Текст книги "Твое тело – моя тюрьма"

– Не согласен. Не стоит уважать или принимать такие аспекты чужой культуры как насилие, невежество.

– Сказал кто? Убийца?

Мишель взяла в руки самую нудную книгу всех времен и народов, «Уход за парализованными больными», практическая мудрость которой погрузила ее в сон.

Глава 18
Казнь

В жизни Мишель утвердились новые привычки. Будильник поднимал ее в пять утра, она на автопилоте одевалась во что-нибудь комфортное, с любовью почесывая холки и ушки своих кошечек Жасмин и Тигренка.

После ухода за матерью девушка занималась йогой под руководством тренеров из Ютуба, отжимала гантели. А Стив каждый день помогал ей перемещать Анжелику из постели в инвалидное кресло и обратно, но Мишель не могла дождаться, когда же она окрепнет физически, чтобы самой поднимать мать.

* * *

Когда пришел Стив, они обнялись и начали пробежку по своему спальному району. Мишель не терпелось обсудить с другом древние ритуалы жертвоприношений, но она ожидала, что он первым начнет беседу. К ее удивлению, Стив молчал.

– Почему ты не спрашиваешь о моем вчерашнем кошмаре? – не выдержала Мишель.

– Тебе кто-то перерезал горло, я видел собственными глазами твои предсмертные конвульсии. Я всю ночь не спал. Это нездорово – обсуждать кошмары.

– Я была в теле черного петуха. Ритуал происходил в какой-то африканской стране.

– Ты загуглила уже что к чему?

– Ну да. Как и ты, не могла уснуть, зато нарыла, что жертвоприношение животных очищает карму людей, что-то вроде индульгенции в католической вере. Покупаешь черного петуха или козу, приходишь к шаману, тот убивает животное, читая заклинания, и твои неудачи отступают, – не без некоторого цинизма объяснила Мишель.

Стив уставился на нее широко раскрытыми глазами, они были как две большие ягоды голубики с местной агрофермы.

– Тебе перерезали шею, чтобы вернуть чью-то удачу? Я не слышал о такой традиции. Другие культуры такие… странные, – покачал он головой.

– Мне не верится, что в современном мире еще практикуют магию Вуду! Варварство, – вырвалось у девушки.

– Если бы те люди видели, как сытые американцы сметают друг друга и топчут до смерти себе подобных на Черную Пятницу, чтобы купить побольше дешевой электроники, они бы решили, что это мы варвары.

* * *

Прежде чем уйти на работу, Мишель закрыла дверь в свою комнату, чтобы Тигренок и Жасмин не заходили туда и не линяли. Она хотела оградить Стива от аллергии.

После работы девушка пропылесосила и проветрила свою комнату. У нее появилось чувство уверенности в себе: она научилась ухаживать за парализованными больными, и теперь не сомневалась в том, что поможет Тави обрести свободу.

Но, несмотря на эти позитивные эмоции, ожидание ночи вызывало некоторое дрожание в коленках. И, хотя узник утверждал, что она не погибнет во время «реабилитаций», мысль о том, что страшные события с кем-то реально происходят, не отпускала ее, как не отпускает с поводка хозяин шустрого щенка.

Фред и в ночь ушел работать в стриптиз-клуб. Мишель видела, что ему явно нравится работа, возможность вырваться из дома и бесплатно лицезреть шоу обнаженных разноцветных тел. Она надеялась, что, встав на ноги, отчим найдет недорогое съемное жилье и съедет. Но разговаривать с ним на эту тему не решалась.

Когда явился Стив, Мишель обняла его с глубоким чувством бесконечной благодарности.

– Тебе страшно? – в его голосе звучала забота.

– Немного.

– Тебе небось скучно сидеть тут и ждать…

– Мне никогда не скучно. У меня Киндл в телефоне. Невозможно скучать с хорошими книгами.

Он слишком умен для меня. Девушка легла в постель на полотенца, закрыла глаза и настроилась на Тави:

– Я готова. Ну, поехали, реабилитация, пуск! – приказала она.

Сначала девушка ничего не ощущала и пыталась предположить, на какой континент забросят ее сознание на этот раз. Кто будет новым носителем? Животное? Человек? Будет это жертвоприношение или наказание? Суицид или убийство? Как долго ей придется мучиться?

Усталость навалилась на ее тело, как зимний шторм покрывает землю снегом.

Первое, что Мишель увидела, была голограмма Земли, из которой, как и в первый раз, выделился континент. На этот раз это была Евразия. Мишель не дружила с географией, но поняла, что где-то в юго-западной Азии одна из красных, пульсирующих энергией страха, боли и ужаса точек, стала увеличиваться, как и в первый раз, превращаясь в длинную полую трубу, и пружиной отскочив от поверхности какой-то страны, впилась красной присоской в лицо девушки.

Мишель ощутила обжигающий удар, как будто поток горячего воздуха из фена для волос был вдруг направлен ей в лицо, и невидимая сила засасывала ее через присоску в кроваво-красный туннель. Стремительный полет был коротким, больше похожим на падение.

Девушка успела вспомнить свои сны, в которых она падала с горы или крыши высокого здания и летела вниз, а страх разбиться заставлял ее проснуться в холодном поту. Но на другом конце кровавого туннеля ее ждало тело нового носителя. Это было мужское здоровое тело средних размеров, его ноги были закопаны по колено в землю, а руки связаны сзади.

Мишель не видела происходящего вокруг, поскольку голова носителя была покрыта какой-то тканью. Не видела, но чувствовала биение его сердца и дрожь в коленях. «Сейчас нас будут казнить!» – подумала она, имея ввиду жертву, Тави и себя.

Мишель ощутила боль от ударов по всему телу какими-то твердыми предметами. Носителя били! Причем били не битами или палками, а бросая предметы с небольшого расстояния. Боль, острая и тупая, нарастала с каждым новым ударом.

Мишель услышала мысли человека, который готовился расстаться с жизнью, и пришла в ужас оттого, что на Земле еще существуют такие страшные наказания, и за что! За измену жене! У нее не было времени размышлять на эту тему: отвлекали многочисленные удары – по шее, бедрам, коленям. Девушка слышала предсмертные обрывки-мысли мужчины и поняла, что происходит: ее носитель был предан страшной казни – «забиванию камнями».

Мысли носителя – не мысли-молитвы, а мысли-визги-стоны – были такие громкие, что ей казалось, мозг взорвется от них. Мужчина взывал к своему богу, Аллаху, взывал о скорой смерти! Вместе с ним Мишель чувствовала, как ударом камня мужчине-изменщику сломали нос и размозжили коленную чашечку. Казалось, все тело превратилось в сырую отбивную – осталось только посолить и поджарить…

Казнимый согнулся от боли, повалился на землю лицом вниз. Тяжелые предметы истязали спину, пока удары по голове не прекратили его страдания… Проломленный череп. Кровоизлияние в мозг. Звон мыслей-воплей прекратился, и наступила тишина.

* * *

Стив в шоке наблюдал, как его девушка постепенно превращалась в кровавое месиво. Он не знал, что делать: то вставал на колени около ее постели, то отходил к окну, поглядывал на звезды в телескоп, лишь бы не видеть, как Мишель и ее одежда покрываются пятнами крови. Юноша в нетерпении ждал окончания непонятной ему казни. Он понимал, что кошмар-реабилитация не может длиться долго, но роль наблюдателя была изнурительной.

Лицо девушки было в крови. Стиву показалось, что она не дышит. На ее лице и теле не было живого места – сплошное красное месиво. Это была уже не Спящая Красавица, а жертва мясника из фильма ужасов Тарантино. Он молча наблюдал, как кости под тканью пижамы двигаются, восстанавливая первоначальное положение.

* * *

Мишель увидела взволнованного Стива сквозь красную пелену. Ей все еще не верилось, что страдания казненного на другом континенте человека перенесены ее сознанием на ее же тело! Ну как сознание или душа, ее сущность, которая была в другой стране, так могла замараться?

Девушка не могла пошевелиться, даже мизинец ее не слушался, и от этой парализованности сердце сжималось в страхе. Она вспомнила мамочку. А ведь Анжелика, наверное, пребывает в состоянии этого ужаса – безысходности и недвижимости – каждый день… Интересно, она проклинает то июньское воскресенье, когда в сердцах пожелала покоя, отсутствия суеты? Мишель помнила слова матери: «Ничего не делать, не видеть и ни за что не переживать!» А ведь получила что просила…

Вдруг легкая вибрация неравномерно прошуршала по ее телу, с теплыми покалываниями то в одних местах, то в других, как будто ветерок приподнял опавшие листья и стал переносить их с места на место, поднимая в воздух и снова бросая.

Стив, убедившись, что Мишель приходит в себя, осторожно взял ее на руки и понес в ванную комнату. Аккуратно положил ее в ванну и услышал тяжелый вздох.

Набрал воды, не раздевая свою подругу. Стал смывать с ее тела кровь и увидел, как зарастают и исчезают раны.

– Спасибо, что ты есть, – прошептала обессиленная Мишель, краснея.

– Я могу выйти, если ты хочешь побыть одна. Ты в состоянии двигаться? – спросил Стив.

Мишель кивнула и нежно дотронулась до его щеки. Стив вышел, снял окровавленные полотенца с постели и бросил на пол.

Девушка молча закончила мыться, надела халат поверх чистой длинной майки. В зеркале они с Тави обменялись усталыми взглядами.

– Ты бы желал такой участи для Альрами и Рокса? – вдруг спросила она своего узника.

Тави отрицательно покачал головой.

– Нам нужно отдохнуть, – сказала Мишель и вышла из ванной.

Мишель, бледная, чистая и регенерировшая, выглядела измотанной. Она подошла к Стиву, прижалась всем телом и обняла обеими руками крепко-крепко. Так крепко, что слышала каждый удар его сердца. Несколько минут они стояли так, словно ей нужно было подпитаться его энергией – спокойной, адекватной, флегматичной, мужской.

– Что, Шехерезада, нет сил сказки рассказывать? – попытался он пошутить и развеселить ее. Что еще сказать человеку, который только что вернулся с того света? – Свет в конце туннеля видела?

Мишель была не готова к откровениям:

– Ты прав, у меня совершенно нет сил разговаривать. До завтра, ладно?

Он поцеловал ее в лоб и попытался пошутить:

– До завтра, жертва инквизиции.

Мишель проводила его до входной двери, закрылась и направилась к своему ноутбуку.

Интернет, как положено мудрецу всех времен и народов, выдал порцию знаний на тему «забивание камнями». Просветившись, Мишель попыталась уснуть, но не могла.

Ночь была бессонной – только воспоминания о казни и боли крутились в голове.

Глава 19
Самосуд

Каждое утро Мишель было спланировано до мелочей. Рутина, доведенная до автоматизма: чистка зубов, облачение в рабочую форму, завтрак на скорую руку – яблоко или банан. Разницу во вкусе она все равно не ощущала. Она превращала свежий корень имбиря на терке в горку светло-желтых червячков, заваривала их в горячем чае. Вкус свежего имбиря освежал ротовую полость, Мишель удивлялась жгучим ощущениям на языке. Она также следовала советам разных гуру по вопросам питания и здорового образа жизни: принимала по утрам ложку семян чия и спирулину, водоросль в виде таблетки, заменяющую вегетарианцам мясо благодаря высокому содержанию белков и железа.

У Мишель выработалась привычка соревнования с самой собой: она каждое утро засекала время, соревнуясь сама с собой – у нее все меньше минут уходило на то, чтобы привести себя в порядок, накормить кошек и выполнить утренний туалет матери.

Стив, точный как часы, появился на пороге, готовый для утренней пробежки. Мишель радостно чмокнула его в щеку:

– Доброе утро!

– Доброе. Ты хоть немного спала?

– После работы высплюсь. Ты в курсе, что на нашей планете шесть стран практикуют казнь – забивание камнями?

– Нет. А помнишь, в Библии, проститутку хотели забить камнями? Иисус обратился к толпе со словами: «Кто безгрешен, пусть первый кинет в нее камень». И толпа разошлась.

– Я не думаю, что кто-то смог бы остановить тех палачей. Возможно, для некоторых людей убийство безоружного человека повышает самооценку?

– А может быть, они искренне верили, что казнимый виновен и заслужил эту ужасную смерть?

– Никто не заслуживает ужасной смерти.

Они некоторое время бежали молча. Сентябрь во Флориде – прекрасный месяц. Летняя духота, мертвой хваткой державшая воздух три месяца, стала отпускать свои коготки ночью. Утренняя прохлада обнимала городок росой и свежестью. Олеандры, розы, каллистемон, канны цвели во дворах и радовали глаз.

– Я не представляю себе, как ты можешь работать и выполнять все свои обязанности, зная, что ночью умрешь. Любой на твоем месте бы впал в депрессию. Я, например, – Стив искренне восхищался Мишель.

– Нет, все в порядке. – Она стала загибать пальцы. – Я все-таки живая-здоровая. Я вступила в контакт с внеземной цивилизацией, если так можно выразиться, и у меня есть ты! Мне есть чем заниматься, пусть это не творческая и высокооплачиваемая работа, у меня есть кого любить и о ком заботиться. – Слова Мишель звучали звонко и оптимистично, как трели утренних птиц, славящих Солнце и жизнь.

* * *

После работы Мишель в первую очередь занялась уходом за матерью, потом пропылесосила и проветрила комнаты, поужинала, приняла душ, покормила кошек.

Когда пришел Стив, она взяла его лицо обеими руками и поцеловала щеки.

– Спасибо, что пришел.

– Нет проблем.

Мишель легла в постель поверх полотенец и приготовилась к очередной «реабилитации»: закрыв глаза, настроилась на Тави. Она представила его лицо, фиолетовые волосы и глаза, вспомнила про преступление, которое он недавно так хладнокровно совершил.

– Реабилитация, старт! – скомандовала она и себе, и Тави, и Смотрящему, который контролировал транспортировку их душ из тела Мишель в тела других носителей.

Сначала она лежала молча, перебирая в уме континенты – какой на этот раз? Уж точно не Антарктида! Когда ее глаза все-таки склеились от усталости и сна, первое, что она увидела, была голограмма Земли, из которой, как и в первый раз, выделился континент, на этот раз Южная Америка. Там тоже пульсировали разные точки – люди переживали, страдали и умирали. И вот одна из красных, пульсирующих энергией страха, боли и ужаса точек увеличилась, превратилась в длинную полую трубочку… и засосала ее внутрь. Стремительный полет был коротким, больше похожим на падение, точно таким же, как и в первый раз.

Девушка очнулась в молодом мужском теле: она ощущала его мышцы, кости, его страх. Кто-то держал ее носителя за волосы, она успела увидеть острую отвертку, приближающуюся к ней. Невыносимая боль разорвала сознание на части; оба глаза Носителя выковыривались острым предметом.

«Меня ослепили!» – мысль-крик в сознании Мишель вспыхнула и померкла, сменившись другой – «Что дальше?» Казнь, жертвоприношение, несчастный случай, заказное убийство? И главное – зачем?

Группа мужчин, ослепив юношу, принялась избивать, раздевать и унижать… Носитель то терял сознание, то снова приходил в себя, когда его обливали холодной водой. Чувство боли и стыда захлестывало. Это было невыносимо быть наблюдателем и жертвой одновременно.

Когда он стоял, скрюченный на четвереньках, Мишель показалось, что Страх невидимым всадником сидит у него на спине, сжимая коленями грудную клетку.

Носитель прекрасно понимал, за что с ним так расправляются, и внутренне был готов умереть.

«Полицейские предупреждали меня, что именно так и будет», – услышала девушка его последнюю связную мысль. Все остальные мысли-крики были похожи на рваные бусы из бисера. Без связующей нити сознания они ничего собой не представляли.

* * *

Стив нервно ждал окончания ее кошмара. То, что происходило со спящей девушкой, напомнило ему сцену из фильма ужасов про полтергейст: невидимая сила ломала и мучила безропотного человека. Мишель металась, из ее глаз текла кровь, она то раскачивалась, стоя на четвереньках, то сжималась в клубок, закрывая голову как человек, которого бьют ногами.

Стив сбегал в ванную, принес смоченное в воде полотенце.

Когда реабилитация подошла к концу, носитель испустил дух, а тело Мишель перестало биться в конвульсиях. Несколько минут ее душа пребывала где-то там, в другом теле-стране-измерении, и Стив уже начинал волноваться – вызывать «скорую» или нет? Тело его девушки было лишено признаков жизни.

Но тут, как лампочка в темной комнате, включилось сознание Тави-целителя. Пошел процесс стремительной регенерации: глаза стали восстанавливаться в первую очередь.

Юноша приложил к лицу Мишель мокрое полотенце, вытер кровь, потом осмелился дотронуться до ее вспотевшей ладони.

Веки девушки слегка дрогнули, и она открыла глаза.

– Ты вернулась! – он громко выдохнул. В его глазах блестели слезы. – Я не могу даже представить…

Мишель кивнула, попыталась встать, но потеряла равновесие. Стив подхватил ее и понес. Все повторилось: горячий воскрешающий душ и смывание следов издевательств.

Регенерация завершилась, но состояние бессилия не покидало девушку.

– Мне лучше, – пробормотала Мишель, поборов тошнотворную усталость, и продолжила отмываться сама.

Когда она вытерлась и надела чистый халатик, то, встретив усталый и смущенный взгляд Тави в зеркале, отвела свой. Им было стыдно и противно обсуждать очередной кошмар.

Стив к ее возвращению уже убрал окровавленные полотенца с постели и бросил в стирку.

Мишель вернулась в спальню, села, обняла подушку, и стала грызть заусенцы.

– Как ты? – спросил взволнованный Стив.

– Я была в теле педофила. Он был осужден за свои преступления, а другие заключенные его ослепили и изнасиловали. И он знал, что это его ждет.

– Не понял. Самосуд в тюрьме? Уголовники расправились с таким же уголовником, как они сами?

Мишель покачала головой. Говорить о только что пережитом было нелегко.

– Преступники отомстили насильнику детей. Принесли его в жертву во имя будущего, понимаешь? Срок педофилу был назначен небольшой, лет десять, и преступники постарались, чтобы он никогда не увидел света и никогда не прикоснулся к телу ребенка. У них у всех – у убийц, мошенников, воров – дети растут на свободе. И в тюрьме зверски казнить насильника считается благородным правым делом.

– Прямо как в Ветхом завете: око за око, кровь за кровь! Я не знал ничего такого про нас, про землян, – прошептал Стив и взял ее ладони в свои. – А что по этому поводу думает Тави?

– Тави сейчас ничего не думает. Когда я была в душе, он сказал, что у них там никому в голову не пришло бы наказывать человека сексом – там же нет боли.

– Что-то мне на Кассиопею захотелось, – попытался пошутить Стив. – Знаешь, мы должны перенести реабилитации твои в ванну. Меньше уборки будет.

Попрощавшись, Мишель осталась наедине с собой и ее узником. Девушка размышляла о своем последнем носителе. Ему не было тридцати лет, но темная страсть к детям уже овладела его разумом, сделала рабом, узником своего тела, и так продолжалось, пока полиция не поймала его.

– Тави, а что если бы ты вообще не дал мне знать о своем существовании? Такое бывает?

– Я не мог, я переживал то, что натворил. И поэтому тебе снились кошмары.

– Я одного не понимаю, зачем твои Смотрители рассекречивают себя, заключая узника в носителя, который должен согласиться на реабилитацию и муки, а вдруг он не согласится? А не проще ли без посредника? Без меня? Я не при чем тут. Послали бы тебя туда, где войны, нищета и голод, ты бы настрадался по самое не хочу, особенно в теле… подростка, их там с малолетства насилуют, продают в рабство…

– Такое, конечно, имеет место, без сомнений, – ответил убийца с глазами цвета лаванды. – Мне думается, я своего рода эксперимент… Ведь тебя искали. Из-за Альрами… Они знали, что я буду в зеркале видеть твое лицо, ее лицо, и переживать, выжила ли она, жив ли мой ребенок? Это грустно, что тебе приходится проходить все это вместе со мной.

– Понятно. Мне грустно, что ты становишься свидетелем всего грязного белья моей цивилизации, – вздохнула Мишель.

Глава 20
Смерть как дань традиции

Новый день, расписанный по минутам, был подобен постукиванию по клавиатуре опытной машинисткой, которая набирает текст, не глядя на свои пальцы. Мишель хотелось, чтобы время пролетело быстрее, поэтому она не давала себе присесть и расслабиться. Ожидание ночи, ожидание новой казни и новых неприятных впечатлений держали ее в напряжении. Стив, такой родной и привычный, возвращался каждую ночь, и тиски напряжения ослабевали.

Девушка встретила юношу в красном бикини, они наполнили ванну горячей водой, а Стив сел рядом на коврике, вытянув ноги к унитазу. Не открывая приложение Киндл, он наблюдал, как Мишель легла в ванну, положив сложенное полотенце под голову и розовую маску для сна на глаза.

– Реабилитация, старт!

Мишель увидела уже привычную голограмму Земли, из которой, как и в первый раз, выделился континент. Евразия. Европа.

Там тоже пульсировали разные точки – люди переживали, страдали и умирали. И вот одна из красных, пульсирующих энергией страха, боли и ужаса точек увеличилась, превратилась в длинную полую трубочку и поглотила душу Мишель.

– Теперь я Алиса в аду, – подумала девушка.

– Что такое ад? – спросил Тави.

Она не успела ответить, как открыла глаза в новом носителе и обнаружила себя в четвероногом животном: оно бегало по огромной территории, песок шуршал под копытами, люди галдели на трибунах, расположенных ступенчато вокруг арены.

Что-то острое проткнуло кожу животного, Мишель и Тави почувствовали его боль, ужас и ярость. Вздымая пыль, зверь помчался на обидчика – мужчину, который мельтешил перед глазами куском ткани – своим плащом.

Молодой матадор выглядел профессионально, соответственно традициям своей страны: в белой рубашке с жабо, обтягивающих штанах до колен, коротком жилете, с галстуком-ленточкой и шпагой, в туфлях с бантами. Цветов Мишель не различала, все было в черно-белых тонах.

Носитель попытался затоптать матадора, но мужчина ловко увернулся. Шпага ловким ударом пронзила сердце, и сознание Мишель снова ощутило холодное прикосновение смерти – началась агония.

Умирающему быку ловко отрезали хвост и уши. Девушка не успела удивиться – она не знала, что матадор собирает такого рода трофеи на поле боя. До ее сознания глухо, как сквозь густой туман, доносились радостные крики толпы.

* * *

Стиву не пришлось долго ждать окончания «реабилитации». Он видел ее – корчащуюся в муках, словно проткнутую пиками, истекающую кровью в разных местах. Вода окрасилась в розовый цвет.

Душа Мишель вернулась в свою реальность, тело гудело, словно его положили на работающий генератор. Боль быстро исчезла, но девушка слушала свои кожу и органы, которые еще помнили произошедшую казнь.

Стив сидел около нее, сжимая холодную ладонь подруги.

– Ты как? – спросил он через несколько минут, когда она зашевелилась и открыла глаза. – Что-нибудь принести?

Мишель, тяжело дыша, как будто за ней только что гнались, ответила:

– Я в порядке… Я приму душ и смою все зло, что нахватала в той реальности, а ты пока поищи в Интернете нам про корриду почитать, окей?

– Нет проблем. Коррида – это интересно.

Стив взял ее под руку, помог встать.

– Спасибо. Все, я сама, иди, – попросила она.

Юноша оставил ее одну и сел за ноутбук.

Мишель, обессиленная и бледная, выдернула пробку из ванны, чтобы спустить грязную от крови воду, стала принимать душ.

– Я смотрю у вас популярно смотреть, как человек убивает животное? – сказал разочарованный Тави.

– Я не совсем понимаю концепцию этого развлечения. Эта традиция только в паре стран существует, не всем нравится такое. Какого сорта люди пойдут смотреть корриду? Наверное, туристы тех стран, да и вообще, может, те, кому просто скучно. У некоторых людей жизнь стабильная, монотонная, и им не хватает адреналина, переживаний.

Девушка быстро вытерлась, облачилась в чистую пижаму, встала перед зеркалом и встретилась глазами со своим узником с глазами цвета лаванды. У нее не было никаких сил стоять, и она оперлась на раковину, чтобы не упасть.

– Тави, я чувствую себя как проколотая шина.

– Прости. Иначе никак не получается. Сейчас потеря крови восстановится, я работаю, – успокоил он ее. – А что было бы, если бы животное убило человека на арене? Толпе бы это тоже понравилось?

Девушке стало стыдно за свою цивилизацию, но она приподняла бровь и язвительно парировала:

– А разве ты не получил какое-то удовольствие, когда вспарывал тело того парня, Рокса? Когда видел его глаза, его кровь?

– Да.

– Коррида для меня не новость. Но я никогда не думала об этом развлечении с точки зрения быка… – она начала чистить зубы.

– На Кассиопее такие зрелища никогда не практиковались. В вашем мире тренированный человек, убивающий глупое животное – герой, – инопланетянин не скрывал своего отвращения.

Мишель сплюнула зубную пасту, прополоскала рот и ответила:

– У меня напрашивается такой вывод. После войн на Фаэтоне на Землю улетели маньяки, любители зрелищ и крови, отбросы общества, а на Кассиопею – другие. Элита, наверное.

Девушка испытывала раздражение к инопланетянину. И все его не устраивает, ее мир – чудовищный и сумасшедший, как будто сам он такой невинный и правильный! Она вернулась в спальню.

– Ты в порядке? – подскочил к ней Стив. – Посмотри, что я накопал!

Он подвел ее к ноутбуку и зачитал интересные, на его взгляд, фрагменты:

– Матадор, или тореро, – это престижная профессия, я и не знал! Элитный спорт. Матадоров с десятилетнего возраста тренируют убивать быков. Представь, за каждый вечер выступления на арене матадор получает двести-триста тысяч евро. Прямо как спортсмен мирового класса. По итогам 2005 года первое место в списке тореро принадлежало Давиду Фандиле «Эль Фанди» (107 боев, награды: 210 ушей, 11 хвостов).

– Интересно, он их маринует или сушит как чучела? Кушает и друзей угощает? – пошутила девушка. – И как эта традиция зародилась?

Стив потер руки и пересказал ей все прочитанное:

– Оказывается, еще в бронзовом веке многие культуры почитали быков, и приносить их в жертву было ритуалом. После XV века бои с быками стали развлечением сначала для элиты, когда матадор был конным рыцарем и получал свою порцию адреналина не на поле боя с маврами, а с животным. В XVIII веке стала практиковаться пешая коррида. В Южной Америке тоже имеет место, кстати. Бык должен быть черным, чтобы олицетворять смерть.

– Напоминает жертвоприношение черной курицы…

Мишель ошарашенно смотрела на своего парня, пока он не чихнул.

– Прости, уже поздно, отец будет беспокоиться, – Стив чмокнул ее в щеку и направился к входной двери, чихая и прикрывая ладонью лицо.

Мишель проводила его в передний двор. Звезды были яркими.

– Ты знаешь, мне впервые хотелось убить человека. Матадора. Я видела не спортсмена, а садиста и клоуна, извращенца, другими словами. Я мечтала насадить его на рога, чтоб он захлебнулся своей кровью и больше никого никогда не убивал… Я бы посмотрела ему в глаза и проглотила бы его последнее дыхание.

Стив посмотрел на нее с беспокойством:

– Эти реабилитации, сдается мне, калечат твою психику.

– Больше всего обидно, что я никак не могу повлиять на ход событий, которые реальны. Я не могу никого спасти, ничегошеньки изменить. Это хуже всего быть в теле жертвы, – она обратила взор к звездам, как будто они что-то в этом понимали…

– Спокойной ночи… – Стив поцеловал Мишель в бледные губы.

– Спасибо тебе за все. Спокойной ночи, – она вернулась в дом.

Время было за полночь. Не успел юноша попрощаться с Мишель, как машина Фреда припарковалась около дома, а фары осветили уходящего гостя. Мистер Редмонд сощурил глаза, вышел из авто и неожиданно дружелюбно протянул парню руку.

– Доброй вечер или доброй ночи, Казанова! – улыбнулся мистер Редмонд и протянул руку для пожатия. – Я не собираюсь спрашивать тебя «а что ты тут так поздно делаешь»…

– Привет. Я…. приносил Мишель вещи, которые перешил. Я ведь учусь на дизайнера одежды, – Стив неловко ответил на рукопожатие. – Мишель говорила, что вы работаете в ночном клубе.

– Да, там, где девушки грудями и задницами крутят-вертят. Хочешь, могу познакомить, если Мишель артачится. Она ведь артачится, признавайся? Бедный мальчик! – Фред дружески хлопнул юношу по плечу.

Он считал себя знатоком людей и с первого взгляда мог определить – девственница девушка или нет, опытная в постельных делах или не очень: он судил по манере женского пола держать себя. Фред не сомневался, что Стиву так и не удалось раскрутить его строптивую падчерицу на интимные отношения. Мишель вела себя с отчимом так же скованно, как и раньше, и старалась не встречаться с ним глазами.

Фред видел в Стиве уступчивого и нерешительного человека, которому суждена доля подкаблучника. Стив-соперник больше не существовал, так как у Фреда появилась подружка, поопытней в любовных делах и порасторопней, чем девственница-падчерица.

– Может, танцовщицам в вашем клубе нужны эксклюзивные костюмы для шоу? Если бы у меня были заказы от клиентов, то я бы скорее заработал денег, чтобы отдать вам долг, – Стив достал из кармана визитные карточки со своим телефоном и адресом.

Мистер Редмонд взял их, рассмотрел при свете фонаря, положил в нагрудный карман и сказал, широко улыбаясь:

– Это роскошная идея! Я обязательно пришлю тебе клиенток!