Текст книги "Антикварный плут"

– И что же здесь странного? Забрали деньги, а остальное содержимое выкинули вместе с сумкой, – возразил опер.

Участковый пожал плечами:

– Обычно стараются выжать из стариков по максимуму, деньги просят за якобы найденные документы. Представляете, для них же целая история потом мотаться по конторам, чтобы восстановить паспорт, пенсионное, проездной, ну и что там у них еще бывает. Пожилые, они обычно как дети, в полицию не идут, платят, сколько им скажут. Вот и считайте: за возврат документов, таблеток редких, карты банковской, ключей денег можно больше получить, чем из его кошелька. У меня так одна бабулька всю пенсию отдала за возврат карточки из поликлиники, уж очень она ей нужна была. Анализы какие-то важные, направление на операцию.

Сыщик прервал болтовню парня:

– Таблетки или другие лекарства были в сумке у Журина?

– Ага, – парень уже шагнул в знакомый подъезд. – Он же из аптеки шел, даже лекарства не тронули, так и лежала банка целая витаминов. Старик тогда еще обрадовался, ведь витамины купил какие-то дорогие. Он даже не надеялся, что грабитель их оставит в сумке. Хороший был дядька, спокойный. Заявлять не стал, чтобы темняков не разводить. – Тут паренек осекся оттого, что сболтнул уже лишнего, и засуетился у оклеенной бумажными полосками двери. – Ну вот, пришли. Вы открывайте сами, вот ключи. Надо, конечно, свидетелей, но мы же просто для безопасности пришли. Выемки, протоколы делать не будем. Выключим, и все, да? Не будем возиться свидетелей искать.

Опер кивнул в ответ, сил отвечать у него не было. При повороте ключа на него хлынула волна знакомого запаха: духи Лидии, впитавшиеся в стены, аромат дубового паркета, натертого воском, терпкий дух кофейных зерен, разложенных в небольшие вазочки в шкафах, лесной запах «Шипра», которым пользовался ее муж. От этой смеси, знакомых красных обоев в коридоре, виднеющегося в дверном проеме гостиной уголка плюшевого дивана у него застучало сердце, а к горлу подкатил сладко-горький комок. Участковый тем временем бесцеремонно прошелся по коридору прямо в обуви и исчез за поворотом, который оканчивался кабинетом ученого. Оттуда парень показался с удивленным выражением лица:

– Вы же говорили, лампа мигала, короткое замыкание! Но она даже в розетку не включена!

Обескураженный Гуров прошел в кабинет, с удивлением сам ощупал прибор. Действительно, ее шнур висел черной змеей вдоль ножки стола из отполированного дуба. Вилка болталась внизу. Сыщик несколько раз проверил все элементы, не понимая, как лампа могла мигать в выключенном состоянии. Квартира опечатана с момента смерти Журина, электроприбор даже не включен в сеть, а значит, зеленый свет за тяжелой шторой ему просто привиделся. Участковый тем временем прошелся по всем комнатам:

– Да у них тут и электроприборов кот наплакал, даже телевизора нет. Холодильник отключен, плита газовая, баллон я перекрыл.

Он не смог скрыть изумление, когда вернулся в кабинет и увидел, что сыщик по-прежнему крутит лампу в руках, все пытаясь что-то в ней рассмотреть. Прокашлялся смущенно, потоптался рядом:

– Это… товарищ полковник, я вас в подъезде подожду.

А Гуров вдруг почувствовал напряжение, которое так и вибрировало в голосе парня. Он резко развернулся и спросил:

– Ты чего испугался?

От неожиданного вопроса парень густо залился краснотой, задышал тяжело и прошептал:

– Квартира тут нехорошая.

– Что ты имеешь в виду? – Гуров шагнул поближе.

Высокий и крепкий парень, полный физической силы, явно был очень напуган. Он, то и дело оглядываясь по сторонам, зашептал:

– Говорят всякое, я соседей когда опрашивал после смерти старика, никто не хотел свидетелем идти. Говорят, демоны его мучили, и поэтому он кричать стал по вечерам страшно, а потом помер от мучений. До сих пор они здесь, в квартире, стонут.

– Какие демоны, ты чего несешь?! – от напряжения тяжелого дня Гуров вдруг вскипел и потерял свое привычное самообладание. Опер ухватил участкового за край форменной куртки и процедил: – Как бабка, сплетни собираешь? Огромный как бык, а душонка зайца. Никакие демоны Журина не мучили, понял? Он свою жизнь честно прожил и тихо, только добро людям делал.

– Да я знаю, знаю, – зачастил в ответ участковый, пытаясь вырваться из крепкой хватки мужчины. – Мне соседка их рассказывала. И что помогали всем, на лечение денег давали, на любую просьбу откликались. Только я сам, сам слышал!

Гуров отшатнулся и разжал хватку:

– Что? Говори, что ты слышал!

На лице парня отразились муки раздумий, он явно не знал, чего же больше бояться. Демонов, обитающих в квартире, или полковника, который одним словом может лишить его места в полиции. Он нервно сглотнул и решился на откровение:

– Я не верю в чертей и всякое такое. Но когда меня вызвали на труп, то пошел по этажам для опроса жильцов, ну и свидетелей найти для протоколов. А все отказались, все! Они говорили, старик страшно перед смертью кричал, на весь дом. По вечерам у него выл кто-то очень громко и страшно. Я тоже думал: глупости это все, полный подъезд стариков, вот и навыдумывали! А когда уходил и опечатывал двери, то оно там начало стонать и скрипеть. Я точно слышал! Квартира пустая была, тело уже увезли, там никого не было! Но там кто-то стонал! Не человек, а… а… из другого мира существо. Вы ведь тоже, тоже это видели! Сами сказали, что лампа мигала, а она даже в розетку не включена! Как она могла мигать, кто мог стонать в пустой квартире?! Это демон! Или привидение!

Парнишка испуганно обернулся на огромный портрет Лидии, который с веселой хитринкой смотрел на них со стены. Лев Иванович сжал кулаки. Его голос, спокойный и размеренный, прозвучал будто со стороны:

– Так, ты разговоры эти завязывай. Сам понимаешь, где ты служишь. За такое можно из органов вылететь в два счета.

– Я никому не расскажу, – насупился парень. – И вы тоже начальству моему не докладывайте, пожалуйста. У нас майор суровый мужик, чуть что не так, и рапорт об увольнении на стол.

Гуров смягчился, ну не виноват парень, что накрутили его соседи своими рассказами, а тут еще и звуки странные в квартире добавились. Он уточнил:

– Что-то еще странное происходило?

В ответ тот лишь помотал головой – нет.

– В гости к старику последние полгода приходила женщина, не встречал ее? Эффектная блондинка.

Парень снова помотал головой:

– Я вообще думал, что вот такая серенькая старушка – это его жена. Которая полицию вызвала после его смерти. Она все знала в квартире, где что лежит, а потом оказалось, что соседка. Просто ухаживала за ним, помогала по хозяйству. Больше никого не видел.

Опер сжалился над напуганным участковым:

– Ладно, если вспомнишь что-то, любую мелочь, то скажешь. Давай в подъезд, я еще пару минут тут проверю кое-что, и тоже на выход.

Оставшись один, он прошелся взглядом по длинным полкам с книгами. Стеллажи тянулись вдоль стен, туго набитые строем из книг и журналов. Как в настоящей библиотеке, здесь все делилось на отделы, он помнил это еще с тех времен, когда брал у Журиных книги каждую неделю, проглатывал за пару дней и шел за новой порцией. Вот стена с художественной литературой – здесь шли длинные ряды собраний сочинений, от классиков до зарубежных детективов, которые тогда были редкостью и доставались Лидией с огромным трудом через знакомых спекулянтов. Дальше полки пестрели обложками разноцветных журналов о моде, потертыми корешками редких изданий, огромными размерами иллюстрированных художественных альбомов – отдел книг Лидии. Одна полка на ее стороне была заполнена блеклыми книгами строго по размеру, там Максим хранил свои учебники по шахматам. Бабушка доставала единственному внуку все публикации и издания, что могла найти в столице, поддерживая его горячее увлечение. Третья короткая стена, ближе к окну и креслу, была заполнена фолиантами и книгами по специальности Олега Митрофановича. Здесь же Гуров и нашел то, что искал среди томиков книг. В деревянном декоративном паруснике из черного дерева, подаренном кем-то из гостей в качестве сувенира, Журин хранил визитки. Тогда это была редкость, глянцевые карточки с фамилией и должностью могли позволить себе лишь очень высокопоставленные личности. Сейчас же лодка была заполнена огромным ворохом кусочков картона почти до самого верха мачты. Лев осторожно снял сувенир и начал разгребать визитки. Та, что ему была нужна, лежала почти на самом верху. Марина Исаева, страховой агент компании «Русь», адрес, номер офиса, рабочий телефон. То, что нужно, теперь он сможет побеседовать с молодой пассией Олега Митрофановича и наверняка выяснит новые подробности, которые соседка Люся и Максим скрывают от него или просто не знают.

Пока участковый снова опечатывал дверь квартиры, Гуров просмотрел блокнот и вспомнил, что запланировал еще разговор с врачом, который обслуживал этот участок, а значит, мог знать, для чего Журин принимал столько препаратов при хорошем здоровье.

– Ты знаешь, где врач местный живет?

Парень охотно кивнул:

– Конечно, это соседка моя, Ольга Павловна. Хорошая женщина, никому не откажет. Правда, соседи наглеют и к ней чуть не по ночам шастают со своими болячками. Даже пьяные таскаются, чтобы капельницу им поставила, а она женщина мягкая, отказать не может. Я поговорил с такими клоунами, предупредил, чтобы не доставали ее. Пойдемте, она дома должна быть сейчас.

– Почему не на работе? – удивился Лев Иванович, время подходило только к окончанию рабочего дня.

– Больничный у нее, – объяснил участковый. – Упала неудачно, теперь вот дома со сломанной рукой сидит. Я ей в магазин и в аптеку бегаю после работы. Хорошая женщина, надо помогать.

Гуров шел молча рядом, размышляя, что участковый вполне разумный и доброжелательный парень и навряд ли его рассказ о криках в пустой квартире – попытка очернить как-то Журина или глупая выдумка. Не похож паренек на фантазера или сумасшедшего. Они почти и знакомы-то не были, единственная встреча произошла из-за украденной сумки и закончилась мирной договоренностью. И участковый, и Журин забыли успешно о происшествии.

Возле трехэтажной обшарпанной сталинки парень приподнялся на цыпочки и стукнул в окно:

– Ольга Павловна, к вам гости.

Дородная женщина в теплом халате и цветастой косынке на светлых кудряшках выглянула в окно:

– Андрюша, ты как рано! На обед пришел? Ты забежишь ко мне? Картошки почистить на суп надо, и пообедаем супчиком гороховым. Ой, – она смутилась, увидев незнакомца.

– Здравствуйте, – Лев Иванович сразу представился.

От его должности улыбка с лица женщины исчезла. Она перехватила здоровой рукой без гипса ворот халата у горла:

– А что случилось?

Сыщик ее успокоил:

– Просто формальность, расследуем обстоятельства смерти Журина Олега Митрофановича.

– Ох, я слышала. Кажется, сегодня прощание было и поминки, – женщина махнула пухлой ладошкой. – Вы заходите, чего через окно перекрикиваться?

В полутемном коридоре она кивнула на мягкий пуфик:

– Простите, что в квартиру не приглашаю. Не готовилась к гостям. У меня такая грязь с этой рукой – ни приготовить, ни чистоту навести.

Лев улыбнулся ее домовитости и начал задавать приготовленные вопросы:

– Понимаю, что без больничной карточки трудно припомнить все, но, может, получится? Можете сказать, чем болел Олег Митрофанович последние годы и какое лечение вы ему прописывали?

Женщина задумалась:

– Да ничего такого особенного, здоровье у него было отменное. Не курил, не пил, режим соблюдал. Правда, после смерти Лидии сильно сдал, даже на улицу перестал выходить. Но постепенно отошел, хотя одряхлел сильно, постарел сразу на пару десятков лет. Я ему объясняла, что в его возрасте важно каждый день не меньше часа гулять. Только Олег Митрофанович шутил в ответ, мол, в столице такой уровень загазованности, что прогулка быстрее приведет к смерти, чем затворничество дома. Конечно, были обычные болячки возрастные. Суставы уже не те, сосуды плохо работают, от этого давление на погоду скачет. Жаловался на головные боли, по большому счету ничего критичного. Я ему прописала таблетки для понижения давления. Он набрал вес, пока дома горевал по жене, и, конечно, даже от коротенькой прогулки мучился. Придет весь красный в поликлинику на прием, отпыхивается. Правда, потом скинул вес, расходился, и проблема ушла сама собой. Последний раз, когда приходил на прием, вообще молодцом держался, как огурчик! Выбритый, с прической, попросил витамины ему посоветовать, какие получше. Я написала рецепт – очень хорошие, для общего тонуса. Там ничего особенного, немного витамина Д, магний, витамин В. Такие дети принимают для иммунитета.

Женщина вдруг прислонилась к косяку, прикрыла глаза и покрутила головой в недоумении:

– Вообще не понимаю, почему у него сердечный приступ случился? Уж что-что, а сердце у него было здоровое. Ведь жена его, Лидия, о супруге заботилась, все обследования и профилактические курсы он проходил каждый год. Все умеренно, питание диетическое, никаких излишеств, вредных привычек. Лидия очень умная и заботливая была женщина. Во всех новинках разбиралась, и связей по Москве куча. Так что они у лучших специалистов всегда лечились. А как одевалась, держала себя – настоящая королева! Думали, Олег Митрофанович следом за ней уйдет, так тосковал он по жене. Только выбрался, и вот надо же… Смерть очень неожиданная.

– Витамины как назывались? – Гуров достал блокнот и ручку.

– Самые обычные, – женщина нахмурилась. – Витропро называются, я и сама их пью. – Она вдруг побледнела. – Вы что, меня хотите обвинить, что я старика до смерти довела? Товарищ полицейский, да клянусь, и в мыслях такого не было. Я же и Лидию, и Олега Митрофановича знаю почти всю жизнь. Они и на свадьбе у меня гуляли, Лидия тогда подарила сервиз чешский, дефицитный. Ребятишкам они устраивали сказку, в костюмах Деда Мороза и Снегурочки с подарками ходили по соседям. Я уколы ей ходила делала, когда она с раком слегла. До последнего голубушка держалась, не позволила себе ни дня расслабиться. Сил когда у нее не было, она меня просила губы ей помадой накрасить и духами любимыми попшикать. Олег Митрофанович под дверью спальни, как собака, сутками без еды и воды сидел до самой ее смерти. Да зачем мне такому хорошему человеку вредить, у него и без меня горе страшное! Да как… как вы подумать такое могли! – у женщины хлынул поток слез.

Лев попытался объяснить ей, что ничего криминального не имел в виду, но она не слышала, захлебываясь в рыданиях:

– Я так рада была, что Олег Митрофанович ожил, помолодел, витаминки сам попросил. Я ему рецепт написала и объяснила, как пить, похвалила его. А тут… И вы потом…

За спиной кто-то тяжело задышал:

– Ольга Павловна, я вот хлеба свежего… – Участковый осекся при виде плачущей женщины.

Он с удивлением и растущим возмущением переводил взгляд с Гурова на врача. Лев Иванович вздохнул: как иногда тяжело общаться с людьми, которые его работу оперуполномоченного воспринимают лишь как желание повесить на кого-нибудь обвинение в смерти человека. Он громко, стараясь докричаться до плачущей женщины, пояснил:

– Никаких обвинений нет. Просто так же, как и вы, удивлен внезапной смертью Журина.

Врач затихла, лишь всхлипывала тихонько. Она бросила тревожный взгляд на участкового:

– Говорят, что Олег Митрофанович страшно кричал перед смертью. Только при жизни он тишайший человек был. Андрюша, ты не рассказывал про звуки в квартире?

Парень опустил глаза в пол:

– Рассказал.

Решив, что от свидетелей больше важной информации не получить, опер попрощался и направился дальше по намеченному плану. Гуров зашагал обратно, к припаркованной возле дома Журиных машине. В ранних осенних сумерках шел он медленно теперь уже не от наступающей ностальгии. Сейчас голова его кипела от размышлений: «Значит, не только мигающая лампа, но еще и странные звуки в пустой квартире». Только сейчас привидение, демон, или что это было, вызывало у него злость. Он найдет причину всех явлений и докажет соседям, что никакие демоны не одолевают жилище его любимых стариков, не позволит чернить их имена после смерти.

На подходе к дому слух вдруг резанули знакомые переливы мужского баритона, буквально несколько нот – и тишина. Гуров бросился бежать, остановился у подъезда, задрав голову на окна квартиры Журиных. Что за чертовщина снова?! Он мог поклясться, что перед поворотом за угол услышал несколько громких нот из любимой оперы старика, которую тот ставил играть на старом патефоне. Эти мелодии он слышал сотни раз, когда Лидия взялась изучать итальянский. И даже спустя столько лет легко узнал и голос, и кусочек арии.

Неожиданно за стеклом в квартире мелькнуло что-то, задев тяжелую штору. Лев Иванович еще несколько секунд стоял, застыв и всматриваясь в темноту пространства за окном. Занавесь качнулась раз, другой, третий, замедляясь, и застыла красивой складкой. Сыщик сжал кулаки и пошагал к машине. Он гнал на высокой скорости до отдела, потом стремительно бежал, перескакивая через ступеньки, вверх до третьего этажа. Лишь ткнув дверь кабинета, выдохнул после своего забега:

– Завтра вскрываем квартиру Журина! Нужны дополнительные выемки вещдоков, чтобы поймать это привидение. Я Зубаревой скажу, чтобы предписание приготовила, а ты сам съезди и все осмотри. Что там за полтергейст шарится?

Зимин, снова в растянутом трико и потрепанных тапках вытянувшийся на рабочем диванчике перед ноутбуком, кивнул сонно:

– Есть, товарищ полковник, обнаружить завтра привидение.

Глава 3

Следующий день оперативника по особо важным делам Гурова начался в такой же суматошной спешке. Расследование смерти старика никак не отменяло дел, которые у него были в производстве. Поэтому Лев с утра выдал задание следователю и оперу, что занимались смертью Журина, чтобы они получили разрешение на повторный осмотр квартиры и собрали выездную бригаду. Сам же занялся текучкой оперативно-разыскной деятельности: контакты с информаторами, изучение уже собранных материалов, чтобы найти зацепку и понять, куда двигаться дальнейшему розыску. Несколько выездов со свидетелями, опросы, очные ставки, и наконец Крячко устало вздохнул:

– Обед пропустили, Лева! Сворачивай работу.

Гуров же вдруг выдал:

– Я сегодня в другом месте пообедаю, так что давай без меня. Передай там Зубаревой, что к четырем на осмотр квартиры подъеду, пускай подождут.

Напарник фыркнул:

– А вы, Лев Иванович, за троих пашете, а зарплату за одного получаете. Обеды таинственные, еще и чужие дела распутываешь. Смотри, как бы не пришлось, как Зимину, диванчик и тапки в кабинете заводить.

Очередную шутку Крячко сыщик дослушивать не стал. Выскочил из кабинета и через минуту уже сидел в машине. Как только двигатель заурчал, водитель нажал на газ и направил автомобиль по выбранному маршруту к одному из неприметных многочисленных зданий в центральной части Москвы. Здесь, в серых коридорах безликой бетонной постройки, где раньше заседали советские бюрократы, теперь расположилось огромное количество офисов. Двери пестрели россыпью табличек и указателей от совсем уж невнятных ООО «Оргтехсанб» до «Шары для праздника». Нужный кабинет он отыскал на одном из верхних этажей за очень скромной дверью из побитого пластика с выцветшей табличкой СК «Русь».

Оперативник без стука толкнул обшарпанную преграду и шагнул внутрь. На него с любопытством взглянули три пары глаз. Крошечный кабинет занимали три потрепанных стола с мониторами, за которыми скучали страховые менеджеры. Две из них были неуловимо похожи: одутловатые увядшие лица, короткие стрижки, немаркие темные трикотажные кофточки и легкое раздражение во взгляде при появлении непрошеного посетителя.

– Туалет только для сотрудников, – резко протянула одна из них, даже не дожидаясь вопроса Гурова.

Лев поймал взгляд третьей сотрудницы, высокой худощавой блондинки с ярким макияжем. Женщина показалась ему неуловимо знакомой. Посетитель галантно склонил голову:

– А я по делу, к Марине. Помните? Гуров. Договаривались с вами о встрече для оценки.

У блондинки брови поползли вверх в удивлении, хотя она тут же взяла себя в руки и защебетала:

– Ах да, да, припоминаю. Давайте сейчас пройдем в одно миленькое местечко и все обсудим. На моем основном рабочем месте, к сожалению, сейчас идет ремонт, поэтому временно приходится трудиться вот в таких стесненных условиях.

В этот момент одна из коротко стриженных насмешливо фыркнула и переглянулась со второй сотрудницей. Та поддержала ее ухмылкой. Блондинка уже натягивала короткую норковую шубку, не замечая их ужимок. Она изо всех сил улыбалась неожиданному клиенту:

– Буквально пара этажей, и будет очень уютная кофейня, обед почти закончился, так что там нам никто не помешает.

Она суетливо сгребла со стола какие-то бланки и застучала каблучками к выходу, гордо вскинув подбородок под глумливыми взглядами коллег по кабинету. При тусклых лампах в коридоре она подслеповато прищурилась, пытаясь узнать визитера:

– Извините, напомните, страхование какого имущества вы планировали?

– Самого важного, – улыбнулся опер и подставил руку женщине.

Та бросила кокетливый взгляд, подала ему руку в замшевой перчатке и больше вопросов потенциальному клиенту не задавала. А тот получил возможность рассмотреть женщину поближе: лет пятидесяти, когда-то была красавицей с точеными чертами лица, но сейчас возраст взял свое; локоны выжжены до белизны и посечены искусственной завивкой; яркий макияж менял черты лица так, чтобы губы выглядели больше, а огромные стрелки удлиняли глаза. Вдруг Льва осенило, и он понял, кого же ему напомнила страховой агент, – Лидию! Исаева Марина выглядела как плохая копия Лидии Журиной, будто ребенок или карикатурист нарисовал ее портрет, исказив слегка все черты образа богемной дамы. Те же локоны, но с налетом неряшливости, элегантный наряд, но из дешевых материалов и с безвкусными огромными украшениями. Даже тонкий нос был искусственно вытянут темным тональным кремом. Эту маску – имитацию образа Лидии – Лев рассмотрел подробнее, когда они уселись за стол рядом с панорамным окном кофейни на первом этаже. Когда из кармана показалось удостоверение оперуполномоченного, широкая улыбка мгновенно растаяла на лице у женщины. Марина сухо поинтересовалась:

– Чем обязана вниманию полиции?

Лев Иванович выдержал долгую паузу и произнес:

– Журин…

Женщина раздраженно вздохнула:

– Ну и что Журин? Был такой клиент, почти клиент, так и не стал им. Хотел оценить скульптуры своей жены и застраховать. Я здесь при чем?

– Он умер. – Гуров не сводил пристального взгляда с женщины. Даже через слой макияжа было заметно, как кровь отхлынула у нее от лица при новости о смерти Олега Митрофановича.

Хотя Марина быстро пришла в себя:

– Я к этому никакого отношения не имею, сделка не состоялась. Клиент, как говорится, «соскочил» без объяснения причин. Даже до оценки скульптур не дошло дело.

– Поэтому пришлось просто ходить на чаепитие к Журину несколько раз?

Яркая маска исказилась от злости, женщина окончательно потеряла светский лоск. Искривленные губы прошипели:

– Выпить чаю мужчине и женщине уже запрещено законом? Я свободна, он – тоже, почему бы и не пообщаться не на рабочие темы?

Гуров развел руки в стороны:

– Никаких проблем, я даже рад, что вы скрасили его последние дни женским вниманием, это приятно в любом возрасте. – Тон его стал стальным. – Проблема в том, что после знакомства с вами совершенно здоровый пожилой мужчина скоропостижно скончался.

Пожилой мужчина?! Да ему было за семьдесят – в голубых глазах метался страх, который не могли скрыть ни пышные веера нарощенных ресниц, ни густой слой теней на веках. «Страх – лучший инструмент для опера», – в голове всплыла еще одна из самодельных поговорок Крячко. И Лев мгновенно этим инструментом воспользовался, чтобы не упустить возможность заполучить важную информацию. А в том, что она важная, он был уверен. Не зря Исаева так напугана – она что-то скрывает. Опер перехватил руку женщины и крепко сжал запястье:

– Вот что, гражданка Исаева, сейчас поднимемся наверх, вы возьмете все документы по Журину, а потом проедете со мной в отдел и дадите показания о ваших встречах. Когда, где, сколько раз. Официально, раз частный разговор вас не устраивает и вы отрицаете, что были в любовных отношениях с Журиным. Расскажете все под протокол, как свидетель, в рамках расследования смерти Журина. Пока как свидетель.

Угроза подняться наверх и под взглядами спесивых коллег отправиться на допрос в полицию подействовала на женщину словно удар хлыста. Гуров бил наугад, но попал точно в яблочко. Она заерзала на стуле, покрываясь алыми пятнами:

– Да какие отношения? Выдумка этой назойливой пенсионерки из соседней квартиры. Уверена, она сама мечтала стать хозяйкой в пятикомнатной квартире в центре столицы. Серая мышь так и грезила, что станет женой ученого и наконец купит себе приличную шубу вместо совкового пальто. Да, Олег Митрофанович после знакомства начал проявлять ко мне интерес. Он пригласил на чай, потом еще раз. Были запланированы прогулка и поход в театр. Это была его инициатива, а я ответила на мужской интерес, и ничего более. Но ничего между нами не было, ничего. Олег вообще прекратил наше общение без объяснений. Резко и неожиданно. После нескольких встреч на его территории он однажды написал странное сообщение. Там была куча комплиментов, каких-то слов, смысл один – больше не увидимся.

– Покажите, – Гуров протянул руку к телефону.

Тут же Исаева с обидой надула губы:

– Вот еще, нужен он мне, сохранять его сообщения. Мне хватает поклонников. Я из жалости к старику общалась с ним, он же мне в отцы годится или даже в дедушки.

– Давайте паспорт, – Гуров кивнул на лаковую сумочку.

Узловатые пальцы вцепились в тонкие потрепанные ручки:

– С собой нет, дома оставила. Зачем мне на работе паспорт?

– Хорошо, – легко согласился ее собеседник. – Тогда сейчас поднимемся наверх и возьмем копию вашего паспорта. Ведь она должна храниться среди рабочих бумаг, не правда ли? В отделе кадров. Он в этом же здании?

Женщина сжала зубы, щелкнула замком, и по маленькому столику полетел документ с красной обложкой. Не торопясь, Гуров раскрыл его и сделал несколько снимков на свой смартфон, изучая фото женщины. Она основательно потрудилась, чтобы стать похожей на Лидию Журину. Помимо макияжа, Марине пришлось осветлить и завить прямые темные волосы, она каким-то образом сильно изменила форму бровей и, кажется, похудела почти на десять килограммов, чтобы получить аристократические изящные скулы своего прототипа. Прежняя Исаева была аппетитной восточной красавицей с лентой черных прядей и томным тяжелым взглядом. Ему пришлось долго вглядываться, чтобы понять, что женщина перед ним и фото на паспорте – это один и тот же человек. И теперь был известен возраст! Вот что она скрывала от Гурова и почему так упорно утверждала, что документов с собой не носит. Кокетка и молодящаяся красавица Марина Исаева не хотела, чтобы хоть кто-то знал, что ее возраст уже перевалил за пятый десяток. Короткие пальцы с ярким маникюром нетерпеливо тянулись к паспорту:

– Мне пора идти.

После того как тайна ее возраста и внешности стала для опера явной, женщина будто погасла. Она смотрела вниз, больше не поднимала кокетливо брови и не надувала губы. Робко смела документ в сумку и поплелась обратно в офис даже без дежурного прощания. А Лев Иванович застыл над своей чашкой в размышлениях, как ему открыть все тайны вокруг смерти старика. Разговор с Исаевой почти ничего ему не дал, но ее испуг и бурная реакция наводили на мысль, что знакомая Журина скрыла какие-то факты об их общении. От размышлений отвлек телефонный звонок, следователь Зубарева назидательным тоном протянула:

– Лев Иванович, мы уже у подъезда Журина, сейчас будем открывать квартиру. Вы же хотели тоже поучаствовать. Нам ждать вас или нет?

Гуров рассчитался мгновенно и поспешил к машине, чтобы успеть на оперативное мероприятие. Перед машиной замелькал грязный асфальт московских улиц, поток машин зашуршал вокруг. Привычные пробки и переполненные полосы переключили его с мучительных размышлений на ловкие маневры в потоке транспорта. И все же краем глаза Лев успел зацепить в зеркало заднего вида грязно-белую иномарку с побитым передним бампером. Она то и дело вызывала недовольство остальных водителей, перестраиваясь из ряда в ряд без причины, провоцируя неожиданными скачками возмущенный перезвон клаксонов. В другой раз сыщик бы проверил, случайность это или его кто-то преследует, но сейчас времени проверять маршрут прилипчивой побитой «белянки» не было. Он припарковался у дома Журиных и поднялся на нужный этаж. Валерка Веснин с энтузиазмом бросился навстречу:

– Ну что, Лев Иванович, что ищем, что изымать?

– Лекарства. Все, которые найдете. Их на исследование в лабораторию. Так, – он дошел до кабинета и ткнул в лампу. – Прибор тоже криминалистам на исследование.

Гуров шел по знакомым комнатам, внимательно подмечая любые изменения. Только их почти не было, вещи Лидии до сих пор висели в шкафу, будто хозяйка просто вышла на прогулку из дома, а не лежала уже восемь лет в могиле. Он замер в мастерской скульпторши, обводя взглядом полки, на которых расположились ее произведения. Где она, его любимая скульптура? Белоснежные фигуры мужчины и женщины слились в вечном поцелуе, она запрокинула голову, открывшись своему любимому без страха, а он наклонился над женским телом, растянул свой плащ, защищая ее от всего мира. Когда-то Лев завороженно рассматривал каждый изгиб двух статуй, и при этом ему казалось, что они вот-вот оживут – вздохнут и встрепенутся от движения навстречу друг другу. Но чудесной парочки, небольшой и хрупкой, высотой чуть больше полуметра, что всегда стояла на подоконнике, переливаясь белизной мрамора под лучами солнца, на месте не было. Сыщику показалось, что в помещении после стольких лет будто стало просторнее. В его воспоминаниях раньше скульптуры теснились вдоль стен, по углам, вытягивались вверх на каждом свободном пятачке. Все-таки Лидия была очень плодотворна в своем творчестве, во время приступа энтузиазма женщина проводила в своей мастерской почти все время, не обращая внимания на домашних. После многодневной активности она теряла интерес ненадолго к своим работам, почти не заходила в мастерскую, отдыхая от нее в светских выходах и домашних хлопотах. Потом что-то вдохновляло ее снова, это мог быть поход в театр, прочитанная книга или выставка, и случался новый творческий «запой» длиною в несколько дней.

Лев задумчиво прошелся вдоль полок, всматриваясь в рисунок древесины. Он коротко подозвал Веснина: