Текст книги "Уроки обольщения"

– Однако не слишком ли ты торопишься, мой друг? Стоит ли принимать так близко к сердцу этот пустячный огорчительный эпизод? Разве он дает тебе повод отказываться от своих старых испытанных друзей? – воскликнул граф.

– Я не отвергаю своих приятелей, но прекращаю беспутную жизнь, – возразил Дамиен, чем очень огорчил Клуна.

– Это все из-за нее, верно? – помрачнев, спросил он. – Из-за леди Уиндем. Выходит, я все-таки был прав, ты в нее влюблен по самые уши.

– Да, ты был прав, старина, – подтвердил барон. Клун всплеснул руками и воскликнул:

– Ты меня убил этой новостью! А ведь меня трудно чем-либо удивить. Ты ведь поклялся, что никогда не угодишь в сети Амура. Как же тебя угораздило все-таки запутаться в них, мой друг?

– Я встретил Ванессу, – ответил Дамиен.

– Сомневаюсь, что эта любовь сделает тебя счастливым, – сказал граф. – Боюсь, что все выйдет как раз наоборот.

– Я это знаю.

– Подумай, какому риску ты себя подвергаешь! На тебя обрушится множество невероятных напастей!

– Может быть, ты и прав.

– Хорошо, что ты это признаешь, мой друг. Я рад, что любовь пленила не меня, а тебя. Мне бы не хотелось прослыть дураком, – сказал граф с умильным выражением на лице.

– Законченным дураком, – добавил Дамиен, любезно улыбаясь. – Будь я в здравом уме, разве я вызвал бы тебя на дуэль на рассвете?

Клун смерил его долгим сочувственным взглядом и заметил:

– Раньше ты никогда не позволял себе самоуничижаться.

– И вновь ты прав, мой друг! – без тени смущения признал Дамиен. – Но раньше меня величали Князем Порока, а теперь я просто барон Синклер. Прошу впредь меня так и называть.

– Как тебе будет угодно, – сказал граф. – Когда я смогу поздравить тебя со вступлением в законный брак?

– Не знаю, – нахмурившись, ответил Дамиен. – Ванесса мне отказала.

– Она отвергла твое предложение? – переспросил, не веря своим ушам, граф Клун.

– Увы, это так, – подтвердил барон Синклер. – Она заявила, что не желает становиться женой развратника и дебошира.

– Ах вот оно что! – Граф пожевал губами. – Теперь мне понятно, почему ты намерен отказаться от членства в нашей Лиге. Советую одуматься, мой друг, иначе и не заметишь, как превратишься в тряпку и подкаблучника!

Взор барона затуманился, он отвернулся к окну и тихо произнес:

– Я готов на все, лишь бы только она меня простила!

Оливия отнеслась к намерению брата преобразиться куда более сдержанно и скептически. Как только барон окреп, он вызвал сестру к себе для обстоятельного разговора. Она неохотно подчинилась ему, но по ее упрямо вздернутому подбородку Дамиен догадался, что сестра настроена враждебно. Его догадка подтвердилась, как только лакей, вкативший в комнату инвалидную коляску, вышел и закрыл за собой дверь.

– Мне нечего тебе сказать, – заявила Оливия. Дамиен болезненно поморщился, огорченный таким началом разговора, и, тяжело вздохнув, сказал:

– А я хочу сообщить тебе, моя любимая сестра, что снимаю свой запрет на твое бракосочетание с виконтом Ратерфордом.

Оливия от изумления раскрыла рот и вытаращила глаза.

– Вероятно, это твоя очередная жестокая шутка? – наконец спросила она.

– Отнюдь! – ответил Дамиен. – Хотя я и сейчас еще не совсем уверен в искренности его намерений, я счел возможным дать ему шанс доказать, что он сохранил каплю порядочности. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Оливия. Если виконт Ратерфорд может сделать тебя счастливой, я не стану этому мешать.

На бледном лице девушки промелькнула тень робкой надежды.

– Ты говоришь это серьезно? – спросила она.

– Вполне! – ответил Дамиен.

Оливия радостно улыбнулась, глаза ее засветились счастьем.

– Ах, дорогой мой брат! Это чудесная новость!

– Мне очень приятно это слышать.

– Я сейчас же сообщу ее Обри. Ты не возражаешь? Ты не застрелишь его из своего ужасного дуэльного пистолета, когда он появится в нашем доме?

– Нет, Оливия, – криво усмехнувшись, заверил ее барон. – С дуэлями навсегда покончено. Я буду вести себя примерно.

Взгляд ее голубых глаз стал серьезным.

– Я рада это слышать, Дамиен, – промолвила она. – Давно пора прекратить безумствовать. Ванесса права, отмщение не может принести душевного покоя. Я это поняла на собственном горьком опыте. Поначалу мне хотелось наказать Обри, отомстить ему за его жестокую шутку. Но потом я осознала, что в действительности жаждала его любви.

Дамиен улыбнулся и тихо заметил:

– Ты, оказывается, не по годам мудра, дорогая сестра! Что ж, не стану тебя задерживать, можешь отпраздновать победу вместе со своим возлюбленным.

Он дернул за шнур звонка, вызывая лакея. Но прежде чем покинуть комнату, Оливия обернулась и сказала:

– Я получила весточку от Ванессы. Она добралась до дома вполне благополучно.

– Вот как? – заметил барон невозмутимым тоном.

– Она написала мне и кое-что еще в своем письме…

– Любопытно, что же именно?

– Она выразила сожаление о том, что вы разошлись в своих взглядах на жизнь, но заверила меня, что останется моей верной подругой.

– Тебе везет, – сказал Дамиен, почувствовав в груди боль.

– Честно говоря, Дамиен, я по ней ужасно скучаю. Ты не будешь возражать, если я попрошу ее к нам вернуться? – спросила с мольбой во взгляде Оливия.

Барон Синклер ответил ей не сразу, понимая, что его ответ ее огорчит.

– Она уже никогда сюда не вернется, – наконец сказал он. – Но все равно благодарю тебя за твою искренность.

Оливия грустно улыбнулась и отвернулась. Когда лакей выкатил из комнаты ее коляску, Дамиен лег и задумался над тем, что сестра сказала о мести. Безусловно, вкус ее не сладок, а горек, подумал он, а в случае с Ванессой судьба вообще сыграла с ним злую шутку. Он стремился отомстить за поступок ее брата, но в результате сам стал жертвой несчастной любви. Провидение проделало с ним свой излюбленный и старый как мир фокус, заманив в сети, раскинутые проказником Амуром, который не преминул поразить своей стрелой его сердце.

Поэты, воспевшие неукротимую силу любви, правы, подумал Дамиен, глядя в потолок. Любовь способна потрясти до основания даже самого отъявленного повесу и негодяя.

Сколько бессонных ночей он провел, мечтая о любви, но не осмеливаясь признаться себе в этом! И вот она пришла к нему и принесла с собой новые страдания, доселе неведомые ему, считавшему себя закоренелым циником и развратником. Томление ни на миг не покидало его чресла, мысли были заняты в основном Ванессой. Он засыпал, думая о ней, и просыпался, видя ее прекрасный образ. Она заполнила собой его сны, пленила его сердце. В ней он видел свой идеал, и только ей одной было дано унять его беспокойство и заглушить душевную боль…

Только она была способна утолить его вожделение, ради обладания Ванессой Дамиен был готов пожертвовать своей свободой. Более того, он мечтал стать ее преданным рабом. Как же ему ее вернуть? Возможно ли исправить свою ошибку и начать все сначала? Услышит ли Господь его мольбу? Поможет ли ему завоевать ее любовь?

Дамиен всем сердцем, хотел стать другим человеком, но не знал, что ему нужно для этого предпринять. Холодные и себялюбивые родители не могли служить ему примером. Лишенный их ласки и внимания в детстве, он вырос дебоширом и повесой, необузданным самовлюбленным эгоистом и распутником. В конце концов он утратил вкус к жизни, так и не найдя смысла своего существования.

Но теперь Дамиен чувствовал, что он может исправиться и стать другим человеком. Он задался целью доказать Ванессе, что нет правил без исключения и что даже закоренелые распутники могут преобразиться благодаря волшебной силе любви.

В сердце Дамиена появилась надежда, что он сможет добиться от Ванессы взаимности, сумеет воскресить в ней однажды уже вспыхнувшее подлинное чувство. Ему хотелось верить, что свершится чудо и он, который чуть было не погубил ее, обретет в ней спасение.

Глава 20

Сидя вместе со своими сестрами и матушкой в утренней гостиной, Ванесса мысленно была далека от их насущных забот, которые они обсуждали, ловко управляясь с вышиванием. В душе Ванессы поселилась пугающая пустота.

Минула неделя, с тех пор как она вернулась в родовое имение Ратерфордов, но отчаяние, охватившее ее в день отъезда из усадьбы барона Синклера, так и не покинуло ее. Письмо, которое недавно прислал ей Обри, усугубило ее мрачное настроение. Она запомнила его слово в слово и не раз восстанавливала в памяти. Вот и сейчас хорошо заученный текст вновь всплыл у нее перед мысленным взором:

«Дорогая сестра! Я уверен, что тебе не хотелось бы узнать об исходе дуэли от постороннего человека, поэтому беру эту миссию на себя. Умоляю, не волнуйся чрезмерно, но он был серьезно ранен в плечо, и врач извлек из него пулю. Лорд Синклер, к изумлению своих друзей, промахнулся, так что граф Клун не получил даже царапины в этом поединке.

Очевидно, барон должен полностью поправиться, но я могу судить только по слухам, поскольку меня не пускают в его усадьбу. К сожалению, мои личные обстоятельства не изменились, о чем тебе тоже сообщаю. Преданный тебе брат Обри».

Ванессе живо представился раненый Дамиен, лежащий в луже крови, и она вздрогнула и зажмурилась. Кошмары продолжали преследовать ее по ночам, несмотря на то что в своем втором письме брат сообщал, что барон выздоравливает даже быстрее, чем это ожидалось.

Самой Ванессе не удавалось так же быстро оправиться от своих душевных ран. Она так и не сумела залечить в своем сердце боль, причиненную любовью к Дамиену. Расставание с ним забрало все ее силы. Более решительного поступка она еще никогда не совершала.

Стоило только ей взглянуть на розу, как ей вспоминался Дамиен, а в сердце возникала боль утраты…

– Прибыла почта! – воскликнула Шарлотта, возвращая Ванессу из мира грез в жестокую реальность.

Спустя минуту в гостиную вошла горничная и, сделав реверанс, сказала:

– Вам письмо, миледи.

– Благодарю, – ответила Ванесса, покосившись на печать с оттиском герба Синклеров, и сердце ее сладко заныло. Она торопливо вскрыла письмо и, развернув его, начала разбирать каракули Оливии, что удавалось ей с большим трудом, так как ей мешали чернильные кляксы и бесчисленные восклицательные знаки. Явно пребывая в сильнейшем волнении, Оливия сообщала своей подруге следующее:

«Моя дорогая и любимая Ванесса! Знаю, что тебе будет в это трудно поверить, но Дамиен смягчился и благословил нас с твоим братом на брак! Он сказал, что желает мне счастья, и теперь я самая счастливая девушка на свете! Отныне я могу называть тебя сестрой! Надеюсь, ты понимаешь, как я возбуждена. Я с трудом держу в руке перо от волнения. Несомненно, Дамиен изменил свое мнение только благодаря твоему благотворному влиянию. Он всегда придавал большое значение всем твоим высказываниям.

Мы еще не обговаривали с Обри все детали нашей предстоящей свадьбы, как-то: где именно она состоится и где на первых порах мы будем жить, однако я полагаю, что все разрешится до наступления зимы. Следовательно, скоро мы с тобой непременно увидимся в вашем имении. Надеюсь, что твоя матушка не станет сердиться, получив титул вдовствующей виконтессы. Я буду с нетерпением ждать нашей встречи. Еще раз сердечно благодарю тебя, Ванесса, за твое участие во всей этой истории».

На глазах у Ванессы навернулись слезы радости.

– Что с тобой? – спросила, заметив их, Шарлотта. – Надеюсь, новости не слишком печальные?

Ванесса посмотрела на сестру затуманенным взглядом и, запинаясь от волнения, ответила:

– Напротив, новость радостная! Обри женится на Оливии Синклер.

– Потрясающе! – воскликнула Фанни.

– Как, мой сын женится? – переспросила их матушка Грейс. – Я впервые слышу, что он знаком с этой девицей. Почему мне не сказали, что он сватается к ней?

– Ему не хотелось волновать вас прежде времени, мама, – заверила ее Шарлотта, – и обнадеживать нас без веских на то оснований. Это будет великолепная партия! Ты должна помнить, что нам писала о мисс Синклер Ванесса в своих письмах.

Ванесса была признательна сестре за находчивость, сама она была не в состоянии поддерживать беседу. Улучив удобный момент, она под благовидным предлогом оставила своих родственников и уединилась в спальне. Но и там ее волнение ничуть не уменьшилось. Ее переполняли самые разные чувства. В первую очередь радость за Оливию, затем – любопытство. Ей с трудом верилось, что Дамиен так радикально изменился. Неужели этому действительно способствовала она? Неужели он все-таки принял близко к сердцу брошенные ею ему упреки? Неужели он всерьез воспринял ее пожелания и предостережения? Означает ли это, что Дамиен преобразился?

Нет, решила Ванесса, глупо и наивно делать далеко идущие предположения на основе одного доброго поступка. Она заставила себя успокоиться и не тешить себя неоправданной надеждой, ведь горькая истина, открывшаяся ей накануне дуэли, осталась неизменной. Как и прежде, Дамиен ее не любил. То, что он дал согласие на бракосочетание Оливии и Обри, еще не доказывало, что в нем проснулись глубокие чувства к ней.

Она правильно поступила, потому что жизнь в браке с равнодушным к ней человеком стала бы для нее адом. Лучше остаться одинокой, чем превратиться в бесправную рабыню безнравственного деспота-мужа. Придя к такому умозаключению, Ванесса едва не разрыдалась от отчаяния. Сердце ее тоскливо заныло, и она судорожно вздохнула, пытаясь восстановить свободное и ровное дыхание.

В последовавшие за этим несколько недель ей все-таки удалось обрести душевное равновесие. Однако выглядела она такой вялой и бледной, что матушка даже заподозрила, что ее старшая дочь заболела.

Время от времени Оливия извещала ее о том, как идут приготовления к свадьбе и где состоится обряд бракосочетания. Торжественная церемония должна была состояться в начале ноября в местной церкви, а в сентябре они с Дамиеном собирались поехать в Лондон за свадебным платьем. Ванесса разделяла эти маленькие радости Оливии, но в экстаз, как она, конечно же, не впадала. Однако следующее письмо от Обри повергло ее в сильное изумление и волнение. Брат писал:

«Дорогая сестра! Ты ни за что не поверишь, что недавно учудил барон Синклер. Тебя вряд ли удивит, разумеется, что он простил мне все мои карточные долги: требовать их оплаты ему все равно не имело смысла, поскольку ты добросовестно отработала их, служа у него в качестве компаньонки Оливии. Вдобавок он вряд ли бы желал, чтобы Оливия жила в нищете.

Но этим его великодушие не ограничилось, он выпытал у меня, кому и сколько я еще должен, и сполна рассчитался со всеми моими кредиторами. Так что теперь я даже не представляю себе, как я смогу расплатиться с ним за такую щедрость, моего жалованья секретаря для этого наверняка не хватит, как бы я ни экономил. А теперь соберись с духом и приготовься к следующей невероятной новости: барон выделил изрядную сумму на приданое для наших сестер!

Ты не представляешь, как это меня обрадовало. Теперь, когда я знаю, что будущее Шарлотты и Фанни обеспечено, я чувствую себя гораздо спокойнее. Полагаю, что и у тебя полегчает на душе: ведь имея по десять тысяч фунтов стерлингов каждая, они могут сами выбрать себе женихов.

Я беру обратно все высказанные мной о лорде Синклере хулительные слова. Он дал мне возможность доказать, что я еще на что-то способен, и я клянусь, что не разочарую его.

Честно говоря, его поступки остаются для меня неразрешимой загадкой. Он уже не грозит мне расправой за мои мнимые оскорбления Оливии, однако бывает, так обожжет своим суровым взглядом, что у меня тотчас же исчезают сомнения в том, что он не задумываясь пристрелит меня, если с ее головы упадет хоть один волосок. Моя гордость восстает против принятия его щедрых подарков, но рассудок и обстоятельства вынуждают их принять ради благополучия наших сестер и, конечно же, Оливии. Ты не представляешь, как я ее люблю!»

Ванесса перечитала это письмо несколько раз, прежде чем его смысл дошел до нее. И в самом деле, как можно было поверить, что Князь Порока подарил по десять тысяч фунтов стерлингов каждой из ее младших сестер и простил Обри долг! Ведь это означало, что с ее плеч снято тягчайшее бремя, угнетавшее ее с тех пор, как скончался ее отец.

В сердце Ванессы вновь вспыхнула искра надежды. На сей раз сна грозила быстро окрепнуть и превратиться в пламя.

В последовавшие за этим событием дни поступили новые приятные известия из Палисандровой Рощи. Самой радостной для Ванессы стала новость, что Оливия быстро выздоравливает. Чувствительность в ее ногах улучшилась, и лекарь заявил, что если ока будет продолжать регулярно принимать лечебные процедуры, то на обряд бракосочетания придет самостоятельно.

Оливия также сообщала ей, что на следующей неделе она поедет в Лондон, после чего хотела бы съездить вместе с Обри в имение Ратерфордов, чтобы еще до свадьбы познакомиться с его матушкой и сестрами.

Письма из Лондона пестрили восклицательными знаками, являя собой панегирик столичным магазинам и модным салонам. Уже начался малый светский сезон, и Обри возил невесту по раутам и балам, где ей неизменно оказывался радушный прием. В каждом своем письме она писала, что безмерно счастлива, что любит такого чудесного мужчину, как Обри.

Всякий раз, когда Ванесса читала восхищенные отзывы о своем брате, у нее щемило сердце. Ее обуревало предчувствие, что подобным образом переменился и Дамиен. Ведь после всех его удивительных поступков его уже нельзя было назвать бессердечным прожигателем жизни. Последнее письмо от Оливии содержало в себе самый большой сюрприз.

«Мы с Обри каждое утро посещаем магазины на Оксфорд-стрит и ярмарку на Эксетер-Чейндж. А Дамиен в это время бывает – где бы ты думала? Ни за что не поверишь, когда узнаешь! В Уайтхолле! Он стал советником министра финансов, чем, по общему мнению, сделал казначейству большую честь и неоценимую услугу. Более того, он намерен уже в январе занять свое кресло в палате лордов. Сейчас они с его секретарем мистером Хаскеллом пишут и обсуждают его будущие речи. Дамиен так увлекся своей новой работой, что не хочет уезжать из Лондона. Так что мы с Обри завтра утром отправимся домой вдвоем, оставив Дамиена в компании его коллег-либералов из партии вигов. Обри говорит, что в ней собрались неугомонные реформисты и смутьяны, поэтому Дамиену среди них самое место. Себя Обри считает убежденным консерватором. Естественно, став его женой, я тоже буду тори.

Я не могу дождаться дня, когда это наконец-то случится. Обещай мне, что будешь присутствовать на нашей свадьбе в качестве подружки невесты!»

Эта просьба повергла Ванессу в трепет. С одной стороны, она обязана была присутствовать на свадьбе своего единственного брата. С другой – боялась новой встречи с Дамиеном, не уверенная, что сможет спокойно выдержать пристальный взгляд его серых глаз, от которого ее всегда бросало в жар.

Спустя два дня она получила письмо, которое не столько удивило, сколько озадачило ее. Написано оно было личным секретарем Дамиена Джорджем Хаскеллом.

«Милостивая государыня! Пишу вам от имени барона Синклера, чтобы просить вас встретиться через две недели с мистером Нейсмитом, поверенным барона. Он будет в графстве Кент в начале октября и хотел бы посетить вас в удобное для вас время. Если вы находите возможным его принять, то сообщите мне день и час встречи. Ваш покорный слуга, Джордж Хаскелл».

Теряясь в догадках, о чем хочет с ней поговорить стряпчий Дамиена, Ванесса все же отправила мистеру Хаскеллу вежливый ответ, в котором сообщила о своем согласии встретиться с Нейсмитом в десять часов утра третьего октября.

Когда этот день наступил, Ванесса выпроводила сестер на верховую прогулку и, убедившись, что матушка отдыхает в своих покоях, уселась с книгой в руках в кабинете, где и намеревалась принять стряпчего.

Он прибыл точно в назначенный час и приступил к изложению дела, ради которого приехал к Ванессе, как только сел на стул.

– Я должен довести до вашего сведения, леди Уиндем, что лорд Синклер приобрел для вас усадьбу в графстве Кент. Дом, окруженный большим парком, полностью декорирован и меблирован, можете хоть завтра в него переехать. Остается лишь подписать документы.

Ванесса с гневом посмотрела на дерзкого стряпчего, осмелившегося сообщить ей о намерении барона сделать ее своей постоянной любовницей в столь скверно завуалированной форме, однако сумела взять себя в руки и спокойно спросила:

– Не могли бы вы объяснить, что побудило Дамиена на столь щедрый жест?

– Он подумал, что у вас может возникнуть желание иметь собственное жилище в связи с тем, что владение вашим родовым поместьем перейдет к супруге вашего брата. Хочу отметить, что купленный бароном особняк расположен посередине пути от вашего имения до Лондона. Правда, конюшня пока пустует, но лишь только потому, что барон решил предоставить вам возможность самим решить, каких лошадей лучше держать…

– Мистер Нейсмит! – нетерпеливо перебила его Ванесса. – Я действительно подумываю над тем, не перебраться ли мне в другое место, когда хозяйкой здесь станет жена моего брата. Но какое дело лорду Синклеру до моих забот?

– Хорошо, миледи, я все объясню, – смиренно кивнув, промолвил стряпчий. – Видите ли, леди Уиндем, озабоченность лорда Синклера обусловлена его искренним христианским желанием помочь вам обрести финансовую самостоятельность и возможность по собственному усмотрению решать свою судьбу, в особенности в плане вероятного повторного замужества.

Ответ потряс Ванессу настолько основательно, что она добрую минуту не могла вымолвить ни слова.

Истолковав ее молчание как согласие со всем сказанным им ранее, стряпчий продолжал:

– Вам будет полезно знать, любезнейшая леди Уиидем, что барон распорядился открыть счет в банке на ваше имя на сумму более двухсот тысяч фунтов, а также купить для вас ценные бумаги. Не вдаваясь в детали, скажу, что отныне вы обладательница крупного состояния. Поздравляю вас, вы стали одной из самых богатых женщин Англии. Хочу добавить, что ваш капитал размещен так, что воспользоваться им сможете только вы сами и ваши дети, но не супруг, как это предусмотрено английскими законами. Для этого мне пришлось прибегнуть к маленьким хитростям, но вам их знать не обязательно. Вот здесь все дарственные и другие бумаги. – Стряпчий достал из своего саквояжа документы и вручил их остолбеневшей Ванессе со словами: – Ознакомьтесь с ними и спрячьте в надежном месте. Если у вас возникнут какие-то вопросы, я буду рад встретиться с вами еще раз и дать исчерпывающие пояснения.

– Спасибо, но в этом нет необходимости, – сказала Ванесса, – я все уже поняла. Благодарю вас за визит.

Ей хотелось как можно скорее остаться одной и спокойно обдумать этот немыслимый поступок Дамиена. Она была ошеломлена таким поворотом событий, однако не стала сгоряча швырять бумаги в лицо ни в чем не повинному стряпчему, как это сделала бы на ее месте любая другая уважающая себя женщина, оскорбленная откровенной попыткой купить ее. Сердце подсказывало ей, что Дамиен не хотел ее оскорбить. Напротив, он выразил таким образом свою благодарность и заботу о ее благосостоянии.

Стряпчий не стал обременять ее своим присутствием и, почтительно поклонившись, удалился. Ванесса, рассеянно кивнув ему и пожелав благополучно добраться до Лондона, наконец осталась в кабинете одна.

Мысли ее смешались, тело охватило оцепенение. Неужели она действительно стала богатой и самостоятельной женщиной? Неужели теперь она сможет сама решать, как ей жить дальше? Неужели ей больше не придется ни выходить по расчету замуж, ни становиться чьей-то любовницей?

Но зачем Дамиен подарил ей свободу? Что он хотел ей сказать своим сказочно-щедрым подарком? Неужели он и вправду не ждет от нее ничего взамен? Отдает ли он себе отчет в том, как много значит для нее независимость и свобода?

По щекам Ванессы побежали слезы. Конечно же, подумала она, Дамиен все это понимает. Но почему он так поступил? Может быть, его замучила совесть? А что, если причина его странного шага совсем в другом? Выяснить это можно было только при личной встрече.

Как назло, в этот момент в кабинет вошли вернувшиеся с прогулки сестры. Вид Ванессы серьезно их встревожил.

– Что случилось? – спросила Фанни. – Стряпчий принес тебе скверную новость?

– Нет, напротив…

– Тогда почему ты плачешь?

Ванесса вытерла мокрое лицо и, взяв со стола бумаги, встала.

– Я и сама не знаю, – сказала она. – Наверное, от счастья. Мне нужно немедленно ехать в Лондон.

– Как? К чему такая спешка? У нас сегодня на полдник пирог с заварным кремом! – разом вскричали сестры.

– Разрешаю вам съесть мою порцию, – с натянутой улыбкой сказала Ванесса. – У меня пропал аппетит.

И вот она вновь очутилась на ступенях парадной лестницы лондонского дворца Князя Порока, во второй раз за минувшие месяцы бросив вызов нормам общественной морали своим незваным визитом к холостому джентльмену с сомнительной репутацией. После всего случившегося между ними на эту маленькую дерзость можно было и не обращать внимания.

Ванесса не была уверена, что застанет барона Синклера дома, когда в шесть часов вечера она стучалась в его дверь. В это время он обычно еще не выезжал в клуб для ночных увеселений. В том случае, если бы выяснилось, что он еще не вернулся из города, она намеревалась его ждать, и если это потребовалось бы, то хоть целую вечность.

Уже знакомый ей представительный мажордом, впустивший ее в прихожую, сказал, что барон у себя, и вызвался проводить ее к нему. Следуя за дворецким по просторному холлу, Ванесса была поражена обилием больших горшков и ваз с розами, расставленными повсюду. Крупные красные и белые цветы ласкали взор и благоухали, пробуждая в ней воспоминания об усадьбе Палисандровая Роща. Ванессу это новшество удивило, в первый ее визит цветов здесь не было. Неужели Дамиен специально заказал их у своего садовника? Означает ли это, что его не тяготят воспоминания о своей жизни там?

Взволнованная этим предположением, Ванесса вошла в сопровождении дворецкого в гостиную, ярко освещенную лампами и огнем в камине и с высокими потолками, сверкающими позолотой. Она прищурилась, ослепленная этим великолепием, и, подойдя к камину, протянула к решетке озябшие руки. Озноб, однако, не унимался, а лишь усиливался с каждой новой минутой тягостного ожидания встречи с Дамиеном.

– Ванесса… – послышался внезапно знакомый голос. Она вздрогнула и, затаив дыхание, медленно обернулась. Сердце бешено заколотилось у нее в груди, ей показалось, что она вот-вот рухнет на ковер без чувств.

Дамиен замер в дверях и молча смотрел на нее, тоже боясь вздохнуть. Он заметно осунулся с тех пор, как они расстались, лицо его было неестественно бледным, а левая рука после ранения, видимо, еще плохо слушалась его, и поэтому он держал ее полусогнутой у живота. И только его глаза, как и прежде, смотрели на Ванессу пристально и внимательно, словно бы проникая в ее сокровенные мысли.

– Зачем ты это сделал? – без обиняков спросила она.

– Хотел дать тебе возможность самой сделать свой выбор, – пожав плечами, ответил он. – Ты ведь всегда об этом мечтала!

Такой ответ озадачил Ванессу, и она спросила, нахмурившись:

– Означает ли это, что ты подарил мне и право решать, за кого лучше выйти замуж? Разве ты не понимаешь, что я могу избрать не тебя, а кого-то другого? Или именно этого ты и добиваешься – поскорее избавиться от меня?

– Ты можешь думать обо мне все, что тебе угодно, ведь ты свободная и богатая женщина. Я не хочу, чтобы ты зависела от меня или от каких-то иных обстоятельств, – хрипло ответил Дамиен. – Если твое сердце противится нашему браку, ты вправе выйти за другого. Разумеется, я бы предпочел, чтобы ты стала моей женой.

– Зачем тебе это? – спросила Ванесса.

Глаза его потемнели, губы искривились в болезненной улыбке.

– Без тебя я погибну. Спаси меня, Ванесса! – прошептал он. – Я понимаю, что хочу слишком многого. Но иного выхода я не вижу.

Ванесса молчала. Дамиен сделал несколько шагов вперед и, остановившись посередине комнаты, взволнованно произнес:

– Мне бесконечно жаль, что я так скверно обошелся с тобой. Если бы ты только знала, как горько я раскаиваюсь в своей никчемной жизни! Но из своих ошибок я извлек хороший урок. Я понял, что человек может измениться, если у него возникнет движущий мотив. На примере твоего брата я убедился, что это действительно так. Однако у меня не было серьезной причины, чтобы начать жить иначе. Но лишь до тех пор, пока я не встретил тебя.

– Примерно то же самое говорил когда-то и Обри об Оливии, – срывающимся голосом сказала Ванесса.

– Как выяснилось, у нас с твоим братом много общего, – промолвил Дамиен. – Когда ты отвергла меня, сказав, что не можешь любить негодяя и развратника, я решил стать другим человеком, достойным твоей любви. К той пустой, никчемной жизни для меня возврата нет. За время нашей разлуки я преобразился.

– Но почему, Дамиен? – шепотом спросила Ванесса.

– Потому что я люблю тебя!

Он подошел к ней и, порывисто обняв, прижал к своей груди. Трепеща в его объятиях, Ванесса что-то невнятно бормотала.

– Ты снишься мне каждую ночь! – признался Дамиен.

– Это еще не свидетельствует о том, что ты меня любишь, – ответила она, плотнее прижимаясь к нему. – Откуда ты знаешь, что это настоящая любовь, а не зов плоти?

– Я знаю это, потому что мне приятно быть рядом с тобой, слышать твой мелодичный голос. Без тебя я начинаю тосковать и ощущать пустоту в сердце. Разве этого мало? До нашей встречи я не знал подлинного счастья. Только с тобой я познал истинное блаженство. Я люблю тебя, Ванесса!

Она молчала, боясь ему поверить. А Дамиен продолжал взволнованно говорить, не обращая внимания на боль в левом плече.

– Я пытался убежать от правды, внушал себе, что это всего лишь страсть. Мое чувство к тебе было столь велико, что пугало меня. Я опасался стать рабом своей любви, заложником этого наваждения. Но в конце концов я был вынужден сдаться. И совершенно не жалею об этом!

Дамиен отстранился и, взглянув на лицо Ванессы, увидел, что она плачет. Он нежно погладил ее по щеке и прошептал, глядя в ее миндалевидные карие глаза:

– Я люблю тебя, люблю так, как еще никогда не любил ни одну женщину.

Ванесса затаила дыхание, пронзенная его страстным взглядом. Сердце ее заныло, она коснулась кончиками пальцев его губ и сказала:

– Дамиен, тебе вовсе не обязательно жениться на мне. Если хочешь, я снова стану твоей любовницей.

– Мне этого мало, моя радость! – пылко возразил Дамиен. – Я хочу видеть тебя постоянно. А для этого нам нужно пожениться. До конца своих дней я буду доказывать, что я действительно тебя люблю. Ты согласна?

В его глазах она прочла мольбу беззащитного ребенка.

– Дамиен… – прошептала она, потрясенная своим открытием.