Текст книги "Курс выживания"
Автор книги: Оксана Обухова
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Подстегивая себя подобными мыслями, я выбралась на дорогу и, злобно уминая пятками асфальт, направилась к воротам напрямую.
Но, говоря по совести, опасливые мыслишки все же бродили на задворках сознания. Трусливые и осторожные, они врывались в распаленное нутро и охлаждали его ледяными иглами: «Ну не могут же они там все быть заодно! Кляп в рот не засунут, рук не свяжут, а? Прорвемся, Соня?! Авось…»
Вот так, топая по прохладному асфальту, я готовилась к ору. После того, что мне пришлось пережить сегодня ночью, право на пару оплеух в скулы охранников я заработала. Разгоряченной и уже драчливой мне хотелось скандалить и рвать руками пиджаки и уши.
Приближающуюся меня – грязную, босую и грозную – метров со ста заметили камеры наружного наблюдения. Из домика охраны выскочили три могучих хлопца и, самым натуральным образом разинув рты, смотрели, как мои пятки метелят асфальт.
Один из бодигардов шагнул мне навстречу.
– Не приближаться! – заорала я, и парень замер как вкопанный. – Где вы были?!?! – Хлопцы переглянулись, и я уточнила вопрос: – Где вы были сегодня ночью?!
Хлопцы снова переглянулись, и один из них, кажется его звали Саша, ответил за всех:
– Тут. – Он мотнул подбородком за спину на домик у ворот.
– Ту-у-у-ут?!?! – взревела я. – А почему сигнализации не работала?! Почему кто-то пробрался в мой дом и… и… чуть не убил меня!!
– Софья Николаевна… вас чуть не убили?! – пробасил обескураженно Саша. – Да мы все тут были! – И обернулся к товарищам: – Ну, подтвердите, ребята, скажите!
– Так точно, – в один голос проревела охрана, – мы тут были.
– А сигнализация?!?! Работала?!
– Работает! – снова хором пропели пацаны.
– Врете!! Вы все врете! Она была отключена! Кто-то ночью проник в мой дом и напал на меня!! А ну, говорите – кто это был?! Кто из вас впустил человека на территорию?! Кто?! Или вы сами?!?!
Теперь парни молчали уже обиженно. Только переглядывались хмуро и сопели.
Но я уже вошла в раж.
– Так. Пиво пили? Порнуху смотрели?!
– Какое пиво?! Какую порнуху?! Софья Николаевна! – не хуже меня взвыл Саша. – Зайдите внутрь, посмотрите! Там только чай и кофе!
– Не приближаться!! – заорала я и отпрыгнула в сторону. – Вы все меня предали!! Вы все заодно!
С ума сошла хозяйка наша, явственно прочиталось на лицах парней, и в этот момент в дверь дома у ворот вышла Ирина Яковлевна. Прищурилась подслеповато – свекровь очки и линзы терпеть не может – и с вопросом:
– Что здесь происходит? – подошла ближе. И тут увидела меня. Точнее, разглядела. – Со-о-офья?! Что случилось?!
– На меня напали, – немного утихнув, заявила я.
– Где?!
– Сегодня ночью. Здесь. В поместье. – Я впечатала каждый слог и оглянулась, так как к воротам накатом подъезжала машина. Я узнала через ветровое стекло Сережу Ольховского, но даже не кивнула ему. Моя свекровь что-то обиженно фыркала и давилась словами.
– Здесь… ночью… – бормотала она.
– Да! – выкрикнула я. – Здесь, ночью!
Ирина Яковлевна развернулась к охранникам,
те красноречиво развели руками.
Вселенский заговор.
Я подошла к шеренге застывших хлопцев, пристально посмотрела каждому в глаза и четко выговорила:
– Вы все. Уволены, – и, не оборачиваясь к их шефу, бросила: – Ольховский, уволить всю охрану. Каждого! Ты, кстати, тоже можешь не задерживаться.
Пройдя мимо загрустивших пацанов, я все же обернулась и более спокойно сказала свекрови:
– Ирина Яковлевна, пойдемте, пожалуйста, со мной. Я хочу вам кое-что показать.
Яковлевна хлопнула ресницами, повела плечом и ответила только:
– Пойдем.
Уже подходя к дому, я бросила косой взгляд за спину и увидела, что все четыре мужика в похоронного цвета пиджаках мрачно смотрят нам вслед. На лицах читалась брезгливость пополам с недоумением.
«А ну их всех к черту! Заслужили, нефиг на посту спать!»
Но увольнять теперь придется всех. Только человек, хорошо знакомый с устройством сигнализации поместья, мог обесточить замок на калитке.
Или все они действительно были заодно.
Легко распахнув незапертую дверь, что, признаться, не произвело на свекровь никакого впечатления, я шагнула в холл и строго сказала:
– Идите за мной, Ирина Яковлевна.
– Как хочешь, – пожала плечами та и вслед за мной поднялась по лестнице на второй этаж.
Я подошла к двери в ванную комнату – идите, Ирина Яковлевна, идите, – щелкнула заработавшим выключателем и, перешагнув порог, остолбенела.
В почти двадцатиметровом помещении царил абсолютный порядок. Шторка чинно висела на своем месте. Коврик аккуратно устроился возле джакузи. Ванная сверкала хромом и кафелем и ничем не напоминала о вчерашнем разгроме.
– Ну? – заходя внутрь, спросила свекровь. – И что ты хотела мне показать?
Немым соляным столбом с выпученными глазами я застыла в центре комнаты и пыталась вернуть дар речи.
Он здесь убрался. Затер все следы и даже шторку расправил. До противоположной от джакузи стены мы в схватке не докатились, стеклянных стеллажей и полок не обрушили, все банки, склянки, мочалки и тюбики прилично застыли на своих местах.
Кажется, я действительно начинала выполнять программу-минимум и сходить с ума. Свекровь данный факт отметила:
– Софья, ты что, умом тронулась?! Что за цирк ты устроила возле ворот?!
Я вяло шлепала губами и трясла головой.
– Где ты валялась?! Посмотри на себя! От тебя воняет как… как от вокзальной девки!
Я посмотрела в большое зеркало над умывальником и вяло ужаснулась. В спутанных волосах застряла солома, то есть трава из-под куста, и серые прошлогодние листики. Лицо было довольно чистым – продолжительное ночное купание очень этому поспособствовало, – зато черный спортивный костюм отличился на славу. Две дыры на коленях, одна на боку, в «молнии» под подбородком застрял пучок осоки.
– Где ты была?! – продолжала наседать свекровь. – Что случилось?!
Первый вопрос по существу. И на него я ответила:
– На меня напали. Сегодня ночью, в этой ванной.
– Здесь? Кто?!
– Не знаю.
– А охрана?! Собаки? Сигнализация?!
Резонно.
– Охрана бездействовала. Как и сигнализация.
– Бездействовала? – повторила за мной свекровь. – Вместе с собаками. И куда он потом делся? Твой грабитель.
– Уплыл за мной за реку.
– Ага. Уплыл. И где ты сама была? В деревне?
– Нет, – медленно ворочая языком, ответила я. – В деревне все спали, он был с собакой, и я уплыла снова.
– Уплыла? – Яковлевна повторяла за мной каждое ключевое слово и разговаривала как с умалишенной. Мой грязный, потрепанный облик не вызывал в ней доверия. Только чуть брезгливое участие с толикой любопытства. Моя свекровь предпочитает слушать на ночь зачитанные Раечкой любовные истории, а не детективы и триллеры. – И куда потом твой грабитель делся? Испарился?
– Я не знаю.
– А как он в этот дом проник?
– Не знаю!! – завыла я. – Через окно, через дверь, через веранду! Но он тут был!!!
Ирина Яковлевна подошла ко мне вплотную и заглянула в глаза:
– Софья, посмотри на меня. Ты крепко спала? Ничего на сон грядущий не принимала?
– Нет!! – отшатнулась, отскочила я. – Нет!! Все это правда!!
– Тебе лучше успокоиться, – с внезапной подозрительной ласковостью проговорила свекровь. – И вызвать врача.
Человек, что сам не вылезает из психушек, находит, по всей видимости, в ближних симптомы с изощренным удовольствием. И с немалым опытом.
– Не надо врача! – Я топнула ногой и чуть не разрыдалась. – Поверьте мне! Просто поверьте!
– Хорошо, я верю, – миролюбиво согласилась Ирина Яковлевна. – Чего ты хочешь?
Я подошла к ней ближе и, бегая глазами по лицу напротив, членораздельно выдавила:
– Я хочу… Нет, я требую! Чтобы уволили всю охрану.
– Всех троих? – покорно уточнила свекровь.
– Нет! Всех! Человек пришел извне, приплыл на лодке!
– Ты это видела? – прищурилась мадам Туполева.
– Нет!!! О боже, нет!! Я видела эту лодку потом! И собаку…
– Хорошо, – все так же спокойно кивнула свекровь. – Я сообщу Назару, и он примет решение…
– Нет! – все так же горячо воскликнула я. – Я хочу, чтобы всех уволили немедленно! До наступления темноты!
Пожалуй, последнее восклицание я произвела зря. Ирина Яковлевна как бы закрылась – собака, лодка, боязнь темноты, что за бред? – и мило улыбнулась одними губами:
– Хорошо, Софья, я сделаю все, как ты хочешь.
Но я не поверила ни единому ее слову. Глаза выдавали намерения свекрови лучше вербальных символов.
– Ирина Яковлевна, – сглотнув, я с трудом усмехнулась, – только, пожалуйста, не надо вызывать санитаров со смирительной рубашкой. Я в порядке. Я в норме.
– В норме? – подняла выщипанные брови наша главная домоправительница и вильнула взглядом. – Да я и не сомневалась… В общем-то…
– Не лгите, – устало отмахнулась я, подошла к зеркалу и оперлась руками на край раковины. – Вы считаете меня сумасшедшей.
– Нет, Софья, не считаю. Ты просто переутомилась. Ты все эти дни плохо себя чувствовала. Твое затворничество не пошло тебе на пользу… – Яковлевна убалтывала меня словно больного капризного ребенка.
– Поговорите с охраной, – резко оторвавшись от умывальника, тихо попросила я. – Поговорите. Кто-то из них спал… А кто-то… пробрался в наш дом или пропустил сюда кого-то… Поговорите, Ирина Яковлевна, я вас прошу!
– Хорошо, я поговорю. А ты помойся и ложись спать. Договорились?
– Угу.
– Давай, моя девочка. Раздевайся… Хочешь, я тебе помогу?
– Нет, – увернулась я от цепких настойчивых рук. – Я сама. Идите, Ирина Яковлевна, со мной все будет в порядке.
– Ну, как знаешь, как знаешь. Хочешь, я Раечку или Иру пришлю?..
– Нет! Оставьте меня, Ирина Яковлевна! Пожалуйста!
Свекровь покорно вышла из ванной, прикрыла дверь, и ее шаги затопали к лестнице.
Я же села на крышку унитаза, сгорбилась и, обхватив лицо руками, заплакала.
Боже, ну почему мне никто не верит?! Что мне делать?!
Вызвать милицию, направить их к Мельникову, и пусть сын губернатора доказывает, что я не сошла с ума? Что вся моя история не вымысел, не бред, а чистая правда?
Да, наверное, так будет правильно. У меня нет сил и дальше бороться с тенями в одиночестве. Я устала! Чуть не погибла, не утонула, не завязла в болоте… Меня травили собакой, гоняли ночь напролет… Я устала!!!
Но сначала, прежде чем звонить знакомому милицейскому генералу, надо вымыться. Смыть с себя запах болота и страха и встретить милиционеров свежей, бодрой и адекватной. Хотя бы внешне.
Я наполнила джакузи водой, легла в теплую бурлящую воду и испытала такое блаженство, словно не в реке полночи плавала, а пехом прочертила половину Сахары. Измученное, ноющее тело распласталось в струях, пузырьки массировали кожу, и примерно на полчаса или больше я забылась. Уснула в теплой, щекочущей воде и очнулась практически свежей или, по крайней мере, посвежевшей. Отмыла слипшуюся от грязи макушку, сполоснулась под душем и голышом сходила за халатом до спальни.
Жизнь, кажется, начинала налаживаться. Я все еще жива. Руки-ноги на месте, отмытая голова соображает, желудок вопит о пустоте, напоминая о простом и суетном. Я все время искоса поглядывала на сотовый телефон, но медлила. Оттягивала время разговора с генералом Иваном Артемьевичем, так как по-прежнему не чувствовала в себе достаточно сил и решимости. Генерала я знала хорошо. В наш дом он приедет лично. Вцепится в меня, намотает каждую жилу на крепкий профессиональный кулак и раскрутит по полной. На все.
И разговор с ним стоит подготовить детально. Определить заранее, что говорить, а о чем умолчать. Поскольку натравливать милицейского шефа на губернаторского сына – занятие куда как экстремальное. Даже учитывая, что Максим готов признать свою вину полностью, остается его папаша. Тут Иван Артемьевич окажется между молотом и наковальней: Туполевым и первым чиновником региона.
Может быть, позвонить простым ментам или договориться через Андрея?
А что это даст? Какая разница? Как только в деле засветятся две фамилии – Туполев и Мельников, – пойдут звонки наверх. К гадалке не ходи, через час после приезда бригады оперов Артемьевич уже здесь будет.
Я отложила в сторону фен, посмотрела на себя в зеркало и тяжко вздохнула. Не нравилось мне все это. После звонка в милицию вокруг этого дома и двух первых городских фамилий столько вони поднимется, что никаким пиар-сквозняком не выдуть. Отоспятся на нас писаки с полным удовольствием. Позубоскалят.
Но главный насущный вопрос – враг, затаившийся рядом, – будет решен только так. И получается, что звонить ментам мне придется. Контрразведка в этих делах уже не помощник… Тут, куда ни ткни, одна уголовщина. И думать о том, проклянет меня Назар или нет, в данной ситуации просто глупо. Врага из этого дома надо убрать, и это не вопрос индульгенции, а принцип чести. Не я заварила всю эту кашу, не я плела интриги, но страдаю тем не менее заслуженно…
Или нет?
Ведь я элементарно хотела, чтобы всем было хорошо. Банальная формулировка – всем было хорошо – наиболее точно определяет прошлые намерения. Я хотела обойтись малой кровью, без существенных потерь и потому врала.
«Ах, оставь лукавство, Софья, – вмешался пренебрежительно внутренний голос. – Ты не сказала мужу, что его единственного ребенка похитили, ты замутила жуткую интригу и теперь просто боишься покаяться».
Но я же хотела как лучше!!!
«А у твоей мамы есть в обиходе пословица: «Кошка скребет на свой хребет».
Еще раз тяжко вздохнув, я пошла на кухню и разыскала продукты в невскрытых вакуумных упаковках. Прогрессирующая паранойя заставила меня придирчиво осмотреть бутылку с минеральной водой – нет ли в ней дырочки, не добавили внутрь яду – и только после этого напиться. От врага, что спокойно путешествует по моему дому и наводит в нем порядок, можно ожидать любой пакости, вплоть до смазанных ядом кружек. И воду я пила из горлышка только что открытой бутылки.
«Докатилась, Сонька, – гуляли в голове мрачные мысли, – в собственном доме боишься посудой пользоваться».
Перекусив плотно, но на скорую руку, я подошла к окну и увидела, как к нашему крыльцу марширует троица уволенных охранников. Их конвоировал Сережа Ольховский, и выглядели парни не виноватыми, а обиженными.
«Начина-а-а-ается, – с ноткой раздражения подумала я. – Сейчас начнут умолять и оправдываться. А скажите мне на милость, кто Визиря и Герцога на всю ночь в вольере оставил?! Почему собаки не бегали по поместью, как положено?! А?»
Пройдя гостиную и холл, я распахнула входную дверь и, вздернув подбородок, бросила Ольховскому:
– Ну?
– Софья Николаевна, ребята поговорить с вами хотят, – изображая виноватое смущение, начал Сергей. – Выслушайте их, пожалуйста.
– Хорошо, – не стала притворяться абсолютной стервой я. – Поговорим. Заходите по одному. – И, повернувшись спиной, вошла в гостиную и села в кресло. Как настоящая хозяйка – нога на ногу, пусть сразу знают, кто здесь главный. – Закройте дверь, – приказала вошедшему Александру, судя по всему, начальнику вчерашней смены, – и идите сюда.
Саша перестал топтаться на коврике у порога, прошел вперед и начал с главного:
– Софья Николаевна, у меня семья, маленький ребенок. Я не могу потерять работу. – Я молчала. – Скажите хотя бы, за что нас увольняют?!
– Вы вчера спали? – спокойно спросила я, хотя эта невозмутимость давалась мне с трудом.
– Нет!! – выкрикнул охранник.
– Визиря и Герцога выпускали из вольера?
– Да! Как обычно, после двух часов ночи!
– Собак кормили?
– Да. Но не мы, их Петя Борисов кормит. Кинолог.
– Понятно. Кто ладит с собаками лучше всех из вашей троицы?
– Да все, – удивился Саша. – Мы же с ними по очереди обход делаем. Каждый час.
– По двое?
– Да. Один в одну сторону идет вдоль забора, второй в другую, третий на пульте остается.
– Понятно, – кивнула я. – И ты утверждаешь, что ни один из вас даже глаз не сомкнул? Вы не спали по очереди?
– Нет! Это запрещено! Мы каждый час делаем обход территории и следим за наружными мониторами!
– Но ведь кто-то же проник в мой дом.
На последнее утверждение старший из смены охранников не мог ничего ответить. Пожалуй, он мог бы покрутить пальцем у виска и поинтересоваться моим психическим здоровьем. Но остерегся.
– Что вы вчера ели и пили?
– Как обычно, – пожал плечами Александр. – Принесли из кухни бутерброды и два термоса с чаем… Нам их повар готовит…
– И все? Поели, попили и не спали?
– Да!
– Позови следующего, – приказала я и поменяла позу. Переложила ногу на ногу в другом порядке.
– Так нас… уволят? – тихо спросил парень.
– Иди. Пусть зайдет следующий.
Беседа со вторым охранником прошла практически под копирку: ничего не видел, не слышал, не спал.
А вот третий паренек – новенький, Дима Ремизов, как он представился, – поведал мне много интересного. Вначале он тоже упирался и верноподданнически пучил глаза, потом, когда я уже потеряла надежду и терпение, опустил голову вниз и не виновато, а обескураженно пробормотал:
– А ведь знаете, была одна странность… Чай остыл.
– В смысле? – не очень поняла я.
– Ну, понимаете, я люблю очень горячий чай. Налил в кружку, отпил немного, глядь, а она уже совсем холодная.
– Как это? – сев прямо, прищурилась я. – Ты горячий чай наливал или прохладный?
– Горячий. Кипяток, – обретая уверенность, кивнул Дима. – Пар шел.
– А потом? – напряглась я.
– А потом он остыл. Я протянул руку, взял чашку осторожно, дотронулся губой: а чай-то холодный! Совсем.
– Так-так-так, – подаваясь вперед, приободрила я. – Ты помнишь, когда все это произошло?
– Когда налили? Или когда остыл?
– В порядке очередности, – поторопила я первого толкового свидетеля.
– Ну-у-у… Налил часа в три. Сразу после обхода. А остыл он уже в половине пятого. Это точно, я еще на часы взглянул, удивился, как быстро время пролетело.
– Понятно, – пробормотала я и забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. Обычно тактильный массаж нервных окончаний помогал мне сосредоточиться. – А ну-ка, Дима, садись напротив и давай вспоминай весь вчерашний вечер, ночь и утро. Что делали, что ели, что пили, о чем разговаривали.
Дима чинно опустился на краешек дивана, зажал ладони между коленями и начал не с рассказа, а с предупреждения:
– Но мы не спали, Софья Николаевна. Это точно. Не спали.
– Ладно, ладно, слышала уже. Давай вспоминай последнюю смену.
Начало рассказа Ремизова можно оставить за скобками, до трех часов ночи дежурство проходило обычно. Парни вместе с собаками сделали обход – правда, не очень вовремя, досматривали по телевизору запись трансляции футбольного матча, они все как на подбор футбольными фанатами оказались. Но с обходом задержались не очень, минут на десять. Потом сели перекусить и обнаружили, что второй термос, в который обычно наша кухарка заливает для них чай или кофе, пуст. Дима (как самый молодой) сбегал на общую кухню, что пристроена к дому Ирины Яковлевны, так как я и Ульяна предпочитаем готовить сами, а не встречаться по утрам с прислугой, и сразу нашел полный термос на разделочной тумбе. Дима понял, что это для них, и принес термос в домик охраны.
– Попив чаю, вы не заснули? – перебила я.
– Нет, – не слишком уверенно, но горячо произнес Ремизов. – В том-то и дело, что нет. Но… время… мы как раз в тот момент диск с фильмом в компьютер вставили… время как-то смазалось… И фильма я не помню. Почти.
– Так, может быть, вы заснули?! Признайся! И я оставлю тебя на работе!
– Нет, Софья Николаевна, мы не спали. Когда фильм закончился, я посмотрел на ребят – все сидят с открытыми глазами. Мы сразу заговорили, Саша с Володей пошли обход делать, а я… протянул руку к чашке, а она холодная. А ведь мне показалось, я только что ее налил.
– Но хоть глоток успел сделать, пока тот горячий был?!
– Да, успел половину выпить.
– А ребята?
– Ребята, кажется, выпили все. Они раньше есть начали, я с компьютером возился, фильм запускал.
– Сколько этот фильм длился? – быстро спросила я.
– Восемьдесят шесть минут, – виновато опустил глаза Ремизов. – Я нарочно посмотрел на коробке, хотел узнать, успеем до обхода все посмотреть или нет.
– И фильм вы досмотрели? – без всякого упрека спросила я.
– Да, – вздохнув всем телом, покаялся охранник.
– То есть с обходом снова задержались?
– Ага. – И вскинул голову: – Но мы не спали! Честное слово!
Не спали они. Да я вопила, как пароходная сирена! А они не спали. Начальника смены придется все же уволить. Он мне о пропавших полутора часах словом не обмолвился.
«А ты его и не спрашивала, – пришел на выручку охраннику Саше внутренний голос. – Ты его ни разу не спросила, как соблюдалась строгая очередность обходов. Ты только давила на психику – признайся, спали или нет?! А ведь даже Ремизов уверен в том, что они глаз не сомкнули…»
– Где термос, из которого вы пили чай?
– На кухню вернули. Как всегда. Там уже новый чай для другой смены…
– Жаль, – пробормотала я. Круг подозреваемых снова начал обхватывать все поместье. Подмешать какой-нибудь хитрый наркотик в чай могли еще на кухне, куда доступ практически свободный. Почти в каждом рабочем помещении есть электрические чайники, но народ предпочитает наведываться поближе к провианту. Авось чего лишнего перепадет.
– Так что мне сказать ребятам, Софья Николаевна? – встрял в мои мысли Дима. – Мы уволены или… как?
– Пока – да, Дима. Никому не рассказывай о нашем разговоре. Договорились?
– Угу. Но надежда есть?
– Надежда, Дима, всегда есть. Но ты молчи.
Незачем тревожить информатора лишними сведениями. Пусть считает себя в безопасности…
Я отпустила Ремизова и с чувством, что начинает что-то определяться, побежала в спальню за сотовым телефоном. Набрала на нем номер телефона детектива Андрюши и, выйдя на террасу, плотно прикрыла за собой дверь – паранойя прогрессировала, теперь я даже боялась в собственном доме разговаривать.
– Алло, Андрей, привет.
– Здравствуй, Софья.
– Встретиться можешь?
– Могу. Часа через два. У тебя что-то случилось?
– Да, случилось.
– Рассказать можешь?
– Не по телефону. Давай встретимся на нашем месте.
Мы договорились о точном времени свидания, я сходила в кабинет мужа и нашла бумажку с номерами сотовых телефонов всех работников поместья. Выбрав строчку, помеченную фамилий Ремизов, я занесла его телефон в память своего мобильника. После совещания с Андреем я хотела направить парня в лабораторию для сдачи анализов. Говорить об этом Диме сразу я не решилась не потому, что не доверяла его честному слову и боялась, что он проболтается товарищам, а просто… все дело в паранойи.
Может быть, она заразна? Я подцепила вирус от Туполева воздушно-капельным или половым путем?
Задумчиво перебирая варианты проникновения инфекции в организм, я уселась перед туалетным столиком, посмотрела в зеркало, но увидела в нем не себя, а Ирину Яковлевну, входящую в спальню без стука.
Погруженная в раздумья, я не услышала ее шагов и вздрогнула, когда свекровь возникла практически за спиной.
– С тобой хочет поговорить Назар, – скованно и слегка виновато пробормотала она и протянула мне трубку своего мобильного телефона.
То, что Туполев захотел поговорить со мной по телефону матери, уже было дурным знаком: муж не стал созваниваться, а прислал посредника. (Я стала так ему противна?) Лицо у этого посредника было, мягко выражаясь, перетрушенным.
Глядя Ирине Яковлевне в глаза, я медленно взяла трубку и отвернулась:
– Да, Назар. Здравствуй.
Голос мужа пробил ушную перепонку, ворвался в голову и разнес там все к чертовой матери:
– Ты что там вытворяешь?! – рычал он, презрев приветствие. – Кого ты собираешься увольнять?!
– Назар, я…
– Если ты. До моего приезда. Уволишь хоть одного человека…
– Назар!! – крикнула я, и его матушку из спальни как ветром сдуло. – Назар! Выслушай меня! На меня напали!
– Кто?
– Я не знаю! Кто-то пробрался в дом…
– Почему ты не вызвала охрану? – Туполев перестал орать, но его тихий голос отдавал таким льдом, что я завяла, как пурпурная роза от дыхания Снежной королевы.
– Их отключили!
– Не ври! Я разговаривал с охранниками, они не спали!
– Почему ты веришь им, а не мне?! Почему?! Ты даже не даешь мне ничего сказать!!
– Хорошо, – внезапно успокоился муж. – Я поверю тебе. Но при одном условии.
– Говори, – быстро согласилась я. – Любое условие!
– Ты мне сразу, прямо сейчас сообщаешь номер телефона своей школьной подруги Эльвиры. Той, из Москвы, с которой ты ходила в казино две недели назад. И не вздумай с ней созваниваться, я жду.
Мне стало дурно. Честно говоря, я ожидала всего, чего угодно, только не этого.
– Ну! – прикрикнул Туполев. – Бери свой телефон и диктуй номер.
– У меня его нет, – пролепетала я чистую правду. Та Эльвира, с которой я ходила в казино, не была моей школьной подругой, а настоящая школьная Эльвира не показывалась в этих краях сто лет и мало походила на рыжеволосую красавицу. Ее старый домашний телефон занесен в какую-то из древних записных книжек, но вряд ли по нему можно разыскать настоящую Протасову. Она давно живет в Москве у мужа.
Но даже если бы этот номер телефона был под рукой, это мало бы исправило ситуацию. Настоящая Элька не ходила со мной в разведку…
– Что примолкла?
– Думаю, – призналась я.
– О том, как лучше мне соврать?
– Назар!! Ты ничего не знаешь! – вскрикнула я, но муж снова перебил:
– Я только что отослал тебе на сотовый кое-какие снимки. Взгляни.
Я прижала трубку плечом к уху, взяла свой мобильник, открыла полученное сообщение, всмотрелась в фотографию и… Чуть не упала в обморок впервые в жизни.
Теперь я понимала, почему Назар разговаривал со мной по телефону матери. На мой телефон он отправлял несколько фотографий и делал два дела одновременно. Уничтожал меня и не на секунду не отвлекался от главного.
– Хорошо разглядела? – произнес с издевкой. – Или надо подождать, пока на компьютере увеличишь?
В увеличении не было никакой необходимости. На небольшом мониторе телефона застыла размытая, но достаточно узнаваемая композиция: я и Макс Мельников на парковке перед казино. Макс, обхватив меня за талию, тащит к своему автомобилю, я вроде как упираюсь, но не слишком.
– Пощелкай кнопочкой, – предложил Туполев, – там еще кое-что интересное есть…
Я пощелкала. Соня и Мельников в казино, он держит меня за руку, я, кажется, скалюсь во все зубы. Мельников за спиной Сони у игрового стола, его рука на спинке моего стула, губы шепчут что-то в самое ухо. И никакой Эльвиры рядом.
– У тебя был шанс, – тихо сказал Туполев. – Твоя мифическая Эльвира…
– Она не мифическая! Она была со мной!
– Твоя мифическая Эльвира, – не обращая внимания на мои выкрики, продолжил Назар, – должна была просто подтвердить, что в казино вы приехали вместе, а Мельников попался под объективы рядом с тобой случайно. Но ты этот шанс упустила и второго не будет.
Еще бы! Теперь он не поверит ни одной из Элек! Подумает – сговорились.
– Или ты скажешь – снимки фальшивые? – усмехнулся муж.
– Нет, – обреченно вздохнула я, – не скажу. Но они так выбраны…
– Не надо, Софья, – устало проговорил Туполев. – Ты могла бы мне сказать, прости, я связалась с наркоманом, он подсадил меня на кокс, и я бы понял. Не знаю, простил бы, но хотя бы понял.
– Но я не наркоманка! Верь мне, Назар!
– Да?! – вспыхнул тут же муж. – А куда ты моталась утром перед презентацией, оставив моего ребенка у воды?! Куда?! Если не за дозой?! Я же видел тебя в тот вечер в отеле – ты вся стеклянная была!!
– Назар!! Когда ты вернешься в город, Мельников тебе все объяснит!
– Ты думаешь, я хочу с ним объясняться? – тихо, осипшим голосом прошептал мой любимый мужчина. – Я устал, Софья. Устал от вранья, от уверток… Все. Прощай.
– Прощай?! – взревела я. Но Назар уже закончил разговор; гудки отбоя втыкались мне в душу, как раскаленные гвозди. Попискивающая трубка висела в опущенной руке, но я была так опустошена, так безразлична ко всему, кроме исчезнувшего голоса, что совсем о ней забыла.
Не знаю, как долго я пробыла в ступоре – оказалось, мой муж способен искажать время даже на расстоянии – и сколько бы еще в нем провела, но в спальню на цыпочках вернулась Ирина Яковлевна.
– Закончила, Сонечка? – спросила елейно и немного смущенно.
Свекровь вынула из моей руки мобильник, засунула его в карман длинной, вязанной Раечкой ажурной безрукавки и, потоптавшись на месте, задала вопрос, сразивший меня наповал:
– А почему ты нас обманула, Сонечка? Почему сказала, что Назар приезжает сегодня?
Из груди моей вырвался протяжный стон, постепенно перешедший в истерический, надрывный хохот. Задрав голову вверх и опустив вниз руки и плечи, я сотрясалась в конвульсиях, выбивающих слезы, и, давясь, говорила:
– И вас, Ирина Яковлевна?! И вас?! Боже, что за день!! Что за му-у-ука?! Можете передать по сарафанному радио – всем, всем, всем, – мы, кажется, разводимся. Всё, Ирина Яковлевна, всё по-лу-чи-лось.
– Что, Соня, что? – закудахтала свекровь. Но я только отмахивалась и давилась слезами.
Истерика закончилась так же внезапно, как и началась. Я опомнилась, вытерла слезы и, встав, возвысилась над свекровью почти на целую голову – мой рост сто семьдесят пять сантиметров, как-никак, – и, глядя ей в глаза, произнесла на полном серьезе:
– Ирина Яковлевна. Я могу попросить вас об одолжении?
– Конечно, Сонечка, – закивала та.
– Не напивайтесь, пожалуйста, сегодня вечером.
Ирина Яковлевна отшатнулась, словно я дала ей пощечину. Мы никогда не говорили о ее проблемах так открыто, не подбирая слов, щадящих выражений.
Потом потупилась и на прямоту ответила также честно:
– Хорошо, Сонечка. Я постараюсь.
– Постарайтесь, пожалуйста, – с нежностью сказала я и погладила ее по плечу. – Назар приедет через два дня, встретьте его как следует. Он и так расстроен.
– А ты? – вскинула глаза свекровь. – Ты не расстроена?
«Я, пожалуй, умерла», – хотелось ответить, но я пожалела женщину, которой еще только предстояло не сорваться сегодня в штопор.
– А я в порядке, – растягивая резиновые, непослушные губы в подобие улыбки, ответила я и подошла к гардеробной комнате, выбирать наряд для поездки в город.
Ирина Яковлевна засеменила следом, но, увидев, как спокойно и придирчиво невестка перебирает плечики, удалилась, не сказав даже «до встречи».
Я же методично и тупо щелкала вешалками до тех пор, пока под рукой не зашуршали пакты с нарядами «зима-осень». В голове бестолково и бесполезно, под перестук одежных кастаньет, сновала одна и та же мысль: «Этого не может быть. Этого не может быть».
Фотографии в телефоне Назара могли появиться только в одном случае – меня предал Мельников…
А этого не может быть, не может быть…
Если бы два дня назад я не остановила Максима, он бы пошел в милицию, писать признательные показания. Он рассказал мне все, все, все, не хуже чем на исповеди. Он раскаялся!
Или я в нем ошиблась?
Макс разыграл передо мной дикий, издевательский спектакль… а сам продолжил операцию? Ведь только с его слов я знаю, что сценарист и бригадир перестали отвечать на вызовы. Что человек, приехавший на встречу с информатором, погиб в автокатастрофе…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.