Текст книги "Охотовед"

* * *

Конец августа выдался солнечным, безветренным, с густыми утренними туманами. Из огородов яркими насыщенными ароматами разносятся запахи переспелых огурцов, слив-паданок, яблок, груш, пряного тмина. Скворцы, собравшись в большие стаи, весело щебеча-переговариваясь, черными облаками носятся над лугом. Уже улетели аисты и ласточки. Уже давно «на крыле» дикие утки. Уже заканчивается гон у косуль. Кое-где покрылись багрянцем листочки осин, покраснели ягоды рябины и калины. Матовыми, иссиня-чёрными гроздьями висят в колючих кустах пупырышки ежевики. Опустели поля, по второму укосу скошена трава на лугах. И только стайками попрятались в луговой траве бекасы, дупеля, задержавшиеся коростели. Вот-вот улетят чибисы, галдящие в пойменных лугах и на скошенных полях. Отъевшиеся и разжиревшие на молочном овсе и пшенице утки с наступлением темноты покидают плёсы и по привычке летят на сжатые поля, находя там и зеленую траву, и остатки просыпавшегося зерна. Бобры, не дожидаясь осенних дождей, по полуиссохшим каналам тащат к хаткам и норам голье ивняка, осинника. Надежно и сытно будет им зимой в свих убежищах. Лисята давно уже покидают свои норы и вместе с родителями всю ночь проводят в поисках пропитания. Но к утру вновь и вновь возвращаются в надежное свое убежище… Приближается тихо, незаметно, медленно меняя краски и запахи, волнующая, грустная, тихая осень…

Уже месяц каждую ночь волчица водит своих волчат на охоту, удаляясь от логова все дальше и дальше, но непременно возвращаясь к утру на свой остров. Пятеро щенят за это время заметно подросли. Из черных пушистых комочков они превратились в серых широколобых, на крепких ногах хищников. Молока уже не было, но обилие ягод и грибов и добываемое хоть и не так часто матерью мясо спасало от голода вечно голодных растущих щенков. В каждый свой выход волчата учились чему-то новому. Они научились отличать хромающую, судорожно машущую крыльями самку рябчика от ее птенцов, тихо в это время прячущихся в траве. Они знали, что вкусно пахнущий ежик несъедобен. Они знали, что стадо диких кабанов не боится их мамки, а все другие звери шарахаются от нее, едва заслышав их запах или увидев на тропе их семью. Волчата, обучаемые одной матерью, тем не менее, уже знали, как одним укусом перекусить позвоночник зайцу, как поймать тетеревенка или глухаренка, как подкрадываться к добыче под ветер, как подавать сигналы голосом-воем. Они уже знали тропки-дорожки на водопой, на скотомогильники, где можно полакомиться вкусно пахнущим протухшим мясом. Волчица научила волчат обходить все, что издает запах человека: проволоку, следы, газеты, потерянные или разбросанные человеком вещи. Волчата, притаившись по команде матери, наблюдали за людьми с корзинками, бродящими рано утром по лесу в поисках абсолютно невкусных грибов, в то время как полезные, хоть и горькие, высокие с серыми шляпками в белую крапинку грибы они сбивали ногами и не брали. Волчата, правда, не различали цвет: красные в крапинку мухоморы им казались светло-серыми. А деревья – черными. Несколько раз волчица уводила волчат к стаду молодых телят, загоняемых на ночь в загон из жердей по берегу реки. Безумно вкусно пахло от них! Абсолютно слабые и беззащитные, как казалось волчатам, они, почуяв запах волков, метались в загоне, сбиваясь в кучки и громко мыча. Волчата, по команде матери залегавшие в высокой траве, видели и людей, выбегавшись из своего жилища и размахивающих руками, что-то кричавших в ночь. Волчата не боялись их, потому что их не боялась мать. А она – главный авторитет в этом мире. Волчата видели, что мать вжималась в траву и внимательно следила за людьми и за телятами. Они повторяли все за матерью, но не понимали, почему она не нападает. Дрожали от азарта и голода, глотали судорожно слюну, но терпели.

В эту ночь волчица снова привела волчат к телятам. Подошли осторожно к загородке. Телята, почуяв волков, повскакивали с мест и бросились в противоположный угол загона. Но люди из палатки не вышли. Волчица, внимательно следившая за палаткой, знала, что есть такие дни, когда люди так крепко спят и не реагируют на шум телят. Она обежала стан по кругу – телята шарахнулись в другую сторону. Из палатки сквозь топот и мычание телят слышался храп. И волчица решилась. Она проскользнула между жердями изгороди и бросилась к ближайшему теленку. Возбужденные волчата немедленно кинулись вслед за матерью. Волчица видела, что ближайшему к ней теленку некуда деваться. Тот пытался броситься в гущу стада, но телята, собравшись в тесный круг, не пропустили метнувшегося к ним теленка, а волчица в это время уже прыгнула. От удара передними лапами волчицы в бок теленок упал, а волчица тут же вцепилась мертвой хваткой ему в шею, мгновенно перекусив шкуру и мышцы. Кровь брызнула сквозь сжатые челюсти. Теленок захрипел, забился в агонии, ударяя копытами рвущих его плоть волчат. Оставив теленка, волчица опять бросилась в стадо. Теперь она сходу вцепилась в живот ближайшего к ней теленка в районе паха. Теленок бросился прочь. Затрещала шкура, и через несколько метров теленок упал с распоротым животом и вывалившимися внутренностями. Двое волчат, бросившиеся на мощь матери, сразу же стали жадно хватать теплые парящиеся внутренности, жир. Сколоченная из жердей изгородь затрещала и рухнула под напором сотен обезумевших животных. В полной темноте бросились они на луг. В ночь – подальше от волков и запаха крови. Волчица бросила еще живого второго теленка и метнулась за стадом. Только один из волчат последовал за матерью. Она настигла мечущегося теленка и с разбега запрыгнула ему на холку, впилась зубами в шею. Теленок зашатался под тяжестью волчицы и резкой боли, пронзившей тело. Тем временем волчонок перекусил сухожилия задней ноги теленка, и тот рухнул в траву вместе с волчицей. Продолжая сжимать шею челюстями, волчица добралась до отростков позвонков. Еще усилие – теленок захрипел и завалился с перекушенными шейными позвонками. Волчица оглянулась. Двое волчат терзали первого теленка в загоне, еще двое – второго. Пятый щенок, урча и скалясь, грыз горло поверженному третьему теленку.

С рассветом, проснувшиеся и чумные с похмелья, пастухи обнаружили, что стадо исчезло, а в загоне и за изломанными жердями загородки валяются три истерзанных волками туши телят. А в это время семья волков, с раздутыми от обилия пищи животами, уютно разлеглась на песке у норы-логова. Волчица, напившись пахнущей грязью воды из лужи, обошла волчат, лизнув каждого за хорошее поведение и выучку на славной охоте, устало легла на песок. В этом сезоне это была первая такая удачная охота и такой сытый пир. Щенята подросли. Подросли ей в помощь, ей на радость, ей на гордость и защиту. И волчица знала – ее стая жива и будет жить. А тот ее волчонок, что не бросил мать в разгар охоты ради жирного куска – будет со временем вожаком.

* * *

Приехав из Казахстана, Леша срочно занялся таксидермией. Привезенные тушки и шкурки, обильно просоленные еще у бабушки, промыл (кроме орлана-белохвоста) и замочил в уксусе в эмалированной бадье. Орлана же долго отмывал теплой водой с помощью зубной щетки – чуть ли не каждое перышко. Кое-где застывшую кровь смыл перекисью водорода. Череп птицы, предварительно засоленный вместе со шкуркой, отмыл от соли и обложил ватой, смоченной в перекиси. Шкурка готова: когти, клюв аккуратно обмыл и, где надо было, слегка подкрасил гуашью и слегка «шлифанул» шерстяной тряпочкой поверх нанесённого разогретого парафина. Из обмедненной стальной проволоки сделал каркас будущего чучела. Двойной крест, где первая перекладина – крылья, вторая – ноги. Передний конец, сантиметров двадцать пять – шея, остаток внизу – хвост. Теперь, обматываемая туго нитками, кладется вата – макет мышц туловища птицы на скелете из проволоки. Выпуклая грудь, киль, втянутый живот. Мышцы бедер ног, мышцы крыльев до локтевого сгиба, шея – все из ваты, туго перетянутой нитками и вперемешку с сухими стеблями багульника (от моли и пероеда). Череп обмазал пластилином – мышцы щек, зоба, основание шеи. Шкура, просоленная и обильно смоченная формалином, мягкая, как тряпочка. Наступает очень ответственный момент: шкурка натягивается на изготовленный каркас-тушку. Алексей напильником заточил концы проволок каркаса. Первой на проволоку одевается вывернутая голова, потом – шея. Спинка сама ложится на тушку. Теперь Алексей очень аккуратно, согнув проволоку с намотанной на нее ватой, вставляет каркас сначала в одно крыло, затем в другое. Проволока протыкает шкурку за локтевым сгибом предплечья крыла. Тоже самое проделывается с ногами: согнутая проволока протыкается внутрь вывернутой кожи бедра, затем в полость пустотелой кости голени и выходит наружу по центру лапы, между задним и передними пальцами. Когда лапы «заправлены», самый нижний конец проволоки протыкается в основание хвоста, специально сохраненном при съеме шкурки, чтобы хвостовые перья не разлетелись. Теперь шкурка собирается на передней части тушки и сшивается иголкой с обыкновенной ниткой – от хвоста до шеи. Тушка готова. Но это всего лишь заготовка. Впереди самая кропотливая часть работы – придание птице задуманной в композиции позы. Леша предположил, что орлан будет держать в лапах только что пойманного тушканчика. В специально приготовленный спил бревна, где пробиты сквозные дырки, Леша вставил концы проволоки из ног, закрепив тушку на спиле. Приподнял над плечами согнутые в локтевом сгибе крылья, выпятил грудь, убрал живот, согнул шею так, чтобы казалось, что орлан смотрит на зажатого в когтях тушканчика и собирается его клюнуть огромным желтым клювом с хищным грозным крюком на конце. Зубной щеткой, расческой и пинцетом почти три часа расправлял перья – перышко к перышку. Нитками-растяжками распрямил для просушки крылья. После просушки форму взмаха крыльев уже не изменить – треснет шкурка, не выработанная химикатами. Весь день ушел на изготовление чучела орлана-белохвоста. Остались глаза. Порывшись в своем охотничьем ящике, Леша достал… лафетку1010
  Лафетка – полупрозрачная упаковка от таблеток с отдельными гнёздами, в которые и уложены таблетки.


[Закрыть] таблеток. Полукруглая прозрачная оболочка упаковки таблетки будет глазом. Обрезав ножницами выпуклости двух таблеток, Алексей иголкой внутри получившихся чашечек нацарапал ровные круги. Это будут зрачки. Капнутая внутрь капля черной гуаши не растечется за пределы границы, очерченной иголкой. И в то же время, капнутая вокруг зрачка капля желто-оранжевой гуаши не сольется с черной краской зрачка по той же причине. Готовые «глаза» полежали, засохла краска, и только после этого Леша аккуратно вставил глаза в прорези ресниц на шкурке головы птицы. Теперь, наконец, орлан стал похож сам на себя. Отойдя и встав прямо перед чучелом, Леша поправил глаза симметрично относительно оси головы и клюва, слегка направив взгляд вниз, под ноги, где будет добыча. Уже к ночи закончил работу, которую начал с утра. Орлан, словно живой, сидел на земле, хищно раскинув полусогнутые крылья, и свирепо смотрел себе под ноги. Только теперь Леша разрешил войти в гараж родителям и брату, которые восхищенно оценили работу – орлан был, как живой.

Еще двое суток ушло на изготовление чучел сурка, тушканчика и выделку сурчиных шкурок. Ручная выделка шкурок требует больших физических нагрузок и терпения. Обезжиривание, мездрение, дубление и размягчение шкурок – длительный по времени процесс. Капсул от таблеток величиной с сурковый глаз Леша не нашел, поэтому пришлось повозиться с автомобильными лампочками. Предварительно разгерметизировав их, Леша спилил верхушку лампочки так, чтобы она представляла выпуклую чашечку. Точно также гуашью нарисовал изнутри глаза зрачок и остальную часть глазного яблока. Чучела получились пушистыми, мягкими на ощупь и лоснящимися вымытыми шампунем шкурками.

В один из вечеров приехал взволнованный брат – предыдущей ночью волки задрали телят на летнем выпасе. Леша немедленно переоделся, захватил с собой ружье, патроны с картечью, заботливо поданный матерью рюкзак с термосом и запасом продуктов на двоих. Вскоре ГАЗ-66 катил по лесной дороге на берег живописной небольшой речушки Ольса. По пути забрали егеря Григория, поэтому Леша, как младший, разместился привычно на крышке, закрывающей двигатель, опустив ноги в пространство «пассажира» Григория. Лешино и Григория оружие стояло, как обычно, за спинкой.

Загон восстановили, телят с трудом собрали по окрестному лесу. Убитых волками и распотрошенных телят убрали. Пастухов тоже сменили. Обойдя загон, охотники нашли переход волков по грязи из леса к вольеру с телятами. Определили, что это была все та же волчица, которая каждый год появляется в охотхозяйстве весной и исчезает на зиму. И каждую весну она приходит без волка одна. У Леши было предположение, что это та волчица, которую он видел четыре года назад в солнечный февральский день, когда добыл своего первого волка. Брат не верил, что волчица может уже четвертый год уходить из своего обжитого волчьего обхода, чтобы одной вернуться сюда же в логово для щенения. Заняться поиском логова так не хватало времени. И вот – первый за последнее время случай нападения волков на домашний скот. Что-то произошло? Хотя и брат, и Леша были едины во мнении: конец августа, и волчица водит волчат на учебные охоты, показывая им все степени и уровни своего мастерства. Вот и в этот раз каким-то образом волчица распознала, что сторожа-пастухи пьяны, и провела мастер-класс умерщвления добычи тяжелее себя более чем в два раза. Да еще и разными способами.

Охотники топтались по пойменному лесу до сумерек. Оказалось, что волки приходили сюда уже больше месяца. Вычислили и направление уходящих следов. Следы вели за кольцевую дорогу, в сторону Бобовок!

– Да, Леша! Задача. Придется тебе внимательно изучить все дорожки, все противопожарные линии, все лужи по пути в Бобовки и в самом урочище.

– Послушай, брат, мне только в следующем году в армию. Возьми меня егерем, – Леша, наконец, высказал брату заветную мечту детства и юности.

– Леха, я тебе уже говорил – нельзя. Ты – родственник.

Дома этот разговор уже заходил, но Виктор категорически отказался брать родного брата себе в подчинение, ссылаясь на Закон. И в этот раз Леша смолчал, лишь загадочно глянул на брата. План уже был давно разработан и согласован с мамой. Леша решил ехать самостоятельно в Минск, в главный офис военно-охотничьих хозяйств, начальником одного из которых работал его родной брат.

Собравшись у машины, услышали глухие отголоски выстрелов. Стреляли в пойме Ольсы, скорее всего, по уткам. Быстро развернувшись, помчались к месту выстрелов. И вовремя. В бинокль удалось-таки рассмотреть двух охотников, в глубоких сумерках продвигавшихся по заболоченной пойме к дамбе, ведущей в деревню Залесье. Быстро переехав ближе к дамбе, пригнувшись, подкрались к мелиоративному мостику у деревни и спрятались под мостом. Ничего не подозревавшие браконьеры сами шли в руки. И как только из-под моста выскочили егерь Григорий и Виктор с Лешей, они просто замерли о неожиданности в оцепенении. А когда опомнились, оружие уже было в руках Алексея и Гриши – день-то сегодня был не охотничьим. Протоколы составлял Виктор уже в кабине машины. Браконьеры и просили, и угрожали, но Григорий, проживая недалеко в деревне, знал их в лицо, так что даже ехать на опознание и установление личности не пришлось. Трех уток оставили нарушителям. За них все равно придется заплатить и ущерб, и штраф. Через суд, с конфискацией оружия.

Домой вернулись около полуночи, а в шесть утра Леша отправился в Бобовки. Братова вертикалка, рюкзачок, сапоги-болотники и ветровка – привычная надежная экипировка Леши в последний год. Обойдя озеро по левому берегу, Леша перебрался по бобровой плотине через Криницу и едва не поплатился за беспечность и спешку. Сразу за плотиной начиналась большая Микитова поляна. Уже подходя к поляне, Леша обратил внимание на большое количество так называемой лосиной мухи – плоского, с легко отваливающимися крылышками клеща. Обилие лосиных мух – предвестник близкого нахождения лосей. Перелезая через кучу вьющихся и переплетенных крапивой веток, Леша затрещал ими и тут же услышал громкий топот и треск впереди. Глухой рык-стон, и по кустам прямо на него, как трактор, выкатил огромный рогатый лось. В доли секунды мелькнуло в голове, что у лосей уже может начаться гон, что лосиные мухи не зря облепили ветровку, что поблизости только мелкий лозняк и укрыться от лосиных копыт и рогов негде… А рука уже достала два патрона, один уже в стволе. Выстрел вверх… Лось остановился в шагах десяти-пятнадцати, круто развернулся на задних ногах и с треском бросился обратно в кусты. Второй патрон так и остался зажатым в кулаке. Теперь Леша почувствовал, как задрожали руки и колени. Выбросил стреляную гильзу, зарядил ружье и, вздохнув глубоко, закурил. Медленно вышел на поляну. Вся трава истоптана копытами лосей. Гон действительно уже начался: кусты олешника и лозняка вокруг поляны поломаны рогами, высокая трава настолько вытоптана, что целые пласты грязи, пряно издающие запах живого лося, разбросаны по поляне. Пройдя поляну, Леша пошел по звериной тропе в болоте, идущей параллельно кромке леса, и за Маяком нашел волчьи следы. Следы были свежими, но присмотревшись, Леша нашел и старые отпечатки больших и меньших отпечатков волчьих лап. Значит, это волчья тропа! В густой траве следы терялись. Сделав несколько больших кругов, Алексей определил, что следы, найденные на грязи в разных местах, ведут в сторону острова-гряды за Бобовками. Ближе к острову на бобровой плотине он обнаружил опять следы волков: клочки бобровой шерсти, бурые пятна и измятую вокруг траву. Здесь шла борьба. Скорее всего, небольшого прошлогоднего бобра поймали волчата и шансов ему не оставили, несмотря на грозное бобровое оружие – большие и острые резцы. К обеду Леша обошел остров по периметру и нашел-таки волчью тропу, ведущую из острова в болото. Стало ясно – волки живут на острове. Надо делать облаву. Но Алексей решил проверить несколько лисьих нор, которые он знал с детства, когда изучал этот остров еще с братом и самостоятельно. Пройдя по гряде, он поднялся на холм, где жили лисы. Норы были давно нежилыми. Второй взгорок с норами Леша нашел с трудом. Заросли малинника, вперемешку с порослью молодых березок и осинок, надежно скрыли песчаные холмики. Чаще стали попадаться следы волчьей деятельности: кучки черного помета, клочки линялой шерсти. Алексей настороженно оглядывался по сторонам, но момент встречи с волками прозевал. Что-то зашелестело впереди. Леша краем глаза заметил шевеление веток и сбоку. И вдруг шорох повторился за спиной. Резко оглянувшись, он увидел волчицу. Она выглядывала из-за дерева и смотрела прямо в глаза. Мурашки пробежали по коже у Алексея. Он резко обернулся, вскинул ружье, нажал на спусковой крючок, целясь прямо в глаза. Но выстрела не последовало. Пока он сообразил, что ружье на предохранителе, пока судорожно снял с предохранителя – слева и справа слышался шорох веток. Волчица резко прыгнула в заросли папоротника. Запоздалый дуплет ей вслед, почти наугад, не принес никаких результатов – он промазал. Покружившись вокруг этого места, он нашел-таки логово. На большом взгорке под корнем поваленной давным-давно елки, в лисьей норе было устроено логово. Вход немного расширен, а сразу за входом большое, примерно метр на полтора, расширение норы, устланное папоротником и сухой травой. Вокруг норы погрызены-искусаны все мелкие деревья, а на песке валяются перья, куски обглоданных и отполированных костей. Натоптанная тропа вела к небольшой пересыхающей низине-луже, где у волков был водопой. Сойки закричали на краю острова. Перезарядив оружие, Леша до вечера бродил по острову, но волков больше не встретил…

…Волчица услышала шаги приближавшегося человека давно. Когда человек стал продираться свозь заросли, она забеспокоилась. Ее беспокойство тут же передалось волчатам. Семья настороженно прислушивалась, принюхивалась и, когда шаги стали приближаться к логову, куда человеку, нормальному грибнику или ягоднику было незачем лезть, волчица прыгнула вниз с взгорка. Волчата бросились за ней, рассыпались по кустам, залегли в траве. Прямо к логову шел человек. Не просто человек, а человек с оружием. Волчица явно учуяла запах смазки оружия, запах гари пороха. Именно таким запахом был убит её волк четыре зимы назад. Именно таким запахом убивают волков каждый год, окружив их лежку на дневке колышущимися лентами серых тряпок, пахнущих человеком. Вот уже столько лет волчица приходила весной на свое логово без волка. Вот уже столько лет она уводила своих волчат в большой лес, где жили другие волки. И ни разу человек не потревожил волчицу на логове. А сегодня человек кружит по острову с запахом смерти. И волчица поняла, что человек ищет их! Она оскалила клыки, сморщила нос и приложила уши. Волчата из своих укрытий поняли сигнал – сигнал смертельной опасности. Волчица тихо прорычала – волчата замерли на месте. А она бесшумно под ветер стала заходить человеку с тыла. Волчица подкралась к нему практически вплотную и специально зашелестела ветками – природное табу на нападение на человека не дало ей права броситься сзади и перекусить шею опасному пришельцу…

Человек обернулся, и страх мелькнул в его глазах. Он вскинул оружие, но страх поразил его, и он замер. А волчица, испугав человека, бросилась под защиту папоротника, а дальше – за волчатами. Выстрелы прозвучали почти сразу после того, как волчица перестала смотреть человеку в глаза. Смерть, как злые шершни, прожужжала над головой, застучала по деревьям, впиваясь в них шлепающими щелчками. Смерть кусала деревья, летели щепки. Но волчица ушла от смерти. Она не в первый раз уходит от смерти, посылаемой человеком. Только осторожность и бесстрашие спасали ее за это время от многочисленных облав, охот, капканов и ядов, применяемых человеком, чтобы убить ее. Погибали волки ее стаи, погибали волки, ставшие отцами ее щенков, погибали ее дети… А она выживала. Теряла своих сородичей, пренебрегавших опасностью или, наоборот, трусливо поджавших хвосты, попадавшихся в капкан лапами у привады или на скотомогильнике; отпрыгивающих и сломя голову удиравших от шелохнувшегося на нитке окладного флажка; мчавшихся без страха на вой «пришельца» – фальшивый вой хитрого человека со смертью. Волчица, побывавшая не раз в окладе, отравившаяся ядом, оставившая два передних пальца левой задней лапы в капкане на тропе, не боялась – остерегалась человека с оружием. А вот за своих щенков-детей она боялась и готова была спокойно отдать свою жизнь за них при любой опасности: будь то свирепая свиноматка, грозный лось или человек с оружием-смертью.

Волчата шли за волчицей строго след в след. Так она учила их с первых самостоятельных шагов вне логова, так требовала и в экстремальной ситуации, такой, как сегодня. Прыжками промчавшись по гряде, волки рысью преодолели заболоченные Бобовки и скоро очутились в большом лесу. Опасность осталась позади, но возврата к логову уже не было. Волчица повела своих волчат далеко вглубь, где, как она знала, жили и щенки ее прошлых пометов, и другие волки – большая волчья стая, на лето разбредавшаяся по бескрайнему лесу в верховьях реки: там, где волчица когда-то родилась.