Текст книги "Рандеву с петлей на шее (сборник)"

Глава 7

Посмотрев на часы, Гуров увидел, что рабочий день подходит к концу. Пока ему никто не звонил из главка, и можно было бы поехать домой, однако полковник помнил об оставленном в кабинете Ковальчуке, поэтому вернулся. Крячко был на месте, вместе со стажером Колей, а вот Ковальчука в кабинете не было.

– А где тело? – с удивлением спросил Гуров.

– Тело постепенно самореанимировалось, и я его посадил в туалете.

– Почему в туалете? – удивился Гуров.

– А что, надо было, чтобы он нам весь кабинет заблевал? Его тошнить начало, я еле успел пинками его до туалета дотолкать. Там он освежился, и я решил, что пусть там и сидит до твоего возвращения.

– А ты уверен, что он там так и сидит? – усмехнулся Гуров.

– Я его наручниками к батарее приковал.

– Ты спятил, а если кто туда войдет?!

– Ладно, в главке уже почти никого не осталось, – отмахнулся Станислав. – Петр сегодня больше не появится.

– Это еще почему? От комиссии прячется? На нас хочет спихнуть?

– Не знаю, не говорит, – хмыкнул Крячко. – Может, и так. Хитрая старая лиса!

– Я, кстати, слышал, что комиссии, возможно, не будет, – присаживаясь на стул, сообщил Гуров.

– Серьезно? – На Крячко, казалось, это известие не произвело огромного эффекта. – Ну так тем более! Решай вопрос с Ковальчуком, и по домам. Заодно меня подбросишь.

Допрос Ковальчука проходил нестандартно – прямо в туалете. И, в общем-то, оказался малорезультативным – Игорь Иванович постанывал, хватаясь свободной рукой за голову, периодически его мучили рвотные позывы, которые он с трудом подавлял. Но главное – Ковальчук никак не хотел сознаваться в причастности к гибели Водопьянова. Гуров задал ему несколько вопросов, однако не уловил несоответствия в показаниях. И хотя момент для того, чтобы «расколоть» его, был подходящим – мучимый похмельем Ковальчук был «легкой добычей», которой стоило за признательные показания лишь пообещать отпустить домой под подписку, он категорически отказывался это делать. Держать его в главке просто так возможности не было – нужно было либо как-то оформлять его, либо отпускать. И полковник выбрал второй вариант.

– Отпустил? – Крячко вытаращил глаза, когда они с Гуровым вернулись в кабинет. – Это я, значит, зря с ним полдня возился?

– А что ты хочешь – чтобы за это мы на него все «висяки» повесили? Я практически уверен, что он не убивал Водопьянова. К тому же у меня появилась новая зацепка.

И Гуров рассказал о своей беседе с Константином и о таинственной машине.

– Лева, ну ты даешь! – воскликнул Крячко, выслушав его. – Какая-то непонятная машина, то ли серая, то ли синяя. Он даже марку не помнит! Это детский лепет какой-то…

– Ну, не совсем детский. Есть же приметы, можно попытаться составить фоторобот. Вызовем Константина, он поможет.

– Да ерунда это, а не фоторобот! Стандартная внешность, что он даст? Как по всей Москве его искать? И вообще – с чего ты взял, что он вез убийцу?

– А что еще мы можем сделать? Я тебе честно скажу, Стас, – у меня тупик.

Крячко нахмурил брови, мысленно прикидывая, что можно сделать. Спустя пару минут он нашел, как ему показалось, идеальное решение.

– Лева, а пошли ты на фиг это дело, вместе с этой Водопьяновой!

– И послал бы, если б не Мария попросила, – откровенно ответил Гуров.

В этот момент дверь кабинета открылась, и на пороге появился стажер Коля Денисов.

– Опаньки! – воскликнул Крячко. – Ты чего здесь забыл? Я ведь тебя до завтрашнего дня отпустил!

– Вот именно, забыл! – Коля огорченно хлопнул себя по лбу и торопливо прошел к подоконнику.

– Растяпа, – проворчал Крячко, наблюдая за ним.

Тот, отдернув штору, взял с подоконника коробочку в красивой подарочной упаковке, перевязанной ленточкой, и смущенно проговорил:

– У мамы сегодня день рождения. Я ей подарок приготовил и поставил сюда. Думал, вечером заберу. А потом мы с вами на задание уехали, и я забыл про него.

– Запомни, стажер! В этот кабинет без стука входят только три человека: я, полковник Гуров Лев Иванович и начальник главка генерал-лейтенант Орлов! – строго произнес Крячко.

Коля бросил растерянный взгляд на Гурова и хотел уже извиниться. Но Лев, которому надоела эта комедия, поморщился и сказал:

– Ладно, Стас, хватит! У нас с тобой дело поважнее есть. Я же говорю – у меня тупик, и из него надо выбираться.

Стажер Коля, который уже направился к двери со своим подарком, услышав последнюю фразу, остановился, тихонько встал возле стены и замер, стараясь казаться незаметным. Ему было очень интересно послушать, о чем говорят два полковника. А Гуров, не обращая на него внимания, продолжал:

– Если честно, из всего окружения меня сейчас смущает Ольга.

– Какая Ольга?

– Сестра Маргариты.

И Гуров рассказал о поведении Ольги Николаевны, которое выглядело если не подозрительным, то по меньшей мере странным.

– Ты допускаешь, что она могла задушить Водопьянова? А зачем? Ради доли в наследстве? Ты вообще уверен, что он ей что-то там оставил?

– Маргарита говорит, что вроде как да.

– Наверняка мелочь какую-то, – скептически сморщился Крячко. – Она между делом со своей сестры больше стянет. То сотню, то другую «зеленых»…

– Меня настораживает тот факт, что она сегодня попросила денег якобы на операцию. Это говорит о том, что в деньгах она нуждается.

– Но вовсе не говорит о том, что она убила Водопьянова, – возразил Крячко.

– И все равно разобраться в этом нужно! – встрял вдруг стажер.

– Вот, может, ты и разберешься? – не упустил случая вставить шпильку Крячко.

– А почему бы нет? – с готовностью откликнулся Коля.

– Потому что я тебе запрещаю! Наломаешь еще дров.

– Но нужно же что-то делать! – воскликнул Николай.

– Что? Что конкретно ты предлагаешь? – почти перешел на крик Крячко.

– Ну, я не знаю! Поставить «жучок» у нее в квартире, проследить за ней!

– Поставить «жучок» – это несанкционированные действия, а следовательно, незаконные. И пойти на это я, как ты понимаешь, не могу, – категорично рубанул рукой воздух полковник.

– Можно подумать, вы никогда раньше не пользовались подобными методами, – оттопырил губу Коля.

– Слушай, стажер… – тяжело проговорил Станислав. – Что я делал, пока ты под стол пешком ходил, тебя не касается, понял? К тому же мы не сможем потом воспользоваться услышанной записью в суде, даже если ты окажешься прав и это Лаврентьева грохнула зятя. И что вообще даст эта запись? Что она запишет? Лаврентьева живет одна! Что там записывать? Или ты думаешь, она самой себе станет чистосердечное признание диктовать?

– Ладно, – вмешался Гуров, который понял, что Крячко не разделяет его подозрений в адрес Ольги Николаевны, а скорее всего просто не хочет возиться с этим делом. Что ж, его можно было понять. – Давайте-ка расходиться на сегодня, – подвел он черту под разговором.

– Вот это правильно, – одобрительно проговорил Крячко, поднимаясь из-за стола.

В глазах Коли отчетливо сквозило разочарование. И относилось оно в первую очередь к полковнику Крячко. Он сухо попрощался и вышел из кабинета.

– Ну что, Лева, поехали? – бодро обратился к Гурову Стас.

Гуров ничего не ответил. В голове у него засела мысль, которую он упрямо хотел отработать. Заперев кабинет, они с Крячко спустились на улицу.

– Извини, Стас, но домой я тебя не повезу, – проговорил Гуров, открывая дверь своего автомобиля.

– Это почему еще? – удивился Крячко.

– Потому что я сейчас поеду к Ольге Лаврентьевой.

– Лева, ты старый упрямый осел! – с досадой бросил Станислав и двинулся в сторону метро.

Гуров сел в машину и направился в район Разгуляя, где проживала Ольга Николаевна Лаврентьева. Он не стал звонить ей и предупреждать о своем визите, понимая, что, застав женщину врасплох, добьется большего успеха от своего появления. Однако до дома Лаврентьевой доехать Лев не успел – проезжая вдоль улицы, он вдруг увидел саму Ольгу Николаевну, шагавшую ему навстречу. Она шла довольно быстрым шагом и несла в руках большую сумку. Повинуясь выработанному за годы сыска чутью, полковник не стал выдавать своего присутствия. Он развернул свой автомобиль и медленно двинулся вслед за Лаврентьевой. Та дошла до автобусной остановки и остановилась. Гурову тоже пришлось затормозить. Наконец подошел нужный ей автобус, и Ольга Николаевна вошла в него. Автобус отъехал, и Гуров последовал за ним. Крутя руль, он размышлял: «Интересно, куда она собралась на ночь глядя? К Водопьяновым этот маршрут не идет… И вообще, почему она не спустилась в метро? Ладно, сейчас постараюсь выяснить. Надеюсь, что все будет ясно с конечным пунктом ее маршрута».

Ольга Николаевна вышла из автобуса на третьей остановке. Видимо, поэтому она и не стала пользоваться метро – ехать было совсем чуть-чуть. Теперь преследовать ее становилось труднее, и Гуров заглушил мотор, позволив женщине отойти на значительное расстояние, но тем не менее не выпуская ее из виду. Заметив, что Лаврентьева собирается повернуть направо, Гуров включил скорость. Проехав несколько метров, чтобы сократить разделявшее их расстояние, полковник вышел из машины и отправился за женщиной пешком. Это был район, состоявший в основном из девятиэтажек. Ольга Николаевна свернула во двор одной из них. Там она дошла до третьего подъезда и, достав из кармана ключ, приложила его к домофону. Дождавшись, пока она скроется за дверью, полковник почти бегом добежал до подъезда и, достав из кармана универсальный ключ, вошел следом.

Ольга Николаевна уже воспользовалась лифтом: на табло мелькали порядковые числа. Они показали, что лифт остановился на четвертом этаже. Гуров, неслышно ступая, стал подниматься по лестнице и услышал, как открылись двери лифта и послышалось звяканье ключей. Осторожно заглянув в проем между перилами, он увидел ноги женщины, повернутые в сторону квартиры слева. Она не стала звонить, отперла дверь своим ключом и прошла внутрь, проговорив со вздохом вполголоса: «Ох, господи, господи!»

Затем послышался звук хлопнувшей двери. Перед ним стоял вопрос – что делать дальше? Если бы он приехал по адресу Лаврентьевой, то просто позвонил бы в дверь. А сейчас это было бы опрометчиво, пока он не выяснил, что это за квартира и что в ней делает Лаврентьева. Она открыла дверь своим ключом – это важный факт. Сама она проживала по другому адресу, никаких других квартир у нее не было, она нигде не работала, ни за кем не ухаживала, и все это, в совокупности с ее сегодняшней просьбой одолжить у сестры денег, лишь усиливало подозрения Гурова.

Пока полковник размышлял, в подъезд кто-то вошел и вызвал лифт. Более того, этот некто тоже поехал на четвертый этаж. Гуров встал к стене и достал сотовый телефон, делая вид, что просто задержался на лестничной площадке, поглощенный разговором. Он вполголоса бросал короткие фразы, боковым зрением наблюдая за выходившим из лифта человеком. Это оказался мужчина лет тридцати, одетый в коричневую куртку, с борсеткой в руках. Он подошел к той самой квартире, за дверью которой скрылась Ольга Николаевна, и позвонил в дверь. Гуров поспешно отошел на лестницу. В оконное стекло подъезда ему было видно, как Ольга Николаевна открыла ее.

– Добрый вечер, Василиса, – приветствовал ее незнакомец.

– Добрый, добрый, – скороговоркой ответила Лаврентьева, пропуская его внутрь.

Мысленно присвистнув, полковник решил покинуть подъезд и понаблюдать за ситуацией с улицы. Он устроился у соседнего подъезда, мысленно прикидывая планировку дома и глазами выделяя из окон те, что могли принадлежать таинственной квартире. В окнах горел свет, который спустя пару минут в одной из комнат погас, сменившись полумраком, какой бывает при свечах или настенном светильнике. Это совсем обескуражило полковника. Все говорило о том, что у Лаврентьевой в этой квартире происходит интимное свидание с мужчиной, причем этот мужчина называет ее Василисой. Более того, он моложе ее практически в два раза. Что это могло означать? В этой квартире находится дом свиданий наоборот – то есть когда женщины платят? На это она просила деньги у сестры?

«Да нет, бред!» – отогнал эти мысли полковник. Если бы Ольга Николаевна захотела завести молодого любовника, то что ей мешало принимать его у себя? Что ж, версия может быть на первый взгляд и выглядит малоправдоподобной, но все же имеет право на существование. К тому же теперь понятно, зачем ей деньги – содержать съемную квартиру и обустроить ее под свидания обходится недешево. А зачем прикидываться Василисой? Для экзотики и усиления впечатлений? Гуров аж развеселился, строя разные предположения.

Пока он размышлял, свет в комнате снова зажегся. Его не было минут пятнадцать. «Что-то маловато», – подумал Гуров. А еще спустя пять минут мужчина вышел из подъезда. Он был один. Несколько секунд Гуров боролся с искушением подойти к этому молодцу, но решил этого не делать. Мужчина тем временем подошел к припаркованной машине, сел в нее и уехал. А к подъезду в это время подходила пожилая пара. Они остановились у подъездной двери, и женщина сказала:

– Вообще-то рано еще. Договаривались на восемь.

– Ну, позвони, спроси, может, она уже освободилась? – нетерпеливо сказал мужчина. – Неохота тут мерзнуть.

Женщина достала из сумки телефон, и Гуров услышал:

– Василиса, добрый вечер, это Людмила. Скажите, а вы еще не освободились?.. Очень хорошо, мы уже идем. – И пара скрылась в подъезде.

«Ничего себе, – подумал Гуров. – Вот бабулька дает!» Он достал свой телефон, набрал номер и сказал:

– Алло, дежурный, это Гуров. Выясни-ка мне, кто зарегистрирован по такому-то адресу… Сведения нужны как можно быстрее. И номер стационарного телефона, если таковой имеется.

Ответ от дежурного поступил минут через десять, когда парочка еще не успела покинуть квартиру. Причем свет точно так же померк в окне спустя пару минут после их появления там. Дежурный сообщил, что хозяйкой квартиры числится некая Выходцева Валентина Васильевна, 1960 года рождения. Кто она такая и чем занимается, дежурный, разумеется, не знал. Телефона в квартире не было.

Парочка провела наедине с Лаврентьевой довольно долгое время. Гуров успел обдумать ситуацию со всех сторон и даже позвонить Маргарите Николаевне Водопьяновой с вопросом, знакома ли та с Выходцевой Валентиной. Водопьянова ответила, что никогда не слышала такую фамилию и уж тем более не встречалась с ней. На вопрос, нет ли у нее знакомых по имени Василиса, она также ответила отрицательно. Больше полковник расспрашивать не решился, опасаясь, что Маргарита Николаевна, услышав имя своей сестры, не удержится и позвонит ей, сообщив, что ее персоной интересовался полковник МВД. А Гурову совершенно не нужно было обнародовать этот факт, пока он не выяснил, что к чему. И самому идти в квартиру тоже казалось ему плохой идеей. По этой же причине он не хотел расспрашивать визитеров квартиры на четвертом этаже – неизвестно же, что они там делали! К тому же могли тут же сообщить по телефону Лаврентьевой, что ею интересовался незнакомый мужчина. А уж как та повела бы себя после этого, неизвестно.

Прокрутив в голове разные варианты дальнейшего развития событий, Гуров набрал номер Крячко:

– Стас, ты где?

– Домой иду, – отозвался Станислав.

– Слушай, Стас, давай-ка подъезжай к «Бауманской».

– Че-го? Лева, ты издеваешься, что ли? Я только-только до дома дошел! Ты ж меня не повез, вот, пришлось пешком топать.

– Стас, ну так надо. Бери свою машину и быстренько дуй сюда. Дело важное!

– Как я тебе быстренько доберусь до «Бауманской» по таким пробкам? – воскликнул Крячко.

Вопрос Станислава был резонным. От его дома до этого адреса и в хорошее-то время добираться пришлось бы больше часа. А за это время Лаврентьева может покинуть квартиру. Попасть же туда надо обязательно. Сам Гуров не мог этого сделать, потому что Ольга Николаевна знала его в лицо. А вот Крячко – нет. Но он был далеко…

– Что случилось-то? – спросил Станислав.

Гуров очень кратко описал ситуацию. Крячко сориентировался мгновенно.

– Коля! – произнес он радостно.

– Что – Коля? – не понял Гуров.

– Коля тебе поможет! Стажер! Вызови его. Он как раз подойдет.

– Да где я его возьму? У меня и номера-то его нет.

– А я тебе дам! – тут же услужливо сказал Станислав. – У меня записан.

– Да ну, Стас, неудобно. Парень на день рождения собрался.

– Так, Лева, неудобно знаешь что? Что это у тебя за сентиментальная бесхребетность появилась с возрастом? С Петра пример берешь? Звони ему и без обиняков говори – так, Коля, есть оперативное задание. Чтобы через пятнадцать минут был в таком-то месте!

– Ладно, давай номер, – отмахнулся Гуров.

Коля Денисов, к удивлению Льва, казался не слишком огорченным тем, что его вытащили из-за праздничного стола. Он прибыл на место спустя двадцать минут после звонка Гурова и, запыхавшийся, торопливо подошел к нему:

– Вызывали, товарищ полковник?

Гуров подумал, насколько в молодости по-другому воспринимаются многие вещи. К примеру, участвовать в оперативном мероприятии для двадцатилетнего парня куда увлекательнее и приятнее, чем сидеть на дне рождения мамы, поглощая всякие вкусности. Он представил, какую волну недовольства выразил бы Станислав Крячко, если бы его самого выдернули в такой момент и заставили пилить через пол-Москвы, как долго бы тот разорялся и отбрыкивался. А Коля – ничего, стоит с горящими глазами в предвкушении оперативного задания.

– Да, Коля, – кивнул Гуров. – Значит, слушай, что нужно делать…

…Парочка покинула подъезд где-то через час после того, как туда вошла. И больше пока никто не входил. Гуров сделал Коле знак, и тот, кивнув, нырнул в подъезд. Отсутствовал он минут пять, и Гуров отметил то обстоятельство, что свет у Лаврентьевой на этот раз не выключался.

Выйдя из подъезда, Коля торопливо сказал:

– Товарищ полковник, пойдемте скорее.

Они почти бегом миновали двор и направились к машине Гурова. Там Коля, переведя дух, рассказал о том, что произошло в квартире, а также о том, что Ольга Николаевна, кажется, собирается уходить, потому что стояла в прихожей и надевала сапоги. Гуров слушал очень внимательно. По словам Коли, Ольга Николаевна, открыв дверь, спросила, кто он и от кого, а потом поинтересовалась, какие у него проблемы.

– Одним словом, я к ней записался на завтра, на семь вечера, – возбужденно закончил Коля. – Что мне делать? Идти?

– Погоди, Коля. Думаю, что не придется. Я очень рассчитываю развязаться с этим до завтрашнего вечера.

На лице Коли снова появилось разочарованное выражение, будто говорившее «Эх, на самом интересном месте!». В этот момент во дворе показалась фигура Ольги Николаевны, и Гуров, моментально заведя мотор, тронулся с места. Лаврентьева прошествовала к остановке, не обратив на автомобиль полковника никакого внимания. Когда женщина скрылась в подошедшем автобусе, Гуров продолжил разговор:

– Значит, говоришь, она спросила тебя, от кого ты.

– Да, и мне пришлось на ходу сочинить, что от Станислава.

– Почему Станислава? – поднял брови Гуров.

– Ну, просто первое, что пришло в голову, – смутился Коля. – Я про полковника Крячко вспомнил.

– Так, а про какие проблемы она говорила?

– Это я должен был придумать. На ходу. Я сказал – личного характера. Не вдаваясь в подробности.

– Молодец, Коля! – похвалил Гуров. – Хорошо соображаешь.

Формулировка «личного характера» и впрямь в данной ситуации была идеальной, ни к чему не обязывающей и ни о чем не говорящей, под этим могло пониматься все что угодно.

– А что дальше, товарищ полковник?

– Сейчас я тебя домой отвезу, – ответил Гуров.

Коля вздохнул, но спорить не стал. Лев довез его до дома, а сам достал айфон и включил Интернет. Несколько раз набирая в поисковике разные комбинации, он наконец нашел то, что ему было нужно… Потратив еще несколько минут на анализ информации, полковник поехал к дому, где действительно жила Ольга Николаевна Лаврентьева.

Когда он позвонил в дверь, женщина настороженно спросила, кто это. Причем в голосе ее Гуров уловил нотки тревоги, из чего сделал вывод, что Лаврентьева кого-то боится. Услышав имя Гурова, она, однако, успокоилась и впустила его в подъезд. Гуров поднялся в ее квартиру. Ольга Николаевна, прежде чем открыть, осмотрела полковника в глазок и только после этого отперла замок и отдернула металлическую цепочку.

– Случилось опять что-то? – спросила она с порога.

– Почему вы так решили?

– Ну, так поздно явились ко мне.

– Я приезжал раньше, вас не было дома, – пояснил Гуров, внимательно следя за Лаврентьевой. Та смутилась, но лишь чуть-чуть:

– Ну да, я уходила по делам. Но зачем я вам понадобилась-то? Мы же с вами уже виделись! Я все рассказала.

– У меня возникли новые вопросы, Ольга Николаевна.

– Ну что ж, проходите, раз уж пришли, – развела руками Лаврентьева, пропуская полковника в квартиру. – Сейчас я кофе сварю.

Она ушла на кухню, а Гуров снял в прихожей ботинки и прошел в комнату. По обстановке он сделал вывод, что жила Ольга Николаевна, в общем-то, совсем неплохо. Без шика, но значительно лучше, чем среднестатистические московские пенсионеры. При этом квартира была обставлена со вкусом, украшена всякими интерьерными вещичками, которые так любят женщины в возрасте.

Сама хозяйка появилась спустя несколько минут с подносом, на котором стояли чашки с кофе, а также две тарелки с пельменями. Заметив удивленный взгляд полковника, Лаврентьева призналась:

– Умираю с голоду! Да и вы, наверное, после своей службы хотите есть. Шутка ли – целый день на ногах, в разъездах, разговорах… Вон, время уже к ночи, а у вас все служба не кончается. Как говорится, наша служба и опасна, и трудна – это действительно так.

– Пожалуй, – улыбнулся Лев.

– Ешьте, ешьте, не стесняйтесь! – подбодрила его Ольга Николаевна и сама с аппетитом принялась за еду, щедро полив свою порцию майонезом.

Гуров не стал отказываться от угощения, поскольку успел проголодаться. Ольга Николаевна говорила что-то несущественное, подливала себе майонезу и запивала пельмени горячим кофе. Вытерев губы салфеткой, она сыто потянулась и сказала:

– Вот теперь хорошо! Можно и поговорить. А то на голодный желудок и разговаривать не хочется. Так что случилось-то? Какие такие новые вопросы у вас возникли? Не просто же так?

– Не просто так, – не стал спорить Гуров. – Скажите, Ольга Николаевна, где вы работаете?

– На пенсии я, – автоматически ответила Лаврентьева. – Я же вам говорила.

– И что, хватает вам пенсии?

– Да где же хватает! – вздохнула хозяйка квартиры. – Цены-то, видели, какие? И растут постоянно!

– Но квартира у вас хорошая. Мебель, техника современная. В кредит брали?

– Нет, я кредитов не признаю! – энергично тряхнула головой Лаврентьева. – Знаю я эти кредиты! Возьмешь сто тысяч – а отдавать двести, а то и больше!

– Правильно, – поддержал Гуров. – Кабала одна. Лучше у родственников попросить, верно?

– Конечно! Так проценты платить не надо… – кивнула она и вдруг замолчала, с легким подозрением косясь на полковника.

– Сестра выручает, когда туго приходится? – как в ни в нем не бывало продолжил Лев.

– Иногда, – уже сдержаннее отозвалась Лаврентьева.

– А вы в больницу, говорят, ложитесь?

– А вот об этом Рите не стоило говорить, – поджав губы, с обидой проговорила Ольга Николаевна. – Дело личное, можно даже сказать, интимное.

– Конечно. Как и прием клиентов, да?

Она от неожиданности чуть было не выронила чашку с недопитым кофе. Ошарашенным взглядом посмотрела на полковника и тихо спросила:

– Вы… о чем?

– О проекте под названием «Василиса». О целительских и – какие вы там еще оказываете? – услугах. Обо всем, что происходит в квартире Валентины Выходцевой.

Лаврентьева, поняв, что прокололась и теперь полностью в руках Гурова, села на стул.

– Откуда вы узнали? – расстроенно спросила она.

– Это неважно. Лучше скажите, каким образом так получилось, что вы стали выдавать себя за Василису? Вы же совсем не она!

Полковник достал распечатанную рекламную фотографию, на которой была изображена женщина в костюме в псевдонародном стиле, с кокошником на голове. Лаврентьева покрутила ее в руках и вернула полковнику:

– Зачем вам это? Это все не имеет отношения к смерти Алексея! Вам-то какое до этого дело?

– Возможно, что никакого. Я просто хочу разобраться, что вы там делаете и для чего просили деньги у сестры. Я убежден, что никакая операция вам не предстоит.

– Да это вообще разные вещи! Они друг друга не касаются! Ох, ну что за люди вокруг, а? Все норовят в чужие дела нос сунуть! – По щекам ее покатились слезы.

– Ольга Николаевна, – стараясь говорить мягче, произнес Гуров. – Расскажите, пожалуйста, что стоит за всем этим? Зачем вам деньги? Понимаете, вам самой выгодно рассказать об этом мне – я занимаюсь этим делом неофициально, к тому же по просьбе вашей сестры. А вот если это станет достоянием Следственного комитета, они не будут с вами церемониться.

Ольга Николаевна уже с нескрываемой тревогой взглянула на Гурова:

– Следственный комитет? Этого еще не хватало.

– Вот именно, – поддержал ее Лев. – Поэтому я и прошу рассказать мне.

Лаврентьева посидела некоторое время молча, прикидывая что-то в уме, потом сказала:

– Ладно. Видно, и в самом деле не получится оставить это в тайне. Эх, все-таки подвела я Валю… – прицокнула она языком.

– Валя – это Выходцева Валентина? – уточнил Гуров.

– Вы и это знаете? – усмехнулась Лаврентьева. – Крепко же вы за меня взялись! Да только не за ту. Я перед вами ни в чем не виновата.

– Хорошо, вернемся к Выходцевой.

– Валя – моя подруга, мы раньше работали вместе. Она тоже на пенсии. Денег не хватает, вот и подрабатывает потихоньку. У нее бабка в деревне жила, лечила местных жителей – кому спину, кому ячмень, кому еще что. Вроде как даром целительским обладала. Валя говорит, что дар этот и ей передался. Ну, не знаю уж, так это или нет, но пробовала знакомых лечить, головную боль снимала. Мне как-то раз действительно помогла, когда спину прихватило.

– То есть Валентина занимается целительством на дому, так? Под именем Василиса? И это ее бизнес?

– Ну да. Она решила свои способности с пользой применять, бизнес открыла. Зарегистрировалась, деньги заплатила, бумажку какую-то получила – и вперед. А почему нет? И деньги зарабатывает, и людям помогает!

– Так ли уж помогает? – усмехнулся Гуров. – Сами же говорите, что не уверены в ее способностях.

– Ну, главное, чтобы человек сам верил, что ему помогает! – снисходительно проговорила Лаврентьева. – Верит – и хорошо! Клиенты быстро нашлись. Через знакомых. Один другому шепнул, тот третьему… Валя и на рекламу не поскупилась. Словом, народ к ней пошел. Брала она умеренно, да еще и к каждому человеку подход находила. В общем, не бедствовала. Квартиру приукрасила, понавешала всяких оберегов, цветов, камней. Кругом – зеркала, свечи. И все шло у нее отлично, пока не случилось с ней несчастье – здоровье стало подводить. Обратилась к врачу, а те сразу хлоп – и на операционный стол! Прооперировали, да этого мало оказалось, еще одна операция потребовалась. Бизнес-то остановился! А деньги нужны. Вот она и попросила меня ее подменить. Вместо «Василисы».

– Но разве клиенты не знают ее в лицо? – удивился Гуров.

– Вы бы видели, в каком виде она их принимает! – улыбнулась Ольга Николаевна. – Грим, парик, кокошник – мама родная не узнает! Ну, те, кто давно с ней знаком, знают, конечно. Но Валя все продумала, на то время, пока в больнице, их на прием не записывала. Только новых. А новые ничего не замечали! Каждого свои личные проблемы волнуют, они лишь о них и думают. К тому же мы с Валей похожи: одного возраста, комплекции, да и лица тоже. Макияж специальный сделаю, в комнате постоянно полумрак, свечи горят… Нет, все чисто шло. А деньги мы с Валей честно пополам делили. И ей хорошо, и мне. У сестры же постоянно не будешь просить! А хочется пожить с комфортом на старости лет. У Ритки-то вон хоромы какие! Да еще дом загородный!

– Но это благодаря стараниям ее мужа, – заметил Гуров.

– Ну что ж, раз мне такого мужа Бог не дал, приходится самой выкручиваться, – деловито ответила Ольга Николаевна. – А на работу в моем возрасте не устроишься. Да и куда идти-то? Уборщицей, за гроши? Пыталась по объявлению найти – обман один. Везде денег вперед требуют, а это верный знак, что мошенники. Костя пытался мне в Интернете работу найти, да я с техникой плохо дружу. Да и как потом деньги получать? На карту? Я боюсь свой номер сообщать кому попало! Еще украдут последнее, такое уже случалось с моими знакомыми. Так что я предложению Вали очень рада была, очень! Клиенты благодарили потом, говорили, что у меня хорошо получается им помогать.

– Но это же тоже обман, Ольга Николаевна, – сказал Гуров.

– Вы Пушкина читали? – вдруг спросила Лаврентьева.

– Приходилось, – удивленно протянул Лев.

– Помните, у него – «я сам обманываться рад»? Так вот это про моих клиентов! Им скажешь: «Ой, как вы сегодня хорошо выглядите! Прямо совсем другой вид!» – они и расцветают. А попробуй их лиши этого – завянут. Так что пользы от моей деятельности куда больше, чем вреда.

– Ну хорошо, не будем об этом спорить, – махнул рукой Гуров. – Тем более что я не из экономического отдела.

– Вот и я о том! – подхватила Лаврентьева. – Вам-то это зачем? Вы убийство расследуйте!

– Ольга Николаевна, – погрозил пальцем Лев. – Вы от ответа не уходите. Сказали «а» – придется сказать и «б». Договаривайте, что случилось? Зачем деньги просили у сестры? Тем более материальное положение ваше с болезнью подруги существенно поправилось.

– Вычислил кто-то меня! – насупившись, с горечью произнесла она. – Ума не приложу, как!

– Откуда вы узнали?

– Так он мне сам позвонил! Сказал, что если мы с Валей не хотим совсем бизнес потерять, то должны приготовить деньги.

– Сколько?

– Три тысячи долларов.

– На какой номер он звонил? Ваш, Василисы? Или вы один и тот же используете?

– На мой сотовый он звонил. Сказал, если деньги не принесу, он всем расскажет, что «Василиса» на самом деле никакая не Василиса, а Ольга Николаевна Лаврентьева. И деятельность эта – незаконная. Он вынужден будет в полицию сообщить и в Интернете статью опубликовать под названием «Опасайтесь мошенников». С моим портретом. – Лаврентьева замолчала, шмыгнув носом.

– И что же вы? Сообщили подруге?

– Боже упаси! Она же после двух операций! В реанимационном отделении лежит. Ее бы это просто убило! Да и что толку ей сообщать? Она же больная лежит! Подумала я, подумала да и решила у Риты попросить. А куда деваться? Про операцию пришлось соврать. Она дала, конечно.

– Вы отдали деньги? – спросил Гуров.

– Нет пока.

– А когда должны отдать? И каким образом?

Лаврентьева рассказала, что она должна к тридцатому марта собрать необходимую сумму, после чего позвонить вымогателю и сказать, что деньги готовы. После этого он передаст ей дальнейшую инструкцию.