Текст книги "ПСР – 6"

ПСР – 6
Никита Белугин

© Никита Белугин, 2024

ISBN 978-5-0060-2607-0 (т. 6)

ISBN 978-5-0060-0108-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стыдно. (отсылка к рассказу «Жид»)

В детстве на нашей улице жил инвалид. Я не буду говорить в чём конкретно его недуг, скажу только, что недуг этот… ну не то что бы он незначительный, но «врагу такой недуг пожелать можно». То есть паренёк с нашей улицы по внешним признакам вполне может признаваться уродом, но уродство его не из ряда вон, а такое, с которым и жить, и трудиться можно, ну и конечно жениться при желании труда не составит.

И вот бог его знает, он рос вместе с нами, но никогда не гулял с нами, хотя окна его квартиры выходили на нашу площадку, на которой мы играли в волейбол и прочие игры. Стеснительный он был. Мы с ним здоровались и не было кажется из нас ни одного, кто бы желал ему зла, – над ним не то что никто не смеялся, а даже все как бы и уважали его.

Таким образом все мы выросли, переженились, обзавелись своими квартирами, а он… Как можно было и догадаться, так и остался уже во взрослом возрасте жить с мамой, правда они тоже переехали и по воле случая в соседний со мной район, в котором мы с женой приобрели землю и затеяли строительство.

Первый раз встретив его, я с ним здороваться не стал, сделав вид, что не узнал. И после я не пожалел о своём малодушии. В другой раз я случайно проезжал по одной из улиц и заметил его, работающего возле дома. Это был неплохой дом и он, одетый в робу, вполне резво трудился, что-то копая возле своего дома, не взирая на свою инвалидность, – которая, по моему мнению, ему, вообще говоря, была даже выгодна, ибо за неё должны были платить неплохую пенсию.

В третий раз он сам «нашёл меня». Я сидел в машине возле местного нашего магазина и ждал Катьку, свою жену, пока она отоварится; а он просто шёл мимо – не в магазин и не из магазина. В сельском районе нашем никаких других учреждений не имеется, да и людей на улицах тоже один-два обычно. И вот он проходит мимо, – меня он не видел из-за бликов от неба на лобовом стекле, зато я мог его слышать через открытое боковое и видеть сквозь лобовое, будто в телевизоре. Какая же всё таки прелесть – машина, – охота восхититься в скобках, – тебя никто не видит, тебе все уступают, а ты всех и видишь, и никого не боишся! Браво создателям!

Ну так вот, идёт он и с кем-то говорит, смотря то прямо, то в землю. Я разумеется подумал, что он говорит через наушник по своему телефону, и так и остался с этим мнением до последней, роковой встречи.

Мы с женой к тому времени уже построили дом и оставалась только внутренняя отделка, которой занимались рабочие. Но мы полюбили приезжать туда по выходным, у нас возле дома уже была установлена беседка, в которой можно было выпить и подышать свежим воздухом… И вот мы в один из дней, выпив и подышав свежим воздухом, решили немного прогуляться, с тем что бы когда устанем, вызвать такси. Мы шли уже довольно долго и вдруг из переулка, с которым мы начали равняться, как чёрт из табакерки, выходит мой земляк инвалид и как и в предыдущий раз разговаривает сам с собой. Он был одет во всё чёрное, а на голове была тоже чёрная тюбетейка, – кстати, я не сказал, что он был не русский по национальности.

Сомнений на этот раз у меня не осталось и всё сходилось, что от одиночества из стеснительности парень ударился в религию и сошёл с ума, или лучше сказать «завёл невидимого друга». Когда он вышел из-за угла, то разговаривал громко, в натуральный полный разговорный голос и даже жестикулировал рукой, очевидно что-то доказывая своему другу, но смотрел он как и в предыдущий раз, в землю; когда он заметил нас, то сбавил сперва тон (может быть объясняясь с своим невидимым другом и прощаясь не надолго), а затем, когда поравнялся с нами, идя нам навстречу, то вовсе замолчал; на лице его была недовольная мина, – видимо из-за того, что мы прервали «их» разговор.

*

Жена моя, разумеется, тот час же начала его бранить нецензурными словами, де какой же он урод и как он напугал её сейчас. Но я её тут же перебил и стал объяснять, что это парень почти мой знакомый и что в юности он был очень добрым, не чета всем нам, дворовым бездельникам, и что теперь я сам удивляюсь насколько он озлобился.

– Вот видишь, до чего людей доводит религия! Ха-ха-ха! – в алкогольном кураже захотел пофилософствовать я.

Я, честно признаюсь, всегда почти ненавидел религию и все её глупости: иконы, свечки, обряды, «таинства». Но ненавидел я религию нашу, русскую, а теперь, неожиданно для себя, возненавидел ещё и мусульманскую. Жена же моя, почти напротив, она не ходила в церковь по выходным, но «всего этого» как-то побаивалась и по крайней мере всегда относилась с уважением. Поэтому я уже знал, что своей философией (которую она наизусть знала) я снова сейчас стану издевательски досаждать ей и её глупым страхам.

– Нет, ну вот ты мне скажи, – продолжал пьяный я, – вот кто сделал больше, писатель или священник? Я уж молчу про докторов с пожарниками. По ихней логике «помолись и всё станет зашибись». Тогда зачем те же учебники, те же книжки пишут, когда – помолись и всё будет зашибись.

– Ой, Максим, прекращай. – сморщилась недовольно моя киса. – Сам ведь знаешь, не люблю я эти разговоры. Знаешь как я считаю, что лучше в оскорбления не пускаться всего этого… высокого.

– Высокого! Какое удачное слово. Вот и именно, зачем нужны были Кант, Гёте и другие. (Я их правда не читал…) Но другие зачем их читают? Когда лучше бы пошли в мечеть или в церковь, да стали бы в них лбами долбить о пол.

– Я, вот знаешь, до сих пор никак не пойму, кто тебе на хвост наступил.

– Да глупость мне на хвост наступила! Глупость! Они бы поворочали металлолом, как я, да всю жизнь. А они, сволочи, людей обманывают «колдовством» своим… Да ещё и вон, видела, прошёл, не поздоровался и брови нахмурил.

Тут я замолчал, мигом сообразив, что слишком увлёкся своей ненавистью и наговорил лишнего. Жена ловко затем сменила тему и предложила вызвать такси, после чего мы вскоре уехали из нашего «деревенского» района домой, в «город».

*

Такое конечно происходит всегда и со всеми после отрезвления, когда под градусом человек чувствует себя очень весело, а после ему стаёт стыдно, не смотря на то, что идеи, высказанные в весёлом пьяном настроении, это давно сформулированные и твёрдые его идеи.

Прошло уже с того случая – не соврать – шесть лет и до сих пор у меня сердце сжимается при воспоминании, как я обвинил в глупом своём чаду беднягу инвалида – и в чём?! – в своём собственном проступке! Конечно, свидетель этой глупости один лишь я, но это никак не мешает мне порой, вспомнив, судить себя самому, то есть чувствовать неловкость перед самим собой. Но я сказал в начале, что не пожалел впоследствии, что не поздоровался с своим знакомым. Потому что те встречи наши и та моя постыдная ругань за глаза, послужили мне уроком. Нет, в Бога я не верю, но бранить с тех пор, как его, так и религию, я дал себе слово перестать и сдержал его. Потому что так будет мне выгодней – я так решил.

Уж и не знаю, чем чёрт не шутит, может и «уверую» когда-нибудь. Я и в церкви-то никогда не был, – воспитание такое. Жена моя настояла, чтобы дочку нашу крестить, я согласился, – всё-таки имеет право, это ведь и её дочь, а то была бы чисто моя, то не согласился бы. Вот в церковь схожу, а там глядишь и «уверую». Хе-хе-хе. Шучу конечно. Мне жена назвала цену за крещение и цена эта до того выбесила меня, что я чуть обратно не передумал. Да потом, думаю, уж ладно, пусть, бог с ними, хотят – пусть крестятся, один раз всё-т`ки, можно и пожертвовать тыщу-то…

Фарисеи. Группе Пикник посвящается

Сам автор этого рассказика не является поклонником ни Виктора Цоя, ни группы Пикник, поэтому не стоит приписывать слова героев, создателю этих героев.

*

Некто «воцерквлённый человек» слушал по телевизору умных людей, в частности выступал один знаменитый писатель. Писатель этот – человек весьма умный и патриот, не смотря на то, что учился в США. Выступление его было в день рождения Цоя и он, как и должно великому писателю, расхваливал великого поэта-песенника.

– Знаете что меня более всего угнетает в его биографии? – говорил в своей речи писатель – То что как и все почти гении Цой был нищ и работал в своей кочегарке… Так часто бывает: какой-нибудь мыльный пузырь зарабатывает миллионы, а настоящий талант прозябает в нищете.

Писатель сделал это замечание не смотря на то, что сам имеет весьма неплохие средства, получаемые за своё творчество. И например, задай ему какой-нибудь вредный человек такой вопрос: А кем Вы себя считаете, «мыльным пузырём», удачно устроившимся, или же гением? То он конечно из скромности ответил бы, что он никакой не гений, но в душе бы наверно не изменил своей мечте, чтобы в честь него, в будущем, после его смерти, назвали какую-нибудь улицу, а лучше площадь. И предложи ему какой-нибудь тоже вредный человек на выбор: Расстался бы он со своей славой и богатством, с тем, чтобы его и не приглашали на телевидение, и не платили гонораров за книги, а писал он их бесплатно, – но взамен получил бы признание после смерти, включая памятники и названия улиц его фамилией? Конечно он бы ответил – да, – но в душе вынужден был бы признать, что «он уже встал на этот путь богатства и славы, и не отказываться же ему теперь от всего, что нажил…»

Ведущие задавали ему разнообразные вопросы, часть из которых не так интересна, но один из вопросов был очень хорош.

– А как по-вашему, есть ли среди современных музыкантов люди такого уровня, как Виктор Цой? – спросил один из ведущих.

Писатель ничуть не колеблясь, твёрдо ответил: «Нет.»

– Не каждый же год должны появляться гении. – саркастически заметил он. – и не каждое десятилетие.

Опять же, ковыряясь в душе писателя, нужно отметить, что, когда ему предложили этот вопрос про современных музыкантов, он стал вспоминать только самых дрянных и из них почему-то стал выбирать; и так как выбрать из них было не кого, то он и не колеблясь твёрдо ответил, что «нет».

После тема сменилась на другую, в которой речь шла, задевая религию. Писатель начал умно отвечать и по новой теме, произнеся кротко вначале речи: Я вам признаюсь, я человек воцерковлённый и поэтому…» и т.д и т д. Тема эта неважна для данной хроники, – важно лишь это слово, что этот писатель «человек воцерковлённый».

«Рыбак рыбака видит издалека», так же и воцерковлённый уважает воцерковлённого. Поэтому упомянутый вначале зритель умной программы по телевизору, не успев как следует сообразить, согласился со всем, что умно говорил воцерковлённый писатель.

– И ведь действительно, – думал зритель, рассуждая про себя, – кто ныне достиг такой высоты, как Цой? Смешно даже думать. Одна мелюзга и подражатели.

А теперь нужно описать другой случай, произошедший после, может через неделю или около того. Воцерковлённый зритель умных передач, выходя из церкви воскресным утром, увидел, что его внуки что-то меж собой не поделили и о чём-то спорят. По правде сказать, прямыми внуками они ему не были, но это не важно, потому что всё равно они были ему родственны и оба этих мальчика называли его дедом. Впрочем на деда этот сухой стройный мужчина с русой бородой, походил разве что бородой и всё.

– Что такое? – спросил он.

Мальчики начали, перебивая друг друга, доказывать каждый свою правду. Сложно перевести их речь письменно, она заключалась в основном в местоимение «он» и, не зная дела, сложно было разобрать, в чём заключается яблоко раздора.

И чёрт его знает – или Бог – откуда у бородатого воцерковлённого зрителя умных передач была такая религия, но он без всяких рассуждений посоветовал мальчикам:

– Быстро помиритесь!

Дети начали снова пытаться доказывать, но «старец» опять промолвил:

– Не хочу ничего слышать, простите друг друга и всё.

Оба ребёнка с обидами на лицах соображали, что старец непреклонен и, затая обоюдно обиды в сердцах, обоюдно решили, что разберутся после. Старец же остался доволен, в полной мере будучи уверен, что он «исполняет волю Христову», дескать не суди и прощены будут грехи твои…

Сущность же, конечно, такого «всепрощения» старца заключалась всего лишь в нежелании копаться в детских пустяках. И он с позиции старшего и опытного твёрдым словом своим попытался дать понять, что спор их пустяшный и слушайте, что старший говорит, – а если вы умные мальчики, то прислушаетесь… Эта надменность старца была понятна детям как стекло. Старцу же невдомёк было, что спор их действительно пустяшный и даже он, с своим не самым видным умом, мог бы разрешить его справедливо, чем действительно научил бы детей и уму и правде, да ещё и сам бы посмеялся и отвлёкся. Но он предпочёл, что бы оба – и правый и неправый – мальчики затаили каждый в себе злобу и «простили» внешне, и по совету мудрого никогда не выпускали «эту мерзость» наружу.

*

И снова прошло сколько-то времени и старец-зритель задумался: «Дело хоть и смешное, а всё же любопытно, что не поделили тогда мальчики… Но спрашивать нельзя было! Тем более в благодатное утро воскресное. Глупо даже рассуждать об этом: чтобы возле храма – судить… – чуть ни со страхом подумал старец. – Да ещё и кого? Детей!

На этом мысли его оборвались и место их заняла обычная песня. Песня была группы Пикник – всероссийскоизвестной группы, которой он в своё время очень восхищался, и которая группа начала выступать раньше самого В. Цоя и выступает до сих пор и создаёт каждый год что-то новое (к слову, восхищался ею и писатель с американским образованием, о котором речь шла вначале, и испытывал все те же чувства, что и старец, да только позабыл почему-то напрочь об этом во время своего выступления, и помог позабыть и старцу-зрителю) – мысли старца оборвались и он стал напевать слова под знакомый спокойный мотив:

«Не двигайтесь, вы ведь из камня

(дальше он что-то подзабыл одну строчку слов)

Поссорятся два великана – землю начнут трясти…»

Попел-попел про себя эту песню зритель-старец и забыл, – действительно забыл. А вечером (вовсе и не вспомнив эту песню) вдруг боязливо подумал:

– Хм, а что если где-нибудь есть такой певец уровня Виктора Цоя – какой-нибудь молодой певец, да только мы о нём не знаем? Жаль, что я не слежу за молодёжью… Я кроме Наутилуса Помпилиуса и Пикника больше и не знаю никого… Хм…

Про священника

Спал священник крепким сном

И во сне вдруг видет он,

Как за-место всех икон

Висят несколько, причём

В ризах их вместо людей

Писано пять штук имён.

В первую взглянул во сне он

И увидел в фоне белом

Слово чёрное «терпи».

Глянул во вторую, смотрит:

Писано в ней «не доходит?».

Смотрит в третюю со страхом,

Писано в ней: «Ты рубаха!

Парень, что простой душой.

Только зря песне́й не пой.»

Он проснулся. «Э-ка диво!

Что за бред и что за сила!

Я служу – и я «рубаха»?

Нет во сне мне этом знака.»

День начался как обычно:

Все иконы горемычны.

Смотрит он и помнит сон,

Но не понял только он,

Есть ли смысл и о чём.

Думает: терпел Иуда,

Когда обличили люди.

Думает: терпел Христос,

Когда вместо алых роз

Ему накидали розг.

Думает: «терплю и я,

И терпение не зря!

Ведь когда те двое были,

То и храм учередили.

Чтобы следущие жили,

Боле смирно в этом мире…»

Добрый и злой

1

Нет, всё-таки русские – добрая нация. Ну чего стоит например одно название одной некогда малоизвестной рэп-группы «Доброе зло». Глупое название, но какой смысл всё же вложен в это название молодыми несмышлёнными участниками этой группки. Оно конечно, что все эти участники этой группки ничем не отличаются теперь от простых граждан нашей страны, – не смотря на то что мечтали хватать звёзды с небес, – но всё равно, какое название! «Доброе зло» – как о многом это говорит! И кстати, то, что участники рэп-группки стали обычными россиянами, это говорит в пользу россиян…

Уж неизвестно, состоял ли в этой группе герой данной повести, или просто был поклонником «доброго зла», но так или иначе может считаться «добрым злодеем». И всё же нужно вставить для взрослых образованных людей, ничего не понимающих в реальной жизни, кроме финансов и политики, что, вообще говоря, подразумевается под таким сочетанием несочетаемого… А впрочем, рассказ объяснит это.

История вобщем-то довольно примитивная, так что «взрослый образованный человек» наверно и побрезгует дочитывать, но тем не менее записать её необходимо. Один паренёк, безотцовщина, собрался возвести некоторую постройку в своём – то есть в материном – доме. Постройка должна была служить не то двором, не то гаражом, одним словом пристроем к самой избе, – тоже к слову нуждающейся в ремонте. Но средств не было на ремонт избы, да и развалившийся двор имел право быть первым в очереди перед избой.

Какие чудеса всё-таки порой встречаются у нас на Руси! Помог случай. Паренёк был неопытен в строительстве в плоть до того, что не знал где закупить необходимые строй-материалы. Нет, он конечно знал, что в магазине и на заказ их покупать нельзя, по понятной причине, ведь никому из нормальных людей нет охоты быть ишаком, на котором зарабатывают деньги, деря три шкуры за модный товар. Модный товар – это был брус, а брус это есть «квадратное бревно», – бревно после распила, потерявшее свою прочность в каком-то проценте, но зато геометрическое, правильное. «Строили же раньше, – да кокой „раньше“, ещё сто лет назад только, – строили же без единого гвоздя и одним топором!» – размышлял наш «добрый злодей». Словом, он был жаден, но жадность его имела справедливый фундамент…

Как-то раз, вечерком, он проезжал по окраине своего города со своей подружкой, – не самой красивой, но вполне себе тянущей на четвёрку в оценки внешности и может быть даже ума, – проезжал на своей Ладе, – «зачем тратиться на иномарку, когда приклей к той же самой иномарке русский значок и все русские станут говорить, что машина эта «ведро с болтами» – размышлял так Добрый злодей, имея ввиду, что русские всегда были есть и будут завистливыми; как по поговорке «бревно в глазу не видим, а у соседей соринку замечаем», так же и мы завидуем каким-то мелким европейским странам (по размеру, к слову, в лучшем случае, как наш один регион), когда у самих есть всё то же самое, «только с русским значком», который нам так приелся…

Он очень-очень редко проезжал бывало в этом районе, может быть раз в пять лет в среднем. И случайно заметил возле одной избы кучу брёвен и грузовик Зил. Нерешительно, но всё же он надавил на тормоза, развернулся и подъехал к деревяному дому. Ему пришла мысль в голову, что такое сочетание, грузовика и кучи брёвен, свидетельствует о том, что хозяин должен быть не иначе как лесник. И вот ещё удача, когда Добрый подъехал к избе, то возле неё, будто его и ожидая, стоит сухой здоровый мужик лет шестидесяти.

– Здравствуйте. – произнёс с улыбкой Добрый, выйдя из автомобиля (а не произнеся из открытого окна своё приветствие), подразумевая сразу наладить мосты.

Мужик вежливо кивнул, молча смотря в глаза гостю.

– Продаёте? – показал Добрый пальцем на сложенный лес.

– Бери так. – как-то не то грустно, не то смиренно, одним словом тихо, улыбнулся и произнёс мужик.

Парень опешил:

– Как это «так»?

Он впрочем сразу понял, что вариантов быть не может, кроме того, что мужик этот добр и действительно, не вдаваясь в подробности хотя бы того же количества, дарит своё добро первому встречному.

– Бесплатно что ли? – переспросил всё же для приличия парень.

– Да. – твёрдо ответил пожилой мужчина лесник.

– Нет, за бесплатно я всё же не могу. – ответил Добрый. – Мне нужно с десяток брёвен и примерно столько же жердей. Скажите, когда мне можно будет договориться с грузоперевозчиком. А я вам заплачу хотя бы сколько-нибудь потом.

– Да в любое время. – ответил седовласый мужчина.

Молодой волновался впрочем больше за то, что бы этот лесник был дома, что бы было кого наградить, а не взять за бесплатно, потому что это было бы невежливо с его стороны. Но тем не менее он понял, что старый лесник будет стоять до конца в своём благородстве и договариваться с ним смысла нет. Поэтому он с надеждой, что когда приедет, то застанет, если не его, то кого-нибудь из близких, Он с самым искренним чувством произнёс несколько любезностей и отправился в дорогу.

– Бывают же чудеса «на Руси». – с отрадой в душе, съюродствовал он, шутя, своей подруге, когда они уже отъехали. Подруга всё слышала и тоже была рада такой встрече, – ну и конечно, как и её парень, Добрый, она совсем не имела мыслей о выгоде финансовой, а имели они оба одни и те же мысли, лишь о выгоде нравственной.

2

Герой рассказа, которого мы прозвали «Добрый», он конечно действительно добрый, но так-таки угодил однажды на небольшой срок «по малолетке», в следствии чего у него на пальце левой руки отпечатался символический рисунок, похожий на солнце, по тюремному означающий, дословно: в кругу друзей, ну или близких, – одним словом паренёк считался в тюрьме приятным человеком. И вот, погрузив в вызваную Газель весь необходимый строй-материал, Добрый, сильно вспотевший и уставший, сидел возле водителя, положа свою руку на колено и водитель обратил внимание на его татуировку.

Но прежде чем описать сцену с водителем – которая достойна внимания – сначала нужно описать и небольшую сцену с лесником, – тем более, что человек этот хороший и любо-дорого хотя бы прочитать о таких людях, не говоря уж о встречах с подобными.

Добрый сначала планировал приехать на своей Ладе, погрузить в вызванную Газель дерево, а затем сопроводить грузовую машину на своей, – а вернее будет сказать, провести до своего адреса. Но машина его невзначай сломалась; поломка была несерьёзной, но тем не менее лучше было не ехать, хотя машина была и на ходу. И Добрый даже был рад проехать на общественном транспорте, «будто с личным водителем» – смеялся он про себя по дороге.

Он приехал заранее, к двум часам, а с водителем Газели он договорился на три. Он понимал, что дед лесник хоть и добрый, но доброта его тоже имеет некоторые материальные причины. Причина бесплатности леса была в том, что лес валялся наверно уже не первое, а может и не второе лето. Но Доброму какая разница? Лес был приличный, не смотря на то, что несколько был поеден личинкой жука «короеда», – ну а то, что он мок под дождём, то тут «не было бы счастья, да несчастье помогло», то есть если бы брёвна и жерди были очищены от коры, то не завелась бы личинка, но зато лес подгнил бы, а так, хоть под корой он был немного подъеден, но зато кора уберегла саму древесину от дождя и от гнили. Впрочем, справедливости ради, скажем, что обтёсаное дерево может и с десяток лет пролежать под дождём и быть пригодным для стройки; впрочем, так же нужно и заметить, что и короед это не жук, с смешным названием «Типограф», которые обитают в домах, – личинка же уличного жука короеда, с названием «Усач», питается поверхностным слоем дерева и греется самой корой, тогда как домашний жук точит всю древесину без разбора, не взирая ни на какую глубину и жёсткость.

Словом, лес был на четвёрку, но лесник, знакомый с вредностью клиентов, не рискнул его продавать; ведь клиент как рассуждает: «я же плачу деньги цельные, необорванные – так почему же я за них должен приобретать неполноценный товар».

Вышло ни без накладок. Когда Добрый выбрал из кучи древесины пригодный и нужный по параметрам для его стройки лес, он пошёл отблагодарить благодетеля. Лесник был дома и вышел на стук в окно.

«Айда, пройди.» – пригласил лесник в свой двор. К слову сказать, двор тоже был как бы характеристикой его доброты, потому что не имел ворот, а был по-сути из трёх стен и любой мог бы войти в него «без стука», ну и украсть что ни будь тоже мог. Правда была при дворе собака без привязи, дворняга, – Добрый давно заметил её, когда возился с древесиной поодаль и с опаской предчувствовал неприятности с её стороны – он понимал, что она хоть и мирная по видимому, может кинуться, исходя из защиты дома когда он приблизится. Так и вышло. Когда Добрый прошёл во двор, собаки ещё не было, она куда-то отлучалась. Во дворе у лесника был ещё какой-то мужик, то ли рабочий, то ли просто друг или родственник. И вот Добрый с благодарной улыбкой стал отдавать вознаграждение; двое, лесник и его друг стояли рядом, куря сигаретки, и тут влетела дворняга и стала истерически лаять и пытаться укусить. Добрый, вместо того, что бы «испугаться», стал наотмашь махать своими кулаками возле её брызжашей слюнями пасти, и даже один раз угодил ей по черепушке, после чего она не прекратила кидаться, но стала более опаслива.

Лесник кричал на неё «фу!», а вот второй человек, видимо недалёкий, хотя наверно тоже добрый, как и лесник, и с наружностью тоже сухой и твёрдой, но глупые слова промолвил он:

– Да не бойся! Чего ты машешь?

Видимо сложно ему было представить себя на месте Доброго, и видимо мелькающие кулаки Доброго напомнили ему чувство собственной опасности, – видимо он не ожидал, что в чужом дворе возможно быть как бы на правах хозяина и давать кому-то колотушек, пусть и справедливо, – но ему, видимо, сама такая постановка казалась несправедливой. Тем не менее, он, пусть и не совсем будучи согласен, как-то инстинктивно наконец догадался и принял действенные меры по удалению пса, вместо «фу» и «Шарик, прекрати».

3

Добрый отдал леснику тысячу рублей, лесник молча взял её и в глазах его было видно, что он не имеет больше причин задерживать своего бесплатного клиента, так же не было и оценки в его глазах – много это, или мало, тысяча рублей. Добрый же, когда размышлял над этим вопросом, решил твёрдо, что сумма эта самая подходящая для символического награждения, учитывая, что у кого другого он купил бы эти же самые материалы тысяч за шесть. И отдай он, например, две тысячи вместо одной, то это было бы уже слишком и цена эта так сказать «не верила» доброте старца лесника; ну и соответственно, отдай он меньше, то слишком бы это смотрелось неуважительно всё к той же доброте. К слову о ценах вообще, то модный в то время брус стоил тысячу за одну штуку…

И вот, наконец, вспотевший и вымотавшийся от тяжёлой работы, Добрый сидел рядом с водителем Газели, молодым парнем, чуть может постарше Доброго, который во время погрузки Добрым древесины, стоял возле и наблюдал с самым ленивым видом. Есть такое правило у грузоперевозчиков – никому не помогать, по крайней мере бесплатно, из клиентов, – и Добрый был в курсе него. И правило должно выполняться, не взирая ни на какие муки совести – это понимал и твёрдо усвоил перевозчик за годы работы, – как солдат на войне, он не должен никогда ни к кому чувствовать участия и не должен никого жалеть.

И вот какая хитрая штука, судьбоносная штука, предвосхитила эту поездку. Добрый долго искал подходящую Газель, – ему всё время попадались Газели с крытым кузовом и короткие… Ему же нужна была газель длинная и желательно открытая, то есть без тента над погрузочной частью машины. Через добрые полчаса он нашёл эту Газель из сотни может быть объявлений; цена в объявлении была указана 350 рублей – это, вообще говоря, в описываемый момент была стандартная цена у всех грузоперевозчиков. Но что-то всё-таки не дало Доброму спросить – как он обычно делал в предыдущие разы вызовов перевозчиков – какова будет цена? В свою очередь и сам перевозчик тоже не обмолвился ни словом о ней.

– За что сидел? – прямо в лоб задал перевозчик вопрос Доброму, наверно не найдя другой темы для общения.

Добрый немного опешил от неожиданности и усталости.

– Да-а… Ни за что хорошее.

– А где работаешь?

Добрый на этот раз опешил снова, но уже с недобрым чувством.

– Слушай, я же тебя не спрашиваю, где ты работаешь. – отшутился он.

Водитель улыбнулся.

– Да-нет. Я в том смысле, не возникают на счёт партака.

(Партак – это на сленге татуировка,)

– А я в том смысле – ответил решительно тут же Добрый – что ты очень любопытный человек.

Добрый как бы поставил многоточие своим ответом, дав понять, что он не намерен общаться. И причины у него были. Добрый наблюдал этого человека вобщем с полчаса и он ему всё меньше наравился. Это был человек наверно завистливый, мечтавший может в юности попасть в криминальный мир, но происхождение и воспитание, при всём его стремлении, не позволили ему достичь и йоты «блата». Поэтому он, так же из зависти, – в то время как все его знакомые были при деньгах и девушках, – занялся грузоперевозками, где-то раздобыв машину. Может быть это было и не совсем так просто, может быть он перепробовал ни одну профессию, прежде чем пал и сдался, но в общих чертах это было для Доброго (да и в действительности) именно так.

Наступило молчание, водитель вскоре вдруг свернул на объездную дорогу, хотя центральная была вполне свободна. Добрый подумал: уж не накручивает ли он время, ведь цена указана за час.

– Чтоб мусора не остановили. – «по-блатному» выразился водитель, будто прочитав мысли своего пассажира.

Добрый хотел было возмутиться, так как понял, что брёвна из Газели немного торчат и по правилам ПДД на них нужно установить аварийный знак. Но возмущаться не стал, так как не было ни сил, ни желания. Водитель гнал на всех парах, видимо желая доказать свою «блатоту», дескать он тоже не уважает закон и всё такое прочее. Кстати, опишем его внешность: это был средне-высокий молодой мужчина, с отрощенной на пару сантиметров густой бородой, волосы его были, как и борода, какого-то жёлто – коричнево – зелёного цвета, – то есть не сказать что он был шатен, а что-то каштановое было в его светлых волосах; глаза его были маленькие, губы толстенькие и брюшко выглядывало из-под несвежей футболки. Что же касается доброго, то он был в сравнении с водителем почти школьник по внешности: сложения был худощавого, роста средне-низкого, волосы его были на пол сантиметра отросшие, так как он обычно стригся налысо, а борода у него почти не росла в принципе, только едва проглядывали пару дней не бритые усы.

– Так ты получается с Колей рядом живёшь? – спросил водитель.

Добрый не знал никакого Коли, жившего по близости от своего дома и недоумевающе взглянул на водителя.

– Не знаешь что ли? Шишков Коля?..

– Не, впервые слышу. – без обиняка ответил Добрый, понимая, что водитель хвастается знакомым и не более. Впоследствии, через несколько лет, добрый случайно выяснил, кого ввиду имел водитель, – это был похожий на него человек, занимающийся чёрте-чем, в том числе и перевозками, и всем, на чём можно сколотить монету.

Вообще, водитель вёл себя вальяжно, как будто бы он представлял из себя не обслугу, а благодетеля. Мы ещё не упомянули, что когда Добрый выбрал и вытащил из кучи леса самые пригодные для него, то ещё долго ждал заказанную машину, звонил пару раз водителю и тот утешал, что почти у места. «Я тут, недалеко, на металлобазе. Сейчас выгружусь и буду.» – отвечал он по телефону. Таким образом он вместе со всеми утешениями опоздал натурально на час назначенного времени. Добрый даже подумывал, что тот вовсе не приедет и зачем-то водит его за нос.