Текст книги "На пути Войны. Книга вторая"

– Простите мне мое неуместное поведение, я совсем не подумал. Ты права, Агата. И ты прости меня… – Немор замолк, потому что не знал, как обратиться к незнакомке.

– Ее зовут Антигона, – сказал я, неодобрительно глядя на Агату, а она, в свою очередь, так же неодобрительно смотрела на меня.

– Прости меня, Антигона, – повторил Немор, склонив перед ней голову.

Антигона быстро заморгала своими разными глазами, а затем сказала:

– Ты был без сознания, тебя принес он, тот, чьи глаза полны света – Люцифер, – сказала она, не прекращая смотреть на Немора.

– Меня зовут Агата, это мой муж Мордрем, а это наши дети: Томас и Эрида. С Дарием, я так понимаю, ты уже знакома, это Калиста и ее муж Август, а это Немор. Никто из нас не желает тебе зла, – говорила Агата размеренно и спокойно.

– Не все здесь так думают, ваш муж не доверяет мне, и где-то в глубине сожалеет о том, что они забрали меня, – сказала Антигона, посмотрев на Мордрема, а затем украдкой бросила взгляд и на меня, но тут же отвернулась, – Он убьет меня, если я… если я хоть шелохнусь, – сказала она, словно прочитав мои мысли.

Я тут же почувствовал гневный взгляд Агаты на себе, казалось, что вот-вот она испепелит меня им к хренам. И, когда она собиралась мне сказать, видимо, пару «ласковых», вмешался Томас, чем, собственно, и спас меня от словесной порки.

– Видимо, только у меня в этой комнате есть глаза и мозги, – затем, поняв, что он только что сказал, он быстро посмотрел на Мордрема и Агату, и ловко ретировался, – У меня и у вас, конечно же, мама и папа.

– О чем ты, о, великий? Просвети нас, – сказала Калиста, пытаясь скрыть улыбку.

– И я просвещу. Никто из вас не заметил ничего странного? – спросил Томас, поочередно глядя на всех, и не увидев ничего на наших лицах, кроме вопроса, продолжил: – Она говорит с нами, не открывая рта, и при этом мы ее слышим и понимаем, как, собственно, и она нас, – затем он сделал довольно забавный жест руками, смотря на нас широко открытыми глазами.

Все посмотрели на Томаса, слегка прищурившись, а затем, словно по команде, повернулись к Антигоне, в ожидании подтверждения слов Томаса.

– Смотрите, смотрите, Антигона, душка, скажи что-нибудь нам, – сказал Томас очень ласково.

– Что именно? – спросила она, глядя на Томаса, под разными углами, вертя головой.

Томас оказался прав, мы слышали ее голос, но рта она не открывала.

– Ну вот, она прямо как телепат, и даже мысли может читать, я прав? Вот о чем, к примеру, сейчас думает ммм… – Томас быстро пробежался взглядом по всем нам и, остановившись на Августе, спросил: – О чем вот думает Август?

Услышав свое имя, Август почти сразу оторвал взгляд от области декольте Калисты, а его улыбка сразу сошла на «нет».

– Что? Нет, это не обязательно, я верю тебе на слово, Антигона.

– Он думает о том как… – начала говорить Антигона, но ее тут же перебил Август.

– Не важно, о чем я думаю. Пожалуйста, не продолжай, прошу тебя, хорошо? – сказал Август, ерзая в кресле. А после, сквозь стиснутые зубы, глядя на смеющегося Томаса, добавил: – Ты мне за это еще ответишь, поганец.

– Так, а ну быстро прекратили этот цирк! – грозно сказал Мордрем, глядя на Томаса.

– Спасибо, любимый, – сказала Агата, положив руку ему на колено. – Антигона, расскажи нам, пожалуйста, кто ты такая и откуда ты, – продолжила она вежливо.

– Я его военный трофей, так он сказал мне, Люцифер. Последняя из некогда великого народа Нуларадов, – недолго храня молчание, сказала Антигона, смотря на Агату. – В целом, мой народ сосуществовал мирно, и мы не искали ни с кем вражды, до тех пор, пока не появились крылатые воины и не напали на нас. Они были беспощадны и не щадили никого на своем пути, даже самых маленьких и беззащитных. Сначала мы сумели отстоять наш мир, но это было только сначала. Нас предал тот, кто должен был быть нам надеждой и опорой в этот тяжелый период – верховный жрец нашего божества и по совместительству мой отец – Шедохан. В тайне ото всех он заключил сделку с Люцифером, предав всех нас, свой народ, и нашего бога Дохаку – повелителя теней. Наш дом был осквернен и разрушен, а все его обитатели были истреблены, и… – ее голос замолк, а перед моими глазами, словно фрагменты, начали появляться изображения ее воспоминаний.

Я словно оказался посреди Коцита, но не того, что я видел, нет, он выглядел совсем иначе. Хоть он и полыхал, и повсюду были слышны звуки битвы, он все равно выглядел прекрасным, не было всего того, что я видел в нем недавно. Затем видение сменилось другим, на том же месте лежали несчетное количество существ, похожих на Антигону, а после фрагмент снова изменился и я увидел оставшихся Нуларадов, стоящих на коленях в ряд. Ангелы волокли выживших в общую кучу и ставили на колени к остальным под их крики и плач. Далее показался Люцифер, он гордо вышагивал к пленным, держа в руках могучий молот, и стоило ему подойти ближе к несчастным, как Ангелы, что держали пленников, начали склонять их головы низ, а затем взмах молота и жуткий глухой звук и еще дергающееся тело бросали на землю, пропитанную кровью.

– Прошу, остановитесь! Город пал, вы победили, пощади оставшихся, – слезно умоляла Антигона своего палача, видя, как он подошел к ребенку.

– Прости, милая, но пощады не будет, – произнес Люцифер с улыбкой, а затем оборвал очередную жизнь.

Я видел лицо Люцифера, залитое кровью, и оно выражало наслаждение от происходящего.

– Только я видел сейчас странные картинки перед глазами или вы тоже? – спросил Мордрем.

– Как ты это делаешь, говоришь с нами, плюс эти видения? – спросил ее Август.

– Я не знаю, я говорю с вами так, как говорила бы с любыми другими, – ответила она, посмотрев на меня.

Что-то в этом было странно. Если сравнивать с тем, как делала нечто подобное Кайя, казалось, будто ее голос звучит у тебя в голове, словно твои собственные мысли. С Антигоной же было все наоборот – ее голос звучал как наяву, будто она говорила с нами как мы обычно.

– Крылатые воины? Ангелы перебили всех, кроме тебя? Чем ты так важна? Почему из всех Нуларадов оставили лишь тебя? – задал я вопрос Антигоне.

– Я дочь своего отца, верховного жреца Шедохана, и к тому же, у меня великий дар. Много кто из моего народа умел наделять вещи необычными свойствами, но никто не мог делать это так как я. Как мне говорила мой ментор: «С таким благословением рождаются лишь избранные»…

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – перебил ее я.

– Я ответила, но ты его не услышал. Люцифер посчитал, что я… мой дар слишком прекрасен, и он сможет найти ему более достойное применение. Так я и попала в Каирн забытых. В нем я провела бессчётное количество времени, пока не понадобилась Люциферу, тогда-то я и повстречала тебя, – Антигона посмотрела на Немора, затем продолжила: – Когда тебя приволокли, ты был без сознания. Люцифер велел мне создать оружие, способное вобрать в себя мыслимое и немыслимое количество энергии. Он швырнул мне под ноги тебя и сказал, что я могу использовать тебя как образчик энергии. Я ответила ему, что я могу наделить оружие таким свойством, но для этого его сначала придется насытить. И хоть у этого существа много силы, ее не хватит, чтобы сделать то, о чем ты просишь. Нужен невероятный источник силы, ее потребуется столько, сколько нет даже у тебя, – ответила я, смотря на него. И тогда он протянул мне клинок и сказал: «Делай свое дело, а что касаемо источника – не переживай, у меня есть такой на примете».

Внезапно Томас быстро поднялся и просто молниеносно побежал наверх. На втором этаже послышался грохот, а затем и голос Томаса:

– Сучья тумбочка! Чуть палец мне не сломала! – закричал Томас, а после примчался обратно, так же быстро, как и убежал:

– Ты про этот клинок говоришь? – он показал Антигоне Алчущий силы.

– Да, это он, – ответила она, смотря на него.

– Становится все интересней и интересней. Получается, что это ты зачаровала его. Вот и еще один кусочек «вселенской головоломки» встал на свое место, – сказал Мордрем, поглаживая свою бороду.

– Да, ну а дальше мы уже знаем что было. Клинок отлично выполнил свое предназначение – Нефилимы были повержены, – тут же подхватил Август.

– Подождите, кое-что не сходится тут.

– Ты это о чем, Дарий? – спросил Август, глядя на меня.

– Насколько я понимаю, клинок не был создан с целью лишения сил именно Нефилимов. Он в принципе может вобрать, чью угодно силу, я прав? – спросил я, посмотрев на Антигону.

– Я наделила его свойством вбирать в себя и перенаправлять энергию, но для этого тот, у кого в руках клинок должен убить кого-то, кто могущественней его самого, так это работает. И я сделала то, что мне и велел Люцифер, а для каких целей – мне было неизвестно, но даже после этого он не был еще готов. Его нужно было зарядить, чтобы мои чары начали действовать. И для этого потребовалось бы очень много жизненной энергии.

– Интересно, где же Люцифер взял в итоге эту жизненную энергию, которой не было даже у него самого, чтобы напитать чары клинка? – спросила Ида, накручивая прядь своих белых волос себе на палец.

– Я, кажется, знаю где! Присмотрите за ней, мне надо все обдумать, как следует, – сказал я, поднимаясь из кресла, прекрасно осознав, что то, что я услышал не очень то и вяжется с тем, что мне рассказал Люцифер, с тем как он мне все это преподнес. Мерцание.

Переместившись к озеру, я был немного запутан. Я устал от переизбытка информации, которая льется на меня неконтролируемым потоком. Я уселся на берег и начал успокаивать свои мысли, глядя на водную гладь этого великолепного озера. Где-то внутри меня начинала бушевать злость, так как мне было понятно, что историю пишут победители и у всех она своя: у Кайи, у Люцифера, у остальных им подобным. Они наделены практически безграничной силой и способны на ужасные поступки, такие как: истребление целого вида существ или предательство и обречение своих родных на ужасную участь. Они делают это, чтобы возвыситься над другими или потому что могут. Но разве все это стоит таких потерь, таких жертв? Или цель оправдывает средства? Я всегда думал, что только люди способны на такое. В одном Люцифер все же был прав: нет существ, которые не были бы подвержены только добру. Право на выбор, пусть и чудовищный, есть у каждого, будь то Ангелы, Демоны или люди. Тот, кто создал нас, совершил очень большую ошибку, дав нам право выбора, ведь не каждый способен осознать всю тяжесть последствий своего выбора.

– Я не помешаю? – услышал я голос, которому искренне был рад.

– Помешаешь? Ты? Никогда, – сказал я ей, не оборачиваясь, и тут же почувствовал, как тяжесть мыслей исчезает.

– Я подумала, что тебе не помешает поговорить со мной о том, что тебя тревожит, – сказала Ида, встав позади меня, поглаживая меня по волосам.

– Что меня гложет? Наверное, то, что я не знаю где правда, потому что она разбавлена большим количеством лжи. Видимо этим они пытаются оправдать себя.

– Ты думаешь, что Антигона была неискренна с нами? – спросила меня Ида необыкновенно ласково.

– Возможно, а может, и нет, не знаю. Быть может только она и говорит правду, ведь она одна из тех, кто был повержен, а стало быть, только она и скажет истину без прикрас. А знаешь что, лучше не вникай, – сказал я ей, подняв свою голову, – лучше обними и поцелуй.

– Так вот чего ты хочешь, чтобы я приласкала тебя? – спросила она с довольно странной интонацией, толи игривой, толи саркастичной, а может то и другое вместе.

Мерцание. Я исчез и появился прямо позади нее, а затем аккуратно повернул Иду к себе и спросил:

– А разве ты не хочешь этого? – а затем медленно потянулся к ней.

– Хочу, – тихо сказала она, прежде чем мы поцеловались.

Эрида дрожала от волнения, словно листок на ветви, который нежно колыхал легкий ветер.

– Я думала, тебе нужно немного времени, – сказала она, прижавшись ко мне так, словно я от нее уходил.

– Время на что? На самобичевание или на осознание насколько я глуп, потому что долго не хотел признавать очевидного?

– Очевидного? – переспросила она, глядя на мои губы, видимо желая, не только услышать ответ, но и увидеть.

– Я люблю тебя, Ида.

Услышав мой ответ, ее глаза наполнились слезами, она засмеялась и прижалась ко мне.

«Женщины!», – подумал я, глядя на ее серебряные локоны.

– Я тоже тебя люблю, очень люблю. Ты даже не представляешь, насколько ты осчастливил меня этими словами, – тихо сказала она, хлюпая носом. – Честно признаться, мне даже не верится, что я их, наконец, услышала. Я не верила, что этот день настанет.

Я аккуратно поднял ее лицо, взяв за подбородок, посмотрел ей в глаза и прижался своим лбом к ее лбу. Внутри меня чувствовалась легкость и блаженство, которых я не ощущал уже очень и очень давно. Она поцеловала меня, и ее поцелуй был нежен и аккуратен, но с каждой секундой взаимная нежность менялась на страсть. Но тут я заметил нечто странное в тени Иды.

– Твоя тень, она двигалась, хотя ты стояла, – сказал я, смотря на ее тень очень внимательно.

– С ней такое бывает. Калиста говорит, что это возможно как-то связано с моим проклятием. Не обращай на нее внимания, лучше перенеси нас в мою комнату.

Разве я мог ей отказать? Конечно, нет, ведь я и сам этого очень хотел. Мерцание. Оказавшись посреди комнаты Эриды, мы плавно начали перемещаться в ванную. Без каких-либо слов я избавил ее от одежды, а затем и себя, и мы предстали друг перед другом обнаженными. Она прекрасна и великолепна, она стоит, гордо держа голову, и дает мне полюбоваться своим воистину прекрасным телом, а после чего грациозно становится в ванную и, повернувшись ко мне, зовет меня движением пальца, глядя на меня так, словно я угодил в ее ловушку и все идет ровно так, как хочет она. Затем ее взгляд опускается вниз по моему телу до тех пор, пока она не увидела, насколько сильно я желаю ее. После принятия ванны мы отправились в кровать, которая, к слову, предательски заскрипела, как только мы легли на нее.

– Начнем с десерта, – сказал я ей и медленно, поцелуй за поцелуем спустился вниз.

Глубокий громкий вздох вперемешку со стоном прозвучал из уст Иды, и как только мой язык и губы прибыли к пункту назначения, она прикрыла себе рот ладонью, и потом сказала еле слышным шепотом:

– Надо быть тише, у отца очень чуткий слух, – договорила она с большим трудом, а затем неожиданная, но приятная и бурная кульминация, которая немного разочаровала меня.

«Нет, не так быстро, я ведь только начал», – подумал я, но эти мысли тут же испарились, как только я увидел ее блаженное лицо.

Я поднялся к ней обратно и, нависнув над ней, сделал плавное и аккуратное движение вперед, и все бы хорошо, но Ида уперлась рукой мне в грудь, отталкивая меня от себя.

– Ты чего, что не так, все нормально? – спросил я ее, увидев, что она изменилась в лице.

– Все хорошо, – ответила она мне сразу, а точнее, солгала.

Приподнявшись, я увидел кровь на белоснежной простыне, но она тут же прикрыла все одеялом.

«Какой же я кретин, надо было сразу поинтересоваться, а не оставлять все на додумки!»

Я посмотрел на нее и увидел, что она очень расстроилась. Я сразу же лег рядом с ней и обнял ее.

– Прости, я не думала, что будет так больно. «Первый раз» в фильмах преподносят иначе. Я все испортила, да? – спросила она поникшим голосом.

– Нет, нет, все нормально. Первый раз, он всегда такой, в нем мало что приятно. Здесь нет твоей вины, – ответил я ей, поглаживая ее по щеке.

«А ведь действительно, в кино такие сцены всегда преподносятся по-другому, интересно зачем?» – глупая мысль пронеслась у меня в голове.

– Мне, наверное, стоило предупредить, что я не была до этого близка ни с кем, – сказала она, подняв свою голову вверх, и посмотрев на меня.

– Наверное, мне стоило спросить, – тут же ответил ей я.

Затем еще недолго понежившись в кровати, мы отправились с ней в ванную.

– Мне очень неловко.

– Почему?

– Ну а как же ты?

– Отложим до лучших времен, но могу заверить тебя, что следующий раз будет как в фильме, и даже лучше, – ответил я ей, поглаживая ее по груди.

Мы привели себя в порядок и покинули комнату Иды. Спускаясь вниз по лестнице, мы поймали на себе кучу странных взглядов. Сначала я не понял в чем дело. Мысль о том, что они что-то слышали, приводила меня в ужас, но затем до меня дошло: во-первых, я ушел к озеру, и Ида ушла за мной, а теперь мы спускаемся из ее комнаты, а во-вторых, не дай бог, Мордрем что-то услышал. Если это так – я, мать его, гребаный покойник. Конечно, бояться мне было нечего, но Мордрема стоит опасаться, ведь с ним шутки плохи. Он-то и от Калисты с Августом не был в восторге, а тут я и его драгоценная дочь, в которой он души не чает. Черт, как же я надеюсь, что они смотрят на нас по какой-то иной причине.

– И как это понимать? – спросила Агата, гордо держа осанку, как только мы подошли к ним ближе.

От ее вопроса, мое сердце чуть не остановилось. Мы встали с Идой, словно вкопанные, не зная, что ей ответить.

– Я жду объяснений, юная леди, – продолжила Агата, грозно смотря на нее.

– Мы…

– Я же просила привести его побыстрее, а вас почти два часа не было.

Услышав слова Агаты, мы выдохнули с облегчением, просто с большим, мать его, облегчением.

– Да, Ида, тебя только за смертью посылать, – добавил Томас, улыбаясь и показывая свои клыки.

– Боюсь, это моя вина, Агата, я сбил ее с толку и заболтал и, видимо, она забыла, зачем пришла, – тут же вступился я за Эриду.

– Я надеюсь, вы вдоволь нагулялись, – добавил Мордрем.

– Так, ну вот мы здесь. Зачем я вам понадобился? – спросил я, а затем мы с Идой направились к креслу.

– Пока вы гуляли, мы обдумывали возможность касаемо Антигоны, – сказал Мордрем, глядя на нас с Эридой слегка подозрительно.

– А где она? – спросил я их.

– Антигона у себя в комнате, отдыхает, – ответила Калиста.

– У себя в комнате? Отдыхает? Кто за ней смотрит, если вы все здесь? – взорвался я, глядя на всех них поочередно.

– Бедняжка еще не пришла в себя от того как с ней обращались. После твоего ухода, мы еще долго с ней беседовали, а затем ей стало плохо, и Немор отнес ее в комнату, – снова ответила мне Калиста.

– А что тебя, собственно, смущает? – спросила Агата довольно придирчивым тоном.

– Мы совсем ее не знаем и, по-моему, очень глупо оставлять ее без присмотра, кто знает, на что она способна.

– Когда-то мы и тебя совсем не знали, и что, что нам надо было сделать а, Дарий? Запереть тебя под стражу или оставить тебя в лесу? Так нельзя, ей нужна помощь, ей нужен дом, и поэтому я предлагаю принять Антигону к нам.

Слова Агаты были верны, ведь действительно, когда-то и я был на ее месте. И что случилось бы со мной, если бы не их помощь, кто знает.

– Тем более она спасла мне жизнь, хотя совсем не знала меня, а это чего-нибудь да стоит, – посмотрев мне в глаза, сказал Немор.

– Ну, про «спасла тебе жизнь» это слишком притянуто за уши… Ну что ж, раз вы все решили, то в таком случае, кто я такой, чтобы противится этому, я «за»…

– Мы «за», – сказала Ида, поправив меня.

– И мы «за», – тут же подхватили Август и Калиста.

– Я «за», – ответил Немор.

– Я согласен со всеми, мне, в общем-то, по душе любые перемены кроме плохих, конечно, – ответил Томас.

– Вот и хорошо, я уверена, мы приняли правильное решение, – сказала Агата.

– Так, отлично, с Антигоной мы разобрались. Лично мне не дает покоя одна странная вещь, а именно, какого вы так светитесь и почему вы так странно себя вели, когда пришли? И что значит ваше «мы»? А ну, выкладывайте – сказал Мордрем, поудобней усевшись в кресле.

Не знаю почему, но волнение начало накатывать на меня не волнами, а целым цунами, но, не смотря на это, я сжал кулаки покрепче, и как было сказал:

– Ну, не будем ходить вокруг да около, «мы» значит, что мы теперь вместе. Я признался твоей, ааа вашей дочери в любви, – тут же исправился я, посмотрев на них с Агатой

После моего заявления Агата посмотрела на Иду, после чего они рассмеялись. Не понимая, что вообще происходит с этими двумя, слегка ошарашенный Мордрем поинтересовался у них:

– А вы чего? Я чего-то не знаю или чего-то не понимаю?

– Не ты один, – подхватил Томас.

– А что мы? Вот, смеемся, что все пошло совсем не так, как планировалось, но в итоге, все равно пришло к тому, что они вместе, – затем Агата посмотрела на меня и продолжила: – На мой взгляд, ей стоило проучить тебя Дарий, а она слишком быстро сдалась. Надо было больше игнорировать его, дочка.

– Но что я могла поделать? Он был слишком мил и обаятелен, – тут же ответила ей Ида, все еще слегка посмеиваясь.

– Разрази вас всех Тор! – воскликнул Мордрем, поднявшись из кресла и, подойдя к нам с Идой, заключил нас в свои медвежьи объятия, а следом за ним к нам подошли и остальные. Рыдающая от счастья Агата поцеловала меня в щеку, а после обняла свою дочь, добавив, что очень рада за нас. Все это сопровождалось громкими и очень бурными аплодисментами и радостными улыбками, и от этого всего мне почему-то было неловко.

– У нас произошло очень много положительных событий, которые надобно отметить! Нужно устроить пир в честь восстановления Немора, воссоединения Калисты и Августа, в честь того, что наша семья растет, в честь моей дочери Иды и Дария, которые, наконец, вместе! – провозгласил Мордрем под бурное одобрение и громкое всеобщее «да!».

«Еще один прекрасный день!» – подумал я, ликуя вместе со всеми.