Текст книги "Не все переплывут реку"

Мужчина вскинул на нее добрые внимательные глаза, приветливо кивнул: – Продолжайте, слушаю вас.

– Вот я и говорю, – снова начала свое повествование женщина, – откуда приехали, не знаю, не сказалась она мне, мать-то, стало быть, этой девочки, Ирой ее зовут…

– Давай-ка девочка, снимем твое платьице, – врач помогла девочке снять платье, положила на табурет.

– Подойди ко мне, послушаем тебя, не бойся, – женщина приставила к тощей, с проступающими ключицами и ребрами грудке девочки медицинскую трубку и стала внимательно прослушивать ее, поворачивая перед собой то спиной, то грудью.

Девочка с любопытством посматривала вокруг. Слезы на ее быстрых карих глазенках давно просохли, ей было интересно и непонятно, что же происходит вокруг. И словно издалека доносился до нее голос женщины, рассказывающей о случившемся:

«Последнее время пила часто, с мужчинами все. Выгонит девочку-то на улицу, а сама и гуляет во всю ивановскую, песни поют-распевают».

– Жалко сиротинку-то, – вздохнула женщина, рассказывая дальше. – Я не встревала в их жизнь, правда, подкармливала Ирочку, чем могла. Да я и сама живу не бог весть как… – замолчала было она.

– Слушаю вас, – напомнил ей о себе мужчина.

– Так вот, третьего дня, значит, как исчезла ее мамаша. Ушла незаметно, никто не видал. Захожу к ним, девочка одна, голодная, плачет. Где мамка-то, спрашиваю. Не знаю, отвечает. А ушла когда? Давно, говорит. Ну я пождала-пождала, да в милицию, обещали разыскать, а пока вот к вам направили, в детский дом, значит. Куда мне ее на старости лет?

Врач помогла девочке одеться в казенный халат до пят и подвела ее к говорящим. В халате девочка выглядела еще меньше и худее.

– Девочка в принципе здорова, налицо признаки дистрофии: сильное ослабление организма от недостатка питания, ухода.

– И это в наше время, – покачал головой мужчина, усаживая девочку перед собой на стул. – Я бы таких матерей…

– Корней Иванович, – перебила его врач, кивая сверху на девочку.

– Да-да, – спохватился мужчина. – Как твое имя, девочка?

– Ира, – протянула она, опасливо поглядывая на его густые прокуренные усы, и даже отодвинулась на краешек стула, подальше.

Мужчина улыбнулся, и сразу лицо его стало добрым и приветливым, словно вечернее солнце озарило его своими теплыми лучами.

И девочка тут же заулыбалась в ответ, почувствовав, что этого взрослого усатого дядю бояться не надо.

– Ну вот и хорошо, мы еще подружимся с тобой, – потрепал он девочку за халатик. – Как твое отчество? Папу как звали?

– Не знаю, – протянула девочка, оглядываясь на свою бывшую хозяйку. Женщина неопределенно пожала плечами.

– Не знаю я этого. Все, что знала, сказала.

Девочка снова с любопытством взглянула на дядю.

Мужчина помолчал, крепко нахмурившись, затем прихлопнул ладонью по столу, улыбнулся ей: – Не горюй, девочка. Запишем – Владленовна, в честь вождя мировой революции. Носи дочка, на счастье. Ирина Владленовна, звучит? – оглянулся он на врача, ища поддержки.

Та согласно кивнула, улыбнулась девочке.

– Точно, звучит, – окончательно одобрил мужчина. – Ну, а фамилия твоя какая, знаешь?

– Осипова, – быстро сказала женщина со своего места. – Уж это точно, Осипова, мать ее, Евдокия Григорьевна Осипова, когда прописывала ее, запомнила. Да, чуть не запамятовала, в узелке-то вот вещички кой-какие ихние, еще жакет плюшевый черный от матери остался, видимо, впопыхах забыла. Нам чужого не надо.

– Хорошо, оставьте. Спасибо вам за заботу о ребенке, – мужчина встал, сразу оказавшись высоким, сухощавым, подтянутым. – Теперь уже государство будет заботиться об этой девочке. Ей будет хорошо у нас.

– Это вам спасибо, мне-то за что, – женщина тоже поднялась со своего места, прощаясь с девочкой, заплакала чисто по-женски, как подобает случаю. Сердце ведь не камень.

– Ну-ну, – сурово остановил ее мужчина.

– До свиданья, Ирочка, я буду навещать тебя, – она прижала ее к себе.

– Приходи, тетя Нюра, я одна тут без тебя скучать буду, – скривилась девочка, готовясь заплакать.

– Чего ж плакать-то, радоваться надо, в хорошие руки определили тебя. До свиданья всем, – женщина вышла. Девочка подняла на своих новых знакомых любопытные, ожидающие, совсем еще детские глаза.

– Пойдем со мной, Ира, я провожу ее, – обернулась женщина-врач к мужчине. Чувствовалось, что они давно работают вместе.

– Да, конечно, – он вынул из кармана пачку «Беломора» и, достав папиросу, продул ее. Сунув под усы, прихватил зубами. Чиркнув спичкой, закурил, провожая их взглядом. Повернулся к окну.

За окном было лето, пели птицы в густой кроне деревьев, недвижно стоящих вдоль здания детского дома. Неожиданно потемнело, порыв ветра всколыхнул листву, пошел сильный летний дождь…

И снова в зеркале тревожно блестящие глаза Ирины: только сейчас они наполнились слезами, вот одна, другая слезинки скатились по щекам, она набрала в пригоршни воды и опустила в ладони лицо. Снова выпрямилась: теперь уже нельзя было различить, где слезы, а где вода струятся по ее лицу…

Ирина в своей новенькой, ладно сидящей на ней милицейской шинели, поднимается по ступеням к центральному входу здания.

Рядом с дверью, на черной под стеклом вывеске золотом четко читается: «Заводоуправление».

Она проходит в здание. Вот уже идет по коридору, сдает в гардероб шинель, одернув китель, направляется дальше, решительно открывает дверь с табличкой: «Отдел кадров» и входит в приемную.

– Ирина Владленовна, – приподнимается из-за письменного стола пожилой бравый мужчина в темном костюме, на лацкане пиджака поблескивает колодка орденских планок. – Здравствуйте, чем обязаны на сей раз? – на лице его промелькнула, было, досада.

– Добрый день, Анатолий Борисович, – Ирина обезоруживающе улыбается в ответ, и официальное выражение лица мужчины сменяется доброй отеческой улыбкой, располагает к доверительности.

– Садитесь, небось опять на перевоспитание кого-нибудь привели? Знаем мы вас, – шутливо погрозил он пальцем.

– На сей раз, Анатолий Борисович, только в целях проверки, – Ирина озабоченно смотрит на начальника отдела кадров.

– Все в порядке. Оформили вашу подшефную, как полагается, работает пока. Раньше времени не волнуйтесь. Анна Гавриловна – наставник опытный, справится, – он прихлопнул руками по столу для убедительности. – Хотите посмотреть?

– За этим и приехала. Не обессудьте.

– Тогда пройдемте, прошу, – пропустив ее вперед, вышел следом в приемную. – Олечка, я с инспектором по цехам.

– Хорошо, Анатолий Борисович, – молоденькая секретарша дежурно улыбнулась, с интересом оглядывая Ирину в милицейской форме.

Искры веером вырываются из-под вертящейся дуги шлифовочного камня, хотя деталь обильно смачивается эмульсией. Станок мерно работает, шлифуя деталь, зажатую на платформе.

Сергей держится в сторонке, с опаской поглядывая на него.

– Да ты не бойся, не укусит, – молодой парень в спецовке весело смеется, подходя от работающего рядом точно такого же станка. – Ну-ка глянем, – он склоняется над деталью, – пора менять, внимательнее надо быть.

Сергей тоскливо оглядывается: все пространство громадного цеха занято бесчисленными рядами работающих станков-автоматов, полуавтоматов, людей почти не видно. Лишь вдалеке один рабочий внимательно просматривает работу станков, еще дальше маячит другой.

Безлюдно. Шумно. Непривычно.

– Да ты не робей, привыкнешь, – выключив станок, парень смотрит на приближающихся к ним людей, женщину в милицейской форме.

– Начальство идет, тебя проведывать, – он удивленно хохотнул, – заботятся о тебе, а где братец-то? – он встревожено огляделся.

– Курить пошел, – буркнул Сергей, хмуро поглядывая на приближающихся. Несет их нелегкая.

Парень включил станок, и тот снова мерно заходил взад-вперед, брызгая эмульсией. – Наблюдай, Серега, я за Сашкой сгоняю, – и он исчез в лабиринте цеха.

– Вот, пожалуйста, работает человек, а вы беспокоитесь, – Анатолий Борисович довольно улыбается. – Привыкаешь понемногу, Хабалов?

Сергей с готовностью кивает, хмуро поглядывая на них.

– Чего мрачный такой? А второй где, Андрей Иваныч? – обращается начальник отдела кадров к мастеру, сопровождающему их по цеху.

– Только что здесь оба были, – недоуменно пожимает тот плечами. – Я их к Игнатьеву определил. У него не забалуешь.

– Игнатьев лучший рабочий цеха, передовик производства, – поясняет Анатолий Борисович, наклоняясь к Ирине.

Она удовлетворенно кивает в ответ, подходит к пареньку.

– Здравствуй, Сережа. Ничего, не сразу Москва строилась, верно? – она ласково смотрит на парня, тот недоверчиво на нее. – Вечером загляните ко мне, хорошо?

Сергей кивнул, встревожено поглядывая на дымящуюся деталь.

– Приветствуем высокое начальство! – появляется из-за станков Игнатьев с ухмыляющимся Сашкой. – Ребята что надо, первый класс, – весело улыбается он, быстро выключая станок и стараясь не смотреть в сторону все понимающего мастера, – толк из них выйдет. Сергей, заменим деталь. Вон в ящике, – кивает он на ящик возле своего станка.

Сергей бросился за деталью. – Сказал ненадолго, а сам исчез, – недовольно буркнул он Сашке, наклонившемуся тоже над ящиком.

– Помалкивай, стахановец, – Сашка искоса глянул на пришедших.

– Нам еще в сборочный, Ирина Владленовна, не забыли?

– До вечера, мальчики, – Ирина весело машет ребятам рукой и они с Анатолием Борисовичем идут к выходу из цеха. Оставшиеся молча наблюдают за ними…

Из кабинета, оживленно разговаривая, выходят работники милиции, среди них озабоченная, взволнованная Ирина.

– Поздравляем, Ирочка, – подходит к ней вышедшая следом полная симпатичная женщина в форме капитана милиции, рядом еще сотрудницы.

– Раиса Федоровна, девочки, я же не справлюсь.

– Справитесь, – обняв ее за плечи, капитан милиции идет рядом. – Я тоже раньше всего боялась, зато теперь ничего и никого, – смеется Раиса Федоровна, оглядываясь на звук приближающихся шагов.

– Товарищ парторг, – догоняет их участковый инспектор, щуря озорные глаза, – товарищ парторг! – еще громче окликает он женщин.

– Это к вам, Ирина Владленовна, привыкайте.

– Здравствуйте, Сергей Владимирович, – Ирина смущенно улыбается.

– Теперь вы начальство, не замечаете скромного участкового, игнорируете, – шутит Сергей, – но все равно рад за вас, поздравляю.

– Спасибо. Вы совсем не заходите ко мне в последнее время. Ребята так уважают вас.

– Боятся, лучше скажите, – усмехается участковый. – Однако, как гласит русская народная пословица: боятся, значит уважают. Как вы считаете, Ирина Владленовна?

– Не думаю, – отрицательно покачивает головой Ирина, – хотя конечно, ответственность за свои поступки и дисциплина необходимы, детям надо с самого раннего возраста прививать эти качества.

– Вот вам и карты в руки, – смеется Раиса Федоровна, – исправить недостатки семейного воспитания, недоработки школы, тогда и поведение в обществе будет образцовым, или хотя бы нормальным, – она останавливается у двери с табличкой: «Старший инспектор детской инспекции милиции по делам несовершеннолетних Бахрамова Р. Ф.»

– Заходите посоветоваться, как раньше, вместе легче и думается и решается, договорились?

– Обязательно, разве я могу забыть своего наставника? – Ирина останавливается, прощаясь.

– Теперь за вас я спокойна, всего хорошего, – Раиса Федоровна с улыбкой смотрит на увлеченных продолжением диалога молодых людей, удаляющихся по коридору…

………………..

На круглом столе посреди полупустой комнаты – неубранная посуда с остатками еды, пустая бутылка из-под водки, стаканы, окурки.

Две кровати у стены сереют мятыми постелями, небрежно распахнутые шторы позволяют увидеть часть занесенного снегом двора, повалившиеся наземь деревянные щиты детской хоккейной площадки, где несколько мальчишек играли в хоккей.

В детской кроватке завозился, заплакал проснувшийся ребенок.

– «Иду-иду», – сказали из-за двери женским хрипловатым голосом, и на пороге объявилась недовольная Диана Федоровна в полураспахнутом цветастом халате, с распущенными по плечам волосами.

Покуривая, она прошлепала босыми ногами к столу, затушив о тарелку сигарету, лениво махнула рукой, разгоняя дым.

– Ну, чего там у нас? – она занялась ребенком, – опять то же самое. И где это Анька твоя пропала? Халда несчастная, надоело…

Полугодовалый мальчик, посматривая на нее повеселевшими глазенками, внимательно слушал. Резкий неприятный звонок нарушил тишину в квартире.

– Кого это там принесло? – удивленная Диана бросила ребенка и проследовала открывать… «Ирина Владимировна, здравствуйте, вот не ждали», – послышался из коридора ее деланно веселый голос.

Пропустив «гостью» в комнату, Диана щелкнула выключателем: два рожка из трех у торчащей под потолком люстры озарились тусклым желтым светом, отчего в комнате стало еще непригляднее, неуютнее.

Ирина взглянула на выглядывающего из кроватки ребенка, присела к столу: – Анна где, на работе?

– Ждем не дождемся, – усмехнулась Диана, вынимая из кармана пачку «Мальборо». Закурив, небрежно бросила ее на стол.

«Тоже «Мальборо» курит», – взглянула Ирина на сигареты.

– Спасибо вам, – спохватилась Диана, улыбаясь инспектору, отчего на ее красивом еще лице появились многочисленные морщинки-паутинки. Густо припудренные и нарумяненные щеки расплылись, переходя в полную белую шею, которая, в свою очередь, вливалась в пышное безбрежье плеч и груди. – Уж так рада я за нее, – оглянулась Диана на ребенка, – так рада. И Инга тоже работает, чудеса, да и только.

– Отчего же, – улыбнулась Ирина. – Заходила сегодня в цех, где Инга работает, разговаривала с женщинами.

– Ну и? – любопытно замерла у стола Диана.

– Отзываются неплохо. Девочка способная, отзывчивая. Трудно им с ней. Влияние улицы сказывается, – Ирина строго взглянула на женщину.

Диана отвела взгляд в сторону, пожала плечами.

– Девочка должна учиться, закончить вечернюю школу. Я договорилась с директором, ее берут в восьмой класс. Будет нелегко, надеюсь на вас, – Ирина внимательно смотрела на слушающую ее Диану. – Смена закончилась давно, а ее все нет, – она тревожно взглянула на часы. – Обещала сразу же домой.

– Девчонка еще, – пренебрежительно отозвалась Диана, – прибежит, никуда не денется. Анны вот нет, – она глянула на играющего ребенка.

Ирина подошла к мальчику, потрогала постель: – Он же мокрый весь!

– Ничего, скоро кормить, вот разом все и сделаю. Чаю хотите?

– Нет, спасибо, – Ирина вышла в коридор. – Ремонт давно делали?

– И не говорите, – Диана беспечно оглядела обвисшие по углам обои. – Все руки не доходят. С дочерьми измучилась. Вам спасибо за заботу.

– Это моя работа. Скажите девочкам, я зайду завтра, и убедительно прошу их быть дома. До свиданья.

– Хорошо, Ирина Владимировна, то бишь… – Диана запнулась, – до свиданьица, будем ждать вас.

Захлопнув дверь, пошла на кухню, сердито загремела посудой:

«Ходит каждый божий день, и не выгонишь. Скоро гости придут, а этой лахудры все нет, – доносился из кухни ее сварливый голос. – Снегу-то намело, чистить не перечистить». В комнате снова громко заплакал ребенок, пытаясь выбраться из кроватки и плюхаясь обратно в мокроту…

А в это время, тихо открыв дверь, домой пришел Володя. Прокравшись по коридору к двери гостиной, заглянул в щелку: на диване подремывала бабушка, рядом с ней отдыхал Кузя, раскинув лапы и хвост. Шевельнулся в своей клетке Чирик и Володя испуганно отпрянул от двери.

Затопала было по паркету проснувшаяся Дэззи, но Володя молча показал собаке на ее место, и понятливая Дэззи послушно улеглась снова, удивленно поглядывая на хозяина своими глазками-маслинками.

Володя осторожно открыл дверь, ведущую в бабушкину комнату, и вошел. В маленькой комнате было почти темно, но Володя уверенно прошел в угол рядом с окном, потянувшись вперед, снял что-то со стены. Скрежетнул гвоздь о железо, снова стихло.

Володя быстро вышел из комнаты, уже не таясь, прошел по коридору и, хлопнув входной дверью, ушел.

– Господи, что это? – встрепенулась старуха, поднимаясь с дивана. Рядом засветились глаза кота. – Пойдем, Кузенька, поглядим, – старуха вышла в коридор, шаркая ногами и охая по привычке.

– Никого. Почудилось видать, охо-хо, – перекрестила рот старушка, – как-то все дальше будет? Нора сердится, Ирочка все на работе, трудно ей, бедняжке, с головорезами-то всякими, поди, – говорила она, обращаясь к внимательно слушающим ее Кузе и Дэззи. – Володя пьет, обижается…

Она прошла на кухню, включила свет, озаривший ярким блеском богатую кухонную утварь. – Пора ужин готовить, – засуетилась было старуха, но остановилась вдруг посреди кухни, опустив руки:

– А для кого готовить-то, Нора в институте пропадает, ребят нет, ох господи, что-то будет дальше?

Она вышла из кухни и побрела к двери, из которой совсем недавно так таинственно вышел ее внук. – Пойду к себе, помолюсь за них, авось господь поможет. Вчерась ночью родители мои приснились, видать, хотят, чтобы я на могилку к ним приехала, в Ардатов. Небось, уж заросла вся, могилка-то…

– Ну, как отработали? – Ирина внимательно, хотя и с улыбкой смотрела на братьев Хабаловых, и было видно, что она не отступится от них.

– Нормально, – нехотя произнес Сергей, поглядывая на брата.

– Устали, наверное, с непривычки?

– Еще чего, – встрепенулся Сергей, задетый за живое.

– Так себе работенка, сойдет за третий сорт. Долго продержите? – пытливо глянул на инспектора Сашка.

– Все зависит от вас. Ну, а как учитель ваш, не обижает?

– Кто, Игнатьев? – удивился Сергей. – Он парень мировой. Верно, Саш? – Брат отвернулся, привычно разглядывая портрет А. С. Макаренко.

– Он сразу на двенадцати станках работает, – восхищенный Сергей задумался, оглянулся на брата, – нам не потянуть.

– Больно надо, – пожал тот плечами, – работа любит дураков.

Внимательно слушая ребят, Ирина что-то быстро записывала в блокноте. – Я договорилась с директором вечерней школы, будете учиться дальше. Нужно закончить школу, ребятки, без этого нельзя.

Братья в замешательстве переглянулись, не ожидая такого поворота событий. – Тяжеловато будет, – засомневался Сергей.

– Ничего, ребятки, тяжело в ученье, легко в бою, как говорил Суворов, – засмеялась Ирина, – а мне думаете легче? Я же не плачу.

В комнату, здороваясь с инспектором, вошли оживленные дружинники, и сразу стало тесно, но весело.

– Вы посидите пока, не торопитесь? – улыбнулась она вставшим, было, со своих стульев братьям.

– Да нет, – Сергей взглянул на брата, тот неопределенно хмыкнул, снова усаживаясь на стул.

Ирина взглянула на часы, кивнула вопросительно смотревшей на нее девушке: – Включай, Марина, пора…

На экране телевизора волк готовился съесть зайца, грозно растопырив над ним лапы. Все увлеченно следили за развивающимися событиями. Ирина незаметно посматривала в сторону братьев Хабаловых: они, не замечая этого, смеялись вместе со всеми.

«Мать пьет, ведет аморальный образ жизни. Ей не до них. Отец неизвестно где», – она склонилась над блокнотом, быстро записывая: «надо разыскать, привлечь к ответственности. Еще клуб «Прометей»!»

Сняв трубку, набрала номер: «Але, слушаю вас», – раздался на другом конце провода знакомый голос. – Бабуля, это Ира, добрый вечер. Володя не приходил? – «Нет, Ирочка, не приходил, – дрогнул старческий голос. – Ты-то скоро? Я тут совсем одна, скучаю».

– Постараюсь пораньше, до вечера, – опустив трубку, она задумалась, невидящим взором посматривая в телевизор.

Мультфильмы кончились, Олег выключил телевизор.

– Ирина Владленовна, мы по адресам сходим, проверим ребят.

– Да-да, – Ирина встрепенулась, досадуя на себя, раскрыла папку: – Зайдите к Прокоповским, выясните, когда пришла Инга, чем занята. Вызовите мне на завтра Воронина и Шамаратову Таню. Необходимо побеседовать с ними официально, здесь. К Киреевым я сама схожу.

– Ирина Владленовна, вот я целый день трамвай вожу, – Людмила, смущаясь, подошла к инспектору: – вижу, есть еще и такие, которые хитрят, стараются проехать бесплатно, другие просто хулиганят. Скандалы возникают, люди грубят друг другу. Неужели нельзя спокойно говорить, вежливо вести себя? Я понимаю, очереди, трудности, но все-таки?

– Надо вот с таких лет правильно воспитывать, к труду приучать, – горячась, показал рукой едва от пола Ималеддин, – тогда понимать будут, когда вырастут. Бездельников не будет.

– Мой младший брат, Толя, тоже хулиганит, дерется, стоит на учете, – горько улыбнулась Марина, поглядывая на Олега. – Отчим к нам плохо относится, придирается. Вот я и пришла сюда, чтобы научиться бороться с хулиганами, чтобы не было неблагополучных семей, трудных подростков.

Ирина взволнованно оглядела их: – Ваша причастность нашему общему делу меня радует. Да, вы должны заинтересовывать своих товарищей, привлекать других к работе по охране правопорядка. Нужно увеличивать комсомольские оперативные отряды, действеннее бороться со всяким проявлением хулиганства, учиться грамотно работать. И не только комсомольцы, все честные люди, а их большинство, должны помогать органам милиции, быть непримиримыми к каждому, кто нарушает закон, и тогда преступность пойдет на убыль, – она бросила взгляд на братьев.

– У нас не просто работа, это борьба за нового человека, и идет она здесь, на самом переднем крае – в инспекции по делам несовершеннолетних.

– Ирина Владленовна, у вас совещание? – вошел веселый, улыбающийся участковый инспектор. При виде его братья Хабаловы дружно встали. Заметив это, он улыбнулся еще веселее.

– Просто летучка, – Олег оделся, оглядел свою гвардию: – Пошли, ребята, адресов много, а нас еще мало.

– Ималеддин, – окликнула Ирина выходившего последним парня. – Захвати ребят с собой, поговорите по дороге, – она повернулась к братьям:

– Сергей, я узнала, ты на гитаре хорошо играешь? Приходите завтра в клуб школьников «Прометей», знаете такой?

– Слыхали, – усмехнулся Сашка. Сергей молча кивнул головой в знак согласия, выходя из кабинета…

Дружинники вышли из здания и деловито направились к автобусной остановке. Ималеддин приостановился, поджидая братьев:

– Ну что, ребята, пошли с нами, по дороге и поговорим.

– Нам некогда, домой пора, – недружелюбно отозвался Сашка, покосившись на брата. Сергей промолчал.

– Тогда пока, в следующий раз побеседуем, – и Ималеддин припустил вдогонку за своими…

– Все воспитывают, как по радио да в газетах, трепотня одна. На собраниях, в милиции, там они все правильные, а сами хуже нас, – зло сплюнул Сашка ему вслед.

– Ирина не такая, как все, она понимает, – не согласился Сергей.

– На рупь дороже. Чего она понимает, жизнь нашу скотскую? – окрысился неожиданно для брата Сашка. – Салага ты еще! Она за звездочки старается, в партии состоит, тоже кусок послаще урвать хочет, а нам одни объедки остаются. Все они одним миром мазаны, б…

– Ладно тебе, не гоношись…

Возбужденно споря, братья удалялись по улице, закуривая на ходу.

– Разрешите вас проводить, Ирина Владленовна? – участковый взял шинель Ирины, помог надеть.

– Спасибо Сергей, мне же недалеко.

– Что-то часто ваш муж стал пивные посещать, – участковый внимательно и серьезно смотрел на молодую женщину. – Трудно вам с ними?

Ирина вспыхнула. – Не надо об этом, Сергей. Мы же друзья.

Он молча усмехнулся, желваки на скулах заходили-заиграли:

– Если что, только скажите, мы его приструним.

– Постараюсь сама разобраться. Знаете, Сергей, Ималеддин у меня самый способный дружинник. Прилежный, толковый. Могу положиться на него, как на себя, поручаю самые трудные дела, – она вздохнула. – Побольше бы таких. Да и другие тоже молодцы, Олег например.

– Ималеддин семь лет в ДНД. Стаж, опыт, призвание. Мы предлагали ему переходить к нам на работу.

– Что же он?

– Подумаю, говорит. Но я нутром чувствую, придет. И будет отличным участковым. Уверен в этом. А знаете, как вас ребята величают? – выдержав паузу, Сергей докончил: – мама-Ира, наша мама-Ира. Любят они вас, уважают.

– Знаю, – хмурится и улыбается одновременно Ирина, приостановившись в дверях. – Да, Сергей, женщина какая-то странная у отделения появляется время от времени, не замечали?

– Да она вас все высматривает, хотите, выясню?

– Посмотрим. Поздно уже, Сергей Владимирович. Извините, я побежала. До свиданья, всего хорошего.

Сергей теплым любящим взглядом провожает ее. Но вот дверь за Ириной захлопнулась, оставив участкового инспектора пребывать посреди коридора в глубокой задумчивости.

И опять Ирина торопится, спешит по темной, пустынной улице.

«С такими молодцами, как у меня, можно горы свернуть. Это уже коллектив, пусть еще маленький, но коллектив. Побольше самостоятельности, творческой инициативы. Взаимоотношения с детьми нужно строить на доверии, чтобы подросток поверил в искренность дружеского отношения к нему», – она подходит к знакомому подъезду. Там ее дом. Взбегает по ступеням, скрывается за дверью…

Выйдя из лифта, нажимает звонок квартиры. «Иду, иду», – слышится знакомый старческий голос, шаркающие по паркету шаги приближаются, гремят замки, цепочка, дверь распахивается:

– Проходи, Ирочка, заждалась я тебя, – радостная старушка суетится возле, мешая раздеться; прибежали кот с собакой, стали тереться о ноги, мяукая и повизгивая от восторга.

– Володя дома? – Ирине почему-то тревожно.

– Нет еще, – испугалась чего-то старушка, – не приходил.

Она поспешила к двери в свою комнату: – Что-то сквозняк, форточку старая, видать, забыла затворить, – старушка захлопнула дверь и, успокоившись, вернулась обратно.

– Проходи, отдыхай, я запру, – и она привычно стала щелкать замками, накинула цепочку, на всякий случай посмотрела в глазок: не идет ли кто еще из своих? Ведь она так ждет их, беспокоится о них.