Текст книги "Неправильное привидение"

Часть четвертая
Новая жизнь

Пока она пыталась успокоиться, я обнаружил странные вещи. Труп гопника эмоций не вызвал, но вот то, что моя куртка на левом боку теперь имела весьма приличную дыру, а весь бок чуть не до колена залит кровью, разумного объяснения не имело. Мы что, ошиблись и роль грабителя была только маской? А нож был не простой, а способный убивать привидений? Ну, убить так убить, но кровь-то откуда?! Я осторожно попробовал ее на вкус – вроде обычная, человеческая. Демонскую я из себя выпускал, наверное, в человеческом облике должна течь обычная человеческая. Но вот как такое возможно? Ничего умного в голову не приходило. Надо ждать, пока Таня хоть немного придет в разумное состояние. Я с трудом поднялся, прошелся, оглядываясь по сторонам. Этот, как его, Герхон место выбрал удачное. Вроде не совсем трущобы, от оживленных улиц не очень далеко. Но вот на этот проулок выходили только глухие стены домов. Вероятно, тут можно было срезать дорогу, и редкие путники здесь иногда появлялись, вот он и устроил здесь засаду.

Я осторожно расстегнул куртку и осмотрел рану, вернее, небольшой шрам, появившийся непонятно когда и почему. Тело в крови, но боли нет, да и силы быстро прибывали. Интересный ножичек у бандюги! Мне бы такой, снова пожадничал я. Интересно, раз он меня смог поранить, так, может, я и взять его смогу? Я уже потянулся за ним, но Таня меня остановила:

– Ваня, не трогай его. Мало ли что. Как ты себя чувствуешь?

– Я? Да вроде нормально. Куртка вот только порезана, да вся одежда кровью залита. Как я теперь среди людей ходить буду, непонятно. Придется где-то спрятаться до ночи, а потом прогуляюсь до кладбища – попробую подыскать что-нибудь поприличнее. Не, ну как обычный бандит смог меня порезать? Как ты думаешь?

Заплаканная Таня подошла ко мне, осторожно дотронулась до пореза. Но на этот раз пальчик не прошел насквозь, а испачкался в крови и замер. Я в ответ осторожно дотронулся до ее платья и неожиданно ощутил под пальцами не пустоту, а обычную ткань. Мы стояли, разглядывая руки.

– Тань, у тебя есть какое-то объяснение? Или мы оба на каком-то другом свете, где возможно все?

– Если верить собственным глазам и рукам, то непонятно как, но ты снова обрел тело.

– Но ведь мы со Звездой ничего не делали. Как такое возможно?

– Спроси что полегче. Ты вообще весь неправильный, и все твои превращения неправильные.

– Стоп! Если я непонятно как, но из привидения превратился в человека, то демоном тоже перестал быть?

– Попробуй что-нибудь сделать. Только самое простое и слабое, – торопливо уточнила Таня.

Я кивнул и сделал на ладони маленький огонек. Тот загорелся сразу и стал быстро разбухать. Пришлось втянуть его обратно, пока он тут пожар не устроил. Отойдя к ближайшей стене, я похлопал по ней и с неизъяснимым наслаждением ощутил под ладонью обычную шероховатую кирпичную кладку. А жизнь-то налаживается!

Вернувшись к Тане, внимательно следившей за моими действиями, шутливо поклонился:

– Раз уж мой статус изменился, разрешите представиться. Иван, человекодемон, как и планировалось изначально. Готов к труду, обороне и исполнению почти любых желаний. Приказывай, хозяйка!

Таня улыбнулась, но совсем чуть-чуть.

– Надо уходить. Стража всегда появляется некстати, а нам их внимание ни к чему.

Она еще раз, уже более смело, дотронулась до моей груди, снова оглядела перепачканные кровью пальцы и даже, как и я, лизнула их.

– Нормальная человеческая кровь. Если не будешь буянить и превращаться, то вполне можешь сойти за обычного человека. Если нам по каким-то причинам придется расстаться или ты потеряешься, можешь изображать человека, потерявшего память. Такое случается. А так как ты и на самом деле ничего не знаешь о нашем мире, то в обмане тебя уличить не смогут. Это так, на всякий случай. Сейчас сними куртку, сложи так, чтобы по возможности не было видно крови, и давай убираться отсюда.

Возразить было нечего. Я прикрылся сложенной курткой, мы поплутали по закоулкам, но все-таки выбрались на более оживленную улицу. Встречные косились на нас, но лезть с расспросами не пытались. У одного из магазинчиков Таня остановилась, а затем свернула в дверь. Заходя за ней, с огромным удовольствием ощутил под рукой полированную поверхность ручки, силу дверной пружины. Никогда раньше не задумывался, что открывать-закрывать дверь может быть таким удовольствием. Внутри оказался магазинчик готовой одежды и всего, что с ней связано. Хозяйка бросилась было к нам, но, заметив следы крови, резко притормозила, ожидая наших объяснений. Таня показала себя хорошей артисткой. Устало опустившись на стоявший рядом стул, слабым голосом стала объяснять:

– Мы приезжие. Первый день в столице, еще даже не успели устроиться. Пошли погулять, заплутали в закоулках и оказались в руках грабителей. Все вещи отобрали, брат чудом избежал смерти от ножа. Надо устраиваться в гостиницу, ходить к чиновникам, но в таком виде нас просто никуда не пустят. Одна надежда на вас.

В глазах хозяйки появилось некоторое понимание, но добрее она не стала.

– Я сочувствую, но ничем помочь не смогу. Старую одежду я раздала нищим.

Таня молчком достала из корсета маленький платочек, развернула его и протянула хозяйке маленький камешек (один из тех, что мы получили от Илоны в качестве платы за клады).

– Можно ли у вас продать подобное?

Хозяйка сразу изменилась. Достав увеличительное стекло, осмотрела камешек и резко подобрела.

– Если вы доверите продажу мне, то проблем не будет.

Таня согласно кивнула, и хозяйка расплылась в улыбке.

– Одежду мы подберем для вас любую. Если не найдется у меня, принесут из других магазинов.

Она критически оглядела Таню, затем меня.

– Наверху есть комнаты, где вы можете переодеться, принять ванну. Потом пригласим парикмахера. Вы и в самом деле выглядите так, будто не один месяц были в дороге. Ну и обильный обед, разумеется. Вы даже можете остаться у меня на ночь, пока придете в себя, – неожиданно расщедрилась она.

Не знаю, как долго мылась Таня, но я-то точно не меньше двух часов. Грязи на мне, не считая крови, особой не было, вода только покраснела, но оставалась почти чистой, без грязного осадка. Гораздо важнее были ощущения, о которых я почти забыл. Дерево корыта – гладкое, простыня, которой застелили корыто, – шершавая, вода – мокрая, мыло – скользкое. Кувшин с горячей водой – тяжелый. И все это можно трогать, двигать, чувствовать. Упереться пальцами ног в один край бадьи, спиной – в другой, напрячься, ощутить твердое дерево и никуда не провалиться – красота. А потом опуститься под воду и пускать пузыри, пока не начнешь задыхаться, – вообще отпад! Когда, завернутый в простыню, я опустился на кровать, а потом развалился на перине, погрузившись в это облако, я понял, что счастлив. Глупо, идиотски, по-детски, но счастлив, как никогда не был счастлив в своей жизни.

Но оказалось, что это не предел. Следующей вершиной был обед. Нам выдали халаты и пригласили за стол. Таня ела, как птичка, понемногу. А я смаковал каждый кусочек. Ну кто, кроме голодавшего человека, поймет, что корочка хлеба с маленьким кусочком масла – это счастье? Подержать в руках, насладиться запахом, откусить кусочек и медленно жевать, захлебываясь слюной… Короче, обедал я тоже часа два.

Таня занималась своей красотой, а я все ел и не мог наесться. Да и что мне делать в примерочной? Это женщинам важна каждая мелочь, вплоть до рисунка кружев на лифчике. Свои требования я выразил коротко: «Что-нибудь крепкое, мягкое, надежное. Куртка, рубашка, штаны, короткие сапоги. Остальное на ваше усмотрение». Таня и хозяйка переглянулись с пониманием и больше меня не беспокоили.

Таня почему-то не захотела оставаться у хозяйки магазинчика. Ближе к вечеру на пролетке мы добрались до ближайшей приличной гостиницы, записались как брат и сестра. Подошли к окну, чтобы посмотреть на открывающийся вид, как вдруг дверь номера открылась, и к нам без всякого разрешения зашла пятерка самоуверенных стражников. Я потянулся за мечом, но Таня остановила меня.

– В чем дело, господа?

– Сегодня утром было совершено убийство. Нам необходимо вас допросить.

– Почему именно нас?

Один из солдат развернул сверток и молча показал мою куртку со следами крови.

– Как видите, основания очень серьезные.

Слов не было, один мат. Ведь достаточно было уничтожить куртку, и хрен бы что нам могли предъявить. Хотя, если бы нас нашли, это вызвало бы только лишние вопросы. Будь я один, я бы тут же ломанулся в окно. Ко мне вроде претензий быть не должно, я защищался, но кто их знает, местных ментов. Может, посочувствуют и отпустят, а может, захотят повесить на меня все свои нераскрытые дела. Я вопросительно посмотрел на Таню – будем драться, убегать, сдаваться? Та начала поднимать руку, все ощутимо напряглись, ожидая ее решения. Но Таня только поправила локон прически и вежливо улыбнулась.

– Разумеется, господа, мы готовы дать все необходимые разъяснения.

До местного участка идти оказалось недалеко, но охрана обступила нас плотно, явно с расчетом на возможный побег. В участке нас сразу посадили в разные комнаты. И пока я разглядывал обшарпанную казенную комнату, в которой только и были зачуханный стол да пара табуреток, до меня вдруг дошло, что мы влипли. Про сам момент драки мы расскажем одинаково, но любой вопрос на другие темы сразу отправит нас если не в тюрьму, то к более опытным следователям. Кто я такой, откуда взялся, почему путешествую вместе с Таней? Даже на вопрос, где я был последнюю неделю, я не смогу ответить, не подставив Илону. А там уже по цепочке – ее организация, убийства в замке Зет. И вышка мне обеспечена. На следующий же день после обретения человеческого статуса. Немым не прикинуться – хозяйка в магазине слышала, как я разговаривал. Прикинуться потерявшим память? Глупо и затаскано, но, может, и прокатит на одни сутки. Так что единственная тактика – молчать, как партизан. Молчать до ночи. Следователи тоже люди и тоже должны отдыхать. Когда все заснут, надо будет найти Таню и вывести ее из тюрьмы. А там что-нибудь придумаем. В крайнем случае, вызову пару летучих мышек. Настроение снова улучшилось. Если сразу не убили, то к утру нас здесь уже не будет. А кто встанет на пути… Я осторожно выдвинул и снова убрал когти. Вроде слушаются. Посмотрим, в каком тоне дяди станут разговаривать…

Ждать пришлось достаточно долго. Я даже начал беспокоиться – это у местных такая метода, чтобы заставить подозреваемого понервничать, или они уже «раскололи» Таню и сейчас выпытывают подробности, как меня уничтожить? Постепенно я накрутил себя до такой степени, что от полного разгрома участка в духе Терминатора местных спасло только появление следователя, решившего наконец осчастливить меня своим посещением. Крепкий мужик с усталой улыбкой, цепким взглядом, одетый в нечто среднее между формой солдата и гражданского. Положив на стол папочку с документами, он уселся на стул и стал меня разглядывать. С минуту я тоже его разглядывал, потом мне эти гляделки надоели, и я зевнул, хотя и в мыслях не было оскорблять человека при исполнении. Тот грустно вздохнул.

– Да, вы правы. Время уже позднее, все устали. Давайте быстренько запишем ваши показания и разойдемся по домам. – Он макнул ручку в чернильницу. – Ваше имя, звание, титул.

– Иван.

– А дальше?

– А дальше я не знаю.

Следователь отложил ручку.

– Поясните.

– У меня редкая форма потери долговременной памяти. И максимум, что остается у меня в голове, это пять – десять последних часов, не более. Вот о них я еще что-то могу рассказать. Не обессудьте.

Следователь понятливо закивал.

– Да, я слышал о подобном. Получается, что нам очень повезло. Если бы мы нашли вас только следующим утром, вы бы категорически все отрицали?

– Получается, что так. Но не отрицал бы, а просто не мог вспомнить.

– Вот и хорошо, давайте выясним все подробности, пока вы что-нибудь не забыли.

Я не стал ломаться и начал рассказывать. Вот мы идем, вот нас останавливают, начинают грубить… Следователь внимательно слушал, делал пометочки на листке бумаги, потом долго молчал. И наконец изрек:

– Все хорошо, все правильно и логично. Но не сходится с фактами.

Он подождал от меня вопросов, но я деликатно предоставил право разыгрывать спектакль ему самому. Тот чуть нахмурился.

– Хозяйке магазина вы сказали, что вы приезжие и вас ограбили. По вашему рассказу выходит, что грабитель был один и вы его убили. Вопрос – где ваши вещи?

Следователь подождал ответа, а у меня была только одна мысль – не краснеть от стыда за собственную глупость.

– Вы знаете, в те минуты думалось совершенно о другом. Возможно, они так и валяются в переулке, если кто не стырил.

– Возможно. Но вам надо будет составить список, чтобы можно было говорить о возмещении.

Я только отмахнулся:

– Сейчас это не столь важно.

– Следующее. Вы утверждаете, что грабитель ударил вас ножом и ранил.

Тут я торопливо кивнул – ведь это правда.

– Опять не сходится. Судя по месту удара, величине разреза, количеству крови, вы должны были умереть, самое позднее, через минуту. Но вы живы и прекрасно выглядите.

– Может, куртка болталась, я извернулся и удар прошел вскользь?

– Может быть. Но тогда откуда столько крови и чья она?

Оставалось только пожать плечами.

– Меня ударили, кровь моя, так и было. Что я могу еще сказать?

– И это можно допустить. Но после этого вы, предположительно смертельно раненный и истекающий кровью, одним ударом рассекли человека почти напополам. Причем не сверху вниз, как это обычно делается, а снизу вверх. Вы такой великий боец?

– Ну что вы, я даже нигде не учился.

– Позволите взглянуть на ваш меч?

Я засомневался, но хамить пока было рано. Сняв меч, положил его на стол следователя. Тот выдвинул лезвие, внимательно осмотрел его под разными углами. Потом вернул на стол и придавил ладонью.

– Следы крови есть. Но сам клинок внешне выглядит совершенно обычно, и нанести им удар, подобный вашему, просто невозможно.

Я снова пожал плечами.

– У меня начинает складываться совершенно другая картина преступления. Вы что-то не поделили с этим человеком. Хладнокровно убили, воспользовавшись моментом. Но кто-то стал свидетелем этого преступления, и вам пришлось заметать следы второпях. Вы проткнули свою куртку ножом погибшего, измазали его кровью и постарались, чтобы люди это заметили. Последовала слезливая история о грабителе, и вот уже все вас жалеют, а вы приобретаете ореол жертвы и скрываетесь от правосудия.

Я прикинул про себя.

– Действительно, можно и так рассудить. Но я говорил правду.

– Возможно. Но убитый уже ничего не сможет уточнить, а ваши слова противоречат фактам. А если добавить к этому то, что вы совершенно неизвестная и непонятная личность, то картина получается и вовсе удручающая.

– Разве Таня ничего не рассказала обо мне?

– Вы будете смеяться, но она высказалась в том духе, что она всего лишь слабая женщина и за нее отвечать будет брат. Она ему полностью доверяет!

Глядя на мое растерянное лицо, следователь засмеялся сам.

– Ну нельзя же идти на убийство таким неподготовленным! Вы бы хоть простейшую историю продумали в деталях, прежде чем решаться на подобное.

Он ждал от меня слез и раскаяния, но я больше был раздавлен осознанием собственной глупости, чем возможным наказанием. Не дождавшись новых слов, следователь снисходительно хмыкнул.

– Но я не стал беспокоить госпожу Таню выяснением подобных мелочей. – Он достал из папочки пару листков и показал их мне. – Никого не узнаете?

Я с удивлением увидел наши с Таней портреты. Про мой не скажу, а вот Таню нарисовали вполне похоже.

– Девушка похожа на мою сестру.

– Вот видите, вы уже начинаете говорить правду. А знаете, откуда взялись эти портреты?

Я пожал плечами.

– Такие портреты были разосланы по всему королевству. А в пояснении к ним написано, что это портреты великих целителей, злодейски похищенных врагами королевства. И при их обнаружении требуется немедленно сообщить в канцелярию Наместника. Не знаю, что имелось в виду под «целительством», но убиваете вы превосходно. Думаю, когда за вас возьмутся специалисты Наместника, они быстро оживят вашу память, вплоть до момента рождения. – Он помолчал. – Ничего не желаете мне сказать?

– Все, что можно, я уже сказал.

Голос невольно дрогнул, и фраза прозвучало резковато, с акцентом на слове «можно». Следователь замер, разглядывая меня.

– Ну что ж, это уже ваши проблемы. Убийство раскрыто, любой суд вынесет приговор за десять минут. Вас – к смертной казни, Таню, как сообщницу, к каторге. Имейте это в виду, когда снова захочется рассказывать сказки следователю.

– Нас сейчас по камерам?

– Конечно, не в гостиницу же вас везти.

– А где именно будут держать Таню? В этом же здании?

– Да, можно сказать, почти в соседних камерах. А что, уже планируете побег? – заинтересовался он.

– Скорее налет, – улыбнулся я.

– Ну-ну, – протянул следователь.

Вряд ли я его напугал, но до первых решеток меня сопровождало четверо стражников, а потом – двое тюремщиков. Условия антисанитарные, но меня теперь больше интересовала планировка здания, и я старательно запоминал повороты, размещение дверей, решеток.

Когда меня грубовато подтолкнули в камеру, я даже не обиделся – не до того сейчас. Камера, вернее, нечто среднее между подвалом, канализационным коллектором и нашим КПЗ, была небольшой. Малюсенькое окошечко под сводчатым потолком, двухъярусные нары вдоль стен. У входа в камеру висел маленький светильничек, свет от которого позволял различить только силуэты сидельцев. Но бодрости у местных от такой обстановки не убавилось. Пока я оглядывался по сторонам, один из них соскочил с нар и развязной походкой подошел ко мне.

– О, свежее мяско подогнали! А то я уже скучать начал. Ты кто? Обзовись!

Ага, мне сейчас только разборок и «прописки» не хватает. Я медленно поднял руку и выпустил когти. Мужик хотел было отпрянуть, но я подцепил его когтем под челюсть и развернул, чтобы и остальным было видно. Мужик стоял на цыпочках, вытянувшись в струнку, но все равно кровь из проколотой челюсти побежала по шее.

Я постарался придать голосу строгость:

– У меня сегодня плохое настроение и много дел. И мне некогда устраивать разборки с придурками. Если кто-нибудь вякнет хоть слово или просто откроет глаза, то… утро он уже не увидит.

Я поднес вторую руку к глазам мужика, и тот задергался, но когти у горла не пускали. Кровь потекла еще сильнее. Решив, что впечатление произведено правильное, я оттолкнул его в глубь камеры.

– Всем спать! Повторять не буду.

Раздались шорохи, и в камере установилась тишина. Я присел на край нар и попытался оценить обстановку. То, что на меня не кинулись всей толпой, можно было списать на неожиданность и испуг от моих когтей. Но почему никто не стал орать и звать на помощь? Или рассудили, что я убью быстрее, чем помощь придет? А, это не мои проблемы. Сейчас надо дождаться полуночи. Зэки лягут спать, стража тоже начнет искать теплые места. Вот тогда можно будет начать выбираться. Если я правильно посчитал, то камер всего пара десятков. Вывесок «М» и «Ж» не наблюдалось, куда поместили Таню – неизвестно. Из своей камеры я выберусь, а вот как искать дальше? Ломать двери, делать дыры в стенах или проще стучать в каждую и спрашивать: «Таня, ты здесь?» А где в это время будет охрана? А что она будет делать? А как ее нейтрализовать? Вопросы навалились кучей. По идее, побег обычно долго готовят, все выверяют до мелочей. Не так, как я, – с бухты-барахты. Но у меня времени только до утра, и придумывать что-то хитрое некогда. Сокамерники лежали тихо, и я стал прикидывать варианты.

Постепенно все стихло. Местное КПЗ и так не очень похоже на дискотеку, но отдельные звуки все-таки было слышно. В одной из камер кому-то набили морду, потом тюремщики что-то долго выясняли меж собой. Но постепенно и этих звуков не стало. Подождав для верности еще час, принялся обследовать дверь и стены. Что сказать… Сделано грубо, но надежно. Стены сложены из крупных камней. Раствор из щелей можно выковырять, но вот вывернуть камни неправильной формы стало бы проблемой. Дверь толстая, укрепленная железным листом. Засова и петель не видно. Я даже засомневался, как мне ее вскрывать. Потом попробовал как бы увидеть дверь с другой стороны и вообразил тонкий луч лазера, мягко режущего засов. За дверью чуть звякнуло. Я осторожно надавил на дверь, и она легко открылась. В коридоре было по-прежнему тихо. Для начала надо разобраться с дежурной сменой. Я глубоко вздохнул, набираясь смелости, и… где-то вдалеке послышался звук шагов нескольких человек. Твою за ногу! Ну кому еще не спится?! Я попробовал юркнуть в стену, но та и не думала пускать в себя. Пришлось вернуться в камеру. Шаги приблизились и остановились как раз возле моей камеры. Послышалось звяканье ключей, потом раздался звон железяки (видимо, упал обрезанный кусок засова), удивленный возглас. Дверь распахнулась, и в камеру влетел один из тюремщиков, держа наготове что-то вроде короткой дубинки. Быстро огляделся, но все, за исключением меня, лежали, не подавая признаков жизни. Следом за ним вошла парочка солдат. Кольчужники, давно не виделись! Незнакомые, но это роли не играло. Наместник не захотел ждать, и, значит, времени у меня нет вообще. Один из солдат, видимо, сразу узнал меня. Да и трудно ошибиться с выбором, если все остальные лежат, отвернувшись к стенкам.

– Пошли!

– Куда?

– Куда скажем, – прищурился солдат. – И заткни пасть, здоровье дольше сохранишь.

Я поднялся, прикидывая, как мне его убить, чтобы не забрызгаться кровью. Тот прекрасно понял мои намерения.

– Решил попробовать взбрыкнуть?

– Да нет, думаю – в каком гробу тебя будут закапывать, если вообще что-то останется для похорон.

Второй солдат оказался более разумным.

– У нас приказ доставить его живым и без повреждений, – бросил он первому.

Тот выразительно сжал кулак.

– В приказе не сказано, что мы должны терпеть хамство. Да и сам понимаешь, попытка к бегству, оказание сопротивления… Немного поучу уму-разуму, не более.

Терпение у меня лопнуло. Я чуть двинул его чем-то вроде каменного кулака, и солдата отбросило к стене. Второй схватился за меч, но не кинулся. Не спуская с меня настороженного взгляда, проверил у первого пульс.

– У меня приказ… – уже не так уверенно произнес он.

– Попробуй выполнить.

Убивать не хотелось, но и идти овечкой на убой я не собирался.

В коридоре послышался недовольный голос:

– Ну, чего вы там возитесь?

Солдат дернулся было к двери, но замер, когда я отрицательно покачал головой. Не дождавшись ответа, в камеру заглянул еще один. Этот был постарше и поумнее. И лицо знакомое – вроде бы один из тех, кто сопровождал меня раньше. Не стал хвататься за меч, не стал орать. Просто оглядел нас, задержал взгляд на лежащем. Потом встал чуть ли не по стойке смирно и официально обратился ко мне:

– Господин Иван, Наместник просит вас прибыть в его дворец.

– Мне это неинтересно.

– Это не арест. Вас приглашают для разговора.

– Тем более.

– Разговор будет важным.

– Мне без разницы.

– Тогда вы свободны.

Я не поверил своим ушам.

– Повтори.

– Мне приказано, если господин Иван откажется от встречи, освободить его из камеры и проводить до того места, куда он укажет.

– Передвижная тюрьма? Это мы уже проходили.

– В любой момент вы можете отказаться от сопровождения.

Это уже становилось интересным. С чего это вдруг такая вежливость?

– Где-то здесь находится моя спутница.

– Она уже освобождена и ждет на выходе.

– У меня отобрали меч.

– Его вы тоже получите.

На всякий случай поставив защиту, я двинулся к двери.

– Господин Иван… – Голос старшего стал просительным.

– Что?

– Спасите жизнь этого идиота. – Он глазами указал на лежащего.

Лечить совершенно не хотелось – не люблю откровенных хамов. Но и я немного погорячился. Пришлось опуститься на колени и проверить этого недобитка. Врезал я ему капитально – несколько ребер сломано, в легких полно крови. Прошло минут пять, прежде чем он начал дышать без хрипов, и еще десять, прежде чем я счел его относительно здоровым. Но, встав, не удержался и пнул этого гада.

– Думай в следующий раз, на кого рот раскрываешь, если хочешь дожить до старости!

Присутствующие предпочли сделать вид, что подобное поведение целителя – вполне обычная вещь.

У входа в каталажку стояла Таня. Маленькая, поникшая, несчастная – в окружении пятерки кольчужников-громил она смотрелась совсем девчонкой. Увидев меня, прижалась ко мне, как будто ища защиты. Я осторожно обнял ее, и внутри все перевернулось от жалости и желания защитить этого цыпленка, желающего спасти мир. Ей бы дома сидеть, в куклы играть, книжки про любовь читать, а не таскаться по дорогам и тюрьмам.

Хотелось прикрыть ее и согреть. Я почувствовал, что к Тане от моего тела пошло тепло, а вот к остальным ощутимыми волнами плеснул холод. Я посмотрел по сторонам, готовый убить любого, кто похабно улыбнется, словом или хотя бы взглядом попытается обидеть Таню. Но кольчужники, видимо, почувствовав мой настрой, отступили подальше и теперь смотрели куда угодно, только не на нас.

Таня немного успокоилась.

– Куда нас повезут? – И тут же без перехода: – Только ты держи себя в руках, не натвори глупостей!

Старший, заметив, что мы немного пришли в себя и начали шептаться, подошел и снова вытянулся.

– Коляска готова, ждем ваших распоряжений.

Таня удивленно посмотрела на меня.

– О чем он?

– Да так, Наместник пригласил на разговор, но я отказался. И теперь мы можем ехать куда угодно.

– Ты в это веришь?

– Не очень. Но попробовать стоит.

Я помог Тане усесться в коляску. Кольчужники внимательно смотрели на нас, но ни один не тронулся с места и не сделал ни малейшей попытки остановить. Вроде свое слово они держат. Можно ехать, только куда? Таня немного повеселела, но тоже ждала моего решения. Так куда ехать? А потом меня злость взяла – сколько можно бегать, всего бояться и оглядываться на каждый шорох? И когда это кончится? Наместник хочет поговорить? Ну что ж, поговорим. Или он от нас отстанет, или я его… Жалко, что Таня со мной, но опять оставить ее одну, неизвестно с кем? Нет! Даже если и погибнем, то вместе.

Я подозвал старшего:

– Едем к Наместнику!

Дорога не заняла много времени. Минут через десять коляска въехала в ворота симпатичного поместья. Никаких крепостных стен, совсем не видно охраны. Все чинно и благородно.

Нас провели в уютную гостиную. Наместник пришел почти сразу. Я прикрыл глаза, рассматривая его. Почти все нормально, кроме большого ордена на левой стороне груди – он светился ярко, как будто в него запрятали сотню лампочек. Такого сильного источника магии я еще не видел.

– Присаживайтесь и перестаньте меня сканировать. Я позвал вас только поговорить. А это, – он указал на так смущавший меня орден, – всего лишь мера предосторожности.

Я не стал спорить. Может, и предосторожность. Нож ведь тоже можно носить для защиты. А вот как он защищал – это будет рассказывать оставшийся в живых.

– Вы, молодые люди, привлекли мое внимание еще в замке барона. Оба. Только у баронессы внутренняя сила была своя, а вот у вас, молодой человек, она была огромной, но словно чужой, взятой как бы взаймы. С таким я еще не сталкивался. Вы поехали дальше, а я начал свое небольшое расследование и отправил людей вслед за вами, к исходному пункту вашего путешествия. И с каждым днем новости становились все интереснее. Появление ящеров, о которых упоминается только в легендах, придало любопытству практический интерес. А уж когда вас похитили, я взялся за расследование всерьез. Графу Олендо пришлось многое рассказать, прежде чем у меня начало появляться некое разумное объяснение вашим способностям и поведению.

Наместник говорил спокойно, размеренно, но меня словечко «пришлось» резануло. Видимо, жизнь графа, если он вообще еще жив, сейчас далеко не так весела, как он хотел бы.

– Мои маги забрали все, что смогли найти из вашего наследства, баронесса. Но когда начали расшифровку и появились первые результаты, не скрою, я ужаснулся открывающимся перспективам. Магическая сила – это прекрасно. Можно сделать много полезных дел на благо государства. Но когда силы чрезмерно много, а ее обладателей – непредсказуемое количество, это может стать причиной катастрофы. Я долго сомневался, но все-таки принял решение уничтожить все ваши записи. Сделано это было в моем присутствии, и я уверен, что следов не осталось. Но если появится хотя бы подозрение, что вы, баронесса, забыли не все и пытаетесь повторить свой эксперимент, то не обессудьте, вас постигнет судьба ваших книг.

Помня урок Илоны, я не стал дергаться и брызгать слюной в гневных криках. Я просто стал накачивать себя яростью. Еще несколько подобных фраз, и я его самого… зачищу. Наместник коротко глянул на меня:

– Не напрягайтесь, молодой человек. Если бы я захотел, то вас давно бы уже не волновали такие мелочи, как жизнь и нехорошие слова, которые говорит нехороший дядя. Но я посчитал, что гоняться за вами и устраивать зрелищные битвы экономически невыгодно. Слишком большие затраты и слишком непредсказуемый результат. Вы показали себя достаточно разумным, способны решать проблемы без кровавых разборок. И разбрасываться подобными людскими ресурсами неразумно. Уже одно только ваше целительство оправдывает ваше существование. Главной же вашей проблемой стала навязчивая мысль, что я хочу вас уничтожить. Отсюда и ваши детские игры в конспирацию, беготня. Я решил, что будет гораздо полезнее, если мы поговорим и объясним друг другу наши желания и взгляды. В идеале – после нашего разговора вы перестанете бегать, осядете на одном месте и начнете приносить пользу.

Наместник пристально смотрел на меня.

– Формально претензий у меня к вам нет. Есть слухи, есть подозрения, есть некоторые умозаключения, но никаких фактов, которые я могу поставить вам в вину. Случай с убийством грабителя выглядит некрасиво и неправдоподобно, если не знать ваших способностей. Но это мелочи. Разумеется, если бы не ваш особый случай, мне вполне хватило бы и собственных умозаключений. Но с вами я не хочу рисковать. Слишком уж неоднозначные варианты возникают. У меня к вам предложение. Здесь для вас сейчас не совсем комфортные условия, поэтому хочу предложить вам должность среди чиновников Империи. Например, в Академии Магии.

Я невольно усмехнулся:

– И в качестве кого я там буду работать? Подопытного кролика?

– Ну зачем же так грубо? На первых порах – в качестве консультанта. И нашим магам поможете, и свои знания систематизируете. А когда почувствуете свою силу полностью и научитесь ею управлять, то вам будут открыты все дороги. Работа для вас всегда найдется.