Текст книги "Курс выживания"

– Спасибо, я занята.

– Чем, позволь узнать?

– Всякой ерундой, – бурчала я и жала на кнопку отбоя.

Следующей из клана домочадцев отзвонилась Ульяна. Предложила прогуляться в саду или по берегу с Тимофеем, с ней я была более любезна – она моему мужу на Ривьеру не стучала, – но тем не менее слабо адекватна.

– Прости, Ульяна, у меня голова болит.

– Тогда, может быть, мы с Тимой тебя навестим?

– Нет. Я хочу побыть одна! До завтра…

Настырная Раечка пришла на разведку с недовязанной кофтой в руках.

– Сонечка, мне бы спинку тебе примерить…

Вид клубка ниток в цепких Раечкиных пальцах навеял воспоминания о болтающихся над полом пятках. Троюродная родственница у нас, конечно, дама субтильная, но жилистая. Спиной к ней повернешься, а она вместо кофточки удавку на шею ка-а-ак примерит! Ка-а-ак затянет!

– Раиса Игнатьевна, – не спуская глаз с вязанья, когда родственница попыталась зайти в тыл, взвыла я, – давайте завтра!

– Так что мне делать? – ощутимо огорчилась Раиса и пустилась уговаривать: – Я привыкла, чтобы руки были заняты… Не капризничай, Сонечка, давай я тебе только спинку приложу, пристреляюсь…

Лучше бы она выбрала другой оборот.

Пристреляюсь!

Да я чуть не взвизгнула и отпрянула к стене.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – прищурилась Раечка.

– Отлично! Но уберите от меня вязанье!

– Бог мой, какие мы нервные. Не нравится кофта, так и скажи!

Обиженная Раиса свернула вязанье в рулон, гордо повернулась и потопала к двери.

Скорее бы Андрюша пистолет привез! С ножами, колотушкой и шокером я слабо управляюсь, а на огнестрельное оружие хоть какая-то надежда есть. Не попаду, так хоть сигнал подам.

До приезда сыщика на чаепитие оставалось как минимум сорок минут. Я бродила по дому, прихлебывала чай прямо из горлышка бутылки и бдительно следила за окрестностями и задвижками на окнах. Поместье жило своей привычной жизнью, в саду под яблонями Ульяна качала сына в гамаке, Ирина Яковлевна втолковывала ей что-то на ухо и косилась на мой дом.

«Неприятель сбивается в кучу, – мрачно подумала я и тут же устыдилась. – Какой неприятель?! Это твои близкие, семья! Ты сама сделала все возможное, чтобы они сбились в кучу и переживали за тебя. Теперь сиди и помалкивай».

Полюбовавшись идиллической картинкой: мама и бабушка выгуливают чадо в белой панамке, я скрылась за шторками и пошла, описывая круги возле всех дверей и запоров, к террасе второго этажа. Смотреть на дорогу и ждать подвоза вооружения. Стояла, спрятавшись за угол дома от свекрови и «нашей любовницы», и думала: «Если Андрей почему-то не сможет приехать, я чокнусь. Обязательно. Или сбегу из дома и плюну на все». Прося у друга пистолет, я немного лукавила. Притворялась. Так как совсем, ну ни чуточки не была такой храброй, как хотела выглядеть. Я до ужаса, до судорог боялась остаться одна в этом доме, но просить Андрея – будь со мной, придумай что-нибудь! – все же не решилась. Надеялась, что друг предложит помощь сам. Какой нормальный мужик уйдет в сторону от тишайшей женской просьбы: а ты мне пистолет дай?

Никакой. Если он нормальный.

А в Андрее я была уверена. Поэтому не ныла, не доказывала ему многословно свою решимость идти до конца, знала: покажу слабость – на амбразуры он меня не пустит. Свяжет, засунет кляп и спрячет в каком-нибудь подвале до приезда Туполева.

У моего друга надо только пистолет попросить, и все остальное он сделает без просьб и разъяснений. Сам все продумает, возьмет на себя часть груза и будет рядом. Он – настоящий. Друг, мужчина и профи.

С таким в любой разведке не страшно.

Почти.

Воодушевляя себя подобными мыслями, я свесилась через перила ограждения террасы, убедилась, что на подступах к дому все спокойно – никакой недоброжелатель с мотком веревки или бутылкой яда в окна не лезет, – снова посмотрела на дорогу и, наконец, увидела «фольксваген» Андрея.

Защитник не подвел. На всех парах мчался к воротам и приветствовал поместье гудком клаксона.

Ирина Яковлевна взбила прическу, достала из кармана жакета пудреницу и пожамкала губами, разгоняя помаду. (У моей свекрови есть чему поучиться. Всегда, даже в сильнейшем подпитии, она остается дамой. Не забывает подкрасить губы, нарумянить щеки и стричь ногти на ногах. Причем, как она умудряется проделывать все манипуляции в лучшем виде да еще трясущимися руками, до сих пор остается для меня загадкой. В прошлом году, сразу после нашей с Назаром свадьбы, моя матушка решила нанести визит новой родственнице. Но не угадала с моментом, а я не успела перехватить ее у дверей. Мама зашла в дом свекрови – Раечки в тот момент еще в помине не было, – поздоровалась, села рядом и минут десять кудахтала, делилась впечатлениями от свадьбы.

Ирина Яковлевна сидела как монумент. С улыбкой на устах и невпопад кивала.

Когда мне удалось, наконец, вытянуть словоохотливую матушку из чужого дома, ее реакция меня сильно удивила:

– Какая милая женщина. Только неразговорчивая очень. Ты не находишь, Соня?

Я находила, что моя свекровь просто пьяна в стельку. Но в те времена это было семейной тайной клана Туполевых, и мне пришлось ответить так:

– У Ирины Яковлевны весь день зуб болит, мама.

– А-а-а. Тогда понятно. Но надо же, какая выдержка! Ни разу не пожаловалась! Вот что значит, Соня, хорошее воспитание.

Умение не оповестить весь свет о своих страданиях было для моей мамы признаком высочайшего класса!)

Андрюшу Ирина Яковлевна встретила как дорогого гостя. Убрала унизанную перстнями ручку, когда детектив собрался к ней приложиться, и расцеловала в обе щеки.

Андрюша протянул хозяйке какой-то открытый пакет, Яковлевна извлекла из него литровую банку – мед, судя по цвету и тяжести, – и разулыбалась пуще прежнего. Подхватила сыщика под руку и повела в дом к накрытому для чая столу.

Андрюша сделал жест, направленный к моему дому, свекровь тут же зашептала ему что-то на ухо и не дала уклониться от намеченной цели. Решимость пантомимы, разыгравшейся под моими окнами, явственно показывала: прежде чем ее гость встретится с сумасшедшей невесткой, Яковлевна собралась его подготовить. Посвятить, так сказать, и пожаловаться.

На разъяснение обстановки и посвящение гостя в последние события Ирине Яковлевне потребовалось полчаса. Сережа Ольховский, начальник службы безопасности поместья, протопал к ее дому и оставался там до тех пор, пока из дверей не показался сыщик.

Мужики постояли на крыльце дома напротив – бодигард периодически постукивал себя в грудь и разводил руками, – Андрюша слушал внимательно и недоуменно крутил головой.

Я стояла за шторкой в гостиной и грызла нижнюю губу. Вот голову даю на отсечение, не упреди я сыщика вводными инструкциями и предварительной беседой, в мой дом он зашел бы в полной уверенности, что его хозяйка серьезно тронулась. Что у нее слуховые, тактильные и зрительные галлюцинации, возникшие на почве душевного расстройства, последовавшего за неудачами на личном фронте. Короче, уболтали бы сыщика мои ретивые родственницы. По доброте душевной.

Но о том, как убедительно звучала их болтовня, спрашивать было нельзя. Следуя расписанному сценарию, Андрюшу я встретила в сильнейшей степени помешательства и подпития.

– Привет, – сказала я, втолкнула сыщика в дом и сразу заперла дверь. – Ты здесь откуда?

– К Ирине Яковлевне по делу заехал, – отчитался детектив. – А ты почему взаперти сидишь? Ирина Яковлевна обижается…

– Меня убить хотят, – перебила его я и забегала по гостиной, натыкаясь на мебель.

– Кто?! – очень натурально изумился сыщик.

– Не знаю, – бегая вдоль окон и проверяя задвижки, причитала я. – Но кто-то хочет. Сначала Тимофея похитили, потом наркоту подкинули…

– Тимофея похитили?! – перебил в свою очередь сыщик. – Я только что его видел!

– Ты что, ненормальный? – остановившись напротив Андрюши, спросила я. – Его раньше похитили! Три недели назад!

– Ты уверена? – прищурился детектив. – Ничего не путаешь? Назар в милицию обращался? Или в ФСБ…

– Андрюш, ты меня слушаешь?! Тимофея похитили раньше, три недели назад! А Туполев ничего не знает!

– Почему?

Диалог говорливого сумасшедшего и тупого сыщика продолжался еще секунд двадцать, после чего детектив наконец прозрел. «Вспомнил» аттестацию, данную мне свекровью, и спросил с ласковой, подозрительно ласковой въедливостью:

– А почему ты в милицию не пошла, раз тебя убить хотели?

– Я босиком была! – разоралась я. – А в ванной уже убрались!

– В ванной? – уточнил сыщик. – На тебя напали, когда ты мылась?

– Нет! Я спала!

– Спала. А как в ванную попала? Где на тебя напали…

– А он уже там был! В ванной!

– Грабитель? Он что, воровал твои шампуни?

– Андрей!!!

– Или, может быть, у вас сейф за унитазом вмонтирован?

– Пошел к черту!

– Сонь, ты успокойся. Хочешь, я с тобой поеду… в милицию…

– Нет уж, – вредно заявила я, – в милицию я с Туполевым поеду. К генералу. Там мне поверят. Так поверят, что мало не покажется!

Я приложилась к горлышку бутылки с чаем и услышала от Андрюши участливый вопрос:

– Давно пьешь?

– Пошел к черту!

– Я спрашиваю, – сурово отчеканил сыщик, – давно пьешь?!

– Пошел…

– Софья!

– Я хотела на веранду тебя позвать! Мне здесь все обрыдло!!

Вскочила, добежала до двери на веранду и выскочила туда, не забыв прихватить и чай. Встала у перил, оперлась о них рукой и долго мотала головой.

Вводная часть диалога далась с большим трудом: сказать надо было много и одновременно ничего. Мой враг человек умный. И от меня ждет поступков логичных и продуманных (иначе, как эта дурища подцепила олигарха?). Испортить, нарушить в мозгах его жертвы причинно-следственные связи мог только алкоголь. Именно для этого мне понадобилась бутылка из-под коньяка. Весь разговор с Андреем должен был выглядеть бредом напившейся женщины. Бессвязным и сумбурным. Горячечным и глупым. Представить, что Софья не может нормально объяснить приятелю, что с ней произошло, по меньшей мере наивно. Пришлось «напиться».

Сыщик вышел вслед за мной, плотно прикрыл за собой дверь и посмотрел на крошечную пластмассовую штуковину, зажатую в кулаке.

– Чисто, – сказал он удовлетворенно. – Можно разговаривать.

Я шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы.

– Ну, как спектакль?

– На твердую пятерку, – похвалил сыщик. – Если бы не знал все заранее, решил бы, что ты и в самом деле не в себе.

– С сейфом за унитазом это ты здорово ввернул, – вернула я комплимент. – Как думаешь, он поверит?

Едва переступив порог моего дома, Андрей проверил гостиную на предмет прослушки и тут же расстегнул на рубашке еще одну пуговицу. Это был условный сигнал – нас слушают, в гостиной работает следящая аппаратура.

Андрюша повертел в руке коробочку с зеленым огоньком на крышке, положил ее в карман и сказал задумчиво:

– Может быть, и поверит. Я надеюсь.

– Ты можешь сказать: нас только слушают или еще и смотрят?

– Нет, прибор регистрирует наличие аппаратуры, но не определяет ее тип. В твоей гостиной могут быть и камера, и микрофон.

– Жаль, – вздохнула я.

– Сонь, давай все-таки вызовем милицию, пусть снимают микрофоны? Это уже доказательство…

– Для кого?! Для Туполева? Да он скажет: это ты мне микрофоны привез и дом нашпиговал!

– Неужели все так плохо?

– Ну-у-у… не совсем. Я преувеличиваю…

– А зачем? Зачем ты преувеличиваешь?

– Для подстраховки.

– Да брось ты его! Что он за муж, если…

– Андрей, – перебила его я, – не надо. Верит – не верит, его тоже качественно обработали. Снимки прислали…

– Да мне хоть сто снимков присылай! Я в своей жене уверен!

– Молодец, – похвалила я и закончила прения: – Что там Яковлевна обо мне говорила?

Андрей достал сигареты, прикурил и бросил взгляд на дом свекрови, почти скрытый с этой стороны веранды деревьями:

– Ты не совсем права относительно нее. Ирина Яковлевна и верит и не верит…

– Это пока, – грустно сказала я. – Пока о наркотиках в багаже и снимках с Мельниковым не знает. А как узнает, вмиг решит: ее невестка опасная сумасшедшая и наркоманка, раз сыночку изменяет и кокаин нюхает. Что говорят Ульяна и Раечка?

– Ничего. Больше твою свекровь слушают.

– Так я и думала. А Ольховский?

– Этот полностью уверен, что у тебя не все дома. Шибко ему увольняться не хочется.

– Ага. Будет все валить на меня, а подчиненные подхватят…

– Пожалуй.

– Ты пистолет принес?

– Да. Но тебе надо переодеться. Одежда должна быть свободной.

– Чтобы пистолет не заметили?

– И не только. Одежда не должна сковывать движения.

– Хорошо, я переоденусь.

– Надо еще второй этаж проверить. Сходим?

– А как же. Прямо сейчас и пойдем.

– Нет, подожди. Ты хорошо помнишь, что с этим пистолетом делать?

– Хорошо, – вымученно улыбнулась я. – Стрелять в воздух или в потолок…

– Как только преступник войдет в твой дом. Наша цель – выяснить, кто он, остальное дело правоохранительных органов. Ты всего лишь должна подать сигнал. Поняла? Стреляй в преступника при крайней необходимости. Он нам живой, гад, нужен.

– Ох и открутит мне Туполев голову! – вздохнула я. – Такая кутерьма начнется…

– Не открутит, – сурово произнес заслуженный сыщик. – Я не позволю.

– А где ты будешь?

– Неподалеку. С напарником. У него моторная лодка с тентом, мы вечерком на веслах в камыши подгребем и, как только ты подашь сигнал, включим сирену. Надеюсь, под ее вой ему тебя душить несподручно будет.

– Не забудь, что у нас собаки тут по ночам бегают.

– Я спреем антидог запасся, – сказал мой предусмотрительный друг.

Спасибо, Андрей, – прочувствованно всхлипнула я. – Я потом к вам в агентство заеду, договор на охрану оформлю, чтоб все чин по чину.

– Господи, Софья, о чем ты только думаешь?!

… В гостиную я вернулась несколько присмиревшая и пьяно-нудная:

– Андрей, я больше не могу… против меня ополчился весь мир… Даже ты, даже ты – Брут! – продался конкурентам… Вы ждете, что я сойду с ума? Не дождетесь!! Я вам еще устрою! – И снова на нытье: – Андре-е-ей, ну почему все против меня? А? Вам надоела Соня? Вы хотите, чтоб я ушла? Или… или, может быть… камень на шею и в воду?

– Что ты несешь?! – возмущался Андрей.

– Да пошел ты… – пьяно отпихивалась я, – мне все осточертело… Устала я! Понял?! Ус-та-ла! На одних таблетках держусь…

Встала в центре гостиной, приложилась к горлышку почти опустевшей коньячной бутылки и попыталась сделать глоток. Подскочивший сыщик выхватил бутыль из моих рук, и я нетрезво и огорченно проскулила:

– Ну вот… облил всю… Теперь переодеваться надо… – Повернулась спиной к гостю и потопала к лестнице. – Сиди здесь. Я быстро.

Андрей, как приклеенный, потащился вслед за мной.

– Ты куда? – буркнула я. – Подсматривать?

– Ты точно не в себе. Я могу пройти в твою библиотеку?! Что-нибудь почитать себе выбрать?

– Да ради бога. Кстати, в спальне на моей тумбе одна интересная книженция лежит… или не в спальне? В общем, лежит где-то… Такая, в белой обложке с черными крыльями… Походи посмотри, может, найдешь.

– Найду, – буркнул Андрей и свернул к двери в мою спальню.

Я же, стараясь создавать побольше шума, копалась в гардеробной, выбирая наряд свободный и не сковывающий движений.

Сыщик тем временем бродил по дому и незаметно шпиговал его своей аппаратурой.

Книгу он все-таки выбрал. Что-то из запасов Туполева по связке бизнес – психология.

Я нацепила на себя широченные трикотажные штаны, безразмерную футболку, но, проходя мимо сыщика, копавшегося уже в спальне мужа, услышала за спиной гневный шепот: «Ремень, Софья, ремень! В карман ствол не пихают!»

Пришлось бежать обратно и менять трикотажные штаны галифе на тонкие джинсы с удобным поясом.

Как все-таки приятно работать с профессионалом! Всегда это себе говорила. Я никогда раньше не выхватывала из складок одежды пистолетов и о том, что ствол может запутаться в безразмерном кармане, даже не подумала. Но Андрюша предусмотрел все: «столкнувшись» со мной на лестнице, он ловко засунул пистолет за пояс моих штанов и снова шепнул: «Помни о предохранителе».

Пистолет я позже, изображая почесывание, переместила на живот и сразу почувствовала себя куда как уверенно. В камышах засядут бравые сыщики с пистолетами и удочками, дом Андрюша нашпиговал микрофонами, теперь, даже если негодяй проберется в дом незаметно для меня – не зря же этот гад свои микрофоны везде навтыкал, теперь он точно будет знать, где я нахожусь, – его приход засечет аппаратура Андрея.

Мне же останется изображать из себя крупную (нетрезвую) наживку и по возможности не столкнуться с ним нос к носу. А лучше вообще спрятаться где-нибудь и ждать появления неприятеля из засады с сигнальным (но боевым) пистолетом в руках.

И стрелять я буду при первом намеке на опасность. Причем не важно куда: в потолок, в окно или в белый свет. Главное – в голову не попасть. Враг нам живой нужен. Его надо только определить, а уж Андрюша и генерал Артемьевич его на все дела раскрутят. Прошлые и нынешние. Не выкрутится. В глаза Назара Савельевича глянет разок и сразу поймет – в камере СИЗО ему спокойней, чем на воле будет.

Повеселевшая и малость успокоенная, я тем не менее не забывала о деле. Моталась в широком кожаном кресле, как карандаш в стакане, и ныла о тяжелой бабской доле:

– Андрюш, ну почему все так… Ну почему все против меня… Я так устала жить… бороться… Пожалей меня, а?

– Сонь, тебя жалеть – только портить. Ты вот что, заканчивай с выпивкой и ложись спать.

– Посиди со мной… у меня коньяк хороший…

– Соня! – прикрикнул Андрей. – Кончай нытье!

– Ладно, – сдалась я, – кончаю. Пошли, я тебя немножко по улице провожу и…

– И сразу спать! Нечего тебе в таком виде по гостям шляться!

– Спать так спать, – со вздохом согласилась я. Вылезла из кресла и пошла на выход.

Отойдя на пару метров от дома, сыщик бросил косой взгляд по сторонам и вложил в мою ладонь крошечную бежевую горошину:

– Вставь в ухо. Это микрофон. Ты всегда будешь меня слышать.

– А ты меня?

– Я услышу тебя через установленную аппаратуру. Камеры я разместил на втором этаже в твоей, то есть общей, спальне и коридоре возле гардеробной, оттуда угол обзора хороший, весь второй этаж берет. Третья камера в гостиной берет входную дверь и половину комнаты, где стоит телевизор. Ложись перед ним на диван и старайся пореже выходить из поля зрения. Гостиная под наблюдением, так что я не стал рисковать и установил только одну свою камеру. Поняла?

– Угу. Торчать на диване перед телевизором. А где еще этот гад свою аппаратуру понатыкал?

– В гостиной, как я говорил раньше, в твоей спальне и в кабинете Назара.

– В кабинете? Что ему там понадобилось?

– А я знаю? – пожал плечами сыщик. – Но что-то в том помещении установлено. Точно. Так что будь осторожна, и вот что. – Андрей встал напротив меня, тряхнул за локоть и, пристально глядя в глаза, произнес: – А может, передумаешь? Уедешь со мной, пока не поздно?

– Нет, Андрей. Я останусь, – виляя взглядом, но все же твердо сказала я. – Риск минимальный. Как только кто-то проникнет в дом, я сразу подам сигнал.

– А если войдет случайный человек?! – Сыщик все еще держал меня за локоть. Но сжимал пальцы уже больно. Мы остановились под густой кроной яблонь и со стороны, наверное, выглядели разругавшимися любовниками.

– Пусти. Случайный человек, придя ночью в чужой дом, включит свет, Андрей. А тот, кого мы ждем, любит темноту, и позже ему будет трудно ответить на некоторые вопросы. Думаю, сегодня охрана снова станет смотреть «кино» или пить чай из забытого термоса…

– Что-то я сомневаюсь, Софья, – покачал головой сыщик. – Что-то я сомневаюсь, что он такой дурак…

– Время покажет, иди, Андрей.

Друг тряхнул мою руку последний раз, теперь ободряюще, и мы разошлись в разные стороны. Он пошел к дому Ирины Яковлевны, я потопала к своему крыльцу, с каждым шагом теряя что-то из былой уверенности. Мне казалось, что за мной наблюдают из-за углов и окон, спину буравят тяжелые взгляды, кто-то ждет, что я оступлюсь, потеряю равновесие и сломаю шею совершенно самостоятельно…

Последние метры я буквально пробежала, ворвалась в дом и тут же заперла дверь на все засовы. Не стоит облегчать противнику жизнь. Иначе это вызовет подозрения. А окон и прочих дверей у нас и так достаточно…

Обойдя дозором все помещения, пробежавшись по этажам от мансарды до подвала с бассейном и сауной, я вернулась в гостиную. Включила телевизор, прилегла на диван и устроилась так, чтобы одновременно видеть входную дверь и арку за своей спиной, отраженную в стеклянной витрине, заполненной всякой хрустальной, серебряной и фарфоровой чепухой.

Обзор получился прекрасный. Отполированное горничными стекло поймает любую тень, промелькнувшую сзади, даже если неприятель как-то обманет аппаратуру Андрея и проникнет в дом незаметно. Главное – не выходить из сектора обстрела, тьфу! Обзора! Гостиная у нас огромная, почти весь первый этаж занимает (не считая кабинета Туполева и кухни), и обхватить ее одной камерой полностью невозможно.

Но мне повезло. Андрей установил наблюдение за углом, в котором стоял телевизор и горка с хрусталем. (Или не повезло? А просто профессионализм сыщика сработал?) Так что теперь я могла лежать со всеми удобствами и даже развлечениями. Вот только пистолет мешает… Он впечатался в пузо и давил на внутренности.

Пришлось накрыться пледом и начинать возиться, «устраиваясь поудобней»: подлый пистолет прилип к коже, сполз почти в трусы и никак не хотел вылезать из-под ремня.

Наконец мне удалось выдрать его из штанов – интересно, как бы я это при неприятеле проделала?! – улечься на бок и, держа палец на предохранителе, убрать ствол под подушку.

Теперь совсем красота. На улице еще светло, в комнате тихонько бубнит телевизор, пистолет приятно налегает на руку, сыщики неподалеку скоро будут…

Только бы не уснуть! Только бы не уснуть!! Надо срочно напугаться и добавить адреналина в кровь!

Для приведения организма в боевую готовность я срочно представила, что будет, если враг проберется в дом незаметно, и перетрусила так качественно, что чуть не свалилась с дивана, когда из уха с бежевой горошиной раздался тихий голос сыщика:

– Прием, Софья. Андрей на связи. Если слышишь, покашляй.

– Кхк, кхе, – сказала я и посмотрела на часы.

Маленькая стрелка зацепилась за верхушку цифры «десять», большая сползала за четверть, на улице уже стемнело.

– Ты как там? Нормально? Я на месте. Сижу в ветровке под капюшоном, ловлю рыбу, клюет плохо. Анекдот хочешь расскажу? Не отвечай, знаю, что хочешь, тем более что он не смешной… Потом спою тебе колыбельную. Страшную, чтоб не уснула…

Андрей болтал со мной, успокаивал, я повозилась под пледом и почувствовала себя весьма неплохо. Друг рядом, его пистолет греет мне ладонь, и до часа «Ч» есть фора. Можно поболтать – односторонне – и по выбору утихомирить нервы или прогнать сон.

– Ты там не зевай, – словно подслушав мои мысли через горошину в ухе, предупредил дружище. – Уже совсем стемнело, так что я сейчас замолкну, а ты слушай. Будь начеку. Выйду на связь через пятнадцать минут, покряхти, покашляй или всхрапни, покажи, что жива и бдишь.

Я сонно хрюкнула.

– Ну вот и ладушки. Отбой.

Я перевернулась на спину, положила пистолет на живот под пледом и заставила себя бдеть и думать. Появление Андрея в эфире сняло с меня часть забот, и подумать мне было над чем.

Во-первых, почему один из микрофонов информатор пристроил в кабинете Туполева? Зачем ему прослушивать пустую комнату? Я там почти не нахожусь, мне там делать нечего, а горничные отправлены из этого дома в отпуск…

Пустая комната… Шкафы… Стол с компьютером. В углу дверь в небольшую мужскую гардеробную, где Назар хранит верхнюю одежду и костюмы, находящиеся в употреблении. Что в этой комнате заинтересовало информатора?! Почему там появился жучок?!

Может быть, Андрей ошибся?

Или жучок появился там намного раньше? Его поставил кто-то из конкурентов Туполева и не получил возможности снять? Ведь такое вполне вероятно, аппаратура Андрея не регистрирует время установки технических средств наблюдения, а только их наличие.

Но кабинет мужа охрана регулярно проверяет. Назар Савельевич, пардон, слегка параноик. (Как и я теперь, надо сказать.)

Так почему в пустой комнате появился микрофон?!

Что ему там прослушивать?!

Ничего не понимаю.

И это грустно. Хотя точнее – страшно. Если «насекомое» в кабинете мужа установил информатор, то чего-то я в его плане не понимаю.

Я покрутилась на диване – едва не потеряла пистолет – и на вопрос Андрея «как ты там?» артистично всхрапнула.

Эх, мне бы сейчас с Андрюшей посоветоваться! Или, на худой конец, с Дусей… Или с полковником Огурцовым… Моих мыслительных способностей для разрешения данного казуса явно не хватает. Ведь, если следовать логике поступков информатора, жучок появился в кабинете хозяина дома только по одной причине – неприятель ждет появления Туполева и, соответственно, ударит позже.

Но почему?! Почему он идет на такой риск?! Назар вполне может поверить своей бестолковой жене и всерьез заняться расследованием. Это моей власти недостаточно заставить все поместье поминутно расписать любое передвижение по территории, объяснить, обосновать каждый шаг и поставить перед необходимостью стучать друг на друга. И не под страхом увольнения! А по более существенным причинам.

Так что, появись здесь Назар, игра уже пойдет по другим правилам… Почему же он все-таки рискует?!

А собственно… с чего я взяла, что информатор рискует? Может быть, как раз он подстраховывается? Откуда неприятель мог знать, что я вообще появлюсь в этом доме? Для испуганной ночным нападением женщины логичен совсем обратный поступок – уехать, например, в свою городскую квартиру или к маме, к подруге и ждать приезда мужа не в доме, где меня чуть в ванной не задушили, а в другом месте…

Да, если рассуждать в данном ключе, это многое объясняет. Только сегодня, несколько часов назад, я дала информатору возможность вновь нанести удар. Ведь именно в этом, в поводе, заключается суть ловушки. Лишь несколько часов назад я убедительно продемонстрировала окружающим, насколько истрепаны мои нервы, как я неадекватна и нахожусь на грани нервного срыва. Повод – повесить меня на люстре или утопить в реке (окружающие в один голос запричитают: «Бедная Софья не выдержала удара»), появился совсем недавно.

А до этого спектакля информатор не знал, что ему делать. Он установил наблюдение в доме и готовился слушать, узнавать реакцию мужа на странные поступки жены. Он хотел узнать мнение Туполева и действовать, уже исходя из результата.

Но почему все же – кабинет?!

А потому. В нашем доме лишь спальни и кабинет имеют двери. В личной спальне Туполева микрофон без надобности, муж не имеет привычки разговаривать со стенами, там он только храпит громогласно; гостиная насквозь сквозная и хорошо прослушивается вместе с кухней. (Сан удобства, гардеробные и сауну тоже в расчет не принимаем.) Остаются ключевые места, откуда Туполев мог разговаривать по телефону либо со мной, либо сразу с генералом Артемьевичем и адвокатами. То есть приказ – ату, лови мерзавца! – мог поступить либо из кабинета, либо из гостиной. Общую спальню неприятель прослушивал на всякий случай, как-никак я основная жертва и присмотр за мной нужен.

Да, пожалуй, я рассуждаю правильно. И теперь на повестке дня встает второй вопрос: удалось ли мне убедить информатора приступить к активным действиям? Достаточно ли причин для активизации я ему предоставила?

Но это покажет только время. Я покосилась на часы, висящие на стене сбоку от телевизора, и убедилась, что стрелки начали отсчитывать минуты нового дня. В кабинете мужа напольные часы тоже ударили полночь. Время, когда пугливых девочек навещают убийцы и призраки…

– Софья, – раздался голос в моем ухе, – готовность номер один! К воротам поместья мчится какая-то машина! – Я суматошно хрюкнула, и Андрей подтвердил: – Большая. Черная. Я не вижу из-за кустов… кто-то, кажется, выходит…

«Охрана его встречает или снова кино под чай смотрит?!» – захотелось крикнуть мне.

– Так, – говорил тем временем Андрей, – подползаю ближе. Машина разворачивается… и уезжает…

«Пассажир вошел через дверь или на забор полез?!» – едва не проорала я.

– Человека не вижу, – сказал мой догадливый друг. – Перед воротами уже никого нет…

Я сжалась в комок – ну почему мы не предусмотрели пункт наблюдения за воротами?! – переместила пистолет дулом вверх и скосила глаза на стеклянную входную дверь. Если враг, потеряв осторожность, сразу войдет в дом, пальну через плед к чертовой бабушке!

Мимо окон скользнули сразу три (!) мужских силуэта – боже, меня собрались массово укокошить!! – я вытянула руку вперед, готовясь стрелять по всем мишеням без разбора и едва не скончалась, когда на дверь обрушился удар кулака:

– Софья! Открой!

Это был голос моего мужа.

Я скатилась с дивана и бестолково заметалась среди диванов и кресел, больно ударившись о край журнального стола. Пистолет надо срочно прятать. Вдруг любимый, прежде чем голову откручивать, обниматься полезет?! А у меня ствол за поясом…

Подскочила к ближайшему креслу, засунула пистолет под подушечку и кенгуриными скачками понеслась к двери. Распахнула ее настежь и упала на родимую грудь:

– Назар!!!

Мы выступали в разных амплуа. Назар шагнул на сцену в образе Каменного гостя, я, забыв, что сегодня Соня нашкодившая донна Анна, повизгивала от счастья в совершенно опереточной манере:

– Назар!! Ты приехал?!

Отстранив меня от груди монументальной рукой, Командор, пардон, Назар Савельевич прошел в гостиную. Следом за ним просочились два бодигарда – Ольховский и некто по имени Владимир, – оба с чемоданами и лицами хмурыми и значительными. Ольховский нажал на выключатель у двери, по всему первому этажу вспыхнула торжественная иллюминация. Парни замерли у порога.

Я пригляделась к мужу, к суровой охране и догадалась, что повизгивала зря. В самую пору заламывать руки, падать на колени и молить о пощаде. Назар на меня не смотрел, а обходил взглядом, охрана полностью поддерживала настроения патрона и служила отличной декорацией для финального акта трагедии А.С. Пушкина. (Совсем не маленькой, надо сказать.)

– Поставьте чемоданы и ступайте к себе, – приказал мой «карликовый олигарх» и движением подбородка выставил охрану.

– Назар, – залепетала я, стараясь попасть в такт его настроения, – ты приехал…

(Может быть, он все-таки меня любит? Раз бросил все дела, изменил намерения и примчался сразу, как только матушка отправила сигнал SOS… может быть, он все-таки меня любит?..)

Туполев стоял в центре гостиной – в любимой позе, руки в карманах брюк, – раскачивался на носках и хмуро разглядывал нашкодившую супругу.

– Мне так много надо тебе рассказать…

– Не сомневаюсь, – буркнул муж и прошел до бара-холодильника в противоположном конце гостиной. Достал оттуда бутылку с минеральной водой, фыркнул пробкой – я автоматически отметила сей характерный звук, показывающий, что бутылку ранее не вскрывали, – и надолго приложился к горлышку.