Текст книги "Коснись меня огнем"

Глава 25

Пряча руки за спину, будто провинившийся ребенок, Блейз беспомощно посмотрела в ту сторону, куда удалился Миклош.

– Не вздумай звать на помощь, – предупредил Джулиан. – Твои сообщники уже не помогут.

Блейз судорожно сглотнула слюну.

– Ты очень сердишься?

– А ты сама как думаешь?

– Джулиан, я сожалею о том, что сделала, но, видишь ли…

– Блейз… – Он угрожающе протянул ее имя.

– Ты… не будешь слишком жесток?

– Возможно. Даже обязательно буду, если ты немедленно не подойдешь ко мне.

Усилием воли Блейз заставила себя сдвинуться с места. Шаг за шагом, очень медленно, она сокращала расстояние между ними, пока не оказалась в ярде от него.

– Ближе. – Он сказал это очень тихо, и голос его смягчился, или ей это только показалось?

Она подошла вплотную к нему и остановилась. Щетина у Джулиана на подбородке и щеках только усиливала его угрожающий вид. Вдруг Блейз заметила, что нервно сжимает и разжимает кулачки в перчатках, настороженно глядя на мужа. Что-то хищное сквозило в прищуре его синих глаз, в чувственном изгибе губ. Тяжелый, пронизывающий взгляд одновременно пристально разглядывал ее, будто упиваясь ею.

А потом Джулиан протянул к ней руки.

Блейз невольно поежилась, но вместо того чтобы сжать пальцы вокруг ее горла, как она ожидала, Джулиан потянул за ленты шляпки и развязал ее. От удивления у Блейз округлились глаза, когда он медленно стянул шляпку с ее головы и небрежно отбросил на траву, а затем принялся одну за другой вынимать шпильки из ее модной прически.

– Что ты делаешь? – спросила Блейз в немалой тревоге.

– Наказываю тебя.

Этот загадочный ответ нисколько не успокоил ее и не прояснил, зачем необходимо распускать ей волосы, чтобы наказать.

– Джулиан, прошу тебя, я все объясню…

– Мне не нужны твои объяснения.

Он отбросил последние шпильки, и волны черных блестящих волос рассыпались по ее спине. Пристально глядя ей в глаза, он взял ее лицо в ладони.

– Ты совершенно прав, если сердишься на меня, Джулиан, но я была в безвыходном положении…

– Молчи, несносная…

Он припал к ней губами, поцеловав ее жестко и требовательно, губы его были настойчивы в этом наказании. Сжимая ее в объятиях, как пленницу, Джулиан безжалостно раздвинул ей губы, и его язык ворвался в нее.

К своему удивлению и неимоверному облегчению, Блейз почувствовала со стороны Джулиана скорее нетерпение, чем месть. Тело ее радостно задрожало, мгновенно охваченное ответным желанием. Джулиана не было так долго, она изголодалась по нему не менее, чем он по ней. Острая, безжалостная боль желания охватила ее, пробуждая воспоминания о других мгновениях страсти, которые они прежде делили. Блейз с тихим стоном впилась пальцами в плечи Джулиана.

Внезапно Джулиан подался назад. Глаза его горели, но не гневом, а жаром, который непонятным образом тут же передался ей.

Не говоря ни слова, Джулиан схватил ее за локоть и подтолкнул к фургону. Он откинул полог, прикрывавший вход, одним быстрым движением нагнулся, подхватил Блейз на руки и закинул в фургон.

Внутри было почти темно, свет проникал только в крошечное окошко сверху. Джулиан не стал дожидаться, пока ее глаза привыкнут к темноте, и залез следом за ней, опустив за собой полог. Накидка сползла у него с плеч, он подтолкнул Блейз к соломенному тюфяку и опрокинул ее на спину.

Прежде чем она успела что-либо сообразить, вне себя от удивления, он последовал за ней, накрывая ее своим гибким телом. Сквозь разделяющую их одежду Блейз почувствовала, как напряглась его плоть, охваченная желанием.

Он уперся локтями в дно фургона, перебирая пальцами ее волосы. Его точеное лицо сохраняло жесткое, непроницаемое выражение, но глаза горели страстным огнем.

– Я пролежал здесь, – пробормотал он тихим осевшим голосом, – двенадцать часов, обдумывая, что сделаю, когда доберусь до тебя. Вот теперь я добрался.

Только сейчас Блейз поняла, что он собирается овладеть ею немедленно, прямо здесь. Во рту у нее пересохло, сердце забилось с неимоверной быстротой, каждый мускул напрягся.

Джулиан снова поцеловал ее. Его губы прильнули к ней, горячий настойчивый язык заполнил ей рот, двигаясь в такт с бедрами. Щетина царапала нежную кожу, но Блейз было все равно. Джулиан действовал жестко, без малейшего намека на нежность, но Блейз не возражала. Она просто хотела его. Если таково ее наказание, то она будет счастлива принять его. Она хочет его, хочет именно этого…

Блейз ничуть не сопротивлялась, когда он поднял ее юбки кверху, обнажив ноги и бедра. Напротив, она всячески помогала ему, забыв про стыд. Она чувствовала, как его рука гладит ей бедро, потом живот, потом скользит ниже… Не сдержав восторженного стона, Блейз выгнулась навстречу его ласкающим пальцам.

Словно вознамерившись помучить ее, Джулиан внезапно отстранился и поднял голову. Глаза его горели едва сдерживаемой страстью. Между бархатистых влажных складок его пальцы нашли горячий, пульсирующий бугорок.

Тяжело дыша, с неподвижным лицом он смотрел, как она вздрогнула и задрожала от его прикосновения. Он ласкал ее самое чувствительное место, сознательно доводя Блейз до исступления. При каждом прикосновении его пальцев к шелковистой коже Блейз вздрагивала.

Не в силах более сдерживаться, он лихорадочно расстегнул свои бриджи и освободил рвущуюся наружу плоть, которая, словно пушечный ствол, торчала из мягких, золотистых волос. Затем решительно раздвинул ей ноги.

– Я хочу войти в тебя. – Голос его провучал почти сурово, глаза сделались совершенно темными.

Блейз застонала от удовольствия, когда почувствовала, как горячая, твердая плоть Джулиана вошла в нее.

– Да… прошу тебя…

Она обвила его руками, едва не рыдая от сжигающего желания. Ее тело, охваченное огнем, жаждало удовлетворения.

Джулиан раздвинул ей ноги еще шире, склонился над ней и резким движением снова вошел в нее. Она уже была готова к этому – влажная и разгоряченная внутри. Скрежеща зубами от боли в бедре, Джулиан раз за разом входил в нее все глубже и глубже, насколько это было возможно.

– Возьми меня… всю, до конца…

Блейз с наслаждением поняла, что он вошел в нее до самого конца. От натиска его мужской силы у нее перехватило дыхание. Его резкое вторжение доставило ей такое острое наслаждение, что она едва не закричала. Она ощущала его огромную, властную, требовательную плоть, заполнившую ее без остатка.

А потом Джулиан словно потерял самообладание. С грубым возгласом страсти он начал ритмично погружаться з ее плоть, стараясь, чтобы их бедра прижимались друг к другу как можно плотнее. Сейчас в нем не осталось ничего от утонченного джентльмена, им двигало лишь желание обладать этой женщиной после долгих унылых дней разлуки.

И Блейз отвечала ему с такой же страстью – тело ее хотело его почти исступленно. Она впилась ногтями ему в спину и старалась прильнуть как можно плотнее, когда он входил в нее, без всякого ложного стыда отвечая на его потребность.

Они совокуплялись грубо, примитивно, испытывая острейшее животное наслаждение. Вскоре Блейз вскрикнула в экстазе, а еще мгновение спустя Джулиан достиг вершины блаженства, заполнив ее своим семенем.

Когда все закончилось, они тихо лежали, по-прежнему тесно прильнув друг к другу, не в состоянии прийти в себя от потрясения, которое только что испытали. Блейз умиротворенно закрыла глаза. Все ее тело наслаждалось его теплом. Она слышала прерывистое дыхание Джулиана, чувствовала, как его лицо уткнулось ей в шею. Блейз прижала Джулиана к себе, нежно перебирая пальцами его кудри.

Когда он заговорил, голос его звучал сипло:

– Я думал, что сойду с ума, так хотел тебя. На губах Блейз появилась робкая улыбка.

– А я боялась, что ты возненавидишь меня.

– Следовало бы…

– Джулиан… Я действительно очень сожалею…

– Не пытайся разжалобить меня, – прошептал он ей в самое ухо. – Ты наслаждаешься успехом задуманного, признайся.

– Ну, думаю, у меня есть для этого основания. Все действительно получилось, как я надеялась.

Джулиан попробовал подавить невольный смешок, но Блейз услышала его, и ее надежда окрепла. Кто знает, может быть, она все же не разрушила свой брак?

– Полагаю, признание Рейчел – твоих рук дело. – В голосе Джулиана не было неодобрения, скорее просто принятие неизбежного.

– Да, но позволь сказать, это было очень нелегко. Мистер Фостер едва не испортил весь мой замысел. Он не соглашался ехать со мной сюда, даже когда я угрожала ему пистолетом. А без него ничего бы не получилось. Мисс Фостер продолжала бы настаивать, что все произошло случайно.

– Ты угрожала Винсенту пистолетом? – Смех Джулиана несколько приглушили локоны Блейз, в которые он спрятал лицо.

– У меня не оставалось выбора. Но это не помогло. Он оказался упрямее тебя. Я была очень решительна, и в конце концов он уступил, я победила его.

Джулиан лежал на боку рядом с Блейз.

– Да, Винсенту до тебя далеко.

Внутри фургона было холодно. Джулиан заботливо опустил юбки, чтобы прикрыть обнаженные ноги Блейз, а сверху еще накинул одеяло. Она уютно устроилась, положив голову ему на плечо.

– Я пошла на это ради тебя, Джулиан. Даже если бы ты потом меня возненавидел, все равно ты должен был узнать правду о Каролине и перестать винить себя.

Джулиан, игравший ее локонами, тяжело вздохнул. Он еще чувствовал себя виновным в смерти первой жены, но от основной тяжести уже избавился. За это он тоже должен быть благодарен Блейз. Но признаться в этом означало бы лишь потворствовать ей. Он пошел на компромисс:

– Как ни больно говорить об этом, любовь моя, твой замысел сработал.

Удовлетворенно пробормотав что-то, Блейз свернулась калачиком и прижалась к нему.

– Однако нам надо объясниться еще и по поводу насильственного похищения в Лондоне…

– Да, конечно… – покорно согласилась Блейз. – Но, Джулиан, мне кажется, ты должен быть благодарен за это.

– Благодарен? – Джулиан возмущенно посмотрел на нее. – Последние двенадцать часов меня трясли по рытвинам и ухабам в этой убогой колымаге, словно рождественского гуся. Я спал не более двух часов, рана моя опять разболелась, а ты ожидаешь, что я буду благодарить за это?

– Но я уже попросила прощения. Я очень беспокоюсь за твою рану, – торопливо проговорила Блейз, – и совсем не хотела, чтобы она снова разболелась. Я просила Миклоша по возможности сделать эту поездку удобной. Я была вынуждена прибегнуть к таким решительным мерам. Ты не ответил ни на одно мое письмо, я понятия не имела, когда ты вернешься домой и вернешься ли вообще…

– Я собирался сделать это сегодня.

– Правда? Ты правда хотел вернуться? – Блейз уставилась на него широко раскрытыми глазами. – Но я ничего не знала об этом. Я была в совершенном отчаянии.

– Ты всегда в отчаянии. Но это не извиняет твоего непослушания. Насколько мне помнится, ты уже давала слово слушаться меня. Угрозы застрелить наших соседей трудно назвать подобающим поведением.

Вид у Блейз был кающийся.

– Я не думала, что ты читал мои письма.

– Читал, потому что глупец. Надо было бросать их в огонь, не вскрывая.

– Если хочешь, я сделаю тебе массаж.

– Возможно, позднее. А сейчас я хочу быть уверен, что мои слова дошли до тебя. В следующий раз, когда ты решишься на очередную выходку, любовь моя, я воспользуюсь наказанием, которое очень любил мой отец, когда я еще ходил в коротких штанишках, – я возьму хороший ивовый прут. Тогда уж точно ты неделю не сможешь сесть, обещаю.

– Но, Джулиан, у меня были самые благие намерения. Что, если…

– Нет! Мне нет никакого дела до твоих намерений, я больше не потерплю твоих выходок, ты поняла меня?

– Да, конечно, Джулиан.

Ее покорный тон ни на секунду не ввел его в заблуждение. Он посмотрел на Блейз сквозь прищуренные веки, раздираемый раздражением и желанием поцеловать ее так, чтобы она задохнулась.

– Ну почему у меня такое чувство, что до тебя не дошло ни одно слово из того, что я сказал?

– Дошло, Джулиан, клянусь, я буду послушна. Никогда-никогда больше я не стану перечить тебе.

– Конечно, до следующего раза, когда я откажусь уступить тебе, – натянуто произнес Джулиан.

– Как ты думаешь… ты сможешь простить меня?

– Полагаю, смогу… если в будущем твои скандальные выходки ограничатся спальней.

– Значит… – она замялась, неуверенно глядя на него. – Ты даешь мне шанс? – едва слышно спросила она. – Ты не отошлешь меня?

Что-то сжало грудь Джулиана, ему стало трудно дышать. Его синие глаза сделались очень серьезными, и он медленно ответил:

– Да, если и ты даешь мне шанс, Блейз. Я ведь тоже перед тобой в долгу. Я вел себя отвратительно, сделал нелепые выводы, обвинил тебя в неверности.

– Да, в этом ты ошибся. Как ты мог подумать, что между мной и Винсентом Фостером что-то есть? Я люблю тебя. Я никогда не изменю тебе.

– Теперь я понял.

– Я пыталась объяснить это до твоего отъезда, но ты не верил.

– Знаю, я был не прав.

– Я не Каролина, – возмущенно проговорила Блейз.

Он улыбнулся ее горячности и постарался успокоить:

– Мне это известно, дорогая. Ты совсем другая. Каролина никогда бы не прикрыла меня собой от пули.

– Я не хотела, чтобы он убил тебя. Я люблю тебя, Джулиан, пора тебе понять это. И желала бы одного…

– Чего?

– Чтобы и ты полюбил меня.

Джулиан откинулся на спину, уставившись в холщовый верх фургона. Раньше он, возможно, и не был уверен в своих чувствах к Блейз, но долгая разлука показала, кому принадлежит его сердце. Он уже не представлял будущего без нее. Она осветила темноту и заполнила пустоту в его душе.

– Я люблю тебя, плутовка.

Она тотчас приподнялась, опершись на локоть, и пристально посмотрела на него.

– Ты говоришь серьезно? Ты действительно любишь меня?

– Безумно. – Он улыбнулся чуть грустной улыбкой. – Разве ты сама не видишь? Уверяю тебя, ни от кого другого я бы не стал терпеть ничего подобного.

Джулиану показалось, что от лучистой, сияющей улыбки Блейз фургон осветился солнечным светом. Он нежно привлек ее к себе и крепко прижал, но Блейз, по-видимому, требовались не только физические, но и словесные заверения.

– Ты действительно не раскаиваешься, что был вынужден жениться на мне?

– Раскаиваюсь? – Он задумчиво запечатлел поцелуй у нее на лбу. – Нет. Поначалу, возможно, такое чувство было. Меня обижало, что ты старалась упорно возвратить меня к жизни. Я точно не хотел любить тебя. Я боролся как мог, но быстро понял, что это сильнее меня. Необычайно довольная услышанным, Блейз потерлась лицом о его плечо, с наслаждением вдыхая терпкий мужской запах.

– Я тоже не хотела любить тебя поначалу. Думала, ты такой же холодный англичанин, как мой отчим. – Джулиан сжался. – И еще, я очень не хотела выходить замуж по необходимости. По-моему, это просто ужасно.

– А наш брак и не был браком по необходимости. От него мы имели только одни неприятности.

– Ты, правда так думаешь?

Он вздрогнул от того, с какой болью она спросила. Джулиан обнял ее крепче и сжал изо всех сил.

– Да, я действительно думаю именно так, моя обворожительная маленькая мучительница, но я ни за что на свете не променяю этот брак ни на какой другой, даже если бы мог, что маловероятно. Думаю, Панна сказала бы, что мы предназначены друг для друга.

– Но ты вовсе не обязан терпеть меня, – осторожно заметила Блейз. – Я всегда могу переехать к тете Агнес.

– Тише, глупышка. Я люблю тебя и никуда не отпущу. Никогда. Скорее вырву себе сердце. – Он немного отодвинулся и улыбнулся. – Однако это было бы глупо, я ведь только что обрел его. – Голос его смягчился. – Все эти четыре года я жил словно из меня вынули душу. Ты помогла мне вернуть ее. Ты вернула меня к жизни.

Блейз вздрогнула, поняв, что едва не потеряла Джулиана.

– Я только хотела, чтобы ты перестал винить себя.

– Уже перестал… Перестану. Все это в прошлом. И даже… Что ты скажешь, если мы начнем все заново? С сегодняшнего дня…

– О Джулиан!.. – Фиалковые глаза Блейз засияли от счастья. – Мне бы хотелось этого больше всего на свете. – Она на мгновение умолкла. – Я знаю! Мне в голову пришла отличная мысль: мы можем повторить все наши свадебные клятвы и обеты по цыганскому обряду. Уверена, Миклош не станет возражать. Цыгане обожают праздники.

Джулиан встретил это предложение без особой радости, но возражать не стал.

– Посмотрим.

Он лениво поднял голову и задумчиво посмотрел на крошечное окошечко в стенке фургона.

– Думаю, надо сообщить Уиллу Террелу в Лондон, где я. Он наверняка тревожится, что я не вернулся домой. Когда меня ранило, он выхаживал меня, словно наседка, и только тебе уступил право ухаживать за мной здесь, но в Лондоне тебя не было. Кстати, он не одобрял моего отъезда, и каждый раз, когда я видел его осуждающее лицо, мне хотелось выпить.

– Он желает тебе добра.

– Знаю. Не удивлюсь, если он обратится к сыщикам за помощью, – рассмеялся Джулиан. – Господи, надеюсь, эта история не станет гулять по Лондону. Мне тогда житья не будет. Никто не поймет, как герой войны допустил, чтобы его похитила собственная жена в сговоре с цыганами.

– Но ты ведь не прогонишь Миклоша?

– Еще не решил.

– Джулиан, умоляю. Ведь он сделал это по моей просьбе.

– Должен был понимать, что делает, нашел кого слушать. – Джулиан удовлетворенно сжал под одеялом кулак. – Хочу сказать, я с большим удовольствием врезал ему.

– Как ты мог, это отвратительно. Послышался смешок.

– Он заслуживает гораздо большего. И ты тоже. Я еще не придумал, как наказать тебя.

– Мне нравится это наказание…

– Правда? – Джулиан перевернулся на бок, лицом к ней. – Тогда нам следует продолжить.

Он отбросил одеяло, медленно стянул с нее накидку и начал осторожно расстегивать застежки на платье, превратив, как обычно, процесс раздевания в чувственное наслаждение.

Блейз не позволялось помогать, ей разрешалось только говорить.

– Мне бы хотелось поехать с тобой в Лондон, если ты не против.

– Думаю, можно рискнуть, но прежде стоит поместить объявление в газетах и предупредить всех о твоем приезде. Не сомневаюсь, что через пару минут после твоего появлении город будет гудеть, как растревоженный улей.

– Там, по крайней мере я смогу противостоять твоей любовнице.

Джулиан уловил неуверенность в голосе Блейз.

– У меня нет любовницы в Лондоне, Блейз. У меня ее вообще нет, и мне не нужны любовницы.

– Совсем?

– Совсем. С тех пор как я встретил тебя, я даже не думал о других женщинах. Зачем? Ведь у меня есть ты.

– Правда?

– Правда.

Блейз облегченно улыбнулась. Потом она что-то вспомнила, глаза у нее округлились.

– Ты действительно хочешь вернуться домой? Ко мне?

– Да, любимая. Только к тебе. И никуда больше. К этому времени он расстегнул ей платье и обнажил грудь. Голодным взглядом Джулиан рассматривал в полумраке Блейз, задержавшись на набухших темных сосках. Он протянул руку и принялся ладонью поглаживать один из них. Блейз тут же выгнула спину в экстазе. От того, как на Блейз подействовала ласка, на губах Джулиана появилась чувственная улыбка. Дыхание ее стало прерывистым, тело разгорячилось.

– Джулиан…

Он не обратил внимания на ее мольбу, продолжая ласкать ее грудь теперь обеими руками.

– У тебя настоящий дар причинять неудобства… В ответ Блейз лишь тихо проговорила:

– Я так стараюсь, Джулиан, клянусь тебе, но ты, наверное, уже понял, что это бесполезно.

Он знал, что она говорит правду. Добиваться от Блейз обещаний хорошо вести себя – одно, а ожидать, что она сдержит их, – совсем другое. Это равносильно попытке поймать волшебную пыль – просто невозможно. Он печально покачал головой:

– Что же мне делать с тобой?

Ее фиалковые глаза заволокло туманом, она притянула его голову к себе.

– Просто люби меня…

Джулиан почувствовал, как желание обладать этой женщиной с новой силой вспыхивает в нем.

Внезапно он понял, что не может больше ждать ни мгновения. Быстрым движением он стянул с нее платье, раздвинул ноги и навис над ней.

– Джулиан, твоя нога…

– К черту ногу. Я хочу тебя.

Он наблюдал, как меняется выражение ее лица по мере того, как он входит в нее, как счастье озаряет дорогие черты, теплеет расслабленное тело.

– О Джулиан… – едва дыша, с обожанием прошептала она.

– Моя огненная женщина… Я люблю тебя. Блейз вздохнула, чувствуя, как от его ласковых слов ожила и воспарила ввысь ее надежда. Она еще никогда не видела, чтобы глаза Джулиана были такими насыщенно синими, так полны любви и покоя. Ее красавец муж с боевым шрамом на лице наконец-то победил призраки прошлого. Он обретет радость в будущем, если только Блейз что-нибудь смыслит в этом.

Эпилог

Завороженно он следил за танцующей черноволосой красавицей, освещаемой отблесками костра. Его плотский голод усиливался радостным сознанием того, что она принадлежит только ему. Теперь Блейз его жена и душой, и телом, и именем.

Джулиан, лорд Линден, сидел на бревне, захваченный зрелищем. Блейз светилась счастьем, ее шелковистая кожа отражала отблески пламени цыганского костра.

Она танцевала только для него, ее фиалковые глаза сияли, губы приоткрылись, взгляд был прикован к нему, словно никого, кроме них, в мире не существовало. Она кружилась и переступала под звуки скрипки и бубнов, подняв руки над голевой, ритмично притоптывая ногами в такт страстной музыки, на ее покачивающихся стройных бедрах колыхались пестрые юбки.

Его колдовская цыганка, доводящая до исступления. Его любовь. Его огненная женщина.

Он не принимал участия в танцах из-за разболевшейся ноги, но с наслаждением наблюдал за происходящим, вдыхая холодный ночной воздух с дымом костра, потягивая легкое вино, разделяя простые удовольствия цыганской жизни. Каждая клеточка в нем отзывалась на страстные цыганские мелодии. Он вернулся к жизни, с трудом веря в свершившееся чудо. Как повезло ему, что он встретил Блейз. Как убога была бы его жизнь, не случись этого, не встреть он ее тогда в Уэре, не отправься за ней по проселочным дорогам, не возьми он ее в жены по необходимости. Даже все ее выходки не смогли уменьшить его любовь к ней.

Он отомстил Блейз за похищение, сделав ее своей обнаженной пленницей на целых три дня. Это было время чувственных упражнений и плотских утех. Они почти не покидали постели, удовлетворяя свою ненасытную страсть, потом без сил засыпали, а проснувшись, опять предавались любви.

Это была их настоящая свадьба. По приглашению раскаявшегося Миклоша они недавно повторно сыграли свадьбу, но уже по цыганскому обряду. По обычаю, Блейз провела ночь перед этим в палатке у Панны, и Джулиан не мог видеть ее до начала обряда. Когда подошло время забирать невесту, ему пришлось притворяться, что он ее похищает. Весь табор собрался посмотреть, как он делает это под веселые шутки и одобрительные возгласы.

Миклош выступил в роли священника, но формальной церемонии не было. Жених с невестой просто поклялись в верности друг другу, наступили на метлу – и все. Панна, освятила их брак, посыпав солью половинки разломанной хлебной буханки. Жених и невеста обменялись половинками друг с другом, откусили по куску и запили вином. Со всех сторон слышались пожелания счастья и удачи, а потом начался шумный праздник с танцами и угощением.

Для цыган свадьба – очень важное событие. Она часто длится по нескольку дней, хотя в данном случае, поскольку лорд и леди Линден были уже женаты, все должно было закончиться завтра. Цыгане зажарили целого барана, а вино и эль из погребов Линден-Парка лились рекой. Позднее жениху и невесте предстояло выполнить супружеский долг в специально подготовленной для этого палатке. Ночь была холодная, изо рта шел пар, но Джулиан надеялся, что страсть согреет их.

Он предвкушал это приятное событие, когда подошел Миклош и сел рядом.

– Прекрасная ночь для любви, милорд. Джулиан согласно кивнул, не считая необходимым словами подтверждать очевидное.

– Надеюсь, вы простили мне недавнее приключение?

Джулиан посмотрел на него сквозь прищуренные веки.

– Простил, но не забыл.

– Да, милорд. – Цыган потер ноющую до сих пор челюсть и ссадину, которая осталась от удара. – Вы правы, милорд.

– Хорошо будет, если и ты запомнишь.

– Обязательно запомню, милорд. И не волнуйтесь, мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством. В конце недели мы уходим, даю слово. Мы, бедные цыгане, знаем, когда надо уйти.

Стоило Джулиану услышать, как беспомощно Миклош пытается изобразить покорность, как у него на губах появилась хитроватая улыбка.

– Ты сгущаешь краски, друг мой. Возвращайтесь, когда хотите, здесь вам всегда рады, ты и сам это отлично знаешь… Лучше следующей весной. Возможно, к тому времени Блейз сумеет освободиться от вашего пагубного влияния.

– А кто знает, может, и наследник будет на подходе. – Джулиан одобрительно улыбнулся этой мысли. – Я без страха оставляю нашу Раунийог в ваших руках. С вами ей будет хорошо.

Тяжело волоча ноги, к ним подошла Панна и медленно опустилась на бревно, так что Джулиан оказался посередине. Она взглянула на него черными глазами.

– Предсказать вам судьбу, милорд? Хотите знать, кто будет ваш первенец – мальчик или девочка?

– Если не возражаете, я не прочь догадаться сам. Взглянув в сторону костра, где танцевала Блейз, Панна удовлетворенно усмехнулась:

– И без карт видно, где ваше счастье.

– Да, – пробормотал Джулиан, лицо его озарилось любовью. – Это совершенно ясно.

– Ваша жизнь не будет безоблачной. Блейз задаст вам жару, попомните мои слова. Даже в своем доме вам не быть больше хозяином.

– Позвольте мне сохранить иллюзии, матушка, прошу вас, – натянуто проговорил Джулиан.

Панна стянула с головы платок и каркнула. Этот резкий звук пронзил тишину ночи – музыка и танцы только что закончились.

Блейз, с трудом переводя дыхание, присоединилась к ним.

– Над чем вы смеетесь?

Поднявшись на ноги, Джулиан обхватил ее стройный стан и притянул к себе.

– Над тобой, плутовка. Панна предсказывает, что ты еще задашь мне жару, но говорит, что я должен покориться судьбе.

Блейз взглянула в ослепительно синие, полные любви глаза Джулиана и улыбнулась.

– Это будет не очень трудно, нужно только любить меня.

– Я всегда буду любить тебя, любовь моя.

Счастье переполняло Блейз, глаза ее сияли, она подняла руку и погладила шрам на щеке Джулиана. Она почувствовала, что это признание важнее всех клятв и уверений в верности, которые они давали во время первой и второй своих свадеб. Любовь Джулиана – это все и даже больше, чем ей нужно и когда-либо может понадобиться.