Текст книги "Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие"

Создание образа Владимира было подготовлено в определённой мере мощным развитием русской литературы XVII века: уже совершается переход к новому художественному осмыслению действительности, появляется энергичный, «живой», индивидуализированный, осознающий своё место в жизни герой, возникает принципиально новое представление о действительности как о переменчивости жизни.

Драматическое начало построено не только на борьбе с оппозицией (борьба заканчивается без смертей), но и на преодолении сильнейшего внутреннего сопротивления. По сложности, ёмкости и противоречивости характера Владимир превосходит героев классицизма, т. к. классицистическая модель образа лишена этих черт, она во многом формальна и условна, задана строгой регламентацией в отношении сюжета и дидактичного конфликта. При этом нельзя говорить об однолинейности классицистических героев, но авторы классицизма шли от заданной схемы, а Феофан Прокопович – от летописи и действительности.

Прокопович-драматург вобрал в себя всё лучшее, что было в античности, эпохе Возрождения, не игнорируя при этом достижений русской культуры. «Владимир» – пьеса достаточно высокого уровня по постановке и разрешению проблем, по художественным достоинствам произведения.

Ни один из драматургов, разрабатывавших этот жанр, не смог подняться до уровня Феофана Прокоповича, поэтому трагедокомедия в своём развитии шла по нисходящей линии; кроме того, жанр не мог соперничать с сильной, отвечающей запросам времени системой классицистических жанров.

Контрольные вопросы

1. Что такое «школьная драма»?

2. Какую эволюцию претерпел в первой половине XVIII в. жанр трагедокомедии?

3. Кто являлся предшественником и последователями Феофана Прокоповича в жанре трагедокомедии? Каков их вклад в развитие жанра?

4. Как в трагедокомедиях отразилось отношение их авторов к реформам Петра I?

5. Какие из трагедокомедий первой половины XVIII в. являются историческими пьесами? Каковы особенности их историзма?

3. Жанр «разговора» в русской литературе первой трети XVIII века

Жанр «разговора» имеет много общего с драматургией, для русской литературы первой трети XVIII в. это новое жанрообразование.

Генетически жанр «разговора» восходит к античному диалогу: ещё софисты, заменяя дидактический эпос и наставительную лирику различными видами прозы, стали культивировать и диалог. Этапом в развитии жанра явился философский диалог Сократа и его учеников. Однако Платон от вопросно-ответной композиции пришёл к связному изложению, введя драматургические элементы в его структуру, насытив его комизмом и сатирой, индивидуализируя действующих лиц. «Живой драматизм диалогов подчёркнут сценарием»[165]165
  Тронский И. М. История античной литературы. – М., 1983. С. 181.


[Закрыть]: прогулка, пирушка и т. п. У Платона особый тип словесного движения преобразуется и поэтически, и содержательно, открытием стала диалогичность его произведений[166]166
  См. Миллер Т. А. Об изучении художественной формы платоновских диалогов // Новое в современной классической филологии. – М., 1979. С. 82—125; Державина О. А. Жанровая природа первых русских пьес // Исследования и материалы по древнерусской литературе: Новые черты в русской литературе и искусстве: XVII – начало XVIII в. – М., 1976. С. 82—125.


[Закрыть]. Диалог приобретает статус самостоятельного литературно-публицистического жанра, пережившего свой подлинный расцвет в творчестве Лукиана из Самосаты. Диалоги и разговоры Лукиана с их острой сатирой на общественные пороки, с их нападками на религию, с их художественными достижениями (особенно «Разговоры в царстве мёртвых») оказали сильное влияние на европейскую литературу Средневековья и эпохи Ренессанса. При этом в творчестве многих авторов завоевания Платона, Лукиана, Плавта, Вергилия были утрачены. Отмечая роль «диалогов», «разговоров» в формировании драмы, теоретики того времени Ф. Ланг, Я. Понтан упрощённо трактовали жанр. «Это, – замечает Ф. Ланг, – ровная простая беседа на какую-либо тему, серьёзную или забавную»[167]167
  Цит. по кн.: Резанов В. И. К истории русской драмы: Экскурс в область театра иезуитов. – Нежин, 1910. С. 115.


[Закрыть]. Выходившие в XVI–XVII вв. сборники «разговоров» свидетельствует о деградации жанра, особенно в практике школяров.

Совершенно иначе будет выглядеть картина в «разговорах» первой трети XVIII в.: культ книги, гимн культуре, преклонение перед образованным человеком характерны для героев этого жанра в творчестве Феофана Прокоповича, В. Н. Татищева, но особенно выделяются «Разговоры о множестве миров» в переводе А. Д. Кантемира[168]168
  См.: Буранок О. М. «Разговоры о множестве миров» Фонтенеля в переводе Антиоха Кантемира и жанр «разговора» в русской литературе первой трети XVIII века // Антиох Кантемир и русская литература / Отв. ред. д.ф.н. А.С. Курилов: РАН, ИРЛИ им. А. М. Горького. – М., 1999. С. 140–153.


[Закрыть].

Однако предтечей А. Д. Кантемира в жанре «разговора» явилось одно из первых изданий гражданской печати XVIII в. – стихотворный переводной диалог с неизвестного латинского оригинала – «Краткая беседа Милости с Истиною» А. Х. Белобоцкого, напечатанный в Санкт-Петербурге в 1712 г. Перевод был «ответом Белобоцкого на религиозные преследования, которые он наблюдал в своих странствиях, на нападки фанатиков, жертвой которых был он сам: в Польше преследуемый иезуитами, в Москве – ревнителями исконного благочестия». С гуманных просветительских позиций в «Беседе…» трактуется проблема снисхождения, милости к грешнику, суровая Истина уступает в конце диалога всепобеждающей Милости, что сближает позицию неизвестного гуманиста, автора «Беседы…», её переводчика с отношением к этому вопросу Феофана Прокоповича: идея веротерпимости, так ярко воплотившаяся в творчестве Феофана Прокоповича (в том числе его религиозных трудах), определила религиозную политику Петра I. «Интересно, – пишет А. Х. Горфункель в примечаниях к статье, – что в “Беседу” проникли сведения о существовании учения о множестве миров: “кровь Христа, аще бы тысяша еще миров к сему было, вси от грехов отмыти довольна”»[169]169
  Горфункель А. Х. Андрей Белобоцкий – поэт и философ конца XVII – начала XVIII в. // ТОДРЛ. Т. 18. – М.; Л., 1962. С. 203.


[Закрыть]. Таким образом, почти за 20 лет до перевода А. Д. Кантемиром «Разговоров о множестве миров» Фонтенеля идеи великих итальянцев прозвучали в России.

* * *

В русской литературе у истоков жанра стоит Феофан Прокопович. Его «Поэтика» и «Риторика» свидетельствуют о глубоком усвоении им традиций эстетической мысли античности, Средневековья, культуры нового времени. Предклассицист по своим эстетическим взглядам, Феофан Прокопович не оставил сколько-нибудь развёрнутых суждений о жанре «разговоров». Однако разбросанные в «Поэтике» замечания позволяют говорить, что русский автор, отдавая предпочтение «разговорам» Лукиана и Вергилия, был достаточно оригинален в теории и практике жанра. Поэт должен «воспевать вымышленное», «диалогисты же воспроизводят и изображают, но делают это не стихами, а в прозаической речи» (346). Подражание или поэтический вымысел, утверждает теоретик, может иметь место и в диалогах. «Ведь все, кто излагают свои чувствования в диалогизмах, явно пользуются поэтическим подражанием, так как они рисуют беседующих между собой лиц, изображая их разнообразные душевные и телесные движения» (348), но делают они это в прозе. Феофан Прокопович «поднимает» жанр, называя в качестве образцового автора Лукиана. В обращении «Человеку, назвавшему меня Прометеем красноречия», античный автор говорит, что его «произведение слагается из двух частей – философского диалога и комедии», «диалог и комедия звучат как самый высокий и самый низкий тона, разделённые дважды полною гаммой»[170]170
  Лукиан. Собрание сочинений. В 2 т. Т. 2. – М.; Л., 1935. С. 23–24.


[Закрыть]. Анализ двух «разговоров» Феофана Прокоповича убеждает, что русский автор во многом следовал античным образцам.

Вопрос о датировке «разговоров» в научной литературе, посвящённой творчеству Феофана Прокоповича, остаётся проблематичным: П. О. Морозов считает, что оба «разговора» написаны ещё в Киеве, до отъезда в Петербург, т. к. их язык близок к малороссийскому[171]171
  См.: Морозов П. О. Феофан Прокопович как писатель: Очерк из истории русской литературы в эпоху преобразований. – СПб., 1880. С. 152.


[Закрыть]. И. А. Чистович, Н. И. Петров, Н. К. Гудзий относят создание «разговоров» к 1716 г., т. е. уже к петербургскому периоду творчества[172]172
  См: Петров Н. И. Очерки из истории украинской литературы XVII и XVIII веков: Киевская искусственная литература XVII–XVIII вв., преимущественно драматическая. Киев, 1911. С. 228; Чистович И. А. Феофан Прокопович и его время. – СПб., 1868. С. 588–589; Гудзий Н. К. Феофан Прокопович // История русской литературы: В 10 т. Т. 3. Ч. 1. – М.; Л., 1941. С. 170–171.


[Закрыть]. Опираясь на свидетельство И. А. Чистовича, что в своей школе на Заячьем острове Феофан Прокопович завёл сценические представления, можно с большой долей уверенности говорить и о том, что именно для своих школяров он создал «разговоры» и что, по всей вероятности, они были разыгрываемы ими в период летних рекреаций – по типу и подобию Киево-Могилянской духовной академии.

«Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным» (научное издание этого произведения осуществлено П. В. Верховским[173]173
  См.: Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 26–78.


[Закрыть]) ставит острую по тем временам проблему борьбы сторонников просвещения с людьми невежественными, противниками знаний, образования. Завязкой произведения является сцена перебранки, ссоры гражданина с селянином, перешедшая в длинный разговор о невежестве русского народа, о необходимости образования, правда, все это освещено религиозностью, церковными делами. В основе композиции лежит бытовой сценарий – древнейшая структурная единица текста. Если вспомнить идею М. М. Бахтина о «первичных» (бытовых) и «вторичных» (литературных) жанрах[174]174
  Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. – М., 1979. С. 239 и др.


[Закрыть], то нельзя не увидеть, что «диалог», «разговор» является тем жанром, который сумел структурно сохранить родство со своей первоосновой – бытовым диалогом.

Этот жанр непосредственно включает в свою конструкцию «первичный» жанр, т. е. литературный жанр «разыгрывается» по законам речевого общения. Можно говорить об исторической преемственности, о типологической повторяемости содержания, об устойчивости поэтической конструкции, но, думается, в данном случае всё гораздо проще: бытовой диалог, речевая деятельность определили судьбу, жизнь литературного жанра.

Наряду с религиозными темами (необходимость знать молитвы, можно ли считать религиозное невежество грехом, проблема веротерпимости – и в связи с этим вопрос о католичестве, о «латинниках» и т. д.) Феофан Прокопович выдвигает важнейшие проблемы эпохи петровских преобразований. На первом плане – обличение невежества как основной силы, противостоящей реформам, движению вперед.

В ответ на реплику Певца о том, что не все знают и понимают молитвы, что «невежество бо не творит греха», Гражданин заявляет: «Невежество сугубо есть: одно простое и незлобное, другое нарочное, злобное и упорное»[175]175
  Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 29.


[Закрыть]. В духе просветительства, далеко выходя за рамки богословия, Гражданин разъясняет Певцу и Селянину пользу знаний, необходимость образования. «Всяк разуметы должен», – совсем по-петровски звучит безапелляционный приговор Феофана Прокоповича в устах Гражданина. Особенно достаётся от Гражданина «злым невеждам, который в невидении самохотно пребывают»[176]176
  Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 32.


[Закрыть]. К таким относит он Селянина, упорно не желающего учиться, живущего по старинке, жаждущего отсудить двор соседа и т. п. Гражданин долго и настойчиво разъяснял Певцу и Селянину вред от невежд всех мастей, необходимость каждого в познании сомневаться, вопрошать учителя, опасаться за своё «невидение».

Певец постепенно соглашается с Гражданином, живо расспрашивает его о непонятных вещах. Селянин же остаётся непреклонным в своем невежестве, с издёвкой заявляя: «Когда бы я с такими книжниками, как ты, часто сидел и слушал вас, мудрейшего и святешого паче мене не было. Однако ж стану у тебе, Дяче, хотя на полгода учиться писма, авось как умру писменный, просто до неба пойду»[177]177
  Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 39.


[Закрыть].

Позиция Селянина, его характер (а в «разговоре» делается попытка создания характера – и не безуспешная!), примитивизм самым непосредственным образом повлияют на образы героев первой сатиры А. Кантемира, особенно образы Силвана и Критона. Сравним: Селянин осуждает книжную мудрость: грамота, изучение библейских, религиозных текстов вредит, по его мнению, вере: «Вот грамотнии и молиться Богу не будут, уже в безбожие прийдут, се же от великия мудрости своея, яко много училися, глаголющеся быти мудри, объюродиша»[178]178
  Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 49.


[Закрыть]. Критон заявляет: «Приходит в безбожие, кто над книгой тает… Дети наши… / Теперь, к церкви соблазну, библию честь стали; / Толкуют, всему хотят знать повод, причину, / Мало веры подавая священному чину»[179]179
  Кантемир А.Д. Собрание стихотворений. – Л., 1956. С. 57–58.


[Закрыть].

Селянин: «И без писма хлеб им… Другой бы ил, да нычего ясты, хотя и писменний он»[180]180
  Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. Ростов-на-Дону, 1916. С. 57.


[Закрыть], «Отци де наши не умели писма, но хлеб доволний имели и хлеб тогда луше радил бог, нежели ныне, когда писменних и латинников намножилось»[181]181
  Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. Ростов-на-Дону, 1916. С. 77.


[Закрыть]. Силван: «Живали мы преж сего, не зная латыне, / Гораздо обильнее, чем мы живем ныне: / Гораздо в невежестве больше хлеба жали; / Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли»[182]182
  Кантемир А. Д. Собрание стихотворений. – Л., 1956. С. 58.


[Закрыть] и т. п.

Конец XVII в. ознаменовался победой над латинствующими, их полным разгромом. В эпоху Петра I вновь остро встал вопрос о взаимоотношениях с иноверцами, особенно с католичеством; Феофан Прокопович ратует за гибкий подход к решению этой проблемы. Гражданин призывает с помощью латыни постигать учёность, премудрость книг и философских трактатов, вместе с тем он резко критикует тех «латинников», которые схватили только верхушки учения и кичатся знанием чужого языка, среди которых «горшии от невежд имеются»[183]183
  Прокопович Феофан. Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным / Публ. П. В. Верховского // Учреждение духовной коллегии и духовный регламент. Т. 2. – Ростов-на-Дону, 1916. С. 62.


[Закрыть].

Гражданин в произведении формулирует любимые религиозно-философские идеи Феофана Прокоповича, являясь рупором авторских взглядов. Образ Гражданина построен по той же схеме, что и образ Философа в пьесе «Владимир», – так прокладывался путь резонёрствующим сугубо положительным героям комедий классицизма. Образ Певца дан в эволюции: постепенно, колеблясь, сомневаясь, этот герой переходит на сторону Гражданина, проникаясь новыми идеями. Селянин же – не просто тупой, озлобленный против знаний человек, это воинствующий, сознательный невежа, вполне довольный своей судьбой, страшащийся перемен, книг, учения; такие образы найдут своё продолжение в русской литературе XVIII в. Однако именно с этим персонажем связаны попытки создателя «разговора» оживить серьёзную, подчас затянутую религиозно-философскую часть произведения: элементы комизма, грубоватые шутки, издёвка появляются благодаря Селянину и в связи с ним. Поэтому «Разговор гражданина с селянином да певцем или дьячком церковным» воспринимается скорее как небольшая пьеса-диспут, насыщенная теолого-философскими рассуждениями и элементами комедии, как раз в духе Лукиана.

Менее удачен «Разговор тектона, си есть древодела, с купцом» (не опубликован): в нём нет той социальной остроты, определённой живости героев, которые имели место в предыдущем «разговоре», поэтому, видимо, второй «разговор» никогда не был напечатан, мало привлекал внимание даже тех исследователей, которые непосредственно занимались изучением творчества Феофана Прокоповича. В этом «разговоре» речь идёт о значении храма, о Божием вездесущии и других церковных догматах. Интересными являются, пожалуй, два момента. Феофан Прокопович и в этом произведении пропагандирует любимую идею – о необходимости и возможности учиться везде, в том числе и у иноверцев. Купец, проведший в немецких городах несколько лет и познавший там многие учёные книги, объясняет Тектону сущность протестантства, его отличие от православия. Тектон же отдаёт предпочтение польскому католицизму, «Противоположность “Польши” и “немецких городов” указана здесь с достаточной ясностью, притом так, что не остаётся никакого сомнения, на чьей стороне стоит Феофан Прокопович, какому из этих двух направлений принадлежат его симпатии»[184]184
  Морозов П. О. Феофан Прокопович как писатель: Очерк из истории русской литературы в эпоху преобразований. – СПб., 1880. С. 157.


[Закрыть]. Враги Феофана Прокоповича долгое время преследовали его за это, он вынужден был давать показания на сей счёт, доказывать, что не впадал в ересь.

Второй важный момент в «разговоре» связан с тем, что «в определениях Бога Прокопович нередко отходит от традиционно христианского понимания его как личности»[185]185
  Ничик В. М. Феофан Прокопович. – М., 1977. С. 22.


[Закрыть]. У Прокоповича Бог мыслится как высший разум, предвечная мудрость, вечная истина и вместе с тем Бог как первопричина бытия, как некая закономерность природы. Такое понимание Бога стоит на грани деизма и пантеизма. Здесь усматривается влияние на Феофана Прокоповича философии Бруно и Спинозы[186]186
  Ничик В. М. Феофан Прокопович. – М., 1977. С. 23.


[Закрыть]. В «Разговоре тектона, си есть древодела, с купцем» автор в очередной раз устами купца заявляет, что «в природе существует и живет Бог»[187]187
  Прокопович Феофан. Разговор тектона, си есть древодела, с купцем // Отдел рукописей ЦНБ АН УССР. Шифр ДА / II. 300. – Л. 400.


[Закрыть].

Таким образом, Феофан Прокопович не только следовал традициям античного и западноевропейского диалога-разговора, но привнёс в развитие жанра много своего, нового. В «разговорах» русского автора поднимаются актуальные политические, теологические, нравственные проблемы, при этом делается попытка «оживления» серьёзного разговора-диспута за счёт введения сниженной лексики, грубоватой шутки, комического эффекта (здесь усматривается влияние русской демократической сатирической литературы, интермедиального опыта раннего русского театра). Далеко не всегда художник достигает успеха в этом. Сценка перебранки вновь сменяется утомительными теологическими рассуждениями. Правда, сейчас крайне сложно судить об эстетическом восприятии «разговоров» русскими читателями XVIII в., а имеющаяся, наверное, в произведениях многоплановая система аллюзий в настоящее время почти не поддаётся прочтению, расшифровке. Наряду с вопросно-ответной структурой диалога в композиции «разговоров» Феофана Прокоповича имеются полилог, элементы драматизации, умело организованная автором дискуссия, попытка представить чувства героя в движении как отдалённое эхо будущего художественного психологизма.

* * *

Не вызывает сомнений, что младший сподвижник и единомышленник Феофана Прокоповича Антиох Кантемир не только в своих сатирах оставил «знаки» внимательного прочтения «разговоров» главы «учёной дружины», но не случайно обратился к переводу произведения этого жанра – популярной книги Фонтенеля «Разговоры о множестве миров». Жанр с удачной подачи Феофана Прокоповича был уже в определённой степени усвоен, кроме того, вполне вероятно, что Кантемир знал стихотворение Феофана Прокоповича (на латыни) о папе, преследовавшем Галилея, «деятельного служителя природы», учёного со «светлыми мыслями», «проницательным умом»[188]188
  См.: Морозов П. О. Феофан Прокопович как писатель. – СПб., 1880. С. 157.


[Закрыть]. Эта блестящая эпиграмма может служить своеобразным прологом к переводу Кантемира.

История создания перевода и все перипетии его публикации, значение перевода в русской общественной мысли, в формировании русской научной лексики изучены достаточно хорошо[189]189
  См.: Стоюнин В. Я. Князь Антиох Кантемир // Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы / Под ред. З. А. Ефремова. Т. 1. – СПб., 1867. С. 65–67; Селиванов Ф. М. Русский эпос. – М., 1988; Пумпянский Л. В. Кантемир // История русской литературы: В 10 т. Т. 3. Ч. 1. – М.; Л., 1941. С. 211–212; Шафрановский К. И. «Разговор о множестве миров» Фонтенеля в России: Первое издание // Вестник АН СССР. 1945. № 5–6. С. 223–225; Прийма Ф. Я. Антиох Дмитриевич Кантемир // Кантемир А. Д. Собрание стихотворений. – Л., 1956. С. 16; Фёдоров В.И. История русской литературы XVIII века. – М., 1982. С. 68; Плеханов Г.В. История русской общественной мысли после Петровских реформ // Плеханов Г. В. Сочинения. Т. 21. – М.; Л., 1925. C. 87.


[Закрыть]. Однако недостаточно исследованы место этого произведения в истории русской литературы первой трети XVIII в., его жанровое своеобразие. Этому мешало то обстоятельство, что на «Разговоры о множестве миров» русские читатели и исследователи смотрели исключительно как на переводное произведение, не видя в нём акта собственно литературной жизни эпохи, тем более не связывая с ним формирующейся подспудно, крайне сложно для эстетики 1720—1730-х гг. жанровой системы. Как и Феофан Прокопович, Кантемир создаёт свой перевод в рамках тех просветительных задач, что были поставлены перед искусством ещё Петром I. Наличие переходности не означает отсутствия целостности, системы, своей эстетики, пусть и с элементами эклектики[190]190
  См.: Валицкая А. П. Русская эстетика XVIII века. – М., 1983. С. 40–63.


[Закрыть]. Всё это позволяет без особых натяжек солидаризироваться с теми учёными, которые определяют начало XVIII в. в русской литературе как эпоху предклассицизма[191]191
  См.: Фёдоров В. И. Литературные направления в русской литературе XVIII века. – М., 1979. С. 7—20.


[Закрыть]. Нельзя не предположить наличия у предклассицистов определённой жанровой политики. У Феофана Прокоповича и Антиоха Кантемира различная степень близости к классицизму, что наглядно отражает и жанр «разговоров». Характерно «Авторово предисловие» в переводе А. Кантемира, в котором даётся эстетическая установка: «Должен я объявить тем, которые честь будут книгу сию, имея уже некоторое знание в фисике, что я их не намерен учить, но только забавлять, представляя им некаким приятнейшим и больше веселым образом то, что они основательно уже знают, а которым такие дела не знакомы, объявляю, что думаю, что могу их вдруг и учить и забавлять»[192]192
  Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы / Под ред. В. А. Ефремова. Т. 2. – СПб., 1867. С. 393.


[Закрыть].

Несмотря на очень серьёзную философскую тему – «таким образом сделан мир сей»[193]193
  Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы / Под ред. В. А. Ефремова. Т. 2. – СПб., 1867. С. 394.


[Закрыть], автор и переводчик сознательно отходят от строгого научного диспута собеседников, равных или нарочито противопоставленных (здесь автор преследовал бы сатирическую цель) по образованию и интеллектуальному уровню. Последнее было излюбленным приёмом в «разговорах» Феофана Прокоповича, где спор часто переходил в ссору. Если так можно выразиться, в «Разговорах о множестве миров» представлена совершенно иная культура ведения беседы – беседы между означенным в «разговоре» «Я» и некой маркизой.

И. В. Шкляр считает введение образа маркизы, описание природы в «Разговорах о множестве миров» приёмами оживления научного трактата[194]194
  См.: Шкляр И. В. Формирование мировоззрения Антиоха Кантемира // XVIII век. Сб. 5. – М.; Л., 1962. С. 150.


[Закрыть]. В данном случае речь должна идти о развитии традиционных композиционных форм: ещё у Лукиана фигура вопрошающего играла весьма значительную роль в структуре диалога; сохранил этот образ и Феофан Прокопович, несколько утрировав и снизив его, что, видимо, шло от фольклорной традиции. Откровением для русского читателя явилось то, что в роли Любопытного выступила женщина. При этом в авторском предисловии нарочито оговорено, что это сделано «для ободрения госпож через образец одной жены»[195]195
  Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы / Под ред. В. А. Ефремова. Т. 2. – СПб., 1867. С. 394.


[Закрыть]. Тем самым представлена в действии сама политика Петра I в области этикета: маркиза задаёт вопросы не просто ради любопытства, но является женщиной, «которая, не выходя из пределов особы, не имеющей ни малого знания наук, однако ж разумеет то, что ей говорится, и изрядно распоряжает в голове своей без помешательства все вихри и миры»[196]196
  Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы / Под ред. В. А. Ефремова. Т. 2. – СПб., 1867. С. 394.


[Закрыть]. Стремление изобразить женщину по-новому, в духе времени, присутствовало в русской драматургии первой трети XVIII в. и анонимной повести, но там не было такого естественного, такого свободного «вхождения» образа в систему образов произведения.

Антиох Кантемир призывает «бережно» вводить «посторонние украшения», считая, что он «законными их учинил природною разговоров вольностию»[197]197
  Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы / Под ред. В. А. Ефремова. Т. 2. – СПб., 1867. С. 396.


[Закрыть]. Заметно выделяется среди других «посторонних украшений» вечерний пейзаж. «Время было очень приятно: холодок весьма усладительной утешал нас по дни зело теплом, каков мы тогда имели; луна взошла перед тем за час времени, и лучи ея, которые к нам чрез ветви древес проницали, утешное в них составляли зрелище. Небо было весьма чисто, так что не видать было ни одного облачка, который бы мог закрыть и помрачить хотя одну из самых меньших звезд. Все они казались чистаго и блистательнаго золота, и еще больше украшение подавал им голубой свод, к которому они прилеплены»[198]198
  Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы / Под ред. В. А. Ефремова. Т. 2. – СПб., 1867. С. 400.


[Закрыть]. Прецедентов изображения подобного пейзажа в нашей литературе переходного периода не было. В структуре данного произведения пейзаж является экспозицией с очень естественным и логическим переходом от восхищения вечером, ночным небом к серьёзному разговору о мироздании, об истории астрономии и, наконец, о гелиоцентрической системе Коперника. В русском классицизме, особенно в творчестве М. В. Ломоносова, пейзаж будет играть столь же заметную роль.

Композиционной основой «Разговоров о множестве миров» является, как и в классических античных, восточно-европейских образцах этого жанра, вопросно-ответная форма, но автором и переводчиком сделана успешная попытка создания иллюзии естественности беседы, её непринуждённости, попытка автора «скрыться» за действующими лицами при сохранении политической актуальности поднятых проблем[199]199
  Не случайно то обстоятельство, что К. Н. Батюшков создал в 1816 г. в жанре «разговора» свой знаменитый «Вечер у Кантемира», анализу которого М. П. Алексеев посвятил интересную статью, проследив генетические связи жанра. См.: Алексеев М. П. Монтескье и Кантемир // Вестник ЛГУ: Серия общественных наук. № 6. – Л., 1955. С. 55–78.


[Закрыть].

Важную роль в процессе работы над переводом книги Фонтенеля «Разговоры о множестве миров» играли комментарии, сделанные А. Кантемиром. В своем «Предисловии к читателю» он специально оговаривает необходимость примечаний «для изъяснения так чужестранных слов, которыя и не хотя принужден был употребить, своих равносильных не имея, как и для русских, употребленных в ином разумении, нежели обыкновенно чинится»[200]200
  Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы / Под ред. В. А. Ефремова. Т. 2. – СПб., 1867. С. 391.


[Закрыть]. Значение теоретико-литературных примечаний Кантемира в русской филологической культуре XVIII в. исследовал А. С. Курилов. «Перевод, – считает он, – латиноязычных литературных понятий на русский язык, начатый Кантемиром в его примечаниях к переводу книги Фонтенеля… знаменовал и начало массового… теоретико-литературного просвещения, становясь важнейшим шагом на пути формирования в сознании русских читателей и широкой литературной общественности новых понятий, закладывая основы отечественной филологической мысли XVIII в.»[201]201
  Курилов А. С. Литературоведение в России XVIII века. – М., 1981. С. 90.


[Закрыть].

Жанр «разговора» следует рассматривать в контексте всего творчества Антиоха Кантемира; так же как и Ф. Прокопович, автор сатир не единожды обращался к этому жанру (до нас не дошёл сделанный А. Кантемиром перевод научно-популярного сочинения итальянского писателя Франческо Альгаротти «Разговор о свете»[202]202
  См.: Прийма Ф. Я. Антиох Дмитриевич Кантемир // Кантемир А. Д. Собрание стихотворений. – Л., 1956. С. 20.


[Закрыть]). Сама форма диалога, способы «оживления», драматургические моменты как структурообразующие компоненты жанра влияли на позднейшую эволюцию сатирического творчества А. Кантемира.

* * *

Эволюционируя, жанр «разговора» распадался на несколько разновидностей: теологические диалоги, прения, беседы создают дидактико-этическое и философское направление; сатирические и в дальнейшем служат целям осмеяния; полемически заострённые социально-политические «разговоры» образуют большой пласт памфлетно-публицистического направления (например, «Разговор в царстве умерших между Карлусом XII Королем шведским и Фридрихом Четвертым герцогом Галштино-Готторнским и Паткулем», 1720)[203]203
  О «диалоге в царстве мёртвых» как особой разновидности жанра см.: Стенник Ю. В., Николаев С. И. Жанр «диалога в царстве мёртвых» в русской литературе XVIII века // Русская литература. 1990. № 2. С. 240–244.


[Закрыть]. Одним из ярких примеров «разговора» на темы воспитания, морали, обучения является «Разговор дву (так. – О.Б.) приятелей о пользе науки и училищах» В. Н. Татищева.

Актуальность и демократичность жанра «разговора» сделали его популярным в России уже в первой трети XVIII в. В. Н. Татищев не смог обойти своим вниманием жанр, столь активно пропагандируемый «учёной дружиной».

В «Духовной» Татищев сам указал, что «Разговор дву приятелей о пользе науки и училищах» «чрез разговоры ж с архиепископом Новгородским Феофаном Прокопови-чем… продолжил и тебе (сыну. – О.Б.) для памяти оставил»[204]204
  Цит. по кн.: Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских при Московском университете. Кн. 1. – М., 1887. С. 9


[Закрыть]. Г. В. Плеханов глубоко проанализировал содержание татищевского «Разговора», дающего читателю «гораздо больше, нежели обещает его заглавие. Это чуть ли не целая энциклопедия. В нём излагается всё миросозерцание этого замечательного человека»[205]205
  Плеханов Г. В. История русской общественной мысли после Петровских реформ // Плеханов Г. В. Сочинения. Т. 21. – М.; Л., 1925. С. 64


[Закрыть]. Научное издание произведения с выявлением всех редакций, списков, с изложением истории издания памятника осуществлено при выходе «Избранных произведений» В. Н. Татищева под общей редакцией С. Н. Валка[206]206
  Татищев В. Н. Разговор дву приятелей о пользе науки и училищах // Татищев В. Н. Избранные произведения. – Л., 1979. С. 51—132.


[Закрыть].

Продолжая многие любимые идеи раннего русского Просвещения, В. Н. Татищев не пытается «оживить» жанр, нет в его «Разговоре» и намёка на создание игровой, зрелищной ситуации, не использует он возможностей пародии, сниженной лексики и т. п. Почему? На наш взгляд, это не входило в задачу В. Н. Татищева, решившего в сугубо академической манере изложить свои общественно-политические, философское взгляды, своё отношение к науке, образованию, воспитанию, высказать свою позицию в отношении дворянства. Более того, В. Н. Татищев предлагает целую программу преобразований для российской системы обучения[207]207
  См.: Там же. С. 54, 91, 94, 102–103, 110–112 и др.


[Закрыть]. Строгость суждений, многочисленные цитаты, исторические параллели, логичность отличают это произведение одного из «птенцов гнезда Петрова».

М. Н. Сперанский, исследуя рукописные сборники первой половины XVIII в., пишет о существенной роли «разговоров» среди других литературных жанров[208]208
  См.: Сперанский М. Н. Рукописные сборники XVIII века. – М., 1963. С. 73.


[Закрыть].

* * *

Среди переводных «разговоров» на морально-этические, теологические темы[209]209
  См.: ГПБ. Q. III. 65; Q. ХV. 23; Q. ХV. 9.


[Закрыть] привлекает внимание анонимное произведение «Разговоры бывшие между двумя российскими солдатами служившихся при галерном флоте в компании 1743 года»[210]210
  См.: ГПБ. Q. XV. 71. 31 л.


[Закрыть]. Солдаты Симон и Яков сопоставляют кампании 1736 и 1743 гг. Большой монолог Якова о войне 1736 г. насыщен патриотическими чувствами, критикой в адрес генералов-немцев, высока оценка деятельности Петра I[211]211
  См.: ГПБ. Q. XV. 71. – Л. 16 об. – 26.


[Закрыть]. При этом отсутствуют какие-либо религиозные пассажи, ссылки на религиозную литературу и т. п. Жанр действительно стал демократическим, популярным; он не был строго каноническим, что способствовало его модификации, лёгкой приспособляемости.

Таким образом, жанр «разговоров» получил своё дальнейшее развитие не только в творчестве Феофана Прокоповича, А. Д. Кантемира, В. Н. Татищева, а позднее и в творчестве В. К. Тредиаковского, М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, но и в анонимной рукописной литературе первой трети XVIII в.

В петербургских и московских журналах 1750—1760-х гг. «разговоры» были очень популярны: из 75 произведений этого жанра 17 – оригинальные, остальные – переводные[212]212
  См.: Софронова С. И. Жанр «разговоров» в русских журналах 1750—1760-х гг. // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. – Л., 1978. С. 101.


[Закрыть]. Среди переводных – «разговоры» Лукиана, Ксенофонта, Эсхила, Вольтера, Галлера и т. д. Особой популярностью пользовались лукиановские произведения. «Используя традиционную форму лукиановских диалогов, – пишет С. И. Софронова, – сотрудники петербургских и московских журналов создают оригинальные самостоятельные произведения этого жанра, дополняя его новыми чертами и признаками»[213]213
  См.: Софронова С. И. Жанр «разговоров» в русских журналах 1750—1760-х гг. // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. – Л., 1978. С. 101.


[Закрыть].

Это суждение необходимо дополнить. Важно подчеркнуть, что несомненная заслуга формирования жанра «разговора» в русской литературе, заслуга превращения его в самостоятельный литературно-публицистический жанр принадлежит Феофану Прокоповичу, А. Д. Кантемиру, В. Н. Татищеву.

А. Сумароков, М. Херасков, В. Приклонский, В. Санковский, П. Фонвизин в прозаической и стихотворной форме во второй половине XVIII в. успешно продолжили «жизнь» жанра на страницах русских журналов, развивая традиции, используя специфику жанра для утверждения просветительских идей, для выражения своих просветительских взглядов.

Жанр, уверенно заявив о себе в XVIII в., утвердился в системе жанров русской литературы, получив своё блестящее развитие в литературе последующих столетий.

Контрольные вопросы

1. Какова жанровая специфика «разговора»? Как в нём проявляется драматургическое начало?

2. Какова история жанра «разговора»?

3. Какие жанровые черты античного «разговора» были усвоены и развиты в русской культуре?

4. Какие произведения в жанре «разговора» создал Феофан Прокопович? Каковы их тематика, структура, образы, стиль?

5. Охарактеризуйте жанр «разговора» в творчестве А. Д. Кантемира. Какую роль в развитии жанра сыграл кантемировский перевод «Разговора о множестве миров» Фонтенеля?

6. В чём жанровое своеобразие «разговора» В. Н. Татищева?

7. Как «разговоры» первой трети XVIII века повлияли на дальнейшее развитие жанра в русской литературе?

8. Какие произведения (автор, название) были созданы в жанре «разговора» в XVIII в.? В XIX в.? В ХХ в.? Постарайтесь определить, каким образом эволюционировал жанр в русской литературе, как отразилась в «разговорах» «память жанра».