Текст книги "Коснись меня огнем"

Глава 17

С того дня, к величайшей радости Блейз, их отношения заметно изменились к лучшему. Правда, иногда она все же замечала в глазах мужа тоску, но в целом он, похоже, справился со злостью и отчаянием прошлого во имя будущего. Джулиан прилагал немалые усилия, чтобы успешно выполнять свои обязанности не только владельца имения, но и мужа.

Каждую ночь Блейз проводила в постели Джулиана, чтобы отогнать преследующие его кошмары, когда в ужасе он просыпался; чтобы успокоить и утешить его, когда он выкрикивал во сне имя другой женщины. Она делала ему массаж бедра, стараясь облегчить боль. Хотя Джулиан искал всего лишь утешения в ее объятиях, физическое наслаждение, которое он доставлял ей в ответ, превосходило ее самые сокровенные мечты. В их близости не было места сдержанности и пристойности, здесь царили чувственность и необузданная радость плоти. Джулиан научил Блейз понимать их тела, научил превращать лихорадочное желание в страстный экстаз. Несмотря на обычное для девушек ее круга воспитание, Блейз понимала, что эта сфера их супружеских отношений имеет мало общего с жизнью других семейных пар, занимающих схожее положение в обществе.

Как-то раз, устроив голову на согнутой руке мужа, сонная и обессиленная после испытанной страсти, Блейз призналась ему, что любовные отношения вызывают у нее удивление.

– Никто никогда не говорил мне, – начала она, сладко позевывая, – как приятна эта сторона семейной жизни.

– Я очень надеюсь, что это так, – ответил Джулиан с улыбкой, медленно поглаживая ее обнаженную руку. – Молодым леди не положено знать о плотских радостях.

– Но это несправедливо, – пробормотала она и тотчас забыла обо всем на свете, в том числе и о несправедливости, потому что Джулиан опять начал дразнить ее соски.

Они словно сначала начали жизнь, с благодарностью подумала Блейз. Джулиан, казалось, решил сделать свой второй брак удачным, хотя вначале вовсе не собирался жениться на Блейз. Она была бы вполне довольна, если бы не тень прошлого, мрачно витавшая над мужем.

Всю сложность своего положения Блейз поняла только тогда, когда однажды она отправилась по магазинам в сопровождении Джулиана. Она сидела рядом с мужем в новом экипаже, запряженном парой великолепных рысаков, которыми правил сам Джулиан. Вдали Блейз заметила одинокого всадника, неторопливо приближающегося к ним. Даже на расстоянии она разглядела, что одет он как джентльмен – рубашка с высоким воротом, белый шейный платок, отличный темно-зеленый сюртук, до блеска начищенные сапоги поверх лосин. Но, только почувствовав, как напрягся рядом с ней Джулиан, она признала во всаднике Винсента Фостера.

Винсент остановил коня в то самое мгновение, когда Джулиан притормозил коляску. Какое-то время оба молча смотрели друг на друга, тишину нарушало только позвякивание конской упряжи. Блейз кожей ощутила враждебность, повисшую между ними. Она поняла, что это их первая встреча за четыре года.

Красивый рот Винсента скривился в усмешке.

– Так ты снова здесь?

– Как видишь, – спокойно ответил Джулиан. – Здравствуй, Винсент.

– Удивляюсь, как у тебя хватило наглости появиться здесь. Вот уж правда, совести у тебя нет никакой.

Казалось, что Джулиан не слышал этих колких слов.

– Меня долго не было. Я решил, пора вернуться к нормальной жизни.

– Жаль, что у Каролины такой возможности нет. Ты предупредил новую жену, что она спит с убийцей?

Блейз увидела, как сжались в кулаки обтянутые перчатками руки Джулиана, державшие вожжи. Она предостерегающе положила руку ему на рукав и с трудом подавила желание прийти ему на помощь, поняв, что в эту стычку ей вмешиваться не следует.

– Ты весьма успешно, – натянуто продолжил Джулиан, – затуманил ей голову своей версией случившегося. Я не счел нужным ничего добавлять.

– Сомневаюсь, что ты сказал ей правду.

– Винсент, – в голосе Джулиана послышалось с трудом сдерживаемое раздражение, – никто не винит меня больше, чем я сам, но все это в прошлом.

– Напротив. Я виню в случившемся только тебя. Удивляюсь, как тебя отпустили. Если бы это зависело от меня, ты бы так легко не отделался.

Глаза Джулиана превратились в две крошечные льдинки.

– Меня мало тревожит, что ты стараешься очернить каждого порядочного человека в округе, но я тебя предупреждаю: в будущем держись от моей жены подальше.

Он взмахнул поводьями и резко взял с места, оставив позади облако пыли. Из преданности Джулиану Блейз не стала оборачиваться, чтобы убедиться, что Винсент Фостер смотрит им вслед, но ей казалось, что она спиной чувствует, как он буравит их взглядом.

Она сразу же принялась болтать что-то пустое, обсуждая предстоящие покупки, но не смогла отвлечь Джулиана от тяжелых мыслей. Весь день он оставался молчаливым и угрюмым. Единственное, что удалось Блейз, это уговорить его пустить ее к себе в постель вечером. Встреча с Винсентом только подстегнула Блейз, она с еще большей твердостью решила поддержать Джулиана всеми возможными способами.

Чтобы изменить предубеждение соседей, она начала активно претворять свой план в жизнь. В течение следующей недели Джулиан еще несколько раз сопровождал ее при посещении магазинов.

Хантингдон, прелестный городок и торговый центр раскинулся на берегах реки Грейт-Аус. Он состоял из имевших богатую историю кирпичных или деревянных домов и элегантных особняков в стиле Тюдоров.

По словам Джулиана, гроб с телом Марии, королевы Шотландской, был установлен на некоторое время в церкви Святого Георгия, когда его перевозили в Вестминстерское аббатство. В Хантингдоне родился и вырос один из наиболее известных людей в Британии – Оливер Кромвель, а соседняя с городом деревня Годмангейстер когда-то зародилась на оживленном перекрестке важнейших дорог.

Они осмотрели почти каждый магазин в Хантингдоне, не спеша и щедро тратя деньги, так, чтобы привлечь к себе как можно больше внимания. Леди Линден заглянула даже в самые неприметные лавочки. Они посетили не только торговцев мелким товаром, модисток и шляпный магазин, но также рыночную площадь, где прошлись вдоль овощных и цветочных рядов, заглянули в хлебные лавки и к мясникам, с которыми договорились о поставках в Линден-Парк. И несмотря на шокированные и встревоженные взгляды, которые поначалу бросали на Джулиана, Блейз почувствовала, что ее план начинает действовать.

В каждой лавке она просила представить ее хозяину, потом не скупилась на похвалы товарам, подчеркивая отличный выбор и хорошее качество. А потом вдруг начинала изображать полную нерешительность, будто не зная, на чем остановить свой выбор. Выслушав мнение хозяина, Блейз принималась поглаживать рукав Джулиана и с обожанием заглядывала ему в глаза, при этом она говорила что-то вроде: «Как ты думаешь, дорогой, что мне выбрать? Небесно-голубой или розовый?»

С трудом сдерживая смех, Джулиан послушно отвечал так, как просила его накануне Блейз: «Думаю, оба, любовь моя. Ты должна взять оба».

В ответ она радостно улыбалась: «О дорогой, ты так добр! Я не заслуживаю такого доброго и щедрого мужа».

Действуя подобным образом, Блейз существенно расширила свой гардероб, добавив к нему бесчисленное количество перчаток и домашних туфель, вееров и ридикюлей, расшитых шелковых чулок, разноцветных лент, шалей с оборками, воздушных шарфиков и шляпок. Она накупила столько товаров, сколько обычно покупали в лавках за полгода.

Любезность, радушие и искренний интерес быстро располагали лагэчникоа к ней, а отношение к Джулиану менялось, по мере того как он открывал кошелек и, не считая, щедро платил, . Трагическая история, связанная с его именем, по крайней мере в этот момент, забывалась.

Понаблюдав в нескольких лавках за своей молодой женой, Джулиан перестал качать головой, глядя на ее нескромное поведение, а только журил себя за то, что сомневался в способностях Блейз.

– Пожалуй, тебе все же стоит пойти на сцену, проказница, – сказал он однажды днем. – Здесь, в провинции, твой талант некому оценить.

– Я говорила тебе, это сработает. – Блейэ самодовольно улыбнулась. – Хотя я все же очень надеюсь, что в ближайшее время ты не займешь свое место в палате лордов. Вряд ли твое пребывание в мясной лавке в окружении колбас и бараньих ног произведет должное впечатление на пэров.

На той же неделе Блейз взялась за арендаторов. Утром в четверг, когда Джулиан уезжал по делам в Лондон, она уговорила управляющего сопровождать ее при посещении арендаторов. Блейз решилась на этовепрекн желанию Джулиана. Много раз она просила взять ее с собой, но он всегда отказывал, мотивируя тем, что не хочет подвергать ее еще большей враждебности с их стороны.

Однако к этому времени он бы должен был знать свою жену лучше и понимать, что вряд ли она подчинится ему или отступит, столкнувшись с трудностями. Только на этот раз Блейз шла наперекор ему не просто из духа противоречия или из-за желания привлечь к себе его внимание и доказать что-то. Она делала это ради него и не собиралась сдаваться.

Коляской, в которой они отправились, управлял мистер Марш. Блейз посетила симпатичные коттеджи из красного кирпича и желтого камня, скученно стоящие примерно в полумиле от усадьбы. Здесь жили многие арендаторы. Блейз заглянула в каждый дом, чтобы поговорить с каждым хозяином.

Но даже, несмотря на то что ее представлял всеми любимый и уважаемый мистер Марш, Блейз встречали настороженным молчанием и так же холодно, как ее мужа. Она справлялась о здоровье всех членов семьи, правильно выговаривая имена даже самых маленьких детишек, но ее обаяние не оказало на фермеров почти никакого влияния. Точно так же, как и продуктовые подарки, которые собрала для нее в усадьбе миссис Хеджес, и игрушки, купленные в магазинах Хантингдона. Она привезла с собой деревянных солдатиков и тряпичных кукол для детей, цветные ленты для волос, носовые платки и кухонную утварь для женщин, трубки и перочинные ножи для их мужей. Все эти дары вежливо принимались, однако фермеры не становились дружелюбнее и разговорчивее. Расстроенная, Блейз была вынуждена признать, что Джулиан, возможно, был прав: это сражение ей не выиграть.

Она покинула последний коттедж и уже хотела было подняться в коляску с помощью Марша, когда уловила у себя за спиной приглушенные голоса. Слышно было плохо, но она разобрала слова: «Прячется за юбки жены».

Она резко повернулась и оказалась лицом к лицу с одноногим мужчиной, опирающимся на костыль. Он был довольно молодым, лет на шесть старше самой Блейз, а с его огрубевшего от работы на открытом воздухе лица, казалось, никогда не сходит хмурое выражение. С ним гона не была знакома, но уже успела кое-что услышать. Она пристально посмотрела на него.

– Потрудитесь объяснить свои слова.

Парень опустил глаза, но объяснять ничего не стал, только сказал:

– Это я так, миледи.

– Лорд Линден не прячется за мои юбки, – твердо заявила Блейз. – Он вообще не хотел, чтобы я приходила сюда, и только потому, что желал оградить меня именно от подобной враждебности. Он не сомневался, что меня так примут. – Лицо парня сохраняло хмурое выражение. – Вы – Джон Уикс, не так ли? – Заметив его настороженный взгляд, она добавила: – Я только что познакомилась с вашей женой и сыном. Почему вы считаете, что его сиятельство прячется за мои юбки? – Он продолжал молчать, Блейз нахмурилась. – Может, пора поговорить начистоту? Лорд Линден предупредил меня, что не следует ждать теплого приема, он объяснил: это не относится ко мне и связано с событиями четырехлетней давности. Вы ведь вините моего мужа в смерти первой леди Линден, да?

Уикс внезапно почувствовал себя очень неловко и потупил взгляд.

– Говорят, он убил ее.

– Кто говорит?

– Ну… все.

– А вы всегда верите всему, что слышите? – Блейз уперла руки в бока. – Я лично не придаю значения слухам и кривотолкам и не на секунду не верю, что он убил ее. – Установилась напряженная тишина. – Скажите, разве я похожа на идиотку? Неужели вы верите, что я вышла бы замуж за убийцу? – К этому времени вокруг них собралась небольшая толпа – женщина с младенцем на руках, еще одна, за руку которой уцепился малыш, и еще несколько. Все внимательно прислушивались к разговору. Подошли молодой паренек с вилами и высокий пожилой мужчина, согнутый годами. – Лорд Линден не убивал жену, – с чувством повторила Блейз. – Все эти слухи совершенно не обоснованы. Смерть леди Линден – трагическая случайность.

– Прошу прощения, миледи, но вас здесь тогда не было, – неуверенно возразил Уикс.

– Полагаю, вы были? И собственными глазами видели, как все произошло? – Уикс опять уставился в землю. – Они поссорились, – продолжила Блейз. – Шумно, это правда, но покажите мне хоть одного человека, который ни разу не ссорился с женой. – Она окинула взглядом толпу, понимая, что все слушают ее, затаив дыхание. – А упасть с лошади в бурю может всякий.

Кто-то согласно кивнул. Почувствовав, что ее доводы начинают действовать, она бросила взгляд на управляющего, который в ужасе следил за происходящим. Вид у него был перепуганный.

– Мистер Марш, кто-нибудь выдвигал хоть какие-нибудь улики, указывающие на то, что лорд Линден убил свою первую жену?

– Н-нет, миледи.

– А вы хоть раз видели, чтобы его сиятельство вел себя неподобающим образом и можно было бы предположить, что он способен на убийство?

– Нет, миледи, не видел.

Она повернулась к Джону Уиксу.

– Или вы считаете, что мистер Марш не разбирается в людях?

– Да нет, просто он зависит от его сиятельства.

– Конечно, но я очень сомневаюсь, что он оставался бы на службе у его сиятельства все эти годы, если бы знал, что лорд Линден виновен в убийстве.

– А почему же тогда его сиятельство уехал так поспешно? И так долго не возвращался, если ему нечего скрывать?

– Думаю, смерть ее сиятельства очень сильно подействовала на него. Он винит в случившемся себя не потому, что убил жену, а потому, что ничего не сделал, чтобы предупредить ее гибель.

– Долго же его не было, – заметил Уикс, все еще хмурясь.

– Вы правы, лорд Линден слишком долго пренебрегал своими обязанностями, но он очень сожалеет об этом и собирается наверстать упущенное. Да и не похоже, чтобы все это время он искал удовольствий. Последние четыре года он был на войне, рисковал жизнью.

Внезапно лицо Уикса приняло горькое выражение.

– Я тоже рисковал жизнью на войне, – негромко проговорил он. – Сражался за короля и за свою страну и вот что получил, посмотрите. Остался калекой.

Блейз взглянула на его ногу, отрезанную кемнрго выше колена, выражение ее лица смягчилось.

– Лорду Линдену повезло больше, чем вам. Он тоже едва не потерял ногу в битве за Викторию, но ее, к счастью, удалось сохранить. Правда, боли все еще мучают его, и хромает он сильно, но самое глазное – нога цела.

– А я ходить не могу. И зарабатывать на жизнь не в состоянии. Не гожусь для работы: не могу ни пахать, ни сеять.

– Полагаю, вам надо поговорить с его сиятельством. Уверена, он не останется равнодушным. Он лучше, чем кто-либо, поймет, каково вам приходится.

– Мне не нужна благотворительность, мне нужна работа.

– Я тоже так думаю. – Блейз ответила с такой неожиданно обезоруживающей улыбкой, что Уикс в растерянности заморгал. – А чем вы раньше занимались?

– Всегда был фермером, ничего другого не умею.

– Молоток в руках держать можете?

– Да, миледи.

– А с мехами работать в кузнице?

– Думаю справился бы.

– Тогда можно научиться делать их. А если вы не хотите работать кузнецом, уверена, лорд Линден сумеет предложить вам что-нибудь подходящее с приличным доходом. Если вы, конечно, не против освоить новое дело.

Парень распрямил плечи.

– Я не против, миледи. Буду весьма благодарен.

– Тогда приходите завтра в усадьбу, встретитесь с моим мужем, поговорите, он что-нибудь придумает.

Впервые с начала разговора лицо Джона Уикса прояснилось. Однако, даже когда он уважительно благодарил Блейз, голос его звучал несколько настороженно.

– Благодарить будете его сиятельство. – Блейз взглянула на его ногу и спросила: – Боли беспокоят?

– Да, миледи, иногда очень сильно.

– Я только прошу вас, чтобы и вы в ответ были снисходительны к нему. Он достаточно настрадался за прошедшие четыре года. А дома его встретили вот так – мне бы было стыдно за себя, если бы я подобным образом с кем-нибудь обращалась.

По смущенному выражению лица Уикса она видела, что слова ее дошли до него.

– Простите, миледи, – примирительно произнес он.

– Я волнуюсь не за себя, – продолжала Блейз. – Я наполовину американка и не жду, что вы с легкостью примете меня, особенно если учесть, что наши страны находятся в состоянии войны. Вполне возможно, что ваше мнение об американцах ничуть не лучше, чем мое об англичанах. Вы считаете всех нас дикарями, а я нахожу вас холодными и спесивыми. Но я всегда верила, что англичане – нация справедливая. Однако, по-моему, не очень-то достойно обвинять лорда Линдена, не дав ему возможности высказаться в свою защиту и не выслушав его версию случившегося.

– Что ж, может быть, мы и поторопились, миледи, – снизошел Джон Уикс.

– Думаю, именно так. Но я прощу вас, если вы постараетесь как-то компенсировать свое отношение.

– Обязательно, миледи.

В тот же день, позже, Джулиан услышал от Марша подробный рассказ о том, как его жена обворожила и пристыдила арендаторов и добилась, чтобы они изменили отношение к нему. А на следующий день он в восхищении качал головой и не верил своим ушам, когда Джон Уикс от имени всех своих соседей приносил ему извинения. Отправившись утром следующего дня объезжать фермы, он убедился, что отношение к нему действительно изменилось. Он не верил своим глазам. Вместо угрюмой настороженности фермеры демонстрировали свое дружеское расположение, приветствовали его, смущенно улыбаясь.

И только в церкви, куда они отправились в воскресенье утром на службу, Блейз поняла, что главные баталии еще впереди. Отдельные маленькие победы, которые она до сих пор одерживала, ее совершенно не удовлетворяли. Соседи по-прежнему избегали Линден-Парк – никто из них не посетил молодоженов. Саму Блейз это тревожило мало. Она привыкла к подобному отношению окружающих – в прошлом ее поведение не раз вызывало негодование и осуждение, но сейчас из-за Джулиана она воспринимала эту изоляцию очень болезненно.

В воскресенье ее беспокойство возросло. Небольшая каменная церковь была уже почти полна, когда они с Джулианом вошли. Воцарилось гробовое молчание. Они проследовали вдоль узкого прохода и заняли места на семейной скамье Линденов. Взгляды присутствовавших были прикованы к ним.

В проповеди священник говорил о прощении и братской любви, но, когда служба закончилась, никто, кроме него самого и его жены, не сделал попытки подойти к ним. Блейз заметила Винсента Фостера, гневно взирающего на Джулиана. Рядом с ним была надменная элегантная женщина с каштановыми волосами, скорее всего его сестра Рейчел. Джулиан подтвердил догадку Блейз. В отличие от брата Рейчел Фостер смотрела как бы сквозь них, будто заметить их было ниже ее достоинства.

Блейз удивилась тому, как эта женщина подействовала на нее. Юная леди Линден невзлюбила ее мгновенно, а еще к этому чувству добавились ревность и облегчение. Если, как предполагала миссис Хеджес, мисс Рейчел Фостер когда-то хотела выйти замуж за Джулиана, то, решила Блейз, ему очень повезло, что этого все-таки не случилось.

Джулиан, однако, беспокоился не столько за себя, сколько за нее.

– Сожалею, что тебе приходится страдать из-за моей репутации, – с грустью проговорил он, помогая подняться в экипаж.

Блейз с вызовом посмотрела на нее.

– Тебе не за что просить извинения, Джулиан, и меньше всего за столь удручающие манеры всех этих людей. Они не имеют права обращаться с тобой подобным образом. Но больше этого не повторится, уж я позабочусь об этом!

Слова жены об удручающих манерах несколько развеселили Джулиана. Он откинулся на подушки и с интересом посмотрел на Блейз. Он понял, что в прошлом часто недооценивал ее способности добиваться поставленной цели, и больше не хотел попадать впросак.

– И как же ты собираешься добиться своего?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. – Ее прелестные губки решительно сжались. Джулиан уже начинал узнавать это выражение на личике жены. Оно означало войну!

Глава 18

Несмотря на объявление войны и свою решимость, Блейз приняла конкретный план действий только двумя днями позже, лежа утром в постели Джулиана и обдумывая сложившееся положение. Вдруг она села, прижимая простыню к обнаженной груди.

– Бал! Мы должны устроить бал!

Джулиан, обессиленный после часа страсти и любви со своей жизнерадостной молодой женой, лениво потянулся и не спеша погладил ее по спине.

– Бал?

Усевшись и обхватив колени, Блейз лихорадочно продумывала свой план.

– Положение требует решительных и дерзких мер, Джулиан. Разошлем приглашения на бал и посмотрим, кто осмелится отказаться.

Джулиан нахмурился, стараясь переключиться с любовных утех, которыми только что занимался, на военные действия.

– А ты не подумала, что, возможно, никто не придет?

– Придут.

– Как ты добьешься этого, дорогая? Свяжешь их по ногам и рукам и притащишь сюда силой?

– Ну… не так решительно… пока, во всяком случае. Но если я правильно думаю, к таким мерам прибегать не придется. Люди всегда восхищаются теми, кому хватает смелости бросить вызов обществу. Именно это мы и сделаем, устроив бал и пригласив всех соседей. И потом, все старые кумушки сползутся обязательно, хотя бы из любопытства, посмотреть, что за женщина решилась выйти замуж за человека, подозреваемого в убийстве.

Почувствовав, как замерли пальцы мужа у нее на спине, Блейз оглянулась и посмотрела на него. Губы Джулиана скривила горькая усмешка. Блейз улыбнулась ему в ответ.

– Разве ты не понимаешь, Джулиан? Соседи избегают нас, потому что мы сами допустили это. А теперь мы должны поставить их в такие условия, когда они больше не смогут игнорировать нас. Стоит им увидеть тебя, поговорить с тобой – и они поймут, что ты такой же, каким был всегда.

Он заметил румянец волнения на лице Блейз, волнения, которое не решался остудить, даже несмотря на то что твердо был уверен, что ничего путного из ее идеи не получится.

– Думаю, тебе потребуется более уважительная причина, чем просто дерзость или мое оправдание если ты надеешься заполучить сюда кого-то, – наконец проговорил Джулиан.

– Отлично… А что, если мы устроим благотворительный бал? Благотворительностью трудно пренебречь. Мы можем создать фонд помощи инвалидам войны, чтобы помочь им освоить новые ремесла. Тогда они смогут самостоятельно заработать себе на жизнь, а если из-за увечий они уже не в состоянии работать – помочь им материально. Так, как ты помог Джону Уиксу. Благодаря тебе теперь он может применить свой талант резьбы по дереву и будет делать различные изделия. Если ты был благороден с Уиксом, будь таким и с другими. Пострадавших на войне очень много, они заслуживают помощи. Тот самый класс, интересы которого они защищали, забыл об их жертвах и о твоей – тоже. Английскому дворянству пора уже признать свой эгоизм. Джулиан задумчиво молчал.

Блейз радовалась, что он не противится. Она положила подбородок на колени и закусила нижнюю губу.

– Думаю, с ролью хозяйки я справлюсь. Опыт у меня есть. Я не раз принимала гостей на балах у бтчима. Это одно из немногих дел, которые сэр Эдмунд доверял мне, ценя хоть один из моих талантов. Наблюдая за ним, я даже немного освоила дипломатию, но все же нам лучше подстраховаться и заручиться присутствием хотя бы нескольких гостей. Может быть, стоит пригласить кого-нибудь из твоих лондонских друзей погостить у нас… заранее. Мы смогли бы организовать домашний вечер, ты бы пригласил своих друзей-военных, у тебя ведь есть друзья в кавалерии?

– Один или два, – ответил Джулиан без особого энтузиазма.

– Тогда пригласи их, это будет то, что надо. Для меня – отличная возможность познакомиться с твоими друзьями, а тебе будет с кем погрустить, если у меня ничего не получится. Лавочники будут рады. Закажем у них всю провизию, я закажу у модистки бальное платье… – Блейз замолчала, увидев нерешительное выражение на лице мужа. – Прошу тебя, дорогой, не отказывай мне.

Она сидела, повернувшись к нему вполоборота, простыня соскользнула с ее плеча, и Джулиан не был уверен, произошло это намеренно или случайно. Он вполне допускал, что его лукавая проказница жена способна использовать физическое очарование, чтобы добиться своего; но именно сейчас это совершенно не трогало его, даже если она и манипулировала им без зазрения совести. Он знал только, что вид ее упругой обнаженной груди, такой влекущей, возбуждает его.

Он улыбнулся, с грустью признавая свое поражение, и погладил ее обнаженную спину.

– Думаю, ты смогла меня убедить.

Ощутив чувственные прикосновения его пальцев, Блейз на мгновение забыла, в чем она старалась убедить мужа. Взгляд ее был прикован к Джулиану, лежащему на подушках: золотистые вьющиеся волосы, аристократические утонченные черты лица, стройное мускулистое тело. Он такой мужественный, такой красивый, от него исходит такая сила. Синие глаза его снова потемнели в предвкушении страсти. Блейз уже начала узнавать это состояние, и понимание это заставило ее сердце биться учащеннее, а огонь желания – разлиться по телу.

Джулиан притянул ее к себе, и ее обнаженная грудь прижалась к его груди, а губы их слились в страстном поцелуе. Рука его скользнула под простыню, меж ее бедер. И в тот самый миг, когда такие знакомые искусные пальцы принялись возбуждать ее, в дверь спальни тихонько постучали.

Возбуждение сразу прошло. Блейз замерла, а Джулиан выругался сквозь зубы. Он перестал ласкать ее, поднял голову и сердито посмотрел на дверь.

– Что случилось?

– Простите, милорд, – почтительнейше зазвучал голос дворецкого из-за двери, – но здесь человек, который хочет увидеть ее сиятельство. Он утверждает, что вы позволили ему разбить табор на своей земле. По-моему, милорд, он… цыган.

Хеджес произнес последнее слово так, словно оно источало заразу, а Блейз встала на колени и в восторге воскликнула:

– Миклош! Он приехал!

Джулиан застонал про себя. Он надеялся, что у него есть еще хоть несколько спокойных недель, прежде чем придется заняться развращающим влиянием на Блейз ее друзей-цыган. Однако сейчас уже слишком поздно менять что-либо. Блейз уже крикнула Хеджесу, чтобы он сообщил Миклошу, что она сейчас выйдет. Потом она повернулась к Джулиану. Лицо ее сияло, аметистовые глаза блестели, как драгоценные камни.

– Джулиан, это же то, что надо! Цыгане станут главным украшением нашего бала. Мы устроим весь бал в цыганском стиле, с цыганскими танцами, музыкой, даже с гаданием. Это будет замечательно! Если наши соседи ждут зрелища, они его получат, мы устроим им зрелище! – Она спрыгнула с кровати и подняла с пола халат, но не стала надевать его. – Мне надо поскорее одеться и поговорить с Миклошем, уговорить его выступить на балу.

Она склонилась над мужем и взволнованно поцеловала его в висок, но когда хотела повернуться, чтобы идти, Джулиан поймал ее за руку и удержал.

– Может быть, не стоит торопиться, надо обдумать все, прежде чем начинать?

– Да о чем здесь думать? На твоем кошельке это не скажется, если тебя волнует это. Цыгане много не берут за выступления…

– Меня волнует, как это подействует на наших соседей.

– Ну что ты, Джулиан! Все будет хорошо, поверь мне. Горгиос всегда проявляют любопытство по отношению к цыганам, все увлекаются гаданием. Я поговорю с Панной, попрошу ее погадать… – Блейз вылетела из спальни, продолжая на ходу говорить вслух, и скрылась за дверью собственной спальни.

Джулиану показалось, что мимо только что пронесся ураган. Он откинулся на подушки, подложив руки под голову. Его очаровательная молодая жена оставила его болезненно-возбужденным, однако удовольствие, которое он испытал, видя ее радостное волнение, почти компенсировало то, что он не успел получить. Глаза ее лучились, лицо сияло надеждой, обнаженное тело ласкало взгляд. Блейз выглядела восхитительно. Он хотел только одного – сжать ее в объятиях, зарыться в нее глубокоглубоко. Это желание охватывало его в последнее время все чаще. Потребность в ней становилась почти физической, как неистребимая привычка.

Джулиан уставился взглядом на полог кровати и подумал, как быстро удалось Блейз приобрести над ним такую власть. Всего несколько недель. Неужели прошло всего несколько недель с тех пор, как он был вынужден жениться на ней? Слишком короткое время, чтобы оказать серьезное влияние на его жизнь.

Любовное наслаждение, которое она доставляла, лишь частично объясняло силу ее притяжения, хотя в значительной степени способствовало ее привлекательности. Блейз пришла к нему невинной и неопытной, но была такой обжигающе страстной, что большего ни один мужчина и желать бы не мог. Она доставляла ему наслаждение, которого он не испытывал раньше ни с одной женщиной. Она отвечала на его чувства так же страстно, свободно и раскованно, не думая о приличиях, что само по себе было совершенно невероятно для женщин ее круга.

Джулиана притягивала в ней жажда жизни. Ее теплота, огонь в крови. Ему казалось, что благодаря ей он сам медленно воззращается к жизни, что душа, замерзшая со смертью Каролины, потихоньку оттаивает. Он перестал жалеть, что женился на Блейз, хотя часто с трудом мирился с ее необычным, непредсказуемым, не вписывающимся в привычные рамки поведением, иногда приводящим его в ярость.

Вспомнив последний замысел жены, Джулиан от досады закрыл глаза. Сама мысль устроить в Линден-Парке бал с языческими увеселениями и предсказанием судеб, чтобы дать приглашенным соседям повод для насмешек, наполнила его ужасом. Его не радовало, что жена-виконтесса общается с цыганами.

Но выбора, кажется, нет. Все его прежние попытки проконтролировать поведение Блейз обычно ничем не заканчивались. Он начал понимать, что запреты только усиливают ее желание поступать наоборот, наперекор его воле.

Кто знает, не будет ли с его стороны мудрее воздержаться от каких бы то ни было возражений против бала. Кроме того, мероприятие такого размаха даст ей возможность сосредоточить свою неуемную энергию на конкретном деле и, как надеялся Джулиан, удержит от новых необдуманных поступков.

Блейз очень обрадовалась встрече со старыми друзьями. Хеджес, все время крутившийся поблизости из опаски, как бы посетитель не исчез с фамильным серебром Линденов или другими ценностями, не выпускавший цыгана из виду, был совершенно изумлен и с нескрываемым неодобрением наблюдал, как ее сиятельство несется вниз по лестнице прямо в объятия смуглого мужчины. Не замечая неодобрительных взглядов Хеджеса и смеясь от радости, Блейз обняла Миклоша и мгновенно засыпала его вопросами, потянув за руку в соседнюю гостиную.