Текст книги "Альтер эго"

Глава III

Мои мечты и чувства в сотый раз идут к тебе дорогой пилигримов.

Уильям Шекспир

Очередной остановкой на моем пути стал тайский город Трат в восточной части страны на границе с Камбоджей. Тихий уединенный уголок, не наводненный толпами туристов, как знаменитые на весь мир богатством инфраструктуры Паттайя и Пхукет.

Впервые за долгое время мне удалось выспаться. Я успела отвыкнуть от упругих матрасов, мягких подушек и воздушных одеял. Но в Таиланд я прилетела не для того, чтобы наслаждаться комфортом гостиничных покоев. Моей целью было море. Прежде чем отправиться дальше по пути самопознания, я решила дать отдых душе и телу – от тяжелых походных условий и куда более тяжелых потерь.

В первый день моего пребывания в монастыре Цэте дал задание – наблюдать. Наверное, это самое разумное, с чего можно начать нечто новое. Сидя на песке, прогретом лучами палящего тропического солнца, я вновь наблюдала. Этим умением я овладела в совершенстве. Многогранный калейдоскоп жизни, запечатленный в одном моменте: мелкие рыбешки на отмели, беспокойные чайки в небе, ветви пальм, что размеренно колышутся на ветру, большие шумные семьи местных жителей, праздно отдыхающие на свежем воздухе. Я увидела бедняков с глазами, излучавшими свет, и с неприязнью вспомнила степенных богачей на улицах Вайле. Представители народов Востока казались совершенно непохожими на носителей европейской крови. Разница менталитетов бросалась в глаза. Жизнь для них – не гонка, не дистанция из одной точки в другую, и из нее, не успев отдышаться – в третью. Для этих людей главное – сам процесс. «Непосредственно путешествие, а не конечный пункт маршрута», – вспомнились слова Цэте.

Море дышало легким бризом, волны приятно обдавали живительной прохладой тело, испепеленное солнцем. Небо над головой меняло оттенки настроений, уподобляясь то капризной девочке, то степенной даме. День удалялся на покой, оставляя в наследство всем присутствующим картину, написанную самим Творцом. Краски смешивались и перетекали из одного оттенка в другой, облака стремительно меняли форму, принимая диковинные очертания. Словно невидимый художник в режиме реального времени мастерски закрашивал холст.

Наблюдая за небесными метаморфозами, я думала о том, что наша планета непревзойденна по своему изяществу. Этот мир – образец абсолютной гармонии. Единый живой организм, сложная система, развивающаяся, функционирующая, подобно телу человека. Природа, как ничто другое в этом мире, способна исцелить душу и начать жизнь там, где она оборвалась, казалось бы, безвозвратно.

– Вот так встреча! – За спиной послышался экспрессивный мужской голос, до боли знакомый, но уже успевший перейти в ранг истории. У его обладателя был идеальный английский, наверное, именно так говорят члены королевской семьи.

– Ты меня преследуешь? Мне стоит опасаться? – проворчала я, внезапно засмущавшись скандинавского акцента.

– Ты забыла книгу. Я решил вернуть. – С этими словами, в лучших традициях неправдоподобной мелодрамы, Дэйв склонился надо мной и протянул многострадальный томик.

Я старалась сохранять видимость спокойствия, но внутри бушевал ураган. Пульс ускорился, казалось, в разы.

«Неужели он и впрямь прилетел из-за меня? И как сумел отыскать здесь?» – Спрашивать напрямую я не решалась, опасаясь выдать заинтересованность.

– Я оставила ее намеренно. – Щеки тронул румянец, а улыбка озарила лицо, проигнорировав запрет на проявление чувств.

Дэйв опустился на песок гораздо ближе, чем диктуют правила хорошего тона, наплевав на дистанцию, положенную по этикету. Сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань длинных рукавов бесформенной кофты, привезенной из Непала, я почувствовала жар, исходящий от его загорелой кожи и силу натренированных мышц. На какой-то момент я ощутила непреодолимое желание опустить голову на его плечо и сидеть так, молча созерцая закат… Но тут же прогнала наваждение, не давая мыслям ни единого шанса укоренится в сознании. Чрезмерно развитая фантазия зачастую оборачивалась для меня наказанием.

– Почему тебя заинтересовала «Книга Мертвых»? Веришь в то, о чем там написано? – Он первым начал разговор.

– Тема веры – слишком деликатная, не думаю, что ее стоит обсуждать двум незнакомым людям.

– Незнакомым?! – насмешливо переспросил он.

– Ну, почти.

– Многовато тем ты относишь к категории запретных, незнакомка.

– Вовсе нет, просто из всех возможных, ты выбираешь самые личные.

– Когда-то я тоже обращался к духовности. Искал способ унять боль потери, – помолчав, произнес Дэйв, теперь на редкость серьезно. Подобное откровение стало для меня полной неожиданностью. Настроение этого человека менялось, как форма облаков в непогоду. От былого ребячества не осталось и следа, словно его сдуло порывистым ветром.

– Мне жаль, – скупо отозвалась я, перебарывая желание продолжить беседу без притворства. Положение дел было знакомо мне куда лучше, чем я осмеливалась показать. – У меня сейчас похожий этап.

Он понимающе покачал головой, не произнося ни слова. Этот невербальный диалог оказался стократ глубже и проникновеннее, чем все, что мы успели сказать друг другу до этих пор. В этот момент мы, казалось, впервые нашли точку соприкосновения.

– Тебе это помогло?

– Помогло эффектно блеснуть цитатой в день нашего знакомства, только и всего, – иронично отмахнулся Дэйв.

– Ну, скорей неожиданно, чем эффектно…

– А я надеялся, что впечатлил!

– Удивил. Не думала, что эта область знаний тебе интересна.

– Я скептик по натуре.

– Это я заметила.

– Но, скептик просвещенный, – улыбнувшись подчеркнул он.

– Да, и это ты продемонстрировал.

– Ну вот, я, оказывается, уже все карты раскрыл! – Он смеясь опустил голову на руки.

– Я раньше была такой же. Мне куда ближе была общепринятая интерпретация любых явлений. Но многое переменилось. Теперь я готова поверить во что угодно, лишь бы… – Я глубоко задумалась, на мгновение позабыв, что говорю с едва знакомым человеком. – Прости, что-то я заболталась.

– Нет, нет, что ты, – воодушевленно отозвался Дэйв. Его ладонь опустилась мне на плечо. Мгновение непростительно затянулось. Видимо, почувствовав мою неловкость, он убрал руку и продолжил уже более непринужденно. – Мне интересно, как устроен твой внутренний мир.

– Похоже, что полностью противоположен твоему.

– Но ведь именно противоположности притягивают друг друга, так? Мир основан на взаимодействии контрастов. Закон полярности.

– Ну, тут можно поспорить, – отшутилась я. – Реальная жизнь – куда более сложный и многогранный процесс, нежели сухое описание научных постулатов на страницах учебника.

– Да, с тобой физикой не отделаешься…

Мое внимание привлек мотылек, попавший в ловушку моря, на самой кромке воды. Я аккуратно подставила руку и помогла ему забраться. Бабочка пыталась взмахнуть крыльями, но под тяжестью влаги не могла даже приподнять их с поверхности ладони.

– Интересно, – послышался голос Дэйва, – обычно девушки пугаются насекомых.

– Я, видимо, необычная.

– Еще какая! – воскликнул он и спустя некоторое время добавил: – А мотылек вряд ли осознавал, что тонет. Рефлексы и инстинкты. Никаких болевых ощущений. Эта бабочка и не заметит, если ты прихлопнешь ее прямо сейчас.

– Нельзя оставлять живое существо мучиться.

– В тканях человеческого тела содержатся определенные нервные окончания – ноцицепторы, которые фиксируют болевые сигналы и передают информацию в мозг. А вот у насекомых такая система не сформирована. Вывод: мотылек не способен мучиться. Помнится, в школе учили именно так.

– Мы давно уже не школьники. А взрослого человека отличает стремление самостоятельно разбираться в интересующих вопросах, – ехидно парировала я. – Может, у насекомых работают иные механизмы восприятия, которые современная наука пока не выявила.

– Тебе просто нравится спорить, ведь так?

– Любая истина может оказаться ложной, ошибки допускают все, – огрызнулась я, проигнорировав провокационный вопрос. Но в чем-то Дэйв был прав. Мне действительно не удавалось общаться с ним в иной манере.

– Ну хоть то, что Земля круглая, можно утверждать без сомнений?

– Нет, потому что наша планета – вовсе не бильярдный шар. Она имеет форму эллипсоида.

– Один – два, игра продолжается, – снисходительно отшутился Дэйв в ответ на мою тираду.

– Ни одно научное открытие не свершилось бы, будь все люди так твердолобы! Мы бы и по сей день считали, что Земля держится на рогах быка, который вольготно расположился верхом на рыбе, и является центром Вселенной, небо – непроницаемый купол, а Солнце вращается вокруг нашей планеты! – Я распалялась все сильней, до конца не осознавая причин странного поведения.

– Почему бы в таком случае не поспорить и с современной трактовкой? – Он явно наслаждался шуточным противоборством.

– Не дают себе труда сомневаться лишь глупцы! Так что, да, поспорить можно абсолютно с любой теорией.

– Да согласен я, согласен! Ригидное мышление, между прочим, приводит к болезни Альцгеймера, – одобрительно кивая, произнес Дэйв после затянувшегося молчания.

– Что, прости?

– Неспособность сомневаться. Просто проверял тебя. – Он подмигнул и рассмеялся. – Кажется, я сравнял счет. А гнев, кстати, придает тебе соблазнительности.

– Моего гнева ты еще не видел, поверь, он страшен! – Чувствуя, как краснею от смущения, я шутя толкнула его на мокрый песок.

– А я не боюсь, – гордо заявил Дэйв, отряхивая ладони. – Смотри! – Он, улыбнувшись, указал на виновника затянувшегося спора.

Мотылек почти обсох и теперь, старательно расправляя усики, потягивая лапки, вел последние приготовления к продолжению прерванного полета. На этот раз все было готово, неудача исключалась. На старт, внимание, марш! Хрупкие полупрозрачные крылья затрепетали в воздухе. Преодолев гравитацию, бабочка описала небольшой круг и устремилась в противоположенную от коварной воды сторону.

– Вот и правильно, пляжный туризм явно не для него. – Дэйв проводил мотылька взглядом и теперь сидел, задумчиво всматриваясь вдаль.

– Видимо, он, как ты – предпочитает отдых на пределе возможностей.

– Смею признать, я справляюсь лучше.

– Вот с этим, пожалуй, соглашусь, – улыбнулась я, ощущая на лице мягкие прикосновения лучей заходящего солнца.

– Надеюсь, следующая попытка у него пройдет более успешно, а пока – время возвращаться домой. Самый логичный финал любого путешествия.

– Бывает, что дом не ждет нашего возвращения…

– Я так понимаю, это относится уже не к бабочке?

Я молча кивнула.

– Значит, еще не время, – без тени иронии отозвался Дэйв.

– Мудро подмечено.

Я смотрела на него, пытаясь разгадать противоречивый образ. Морщинки на лбу указывали на внутреннее напряжение, сосредоточенность, возможно, тревожность и несдержанность. Но манера поведения диссонировала с внешними сигналами. Беспечность и ребячество вкупе с проницательностью и подавленной серьезностью. Человек контрастов, борющийся сам с собой.

– И какова же дальнейшая точка маршрута?

– Пока не определилась. На самом деле мне близка твоя тактика – свобода выбора и спонтанные решения.

– О, ты запомнила! Не ожидал, что ты вообще меня слушала!

– Представь себе, слушала, – смущенно созналась я.

– Приятная новость!

– Меня влекут места с древней историей, загадки прошлого. Выбор велик.

– Ну, в таком случае рекомендую Стоунхендж! – с внезапно появившимся напором выпалил Дэйв. Этот тон больше походил на приказ, нежели совет.

Стоунхендж… Я не раз прокручивала в мыслях такую возможность.

«Быть может, это знак свыше?!»

– Искупаемся? – предложил он, оборвав мои раздумья о подсказках Вселенной.

– Мне уже достаточно на сегодня.

Было страшно поддаться искушению и вновь испытать боль разочарования. Доверчиво вложить душу в чужие ладони и, потеряв бдительность, обнаружить себя проданной за тридцать сребреников.

– А я искупаюсь, – словно не замечая моих попыток оттолкнуть его, проговорил Дэйв и поднялся на ноги.

Спустя мгновение рядом со мной упала его футболка цвета тропической листвы. Я старалась смотреть куда угодно, только не на него, но боковое зрение хитростью вырывало запретный образ из окружающей панорамы. Стоило признать, виновник моей внутренней борьбы был чертовски привлекателен. Зайдя по щиколотку в теплую, прогревшуюся за день, воду, он обернулся и одобрительно кивнул.

– Ты замерзла?

– Что? – Вопрос оказался неожиданным.

– Ну, мы на пляже, погода отменная, а ты в одежде.

– Хочешь, чтобы я разделась? – провокационно огрызнулась я.

– Было бы неплохо. – Он вздернул бровь, отчего лоб прорезали морщинки.

– Отстань! – Я уловила едва различимый болевой импульс в давно заживших шрамах, трусливо спрятанных под длинными рукавами, вновь ощутила остроту лезвия, холод стали и тепло крови. Чертов замкнутый круг! В тот момент хотелось лишь одного – стать невидимой, пока Дэйв не раскрыл мою постыдную подноготную.

За прошедший год длинные рукава прочно укоренились в моем гардеробе и не уступали место футболкам, независимо от погодных условий, как неотъемлемый элемент образа, подчеркивающий индивидуальность – на это и был расчет. Не слишком узкие, не слишком широкие, ни в коем случае не шелк или синтетика, чтобы гладкий материал не скользил по коже. За короткий срок я стала экспертом по крою и особенностям тканей. Я была готова при необходимости пришить к рукам проклятый камуфляж, лишь бы ненароком не приоткрыть завесу тайны.

– Накинь мою футболку, если прохладно. – Он подмигнул и тотчас оказался в воде. В лучах заходящего солнца его статный силуэт то возвышался над поверхностью, то скрывался в пучине моря. Капли искрились в воздухе, подобно маленьким драгоценным камушкам. Я невольно улыбнулась, глядя на то, как по-детски игриво и увлеченно Дэйв нырял, будто пытаясь достать что-то со дна.

С горечью в сердце я торопливо поднялась и зашагала от бескрайнего простора залива в сторону каменных джунглей, где царили свои законы. Туда, где наши пути вряд ли пересекутся вновь. Некоторым мечтам лучше не давать хода, а, напротив, задушить, пока никто не видит, и свалить ответственность за убийство на несчастный случай.

На песке, окропленном позолотой солнца, осталась лежать Тибетская Книга Мертвых. Прощальный подарок, повторно преподнесенный.

* * *

На следующий день вместо ленивого пляжного отдыха, я бродила по оживленным улицам города. Дорогу обрамляли низкорослые дома неприметного серого цвета. Провода, словно колтуны волос, свисали из окон, с крыш и столбов, обвивая все вокруг паучьей сетью. Фасады зданий были завешены рекламными плакатами – от этого многообразия рябило в глазах. Однозначно не лучший маркетинговый ход.

Так по чистой случайности я набрела на тату-салон. Идея родилась молниеносно, пронеслась в голове яркими вспышками, перечеркнув последние сомнения. В считаные секунды воображение смоделировало желаемый результат. Я представила его настолько же реалистично, как видела поржавевшую дверь в двухэтажном здании, увитом тонной проводов.

Мне посчастливилось оказаться единственным посетителем в салоне. Татуировщик – неприметный худощавый парнишка – проявил себя настоящим мастером. Подобно магу-чародею, он перечеркнул мое прошлое взмахом волшебной палочки, заправленной черной краской. Текст практически полностью перекрыл шрамы. Надпись, начертанная изящным готическим шрифтом, была выполнена идеально. Я покинула салон не только с татуировкой, имевшей для меня глубочайший смысл, но также и с непоколебимой верой в то, что получила долгожданный шанс на освобождение от тяжкого бремени прошлого.

 
«Мы будем скитаться мыслью
И в конце скитаний придем
Туда, откуда мы вышли,
И увидим свой край впервые.
В неведомые, незабвенные
Врата мы увидим, что нам
Здесь изучить осталось
Лишь то, что было вначале»[8]8
  Отрывок из поэмы Т. С. Элиота «Четыре квартета».


[Закрыть].
 

Как плавно струящиеся воды горной реки, строки скользили по запястью, сливаясь с кожей настолько гармонично, что, казалось, я родилась вместе с ними, и витиеватые буквы так же неотделимы от организма, как сложная, запутанная система артерий, вен и капилляров.

Увы, теперь солнце и море стали моими злейшими врагами. Купаться и загорать было строго запрещено, вплоть до полного заживления кожи. А учитывая наличие многочисленных шрамов, процесс грозил затянуться. Поэтому я решила не терять времени даром и отправилась в горы Кравань, где произрастали редчайшие представители тропической флоры. Пряный кардамон и миндаль мне повезло застать в самый разгар цветения. Эти деревья, окутанные розовой дымкой, походили на инопланетные организмы. Любуясь нежностью и невесомым изяществом, я вслушивалась в тихое жужжание пчел, что старательно собирали драгоценный нектар и попутно опыляли соцветия. После ко́ры вокруг Кайласа, поход по горам Трата казался незатейливой прогулкой. Подъемы давались легко. Я бродила по извилистым тропам, чувствуя себя первооткрывателем земель, еще не изведанных человеком. Солнце согревало воздух, его лучи источали покой. Внутри меня крепчала вера в то, что я смогу взрастить этот свет и в своей душе.

* * *

Первым рейсом экскурсионного автобуса я приехала в знаменитый храмовый комплекс Камбоджи – Ангкор-Ват. Меня встретили лики богов и апсар[9]9
  Полубогини, духи облаков и воды.


[Закрыть], высеченные в стенах, изображения сцен из эпосов, величественные скульптуры, узорная лепнина. Казалось, поток времени повернул вспять, унося меня в далекое прошлое – к моменту постройки грандиозного сооружения.

Я с наслаждением прогуливалась по джунглям, мирно соседствовавшим с останками древних строений – симбиоз дикой природы и рукотворного искусства. Согласно индуистской космологии, храм, возведенный кхмерами из глыб песчаника по уникальной, утерянной ныне технологии без использования скрепляющего раствора, символизирует Вселенную, а пять башен в форме бутонов лотоса – священную гору Меру – центр мироздания. По преданию, она была разрушена во время потопа, а нынешние Гималаи – не что иное, как останки прежнего могущества. Многие верят, что мифическая Меру – это и есть священный Кайлас. Какая-то неведомая сила не отпускала меня от этого места, словно я не в полной мере усвоила его урок. Таинственная легенда обещала путникам начало новой счастливой жизни. Лина пророчила мне встречу с судьбой в этих суровых краях. Но, как ни старалась поверить, я чувствовала, что не обрела ни того ни другого.

Я остановилась в восточном крыле храма возле барельефа, изображавшего Страшный Суд и подробное устройство загробного мира. Сцена сожжения грешников вдруг показалась пророческой, пропитанной гнетущим символизмом.

Поблизости не оказалось, уже ставших привычными, экскурсионных групп. Меня окружала тишина – зловещая и холодная.

– Древние кхмеры верили, что существует тридцать два Ада и тридцать семь Небес, – послышался знакомый голос.

– Неужели оттого, что хороших людей больше в этом мире? – Невольно улыбнувшись, я обернулась к нему.

– Ну, я бы так не обольщался, – пристально глядя мне в глаза, в неизменной саркастичной манере отозвался Дэйв.

– Что рай, что ад – лишь два из шести миров сансары.

– Да ты философ!

– А ты шпион! Следишь за мной? – Я не могла сдержать нервный смех. Частые удары сердца отдавались пульсом в висках. Этот человек одновременно притягивал и отталкивал меня, как полюса магнита. Как бы я ни старалась избежать встречи с ним, он то и дело оказывался рядом, будто сама Вселенная настойчиво сводила наши пути в попытке привлечь внимание к чему-то важному.

– Может, ты за мной? – Он нахально подмигнул.

– Ну, уж точно нет!

Медленно развернувшись я зашагала по направлению к выходу, ощущая, что Дэйв следует за мной. Солнце на миг ослепило, оставив отпечаток, похожий на свою уменьшенную копию, где-то на сетчатке глаз. Птицы заливались на разные лады, листва колыхалась над нашими головами, давая дорогу озорным лучам. В воздухе витал аромат цветов и ни с чем не сравнимая свежесть, свойственная лишь территориям Земли, удаленным от цивилизации.

Я присела на поваленное дерево близ стен храма, куда пока не добрались даже самые любопытные туристы. Дэйв опустился рядом, по обыкновению, не оставив меж нами ни миллиметра свободного пространства. Да и нужны ли мне были пресловутые манеры?! Вовсе нет. В глубине души я чувствовала, как соскучилась по будоражащему фантазию соприкосновению сквозь тонкую ткань одежды, по тембру его голоса. По своему волнению и легкому стеснению. Даже по покрасневшим щекам, участившемуся пульсу и безотчетному желанию спорить.

– Ты мастер уходить по-английски. – Дэйв первым нарушил молчание.

– Да, это мой талант, – съязвила я.

– Успел заметить. Ладно, прощаю.

– Я не просила прощения.

– Приехала пополнить копилку духовных знаний?

– Может быть. А вот ты зачем?

– Просто соскучился. – Он добродушно улыбнулся.

Его легкость оказалась заразительной. Рассмеявшись, я пригрозила ему пальцем:

– Не набивайтесь ко мне в друзья, молодой человек.

– А что? Из нас получилась бы отличная команда! По-моему, мы прекрасно уравновешиваем друг друга.

– Если только в параллельной реальности.

– Они, по-твоему, существуют – другие миры? Что ты, как человек просветленный, понимаешь под этим термином? – с наигранным пафосом осведомился Дэйв. В тот момент он походил на строгого профессора.

– Это что, экзамен?

– Представь, что да.

– Ну, хорошо, – сдалась я, не сумев сдержать смех. – Быть может, наша Вселенная не единственная, и наравне с ней существуют другие – похожие как две капли воды, лишь с незначительными отличиями, и совершенно невообразимые, в которых действуют иные, неведомые нам, законы физики. Я могу долго строить теории. Ты уверен, что хочешь углубляться в эту тему?

– Ага, – Дэйв участливо кивнул.

– Это как эксперимент Эрвина Шредингера с несчастным котом. Только вместо подопытного животного – весь мир, и он раскалывается на множество собственных копий каждый раз в момент, предполагающий выбор, запуская альтернативное развитие событий.

– Как ветви дерева, отходящие от общего основания.

– Именно! Любой самый незначительный шаг вправо или влево приводит к появлению новой параллельной реальности, в которой сюжет формируется по собственному сценарию. Быть может, в одном из таких миров наступил конец света, а в другом – человечеству удалось преодолеть глобальные проблемы и научиться жить в ладу с природой, вместо того, чтобы пытаться ее подчинить… Кстати, теория мультивселенной имеет вполне научное обоснование. Специально для скептиков.

– То есть, где-то существует мир, в котором… ну, скажем, мы не сидим сейчас здесь, увлеченно обсуждая философские вопросы, а вместо этого занимаемся любовью в каюте круизного лайнера?

Кровь тут же прихлынула к щекам, и, отведя взгляд, я неловко рассмеялась:

– Все возможно…

– Думаю, мне срочно нужно отправиться в тот мир! – с энтузиазмом провозгласил Дэйв.

– Желаю удачи! – Я шутливо толкнула его в плечо.

– Поможешь отыскать портал?

– Прости, но не в этой реальности. В нашем мире последний автобус уходит через полчаса. Так что мне пора.

Тщательно обдумав решение, я достала из рюкзака книжную закладку – ту самую, что смастерила в монастыре вместе с Линой, и протянула ее Дэйву. Теперь мне было не жаль отдать эту дорогую сердцу вещь человеку, которого больше не встречу на своем веку. Человеку, который сумел оставить след в моей душе, несмотря на наше поверхностное знакомство. В конечном счете этот след оказался исцеляющим. Благодаря Дэйву я впервые со смерти Лины позволила себе улыбнуться, вспомнила, что такое смех. Сердце вновь начало чувствовать, пульс ожил.

Не испытывать привязанность к материальному – ценнейший дар. В монастыре я узнала людей, не отделяющих себя от других, ощущающих взаимосвязь всего живого, как систему, где важен каждый элемент. Время, проведенное среди них, помогло переосмыслить направленность моих желаний. Дилемма между «брать» и «отдавать» постепенно теряла остроту. Жадность – особая форма эгоизма, превращающая человека в раба накопленного хлама. Щедрость, она же «да́на», напротив – первая из шести парамит[10]10
  Взаимосвязанные действия, приводящее к просветлению.


[Закрыть] – основополагающая добродетель.

– Это тебе, оставь на память, – наконец произнесла я.

– Ты так прощаешься?

– Я улетаю завтра. Так что, да.

– А я останусь здесь в кемпинге неподалеку еще на пару дней, – мрачно отозвался Дэйв. Настроение его вновь переменилось.

– Желаю хорошо отдохнуть.

Храмовая обстановка казалась искусно созданной театральной декорацией для усиления акцента на горечи происходящего. Рукотворные тленные сооружения обвивала своими сетями природа, символизируя нечто фундаментальное. Так же и мои непокорные чувства планомерно поглощали остатки благоразумия. И все же мощная конструкция страхов, недоверчивости и сформированных убеждений не сдавалась под натиском эмоций.

– Я искал тебя и дважды сумел найти в этой суете среди тысяч чужих лиц. Неужели ты – столь романтичная натура – не видишь в этой случайности стойкой закономерности?

– Вовсе я не романтичная… – Слова комом застряли в груди, мешая воздуху наполнить легкие. – Если это и впрямь высший замысел, то жизнь непременно сведет нас вновь. Вот как раз и проверим.

– А что, если число попыток все же имеет лимит?

Казалось, именно в этот момент проявилась вся искренность Дэйва, которую он тщательно скрывал прежде. Именно сейчас он был настоящим.

«Нет, он вовсе не так легкомыслен и самоуверен, каким по неясной причине хочет казаться!»

Я словно заново увидела этого человека, разглядела его душу под оболочкой тела. И душа оказалась прекрасной. Она смотрела на меня через его глаза, менявшие окрас в свете солнца с той же импульсивностью, с коей их обладатель чередовал оттенки настроений. В этот момент в Дэйве я увидела тоску, искусно спрятанную от посторонних. И узнала в нем саму себя. Ведь только тот, кто испытал боль, способен разглядеть ее в другом живом существе.

Сердце не просто нашептывало – оно неистово кричало, срывая голос – перешагнуть фантомную черту безопасности, сбросить бдительность за борт и позволить, наконец, неизбежному случиться. Но, наученная горьким опытом, я перестала верить своим ощущениям и прислушиваться к внутреннему зову. Опрометчивость обманула однажды, оставив глубокие шрамы и в душе, и на теле. Я стала осторожной, как уличный пес, попавший в руки живодера. И теперь всем нутром боялась вновь угодить в смертельный капкан.

– Мне жаль, что мы не встретились в иных обстоятельствах, – проговорила я нерешительно и отвела смущенный взгляд в сторону, словно опасаясь, что Дэйв прочтет мои противоречивые чувства.

– Возможно, и встретились – в другой реальности. – Он слегка приобнял меня за плечи. – Красивая теория, но все же, мы с тобой сейчас не там, а здесь, в этом мире, который лично я воспринимаю как единственный.

Тягостный момент молчания, казалось, вобрал в себя бесконечность.

– Прощай. Была рада знакомству, правда! – Какое-то время я продолжала смотреть на него, неприлично долго цепляясь за миг созерцания.

– Ты решила, куда теперь отправишься?

Вопрос повис в воздухе.

Я ощущала пристальный взор Дэйва, когда уходила не оборачиваясь. В былые времена глаза недаром наделяли магическими свойствами. Взгляд – этот энергетический импульс, проникающий сквозь биополе – осязаем, подобно ветру. Особенно когда направлен в спину или затылок.

Меня переполняло желание остановиться, но, вопреки велению души, я продолжала путь. Неприступный барьер условностей, сотканный из боязни выйти за рамки привычного и опасений в очередной раз больно обжечься, сдерживал порыв чувств. Мечты не всегда идут в ногу с реальностью. Я, как никто другой, знала, что тезис не врет. И последствия такой парадигмы были знакомы мне во всем разнообразии горьких вкусов: нереализованные мечты, неоправдавшиеся надежды и постыдное саднящее ощущение на сердце, которое словно азбукой Морзе отстукивает повторяющееся из раза в раз слово «трусость».

Пройдя с десяток метров, я услышала хруст веток под натиском решительных шагов. Дэйв молча развернул меня к себе и вмиг оказался настолько близко, что его черты расплылись перед глазами. Не дав шанса на сопротивление, он обхватил горячими ладонями мое лицо и приник к губам. Я стояла не шелохнувшись. Ноги пустили в землю корни – столь же могучие и сильные, как у деревьев, что веками господствовали на здешних просторах. Я чувствовала, как вскипает его страсть, попутно распаляя огонь, спящий во мне. Инстинкты, которым я так яростно противилась, ликовали, празднуя победу. Послав к черту привычную осторожность, я ответила взаимностью. Отчаянный прощальный поцелуй. Резонный финал скоротечной истории. В конце концов, минутная слабость не влекла за собой обязательств. С другой стороны, именно такие спонтанные порывы зачастую становятся катализаторами катастроф…