Текст книги "На пути Войны. Книга вторая"

Глава 7. Выбор

После многочисленных поздравлений и уже после того как мы условились на пир, Ида поспешила увести меня к себе в комнату. Мы улеглись с ней на кровать и, обняв ее, я начал наслаждаться умопомрачительным запахом ее волос. Точно не могу сказать, что это был за запах, но мне показалось, что ее белоснежные волосы пахли какими-то лесными ягодами, в общем, запах был пленяющим. Я жадно вдыхал его так, словно в последний раз, на что Ида выдохнула с великим облегчением и, улыбнувшись, прижалась ко мне посильнее.

– А ты в курсе, что в день нашего семейного празднества будет очень красивое астрономическое явление, которое я бы хотела лицезреть вместе с тобой.

– Нет, не в курсе. И что же это за событие такое?

– Кровавая луна!

– Кровавая луна? Ну, звучит как-то зловеще, даже не знаю, хочу ли я видеть ее.

– Это очень красивая оптическая иллюзия и я подумала, что мы могли бы устроить что-то вроде романтического свидания под ней, конечно после семейного застолья.

– Хорошо я не против. Ты чего улыбаешься?

– Да так, – неторопливо ответила она.

– «Да так» – это не ответ.

– Просто сейчас мне так хорошо и спокойно на сердце: я рядом с любимым человеком, моя семья в сборе, все живы и здоровы, и всем хорошо, – сказала она, посмотрев мне в глаза.

– А знаешь я, кажется, понимаю, о чем ты, но мне кое-что все же не дает покоя.

– Что, например? – спросила она, слегка нахмурившись.

– Нерешенные дела и несведенные счета, которые надо свести, и когда я это сделаю, вот тогда я лягу как ты и буду наслаждаться всем этим, и все будет просто идеально, – ответил я ей и начал непроизвольно размышлять о Завоевателе и Голод… о Кайе.

– Позволь мне кое-что сказать, вдруг это как-то поможет тебе.

– Конечно, я внимательно слушаю тебя, – ответил ей я, смотря на то, как она водит пальцем по моей груди.

– Если бы я попросила тебя забыть о мести, ты бы прислушался ко мне… то есть пойми, что месть в конечном итоге не даст тебе ничего. С гибелью Завоевателя и Голод для тебя ничего не изменится.

Все сказанное Идой прозвучало аккуратно и с заботой, но мне от этого было не легче.

– Раз уж их гибель ничего не исправит, то возможно хотя бы принесет мне покой.

– Я не верю, что ты и вправду так думаешь. Я больше чем уверена, что на их смерти ничего не закончится, а наоборот, это приведет как минимум еще к нескольким смертям, в том числе и к гибели части самого тебя, если ты понимаешь, о чем я.

«Я понимаю тебя, Ида, ты пытаешься мне сказать, что если я убью Завоевателя и Голод, то впоследствии у меня не останется иного выбора, как убить и Кайю, и когда это случится, я буду ненавидеть себя за этот поступок. Ты говоришь мне, что после их смерти не будет чувства удовлетворенности, вместо него будет более глубокое и сильное чувство ненависти к самому себе, презрение. И они будут раздирать меня изнутри, пока не уничтожат».

– О чем ты просишь меня, Ида? Оставить все как есть и просто забыть про то, что они сделали и как поступили с ней, со мной? – спросил я ее немного раздраженно.

– Да, именно, постарайся оставить все как есть, и забыть о них. Забудь о них всех, ведь сейчас все хорошо, ты в безопасности в кругу семьи, в кругу друзей, которым ты дорог и которые любят тебя… я люблю тебя и хочу уберечь тебя от страшной ошибки! И если я хоть чуть дорога тебе, то ты хотя бы обдумаешь мои слова. Я не прошу у тебя однозначного ответа прямо здесь и сейчас, я всего лишь прошу, чтобы ты подумал над тем, что я сказала тебе. Я искренне верю в то, что это поможет сделать тебе правильный выбор.

Гнев внутри меня становился все сильнее и сильнее, но не из-за ее слов, а от того, что она отчасти как, впрочем, и всегда была права, а может быть и полностью, не знаю, мне сейчас сложно думать рационально. Поднявшись с кровати, я подошел к окну и, вглядевшись в свое отражение, сказал:

– Сделай правильный выбор, «выбор» – это слово в последнее время стало для меня намного значимее, оно получило намного больше смысла, – затем я ненадолго замолк, а после повернулся к Иде и, посмотрев на нее, сказал: – Я обязательно подумаю над твоими словами, даю тебе свое слово, а сейчас мне надо уйти, у меня есть вопросы к Люциферу. Я скоро вернусь.

И прежде чем она успела ответить мне, я исчез.

«Зачем я так сделал, для чего? Ведь теперь она будет думать, что обидела меня. Этот поступок был неосознанным или же я хотел этого?»

Мы злимся на тех, кто хочет нам помочь, и своими словами или действиями, по глупости, отталкиваем их, а все за то, что они хотят нам добра. Хоть сразу мы и не способны увидеть, что за их словами и делами кроется нечто большее, чем просто совет или напутствие, то в конечном итоге мы замечаем, что за их действиями стояла забота и искреннее желание помочь.

И вновь до моих ушей донеслись уже знакомые вопли и крики, а в нос ударил неприятный запах. «Ну вот я и снова здесь, площадь… площадь боли и страданий». Ужасное место. Отвратительное, мерзкое, тошнотворное – первые ассоциации, которые пришли мне на ум о нем. Я бы хотел побывать тут до того, как сюда явился Люцифер со своим воинством. А впрочем, мое желание не так уж и важно, ведь на меня обратили внимание, и уже выдвинулся десяток грозных исчадий Ада, свирепых и внушительных, на первый взгляд, конечно, но что-то мне подсказывает, что стоит мне только обратиться, как их «бесстрашные» черные сердца наполнятся ужасом. Подходя ближе, они растянулись по цепочке и их вожак, находящийся ровно по центру вышел чуть дальше остальных. Он был не так уродлив, как все остальные, и даже совсем наоборот – он был, по своему, статен, словно он сошел с экрана фэнтези-фильма.

– Вы, видимо, один из четырех Всадников Апокалипсиса, Война. Мой Господин ожидает вас, – сказал вожак, подойдя ко мне еще ближе

– Это я, ты не ошибся, – одобрительно махнув головой и глядя в его глаза, ответил я.

– И это грозный Всадник? Как по мне, так он мелковат для того чтобы быть Войной, – внезапно вмешался один из Демонов, стоящий немного левее своего главаря.

Я посмотрел на него и пришел к мнению, что его придется убить, дабы показать всем остальным серьезность своих намерений, но неожиданно для меня в руке их главаря очень быстро появился меч. И легким, грациозным, отточенным до совершенства движением, главарь, даже не оборачиваясь к тому, кто только что усмехнулся надо мной, срубил его голову. Голова демона плавно скользнула с его шеи, а затем упала на пол, сделав пару вращений по сухой красноватой земле, обезглавленное тело Демона рухнуло на колени, а тот, кто срубил ему голову, сделал еще один красивый взмах лезвием, после чего вернул его в ножны. Судя по тому, как он выглядел, и по тому, как все слаженно он сделал, я был уверен, что он когда-то был самураем, ну или, по крайней мере, точно из Японии.

– Простите мне его выходку, Господин, у него не было ни капли чести, а она должна быть у каждого, кем бы тот не являлся. Мое имя Бэнкэй, прошу, следуйте за мной, Всадник, – сказал он, склонив свою голову, а после чего развернулся, надел свою коническую шляпу и пошел вперед.

«Бэнкэй? Странное имя для японца, а японец ли он?», – подумал я и отправился вслед за ним, все еще пребывая под впечатлением от содеянного и сказанного им.

Мы были в пути уже минут пятнадцать, и за все это время я видел лишь боль, разруху и страдание. Затем мне бросилась в глаза одна из многочисленных пыток или казней, она показалась мне особенно жуткой и жестокой: на большом деревянном столе залитым кровью, на животе лежала молодая женщина. Ее руки и ноги были раздвинуты врозь, голова была зафиксирована так, чтобы она видела двух маленьких мальчиков, что были перед ней, они были распухшие и бледно-синего цвета, а их головы были словно расколоты у темени. Они стояли перед ней и твердили лишь одно: «Мама, не надо, мама, не надо МААААМА». Затем душераздирающий предсмертный крик и глухой звук удара, а затем все по-новому. Спину той девушки до костей рассекали плети, которыми без устали работали два омерзительных создания и после каждого из ударов ее плоть тут же срасталась.

– Не стоит сопереживать им, это место полно таких, как она, – услышал я грозный тембр Бэнкэя.

– В чем ее вина? Она заслужила это? Чем можно было заслужить подобное? – спросил его я, не в силах оторвать свой взор от происходящего, хотя мне очень хотелось это сделать.

Бэнкэй тяжело вдохнул, а затем ответил на мой вопрос:

– Она убила своих сыновей, когда ее очередной любовник сказал, что они ему не нужны и велел ей избавиться от них. Она так и сделала, вывела мальчишек в лес за грибами, а после убила их топором. Презрительное создание, – сказал он напоследок с явным отвращением к ней.

– Откуда ты это знаешь?

– Просто знаю и все. Сам видел своими глазами, это входит в мои обязанности.

Я посмотрел на него и прочитал на его морде гримасу, похожую на печаль. Этот демон продолжал меня удивлять, ведь это, как минимум, необычно. Он не потерял своей человечности и следовал своим принципам, своему кодексу, если угодно. Было сразу видно, что у него есть свои представления и понятия о чести, и не знаю почему, но мне было это приятно осознавать.

– Сколько ты уже здесь, Бэнкэй?

– Слишком давно, чтобы помнить об этом, Господин, слишком давно.

– Но не слишком давно, чтобы растерять то, что делало тебя когда-то человеком, – тут же сказал ему я.

Бэнкэй посмотрел на меня с любопытством, а после, повернувшись ко мне полностью, сказал:

– Человеком?! Меня и при жизни не считали таковым и никогда так не называли. Уже в мои ранние годы люди называли меня «демоном», «монстром». Я убил несчетное количество воинов, не женщин, не детей, ВОИНОВ во имя своего господина. За это я и стал тем, кем Вы меня видите. Нам не следует задерживаться здесь, так что прошу, давайте продолжим путь, мы почти уже на месте.

– Как скажешь, Бэнкэй, веди.

И мы вновь продолжили путь. Примерно через пару минут, мы подошли к большому, отдельно стоящему замку или храму, скорее всего, которым он когда-то и был, когда тут еще царил народ Антигоны.

И когда мы приблизились к большим черным каменным вратам, на которых была изображена какая-то битва, и должен признать, изображена она была довольно искусно, вряд ли это была работа Демонов, хотя кто знает, раздался громкий гул и врата начали медленно раскрываться. Я быстро огляделся по сторонам, а затем сделал пару шагов назад, ведь кто знает, что будет за ними. Но ничего такого не произошло, врата попросту распахнулись, а внутри была лишь кромешная тьма. Бэнкэй повернул голову в пол оборота ко мне и сказал:

– Нам сюда, Господин.

– Так все-таки, сколько ты уже тут?

– Тут? Говорите как есть, Господин, в Аду. Та площадь, это очень малая часть здешних мест, есть куда более страшные места, даже по нашим меркам. Души несчастных обречены там, на куда более жестокие страдания, нежели те, которые Вы уже успели лицезреть, – ответил мне Бэнкэй, а после шагнул во мрак, в котором он и растворился.

«Ну что ж, фокусы ложь», – сказал я себе, видя, как он растворился во мраке, а затем последовал за ним.

Оказавшись по ту сторону, я пребывал в удивлении от того, что снаружи храм казался заброшенным, но внутри он был просто великолепен. Тут не было оторванных частей тел, не слышались крики и вопли обреченных. Под ногами у меня был черный пол, словно из мрамора. Он был похож на водную гладь, из которой вздымались белоснежные и величественные колонны, которые устремлялись высоко вверх, к своду, украшенному небесным свечением.

– Так это здесь обитает Люцифер? Он, конечно, предупреждал меня, что я удивлюсь, но я не придал значения его словам, – сказал я, разглядывая все вокруг себя.

– Понимаю Ваше замешательство, контраст поистине велик, – согласился со мной Бэнкэй.

Мы шли в полной и блаженной тишине, которой я наслаждался в полной мере после воплей, что были снаружи, пока не дошли до очередных ворот, но намного меньше, чем были первые, которые охраняли две довольно привлекательные Демоницы. Они были, как говорится «дьявольски красивы», не считая, конечно, их витых рогов.

– Кто они? Они слишком прекрасны, для того, чтобы быть просто Демонами.

– Это Суккубы, и да, Вы правы, они действительно прекрасны, – сказал Бэнкэй, а затем распахнул ворота, и оттуда сразу же начал доноситься громогласный голос, он разносился эхом повсюду. Внутри было много народу: от уродливых существ до вполне имеющих обычный человеческий облик… людей?! Все они стояли, глядя вперед, внемля словам Люцифера, что восседал на величественном белом каменном троне.

И как только он приметил меня, то сразу же замолк, а все те, кто там был, тут же обернулись, чтобы увидеть, что же привлекло внимание их правителя. Я медленно и гордо шел вперед, ощущая на себе презрительные взгляды.

– Дарий, я ждал тебя, проходи, будь моим гостем снова, а все остальные – прочь отсюда, оставьте нас.

Услышав слова Люцифера, все тут же начали исчезать: кто-то с помощью порталов, кто-то просто растворялся в густой дымке. Все, кроме одного – высокого и худощавого человека с длинными седыми волосами, который сверлил меня своим малоприятным и тяжелым взглядом из-под тонких бровей, и чем ближе я подходил, тем более отвратно он улыбался черными губами.

– Де`Сад! – глядя на него сердито произнес Люцифер.

– Простите, Хозяин, просто мне стало очень любопытно, как выглядит тот, кто сделал невозможное возможным, и убил ни кого-нибудь, а самого Войну, – сказал Де`сад, а затем исчез.

– Ну, вот ты и явился, Дарий. Что скажешь об этой зале? – спросил Люцифер, поднимаясь с трона и идя ко мне навстречу.

– Я впечатлен, все ровно так, как ты и говорил. Я ожидал увидеть что-нибудь жуткое, но никак не это, – ответил я ему, осматривая его обитель.

– Ну что ж, тогда полагаю, вопрос о стереотипах закрыт раз и навсегда. Я так понимаю, раз уж ты пришел, то ты обдумал наш с тобой разговор? – спросил он, глядя на меня довольно заинтригованно.

– Да, и признаться честно, мне довелось узнать и кое-что еще, нечто, что имеет расхождение с тем, что я уяснил для себя из нашего разговора, и теперь я бы хотел узнать твою точку зрения на это, – сказал я, внимательно наблюдая за его мимикой.

Он слегка улыбнулся, после чего сказал:

– Ну что ж, давай, я постараюсь тебе помочь, но не здесь. Давай пройдем в более приватное и уединенное место, – он поднялся и не спеша пошел к белой стене, что была позади его трона. На ней была высечена арка из странных символов, и чем ближе мы подходили к ней, тем больше она наполнялась черной жидкостью, вытекающей из тех самых рун. И когда эта черная жидкость наполнила арку полностью, Люцифер вошел в нее, не сбавляя ход, лишь напоследок он слегка повернул голову, словно прислушиваясь, иду я за ним или нет. Меня начинало окутывать необъяснимое чувство тревоги, словно я иду прямиком в ловушку или вот-вот случится что-то непоправимое или роковое.

Войдя внутрь портала, я оказался в довольно странной местности, похожей на ту, что была снаружи, но за исключением того, что тут все было живым. Тут были странные красные деревья с еще более яркими большими красными листьями, трава под ногами приятно сменила твердый пол храма. Она показалась мне особенно интересной, ведь перед тем как я собирался наступить на нее, она тут же начинала прикладываться, словно осознавая, что вот-вот ей будет нанесен некий урон, и она тут же старалась его минимизировать. И конечно не стоит забывать о большом черном озере, у берега которого мы и очутились.

– Все без исключения опасаются и боятся этого озера, как и я, потому что никто не знает, что за тайны оно таит в себе, а как должно быть тебе известно, неизвестность вселяет страх в сердца всех и каждого, ведь все мы так устроены – бояться того, чего не знаем или не понимаем.

– Что это за место? – находясь под большим впечатлением, спросил я Люцифера.

– Ад, это Ад, Дарий, его нетронутая часть. Коцит и его окрестности отравлены и изуродованы, но в остальном все царство за пределами необъятного Коцита выглядит так. И я стараюсь, чтобы так все и оставалось. Тут, в этом священном месте мы сможем поговорить с тобой, не опасаясь, что сказанное здесь, достигнет чьих-либо ушей. Так что же Антигона тебе рассказала?

– Немного, но и того, что я услышал, было предостаточно. Я понимаю, почему вы опасались Нефилимов, и более того я признаю, что Нуларады могли стать проблемой, но истребить всех подчистую, устраивая геноцид? К чему была такая жестокость по отношению к ним? Я видел страх и боль в глазах Антигоны, когда она говорила о той бойне, которую вы учинили, – ответил я ему, не показывая своего удивления на то, что он был чертовски проницателен. Я не стал говорить ему сразу все, что мне удалось узнать и увидеть, я хотел посмотреть на то, что он скажет мне, чем он оправдает свои чудовищные деяния.

– То, что произошло с Нуларадами, было ужасно и такое, вне всякого сомнения, больше не должно повториться. Весь тот кошмар произошел, потому что Ангелы были пустыми сосудами, без воли и права выбора, они были не способны ослушаться приказа. Именно после тех событий, мой отец и решил дать им свободу воли, свободу мыслей, свободу выбора, чтобы подобное больше никогда не повторилось, – сказал Люцифер холодным осудительным тоном.

– Они были безвольны и выполняли приказы. Но это же были твои приказы! – сказал я, глядя ему в глаза.

Мы смотрели друг на друга, не отводя глаз, словно играли в игру «кто кого переглядит».

– Все верно, они выполняли мои приказы, но это не значит, что я приказал вырезать всех подчистую.

– Это очень странно, потому что твои слова идут вразрез с тем, что я видел, с тем, что Антигона показала мне.

Услышав мои слова, его лицо изменилось.

– Зачем ты сюда пришел, Дарий? – и, не дав мне ответить, он продолжил, – За истиной? А ты, уверен, что хочешь услышать ее? Нет, не так… Ты уверен, что СМОЖЕШЬ вынести ее такой, какая она есть?

– Я лишь хочу услышать честные ответы на мои вопросы, как ты мне сам и предложил.

– Все-таки ты еще человек, – тяжело вздохнув, проговорил Люцифер, глядя на меня с явным разочарованием. – Люди! Не перестают меня удивлять. Хоть они и были лишены всего, смертные по сей день могут унаследовать некую крупицу силы Нефилимов. Эта сила пробивается несмотря ни на что в единицах. Раньше, конечно же, это случалось чаще, и таких людей возводили в сан великих героев. Я думаю, ты читал или может быть слышал об их подвигах, но благо, с каждым столетием, такие случаи происходят все реже и реже, так как ритуал, совершенный давным-давно, становится все крепче и крепче. А знаешь, признаться честно, даже не смотря на все это, я увлечен вами, а если быть точнее, то меня восхищает ваша тяга к познанию, к выполнению определенных целей, которые вы выдвигаете перед собой. Представь на секунду, что бы было, если бы смертному дали силу, например, Всадника. Страшно подумать, чего бы он смог достичь. Так быть не должно, потому что смертными движет желание, а не логика. Вам недостает логики, Дарий, у вас есть лишь примитивная потребность и ничего больше. Понимаешь, к чему я клоню? Мне нет надобности в том, чтобы ЧЕЛОВЕК владел такой силой, мне нужно, чтобы ты, Дарий, был Всадником, Войной. Потому что люди не разумны и потому творят бесчинства разного рода друг с другом, ужасные вещи, которые не пришли бы мне никогда в голову. Взгляни на Ад, Дарий, на все эти омерзительные пытки и линчевания. Думаешь, все это придумал я или Ангелы, что последовали тогда за мной? Нет! Все эти ужасные вещи придумали те, кто раньше звались людьми. И только я стою между ними и их полным уничтожением от собственных рук. И чтобы все шло, так как должно, мне нужен человек, ставший богом, он должен быть прямым олицетворением перехода… перерождения. Но вот уж точно, кто мне НЕ нужен, так это бог, что мнит себя человеком. Он должен будет поддерживать баланс, который так необходим всем нам. Ну что, это достаточно честный ответ на твой вопрос? – спросил Люцифер, пристально взирая на меня.

Слушая его с одной стороны правильную, но все же лживую речь мне стало противно. Я понял, о чем мне говорила Кайя. Люцифер стоял передо мной и, обещая мне откровения, мастерски лгал мне, переворачивая все в свою угоду. Он трактовал все так, как было выгодно ему и это меня злило, как и то, что я впечатлился им в самом начале.

– Как ни горько признавать, но да, по большей части ты прав, людей… НАС и впрямь терзают распри, нас терзает Война, Голод, Смерть, мы Завоевываем друг друга. Ах, и не стоит, конечно же, забывать о семи Грехах Смертных. Понимаешь к чему я это? Это ты с легкой руки наградил нас подобными дарами! Ааа и скажи мне вот еще что, Люцифер. Антигона рассказала мне также о создании Алчущего силы, и это никак не идет у меня из головы…

– Хорошо, что ты напомнил мне о клинке, который ты хранишь у себя, словно он твой. Клинок принадлежит мне, и я хочу его вернуть. Он должен вернуться к своему законному владельцу, коим являюсь я. Ведь он очень важен для меня и дорог мне как память. Прости, что перебил тебя, Дарий, так что там не идет у тебя из головы? – спросил Люцифер, спокойно улыбнувшись, глядя на меня как на ничтожество, что, конечно же, не могло меня не задеть.

– Кого из родителей ты убил, чтобы напитать клинок: отца, мать, или может обоих… – вырвалось у меня в гневе.

– Будь осторожен, человек, ты поступаешь глупо и неразумно. Бросаться камнями, находясь в хрустальном доме – это не лучшая идея, – сказал Люцифер довольно враждебным тоном, а после заговорил со мной как обычно: – Ты снова удивил меня, Дарий, ты только что доказал мне, что способен размышлять как бессмертный, как бог и это похвально, – сказал он, сделав небольшой кивок в мою сторону. – Мой отец устал от всех этих забот, правление стало для него непомерной ношей, оно тяготило его. Он был разочарован тем, что у него получилось, а я прекрасно осознавал, что он не способен пойти на крайности, в особенности, с Нефилимами. Он проявил слабость, что в его положении было непростительным. И тогда я решил, что пора самому принимать решения. Я пригласил его именно сюда, дабы обсудить следующие шаги в этой войне. И к моей глубокой печали и грусти, он пришел не один, а с моей любимой матерью. Ты не представляешь себе, Дарий, насколько она была благочестивым созданием. Во всей вселенной не найдется никого подобного ей. Я любил ее беззаветно, как подобает сыну любить свою мать, но она поставила меня перед тяжелым выбором. Она встала между мной и моим предназначением, – говоря о своей матери, Люцифер терял спокойствие, было видно, что он был зол сам на себя. – Своего отца я убил ровно на том месте, где ты стоишь сейчас, а мать стояла тут, где сейчас стою я. Она рыдала и кричала, что расскажет все Михаилу о том, что мы натворили.

«Мы»? Ты был не один? И если твоя мать грозилась все рассказать именно Михаилу, значит ли, что во всем этом тебе помогал Гавриил? – подумал я.

– Ты не представляешь, что бы я отдал, лишь бы ее не было здесь в тот день. Он бросил ее в озеро Теней. Это было поистине жестоким зрелищем, и с тем же, ошеломляющим. Я хотел ей помочь, но вода, словно щупальца обвивала ее и тянула на дно, пока она не исчезла из вида под толщей черной жидкости. Теперь ты понимаешь?

– Понимаю, я все понимаю. Ты так презрительно говорил о Всадниках, осуждал их поступки, говорил, что они пошли на чудовищные вещи ради власти. А сам?

– Я предупреждал тебя, Дарий, следи за тем, что говоришь. Да и вообще, кто ты такой, чтобы судить меня, судить мои свершения? – Люцифер изменился в лице, было видно, что я начинал действовать ему на нервы.

Не знаю, на что он рассчитывал, рассказывая мне все это. На то, что я просто покиваю головой и скажу, что понимаю его?

– Ты строишь из себя благочестивого праведника, который намного выше интриг и коварства, а на деле ничем не лучше тех же Всадников.

– Присоединяйся ко мне, и я подам тебе голову Завоевателя и Голод на блюде, а Смерть будет вновь у твоих ног. С моей помощью ты сможешь заполучить ее обратно и отомстить. Ты только представь, Дарий, и хорошенько подумай, ведь никто не любит праведников, но почему-то все обожают грешников, которые в итоге встали на путь исправления. Блудный сын, что вернулся домой, намного лучше сына, что всегда был в нем. Мой брат Михаил этого никогда не понимал и вряд ли когда-либо поймет, но ты-то понимаешь, о чем я говорю, я вижу это по твоим глазам. Примкни ко мне, и ты получишь все, чего желает твое сердце.

Услышав его слова, я сразу отдал должное Люциферу – он явно знал, как и на какую наживку меня подловить. Слушая его, во мне взыграло… «нечто», я не знаю, как это объяснить. Разумом я понимал, что мне надо прислушаться к словам, сказанным Идой, но мое сердце, оно жаждало, чтобы все случилось так, как предложил Люцифер. И поддавшись этому темному «нечто», я спросил:

– Что ты хочешь взамен такой помощи? Какова ее цена?

– Я ничего не хочу, это жест доброй воли, – ответил Люцифер, улыбнувшись, и после короткой паузы, которую он выдержал, наблюдая за моей реакцией, продолжил: – Так что ты ответишь на мое щедрое предложение?

Я могу убить Завоевателя, убить Голод. Я могу и хочу упиться их болью, их страданиями за то, что они сделали, но больше всего я хочу, чтобы Кайя вновь была рядом со мной. Я хочу, чтобы она, как и раньше смотрела на меня своими то ли карими, то ли черными глазами. Я хочу, чтобы она любила меня, так как раньше. Эти мысли сопровождали мое сердце необычным волнением, диким чувством предвкушения всего этого и неутолимым желанием. Но затем словно из ниоткуда, беспричинно, вот так просто я вспомнил слова, сказанные мне Идой: «месть в конечном итоге не даст тебе ничего», «с гибелью Завоевателя и Голод для тебя ничего не изменится», «это приведет к гибели части самого тебя». Ее голос звучал приятно отрезвляюще, так словно, он раскатывался по всему телу, неся необъяснимое освобождение от огня, что пожирал меня изнутри.

– Нет! Я отвечу тебе отказом, – ответил я ему.

– Нет? Отказываешься? Позволь узнать, чем вызван твой отказ?

– С твоего позволения, я расскажу тебе небольшую историю, – я замолчал на секунду и посмотрел на Люцифера и, увидев, что он молча согласился, я продолжил: – Как-то раз, будучи совсем ребенком, я услышал от очередного ухажёра своей матери некую интересную фразу или мантру, даже не знаю, хотя суть не в этом. В общем, звучала она так «Не верь, не бойся, не проси». Услышав ее, мне стало непонятно ее значение и я, поспешил узнать, что она значит. Тот дяденька долго хохотал надо мной, но, в конце концов, объяснил мне её значение. Он сказал мне, что «Когда ты попадешь в тяжёлую жизненную ситуацию, не верь никому, кто предлагает тебе лёгкий выход из нее, не бойся злых людей с такими же намерениями, они окружат тебя и если они почуют твой страх, то кинутся к тебе подобно зверям диким. Не проси, не вздумай просить ничего у тех, кто облечен властью, не потому, что они откажут тебе, нет, они охотно протянут тебе руку помощи, но взамен они потребуют отдать им намного больше. Они назначат тебе непомерно высокую цену, которую ты будешь обязан выплатить, а если нет, то те, кто тебе дорог будут расплачиваться вместо тебя, ведь так или иначе долг должен быть уплачен», – сказал он мне. Однажды я уже пренебрег этими правилами и принял помощь от Завоевателя, и Кайя поплатилась за это сполна, как и я.

– Твой отказ неприемлем, Дарий.

– Что бы ты ни хотел, но ни твоей, ни чьей-либо другой помощи мне не надо. Я больше не хочу ни мести Всадникам, ни уж тем более быть у кого-то в должниках. Ничего из всего этого мне не нужно, – сказал я, после чего развернулся к нему спиной, приготовившись мерцать. Я был очень горд собой. Горд что, не смотря на все, не поддался соблазну, горд, что смог последовать по правильному пути, который мне указала Ида, но я и представить не мог, что выбрав такой путь, я положил череду чудовищных последствий. Не успев исчезнуть, я услышал грозный возглас Люцифера:

– Как ты смеешь поворачиваться ко мне спиной, мальчишка?! Я еще не закончил! Ты уйдешь отсюда только тогда, когда я позволю тебе уйти, и никак иначе! Нельзя, получив такую силу, вот так просто взять и уйти…

– Ну так заберите ее обратно, я ее не просил и не желал. Найдите человека или еще кого, кто намного достойней меня. Пусть гребаные Всадники выберут себе приемника, и вы заберете то, что есть у меня и передадите ему. Как я слышал, для тебя провернуть такое – сущий пустяк.

– Неплохое предложение, но нет. Даже будь у меня те, кто бы мог сотворить что-то подобное, я бы все равно ответил тебе отказом, потому что ты не в том положении, чтобы предлагать МНЕ что-либо. Я протянул тебе руку, руку помощи, а ты оттолкнул ее столь дерзко! Кем ты возомнил себя, а, Дарий?! Ровней мне? Ты жалкое ничтожество, пустое место! Ты никто! Ты лишь жалкий червь, который мнит себя центром бытия, впрочем, как и все тебе подобные! Ты думаешь, ты волен ввязаться в события, которым сотни тысяч лет, а потом просто взять и уйти в сторону, жить как раньше?! НЕТ! Так не бывает! Ты глупец, если ты думаешь иначе! Даю тебе последний шанс: либо примкнешь ко мне и станешь одним из самых могущественных существ в этих мирах, либо…

– Либо что, Люцифер? – подойдя к нему почти вплотную, спросил его я, глядя ему в глаза.

– Либо я тебя сокрушу! – протянул он со зловещей ухмылкой на своем лице.

– Ну, так чего же ты ждешь? Вперед! – ответил ему я, сжимая кулаки от гнева.

В этот момент лицо Люцифера вновь стало спокойным, он сделал пару шагов назад и с завидным хладнокровием сказал:

– Один человек мне как-то сказал, что если ты встретился вдруг лицом к лицу со львом и зверь, посмотрев на тебя, вдруг развернулся и начал уходить, не стоит воспринимать его поступок за слабость. Нет, просто в данный момент лев сыт и он не видит в тебе угрозы и уж тем более необходимости в том, чтобы разорвать тебя на куски. Иными словами, при других обстоятельствах, я бы убил тебя на месте, но ты ведь необычная личность, Дарий, и потому требуешь особого подхода. Твоя дерзость подкупает меня, и я дам тебе возможность увидеть, к чему привел твой роковой выбор, понять свою ошибку, и когда ты это сделаешь, тогда и только тогда, я оборву твою ничтожную и жалкую, как и ты сам, жизнь. А теперь ступай, Дарий, наша беседа подошла к концу.

Его слова и то, как он их произнес, с какой выдержкой, спокойствием и уверенностью, посеяли некую леденящую тревогу внутри меня. Мерцание.