Текст книги "Тирадентис"

13. СУДИЛИЩЕ

Арестовав Тирадентиса, вице-король Луис де Васконселос немедленно направил депешу губернатору Минаса виконту де Барбасена.

Через несколько дней в Рио-де-Жанейро солдаты вице-короля арестовали также мастера Домингоса, полковника Силверио, Мануэла Жоакина де Са Пинто, Франсиско Шавьера и многих из тех, к кому в последние дни заходил Тирадентис, с кем он беседовал, кто оказывал ему какую-либо поддержку и помощь. Задержанных отправляли в тюрьмы на острове Кобрас и на остров Виллегайнон.

Между тем в Вила-Рике, где еще ничего не знали о судьбе Тирадентиса, среди заговорщиков продолжала царить паника, усилившаяся после распространившегося слуха, что планы организации заговора каким-то образом попали в руки губернатору виконту де Варбасена. Некоторые из заговорщиков стали убеждать Гонзагу добиться свидания с губернатором и, раскрыв всю правду, попросить прощения. Но против такого шага выступила жена Алваренги Пейшото, которая, пристыдив заговорщиков, заявила, что сама она предпочитает умереть, чем стать свидетельницей позора и капитуляции перед поработителями. Пожалуй, единственным человеком, проявившим твердость духа, оказался викарий Карлос Корреа. Он послал из своего местечка записку к Алваренге Пейшото и подполковнику Франсиско де Паула, требуя решительных действий, невзирая на то, что планы заговорщиков известны губернатору. В этой записке Карлос Корреа писал: «Будет лучше, будет гораздо лучше умереть со шпагой в руке, чем быть раздавленным, как букашка, в пыли». Однако совету викария никто не последовал.

Несмотря на договоренность, существовавшую между заговорщиками, в случае провала ничего не говорить, большинство решило при аресте взвалить всю вину на Тирадентиса. В этой нервозной обстановке спокойнее всех выглядел Гонзага. Он заявил, что не считает себя виновным в преступлении, так как не совершил никаких противозаконных действий. Теоретические изыскания в области юриспруденции, утверждал Гонзага, не могут служить мотивом для преследований. Как мы уже говорили, викарий Карлос Корреа предложил подполковнику Франсиско де Паула начать действовать, чтобы не умереть «раздавленным. как букашка, в пыли». Однако бывший «главнокомандующий вооруженных сил» заговорщиков не решился применить оружие для защиты товарищей, а думал лишь о спасении собственной персоны. Нет, он не превратил свой дом в неприступную крепость, не помчался на коне в изгнание, чтобы в одиночестве скорбеть там о загубленном идеале. Он решил идти по дорожке, протоптанной подполковником Базилио де Бритто Мальейро до Лаго и его собратом Памплоной. 17 мая 1789 года подполковник Франсиско де Паула Фрейре де Андраде написал донос на своих товарищей по заговору, в котором обвинял Тирадентиса, Алваренгу, викария Карлоса Корреа, священника Ролима, полковника Домингоса Виейру и других. Донос кончался так: «Вашего превосходительства самый смиренный подданный Франсиско де Паула Фрейре де Андраде».

Прослышав, что многие строчат покаянные письма властям, полковник из Сан-Жоан-дел-Рей Оливейро Лопес решил также написать маленький доносик и направил Барбасене письмо, сообщая, что одним из заговорщиков является полковник Силверио дос Рейс.

17 мая, в тот день, когда подполковник Франсиско де Паула писал свой донос губернатору, виконт де Барбасена вызвал полковника Франсиско Антонио Рабело, отдав приказ арестовать ряд людей, упомянутых в полученных доносах. Кроме того, Барбасена приказал патрулировать все выезды из Вила-Рики и вести тщательное наблюдение за улицами.

Проболтался ли полковник о расположении Барбасены, или кто-то подслушал разговор – неизвестно. Однако ночью, еще до того, как полковник Франсиско Антонио Рабело отправился с солдатами выполнять приказ губернатора, какой-то человек, закутанный в плащ, в шляпе, надвинутой на глаза, пробирался темными улицами Вила-Рики, стучась именно в те дома, которые принадлежали заговорщикам. Когда незнакомцу открывали дверь, он вполголоса давал совет немедленно уничтожать все документы, связанные с заговором, и, если возможно, не теряя времени, бежать из города, так как над заговорщиками нависла угроза ареста. Убеждая в необходимости покинуть Вила-Рику, таинственный незнакомец сообщал всем об аресте Тирадентиса.

Тем не менее на следующее утро в Вила-Рике не наблюдалось никакого волнения. Внешне жизнь в столице капитании шла прежним размеренным ритмом, если не считать того, что время от времени по улицам проезжали вооруженные солдаты.

22 мая в доме Клаудио Мануэла да Коста собрались несколько заговорщиков, в том числе Гонзага. Когда Гонзагу спросили, как быть дальше, поэт посоветовал сохранять спокойствие и не волноваться. «Сам же я, – сказал Гонзага, – сейчас же, вернувшись домой, прежде чем лечь спать, уделю некоторое время сочинению стихов». Однако спокойствие Гонзаги не передалось его друзьям, и все разошлись, как и собрались, очень встревоженными.

Холодным туманным утром горожане, проснувшись, увидели дом Гонзаги окруженным военными под командованием полковника Франсиско Антонио Рабело С быстротой молнии по городу разнеслась весть об аресте поэта.

Полковник подошел вместе с солдатами к двери дома Гонзаги, когда еще не рассвело. Постучал один раз, второй, третий, с небольшими интервалами. Гонзага, видимо, еще не ложился спать и слышал стук в дверь, но открыл не сразу, а когда, наконец, решился, увидел перед собой фигуру военного.

– Господин судья, – сказал полковник, войдя в дом, – вы арестованы по приказу виконта де Барбасена.

У Гонзаги закружилась голова, и он сел на лавку.

Полковник огдал приказ солдатам занять дом Гонзаги, но ничего в нем не трогать. Затем велел поэту следовать за ним, предварительно взяв с собой вещи, которые могут потребоваться Гонзаге в тюрьме, а также деньги.

Гонзагу вывели из дому, связали руки и конец веревки приторочили к седлу лошади, на которой сидел солдат.

– Пошел! – приказал полковник. И необычная процессия медленно двинулась в путь по направлению в Рио-де-Жанейро.

Впереди солдат на лошади, а сзади на веревке брел со связанными руками поэт Томас Антонио Гонзага.

После ареста Гонзаги наступила очередь кума Тирадентиса полковника Домингоса Виейры. В то время ему перевалило за шестьдесят пять лет, и он почти не мог двигаться из-за сильных ревматических болей.

Примерно одновременно с Домингосом сержант-мор Васконселос, личный враг Клаудио Мануэла да Коста, арестовал поэта, лежавшего больным в постели. Отправив Клаудио за решетку, сержант-мор тщательно обыскал дом и присвоил все найденное в нем золото. Затем сержант-мор направил своих подручных за город, где находилась семья Клаудио, и они, выполняя приказ сержанта-мора, убили многих родственников поэта и захватили большое количество золота, собранного для нужд заговорщиков.

В камерах Вила-Рики заключенных подвергали пыткам и другим варварским методам допроса, вырывая нужные властям показания. Барбасена проявлял необычайную активность и 12 июля издал указ о создании следственной комиссии. Она немедленно принялась за дело. Всего в Вила-Рике арестовали сначала тридцать два человека.

После первого допроса поэта Клаудио пытками довели до такого состояния, что он покончил с собой, повесившись в камере.

Власти стремились собрать как можно больше улик, подтверждающих вину заговорщиков. В конце мая солдаты произвели налет на аптеку, около моста Росарио, принадлежавшую Тирадентису. Тщательно обыскав помещение, они конфисковали много книг, в основном медицинского содержания.

Перед лицом опасности сразу же раскрылись сильные и слабые стороны заговорщиков. Трусами оказались подполковник Франсиско де Паула, полковник Оливейра Лопес и старый кум Тирадентиса, который, уже находясь в тюремной камере, также написал донос на товарищей. Хорошо держался полковник Алваренга Пейшото. Из тюрьмы он посылал бодрые письма и стихотворения, посвященные жене. Поэт Клаудио предпочел гибель смирению перед врагами.

Но наибольшую твердость духа и стойкость характера, образец гражданского мужества и пример не только своим товарищам по несчастью, но и многим грядущим поколениям бразильцев показывал вдохновитель заговорщиков прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер по прозвищу Тирадентис.

Находясь в мрачном каземате тюрьмы на острове Кобрас, Тирадентис размышлял о судьбе товарищей, о народе Бразилии, о будущем, которое ожидает землю его многострадальной родины. И еще его мучила одна мысль: кто же оказался предателем, в ком он мог так жестоко ошибиться? Тирадентис неоднократно задавал этот вопрос тюремщикам, но они лишь хохотали в ответ и ничего не говорили. Однако в один из дней, когда караульный принес похлебку и Тирадентис снова, в который уже раз, спросил, кто донес португальским властям, стражник, запирая дверь, бросил через плечо всего лишь два слова:

– Полковник Силверио.

Тирадентис подозревал это. Он не решался даже мысленно бросить упрек, не то что обвинение кому-либо из единомышленников в Вила-Рике или Рио-де-Жанейро. Силверио же Тирадентис не причислял к заговорщикам. Он никогда не доверял этому человеку.

Уже потом, во время процесса, раскрылась вся подлость действий Силверио дос Рейс. Мысль о доносе возникла у Силверио в тот самый момент, когда он услышал от сержанта-мора Луиса Вас де Толедо Пицы про существующий заговор. Поговорив затем с Тирадентисом, Силверио, не останавливаясь, проследовал в Вила-Рику и направился прямо во дворец к Барбасене. Силверио рассчитывал использовать в своих целях секрет заговорщиков и ценой доноса заслужить расположение и также освободиться от долга королевской казне.

Барбасена послал Силверио с письмом к вице-королю в Рио-де-Жанейро, и после этого доносчик регулярно поставлял сведения о Тирадентисе Луису де Васконселос. Священник Ногейра де Лима, выполнив поручение Тирадентиса и выходя от Силверио, столкнулся в дверях дома с сыном мастера Пауло Лоуренсо, который затем рассказал Силверио, где живет священник Ногейра де Лима. Силверио немедленно помчался с доносом к вице-королю. Мы знаем, как развивались дальнейшие события. Не желая сразу раскрывать карты, вице-король решил запутать следы и, арестовывая всех лиц, с которыми встречался Тирадентис, приказал задержать и Силверио. Однако это было сделано только для виду, и надежды Силверио получить королевское вознаграждение за предательство полностью оправдались.

Расследование по делу заговорщиков велось одновременно в Минасе и Рио-де-Жанейро. Причем в столице вице-королевства по приказу Луиса де Васконселос еще за три дня до ареста Тирадентиса уже назначили писца и судью для ведения предстоящего процесса. Но на первом этапе основное расследование велось в Вила-Рике. Волна террора и насилия прокатилась по всей территории Минаса. Аресты производились по любому доносу; дома, фазенды подвергались бесчисленным обыскам. Солдаты врывались в квартиры и от имени властей шарили по комодам в поисках ценных предметов. Награбленное отбирали потом офицеры, но никогда ничего не попадало в казну. Конфисковывались рабы и даже одежда. Время от времени по дороге из Вила-Рики в Рио солдаты вели группы арестованных.

Вице-король, недовольный действиями Барбасены, метал громы и молнии. Луис де Васконселос хотел закончить подготовку к процессу как можно быстрее, а его племянник отправлял из Вила-Рики новых и новых арестованных, предварительно подолгу занимаясь снятием допросов в казематах столицы капитании Минас. Подготовка процесса вызвала столкновение различных интересов. Судьи, назначенные для ведения процесса Тирадентиса, делали попытки оправдать замешанных в заговоре коллег, с которыми вместе когда-то учились в университете Португалии. Личные же враги заговорщиков спешили воспользоваться создавшимся положением и отомстить за все неприятности, причиненные им кем-либо из арестованных. Приближенные Барбасены выбирали себе жертвы.

Как мы уже говорили, некоторые из заговорщиков, очутившись в тяжелом положении, не проявили должной твердости духа и оказались не на высоте положения. Так, например, бывший студент университета в Коимбре, Домингос Видал Барбоза, племянник полковника Оливейро Лопеса, во время предварительного допроса в Вила-Рике струсил и пытался свалить всю вину на Алвареса Масиела. Он рассказал о встречах Жозе Жоакина да Майя с Томасом Джефферсоном и от себя приплел, что Жозе Жоакин да Майя намеревался еще раз встретиться с американским консулом. Узнав из допроса Домингоса Видала Барбозы о встрече в Ниме, Барбасена очень серьезно отнесся к такому сообщению и 30 июня 1789 года потребовал от судьи в Вила-Рике еще раз детально допросить Домингоса Видала Барбозу и выяснить все подробности контактов бразильских студентов в Португалии с представителями иностранных держав.

Вице-король получил несколько доносов из Вила-Рики, в которых обвинялся не кто иной, как сам виконт де Барбасена. Правда, ему не приписывали участия в заговоре, а вменяли в вину якобы мягкое отношение к некоторым арестованным, например, к подполковнику Франсиско де Паула, Алваресу Масиелу, сержанту-мору Толедо Пице и к Гонзаге.

Военным помощником Барбасены являлся подполковник Жоан Карлос Ферран, дядя невесты Гонзаги Марии Доротеи. Анонимный доносчик из Вила-Рики утверждал, что Барбасена, уступая просьбе Феррана, не собирается арестовывать Гонзагу. Однако к тому времени, когда донос пришел к вице-королю, Гонзагу не только арестовали, но и доставили в Рио-де-Жанейро.

В свою очередь, Барбасена пребывал в чрезвычайно скверном настроении, считая себя обойденным. Он рассчитывал быть центральной фигурой на процессе Тирадентиса, поскольку, по его словам, основная заслуга в раскрытии заговора принадлежала ему, Барбасене. Желая нейтрализовать возможные действия губернатора Минаса, вице-король направил несколько подразделений из Рио в Вила-Рику, Сан-Жоан-дел-Рей и Игрежа-Нова Верные же Барбасене войска перевели из Вила-Рики в Рио. Таким образом, губернатор Минаса теперь все время находился под наблюдением войск, присланных из Рио и непосредственно подчиненных вице-королю, а не губернатору.

22 мая 1789 года в крепости на острове Кобрас Тирадентиса подвергли первому допросу. После того как судья Жозе Педро Машадо Коэльо Торрес и писец Марселино Перейра Клетто исполнили все формальности, они велели ответить Тирадентису, знает ли он, за что был подвергнут аресту. Тирадентис в то время принял решение полностью отрицать существование заговора и поэтому ответил, что не знает мотивов, по которым его бросили в темницу.

Сразу же после первого допроса власти начали конфискацию всего имущества, принадлежащего Тирадентису. Из списков конфискованных вещей, подшитых к делу процесса, видно усердие судебных чиновников, не забывших конфисковать в пользу государственной казны все до единого предмета из имущества Тирадентиса.

27 мая судебные власти учинили второй допрос Тирадентису. На этом этапе Тирадентис, видимо, еще надеялся спасти революцию. Он не знал о многочисленных арестах, произведенных в Вила-Рике, Рио-де-Жанейро и других городах. Он не знал, что многие свидетели, многие арестованные заговорщики наперебой старались всю вину взвалить на Тирадентиса.

30 мая состоялся третий допрос. Как и во время предыдущих допросов, Тирадентис продолжал категорически отрицать сам факт подготовки заговора, и лишь 18 января 1790 года, когда после полугодового перерыва состоялся четвертый допрос Тнрадентиса, прапорщик дал другие показания, признавшись, что он действительно готовил заговор, добавив, что отрицал это во время первых трех допросов не из-за стремления уйти от ответственности, а не желая причинять кому-либо страдания. И через несколько дней, во время пятого допроса, так и не назвав ничьих фамилий, Тирадентис подчеркнул, что только он несет ответственность за подготовку заговора и никто другой в этом не виновен.

Отведя арестованного в камеру после пятого допроса, ни тюремщики, ни судьи больше года не входили в каменный мешок, куда заточили Тирадентиса. Судьи работали не спеша, желая произвести как можно более сильное впечатление на население вице-королевства. При чтении протоколов допроса арестованных сразу же бросается в глаза, что роль центрального обвиняемого с самого начала отводилась Тирадентису. После того как все документы следствия переслали в Лиссабон, королева Мария, прочитав их, убедилась, что без Тирадентиса не было бы заговора.

9 июня 1790 года в Бразилию прибыл новый вице-король принц Резенде. Специальным приказом королевы ему поручалось заняться процессом заговорщиков из Вила-Рики. К моменту приезда нового вице-короля расследование уже закончилось, но потом почти полгода ожидали письма от королевы Марии и приезда судьи, специально назначенного властями португальской короны для ведения процесса. После долгого перерыва с Тирадентиса опять начали снимать показания. Всего ему было учинено одиннадцать допросов. Последний из них состоялся 15 июля 1791 года. Во время последнего допроса Тирадентис решительно заявил, что он является единственным лицом, на кого падает ответственность за организацию предполагавшегося переворота. «Никто, – говорил Тирадентис, – без моего ведома и согласия не предпринимал никаких действий».

14. КАЗНЬ

В ночь с 16 на 17 апреля 1792 года содержавшихся в разных тюрьмах заключенных перевезли в так называемую общественную тюрьму. Зал заседания тюрьмы специально оборудовали для предстоящей церемонии зачтения приговора.

Еще 17 апреля утром принц Резенде и канцлер Васконселос Коутиньо вызвали администратора тюрьмы и дали подробные распоряжения относительно того, как украсить и подготовить зал приговоров тюрьмы, кому разрешить присутствовать при зачтении обвинительного приговора и как провести церемонию закрытия процесса.

Администратору приказали задрапировать все стены помещения от потолка до пола черными тканями и вывесить на них большие серебряные кресты. Ночью в зал пришел Васконселос Коутиньо вместе с двумя помощниками проверить, как выполнены распоряжения вице-короля. У стен стояли вооруженные солдаты. Вокруг здания разместились войска в полной выкладке. Весь день 18-го числа и почти всю ночь в зале заседали судьи, окончательно оформляя документы.

На рассвете 19 апреля жителей склона горы Санто-Антонио разбудила шумная процессия, поднимавшаяся к тюрьме.

Она состояла из многочисленных монахов, медленно шагавших вверх по ступенькам, читая при этом громко вслух молитву. Войдя в помещение тюрьмы, они расположились в зале. Через некоторое время сюда ввели заключенных. Со связанными руками, обросшие, похожие на скелеты, молча вошли они в задрапированный черной материей зал. За последним арестованным с ненужным шумом и грохотом закрылась большая дверь. Среди заключенных не видно было участвовавших в заговоре священников и других церковных лиц. По высочайшему приказу королевы всех обвиняемых священнослужителей отправляли в Португалию, где сама королева решила огласить им приговор, оказавшийся довольно мягким по сравнению с приговорами, вынесенными другим обвиняемым.

Войдя в зал, Тирадентис направился в угол и сел на скамейку, несколько сутулясь под тяжестью надетых на него цепей. В помещении появился сопровождаемый чиновниками, представителями церкви и писцами судья, в обязанность которого входило зачтение приговора. Текст приговора он оглашал в течение двух часов. Основное место в документе уделялось обвиняемому Жоакину Жозе да Силва Шавьеру по прозвищу Тирадентис, приговариваемому к повешению. «Жоакин Жозе да Силва Шавьер по прозвищу Тирадентис, – говорилось в приговоре, – будет казнен. Его проведут к месту казни по улицам города. После смерти у него отрубят голову и затем доставят ее в Вила-Рику, а тело его четвертуют. Имя его, так же как и детей и внуков его, если таковые появятся, будет подвергнуто позору на вечные времена. Имущество его будет конфисковано». Часть арестованных также приговаривалась к смертной казни через повешение. Остальные – к ссылке, в большинстве пожизненной, в африканские колонии Португалии.

После зачтения документа заключенных не вывели из зала. И несколько часов спустя им было объявлено, что королева высочайшим повелением отменила смертную казнь, заменив ее каторгой. Всем, кроме Тирадентиса. Тирадентис спокойно выслушал свой смертный приговор.

Фактически вся комедия процесса, суда и зачтения приговора была излишней и никому не нужной, так как потом выяснилось, что декрет королевы Португалии об отмене смертной казни всем, кроме Тирадентиса, составили в Лиссабоне еще 15 октября 1790 года, и документ этот продержали в Рио-де-Жанейро почти 16 месяцев.

21 апреля 1792 года португальцы объявили праздничным днем во всем вице-королевстве. Жителям Рио-де-Жанейро приказали выйти на улицы и собраться в районе Ларго-де-Кариока и на Кампо-де-Лампадоса, где уже стояла виселица, сооруженная специально для казни Тирадентиса. Войска нарядили в парадную форму. Сбруя лошадей, на которых восседали португальские офицеры, сверкала серебром. К месту казни подтянули артиллерию. Ржали кони, звенело оружие. На казнь Тирадентиса португальцы явились, как на парад.

В 8 часов утра звуки кларнета возвестили о приближении процессии. Впереди шли францисканские монахи и монахи ордена Миссерикордиа, следом шествовали палач с помощниками. Палач держал конец веревки, которой были связаны руки Тирадентиса. Шествие замыкал эскадрон португальских войск. Сзади него двигалась телега, запряженная двенадцатью каторжниками, на которой после казни должны были отвезти четвертованное тело Тирадентиса. Процессия двигалась медленно. Тирадентис шел спокойно. На лице его нельзя было прочесть волнения. Время от времени трое монахов кричали в толпу: «Идет суд, который ее величество королева вершит над бесчестным преступником Жоакином Жозе да Силва Шавьером по прозвищу Тирадентис!» В толпе шныряли монахи, выпрашивая подаяния для месс за упокой души приговоренного к смертной казни.

На церемонии присутствовал весь двор, разодетый в парадные костюмы и мундиры. В одиннадцать часов утра процессия достигла места казни на площади Лампадоса, у края которой возвышалась сооруженная накануне виселица. В городе существовало несколько постоянных виселиц, в том числе на площади Капин, или Шафариз, около церкви Сакраменто. Но португальские власти решили по случаю казни столь опасного государственного преступника, каким являлся Тирадентис, соорудить специальную виселицу, самую большую из когда-либо виденных на земле Американского континента. К эшафоту вели двадцать четыре ступеньки.

Три часа процессия пробивалась сквозь толпу, останавливаясь, петляла по улочкам, двигаясь к месту казни. Три часа раздавались по городу грохот барабанов, звуки кларнетов и истерические выкрики монахов, каждые несколько минут истошными голосами бросавших в толпу одну и ту же фразу: «Суд, который ее величество королева…»

Три часа процессия двигалась к месту казни. И все это время Тирадентис шел с высоко поднятой головой, и на лице его нельзя было прочесть ни страха, ни волнения. В сопровождении палача и помощников Тирадентис подошел к ступеням, ведущим на эшафот. Португальские служители Фемиды остановили своих лошадей, образовав пустое пространство вокруг Тирадентиса. По левую сторону от лошади каждого судьи находился солдат с оружием наготове.

За несколько минут перед казнью Тирадентиса.

В то время как процессия ползла по улицам города, народ группировался на перекрестках вокруг небольших молелен из дерева, в каждой из которых стояло изображение какой-нибудь святой личности и под ним день и ночь кадила наполненная рыбьим жиром лампада. Преклонив колени, многие вслух молились, прося небесные силы помочь во время казни оборваться веревке. Согласно законам того времени, если в момент казни повешенного обрывалась веревка и упавшую жертву монахи из ордена Миссерикордиа успевали накрыть знаменем ордена, то казнь в таком случае отменялась и приговоренного к смерти оправдывали.

Тирадентис быстро поднялся по лестнице на площадку к виселице. Помощник палача дал ему чашку воды. Тирадентис отпил глоток и отвел руку с кружкой.

– Слушай, друг, – сказал он палачу, – кончай быстрее работу.

Но короткий спектакль не входил в планы португальских властей, противоречил намерениям вице-короля. И последняя просьба осужденного осталась невыполненной. Около виселицы появился монах Жозе Жесус Мария до Дестерро, посланный принцем Резенде. Став лицом к толпе, он начал читать проповедь, осыпая проклятьями осужденного и всех тех, кто осмеливается выступать против господства португальских властей. Но вот палач накинул веревку на шею Тирадентиса. На площади воцарилась полнейшая тишина. Взоры тысяч людей прикованы к Тирадентису. И тут собравшиеся услышали последние слова прапорщика Жоакина Жозе да Силва Шавьера:

– О родина, прими мою жертву!

В ту же секунду палач толкнул его с возвышения. Все было кончено. Собравшиеся на площади издали единый крик, моментально заглушённый сигналами кларнетов и барабанной дробью. А затем бывший каторжник, сменивший профессию преступника на должность палача, Жеронимо Капитаниа выполнил свою грязную обязанность, четвертовав согласно приговору тело Тирадентиса.

Свидетельство о смерти Тирадентиса.

Часы на башне показывали двадцать минут двенадцатого.

Вечером по случаю казни государственного преступника во дворце вице-короля устроили пышное празднество. Согласно высочайшему приказу жителей обязали иллюминировать дома и отслужить благодарственные мессы королеве.

На другой день после казни отряд солдат выехал по направлению к Вила-Рике и 21 мая прибыл в столицу капитании Минас. Солдаты сопровождали палача Жеролимо Капитаниа, везшего в кожаном мешке с солью голову Тирадентиса.

Виконт Барбасена приказал организовать празднество по случаю второй казни прапорщика – установлению головы Тирадентиса на высоком шесте в центре Вила-Рики. Барбасена объявил всему населению Минаса о благополучном завершении процесса и ликвидации заговора. По указанию Барбасены в Вила-Рике и других городах были устроены пышные церемонии. Улицы селений и городков иллюминировались. В церквах служились благодарственные молебны и мессы. Члены муниципалитета Вила-Рики 25 мая собрались на торжественное заседание, и потом все участники его направились во дворец Кашуэйро-до-Кампо, чтобы поблагодарить губернатора «за заслуги в раскрытии заговора и за верноподданнические действия в защиту интересов королевы донны Марии Первой».

А на центральной площади Вила-Рики день и ночь часовые несли караульную службу у высокого шеста, на котором выставили голову Тирадентиса. И все же однажды ночью голову Тирадентиса похитили, и, несмотря на все усилия Барбасены, виновные так и не отыскались.

Вот и вся история о том, как жил и боролся, стремясь видеть свою родину свободной и независимой, прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер по прозвищу Тирадентис. Он был немножко наивен, но искренен. Он любил свою родину так же сильно, как ненавидел португальских колонизаторов. Тирадентису не удалось увидеть свою мечту осуществленной. Но усилия его не были напрасными. Для Бразилии Тирадентис оказал неоценимую услугу – пробудил народ к борьбе, показал цель, к которой нужно идти и за которую, если потребуется, стоит отдать жизнь. Когда 18 августа 1823 года в Рио-де-Жанейро торжественно провозгласили независимость Бразилии, то немалая заслуга в этом принадлежала и герою борьбы за независимость, руководителю заговора в Минасе, или, как его называют в Бразилии, инконфиденсиа минейра Тирадентису.

И сейчас на уроках истории в бразильских школах изучают биографию Тирадентиса. Почти во всех городах стоят памятники прапорщику драгунских отрядов капитании Минас, а в бывшей Вила-Рике, нынешнем городе Оуро-Прето, на том месте, где 22 мая 1792 года палачи подняли на шест голову Тирадентиса, сейчас сооружен красивый монумент с фигурой Жоакина Жозе да Силва Шавьера. В бывшем здании тюрьмы Вила-Рики, как раз напротив памятника Тирадентису, открыт музей инконфиденсиа минейры, и туда круглый год не прекращается поток посетителей. Тирадентиса помнят, любят и уважают в Бразилии, потому что за Бразилию, свободную и независимую, он боролся, за Бразилию, свободную и независимую, он отдал свою жизнь.