Текст книги "Записки Кота Босиком"

Глава 2. Зороастр возвращается

Я могу к тебе проникнуть в самые заповедные и тайные уголки. Конечно, не так, что нахально и дерзко, поломав тебе двери и тебя самого повалив на пороге. Я могу это сделать мысленно – войти в твой мир. Потому что мы вместе где-то есть, но всего более – в мыслях. Да, мы всегда в том, о чём думаем ежедневно, куда редко кого впускаем, и где у каждого свой внутренний мир, и он совершенно иной, чем миры за окном и подаваемые нам в условных таких понятиях как «реальность» и «действительность». Но есть еще один мир, который плотским умом не увидеть, но он гораздо действительнее, чем обычный земной мир, отраженный через наше сознание, то есть через нас самих и наши приборы восприятия. А как они у нас настроены, сколь чуткие, а в чем барахлят, если, вообще, не искажают поступающую в наш ум информацию – об этом, пожалуй, больше знают те, кто нашими мозгами постоянно занимается. В отличие от нас самих, когда для нас именно эта часть нашего существа нами же совершенно запущена, оставлена без присмотра и внимания.

Я могу зайти к тебе в любое время, не важно, друг ли ты мне, или враг. Потому что я знаю тебя. Я знаю то, что с тобой происходит, с чем ты борешься, чего боишься, а где бесшабашен. И количество денег тебя не спасает, как и отсутствие их не делает тебя неуязвимым. Ты – человек! Даже если и мнишь себя кем-то другим или ничего не мнишь, а живёшь, как последняя скотина. Смотри, рано или поздно со всех нас шкуры наши слезут, и все увидят друг друга в чем есть. Тебе нет смысла кривляться передо мной и спорить, что всё не так и всё по-другому. Тебе от меня не уйти, да и мне без тебя было бы очень постыло. Я не могу бесконечно наслаждаться собой – своими возможностями, своими бесконечными мыслями, впечатлениями, восторгами, огорчениями и загадками. Я хочу тебя в собеседники и соучастники. Это про жизнь вообще и про наше с тобой одновременное присутствие на этом свете. Так что же более всего реальность? То, что за пределами тебя и твоего внутреннего мира – площади с танцующими людьми, ярмарка и карусель житейского успеха или всё-таки то, что ты сам лично обо всём этом думаешь? Что более действительно во всяком случае для тебя? То, что происходит за твоим окном или то, что происходит в тебе самом?

Что-то не так? В чём-то заблуждение? Каждый живёт своими мыслями, хотя и ходит в общий для всех магазин, читает, смотрит и слушает одинаковые новости, но шуршит одними и теми же бумажками, что прозваны «деньгами». Между тобой и внешним миром есть только одна связь – деньги. Газеты, новости – это вообще, чепуха! Если у тебя денег нет, то и коммуникации твои – босяцкие, и у тебя нет выхода на парламенты, на начальников, на сильных мира сего, у тебя одна лишь отдушина – создавать свой собственный мир, где ты не только богач, маг и волшебник, но и царь и почти бог. Это здорово: сидеть на берегу тихого янтарного озера и обнимать мыслями весь мир, соединять прошлое с тем, чего никогда нигде не было и не будет, если только не в тебе самом, то есть с мигом твоего пребывания на Земле, осознанным и понимаемым мигом. Но так-то можно прожить всю жизнь невменяемым и ничего – улыбаться и радоваться, и особо не досаждать своим присутствием тем, кто занимается благоустройством людей на Земле, а в этой связи и распределением их по различным палатам огромной такой клиники, кого-то, между прочим, определяя не только в пациенты, но еще и в обслуживающий персонал.

* * *

Величавые сосны, как маги среди трепетных и смиренных осин и берёз, невозмутимо внимали шуму волнующегося моря, а оно вечерним приливом набегало на песок и в нем утомлялось, затихало, и со вздохом трудов бесконечных и сладких вновь откатывалось в глубины, чтобы там напитаться новой силой и катиться в подножие к мохнатым соснам, но так и не доставая их широким и влажным гребешком.

– Прямое пси-воздействие на сознание землян нам не дает никакого результата, поскольку безмозглых, не способных вообще ни к какой самостоятельности и духовной работе существ мы и без того имеем, сколько хотим и когда хотим…

– Насильственное преображение людей, изменение их сознания и замена его другим состоянием исключены Принципом Любви. И если мы поступим так – насильно навяжем свою волю землянам – это будет не то, что наше всеобщее поражение, это будет капитуляция Света перед Тьмою. Обесценится весь сотворенный мир и падет Экрегор.

– Что же остается в этом случае? Точка отсчета? Включаем Конец?

…Густой хвойный запах – с побережья, солоноватый настой водорослей и цветущей воды – от моря наполняли воздух и творили волшебное снадобье для нуждающихся в исцелении, и служили здоровым, открывая им чувства мистические, помогая очарованию, освежая ум и желания. И небо соучаствовало в этой литургии необыкновенной игрой света, переливами удивительно художественных красок, которыми всегда бессчетно впечатляет природа очарованного человека.

– Мы не в праве дать согласие на Апдейт, до тех пор, пока из среды землян не выйдет двоих: мужчины и женщины, которые без сожаления пожелают немедленного уничтожения своей Планеты и так, чтобы это событие могло произойти в любую минуту – с условием, что и для них оно будет столь же трагичным, как для всего живого.

– Ого! До какого же отчаяния они должны быть доведены! А есть ли у нас кандидаты на эту необычную Миссию?

– Почему «отчаяния»? Здесь вернее было бы сказать «разумения». Мы внимательно отслеживаем каждую вновь образующую пару землян, особенно развитие их духовных отношений, контролируем и все их совокупации, в смысле, Лилло-контакты. К сожалению, на данный момент нашими экспертами ничего подходящего не обнаружено. И насколько мне известно, Архонты отправили на Землю своего эмиссара, который хорошо знает планету, помимо того готовится специальный отряд с задачей проконтролировать ситуацию до зачистки.

…Розовый закат тончайшими бликами отражался в неспешных волнах, а заходящее солнце подсвечивало небосвод и подчеркивало чудным сиянием множественные крылья самых разных феерических облаков. И казалось, они знают тайну, потому что общаются со звездами. Но каким-то дремучим всеведеньем наверняка, владели и сосны. И листва окружающих их деревьев, покрываемая вуалью надвигающихся тихо сумерек, превращалась в высокую стену предстоящего ночного безмолвия, преодолеть которое без веских к тому оснований никто не может.

– А почему ты про не найденных пока что мужчину и женщину говоришь «к сожалению»? Конец неизбежен и уже необходим?

– А какой еще вариант или сценарий могли бы предложить для Земли Престолы? Принцип поставил задачу. Начала и Власти обязаны решить ее по оптимальному варианту.

– Давай простимулируем необходимую для этого случая пару, то есть окажем ей всестороннее наше содействие?

– А мы, действительно, так и поступим: дадим им некоторые возможности, откроем тот же третий глаз, вооружим их необходимой психической мощью, дадим уроки ясновидения.

– Но в таком случая опять вся ответственность ложится на нас. И человек получится ведомым, а не самоидущим. Нам придется отвечать за этих двоих. Они будут гонимы среди землян. Их каждый попытается оскорбить, унизить, а если представится случай, то и погубить. И Силы Тьмы еще более увеличат свою энергетику, и от нас же еще потребуют соответствующих компенсаций согласно закону Равновесия.

– Да! И потребуется опять же хирургическое вмешательство. Для восстановления Принципа, поскольку наличие Тьмы станет непременным условием дальнейшего развития Земли. И, в конце концов, мы не сможем далее противодействовать Эфеолу.

Беседовали двое. Один совсем юный, другой величаво седой, и оба – Серафимы.

«672 сфероты составляют Его протяжение и оно покрыто 310 видами чешуек, глаза у Него маленькие, а ноздри скрыты, но жало Его в зубах и в хвосте Его». Так описывают мудрецы мира сего устройство Творца, который мерещится им за бутафорическими всплесками их наглой фантазии и вульгарного воображения! Они знают, как устроен Бог, они измерили его и исчислили, они знают, где низ, а где верх, они знают, где левое, а где правое! И нет никого, кто бы мог их превзойти в самомнении!

Космос с Земли кажется безмолвным, потому что люди не знают, на каком языке разговаривают между собой боги. Но разве кто-то удивится, что там есть своя музыка? И еще космос – это необъятный магнит, с какой бы точки или позиции не смотрели на него. Он не просто манит, а на самом деле притягивает даже тех, у кого нет глаз, ушей или мозгов. Точно так же всё живое тянется к Солнцу.

Верховный аддиктор, хранительница Эфеола Азиза и ее фаворит, главный куратор Колоквы Филимон, укрывались от посторонних глаз в плавном вращении окутанных зеленоватой дымкой созвездий сектора Чаши нектара. Они при помощи изысканных курительных смесей частенько выходили из тела и погружались в мир осознанных снов, порождая идеи и новые звезды, открывая причудливые эманации, предтечи будущих миров и аддикций. Редким наблюдателям с Земли иногда удавалось фиксировать и даже фотографировать это их состояние в виде сказочных, закручивающих в спирали, многополосных цветов и сполохов. Пытаясь разгадать их суть, земляне прибегали к модальным формулировкам и привычным парадигмам, поэтому в объяснениях ничего, кроме газовых завихрений не находили, а многоцветие саморастущих космических цветов приписывали свойствам отдельных химических элементов и их соединений. Но среди землян были и те, кто догадывался, что к чему, и понимал, что в межзвездной игре каким-то образом замешены Великие Архонты.

Между тем Азиза и Филимон обменивались мнениями:

– Зачем ты ему столько всего открываешь? В большом знании много печали.

– Ты про Заратустру? Я думаю, он нам не опасен. Из него может получиться хороший проповедник.

– И таким образом, ты хочешь сказать, что он и наученные им никогда не будут нам мешать?

– Да! Такие нам никогда не помешают… жить полноценно сегодня и сейчас, потому что они умом и сердцем устремлены в заоблачные дали. Им миры космические, потусторонние внушают надежды, а тот мир, что под ногами – им отвратителен. Они сами себя дурачат!

– А мы?

– Мы? А мы служим Небесам!

«Где гуляет сознание, когда человек его теряет? Всегда ли оно рядом? И что представляет из себя сознание, если оно способно мыслить вне человеческого тела?» (Из письма ко мне)

…Город ворочался и готовился ко сну. Он располагался за лесом, предусмотрительно выбрав себе когда-то удобное ложе у самой кромки залива, но разрастаясь и потесняя старину новыми сооружениями, вынужденно строился там, где осенние, штормовые воды запросто и часто в последнее время заливали асфальт и подъезды близлежащих домов, унося ненароком при отступлении в море вместе с мусором цивилизации и беспечно оставленные в опасной зоне автомобили. Это особенно касалось района, где совсем недавно вместе с новыми причалами для приема туристических паромов выросли и фешенебельные жилые дома, а еще раньше – шикарные многоэтажные офисы.

Поздний вечер и сумерки вконец растворили сочные переливы оранжево-розового и зеленого заката, приуготовляя мир к восхождению ночи. И город затих, словно в предвкушении таинства и ожидания привычной сказки.

Деревья, дома и прочее, что возвышалось над землей, превратилось в тени. И только кузнечики, и еще какая-то мелюзга, что хоронилась в траве, продолжали жизнерадостный треск, настраивая на ночь какой-то им одним известный радиоприёмник. Но вот и кузнечики притихли, как не услышав шаги идущего по затемненной улочке запоздалого прохожего? И дерево, в темноте оказавшись сросшимся с двухэтажным частным домом, затрепетало вдруг всеми листочками – то пробежал и где-то спрятался ночной ветерок. А прохожий остановился у калитки и, указуя пальцем в панель домофона, нагнулся, пытаясь разглядеть в темноте, а те ли цифры он набирает. После «звездочки» нужно было нажать 1, 8 и 9.

* * *

Безбрежное космическое пространство подобно ночному морю с миллиардами таинственных огоньков, звуков, плывущих медленно призраков, неожиданно появляющихся и тотчас исчезающих фантомов. И кажется, времени нет нигде, не существует суеты, и движение не заметно, есть только палуба под ногами, и она дает чувство твердости экипажу, что еще далеко не уверенность и тем более, никак не знание о том, что там ждет впереди.

Второй пилот звездолета Ул Резден меланхолически щелкал по кнопкам навигационных приборов, некоторые отключал и снова включал, как будто желая убедиться в их работоспособности. После этих процедур он озабоченно смотрел в электронную маршрутную карту, щелкал по панели координат. Бросив бесполезное занятие, нажал кнопку вызова штурмана.

– Дружище, зайди в операторскую. Срочно.

Дуршлаг появился бесшумно, подошел к пилоту.

– У нас какие-то проблемы?

– Похоже, проблемы. Давай посмотрим вместе. Планшет показывает, мы идем по курсу Ки Семь. Да, та самая планета Земля. Параметры подтверждают, мы должны быть в этой точке, – пилот показал на Звездный диск и на положение корабля, отражаемое на диске маленьким зеленым огоньком.

– И что же тебя не устраивает? Настало время нам здесь быть, и разве мы можем что-то отменить?

– Я понимаю, мы ведем звездолет по указаниям Центра Олидар. Но Земля не отвечает! Космический маяк не работает. Видишь? Это значит, нам придется крутиться где-нибудь на орбите Юпитера, пока не будет устранена проблема.

– Знаешь, а я как-то на это не обратил внимания! Без маяка подход к планете запрещен, а посадка вообще невозможна! Что будем делать? Докладывать командиру?

– Я первым делом подумал, что это наша проблема, но все проверил, бортовые системы в порядке. Значит, Земля отключена.

– Может быть, отменили? Или решили обойтись без нас?

– Не знаю. Придется докладывать, а «Мизр» пустить пока что в дрейф.

– Нет-нет! Ты, что? С курса сходить не имеем права! Давай, иди докладывай, а я тебя пока что подменю в операторской.

* * *

Мир, который вне нас, который не доступен для восприятия обыденным сознанием, состоит из Мысли и Блага, что в свою очередь и есть атрибуты Сути, как и Любовь, Беспредельность и Мудрость. Там нечего делать ногами и руками, там никуда не надо спешить и забивать голову заботами. Там не нужно производить мысли и чувства, потому что они уже проявлены и существуют как данность, непременность – там мысли и чувства сами в производителях и творцах! И вот это тот случай, о котором в древних писаниях говорится: люди духовные – соработники Богу.

Если хотите, начните сейчас же творить миры, жизнь и Прекрасное. А если вам лень и недосуг, то смотрите, что для вас лучше. Неволить никого не буду! И стыдить, укорять то же: никто вас не будет! И разве есть где-то вовне такая сила, которая могла бы терзать вас сильнее и мучительнее, чем вы сами, узнавшие вдруг, что все могло бы сложиться иначе, гораздо лучше и благоприятнее для души и вашей же сути? А однажды все всё узнают. И это не будет насильственное знание или просвещение. Это будет то Откровение, когда все в одном и одно – во всём. И как оно есть в Мироздании, то в том самом виде и представлено. Без одежд, грима, спеси, чванства, самомнения и возможности переодеться.

«Наземными радиомаяками непрерывно излучаются в пространство навстречу заходящему на посадку астролету радио-гамма или свч-сигналы определенной последовательности, создающие равносигнальные направления. В пределах некоторого угла относительно равносигнальных направлений сигналы содержат информацию о стороне и величине отклонения астролета. В последовательности излучаемых курсовым радиомаяком сигналов содержатся две составляющие, амплитудное соотношение которых в горизонтальной плоскости пропорционально угловому отклонению от равносигнального направления и определяет сторону отклонения.

Бортовое оборудование системы инструментальной посадки предназначено для приема и обработки сигналов наземных радиомаяков, а также излучения запросных сигналов дальномерного канала. Наземные радиомаяки космопортов излучают радиосигналы таким образом, что их величины равны между собой только на линиях курса и глиссады (равносигнальные линии), а в остальных точках зоны действия радиомаяков один из сигналов по величине превышает другой. Бортовые приемные устройства должны принять и преобразовать сигналы без нарушения амплитудных соотношений между ними. Выходной результирующий сигнал должен быть пропорционален угловой величине отклонения от равносигнальных направлений в пределах рабочей области системы. За пределами рабочей области, но в зоне ее действия, пропорциональность нарушается, сохраняется только знак отклонения (вправо, влево или ниже, выше).

К настоящему времени такое бортовое оборудование установлено на большинстве современных космических колесницах».

Из инструкции по космической навигации для виманов, бороздивших еще 14 тысяч лет назад просторы Солнечной системы.

Если вы летите сейчас в самолете, то потрогайте ногами ковер и посмотрите, нет ли там отверстия или какого-то углубления. В прошлый раз я заложил туда коробочку с драгоценными камнями. Переложите ее себе в карман!

Если вы сейчас за рулем, остановитесь. На обочине должен быть куст дикого крыжовника. Посмотрите в корнях, там небольшой пакет. В нем я завернул несколько сотен евро. Переложите их себе в кошелек.

Если вы сейчас в домашней обстановке, прекратите читать и сходите на кухню. Там у вас открыто окно, и залетела какая-то птица. Смотрите, она переломает вам сейчас все цветы и опрокинет посуду. В шкафчике, что слева, в самом углу посмотрите, там для вас подарок!

Если вы вообще не понимаете, зачем это все, то вы – угрюмый человек, так как слишком умны и трезвы. Возьмите лопату и вспомните, где в последний раз копали червей перед рыбалкой. Там вас ждет сюрприз!

«Софиа же Эпинойа, будучи эоном, произвела мысль своею мыслью… Когда же она увидела свою волю, это приняло вид несообразный – змея с мордой льва…И она назвала его именем Иалтабаоф. Это первый архонт… И он соединился со своим безумием, которое есть в нем, и породил власти для себя. Первая же – имя ее Афоф, которую поколения называют […]. Вторая-Хармас, что означает [око] ревности. Третья – Калила-Умбри. Четвертая – Иабель. Пятая – Адонаиу, которая зовется Саваоф. Шестая – Каин, кого поколения людские называют Солнцем. Седьмая – Авель. Восьмая – Абризена. Девятая – Иобель. Десятая – Армупиэль. Одиннадцатая – Мелхеир-Адонеин. Двенадцатая – Белиас, кто над бездной преисподней.

И поставил он семь царей соответственно тверди небесной – над семью небесами и пять – над бездной ада, так что они могли царствовать. И он отделил им от своего огня, но не дал от силы света, которую взял от своей матери, ибо он – тьма незнания. И когда свет смешался с тьмой, он побудил тьму светить. А когда тьма смешалась со светом, она затемнила свет и стала ни светом, ни тьмой, но стала больной. Итак, у архонта, который болен, три имени. Первое имя – [Иалтабаоф], второе – Сакляс, третье – Самаэль. Он нечестив в своем [безумии], которое есть в нем. Ибо он сказал: «Я – Бог, и нет другого бога, кроме меня»,– не зная о своей силе, о месте, откуда он произошел. И архонты создали семь сил для себя, и силы – каждая – создали для себя шесть ангелов, пока не стало 365 ангелов. Это же – тела имен: первое – Афоф, с обличьем овцы, второе – Элоайу, с обличьем осла, третье – Астафайос, с обличьем гиены, четвертое – Иао, с обличьем [змея] семиглавого, пятое – Саваоф, с обличьем дракона…»

С драконами и рептильного вида существами связаны почти все человеческие религии, мифы, сказания. Первые упоминания о драконах относятся к древнейшей шумерской культуре. В старинных преданиях встречаются описания дракона, как удивительного существа, не похожего ни на одно животное и в то же время имеющего сходство со многими из них. Согласно древним аккадским источникам у дракона были лапы собаки, голова льва и крылья птицы. Образ дракона присутствует почти во всех мифах о сотворении мира. Священные тексты древних народов отождествляют его с первозданной силой земли, изначальным Хаосом, который вступает в борьбу с Творцом.

…А я тут на днях у попа одного московского маститого читаю. Его книжка рекомендована как учебник для российских семинарий. Монашка новоначальная интересуется у него (типа прислала письмо), как ей быть, когда столько мерзости в жизни и в людях особенно… А он ей отвечает: ой! милая! еще больше увидишь мерзости ты этой! (А я подумал: стоило ли тогда бедной девушке идти в монастырь?!)

И далее сей архимандрит накручивает, то есть грузит девушке: ты это, прекрати иметь свою мысль и суждение. Ты не желай критиковать и оценивать и гаси в себе всякое желание и чувство вякать. Не суди, мол. А то вот развелось всяких (поп далее перечисляет в учебнике тех, кого развелось: Кашпировский, Глоба, Ванга, Чумак и так далее). В общем, сестричка ты моя по вере, не суди и не имей в себе суждения!

Так он ей и советует, поп этот вельми кольми паче обученный и в демагогии натренированный…

А у меня, безбожника в сравнении с его святостью, вопрос возник опять случайный:

«Стоило ли тебе, батюшка, 40 лет поклоны отбивать и всякие власяницы на теле сносить, чтобы под старость нести такую чушь – учить девушку молодую не иметь своего суждения?!

Сам-то, похоже, ни хрена ты этому не научился за 40 лет в монастыре! А то с чего это ты вдруг стал судить: кто плох и кто хорош, если ты, по нормальному разумению, 40 лет научался никого не обличать и не судить, и не иметь суждения?! А тут, эко развело тебя. Как лоха последнего. Всех раскритиковал, оценил и взвесил, а промолчать по-монашенски не сумел. Себе право на это оставил – иметь суждение. А девушке запрет наложил: никого не суди, никого не слушай. Кроме меня, попа просвещенного!»

Это я, Зороастр, как всегда занудствую! И вся Вселенная про меня знает!

Нет, не поленитесь, почитайте словесную требуху того же правослабного профессора Осипова или его оппонента архимандрита Рафаила (жуть, как посконно славянское и истинно древлеотеческое для Руси имянаречение!), или диакона Кураева, не стесняющего назидать в мудреных поповских полемиках и того, и другого сразу. И вот они перемалывают и перетирают между собой учение библейское и новозаветное, рукописания неких отцов церкви, расплодившихся и тиражируемых тщательно, они мыслят о благодати, святости и греховности, маракуют на предмет того, чего хочет Бог, а чего не хочет, как и через что Он проявляет себя в ограде церковной и вне неё, и что считать в христианской вере правильным, а что неправильным.

А не на инсинуациях ли несусветных построена не только ограда, но и само сооружение церковное? И судороги ума выдаются за духовный поиск. И потому вопит еще один якобы святитель – о. Рафаил на своем нравоучительном сайтике о том, что никто кроме него ничего толком не знает в монашеской исихии, то бишь в молчании и тишине ума. И шалит! И шумит! И клокочет, разве что не буйно. Вот еще один «молчальник» открылся! Может ли судить что-то о соленом огурец, если никогда прежде он не бывал в рассоле? Может ли болтун и любитель демагогии поведать нам нечто о молчании ума и тишине сердечной? Откуда это прет из попов? Готовность судить и крестить всех налево и направо при условии, чтобы другие ничего подобного себе не позволяли?

Не уж-то монастырская аскеза их приводит к тому, что после тщательных многолетних уроков и попыток к скромности, терпению, молчанию их обычно прорывает вдруг на учительство и воспитание следующих поколений кротких, безмолвствующих и никого не осуждающих? И так два десятка веков они ловят себя же за хвост. И пребывая в обольщении, научают своему искусству других простодушных безмолвных сирот мира сего и потому всегда желающих иметь себе учителей и отцов, руководителей и пастухов.

Замечателен в эластичности и неуязвимости авторского богословия, то бишь в исконно поповской изворотливости и высокопоставленный дьякон А. Кураев, который так прямо нам и говорит, что воззрения того или иного архимандрита вовсе и не обязательны для «православного человека». Интересно, равно ли это относится и к обильным потокам сочинений самого диакона? Читать которого иной раз занятно и приятно:

«Легко написать брошюру с разносной критикой профессора Осипова – если при этом не дать слова самому Осипову (в антиосиповском памфлете о. Рафаила нет ни одной цитаты, буквально – ни одного слова самого критикуемого им богослова). Трудно доказать причастность к теософии и экуменизму реального Осипова, чьи книги, статьи и лекции полны крайне жесткими критическими оценками католичества и уж тем более язычества и иудейства.

Легко набросать страшную картину нынешней «официальной Церкви», которая-де забыла святоотеческие предания, изменила им и погрузилась в экуменический туман и блуд. Труднее заметить, что подобного рода кошмарики уже и раньше посещали некоторых людей, что и понудило Отцов сказать жестко-отрезвляющие слова врачевания. Много интересных доводов в защиту своей позиции о. Рафаил сможет найти в произведении блаж. Иеронима Стридонского «Разговор против люцифериан». Но заметив, что все эти доводы о невозможности благодатных таинств у еретиков высказываются в диалоге блаж. Иеронима от имени раскольника и врага Церкви (люциферианина), – сможет ли о. Рафаил проявить критичность к своим собственным воззрениям и, обнаружив, что подобные взгляды осуждаются Отцом Церкви, стать посдержаннее в своих попытках выдать свою версию православия за общеобязательную норму веры всей Церкви?

Собственно, именно и только в этом и состоит цель моей дискуссии с о. архимандритом. Я не собираюсь утверждать, что его воззрения ложные или антицерковные. Я лишь показал, что они необязательны для православного человека, для консерватора, верного церковной традиции».

А вот и самое замечательное откровение А. Кураева:

«За две тысячи лет до о. Рафаила православная Церковь так и не решилась ясно и недвусмысленно определить свои собственные границы. Что есть эта нерешительность и нерешенность Предания в таком важном вопросе? О. Рафаил скажет – «недоработка», которую он берется устранить. Я же предпочту в этом молчании Предания увидеть указание на тайну Промысла, который не всегда согласует с нами образ и меру Присутствия Духа Божия. Непостижимость Божиих путей лучше принять в их непостижимости, чем спрямлять их под свои схемы».

Продвинутый, прямо скажем, и безграничный диакон! Хотя и за оградой он. Церковной.

«А вот с философией своей тебе надо как-то поосторожнее к людям выходить. На одних призывах далеко не уедешь. И в выражениях скромнее нужно быть. Оставь ее для индивидуальной работы с пациентами… Или иди в священники. Иди на седьмое небо))» (Из письма ко мне)