Текст книги "Все Приключения Незнайки в одной книге"

– А как они лопаются? – заинтересовался Незнайка.

– Ну, бывает, задумают какие-нибудь деловые коротышки организовать доходное предприятие, выпустят акции, чтоб собрать капитал, затратят денежки, а акций у них никто покупать не станет. В таких случаях говорят, что их общество лопнуло или вылетело в трубу. На самом деле никто, конечно, не лопается. Это просто фигуральное выражение, которое обозначает, что общество погибло, прекратило существование – лопнуло, как мыльный пузырь, – объяснил Жулио.

– А то, бывает, соберётся какая-нибудь шайка мошенников, – сказал Козлик. – Выпустят акции, продадут их, а сами сбегут с деньгами. Вот тогда тоже говорят, что общество лопнуло.

– Вот из-за таких жуликов теперь уже у нас и честным коротышкам не верят, – сказал Мига. – Вот мы, например: мы организовали наше акционерное общество, чтоб облагодетельствовать бедняков. Чего мы хотим? Мы хотим достать для бедняков семена с Луны, а бедняки сами же не хотят давать нам для этого деньги. Где же справедливость, я вас спрашиваю?

– Но, может быть, у бедняков нет денег? – высказал предположение Незнайка.

– Нет денег, так пусть достанут! – презрительно фыркнул Мига. – Конечно, у бедняков денег нет, то есть у них нет больших денег, хочу я сказать. Если у них и есть, то какие-нибудь жалкие гроши. Но бедняков-то ведь много! Если каждый бедняк наскребёт хоть небольшую сумму да принесёт нам, то у нас соберётся порядочный капиталец и мы сможем хорошо поднажиться… то есть… Тьфу! Мы сможем не поднажиться, а достать семена гигантских растений. Для такого дела нельзя скупиться! Ведь кому это выгодно? Это выгодно самим беднякам. Если каждый бедняк вырастит у себя на огороде огурец величиной вот хотя бы с Козлика или арбуз величиной с двухэтажный дом, кому от этого выгода? Мне? Тебе? Козлику?.. Это выгодно, в первую очередь, самому бедняку. Из одного такого арбуза он сможет извлечь столько сладкой сахарной жижи, что на целый сахарный завод хватит. Это же богатство! У нас каждый бедняк богачом станет! И начнётся тогда благодать!

– Вот ты и скажи об этом самим беднякам, – проворчал Жулио. – Мы-то ведь и без тебя понимаем.

– Это замечание верное. Мы мало уделяем внимания рекламе, – согласился Мига. – Если мы хотим, чтоб акции продавались, то должны рекламировать их.

После этого разговора Мига принялся бегать по городу и устраивать в газеты рекламные объявления. В этих объявлениях каждому коротышке, который приобретёт хоть одну акцию, сулились огромные барыши. Кроме того. Мига договорился с рекламной мастерской, и художники этой мастерской нарисовали огромный плакат, который был установлен на одной из самых больших площадей Давилона. На этом плакате был изображён Незнайка в скафандре и было написано огромными буквами:

 
Жалеть не будут коротышки
И не потратят деньги зря,
Коль будут покупать акции
Общества гигантских растений,
По одному фертингу штука!
 

Пока Мига носился по городу, устраивая рекламные дела общества, Жулио пропадал у себя в магазине, торгуя разнокалиберными товарами, и в контору наведывался редко. Постепенно он разуверился в успехе начатого дела и не хотел терять доходов, которые приносила ему торговля. В конторе постоянно находились лишь Незнайка и Козлик. На первых порах Незнайка чинно сидел за столом в ожидании покупателей акций. Перед ним лежали толстая тетрадь в твёрдом картонном переплёте и автоматическое перо. На тетради было написано красивыми буквами: «Приходо-расходная книга». Один из ящиков стола был доверху набит приготовленными для продажи акциями. Другой ящик предназначался для денег, вырученных от продажи. Пока этот ящик был пуст, и чем дальше шли дни, тем меньше оставалось надежды, что когда-нибудь в нём появятся деньги.

Козлик тоже вначале исправно дежурил в коридоре у двери, но, видя, что покупатели не являются, переселился в контору, и они с Незнайкой по целым дням играли в «плюсики-нолики», сидя на мягком диване, и вели разные разговоры. От нечего делать Незнайка часто смотрел на висевшую на стене картину с непонятными кривульками и загогулинками и всё силился понять, что на ней нарисовано.

– Ты, братец, лучше на эту картину не смотри, – говорил ему Козлик. Не ломай голову зря. Тут всё равно ничего понять нельзя. У нас все художники так рисуют, потому что богачи только такие картины и покупают. Один намалюет такие вот загогулинки, другой изобразит какие-то непонятные закорючечки, третий вовсе нальёт жидкой краски в лохань и хватит ею посреди холста, так что получится какое-то несуразное, бессмысленное пятно. Ты на это пятно смотришь и ничего не можешь понять – просто мерзость какая-то! А богачи смотрят да ещё и похваливают. «Нам, говорят, и не нужно, чтоб картина была понятная. Мы вовсе не хотим, чтоб какой-то художник чему-то там нас учил. Богатый и без художника все понимает, а бедняку и не нужно ничего понимать. На то он и бедняк, чтоб ничего не понимать и в темноте жить». Видишь, как рассуждают!.. Я таких рассуждений вдоволь наслушался, когда работают у мыльного фабриканта. Есть такой мыльный фабрикант Грязинг. Только я у него не на фабрике работал, а в доме. Истопником был. Ну, братец, нагляделся я, как богачи-то живут! Домище у него огромный! Комнат видимо-невидимо! Одних печей приходилось двадцать пять штук топить, не считая каминов. А парового отопления господин Грязинг не хотел у себя заводить. С каминами, говорит, вид роскошнее. Автомобилей у него десять штук было. А костюмов – хоть пруд пруди! Как соберётся в гости ехать, так часа два думает, какой костюм надеть. Честное слово, не вру! Слуг у него – не перечесть. Один слуга обед варит, другой на стол подаёт, третий посуду моет, четвёртый ковры пылесосит. Шофёров – пять штук. Пока один господина Грязинга на автомобиле катает, остальные четверо в прихожей в шахматы дуются. Утром, как только Грязинг проснётся, сейчас же в электрический звонок звонит, чтоб несли ему одеваться. Принесут ему, значит, одежду, начнут одевать, а он только руки подставляет да ноги протягивает. Потом посадят его перед зеркалом, начнут причёсывать, намажут нос вазелином, чтоб хороший цвет был, а он сидит да глазами хлопает – всего и дела-то! Проголодается он, так вот перед зеркалом сидя, – и завтракать. Часа два за столом сидит – вот не сойти с места! Потом поваляется на диване и едет в гости или на автомобиле кататься. Вечером наедут к нему приятели, приятельницы. Заведут музыку, танцы. Разгуляются так, что поломают всю мебель, разобьют рояль и разъедутся по домам. Потом вспоминают: вот, говорят, хорошо повеселились!

– А зачем же мебель ломать? – удивился Незнайка.

– Ну, так у них полагается. Не знают, чем занять себя от безделья, ну, давай, значит, мебель ломать. Так и в приглашениях пишут: «Просим пожаловать к нам на журфикс. Будут разломаны двенадцать кресел, четыре дивана плюшевых, два рояля, раздвижной стол и разбиты все окна. Сбор гостей в шесть часов вечера. Просьба прибыть без опоздания».

– Ну, а потом, что же они, без мебели сидят?

– Вот чудак! Мебель они новую купят.

– Даром только деньги тратят! – проворчал Незнайка. – Лучше бедным отдали бы.

– Дожидайся! Бедным отдавать они не любят. Это неинтересно.

– Что же, этот Грязинг только и делал, что на диване валялся да мебель ломал? – спросил Незнайка. – А когда же он своей фабрикой управлял?

– Зачем же ему фабрикой управлять? Для этого у него управляющий есть. Раз в неделю управляющий приходит к нему с отчётом. А он как увидит, что доходы от фабрики уменьшились, сейчас же управляющего вон и назначит нового. Вот новый и начнёт стараться, чтобы доходы были побольше: уменьшит плату рабочим, повысит цены на мыло. Таким образом, сам Грязинг ничего не делает, а денежки наживает. Уже несколько миллионов нажил.

– К чему же богачам столько денег? – удивился Незнайка. – Разве богач может несколько миллионов проесть?

– «Проесть»! – фыркнул Козлик. – Если бы они только ели! Богач ведь насытит брюхо, а потом начинает насыщать своё тщеславие.

– Это какое тщеславие? – не понял Незнайка.

– Ну это когда хочется другим пыль в нос пустить. Например, один богач построит себе большой дом, а другой посмотрит и говорит: «Ах, ты такой дом построил, а я отгрохаю вдвое больше!» Один заведёт себе повара да лакея, а другой говорит: «Ну так я себе заведу не только повара и лакея, а ещё и швейцара». Один наймёт целый десяток слуг, а другой говорит: «Ну так я найму два десятка, да ещё сверх того пожарника в каске у себя во дворе под навесом поставлю». Один заведёт три автомобиля, другой тут же заведёт пять. Да ещё и хвастает: «Я, говорит, лучше его. У него только три автомобиля, а у меня целых пять». Каждому, понимаешь, хочется показать, будто он лучше других, а так как ум, доброта, честность у нас ни во что не ценятся, то хвалятся друг перед другом одним лишь богатством. И тут уж никакого предела нет. Тщеславие такая вещь: его ничем не насытишь. Я сам, братец, изведал, какая это скверная штука. Я ведь не всегда бедняком был. Правда, я и богачом не был. Просто у меня постоянная работа была. Я тогда на завод поступил и зарабатывать стал прилично. Даже на чёрный день начал деньги откладывать, на тот случай, значит, если снова вдруг безработным стану. Только трудно, конечно, было удержаться, чтоб не истратить денежки. А тут все ещё стали говорить, что мне надо купить автомобиль. Я и говорю: зачем мне автомобиль? Я могу и пешком ходить. А мне говорят: пешком стыдно ходить. Пешком только бедняки ходят. К тому же автомобиль можно купить в рассрочку. Сделаешь небольшой денежный взнос, получишь автомобиль, а потом будешь каждый месяц понемногу платить, пока все деньги не выплатишь. Ну, я так и сделал. Пусть, думаю, все воображают, что я тоже богач. Заплатил первый взнос, получил автомобиль. Сел, поехал, да тут же и свалился в ка-а-ах-ха-наву (от волнения Козлик даже заикаться стал). Авто-аха-мобиль поломал, понимаешь, ногу сломал и ещё четыре ребра. Целых три месяца лечился потом. Все свои сбережения на докторов истратил. Всё-таки вылечился, только с тех пор, как начну волноваться, никак не могу слово «ав-то-аха-мобиль» ска-ахасказать, каждый раз говорю «авто-аха-мобиль», вот.

– Ну, а автомобиль ты починил потом? – спросил Незнайка.

– Что ты! Пока я болел, меня с работы прогнали. А тут пришла пора за автомобиль взнос платить. А денег-то у меня нет! Ну мне говорят: отдавай тогда авто-аха-ха-мобиль обратно. Я говорю: идите, берите в каа-ха-ханаве. Хотели меня судить за то, что автомобиль испортил, да увидели, что с меня всё равно нечего взять, и отвязались. Так ни автомобиля у меня не стало, ни денег.

Таких историй Козлик рассказывал множество. Жизнь его была богата разными приключениями. Незнайка с интересом слушал его, и ему не приходилось скучать.

Однажды Незнайка и Козлик сидели и разговаривали, как обычно. Неожиданно дверь отворилась. Они думали, что пришёл Мига, но в контору вошёл незнакомый коротышка. На нём была ветхая блуза с протёртыми на локтях рукавами. Когда-то она была синяя, но от долгого употребления выцвела и побелела, особенно на плечах. Брюки на нём были какого-то непонятного грязновато-серого цвета, с махрами внизу, а на коленках красовались две большие, аккуратно пришитые четырехугольные заплатки из чёрной материи. Голову его украшала старая соломенная шляпа с дыркой на самом видном месте и с оборванными, словно обгрызенными по краям полями, из-под которых выбивались седые волосы.

Незнайка невольно улыбнулся, увидев этот маскарадный наряд, но его улыбка моментально исчезла, как только он взглянул на лицо вошедшего. Оно было худое, словно иссохшее, и смуглое, как бывает у коротышек, которые по целым дням работают на открытом воздухе. Выражение лица было строгое. Но особенно поражали глаза. Они глядели из-под седых бровей насторожённо, с тревогой, но в то же время с достоинством и не то с затаённой болью, не то с укоризной. Нет, Незнайка не мог смеяться, встретившись с взглядом этих печальных глаз, да и никто бы не смог смеяться.

Поздоровавшись с воззрившимся на него Незнайкой и Козликом, седой коротышка поставил в угол суковатую палку, которую держал в руках, достал из кармана аккуратно сложенный клочок газеты, развернул его и, показав Незнайке, спросил:

– Это у вас?

Незнайка разглядел напечатанное в газете объявление об учреждении Акционерного общества гигантских растений и кивнул головой:

– У нас.

Козлик подвинул к гостю мягкое кресло и учтиво сказал:

– Садитесь вот на креслице, дедушка.

Вошедший поблагодарил Козлика, сел на краешек кресла и сказал:

– Значит, все это правда?

– Что – правда? – не понял Незнайка.

– Ну, правда, что существуют эти сказочные семена?

– Конечно, правда, – ответил Незнайка. – Но семена эти вовсе не сказочные, а самые настоящие. Ничего сказочного или фантастического в этом нет.

– Вы бы не говорили так, если бы знали, что это значит для нас, бедняков! – сказал коротышка. – Я вот… мы вот… – заговорил он волнуясь. – Мы всем селом вот собрались: хотим содействовать этому великому делу, то есть тоже, значит, хотим быть акционерами. Мы всем обществом собрали вот деньги… Каждый дал сколько мог…

Он сунул за пазуху руку и «вытащил носовой платочек, в котором были завязаны узелком деньги.

– Сколько же вы хотите приобрести акций? – спросил Незнайка.

– Одну, голубчик! Только одну! Нам удалось собрать всего лишь фертинг, да и то по нашим доходам это большая сумма.

– Но на одну акцию придётся очень немного семян. Их ведь не хватит на все ваше село, – сказал Козлик.

– Голубчик, да вы дайте нам хоть одно зёрнышко! Пусть у нас вырастет хоть один гигантский огурец. Разве мы станем есть его? Мы его оставим на семена. Весь урожай оставим на семена. И второй урожай, если понадобится, оставим, и третий… Мы согласны ждать и год, и два, и три, и четыре. Пусть только будет у нас надежда, что когда-нибудь мы выбьемся из нищеты. С надеждой, голубчик, жить легче.

В это время в контору вернулись Мига и Жулио. Козлик потихонечку дёрнул Мигу за рукав и зашептал на ухо:

– Покупатель пришёл! Акцию хочет купить.

Мига тотчас подошёл к покупателю, пожал ему руку и спросил, как его звать.

– Меня зовут Седенький, – сказал посетитель. – У нас в селе меня все называют Седеньким.

– Разрешите поздравить вас, господин Седенький, – сказал с важностью Мига. – Лучшего применения для своих капиталов вы не могли и придумать. Это самое верное и доходное дело, которое когда-либо существовало на свете. Вы первый, кто пожелал приобрести наши акции, поэтому разрешите сфотографировать вас. Завтра же ваш портрет будет напечатан в газете.

Мига тут же подошёл к телефону и вызвал фотографа. Посетитель между тем развязал узелок и выложил на стол целую кучу медных монет. Жулио велел Незнайке и Козлику пересчитать деньги. Незнайка и Козлик взялись считать, но никак не могли справиться с этим делом. Монетки были исключительно мелкие: все по сантику, да по два, да по полсантика, одна только самая крупная монетка была в три сантика.

Наконец деньги были сосчитаны, и Жулио велел Незнайке выдать покупателю акцию. Бережно взяв акцию в руки, Седенький с интересом принялся разглядывать её. На одной стороне акции был изображён огромнейший арбуз, окружённый крошечными коротышками. Некоторые из них пытались вскарабкаться на арбуз, приставив к нему деревянную лестницу. Пятеро коротышек уже залезли на вершину арбуза и плясали там, взявшись за руки. Впереди зрели на грядке гигантские огурцы. Каждый огурец величиной с коротышку. Позади виднелись крошечные деревенские домики, над которыми, словно строевой лес, возвышались колосья гигантской земной пшеницы. На обратной стороне акции имелось изображение космической ракеты и Незнайки в космическом скафандре. Тут же было напечатано сообщение о целях, для которых учреждалось акционерное общество. Вверху было написано красивыми разноцветными буквами: «Акционерное общество гигантских растений – путь к богатству и процветанию. Цена 1 фертинг». Пока Седенький разглядывал акцию и, казалось, забыл обо всём на свете, Мига пошептался о чём-то с Жулио, после чего отсчитал ещё десять акций и, протянув их Седенькому, сказал:

– Мы приняли решение выдать первому нашему покупателю премию в размере десяти акций. Просим принять от нас этот подарок. Теперь вы наш акционер и тоже должны содействовать скорейшему распространению акций. Убеждайте всех своих знакомых и незнакомых покупать наши акции, говорите, что каждый, кто приобретёт нашу акцию, в самый короткий срок сделается богачом.

Седенький с благодарностью принял акции, аккуратно завернул их в платочек и спрятал за пазуху. В это время явился фотограф со своим аппаратом. Он велел Седенькому сесть в кресло, заложив ногу за ногу.

– Таким образом заплаточка на одной коленке у вас будет закрыта, объяснил фотограф, – а на другую заплаточку я попрошу вас положить вашу шляпу… Только не так, а вот так, чтобы дырочка на шляпе не была видна…

– А вот этого как раз и не надо, – вмешался в разговор Мига. – Сфотографировать нужно так, чтобы все заплаты и дыры хорошо вышли на снимке. Пусть всем будет видно, до чего у нас коротышек доводит бедность. Как только все увидят, что даже такие вот бедняки покупают наши акции, так сейчас же бросятся в нашу контору, словно голодные волки… А вам, голубчик, нечего стыдиться своих заплат, – сказал Мига Седенькому. Пусть стыдятся те, кто вас сделал нищим. Богачи пусть стыдятся! Это они ободрали вас, как козёл липку. Всю свою жизнь вы трудились на них и не смогли даже заработать на приличное платье.

Пока Мига произносил эту речь, фотограф сделал снимок, и Седенький собрался уходить.

– Скажите, – спросил его на прощание Мига, – как вы узнали о существовании нашего общества? Что натолкнуло вас на мысль купить акцию?

– Что же натолкнуло? – ответил, подумав, Седенький. – Натолкнул, можно сказать, случай. Этот клочок газеты, который вы видите у меня в руках, попал ко мне чисто случайно. В нашем селе ведь одни бедняки живут. Газет никто не выписывает, книжек никто не покупает. На это ни у кого денег нет. Однако почитать газетку и нам иногда удаётся. Это случается, когда кому-нибудь в магазине завернут в обрывок старой газеты покупку. Каждый из нас такие клочочки газет собирает; сам читает и другим даёт почитать. Точно так и на этот раз вышло. Один из наших жителей купил в магазине сыру, а сыр ему завернули в этот клочок газеты. Вот и стали мы всем селом про эти сказочные семена читать, а потом решили сложиться вместе и купить хоть одну акцию. Очень уж дело заманчивое! Землицы-то у каждого из нас мало. Своего урожая не хватает, чтоб прокормиться. А у богатых много земли. Вот и идёшь, значит, к богатею работать. Он выделит тебе участок земли. Ты на этом участке вырастишь пшеничку, репку, скажем, или картошку. Половину урожая себе возьмёшь, а другую половину должен отдать богачу, за то что позволил на его земле поработать. Богачу это выгодно. Он поделит свою землю на участки: один участок мне отдаст, другой тебе, третий ему… Мы все, значит, работаем, и каждый половину своего урожая богачу тащит. А богач-то, выходит, и не работает, а урожая у него больше всех собирается. Вот и получается: у одних денег хоть пруд пруди, а другие с голоду пухнут.

– Да, да, – перебил его Мига. – Это верно! Одни с голоду пухнут, а другие – хоть пруд пруди! Все это очень интересно, что вы рассказываете, но теперь скоро всем вашим бедам наступит конец. До свидания. Желаем вам всего доброго!

С этими словами Мига похлопал Седенького по спине, выпроводил за дверь и крикнул вдогонку:

– Так не забудьте: если кому-нибудь из ваших друзей удастся раздобыть деньжат, пусть и они приходят к нам за акциями!

Как только Седенький скрылся за дверью, Мига хлопнул себя ладошкой по лбу и сказал:

– Мы тут швыряем на ветер денежки, печатаем объявления в газетах, а деревенские жители, оказывается, и газет не читают!

– По-моему, надо установить несколько рекламных плакатов где-нибудь на дорогах, вдали от города, чтоб их видели деревенские коротышки, – придумал Жулио.

Мига и Жулио поскорей сели в машину и покатили в рекламную мастерскую. Там они принялись объяснять художникам, где и какие плакаты надо установить, а когда вернулись в контору, застали в ней ещё трех покупателей. По обветренным, загорелым лицам можно было догадаться, что все трое были деревенские жители, да к тому же и бедняки. Одежонка на них была старенькая, заплатанная, обувь – изношенная. У одного почти и вовсе никакой обуви не было, то есть на ногах у него были изорванные башмаки без подошв. Незнайка и Козлик склонились над столом, на котором были разложены медяки, и старательно пересчитывали их. Когда с этим было покончено. Незнайка вручил коротышкам приобретённые ими акции. Руки покупателей от волнения дрожали, а тот, который был без подошв, разволновался так, что даже заплакал.

– Знаешь, братец, – сказал он Козлику, – я ведь приехал в город, чтоб купить себе башмаки, честное слово, да узнал тут про все эти гигантские бобы, огурцы и капусту. Вот и решил вместо башмаков купить, понимаешь, акцию.

– И правильно сделал, – одобрил Козлик. – Башмаки каждый осел может купить, а какой же осёл купит акцию!

– Что верно, то верно! – закивал головой коротышка. – А нельзя ли узнать, скоро на эти акции можно будет получить семена?

– Скоро, скоро, – вмешался в разговор Мига. – Вот соберём нужную сумму денег и сейчас же засадим за работу разных специалистов-конструкторов. Они живо создадут проект летательного корабля, а там, глядишь, и за семенами можно будет лететь. С деньгами, сам понимаешь, всё быстро делается.

Коротышки хотели ещё о чём-то спросить, но Мига сказал:

– Поздравляю вас, дорогие друзья, с вступлением в акционерное общество! Теперь все ваши беды скоро окончатся, и вы будете жить припеваючи. Лучшего применения для своих капиталов вы не могли придумать.

Пожав каждому из покупателей руку, Мига выпроводил их всех из конторы и бросился обнимать Незнайку и Козлика.

– Ура, братцы! – закричал он. – Кажется, наше дело начинает идти на лад!

Дело действительно быстро пошло на лад. Правда, в этот день покупатели больше не появлялись, зато когда Мига и Жулио пришли в контору на следующий день, они обнаружили, что торговля акциями идёт довольно бойко. Перед Незнайкой и Козликом то и дело появлялись разные коротышки и выкладывали на стол свои денежки. Здесь были уже не только деревенские жители, но даже и городские. Один из них рассказал нашим друзьям, что когда-то давно он ушёл из деревни, где у него остался небольшой клочок земли. Он мечтал поступить куда-нибудь на завод или на фабрику и подзаработать денег, чтоб прикупить земли, так как его клочок давал очень небольшой урожай. В конце концов ему удалось устроиться рабочим на фабрику, однако за долгие годы работы он так и не смог скопить сумму, которой хватило бы на покупку земли.

– Теперь у меня одна мечта, – сказал он. – На те денежки, которые мне удалось сберечь, куплю ваших акций, а когда получу семена, вернусь в деревню и буду хозяйствовать.

– Благое задумали дело! – с чувством воскликнул Мига. – Хозяйствовать на своей землице – это истинное наслаждение, скажу я вам! А много ли, позвольте спросить, вам удалось прикопить деньжат?

– Да деньжат не так много: пятнадцать фертингов.

– Ну что ж, давайте сюда ваши пятнадцать фертингов, а мы вам дадим пятнадцать акций. Это будет чудесно, поверьте мне. Если бы вы даже целый год думали, и то не смогли бы придумать лучшего применения для своих капиталов.

Коротышка выложил из кармана денежки и, получив акции, удалился.

– Вот видите, – сказал, расплываясь в улыбке, Мига, – покупатель обязательно раскошелится, если с ним поговорить по душам. Покупатели любят вежливость.

А желающих приобрести акции с каждым днём становилось всё больше. Незнайка и Козлик с утра до вечера продавали акции, Мига же только и делал, что ездил в банк. Там он обменивал вырученные от продажи мелкие деньги на крупные и складывал их в несгораемый шкаф. Многие покупатели являлись в контору слишком рано. От нечего делать они толклись на улице, дожидаясь открытия конторы. Это привлекало внимание прохожих. Постепенно всем в городе стало известно, что акции Общества гигантских растений пользуются большим спросом.

Городские жители сообразили, что с течением времени цена на акции может повыситься. Все вспоминали об удивительном случае, когда акции одного нефтяного общества, купленные по одному фертингу штука, впоследствии продавались сначала по два, потом по три, потом по пять фертингов, а в тот день, когда стало известно, что из-под земли, где велись изыскательные работы, забил наконец нефтяной фонтан, цена на акции подскочила до десяти фертингов штука. Каждый, кто продал свои акции в этот день, получил в десять раз больше денег, чем истратил вначале.

Наслушавшись подобных рассказов, каждый, кому удалось сберечь на чёрный день сотню-другую фертингов, спешил накупить гигантских акций, с тем чтоб продать их, как только они повысятся в цене. В результате два миллиона акций, хранившиеся в двух несгораемых сундуках, были быстро распроданы.

Видя, что торговля акциями идёт очень успешно, Мига и Жулио решили пустить в продажу акции и из остальных сундуков.

– Ещё неизвестно, удастся ли нам выручить какие-нибудь деньги за семена, – говорил Жулио. – Уж лучше продавать акции, пока за них платят деньги.

А за акции и на самом деле очень охотно платили деньги. Их покупали теперь уже не только жители Давилона, но и приезжие из других городов. Не проявляли никакого интереса к акциям лишь одни крупные богачи. Они были уверены, что Общество гигантских растений – это обычное акционерное общество, которое вскорости лопнет и прекратит своё существование. Богачам-то прекрасно было известно, что все эти акционерные общества и компании устраивались лишь для прикарманивания чужих денег, или, говоря проще, для облапошивания бедняков.

Вскоре, однако, объявился богач, который заинтересовался гигантскими акциями. Это был господин Спрутс – один из богатейших жителей города Грабенберга. По своему виду господин Спрутс ничем не выделялся среди прочих грабенбергских богачей, которые вообще-то не отличались большой красотой. У него было широковатое, несколько раздавшееся в стороны лицо с малюсенькими, словно гвоздики, глазками и чрезвычайно тоненьким, зажатым между двумя пухлыми щёчками носиком. Благодаря ширине лица и некоторой припухлости щёк казалось, будто господин Спрутс постоянно улыбается, и это придавало ему смешной вид. Всё же никому не приходило в голову смеяться над ним, так как каждый, кто разговаривал с господином Спрутсом, думал не о его внешности, а исключительно о его богатстве.

Состояние господина Спрутса исчислялось в целый миллиард фертингов, то есть он был миллиардер, или, как любили говорить грабенбергские богатей, господин Спрутс стоил один миллиард. Нужно сказать, что богачи в городе Грабенберге (как, впрочем, и в других городах) ценили коротышек не за их способности, не за их ум, доброту, честность и тому подобные моральные качества, а исключительно за те деньги, которыми они владели. Если коротышке удавайтесь сколотить капиталец в тысячу фертингов, о нём говорили, что он стоит тысячу фертингов; если кто-нибудь располагал суммой всего лишь в сто фертингов, говорили, что он стоит сотняжку; если же у кого-нибудь не было за душой ни гроша, то говорили с презрением, что он вообще дрянь коротышка – совсем ничего не стоит.

Господин Спрутс был владельцем огромной мануфактурной фабрики, известной под названием Спрутсовской мануфактуры, выпускавшей несметные количества самых разнообразных тканей. Кроме того, у него было около тридцати сахарных заводов и несколько латифундий, то есть громаднейших земельных участков.

На всех этих земельных участках работали тысячи коротышек, которые выращивали хлопок для Спрутсовской мануфактуры, сахарную свёклу для его сахарных заводов, а также огромные количества лунной ржи и пшеницы, которыми господин Спрутс вёл большую торговлю.

Прослышав об успехах нового акционерного общества, господин Спрутс вызвал к себе своего главного управляющего господина Крабса и сказал:

– Послушайте, господин Крабс, что это ещё за новое общество появилось? Какие-то гигантские растения. Вы ничего не слыхали?

– Как же, слыхал, – ответил господин Крабс. – Я уже давно присматриваюсь. Во главе этого общества стоят Мига и Жулио – два очень хитрых мошенника с мировым именем. Один из них, а именно Мига, неоднократно сидел в тюрьме за плутовство. Думаю, что все их акционерное общество – чепуха, так как, по-моему, никакого космического корабля нет, а следовательно, и никаких гигантских семян тоже нет.

– Хорошо, если нет. А вдруг есть?

– Ну, если есть, то оба мошенника прекраснейшим образом наживутся и станут богатыми и уважаемыми коротышками.

Спрутс нетерпеливо махнул рукой.

– Я не о том! – сказал он. – Никакой беды не случится, если они наживутся. У нас никому не запрещается обогащаться за счёт других. Но что будет, если у нас тут на самом деле появятся эти гигантские растения?

– Что будет? – пробормотал господин Крабс. – Я, признаться, об этом ещё не подумал.

– А вот подумайте: если каждый сиволапый бедняк начнёт выращивать на своём небольшом участке гигантские растения, то прокормится и без того, чтоб выращивать хлопок, или пшеницу, или сахарную свёклу для нас. Разве не так?

– Пожалуй, так, – согласился господин Крабс.

– Кто же захочет в таком случае работать на наших фабриках? – продолжал Спрутс. – Каждый поедет в деревню и начнёт выращивать гигантские плоды для себя. Что будет тогда с нашими прибылями? Из кого мы станем выколачивать фертинги, если никто не согласится на нас работать?

– О, так это же катастрофа! – воскликнул господин Крабс. – Может быть, скупить поскорее все эти проклятые акции и задержать постройку летательного корабля?

– Думаю, что это не выход, – ответил Спрутс. – Как только мы начнём скупать акции, они сейчас же начнут подниматься в цене, и тогда у нас не хватит денег, чтоб скупить их все. К тому же, если мы только задержим постройку летательного аппарата, кто-нибудь его и без нас построит и до семян в конце концов доберётся. По-моему, надо уговорить этих двух прохвостов Мигу и Жулио удрать куда-нибудь вместе с деньгами, тогда все увидят, что всё это была обычная мошенническая проделка, и перестанут мечтать об этих проклятых семенах.

– Гениально придумано! – воскликнул господин Крабс. – С вашего разрешения я сейчас же сажусь в автомашину и отправляюсь в Давилон для переговоров с Мигой и Жулио.