Текст книги "Марк Шагал. «Библейское послание». Маленькие рассказы о большом успехе"

71. Перемены

Безусловно, он изменился – возраст меняет всех людей. Безусловно, изменился сильно. И эти возрастные перемены характера раскрывают перед нами личность великого художника.

Он был непрост, очень непрост. В нём сочеталось несочетаемое. Избавившись от угрозы бедности, став всемирно знаменитым, Шагал не утратил способности стесняться своих титулов – а он собрал, пожалуй, все возможные награды в области искусства. Был отзывчив на человеческую беду, но мог и равнодушно пройти мимо. Трепетно относился к работам молодых, но мог сказать такое, что у не заслужившего нелестных эпитетов художника сердце обрывалось, а будущее представлялось совершенно безрадостным.

Особая тема – скупость Шагала. В молодости этот человек мог отдать друзьям последнее. И отдавал – когда жил в «Ля Рюш». А в зрелые годы, став миллионером (редко какая картина Шагала продавалась менее чем за 1 миллион долларов), он мог пожалеть денег даже на самого себя. Он не любил роскоши и жил достаточно скромно. Но и своим ближайшим помощникам – литографу Шарлю Сорлие и художнику по стеклу Шарлю Марку – платил очень скупо. А речь идёт о людях, которые были в буквальном смысле «руками» Шагала. В последние годы (примерно с 1957 года) он либо вовсе не рисовал, либо рисовал очень мало. И основную работу по воплощению замыслов мастера делали «два Шарля».

72. Три Шагала

Вряд ли эти подробности характера Марка Захаровича Шагала изменят наше отношение к нему. Шагал был и остаётся величайшим живописцем современности. Но именно эти детали позволяют лучше понять художника, ход его мыслей, его творчество. И не «разоблачение» это, а всего лишь попытка лучше рассмотреть Шагала…

Когда оглядываешься на необыкновенно долгую и насыщенную событиями жизнь этого человека, трудно отделаться от мысли, что это не один, а, как минимум, три Шагала. Первый – бедный, ищущий, взыскующий. Бескорыстный, открытый, очень светлый. Весёлый, неунывающий, влюблённый. Безумно талантливый, но так ещё и не разобравшийся в себе, а потому – разный, меняющийся, непостоянный.

Второй Шагал – оставивший родину ради свободы творчества. Бесприютный, безумно боящийся наступающей на пятки бедности. Умеющий дружить, помогать, сочувствовать. Влюблённый в свою работу до беспамятства. Верующий и стремящийся выразить свою веру в живописи. Наконец, не склонный к самовозвеличиванию скромный человек.

И третий Шагал – зрелый, пожилой, абсолютно состоявшийся. Подлинный Мастер, признанный мэтр, авторитетнейшая фигура в мире искусства. Судья и пророк. Скупой хранитель неимоверных богатств. Страдающий от неудовлетворённых амбиций и зависти старик. И – гений…

Кто из них настоящий Шагал? В том-то и парадокс, что… все трое.

73. Зависть

Совершенно неожиданно в зрелые годы Шагала выглядит его давняя дружба с великими коллегами. Благодаря свидетельствам близко знавших его людей, мы можем узнать о Марке Захаровиче и его друзьях гораздо больше, чем знали раньше…

Шагал никогда не принимал участия в спорах вокруг стилей и направлений живописи. Более того, терпеть не мог, когда его работы пытались вместить в рамки какого-либо стиля. Являясь одним из основателей сюрреализма, экспрессионизма, примитивной живописи, Шагал громко протестовал против того, чтобы его картины относили к какому-либо из направлений. Более того, он открыто заявлял, что терпеть не может… кубизма и импрессионизма.

А как же Пикассо и Матисс? Это отдельная история. Сначала о Матиссе.

На самом деле Шагал никогда не любил того, чем занимается Матисс. Его тяга к этому человеку обуславливалась неподдельным интересом к личности Матисса. А успех Анри вызывал у Шагала… зависть. И он этого особенно не скрывал (заметим, после войны, когда Матисс был уже стар и очень болен).

Правда, чувство зависти, столь разрушительное для других людей, не мешало Шагалу относиться к старому другу по-человечески, тепло и даже нежно. После смерти Матисса Марк Захарович сблизился с его сыном Пьером, который был владельцем картинной галереи в Нью-Йорке и агентом по продаже произведений живописи. Шагал пользовался его услугами при продаже собственных работ.

74. Разрыв с Пикассо

А с Пикассо в 50-е годы произошла следующая история…

Как утверждают близкие Шагалу люди, большой дружбы между ним и Пабло Пикассо не было никогда. И не Пикассо искал с Шагалом контактов, их искал Шагал. И в его чувствах к Пикассо было не меньше зависти, чем в дружеских отношениях с Матиссом. Не зависти к таланту, этого как раз не было, а зависти к успеху, популярности, престижу.

Шагал не был ангелом. Живой человек с человеческими же недостатками. И это надо… простить? Нет, прощать не за что. Это надо понять.

Так вот, однажды Шагал попросил дочь Иду (она была его правой рукой в полном смысле слова!) свести его с Пикассо, с которым Марк Захарович не виделся долгие годы. Это отчуждение беспокоило Шагала. Марк Захарович хотел быть в курсе всего, что происходит с Пабло.

Дочь согласилась и устроила «дружеский обед» в ресторане, заказав для художников отдельную комнату. В ходе беседы Пикассо спросил, почему Шагал не выставляется в России.

– Только после тебя, Пикассо, – усмехнулся Шагал. – Ты же коммунист, а твоих работ в России тоже что-то не видно.

Пикассо задумался. Потом произнёс.

– Я знаю, почему ты не выставляешься в России. Там нельзя заработать.

Взбешённый Шагал выскочил из-за стола и покинул ресторан. Больше с Пикассо они никогда не встречались. И старой дружбе пришёл конец…

Ещё одна характерная деталь. Шагал никогда не говорил о своих коллегах плохо. Но не сказал и ничего хорошего. Ни разу. Вообще.

75. На пути к «Библии»

Новая возлюбленная, новая семья, новое счастье, новые ощущения… Едва отпраздновав свадьбу с Валентиной, Шагал отправился в путешествие. Вместе с женой он побывал в Греции и объездил всю Италию. Впечатления были настолько сильны, что, вернувшись на Лазурный берег, Шагал засел за мольберт.

В начале пятидесятых его основным увлечением были книжные иллюстрации. Шагал создал большую серию цветных литографий, несколько десятков картин и, что существенно, множество книжных иллюстраций, наибольшую известность из которых получили рисунки к древнегреческому пасторальному роману Лонга «Дафнис и Хлоя» (работа была полностью закончена в 1962 году).

А потом его внимание переключилось на монументальное искусство. Примерно с 1957 года Шагал полностью отошёл от живописи и больше не рисовал. В своём доме в Сен-Поль-де-Ванс, в котором была оборудована удобная большая студия, Шагал занимался керамикой, скульптурой, шпалерами, мозаикой.

Но мы несколько забегаем вперёд… С 1955 по 1957 годы Шагал работал, возможно, над главным трудом всей жизни, получившим название «Библия Шагала». В этот огромный цикл вошли сотни работ – как живописных, так и монументальных, посвящённых сразу нескольким мировым религиям, а именно христианству разных течений и иудаизму.

И тут возникает ещё одна тема, которую невозможно обойти стороной – Шагал и его вера.

76. Тель-Авив

Шагала называют «самым еврейским художником ХХ века». Религиозная тема в его творчестве является определяющей и даже основной. Шагал бывал в Израиле и до возрождения этой страны, и после (то есть до войны и после неё). Его интерес к истории иудаизма, к духовным истокам поддерживала Белла, которая обладала обширными познаниями и очень любила еврейскую литературу.

Впервые Шагал приехал в Тель-Авив в 1931 году. В канун праздника Пурим мэр города Меир Дезингоф пригласил Шагала на церемонию закладки первого камня в основание будущего Тель-Авивского музея. Спустя 17 лет именно в этом здании Бен-Гурион объявит о создании государства Израиль…

Второй визит Шагала в этот город состоялся через 20 лет – в 1951 году. Он снова посетил Тель-Авивский музей и передал в дар несколько живописных работ. Подарок был не особенно щедрым, хотя в те же дни залы кнессета украсили гобелены и мозаики Шагала, щедро оплаченные Ротшильдом (Шагал получил за свою работу огромные деньги).

А потом произошло нечто совершенно невероятное. Всю жизнь рисовавший синагоги и Стену Плача, Шагал вдруг… стал отходить от иудаизма. Нет, он по-прежнему был верующим человеком. Но отказывался указывать своё имя на работах, выполненных по заказу синагог, говоря, что «выполнил работу по заказу французского правительства, а вовсе не церкви».

В чём же здесь было дело? Снова в женщине – в Валентине Григорьевне, супруге Шагала.

77. Национальные девиации

Поговаривали, что Валентина Григорьевна, сама по национальности еврейка, отказалась от веры предков и приняла христианство. Вряд ли это соответствует действительности – Валентина Шагал не была религиозной женщиной. Но именно она постепенно, настойчиво возводила стену между Шагалом и иудейской верой – как ранее построила стену между мужем и его дочерью.

Более того, художник, который заявлял, что «не будь он евреем, он не стал бы и Шагалом», вдруг стал отказываться и… от собственной национальности. Современники Шагала вспоминают, что Марк Захарович свободно владел французским, русским языками и идиш. И охотно говорил на идиш с друзьями, но как только рядом оказывался кто-то чужой, моментально переходил на французский.

Однажды кто-то из деятелей еврейского движения предложил Шагалу стать одной из персон, имя которой будет внесено в еврейскую энциклопедию. Шагал пришёл в бешенство и пригрозил издателю судом, если только он увидит своё имя в этой книге.

Его отношение к своей национальности и к религии вызывало у его коллег и друзей недоумение. Все помнили его книги и статьи, написанные на идиш (кстати, Шагал всю жизнь испытывал проблемы с орфографией, его книгу «Моя жизнь» пришлось тщательно вычитывать Белле), его иллюстрации к Библии. Раздались предположения, что Шагал «хочет понравится христианам», даже заискивает перед ними…

А объяснение лежит на поверхности. Шагал был управляем собственной женой. Как раньше Белла пробуждала в нём интерес к истории своего народа, так сейчас Валентина всячески отгораживала Шагала от религии и принадлежности к еврейскому народу. Она считала это… невыгодным для художника такого масштаба… Ну, что тут поделаешь?

78. Монументалист

В 1957 году Шагал получил большой заказ от савойской капеллы в Асси и собора в Меце на большие панно и витражи. Вместе с Шарлем Марком, помощником Шагала и художником-витражистом, Марк Захарович почти на два года переселился сначала в Савой, затем в Мец. Здесь он (заметим – руками Шарля Марка, который работал с мэтром до самого конца) создал почти 1200 квадратных метров чудесных витражей на библейскую тему.

Любопытно, что речь шла о христианских храмах разных направлений – католическом и протестантском. И одной из основных фигур на панно и в витражах был образ Христа.

У Шагала, иудея по верованию, было своеобразное отношение к Христу. Он ставил Спасителя в один ряд с иудейскими пророками, что явно противоречило догме. Более того, в картине «Сотворение мира» Христос один из персонажей, чего, конечно же, не могло быть в принципе. Однако, авторитет Шагала и его художественный дар отмели все возможные возражения. Он видел библейские сюжеты по-своему. И никто не смел ему перечить.

С 1957 года Шагал окончательно отошёл от станковой живописи и занялся прикладным искусством. Впереди у него были величественные работы, ставшие его собственными памятниками, воздвигнутыми при жизни им самим.

Он совершенно не ощущал своих лет. В 1957 году Шагалу исполнилось 70 лет. А он, совершенно седой, худощавый, подвижный, карабкался по лесам, словно мальчишка. Шарль Марк едва за ним поспевал, умоляя не торопиться и дать возможность перевести дыхание.

79. Иерусалим

Весть о великолепии витражей капеллы в Асси и собора в Меце облетела весь мир. В храмы потянулись паломники, чтобы взглянуть на рукотворное чудо собственными глазами… А Шагал получил новый заказ – из Израиля. Его пригласили создать витраж для синагоги медицинского факультета Еврейского университета близ Иерусалима.

В 1961 году Шагал оставил дом в Сен-Поль-де-Ванс и – неутомимый человек – вместе с верным Шарлем Марком отправился в Иерусалим.

И снова около года напряжённой работы под восхищёнными взглядами заказчиков. И снова триумф…

Впечатление от работы Мастера было настолько ярким, что Тедди Колек, мэр Иерусалима предложил Шагалу построить в городе его музей. Шагал ответил уклончиво – он уже подумывал над этой идеей. Воодушевлённый Колек принялся собирать деньги, привлекая к строительству самых богатых людей Израиля. В 1964 году был заказан проект музея. За него взялся швейцарский архитектор Маркус Динер, большой поклонники творчества Шагала и коллекционер его картин.

Однако, проект так и остался на бумаге. Вместо этого в 1977 году открылся музей Шагала в Ницце. Ниццу Шагал предпочёл Иерусалиму, полагая, что во Франции его картины будут доступны более широкому кругу зрителей. И был, наверное, прав – тем более что первый музей, организованный поклонниками его творчества в Хайфе, существовал с 1957 года. И всё же отказ Шагала от столь роскошного предложения его израильских поклонников явно разочаровал.

80. Витражи Шагала

Самые знаменитые мозаики, керамические панно и витражи, созданные Шагалом в последние годы жизни, располагаются в Европе. В 1969 году Шагал получил заказ из Цюриха – создать витражи для церкви Фраумюнстер. Работа заняла полтора года, в 1970 году оформление церкви было закончено.

Затем последовал заказ из Реймса – в 1974 году Шагал оформил витражи для местного собора. В 1976 году он отправился в Майнц, где создавал витражи и панно для церкви Санкт-Штефан. Эта работа (с перерывами) длилась до 1981 года… Десятки заказов! Десятки величественных, великолепных работ. Шагал трудился, практически, до конца своих дней. А во время работы в Майнце ему было уже за… 90 лет! Невообразимо… А ведь это лишь малая часть из того, что он сделал.

Техника витража увлекла Шагала не напрасно. Очень трудоёмкая, но и очень впечатляющая, зрелищная работа. В результате игры света и цвета у зрителя создаётся особое впечатление. Ни одна картина, написанная традиционным способом, не оставляет подобного ощущения. Витраж живёт, меняясь с течением дня. Утром он выглядит ярко и празднично, вечером – печально, ночью – мерцает под светом сотен свечей.

Шагал выбрал самую сложную классическую технологию. Основой витража является оплётка из свинца, в которую вставляются специально подобранные и вырезанные стеклянные пластинки. Учитывать приходится всё – и прочность оплётки, и прозрачность стекла, и его цвет, и возможные изменения освещения.

81. Заказ де Голля

В 1963 году дом Шагала в Сен-Поль-де-Вансе посетили высокие гости. В Ниццу из Парижа прилетел министр культуры Франции писатель Андре Мальро и… президент Шарль де Голль. Население крошечной деревеньки (в ней проживает чуть более 2 тысяч человек) было шокировано. На узких мощёных булыжником улочках президентский лимузин задевал бампером двери домов. Охрана президента оцепила особняк «Холм», словно мсье Шагала собрались… взять в плен.

Когда из автомобиля выбрался сам де Голль, долговязый старик с характерным, некрасивым, но благородным лицом, Валентина Шагал потеряла дар речи. А Марк Захарович пригласил гостей в дом, словно принимал президентов если ни каждый день, то уж точно каждую субботу…

Разговор был обстоятельным и неспешным.

– Мсье Шагал, – сказал де Голль, – у меня к вам есть одно предложение, которое родилось в недрах нашего министерства культуры… Вы давно были в парижском «Гранд-Опера»?

– Давно, – признался Шагал.

– Помните плафон в центре зала? Мы хотим, чтобы вы его расписали. Именно вы, настоящий мастер и большой художник…

Конечно, Шагал согласился. И спустя год, в 1964-м, «Гранд-Опера» получил новый плафон. А президент де Голль – картину от самого Шагала. Разумеется, с автографом.

К Шагалу обращались многие известные люди. Это было и лестно, и выгодно. Некоторым Шагал отказывал. Но де Голлю – никогда. Между этими людьми, которые не были приятелями, установилась взаимная симпатия. Они друг друга стоили.

82. «Метрополитен»

Спустя два года похожий заказ пришёл из Нью-Йорка – Шагалу предложили создать панно для «Метрополитен-опера». И в 1966 году Шагал с супругой на несколько месяцев переехали в Америку.

Здесь с Марком Захаровичем произошёл забавный случай. Однажды после рабочего дня (а он заканчивал работу рано, предпочитая трудиться по утрам, когда полно сил и голова свежа и чиста) он решил прогуляться – заглянуть в галерею к Пьеру Матиссу, сыну великого импрессиониста. С Матиссом-младшим Шагал поддерживал деловые отношения.

По рассеянности, углубившись в свои мысли, Шагал завернул не в то здание и оказался… на выставке картин молодого безвестного художника. Молодой талант был поражён – он моментально узнал мэтра. Справившись с волнением, художник подошёл к Шагалу и спросил, какого он мнения о его работах.

Шагал задумчиво посмотрел на молодого коллегу. И неожиданно произнёс:

– Что тут говорить? Жизнь иногда так тяжела…

Развернулся и вышел вон, оставив юного коллегу в полном отчаянии.

Работа в «Метрополитен-опера» была завершена. И в считанные дни этот грандиозный театр, лучшая сцена на Американском континенте, стал местом массового паломничества. Всем хотелось увидеть новый шедевр старого мастера…

Вернувшись домой, Шагал почувствовал, что устал. Ему шёл восьмидесятый год. И он решил отдохнуть, взявшись за обустройство своего дома. Вскоре в самой большой комнате виллы «Коллин» по стенам были вывешены картины Шагала. А в саду была установлена стена с мозаикой его работы. Дом Шагала превратился в его личный музей.

83. Назад в СССР

Шагал совершенно не мог сидеть без дела. Силы были, конечно, уже не те, но Марк Захарович вовсе не ощущал себя стариком. А потому на предложение советских властей – министерства культуры – посетить СССР откликнулся моментально. В июне 1973 года он отправился в большую и очень волнительную для него поездку – в Москву и Ленинград.

В СССР Шагала и его супругу встречали с большим энтузиазмом. В интервью, которое Шагал дал по возвращению, он рассказывал: «На улицах, когда нас узнавали, тоже подходили незнакомые и тоже протягивали букеты цветов. И подарками нас забросали. Нам дали целый апартамент в гостинице „Россия“, и секретаршу, и автомобиль с шофером…».

В Москве была устроена выставка работ Шагала – в Третьяковской галерее. Растроганный тёплым приёмом, Шагал подарил несколько своих картин Третьяковке и Государственному музею изобразительных искусств имени Пушкина. Потом отправился в Ленинград.

Он не узнал ни Ленинграда, ни Москвы. Это были совершенно другие города. И если бы хоть кто-то из знакомых – хоть одно имя, одно лицо. Никого. Шагал вдруг осознал, насколько он стар…

А с ним, буквально, носились, как с самым высоким гостем, который только мог посетить Россию. И, что самое поразительное, узнавали… Узнавали на улицах! Шагал глазам своим не верил. Он же не эстрадная знаменитость и не известный политик. Мимо него спокойно проходили в Париже и Нью-Йорке. В Ницце ему приходилось вставать в общую очередь за мороженым. А здесь…

84. Тени прошлого

В программу посещения, составленную министерством культуры СССР, входила и поездка Шагала в Витебск. К этому визиту родной город Марка Захаровича готовился долго и тщательно. Планировалась пышная встреча, поездка по местам его детства, даже открытие специального отдела в местном музее… Однако, Шагал от посещения Витебска наотрез отказался, немало обескуражив советских чиновников.

Чего он боялся? В одном из интервью Шагал обмолвился – «теней из прошлого», но что это значит, не пояснил.

Конечно, это был уже совершенно другой город. И даже другая страна (в годы детства Шагала ни о какой Белоруссии и речи не шло). Другие порядки и другие люди. Шагал был родом из еврейского местечка. А где они, эти местечки, сегодня?

Приезжая в Иерусалим и Тель-Авив, Шагал видел больше земляков, чем если бы съездил в Витебск. Этот город подарил миру много знаменитостей – Шагал лишь один из них (можно, к примеру, вспомнить уроженца Витебска писателя Айзека Азимова). И самое поразительное – Витебск всегда жил в благодарной памяти Шагала и всегда был им любим…

Творчество Шагала никогда не был в СССР под запретом, хотя и особо не пропагандировалось. Дело в том, что он ни в коей мере не был ни «социалистическим», ни «реалистом». Но Пикассо тоже им не был. Однако, считался в СССР прогрессивным художником.

Шагала встретили бы в Витебске, как национального героя. Может, этого он и… боялся?