Текст книги "В оковах страсти"

Глава 17

Когда Николь пробудилась, в распахнутые ставни окна струился солнечный свет. Фокса ни рядом, ни в комнате не было. Его исчезновение вызвало у женщины смутное беспокойство. Куда он пропал? Пошел поговорить с Аланом? Чтобы угрозой заставить сказать правду? Она очень боялась, что менестрель выдаст ее тайну. Ее обуял ужас, и Николь бросилась к двери, чтобы позвать Старушку Эмму. В те дни, когда служанка не спала в коридоре на тюфяке, она все равно по утрам сидела поблизости в ожидании пробуждения своей хозяйки, чтобы помочь ей одеться и причесаться.

Старая женщина утиной походкой вплыла в комнату.

– Ага, – протянула она, увидев наготу госпожи. – Все как я и ожидала. Вы с лордом Фоксом, похоже, достигли обоюдного согласия.

– Лучше помоги мне одеться, – приказала Николь, не обращая внимания на замечание служанки. – Да побыстрее. У меня нет времени!

– А куда нам торопиться? Что еще такого ты натворила?

– Я должна опередить Фокса и встретиться с менестрелем первой, – выпалила Николь на одном дыхании. – Сейчас я ничего не могу объяснить. Достаточно сказать, что Алан де Роми располагает сведениями, которые ни в коем случае не должны попасть к Фоксу.

Старушка Эмма покачала головой.

– Актеры уехали. Они снялись с места сегодня утром с первым проблеском зари. Милорд проснулся позже, когда их и след простыл, и не пустился за ними в погоню. Так что можешь по этому поводу не переживать. Теперь он занят приготовлениями к поездке в Марбо.

– Марбо? – У Николь екнуло сердце. В испуге она отшатнулась от Старушки Эммы, затягивавшей шнуровку ее платья. – О Господи! Он не должен туда ехать. Что, если кто-нибудь расскажет ему о Саймоне?

– Успокойся. В Марбо ни одна душа не знает о Саймоне, кроме Хилари и Жильбера. Но они тебя не выдадут. Разве ты им не веришь?

– А что, если он узнает о том, что я регулярно их навешаю? Что, если он сопоставит известные ему факты? Он уже знает, что я произвела на свет младенца мужского пола.

– Младенца, который, как всем известно, родился мертвым, – попыталась урезонить хозяйку Старушка Эмма. – С какой стати ему искать ребенка, которого, как он полагает, не существует?

Николь судорожно вздохнула. Может быть, Старушка Эмма права. У Фокса не было оснований разыскивать Саймона, следовательно, он не мог его найти. Но все же она не имела права уповать на судьбу.

– В любом случае я должна быстро собраться, – объявила Николь. – Я хочу поехать вместе с Фоксом.

Служанка скептически фыркнула:

– Ты поедешь с ним, если лорд Фокс позволит. А если он против, то тебе придется остаться.

– Я попробую его убедить, – твердо промолвила Николь, – Как-нибудь.

– Я хочу поехать в Марбо с тобой, – сообщила она Фоксу, когда обнаружила его на конюшне. Голос ее прозвучал холодно и решительно. – Моя подруга Хилари ждет второго ребенка, и я хочу отвезти ей специальный травяной сбор от Гленнит. Ей нужно успокаивающее для желудка. Я обещала, что привезу ей какое-нибудь снадобье.

Фокс смерил жену задумчивым взглядом.

– Ты выглядишь какой-то непричесанной. Я не подозревал, что за пределами опочивальни ты носишь распущенные волосы.

Николь вспыхнула. Она не могла ждать, пока Старушка Эмма заплетет косы. Она не думала, что Фокс будет так внимателен к ней.

– Ты такая… обворожительная. Но мне бы не хотелось, чтобы мои люди упивались твоей красотой. Пусть она будет усладой мне одному. – Он прищурил глаза. – Скажи, а почему ты не говорила о положении леди Хилари раньше? Такой предлог казался бы более благовидным для объяснения твоего недавнего визита к ней.

– Мне не пришло в голову. – Похоже, он хотел вывести ее из себя, но Николь решила не поддаваться. Не мытьем, так катаньем она заставит мужа взять ее с собой. – Пожалуйста, – взмолилась она. – У меня на душе будет спокойнее, если я повидаюсь и поговорю с Хилари.

– Ладно, – согласился он после непродолжительного раздумья. – Можешь ехать.

– Но сначала я должна наведаться к Гленнит, чтобы взять травы для Хилари. Ты позволишь мне отлучиться из крепости?

– Поскольку деревня находится по дороге в Марбо, мы могли бы встретиться с тобой во дворе у знахарки и оттуда продолжить путь вместе.

Она кивнула.

– Мне понадобится час. До встречи.

– Зачем ей такая суета? – полюбопытствовал Рейнар, подходя к Фоксу.

– Не знаю. Может, тебе удастся вытянуть правду у Гленнит после того, как мы отправимся в Марбо.

– Ха, – усмехнулся Рейнар. – Как будто она мне что-нибудь рассказывает. Но я в любом случае постараюсь выудить из нее хоть что-нибудь. Думаю, мы с ней неплохо проведем время.

– Пресвятая Богородица! – воскликнула Гленнит. – Твоим бедам нет конца. Не успеваем мы справиться с одними, как тут уже следующие на подходе. – Женщина замолчала и принялась рыться среди пакетиков с травами, потом задумчиво вскинула на Николь глаза. – В основе всех твоих проблем – Саймон. Если бы ты рассказала Фоксу правду о его сыне, то отпала бы нужда во всех измышлениях и интригах.

Николь грустно покачала головой. У нее было не так уж много времени, и она не хотела тратить его на пустые препирательства с Гленнит.

– Я уже говорила тебе, что не могу ему рассказать. Мой муж – человек сильных страстей во всех отношениях. Боюсь, что его способность ненавидеть равна его способности любить. Я не могу ставить безопасность Саймона в зависимость от непредсказуемого настроения моего мужа.

– И поэтому ты снова плетешь интриги и придумываешь всевозможные уловки с единственной целью – достичь желаемого результата. Но все без толку. Всегда происходит что-то непредвиденное, и тогда, чтобы выкарабкаться из затруднительного положения, ты вынуждена изобретать другие способы, другую ложь.

– Не хочешь ли ты сказать, что я не должна скрывать Саймона? – спросила Николь. – Что я должна была терпеть господство Мортимера и его издевательства с покорным смирением?

– Конечно, нет. Но Фокс не такой человек, как Мортимер. Есть все основания надеяться, что он полюбит Саймона и примет его как сына. Рейнар кое-что рассказывал мне о нем. Он не похож на человека, способного обидеть ребенка, независимо от того, какие чувства питает к его отцу, или, вернее, к мужчине, которого считает его отцом.

– Скорее Рейнар не настолько хорошо знает Фокса, как предполагает. Муж говорил мне, что его уже одна мысль о том, что я могла понести ребенка от Мортимера, пугала. И выражение его лица в тот момент было ужасным! Я должна защитить Саймона, чего бы мне ни стоило.

– Как бы не пришлось вам заплатить за все самую высокую цену, – проворчала Гленнит. – Одно дело, когда речь идет о женской сфере деятельности, когда вопрос касается сердечных дел, любви, духовной и плотской, и совсем другое дело, когда приходится вмешиваться в мужскую вотчину, где правят власть и война, гордость и честь. Переступая ее границу, ты подвергаешь себя большому риску, где царит жестокий и суровый мир, которым управляют законы и верования, не дающие никому пощады. Ради удовлетворения честолюбия и гордости мужчины готовы на любые жертвы, вплоть до того, чтобы разрушить то, что они любят.

– Именно поэтому я и держу в тайне существование Саймона, – холодно заметила Николь. – А теперь скажи, ты мне поможешь или нет?

Даже теперь она казалась Фоксу загадочной и отстраненной. Он сознавал, что должен оставаться настороже. Они почти у цели, а Николь за всю дорогу не проронила ни единого слова. Однажды они остановились у ручья, чтобы освежиться и испить воды, но и тогда Николь оставалась задумчивой и замкнутой. Его неотступно тревожила тайная причина ее желания поехать с ним, ее визит в дом ведуньи. Успокаивало только одно: жена находилась рядом с ним, и он имел возможность видеть выражение ее лица. Он не спустит с нее внимательных глаз. Может, она совершит ложный шаг и выдаст себя.

Впереди замаячил силуэт замка Марбо. Фокс вглядывался в тронутые временем и непогодой крепостные стены. Размеры замка показались ему меньше, чем месяц назад, когда он приехал сюда, чтобы требовать его передачи в свои руки. По сравнению с Вэлмаром он действительно не поражал воображения. Построенный на несколько лет раньше вэлмарского замок Марбо не имел стратегического значения, и его укрепления отличались простотой. От внимания Фокса не ускользнул тот факт, что Фитцер осуществил кое-какой ремонт. Он вычистил ров и починил с одной стороны стену. Однако крепость по-прежнему оставалась уязвимой для любого неприятеля. Кроме того, в замке имелся лишь один колодец, да к тому же мелкий. В случае осады Марбо долго не продержится.

Ворота крепости оказались открытыми, и наблюдалось оживленное движение в обоих направлениях. Во дворе замка гостей встретил Адам Фитцер.

– Милорд. – Он поклонился Фоксу, а потом перевел взгляд на Николь и тоже склонился в почтительном поклоне, после чего вновь переключил внимание на господина. – Я ожидал, что вы приедете посмотреть, как продвигаются дела. Добро пожаловать. Для начала перекусите и освежитесь. В холле накрыт стол. А потом я покажу все, что успел сделать, и расскажу обо всем подробно.

– Перекусывать нет необходимости. Мы совсем недавно останавливались на отдых. – Фокс кивнул Николь, – Моя жена приехала повидаться с леди Хилари. Она как будто ждет ребенка. Жена обещала привезти ей снадобье для успокоения желудка.

– Я не знал, что леди Хилари в положении, – удивился Фитцер.

Николь не повела и бровью. Из надменного выражения ее лица следовало, что простому мужчине нечего знать о женских заботах. Один из конюхов помог Николь слезть с лошади.

– Если я тебе понадоблюсь, найдешь меня в гостиной леди Хилари, – сказала она Фоксу.

Он жестом позволил ей уйти, потом повернулся к Фитцеру.

– Скажите, кому из рыцарей Марбо можно доверять? Кто достаточно давно служит в гарнизоне? Я бы хотел выяснить, что связывает мою жену с супругой бывшего смотрителя.

– Ты уверена, что ему стало лучше? – Николь склонилась над постелью и погладила золотые кудри спящего сына.

– У него обычная летняя лихоманка, – заверила ее Хилари. – Он и впрямь пошел на поправку, хотя его носик все еще заложен и он спит больше, чем обычно. Но когда мальчик бодрствует, он, как всегда, подвижный и веселый. У Джоани было то же самое, но теперь она окончательно выздоровела.

– Ах, бедный мой малыш, – вздохнула Николь. – Ты захворал, а меня не было с тобой, чтобы утешить. – Ее пронзила острая боль тревоги. Она боялась, что Саймон мог заболеть и умереть, и грустные мысли терзали ее сердце и не давали дышать. – Если с ним снова случится что-нибудь подобное – даже обыкновенная простуда или колика, – извести меня немедленно.

– Конечно, миледи. Но что я должна буду сказать гонцу? Вы не собираетесь открыть мужу правду о сыне? Не для того ли вы приехали?

– Нет, он не должен о нем знать. – Николь горячо замотала головой. – Если что-нибудь стрясется, сообщи, что один из твоих детей заболел и что ты нуждаешься в моей помощи. Мой муж считает, что мы подруги, так что не удивится моему желанию прийти тебе на помощь в трудную минуту.

– Конечно, миледи. Как пожелаете. – Голос Хилари дрогнул. Николь пристально на нее посмотрела.

– Ты полагаешь, что я своим молчанием совершаю ошибку, не так ли?

– Вы правы. В один прекрасный день правда выплывет наружу, и тогда, я боюсь, вам достанется за то, что так долго скрывали правду.

– Но почему правда должна «выплыть наружу» в один прекрасный день? – осведомилась Николь. – В Марбо о Саймоне никто не знает, кроме тебя и твоего мужа. – Она поднялась с кровати и подошла к Хилари. – Неужели ты проболталась? А Фитцер, он догадывается, что Саймон не твой сын?

– Конечно, нет! Фитцеру нет никакого дела ни до меня, ни до моей семьи. На самом деле он позволил мне продолжать заниматься в крепости хозяйственными нуждами и вести хозяйство по моему усмотрению, Николь сделала глубокий вдох. Она не должна сваливать на бедную Хилари тяжесть своих переживаний и тревог. Женщина нужна ей не только для того, чтобы заботиться о Саймоне, но и для осуществления плана, совсем недавно родившегося в ее голове.

– Прости меня, – сказала она примирительно. – Я знаю, что ты делаешь для Саймона все, что в твоих силах. Я питаю к тебе искреннюю благодарность. Я высоко ценю твою преданность и боюсь, что… вынуждена вновь уповать на твою доброту.

Набрав в грудь воздуха, Николь поведала Хилари о записке, которую послала в начале лета принцу Иоанну, и об ответе, доставленном странствующим менестрелем. Потом она посвятила женщину в план, как сдать Марбо до того, как неприятель пойдет на приступ.

– Господи, миледи. Ваше предложение сродни предательству! – возмутилась Хилари, и темно-желтые веснушки еще ярче проступили на ее молочно-белом лице. – Если де Кресси станет известно о том, что мы сделали, он выбросит моего мужа на улицу, если не того хуже – учинит над ним расправу!

– Если Фокс обнаружит заговор, я возьму всю вину на себя.

– Если я могу согласиться, но только не мой муж. Какой мужчина поверит, что другой мужчина захочет выполнять распоряжения не своего господина, а женщины?

– Я обещаю, что ничего дурного с вами не случится, ни с тобой, ни с твоим Жильбером. Ты должна понимать, что я думаю не только о безопасности своего сына, но и о безопасности твоих детей. Если начнется осада Марбо, все обитатели крепости подвергнутся опасности. Захочешь ли ты, чтобы Джоани или молодому Жильберу угрожал голод или жажда?

– Если Марбо окажется в осадном положении, де Кресси прибудет с подкреплением. Он защитит замок, я уверена.

– Неужели ты будешь чувствовать себя в большей безопасности, если битва произойдет за стенами крепости? Не думаю, что человек, которого пришлет Иоанн, с легкостью позволит лакомому кусочку выскользнуть из его рук. Нет, кровопролития, боли и страданий не избежать.

Хилари направилась к скамейке у небольшого, покрытого глазурью окна своей комнаты и тихо опустилась на сиденье.

– Я понимаю ваши волнения. Но не все так просто. Если мы сдадим крепость, никто не пострадает. Но тогда прибудет Фокс со своей армией и потребует вернуть ему собственность. Сражения в любом случае не избежать.

Николь покачала головой.

– Когда они осознают, что Марбо беспокойства не вызывает, то войско неприятеля тронется на Вэлмар. И главная битва произойдет там.

– А что потом?

– Я не сомневаюсь, что мой муж победит. Когда он разобьет вражеские силы, то не составит труда убедить тех, в чьих руках будет находиться Марбо, сдать крепость. Армия принца отступит, и ты вместе с мужем и детьми, и Саймон, – все вы будете в безопасности. – Пытаясь убедить Хилари в своей правоте, Николь невольно задумывалась, что будет, если ее план не сработает. Ведь осада Вэлмара могла растянуться на многие месяцы. И что будет, если – не приведи Господи – Фокс потерпит поражение?

Нет, нельзя поддаваться грустным мыслям. Главное – надо сдать Марбо быстро и безболезненно, чтобы основная сила удара пришлась на Вэлмар.

– Я принесла тебе снадобье. – Она погладила мешочек из кожи, что захватила с собой в светлицу. – Тебе нужно будет только добавить небольшое количество измельченных трав в курдюк с вином и отнести часовым на башне. Если найдешь способ, как опоить Фитцера, будет еще лучше. Главное, чтобы твой сын передал командиру неприятеля сообщение с просьбой дождаться ночи, а потом обойти крепость с другой стороны и войти через задние ворота, которые твой муж должен будет оставить открытыми и без часовых. Когда враг окажется внутри, то гарнизон поймет, что сопротивление бесполезно, и сдаст замок.

– Но мой муж присягал охранять Марбо от врагов. Я не смогу просить его нарушить клятву.

– А как насчет его ответственности перед собственной семьей? Осмелится ли он подвергнуть риску тебя и детей?

Хилари прикусила губу. Ее раздирали сомнения. Николь ей сочувствовала. Она хорошо знала, что испытывает человек, вынужденный выбирать между двух зол. Любое решение представлялось мучительным и неприятным. Но она не сомневалась, что Хилари выберет то, что должна, то, что будет лучше для ее детей. Еще она не сомневалась, что Хилари сумеет склонить на свою сторону и мужа. Жильбер де Весси хороший человек, но слабохарактерный. Вероятно, поэтому Фокс назначил смотрителем в Марбо Фитцера.

– Есть еще кое-что, – добавила Николь. – Я сказала Фоксу, что ты ждешь ребенка. Мне нужно было как-то объяснить ему, зачем я везу тебе мешок с травами. Он сообщил новость Фит-церу. Значит, очень скоро ее узнают в замке.

– А что я скажу людям, когда они увидят, что живот не растет?

– Выкидыши случаются довольно часто. После сдачи замка ты можешь слечь в постель, сказавшись больной после всех пережитых волнений. Потом Жильбер всем объявит, что ты потеряла ребенка. При данных обстоятельствах такой случай ни у кого не вызовет подозрений. – Николь посмотрела на подругу. Та выглядела хрупкой и вымотанной. Под ударами судьбы Хилари гнулась и сдавалась. Рядом с человеком наподобие Мортимера она бы не выжила.

– Прости, что обращаюсь к тебе с новой просьбой, когда ты и так много для меня сделала, – извинилась Николь. – Но ты подумай о том, что делаешь все ради Саймона, ради собственных детей. Если замок будет осажден, твой сын достаточно взрослый, чтобы его защищать. Я не уверена, что ты готова увидеть его воином.

– О Боже, нет! – воскликнула Хилари и всхлипнула. – Жильберу всего пятнадцать. Я не переживу, если потеряю его. Нет!

– Вот и я чувствую то же самое, – промолвила Николь со вздохом. – Я пойду на все ради того, чтобы защитить Саймона. На все.

– Вы отлично со всем справляетесь, – заметил Фокс. – Однако отсутствие второго колодца меня по-прежнему тревожит. – Он подошел к краю крепостной стены и посмотрел вниз. – В случае осады… – Голос Фокса осекся.

– Вы ожидаете нашествия? – осведомился Фитцер. – Не сочтите за дерзость, но я не совсем понимаю, почему вас до такой степени беспокоят укрепления Марбо. Насколько мне известно, замок в последний раз штурмовали во времена конфликта между Мод и Стивеном.

Фокс обвел взглядом богатые угодья, окружавшие крепость. С приближением осени зеленое буйство красок плавно сменялось на золотое.

– Может, все дело в том, что я много лет провел на войне и мне за каждым холмом и пригорком мерещится враг. – Он встряхнул головой. – Но меня не покидает чувство беспокойства, и я ничего не могу с собой поделать. В любом случае привести крепость в боевую готовность нам не помешает.

Фитцер кивнул.

– Не смею с вами спорить, милорд. У меня нет к вам ни жалоб, ни претензий. Просто я хотел знать, грозит ли нам реальная опасность и нужно ли мне быть начеку.

Фокс повернулся к кастеляну – смотрителю замка и улыбнулся ему ободряющей улыбкой, пытаясь избавиться от дурных предчувствий.

– У вас все отлично получается, Фитцер. Я знаю, что могу на вас положиться и в случае чего вы удержите Марбо до моего прибытия с подкреплением.

Расположившись в просторном зале замка Марбо, они наслаждались великолепным угощением, состоявшим из жареных уток, маринованных яиц, тушеного огуречника и бланманже со сливовым соусом, поданным на десерт. Николь сидела рядом с Фоксом. Место справа от нее занимал Фитцер. По левую руку Фокса находилась леди Хилари, рядом с ней ее муж, Жильбер де Весси, бывший смотритель замка. Фокс внимательно следил за леди Хилари. Она действительно казалась бледной и несколько взволнованной. Возможно, она и в самом деле ждала ребенка. В своем расследовании он далеко не продвинулся. Ему лишь удалось узнать, что леди Николь регулярно наведывалась в Марбо и проводила время в гостиной леди Хилари. Визиты Николь продолжались в течение двух лет, вероятно, с тех самых пор, как она сумела запугать Мортимера до такой степени, что он перестал держать ее взаперти и позволил беспрепятственно покидать пределы Вэлмара.

~ Фокс также наблюдал и за женой. Она держалась, как всегда, невозмутимо и с достоинством. Его поразила одна вещь: к их столу то и дело подходили разные люди, чтобы поздороваться и перемолвиться с ней парой слов. Прислуга, солдаты, ремесленники и даже кухарки – все стремились выразить Николь свое почтение. Они говорили, что рады снова видеть ее в Марбо, вспоминали времена, когда она была маленькой девочкой и росла у них на глазах. В Вэлмаре его жену чтили и уважали. Здесь, в Марбо, ее любили. Очевидная привязанность людей к Николь вызывала у Фокса неясное чувство тревоги. Если им придется выбирать между ним и ею, он сомневался, что выбор будет в его пользу.

Когда Николь пригласили взглянуть на новорожденного ребенка, спавшего в люльке возле очага, она, отпросившись у Фокса, поднялась. Воспользовавшись ее отлучкой, он поделился с леди Хилари своим наблюдением относительно популярности своей жены среди обитателей замка.

– Она здесь выросла, – уточнила леди Хилари. – Естественно, мы считаем ее своей. – Едва она закончила фразу, как яркий румянец залил ее бледное лицо. – Простите, милорд… мы вас тоже уважаем и относимся к вам с любовью, но…

– Вы можете быть откровенны со мной, мадам, – заверил собеседницу Фокс. – Я понимаю, что я здесь чужак, человек, вызывающий недоверие и подозрения. Трудно ожидать чего-либо другого, особенно после всего, что вы натерпелись от Мортимера. Но я обещаю вам, что постараюсь быть справедливым, не пренебрегать своими обязанностями лорда и должным образом оберегать Марбо от всех врагов.

Леди Хилари обратила к нему взгляд, исполненный отчаяния. Фокса охватил новый приступ тревоги, и по его спине побежали холодные мурашки. Женщина внезапно вскочила на ноги.

– Мне что-то стало нехорошо, – пробормотала она. – Вероятно, я съела что-то не то.

Она торопливо направилась к выходу. Фокс повернулся к Жильберу де Весси.

– Когда малыш должен появиться на свет?

– К весне, я полагаю.

Фокс в задумчивости сложил губы. Почему муж не знал наверняка, когда должен родиться его ребенок?

Николь с беспокойством взирала на высокую кровать с пологом в спальне. Существовала стародавняя традиция уступать господину, наведавшемуся в замок с визитом, лучшую опочивальню. Николь бесконечно сожалела, что при данных обстоятельствах Жильбер и Хилари не нашли подходящего предлога отказать гостям в предоставлении своей комнаты. В то время как Саймон спал в комнате рядом, она не хотела делить одну постель с человеком, который мог оказаться врагом ее сына. По отношению к Саймону ей казалось такое соседство предательством. Хотя в Вэлмаре подобный вопрос не вознисал, здесь, в непосредственной близости от ее дорогого сына, Фокс был для нее воплощением опасности. Такая мысль сводила Николь с ума.

Еще меньше хотелось ей ночью заниматься с Фоксом любовью, страстно и необузданно. Но как могла она объявить ему о своих пожеланиях, не возбудив его подозрений? Он и без того подозревал во всех смертных грехах. Весь вечер он не спускал с нее глаз подобно хищной птице, да еще сказал что-то бедняжке Хилари, что та от него та обратилась в бегство, как перепуганный кролик.

Николь вздохнула. Она подумает, возможно, ей удастся найти какой-нибудь благовидный предлог.

Фокс простился с Фитцером и поднялся по ступеням лестницы, ведущей в жилые покои семейства де Весси. Николь уже должна находиться там, и он с нетерпением ждал момента остаться с ней наедине. Его стремление обладать ее телом, похоже, было неугасимо. Он испытал немалое облегчение, когда не обнаружил со стороны своей жены никаких признаков измены или злого умысла. Возможно, скрытность и осмотрительность – врожденные качества ее характера. Да и тяжелые годы жизни с Мортимером отложили на ней неизгладимый отпечаток, приучив лгать на каждом шагу. Он не сомневался, что со временем, если он будет обращаться с ней с добротой и любовью, Николь проникнется к нему доверием и расскажет правду.

Он прошел через гостиную, где сидела леди Хилари, занятая шитьем. Она проворно поднялась на ноги и присела в книксене, затем указала на дверь.

– Отведенная вам опочивальня находится там.

– Вы чувствуете себя лучше? – справился Фокс.

– Да, милорд.

Пересекая комнату, он заметил двух маленьких детей, спавших на тюфяке. Он на минуту остановился, чтобы взглянуть на них. У девочки были рыжеватые косички, а у мальчика – золотые кудри.

– Ваши? – поинтересовался Фокс.

– Мои, – ответила женщина. – Девочку зовут Джоанн, а мальчика – Саймон. – Леди Хилари подошла к тюфяку и поправила на детишках одеяло.

Фокса пронзила острая боль утраты. Его сыну, если бы он не умер, было бы сейчас примерно столько же лет. Отогнав мрачную мысль прочь, он решительно направился в комнату, отведенную им хозяевами. Войдя, он обнаружил, что Николь уже в постели. Он разделся и скользнул под одеяло. Она не пошевелилась, и Фокс подумал, что Николь спит. Он простер к ней руку и притянул к себе. На ней он ощутил сорочку, что немало его удивило. После всего, что они пережили вместе, странно, что она испытала потребность лечь в постель одетой.

Он взялся за подол ее рубашки и начал поднимать, с восторгом представляя, как ощутит прикосновение ее прохладной, шелковистой кожи. Но Николь от него отстранилась.

– Не сегодня, Фокс. Я, по-видимому, что-то не то съела. У меня болит живот.

Он замер, по-прежнему сжимая в ладони тонкое полотно ее облачения. Похоже, окружающее место было каким-то заразным, потому что все подряд страдали от желудочных недомоганий, хотя сам он на угощение не жаловался. Его подмывало пренебречь просьбой Николь, но после непродолжительных размышлений он заключил, что, если Николь не хочет ему отдаваться, насиловать ее он не станет. Раньше она ни разу не отказывала ему и не проявляла нежелания. Либо она на самом деле плохо себя чувствовала, либо что-то в Марбо заставляло ее отвернуться от него. Но что? Какого фрагмента загадки ему не хватало для ее решения? Он повернулся на спину и, устремив взгляд в темноту, задумался над ситуацией.

Николь лежала, прислушиваясь к его дыханию, в ожидании, когда оно станет редким и глубоким. Только после того, как Фоке уснет, сумеет она расслабиться и погрузится в сон.