Текст книги "Верхом на удаче"

Как выяснилось, я поступил очень правильно. Голова болела и без непрошеного гостя, коробка с которым, стоило мне закрыть глаза, немедленно предстала перед моим внутренним взором. Ощутимо дергавшаяся коробка. И это при том, что существам такого рода до активации полагалось спать мертвым сном. Да еще и обычно не склонный помогать Заран дал целую уйму недвусмысленных предупреждений… Хорошенько помолившись, я приступил к открытию.

Достаточно было потянуть за один из сдерживающих слоев, как под воздействием чрезвычайно настойчивого существа изнутри вся упаковка лопнула, и передо мной появился маленький Заран в походной одежде. Правда, уже через мгновение я понял, что ошибся – сходство между монстром у меня в сознании и Учителем было исключительно внешнее. Еще через мгновение я начал смутно догадываться, какой головной болью для Зарана был я сам в качестве ученика. А еще через секунду я окончательно уверился в том, что ничем, кроме изощренной мести, подобный подарочек быть не может.

У меня в сознании поселился наглый, неугомонный, надоедливый субъект. Хорошо хоть, он не был наделен способностью разговаривать, но и без нее с возложенной на него задачей свести меня с ума гомункулус справлялся отлично. По активности и вредоносности он более походил на гремлинов, а по пакостности – на эльфов. Решив, что лучший отдых – это смена деятельности, назойливый гостюшка прыгал, бегал кругами и выражал радость по поводу освобождения другими доступными ему способами. Для того чтобы вполне оценить мое положение, необходимо добавить, что каждое его движение отзывалось в моей бедной голове гудящей болью. И мне казалось, что он сам об этом прекрасно знает.

Наконец устав от его выходок (хотя наблюдать за ним было забавно), я решил смириться и собрался было возвращаться в мир, напоследок пожелав новому другу быть приподнятым и шлепнутым. До этого я не знал способов воздействия на ментальных гомункулусов, но эта секунда будет трижды благословенна в веках. Невидимая, но могучая длань сграбастала мерзавца, приподняла его приблизительно на сажень (относительно его роста, конечно) и с размаху направила в «пол». Волна моей ажитации по этому поводу была столь велика, что я почти не почувствовал боли от его падения. А сам удар вышел знатным – несколько мгновений виднелась только яма, повторяющая его силуэт. Затем оттуда осторожно появилась голова, зачем-то огляделась (как будто всерьез рассчитывая заметить что-то подозрительное), и великолепным прыжком мой новый знакомый выбросил себя из ямы, горя желанием отомстить. Но сразу же по приземлении с ним случился неприятный конфуз – невесть откуда взявшаяся лапа нежно обхватила его за шею, а после этого злорадный голос хозяина головы начал популярно объяснять сложившуюся диспозицию и правила поведения в ней, для лучшего усвоения материала подкрепляя лекцию периодическими и очень ласковыми удушениями. Дождавшись момента, когда он приобрел равномерно синий цвет, голос сообщил ему, что если он не хочет продолжать подобные игры и впредь, ему придется пересмотреть свое поведение. После этого оскорбленный в лучших чувствах (я даже знал, как называются его лучшие чувства) гомункулус, отчаянно пытаясь вернуть себе нормальный цвет лица, медленно растаял. Я только усмехнулся – дальше головы не убежит – и открыл глаза. Все походило на то, что поле боя осталось за мной. Один-ноль в мою пользу!

В лагере уже вовсю шли сборы. Правда, многие еще только просыпались, но немедленно спешили включиться в царивший на маленькой площадке хаос. Кольцо аптаров расцепили не раньше, чем все собрались и вооружились – это был мой личный приказ, основанный на предупреждении Зарана. Вероятность опасности была явно слишком велика, чтобы ею пренебрегать. Как и дозорами, необходимыми для большой армии. Равзары долго вопили и другими способами намекали нам, что их пора кормить. Наконец каждому дали по хорошему куску мяса. Прикинув наши запасы, я решил, что хватит их не больше чем на неделю. Вести о съеденной полосами траве были как нельзя кстати.

Особняком от общей суеты держался тот самый десяток приданных нам магов, которых я про себя уже окрестил буйными. При ближайшем рассмотрении они оказались не так уж и плохи. Управляемые жесткой и умелой рукой, эти волшебники могли даже принести некоторую пользу. Огромным плюсом было также то, что их оказалось всего восемь – по двое от каждой стихии, а десятком вождь называл их явно для красного словца.

Колонна двинулась в путь в полубоевом порядке. Это означало, что по бокам шли аптары, на которых сидела половина пехотинцев с арбалетами. Другая половина двигалась посередине, между цепями аптаров. По бокам колонны свободным строем шла кавалерия. Замыкали процессию орки, а во главе каравана, как и полагается вождям, ехали мы с Ди.

Движение столь немалой армии никогда не бывает бесшумным, всегда звенит доспех, бряцает оружие, да и воинам не запретишь поболтать – кто знает, сумеют ли они сделать это вновь? Но вот к обычному походному шуму прибавился новый звук. Его вновь услышал один я, но не стал спешить с действиями, а решил подождать, пока не расслышу что-то более определенное. Когда же и Ди забеспокоилась, что-то почуяв магически усиленным слухом, я снова ехал совершенно спокойно, уже услышав все, что нужно. Учитель оказался прав, как всегда, – в самое ближайшее время наш путь должен был пересечься с дорогой еще одного отряда Темных.

В рокоте барабанов гоблинов (а это были именно они) я, как знающий Лу, мог прочитать почти всю необходимую информацию. С гор шла сотня мелких зеленокожих, направляясь в самый обычный набег. Стоило дать им возможность более эффективно послужить Тьме.

Гоблины обычно меньше гномов, которые совсем не могут считаться большими, но их малый рост ничуть не мешает им быть ловкими и умелыми бойцами и инеже… иже… Свет, просто умными ребятами, хорошо разбирающимися в разных хитрых махинах. Кроме того, там, где бородатые недомерки берут силой и весом (например, проламывая стены, потому как их пивное брюхо пролезает не во всякую дверь), зеленокожие парни используют сноровку и быстроту. Недаром единственный признаваемый гоблинами строй зовется «гадюкой»!

Они заметили наш караван несколько раньше, чем дозорные. Еще бы – наши ехали на живых башнях аптаров, а отряд гоблинов шел пешком, притом ковыль обычно скрывает их с головой.

Нападать, разумеется, обе стороны не стали, но от зеленокожих вполне можно было ожидать их любимой шуточки – проскользнув в траве под зверями, внезапно очутиться внутри каравана. Хотя, рассмотрев наконец их поближе, я только присвистнул – каждый тащил на себе здоровый тюк чуть ли не с себя размером. Несмотря на их выносливость, им явно было нелегко, но, во имя Темного, что же они тащат?!

Встречали их довольно приветливо, явно ожидая пополнения каравана и надеясь, что среди всей сотни окажется хоть один головастый парень, управляющий махинами. Сразу бросилось в глаза, что все прибывшие в броне – если уж даже до подземных жителей дошли какие-то тревожные вести, то дело действительно плохо. Ради встречи дорогих гостей мы сделали небольшую остановку, и вскоре рядом с нами появился гоблин, отличавшийся причудливой чеканкой на доспехах цвета пламени – сотник, да еще и инже… тьфу, пропасть, просто механик!

– Легко ли было шествовать жителям глубин по золоту трав? – Даже моя раздолбайская натура не позволила мне манкировать официозом.

– Воистину мягче горных здешние тропы! – в тон мне ответил сотник. Я изобразил приятное изумление его образованностью и вежливостью, догадываясь об их причине – что может сотня гоблинов-мечников в чужом (надеюсь, ненадолго) лагере? Только геройски погибнуть, что не входило в планы ни одной из сторон переговоров.

Учтивый воин представился Дружбаном, и я, немного поболтав для приличия, решил перейти к делу.

– Вы собрались в набег. Но хотелось бы мне знать, на какую деревню вы идете и стоит ли она того, чтобы пересекать Великую Степь?

Красные глаза сотника, словно впитавшие подземный жар, глянули на меня в упор.

– Доблестный Селан, видимо, решил, что сотня гоблинов может лишь попугать людишек? Он прав… почти. – Манера зеленокожих обращаться к собеседнику в третьем лице может взбесить, если о ней не знать заранее. – Так пусть же он оглядит мое воинство. Мы все – опытные механики, направляющиеся мстить за братьев и старших братьев – орков, которых тонкокожие захватили и удерживают в одном мерзком городишке. – Последние слова он почти прошипел. – Наша сотня направляется, чтобы стереть с лица мира Итлим.

Я с изумлением воззрился на собеседника. Итлим, городок с людской стороны Границы, да еще и рядом с Замком [43]43
  Замок – главная крепость с людской стороны Границы, находится ближе всего к горам и закрывает собой основной путь.


[Закрыть]! Как и все приграничные городки, укреплен он был очень неплохо, сказывалась также и близость оплота всей людской стороны, этого Замка, который никогда не брали, как, впрочем, и Крепь орков. Хотя, если разобраться, кому нужно их брать – через Границу шло множество путей, по которым успешно (или не очень – все-таки странное там было место) ходили отряды и даже армии наподобие нашей. И всего лишь сотня пусть даже гоблинов-механиков против стен и башен, отрядов гарнизона, терроманта, чей почетный пост главы города уже полсотни лет занимал могучий маг, да еще и наемников, почти наверняка обретавшихся там… У меня появилось сильное сомнение в разумности сотника.

Вероятно, это недоумение слишком ясно отразилось у меня на морде, потому что Дружбан быстро-быстро застриг ушами (верный признак крайнего удовольствия гоблина), повернулся к своим и прокричал что-то по-гоблински. В ответ кивнули. Хотя я неплохо знал их язык, произнесенное показалось мне просто набором слов. Единственным более-менее понятным было слово «гуртхар» – так они называют жилы, по которым струится Кровь Гор. Но при чем тут это?!

– Мы покажем вам одну из наших махин прямо сейчас, а затем, осознав всю мощь гения гоблинов, вы примете нас в караван. Поистине провидением Темного наши пути пересеклись в необъятной Степи! Доблестный Селан согласен?

– Согласен, согласен, – пробурчал я, внутренне готовясь. Зрелище обещало быть интересным.

Дружбан порысил к своему тюку, покопался там, а затем извлек нечто стальное больше себя самого. На первый взгляд это очень напоминало приспособление, виденное мною у дракона. Оставалось надеяться, отличие данного в том, что с демонами можно будет не только советоваться, но и призывать их на помощь. Но далее гоблин стал совершать непонятные манипуляции, достав из тюка маленький ярко-красный (любят они все-таки этот цвет!) цилиндрик с одним острым концом, а затем засунул его внутрь раструба своей махины, немного поколдовал, добившись пары непонятных щелчков, и, явно удовлетворенный содеянным, направился ко мне, закинув свою бандуру на плечо.

– Пошли в сторону, а то будет очень жарко. – Гоблин, казалось, позабыл обо всем, находясь в каком-то молитвенном экстазе от прикосновения к явно священному для него оружию. А в том, что это оружие, сомневаться не приходилось – иначе зачем такие предосторожности?

Отойдя на сотню саженей от каравана, он остановился. С платформ на аптарах зеваки свисали гроздьями, только что не падая. Пошире расставив ножки, сотник скомандовал:

– А теперь смотри на то дерево! – Другого вокруг не было, поэтому я даже не стал переспрашивать, уставившись на чахлый степной кипарис. Дружбан положил лапу на скобу, торчавшую из махины, и резко дернул за нее. Та подалась с видимым трудом, но повернулась, что-то сухо затрещало, затем из стального ящика ударил огромный клуб дыма, а в сторону указанного дерева метнулась красная молния, оставляя за собой хвост огня. Я не сомневался, что заметить летящий цилиндр смог только я, а вот результат его попадания было трудно не заметить. На месте кипариса вспухло огненное облако в пять саженей высотой, а по ушам ударил грохот горного обвала. Когда жирный чад рассеялся, посередине полыхал саженный костер, устремляя в небо столб густого дыма. После того как начавший было разгораться степной пожар был благополучно потушен (мы, разумеется, припрягли для этого магов), трое самых заинтересованных подобрались к месту попадания диковинного снаряда (умное слово, которое мне подсказал сам сотник). На месте взрыва красовалась воронка почти в мой рост.

Зеленые уши вновь начали стричь воздух:

– Эти махины появились совсем недавно, но результативность у них запредельная. А теперь, если учесть, что у каждого из нас есть одна такая установка и немало снарядов, можно представить, что останется от стен Итлима.

– Ну что ж, сотник, я принимаю вас в караван. Впрочем, вы и так пошли бы с нами. Хочешь возразить? Тогда глянь сюда. – В моей лапе появилась Полная Грамота со всеми печатями Айсграда. В течение нескольких секунд я наслаждался причудливой смесью ужаса, восхищения и почтения на его морде, а затем спрятал свиток. – Пошли, союзник. Итлим мы будем брать вместе, потому как нам тоже надо через Границу. Если поторопимся, успеем освободить пленников. Как, кстати, вышло, что кого-то из ваших взяли в плен?

– Шайка недомерков с другой стороны пробралась к нам и захватила одного из важных мастеров, который проводил испытания. – Глаза Дружбана из красных от бешенства превратились в желтые. – Орки на Границе спят! Банда уже подошла к городу, но вот выйти они оттуда не успеют!

– Это уж точно, – в тон ему ответил я. – Но сначала мы немного задержимся. Нашим равзарам нужны запасы корма, а тут поблизости обнаружилась интересная дичь. Объявим Большую Охоту!

– Большая Охота? Это значит – зардоны?! – Сотник был в непередаваемой ажитации.

– Именно, мой друг, именно. Пора готовиться.

Глава 9

Когда ты бьешься с одним врагом, может появиться второй. Но не спеши петь отходную молитву. Попробуй стравить их между собой, что зачастую оправдывает себя. Потом добей победителя и встань на их черепа!

Из книги Грам-Берена «Правила резни», т… [44]44
  Нет, память все-таки не резиновая. Да оно, в сущности, и неважно.


[Закрыть]

Следуя популярной шутке, зардоны – это не только ценное мясо. Но дальше каждый шутник придумывал что-то свое. Кто-то говорил о несравненной броне, на которую явно польстился Дружбан, кто-то – про необходимые для магических экспериментов органы, кто-то – про их слизь, обладающую прорвой лечебных свойств, – в общем, фантазии не было предела. Для меня же они всегда оставались гибелью для всего окружающего. Слишком сильны были эти звери, для того чтобы охота на них стала популярным занятием, и еще никогда они не сдавались без боя, собирая с ловцов обильную кровавую жатву.

Их присутствие было трудно не заметить – полосы съеденной травы видны были издалека. Зардоны – это огромные, высотой до пяти саженей, улитки, медленно ползущие по Степи и оставляющие после себя только голую почву, покрытую слоем их знаменитой слизи. Но это не просто улитки, иначе бы сии ползучие кладовые мяса давно исчезли. Тьма велика и непостижима в своей тысячелетней мудрости, и зардоны, медлительные и безобидные в общем-то животные (в силу их травоядности), получили невероятную, лучшую под небом и звездами броню.

Во-первых, сами броневые пластины, которыми зардон покрыт сверху донизу (так что на поверхности нет ничего), не уступят по крепости стали подгорных жителей (любых, хотя злые языки утверждают, что гномья лучше гоблинской). Во-вторых, по странному капризу эти создания получили невероятную устойчивость к магии, особенно к боевым заклинаниям (и мы имели случай убедиться в этом лучше). А в-третьих, и именно это свойство делало зардонов невероятно опасной дичью, на их броне висело очень мощное поле, щедро раздававшее боевые заклятия всем, кто к ним приближался. Причем молния или огненный шар – самое безобидное, на что можно было рассчитывать, потому как в ход шли и чары из разряда высоких: Ядовитый Туман, Кольцо Лезвий и даже Кнуты Праха! Как именно эти неразумные (некоторые особи не съедались немедленно, а сначала исследовались, и следов мозга обнаружить не удалось) твари умудрялись управляться со столь устрашающим набором первоклассных заклинаний, поистине оставалось загадкой, потому что сразу же после гибели животного все поля исчезали, оставляя хоть и ценные, но обыкновенные броневые пластины.

Но и на этих сверхзащищенных зверей находилась управа. Ведь с одной стороны у них брони не было. С самого низа, так они питались. И именно так на них и охотились. Правда, весь процесс был необычайно трудоемким и требовал огромного количества рабочих, но у нас их было в избытке. Да и магов наконец-то пришла пора погонять по-настоящему.

Сперва требовалось выяснить место ночной лежки зардонов (если, конечно, у существ, постоянно ползущих, может быть лежка) и подобраться к ней ночью, когда животные спят. При этом очень желательно наличие безветренной погоды или магов со знаком Воздуха, чтобы дичь не учуяла приближение охотников. Затем надо было окопать всю стоянку (не жалея сил) рвом с кольями на дне, настелить мостки и добавить маленький штришок, который заставит улиток вылезти из круга и попасть в западню, – внести в круг кувшин с норными жучками.

Пожалуй, норные жучки были единственными существами, которых зардоны действительно боялись пуще смерти просто потому, что эти насекомые были для гигантов смертью куда более мучительной. Два этих вида были совершенно несовместимы, да и жили довольно далеко друг от друга, но, как известно, охота пуще неволи. В нашем случае это было более чем верно, потому как до ближайшего места обитания жучков было две недели ходу при хорошей погоде, поэтому нам с Ди пришлось вызывать их с помощью магии. Дело муторное, и моя помощь заключалась в пассивном наблюдении, потому как, во-первых, меня подобному не учили, а во-вторых – при моем опыте минимум, что со мной сделали бы вызванные существа, – попытались бы сожрать.

Эти маленькие зверушки подкапывались под зардонов и вгрызались в них, затем откладывали личинки, давая жизнь вдесятеро большему количеству своих родственников, и так шло до тех пор, пока мясо в живой кормушке не кончалось. По-моему, понятно, что подобной участи большие звери себе не желали, поэтому старались улепетывать от насекомых со всей отведенной им скоростью. Кувшинчик с жучками, уже призванными, был у нас запечатан и готов к применению. Поэтому, как только спустился мрак, мы с Ди собрали магов, отобрали крепких солдат для раскопок и направились к лежке зардонов, которую наши разведчики засекли еще днем. Оружие с собой взяли только некоторые, да мы и не препятствовали – от лагеря в принципе недалеко, а оружие против самих зверей бесполезно. Как выяснилось позднее, это чуть не стало фатальной ошибкой…

Но обо всем по порядку. Наконец добравшись до места будущего происшествия, мы намекнули воздушникам о необходимости контроля погоды, а сами отправились расставлять солдат вдоль дуги, которую им необходимо было превратить в ров. Эта дуга составляла примерно треть всего округлого рва, который должен был лечь вокруг стада. Над другими двумя третями должны были постараться маги. Это задание им поручила лично Ди, которой я (как оно вначале и планировалось) оставил попечение над волшебной братией. Разумеется, первым делом магики попытались устроить ей сцену, начав мериться силами, но в средствах эта бой-деваха не стеснялась никогда. Пожалуй, тогда был первый раз, когда все ее умение изуверского обучения было применено не на мне, и я был чрезвычайно рад этому.

Сначала она предложила им честно потягаться. Но честность в данном случае была понятием чрезвычайно эфемерным, потому как всей шайке магов пришлось бы долго упражняться в магии, дабы удостоиться чести просто чистить моей спутнице сапоги. Вся их беда была в искренней уверенности в собственных силах, поэтому столкновение состоялось. Все прошло именно так, как я и ожидал, потому что Ди сдержала-таки свои маньячные наклонности, вспомнив о необходимости этих магов для общего дела. Они были просто живописно раскиданы по небольшому участку Степи, причем то, что битва уже началась, половина из них поняла только тогда, когда их привели в чувство. После столь впечатляющей демонстрации маги уже не возражали против того, что ими командует девушка, лишь сдавленно рычали сквозь клыки и ощупывали помятые бока, а Ди, указывая, где именно копать, делала вид, будто ничего не видит, что было совсем не в ее стиле.

Если рассматривать работников в чисто количественном отношении, то носителей грубой силы было не в пример больше. Но способности магов были как раз в пределах работы, которую мы им поручили, несмотря на все их желание увильнуть. Суровый вид Ди вразумил лоботрясов едва ли не лучше наглядной демонстрации ее мощи, и они принялись за работу.

Кроме их непосредственной задачи создавать глубокую канаву мы поручили им поднимать почву со дна в виде возможно более твердых игл. Разумеется, самый болтливый немедленно вопросил, а зачем это делать, ведь можно наломать кольев, как, собственно, и велят каноны охоты на зардонов. Мне пришлось срочно вмешаться, потому как Ди начала медленно наливаться иссиня-черной краской (как, ей вздумали напоминать правила!), и что произошло бы в момент прорыва, мне объяснять было не нужно. Поэтому я в свойственной мне дружелюбной манере настоятельно посоветовал магу оглядеться по сторонам и найти то, из чего он собирается делать колья, сопроводив это напоминанием для особо умных, что мы находимся в Степи.

Впрочем, я немного покривил душой. Как раз в полулиге от места действия находилась небольшая рощица – верный признак того, что скоро начнутся холмы с их странной вечнозеленой травой и деревьями. Волшебник прикинул расстояние до купы березок, затем взял в расчет мой доброжелательный настрой и Ди, еще более склонную к шуточкам (разумеется, в ее неповторимой манере) и начал молча копать. Его участок работ продвигался куда заметнее, чем другие – лишний пример того, как побудительно действуют на подчиненных личная беседа с начальником и искреннее участие.

Наконец все стадо было аккуратно окопано, даже настелены мостки, по которым дичь, напуганная появлением своих злейших врагов, должна была ломануть прямо на заклание. Максимум, сколько могло попасть в нашу ловушку – две огромные твари, но именно столько мяса нам хватило бы до конца похода. Над Степью еще вовсю буйствовала ночь, но солнце готово было вылезти из-за горизонта. Тот, кто сомневается, что ночь может буйствовать, никогда не бывал под открытым небом. Одна игра облаков на фоне звезд чего стоит. А уж о музыке степных цикад и трескотне кузнечиков я и не говорю. Главное было не заслушаться и не пропустить разных милых зверушек вроде печально известных вэййенов, которых лучше расстреливать издалека. Потому как ежели проморгаешь их волну и дашь подобраться близко, есть немалый шанс, что и магия не особо спасет.

Но нам и без подобных степных подарков было чем заняться. Скоро должно было наступить утро, и звери уже начинали копошиться. Как всегда, самый старый из них (судя по темному цвету брони) не спал всю ночь, охраняя стадо. Но вот опасность он проморгал (если бы у него на броне росло то, чем он мог бы моргать, конечно) капитально. В этом не было его вины, а только умение Ди, которая сплела совершенно умопомрачительное заклятие прикрытия, скрывшее все приготовления к охоте. Наши маги только качали головами, присматриваясь к опорным точкам волшбы. Разумеется, только те, кто еще мог качать головой, ведь после ударного труда на благо общего дела большинство из них лежало пластом и едва ли кто мог открыть глаза.

Оставалось нанести на почти готовую картину истребления уникальной фауны (что поделаешь, нам было нужнее) этот самый последний штрих – внести в огороженное рвом кольцо кувшин с отчаянно скребущимися жуками и собрать там нечто вроде виселицы (очень странного приспособления, которое в людских городах собирают для увеселения толпы – подвешивают самого популярного в городе человечишку и долго любуются, как он пляшет на конце длинной веревки). Ди, как основной организатор полевых работ (попробовал бы кто с этим поспорить), самолично взялась за формирование группы добровольцев, решившихся на подобный шаг. Ведь вблизи от такого средоточия магии, каким являлись эти звери, любые заклинания могли отказать, и тогда судьба охотников была бы незавидна. Им надо было лишь вкопать столбик и повесить на него кувшин, а разбивать его должны были уже снаружи. Норные жучки обычно имеют неприятное свойство бросаться на все движущееся, особенно с голодухи.

Еще через полчаса работа была завершена, группа только успела отойти на пару шагов от столба, и тут взошло солнце. Как, я вам не рассказывал? О, восход солнца в Степи – это нечто воистину могучее и разрушительное, словно дар Темного нам, его любимым детям. Довольно долго брезжит рассвет, и над горизонтом горит небольшая полоска света, становясь мало-помалу все ярче и ярче. А затем совершенно неожиданно (как ни старались наши ведроголовые понять, отчего это зависит, достигнуть им удалось лишь нулевого результата) словно из-под земли взлетает в небо огромный огненный шар, и все вокруг будто взрывается, мгновенно окрашиваясь во все оттенки золота. Если не прикрыть вовремя глаза, то можно ослепнуть на полдня.

Но даже солнце со своим раскаленным восходом не смогло окончательно развеять иллюзию на воинах, хотя Ди явно прилагала значительно больше усилий, чтобы ее удержать. Зардоны явственно зашевелились – наступало время просыпаться. Сторож вел себя все беспокойней, но у наших ребят еще был шанс выбраться из круга живыми. Их потеря была бы невосполнима, ведь туда ушли самые ловкие и сильные (то есть те, кто еще смог глядеть на лопату после ночных работ, а тем паче копать). Вот они оказались почти что у выхода, до которого оставалось каких-то полсотни саженей, и, если ничего не случится…

Вам никогда не казалось, что иногда проще составить план, в котором степень риска будет не просто минимальна, а не будет существовать вообще? Уверен, что казалось, потому как очень часто тщательно выверенные замыслы срываются из-за того, что в тот самый момент, когда появление какого-то непредвиденного обстоятельства крайне нежелательно, оно немедленно предстает пред наши светлые очи, причем чем важнее нам данная ситуация, тем это обстоятельство непреодолимей. Возможно, вам понятно, что просто так подобные рассуждения я бы тут не привел.

Солнце не смогло разрушить заклинание иллюзии. Это за него сделали другие, вернее, сам факт их появления, оказавшийся полной неожиданностью для верных слуг Тьмы, совершенно не ожидавших подобной наглости. Старшие Светлые, появившиеся в самом, почитай, сердце Степи, да еще и оружно?! Не в качестве покорных пленников для жертвоприношения? В количестве трех сотен, на наших глазах вылетавших из-за той самой небольшой рощицы, которую мы едва было не свели на дрова?! Знаменитые всадники, славящиеся своим великолепным умением (с которым могла сравниться только их спесь) играть длинными копьями?! От подобной наглости проняло даже меня, а уж Ди так вообще схватилась за сердце.

Над Степью, словно ероша ее своими мерзкими звуками, пронесся протяжный напев худосочной флейты. Над Степью, где испокон веков единственным достойным гласом битвы был могучий, с чуть различимой хрипотцой, грозный голос боевого рога! Именно эти завывания и снесли остатки завесы, и так державшейся из последних сил. А все потому, что вслед за своей, с позволения сказать, «музыкой» (тьфу, пойду пасть прополощу…) на просторе появлялись эльфы, попирая наш родной ковыль копытами своих ездовых тварей. Музыкантом у них был самый мощный маг в отряде (ну, это уж по традиции), вкладывавший в свою нечестивую мелодию немалую толику богомерзкой волшбы. Но в тот день именно эта традиция и сыграла с ним злую шутку – я прекрасно запомнил, где он находился, и теперь можно было просто сообщить одной очень злой леди его местонахождение… Но мне хотелось придушить его лично, поэтому я промолчал. В конце концов, до надвигавшейся, хоть и довольно быстро, лавины эльфийской конницы оставалось не менее полулиги, а вот спасать попавших в тугой переплет бойцов, которых со всех сторон довольно шустро окружали (если бы у них были лица, то улыбались бы они еще более нагло, чем эльфы) наконец понявшие диспозицию зардоны, надо было немедленно.

Вдобавок к мучительным раздумьям о недолговечности любого плана появилась серьезная головная боль по поводу спасения воинов – сомнений в необходимости оного спасения у меня не было. Затем мне пришла в голову великолепная мысль, которая вдобавок позволяла на некоторое время отстранить Ди, дабы та не мешалась под ногами.

– Вся ответственность на меня (если дело не выгорит, то со мной ничего все равно не сделают, вполне понятно почему)! Молот Тьмы на ближайшего зардона, быстро!

Послав свирепый взгляд, мол, раскомандовался, Ди все же стала выполнять полученную команду – с формулой Повеления [45]45
  Один из двух командиров может сказать условленную фразу: «Вся ответственность на меня!» С этого момента за все действия отряда он отвечает единолично, но все обязаны беспрекословно ему повиноваться.


[Закрыть] сделать она ничего не могла. Но еще больше ее злило то, что я эту фразу успел сказать раньше. При мысли о том, что устроила бы моя спутница, получив свободу действий, у меня по загривку мягко прошлась когтистая эльфья лапа.

Безусловно, так разбрасываться Силой было не совсем осмотрительно, но в моем случае ценой ошибки была смерть, всегда не сильно меня волновавшая, и поэтому я спокойно экспериментировал. Прыгать через ров ребята не могли, потому как несчастные маги, которые сейчас были в относительной безопасности, потрудились на славу, сделав канаву и шириной, и глубиной в три сажени, а дно ее было усеяно острыми каменными пиками. Верная смерть, тем более неприятная, что в процессе полета, как правило, успеваешь передумать. Именно поэтому сейчас один из зверей, недоумевая, почему это он движется вниз, уходил под землю, вминаясь туда под воздействием Молота, который, разумеется, не причинял оному никакого вреда сверху, но вот от сплющивания могучую тварь не спасала даже несравненная броня. Когда верх горбатого монстра скрылся под землей, я, мельком глянув на временно вырубившуюся Ди, набросал немного землицы (причем у меня было смутное чувство, что делаю я это не теми заклятиями, которыми положено…) на вдавленного зверя и проорал загонному отряду команду «Бегом!».

Ума выполнить ее у них хватило, и по вмятому в землю зардону они прорвались-таки к вожделенному мостику, от которого их пытались отсечь твари, которые на поверку оказались совсем не глупыми. Один самый нетерпеливый зверь рванул вслед за ними и угодил в поставленную ловушку, пополнив наш потенциальный запас мяса. Для того чтобы его получить, нужно было только выжить, но шансы на это довольно ощутимо колебались. Эльфы, выстроившись клином, уверенно перли прямо на нас. Но тут случилось такое, после чего у меня на всю оставшуюся жизнь пропало желание строить долгосрочные планы. А именно – зардоны, медленно выбиравшиеся из кольца по трупам павших товарищей (еще один из них заплатил за спасение остальных), направлялись в глубину Степи. Но один (тот самый старик, решив, что терять ему нечего, и закрывая своих от новой угрозы) двинулся как раз наперерез несущейся коннице, которая уже перешла от своего проклятого свиста к более эстетичному гиканью. Менее всего я ожидал от них продолжения лобовой атаки, что неминуемо привело бы к тому, что отбившийся зардон оказался бы посреди их строя.