Текст книги "Кипиай"

И тебя она получит

Вы готовы?

– Да.

– Эфир уже через десять минут, пора идти на площадку, пойдёмте скорее. Вы припозднились, все уже там.

– Идём-идём.

– Так, вы всё помните? Сначала заставка, потом здоровается ведущий, а затем представляет вас. Ну и следом вы и все остальные гости вступаете по очереди. Осторожно, не споткнитесь, тут темно. Головой не ударьтесь, ну что же вы, аккуратнее!

– Спасибо, ничего страшного. А как мы вступаем?

– А вам не сказали?

– Мне ничего не сказали.

– Вы поймёте, главное – считывайте сигналы. Не переживайте. Никто ещё не ошибался ни разу, а к нам, знаете, какие приходили? Ведущий скажет всё, и вы сразу сориентируетесь. Вы, главное, говорите погромче, а то у нас микрофоны тихие, вы прямо кричите, если захочется, не бойтесь, зрителю это нравится. Во всё горло орите, так даже лучше.

– Когда орут, любят?

– Ну да. Люди вообще любят, чтобы шумно было, они так свою причастность ощущают. Знаете, что такое «эффект присутствия»? Погружение в жизнь, как в кинотеатрах этих, где всё трясётся, ветер дует. Только запаха не хватает, да? Всё, пришли. Так, вы сюда вставайте. Миша, подцепи его, замикрофонь гостя. Ну что, удачи вам! Я побежала. Миша, покажи ему.

– Так, смотрите, вот ваш монитор, вы на него ориентируйтесь, там всё, что нужно будет. Слушайте, что говорит ведущий, ну а дальше всё сами поймёте.

– Что пойму?

– Ой, не волнуйтесь. Вы всё-всё поймёте, что говорить, как. Скажите: «Раз, два, три, мама мыла раму».

– Раз, два, три, мама мыла раму.

– Отлично! Гриша, на третьем погромче сделай, гость тихо говорит. Всё, удачи вам!

– Спасибо.

– Эфир через десять секунд, тишина на площадке. Десять, девять, восемь, семь, шесть…

Внезапно со всех сторон загремели фанфары, вспыхнул яркий свет и в центре площадки появился крупный мужчина в чёрном смокинге. Его бульдожье лицо было преисполнено важности. Отработанным движением он повернулся к одной из камер, и в этот момент голос из динамиков громко и басовито произнёс:

– В эфире – шоу «Час Отца»!

Зрители, сидящие вокруг нас, начали аплодировать. Я сначала немного растерялся и стал оглядываться, спешно пытаясь понять, что надо делать, и вдруг увидел его – в противоположном углу площадки. Он был снова молод и красив. Он подмигнул мне, стоя за своим монитором, и ободрительно кивнул, и я вдруг почувствовал невероятную уверенность в себе. Мои ладони сами собой поднялись и начали хлопать одна о другую. Я увидел улыбающиеся лица людей, сидящих вокруг, и бульдожье лицо ведущего тоже озарилось радостной улыбкой, и я почувствовал, что и сам расплываюсь от светлой и важной радости. Внезапно ведущий поднял руку в белой перчатке и сжал её в кулак. Аплодисменты моментально стихли, лица стали серьёзными, пропали улыбки.

– У нас в студии сегодня собрались очень интересные гости: крупный медиаменеджер, депутат от фракции «Во имя Отца и Сына», член Верховного совета партии, а также известный писатель, автор множества бестселлеров.

Снова ожили динамики, из них сначала понеслись шорохи, словно кто-то запустил старую грампластинку, а затем загорелся большой экран на стене и возникло лицо Отца; он смотрел на нас, на меня, как живой, и улыбался, и всё понимал, и знал, и мы были мучениками и готовились попасть в рай. Послышался хриплый и очень сильный голос, проникший нам всем сразу куда-то в позвоночник; он тихо и уверенно говорил какую-то белиберду, но я вслушался и вдруг осознал, что он имел в виду, что это были за слова и о чём. Я понял, что считал сигнал.

– Энд ай хёрд эс ит вёр, зе нойз оф фандер. Уан оф зе фо бистс сэинг, кам энд си. Энд ай соу, энд бихолд э вайт хорз.

На всю студию заиграл бодрый гитарный мотив. Засветился монитор у моего соседа справа. Он, откашлявшись, вступил, читая строки, бегущие по экрану перед ним:

– Зерес э мэн гоуинг раунд тэйкинг нэймс. Энд хи десайдс ху ту фри энд ху ту блэйм. Эврибади вонт би тритед ол зе сэйм. Зерл би э голден лэдер ричинг даун.

Он хотел продолжить, но его перебил ведущий:

– Вэн зе мэн камс эраунд!

Теперь экран вспыхнул синим у моего соседа слева, депутата от «Во имя Отца и Сына». Он начал тонко и громко, словно блея по-козлиному, но с каждым словом голос его креп, и последние слова он уже кричал басом:

– Тил Армагеддон но салам, но шалом, вэн зе фазе хен вил кол хиз чикенс хом. Зе вайз мэн вил бау даун бифор зе трон. Энд хиз фит зейл каст зейр голден краунс.

Он вовремя замолчал, потому что снова вступил ведущий, заорав:

– Вэн зе мэн камс эраунд!

Все захлопали, и я захлопал, потому что это было очень красиво и уместно. Вдруг монитор засветился прямо передо мной, и на нём вспыхнули строки, как в караоке. Все взгляды устремились на меня, и я ощутил невероятную гордость и мощь момента, хлынувшие в меня, и что есть сил, как мне и советовали, закричал:

– Хиа зе трампетс, хиа зе пайперс, уан хандрид миллион энджелс синин. Молтитудс а марчинг ту зе биг китлдрам. Войсес коллинг, войсес крайин, сам а борн энд сам а дайинг!

И заплакал от счастья.

Отец, я же не облажался?