Текст книги "Будни нелепой войны"

Медик объяснил, и вскоре милиционеры шагали мимо какой-то стройки. Собственно, вся строительная деятельность заключалась в обозначении признаков жизни десятком вконец закоченевших солдат. Ежеминутно понукаемые матами какого-то кавказца в гражданском, они негнущимися пальцами проделывали медленные манипуляции с проволокой, плитами и другими строительными материалами, при этом двигаясь по объекту как зомби в самом захудалом американском ужастике. Почти сразу же за стройкой, за полотном железной дороги, к удивлению милиционеров обнаружился небольшой рынок. Сотни полторы чеченцев и чеченок торговали с лотков продуктами, обувью и одеждой. В основном всё привозилось из Дагестана и с немалой наценкой, но военные товару залёживаться не давали. Чуть в стороне к полотну примыкали несколько частных домов, заселённых теми же чеченцами, и отчасти используемые как склады. От рынка уже рукой подать было до КПП, и ещё через пятнадцать минут опера так же беспрепятственно возвратились к ожидавшему их Тахиру. Чеченец долгому отсутствию милиционеров вовсе не удивился. Выслушав их, он с непроницаемым лицом кивнул и сел за руль автомобиля. В Грозный возвращались прежним маршрутом. Разумеется, дорогу к искомому временному отделу водитель знал отлично, и не прошло и получаса, как «шестёрка» уже подъехала к сооружённым у его входа укреплениям. К ним вышли двое мужчин. Один из них – в серой полевой милицейской форме без знаков различия, второй – лицом похожий на якута, в комуфляже «мокрый асфальт», и на вид несколько моложе своего товарища. Прибывшие представились и попросили вызвать начальника розыска, решив не вдаваться в подробности перед стоявшими на дежурстве милиционерами. Последнее обстоятельство старшего явно покоробило и он, не скрывая обиды, с возмущением в голосе произнёс:

– А мне почему не скажете? Я лейтенант милиции!

«Видимо из недавно принятых. – отметил про себя Велиев – Ещё не пообтёрся в органах и не понял, что в милиции звания всего не решают. И скорее всего из гражданских – уволившийся военный ограничился бы одним лишь словом – „лейтенант“». Но весомого повода заявлять о себе не было, и цель визита капитану вкратце пришлось объяснить.

– Так что же вы, чеченцам помогаете? – презрительно скривил губы тот, выслушав Бурлакова – С пользой для себя, разумеется!

– Володя, осади! Чего ты разошёлся так? – одёрнул товарища якут – Ребята издалека к нам, а ты так с ними.

Разубеждать лейтенанта никто не стал и ограничились лишь ранее высказанной просьбой. Присмирев, старший был вынужден связаться с дежуркой и в ожидании ответа остался топтаться у телефонного аппарата. Якут тем временем приблизился к операм, закурил сигарету и спросил:

– Как там, сильно долбят вас?

Милиционеры переглянулись и Глеб пожал плечами:

– Да пока что за два месяца ни одного выстрела в нашу сторону не было.

– Надо же! А нам наши боссы на вас постоянно ссылаются. Тут, говорят, по сравненью с предгорьем – база отдыха. Вот там молотят, так молотят!

– А вам как здесь, сильно достаётся? – в свою очередь спросил Велиев.

– Днём молчат, а ночь – их. Отрываются, как хотят.

Зазвонил телефон, и из дежурной части сообщили, что начальник розыска ждёт у себя. Получив команду пропустить прибывших коллег, якут отворил перед ними ворота. Изнутри отдел ничего примечательного из себя не представлял. Всё та же скученность и ограниченность в движении, забитая в глубину души раздражённость людей и тоска в их глазах. Кабинет начальника розыска располагался на втором этаже. По всему коридору под охраной четырёх милиционеров стояли и сидели понурые чеченцы. Где – то в конце его из кабинета раздавался шум и гомон нескольких голосов. По эту же сторону, но в самом начале коридора, обнаружился и кабинет с табличкой «начальник уголовного розыска». Судя по постоянному круговороту местных оперов, тому было не до гостей, но всё же он терпеливо выслушал Бурлакова и поморщился.

– Откровенно говоря, не до вас сейчас. Военные ичкеров понатаскали нам полный коридор, теперь возись с ними. И что обидно, без толку суета эта! Скопом похватали всех, кто попался, улик никаких и рапорт один на всех. Для установления личности их не тормознёшь – все с нашими же паспортами в руках. Словом время убьём только, да в конце концов всех чехов в шею нагоним!

Затем, уперев взгляд в стол, он в раздумье ещё с минуту перекладывал какие – то стопки бумаг и наконец произнёс:

– В другом конце коридора мой зам. К нему подойдёте от моего имени и скажете, чтобы он в подвал спустился, журналы учёта посмотрел.

Гвалт в кабинете зама не стихал, он оказался набитым десятком милиционеров, которые были заняты расспросом сидевшего у стены пожилого полного чеченца в каракулевой папахе на голове. Вернее, расспрашивал один из них – такого же сложения, слегка подвыпивший детина лет двадцати пяти. Остальные только ограничивались короткими репликами и, как говориться, оказывали моральную помощь своему коллеге. Заместитель начальника сидел за своим столом в противоположном углу и что-то писал, при этом почти не обращая внимания на разыгрывающееся перед ним действо. Выслушав Бурлакова, он без лишних вопросов поднялся со своего места и предложил:

– Вы побудьте тут пока с пэпсами нашими, а я через пять минут вернусь.

– А я думал здесь опера занимаются! – разочарованно протянул Гривенко и услышал ответ с плохо скрытым раздражением:

– Где ты видел опера при толпе работающего? Они все по другим кабинетам занимаются. Здесь только те, кто от безделья мучается: пэпсы да штабные!

Хозяин кабинета вышел и операм ничего не оставалось, как наблюдать за потугами наружных служб. Тем временем учиняемый ими допрос приближался к своему апогею.

– Ты долго Ваньку валять будешь, хрыч старый! – зашёлся в крике здоровенный пэпээсник, исчерпав все свои умственные возможности в порождении вопросов.

Не только сложением, но и внешностью своей он сильно напоминал сидевшего перед ним чеченца. Форма лица, вогнутый седловиной нос и серые глаза с густыми бровями – всё было точь в точь копия допрашиваемого, и со стороны можно было подумать, что всё происходящее – не более, чем семейный скандал отца с сыном. Но только со стороны.

– Да что ты смотришь на него, Серёга! – не переставал подзуживать парня долговязый капитан.

Уставившись своими выпуклыми глазами на соблюдавшего видимое спокойствие чеченца, он предложил:

– Дай ты ему втык по самое не хочу, а то он и не чешется вовсе!

Серёга не заставил себя долго упрашивать. Подскочив к сидевшему, он схватил его «за грудки» и приподнял со своего места. Старик и не думал сопротивляться. Всё с тем же спокойствием в лице он молча воззрился на молодого милиционера. В глазах парня что-то дрогнуло и он выпустил чеченца из рук. Видимо там, где он вырос, бить пожилых было не принято, и привитый родителями стереотип он преодолеть так и не смог.

– Ну, Серёг, я от тебя такого не ожидал… – с явным разочарованием протянул штабист – Мы тут думали, что ты от чеха мокрого места не оставишь, а ты вон как слабенько с ним.

– Последний раз спрашиваю, сука, – снова взорвался парень – кто грузовик военный подорвал?

– Я тебе который раз повторяю, – вдруг дрогнувшим голосом проговорил чеченец – Не знаю я. Больше того – я мулла и убивать мне никого нельзя…

– Так он мулла! – с какой – то необъяснимой, почти щенячьей радостью воскликнул капитан, чуть не подпрыгнув на месте – А давайте его салом накормим!

– Накормим. Обязательно накормим! – тут же отозвался Сегей – Сейчас он у меня его больше хохла жрать полюбит. Есть у кого сало, пацаны?

У кого – то из топтавшихся рядом пацанов – переростков сало действительно нашлось. Разлепив клапан кармана разгрузки, он выудил оттуда завёрнутый в бумагу шматок и протянул его допрашивающему со словами:

– Всегда с собой ношу: незаменимая вещь для закуси!

Вокруг захохотали и его глупая ухмылка растянулась ещё более, почти до самых ушей, но взоры всех уже снова обратились к чеченцу. Того перспектива воспользоваться предлагаемым гостеприимством явно не прельщала. Вжавшись в стул, чеченец втянул в плечи голову и намертво, до резкого обозначения желваков, стиснул зубы. Он затравленным зверем глядел на приближавшегося с куском в руках пэпээсника, когда между ними встал Велиев.

– Хватит дурью маяться! – заявил Глеб, скорее советуя, нежели требуя.

Сержант в удивлении уставился на внезапно возникшее препятствие и со злостью выдохнул:

– Тебе что, жалко стало его?

За его спиной снова шакалёнком затявкал штабник:

– Это кто такой, пацаны? Что он в наши дела лезет! Может, он тоже из них, из обрезанных?

– Православный я! – Заявил Глеб – Но муллу всё рано в покое оставьте. Если есть на него что, так разбирайтесь как с бандитом, а за то, что он мулла – не трогайте.

От загалдевших в разноголосицу «зрителей» отделился мужчина в милицейской полёвке без знаков различия. Он уверенно оттеснил напиравшего на Велиева пэпээсника и встал между ними. Но защищать внезапно обозначившегося гостя мужчина не собирался. Окинув неприязненным взглядом стоявшего перед ним незнакомца, он презрительно выдавил:

– Чего же ты тогда заступаешься за него, православный? Знаешь, как чеченцы здесь над священниками нашими глумились!

При этих словах раздававшиеся в кабинете выкрики прекратились и на мгновение установилась тишина.

– Так мы же не чеченцы! – спокойно заметил майор.

– Правильно! – поддержал его Иван – И отвяжитесь вы от него… Нашли над чем куражится!

Все присутствующие снова загомонили, но теперь мнения разделились. Стены кабинета вновь огласились криками спорящих, двое дюжих мужиков оттащили упиравшегося Сергея в угол и принялись настоятельно ему что то втолковывать. Тот с ними не соглашался и всё время предпринимал попытки из этого угла вырваться, чем вызвал явное неудоволствие своих оппонентов. Обе стороны были активно поддержаны своими единомышленниками, но сторонников репрессий в отношении муллы неожиданно оказалось намного меньше. Куда-то исчез капитан и дело приблизилось к драке, то есть к мордобитию того самого меньшинства, когда дверь отворилась и в кабинет вошёл его хозяин. Вмиг оценив ситуацию, он заорал что есть мочи:

– Все вон пошли! Здесь нечего кубло устраивать, у меня секретка на столе!

Неизвестно, что больше подействовало на спорящих – упоминание о «секретке» или сам факт крика от доселе тихого и покладистого во всём человека, но тем не менее, его послушались. Все посторонние вышли, следом за ними в коридор был выдворен и чеченец.

– Наконец-то, – облегчённо выдохнул заместитель начальника, усаживаясь на своё место – достала уже эта клоунада! Теперь по вашему делу. Проверил я учёты за указанный месяц – ичкера с такими данными никто в подвал не опускал. Справку подготовить?

– Не надо, – махнул рукой Бурлаков – я сам рапортом отображу.

Он уточнил необходимые формальности и через минуту опера оставили своего коллегу наедине с разбросанной на столе макулатурой.

– Вечно ты вляпаешься куда-нибудь! – выговаривал Глебу Иван, когда они уже шагали по двору – Нужен тебе был мулла этот…

Велиев отмалчивался. Слушать бурчания товарища пришлось недолго. Опера миновали ворота и, попрощавшись с дежурившими милиционерами, возвратились к оставленному в автомобиле Тахиру. Открыв дверь, Иван плюхнулся на переднее сиденье и повернулся к водителю:

– Не было твоего племянника здесь, а больше искать негде. Ты не забыл, что обещал нас ещё в один город свозить? Мне там адрес посетить надо, тоже по без вести пропавшему. Ну и в отдел тамошний заехать.

Чеченец не забыл и от своего обещания отказываться не собирался. Он с непроницаемым лицом взглянул на Ивана и завёл двигатель.

Не прошло и двадцати минут, как милиционеры уже тряслись на усеянной воронками от фугасов, разбитой дороге за пределами Грозного. Внезапно идущий впереди транспорт замедлил движение и, прижавшись к обочине, замер на месте. Навстречу шла федеральная колонна из десятка крытых грузовиков и нескольких сопровождавших их бэтээров. Судя по тяжёлому ходу УРАЛов и ЗИЛов, их борта были до отказа забиты грузом. Даже на бэтээрах, среди усеявших их омоновцев, тут и там виднелись притороченные ящики.

– Остановимся? – спросил чеченец Бурлакова, но за Ивана поспешил ответить Андрей.

– Поехали, ты же с нами!

Водитель продолжил движение на малом ходу, но когда «шестёрка» уже миновала добрую половину колонны, один из сидевших на броне омоновцев открыл огонь. Он произвёл всего одну короткую очередь, причём со всей очевидностью рассчитывал послать пули далеко впереди нарушившей негласное правило машины. Но парень не учёл встречного движения бэтээра, на котором ехал сам. В итоге обе пули прошли перед самой «шестёркой», при этом чуть не задев её: первая отрикошетировала от асфальта в нескольких метрах от переднего колеса, вторая пронеслась где – то у лобового стекла. Водитель резко вдавил педаль тормоза и едва двигавшаяся машина остановилось вовсе.

– Чего встали? – удивился Гривенко, так и не заметив открытой по ним стрельбы.

– Обстреляли нас, Андрюша. – безразличным тоном заметил Глеб – Наш же ментёнок чуть не завалил.

Андрей оглянулся вслед удаляющейся колонне и заёрзал от возмущения.

– Так давайте догоним их и морды набьём!

– Как же, – рассмеялся Иван – набьёшь им. Вот сейчас остановим колонну и всему отряду набьём.

– Положим, останавливать их нам даже не придётся. – не сдавался Гривенко – Сзади блок – пост, так что хоть на минуту, но тормознут их. Мне бы данные их узнать, а там они и без мордобития об этом жалеть будут!

– Что ты раскипятился так? Они правильно поступили: ну не хотят ребята из встречной машины очередь или гранату схватить, вот и заботятся о своей безопасности. Я бы на их месте так же поступил. – высказал своё мнение Глеб.

– Да, но сейчас мы на своём месте и только что в роли мишени отыграли! – не согласился с Велиевым Гривенко. – Едем вдогонку.

Спорить с ним больше никто не стал. Водитель развернул машину и через минуту остановил её в хвосте замеревшей у блока колонны. Кроме самого Гривенко, смысла в этих запоздалых действиях никто не видел, поэтому выполнять своё предложение пришлось лишь ему одному. Отсутствовал он минуты три – ровно столько, сколько потребовалось колонне задержаться у милицейского поста. С её убытием вмиг рассосалось образованная из чеченских легковушек и грузовиков пробка. Возвратился Гривенко в совершенно другом настроении: вместо прежней решительности всё выдавало в нём крайнее удивление.

– Такой наглости я ещё не видел. – выдохнул он, оглядев уставившихся на него товарищей – Их, оказывается, чеченцы заранее на своих машинах здесь ждали. Дальше – как в хорошо отлаженной эстафете. Омоновцы им короба с продуктами, те им деньги. И главное быстро всё так, без лишних разговоров и суеты. Товар сбросили и дальше поехали. Я к старшему блока: мол, останови их, а он руками разводит – я с ними ничего сделать не могу – колонна на Ханкалу идёт, останавливать их полномочий не имею.

– Зато бобла он достаточно с каждой ходки такой от чехов гребёт. – язвительно заметил Иван – Видать не задаром ручками разводит.

Возмущались ещё долго, но одними разговорами дело не поправишь, а время шло. Успокоившись, милиционеры вспомнили о неразрешённых ещё делах и «шестёрка» снова развернулась на прежний курс.

В искомом адресе были уже через час. Водитель после расспросов первого же горожанина, уверенно свернул влево и через несколько кварталов подъехал к одной из пятиэтажек довольно опрятного вида. Город жил своей размеренной жизнью, и на улицах недостатка в прохожих не было, равно как и в высыпавших к подъездам обывателях. Идти в адрес решили втроём. Опера поднялись на самый верхний этаж и Бурлаков дважды нажал на кнопку звонка нужной ему квартиры. Здесь, судя по находящемуся в его исполнении материалу, должен был проживать ещё один заявитель о пропавшем при подобных же обстоятельствах родственнике. По этому заявлению срок принятия решения уже подходил к концу. Но, несмотря на неоднократные договорённости с местным ВОВД о вызове заявителя для дополнительного опроса, сей гражданин на приём к розыскникам не спешил. Милиционерам повезло – двери им открыл сам написавший заявление чеченец. Бурлаков представился, и хозяин пригласил всех в квартиру. Как выяснилось, никаких повесток или устных просьб о прибытии в ВОВД ему никто не передавал. А что до пропавшего без вести родственника, то последний и сам объявился неделю назад.

– Ну и где его носило? – поинтересовался Иван, доставая из папки ручку с листом стандартной бумаги.

Чеченец пожал плечами.

– Сами не знаем. Говорит, военные продержали, но где – объяснить не может.

– Придётся с ним ещё увидеться, его тоже опросить требуется.

– Это невозможно, – покачал головой родственник – он сейчас в селе у других родственников находится, пока в себя не придёт – никто его никуда не отпустит.

«Скорее всего, выжали спецы из того ичкера интересующие сведения, проверили да и отпустили восвояси. А он теперь от своих же ныкается, под защитой родичей отсиживается!» – подумал Велиев, слушая воздыхание чеченца. Тем временем Бурлаков торопливо оформлял объяснение. Закончив с ним, он передал исписанный лист хозяину квартиры и показал место для подписи. Затем он отобрал ещё одно заявление, из которого вытекало, что заявитель начатую проверку просит прекратить в связи с возвращением пропавшего родственника к себе домой. Закончив со всеми формальностями, он поднялся из – за стола. За ним вскочили со своих мест и Андрей с Глебом. В этом адресе их больше ничего не удерживало. Оставалось только посетить временный отдел в надежде на обещанную помощь в задержании местного гантемировца, причастного к убийству солдата.

Покинутая операми пятиэтажка располагалась в двух кварталах от отдела, и через считанные минуты опера уже подходили к знакомым укреплениям у ворот. В этот раз внутрь их пропустили гораздо быстрее, и снова Велиев решил начать с фээсбэшников. Теперь разговаривать пришлось с другим, а именно с Юрием, на которого прошлый раз ссылался его коллега. Впрочем, ситуацию данные обстоятельство ни в коей мере не прояснило. Со слов последнего, подход к гантемировцам у него действительно имелся, источник на выявление интересующего фигуранта ориентирован, но на связь может выйти не раньше окончания месяца. Велиеву расклад показался убедительным. Каждый русский в Чечне был на виду и лишняя, не продиктованная объективными обстоятельствами встреча с силовиками уже вызывала подозрения. И всё же розыскнику от доводов «старшего брата» было не легче. Как следовало из разговора, на реальную помощь на проникновение к гантемировцам и захвате подозреваемого, со стороны фээсбэшников им рассчитывать не приходилось. Оставалась довольно призрачная надежда на деятельное участие прикомандированных сюда милиционеров. Приняв решение, Глеб не стал больше тратить время и поспешил распрощаться с собеседником. Тот, пожимая руку, как бы оправдываясь, пояснил:

– Ты извини, но сейчас своих проблем по горло. Вчера наших прямо на трассе расстреляли. При обгоне поравнялись с УАЗом и очередью в водителя полосанули. А там, когда машина остановилась уже, и остальных наших. Они и выйти из неё не успели.

Через десять минут опера подошли к кабинету своих городских коллег. Начальник розыска при появлении гостей вскочил из-за стола и, поздоровавшись, сразу повёл прибывших к начальнику отдела.

– Там и заместители все как раз, – пояснял он на ходу – пусть они головы по вашему вопросу ломают.

В кабинете начальника их уже ждали. Сам хозяин кабинета со своими заместителями разместился за длинным столом. Выслушав доклад подчинённого, начальник отдела пригласил милиционеров сесть на свободные стулья и в подробностях изложить суть рассматриваемого вопроса. Велиев доложил, и полковник оглядел своих понурившихся заместителей. Не спеша с ответом, он выдержал паузу и наконец озвучил принятое решение:

– Пойти на конфликт с гантемировцами мы не можем. Но и мешать вам не будем. Хотите задерживать кого – то из них – пожалуйста, но чтобы они ни в коем случае на нас не подумали.

Такой откровенной перестраховки майор не ожидал. Тем не менее, настаивать на своём предложении не приходилось, равно как и высказывать мнения по поводу услышанного. Он просто дождался окончания начальственного монолога и вкратце заверил, что при любом раскладе ссылаться на размещённый в городе временный отдел никто чеченцам не собирается. Ответ Велиева полковника вполне удовлетворил, но в глубине души он всё же отчётливо осознавал всю неприглядность сложившейся ситуации и заканчивать разговор на этой ноте ему не хотелось. Чуть помедлив, начальник отдела открыл рот, намериваясь добавить что-то ещё, но его буквально на полуслове оборвал стремительно вошедший в кабинет комендант района. Шумно дыша, он с порога воскликнул:

– Ты уже в курсе?

По недоумённым лицам всех присутствующих он понял, что они действительно ещё не знакомы с последней новостью.

– Мне сейчас приказ передали, чтобы мы с тобой колонну гантемировцев разоружили. – пояснил он начальнику – Их из Грозного выдавили, так они теперь по своим местем проживания разъезжаются. Представляешь, они там их преспокойно выпустили, а нам здесь разоружай!

В возбуждении полковник прошёлся вдоль свободного пространства у стены и резко развернулся к милицейскому начальству.

– Ну что делать будем?

– Не знаю … – нерешительно промямлил тот, но, видимо поймав удачную мысль, продолжил гораздо увереннее – Тут уж как вы прикажете. Только сразу предупреждаю, что мы для боестолкновений не предназначены. Можем, правда, спины вам прикрыть.

По поводу последней фразы комендант мог бы и поспорить, но сейчас было не место и не время, которое как никогда раньше работало против него. Через город вот – вот должна была проехать так не ожидаемая им колонна, и вся ответственность как за принятие решения, так и за невыполнение поставленной задачи ложилась на него. «Вот ведь ситуация идиотская! – проклинал он в сердцах своё безвыходное положение – Пропущу колонну – как минимум с должностью расстанусь, а то и с армией. С другой стороны, если приказ выполнять, то гантемировцы неминуемо огонь откроют, а тогда с обеих сторон жертв не избежать. Да что там говорить, даже если все мои за укрытиями будут и потери только чеченцы понесут, всё равно крайним за инцидент меня сделают! Вон ментам всё параллельно: им что не случись, всё как с гуся вода – они – то мой приказ выполнять будут, не чей-нибудь!»

Комендант не находил себе места, и то и дело расхаживал из угла в угол, нервно прикусывая губу. Взгляды всех присутствующих неотрывно следовали за ним. Наконец полковник остановился. Лицо его озарилось радостью: на ум пришла спасительная мысль.

– Слушай, а что если мы ответим, что колонна город уже прошла? Вроде как и собирались приказ выполнить, да не успели!

С лица милицейского начальника сразу спало напряжение. Брать хотя бы и не всю полноту ответственности, но и хоть какую то её часть, ему также не хотелось.

– Я не против! – стараясь не срываться на радостные ноты, произнёс он – Если и мне команда продублируется, то я также скажу.

Взаимопонимание было найдено, комендант шумно выдохнул и театрально приложил руку к груди.

– Аж за сердце схватило. И зачем это надо мне? Пусть у других теперь головы болят!

Созерцать второй акт разыгравшегося представления Велиеву не хотелось и он поднялся со своего места, объявив начальнику отдела:

– Нам пора возвращаться.

Тому уже было не до приезжих. Коротко попрощавшись с ними, он вновь обратился к коменданту, но сути его высказываний опера уже не слышали.

В коридоре их догнал начальник уголовного розыска. Стараясь хоть как-то сохранить лицо, он проводил коллег до ворот и сожалеюще развёл руками.

– Видите, что творится у нас. Не вовремя вы, созвонится сначала надо было. А так – вон сколько времени зря потратили!

– Ничего, – успокоил его Глеб – мы всё равно по пути у вас. Адрес один в городе по своему материалу проверяли.

– Да вы что? – в удивлении округлил глаза капитан – Ведь опасно это! Мы из отдела своего только на угол к ларькам выходим, да и то прикрытие при этом организовываем, а вы одни по городу раскатываете… Нет, рискуете вы, ребята!

В свой отдел милиционеры возвратились поздним вечером. К тому времени солнце успело скрыться за горизонтом, и короткие осенние сумерки сменила едва прорезаемая лунным светом темнота. Опера распрощались с чеченцем, и первым делом поднялись на второй этаж для доклада о прибытии начальнику отдела. Белоглазов их ждал. Несмотря на позднее возвращение, устраивать разнос своим подчинённым он не торопился. Внимательно выслушав объяснения оперов, он без лишних слов отпустил их заниматься по личному плану. Время ужина уже прошло и спешить в столовую было незачем. Велиев развесил автомат с разгрузкой над кроватью и некоторое время слушал, как Бурлаков рассказывает о результатах поездки Лазебному. В памяти всплыла сцена с участием коменданта соседнего района и майор в недоумении подумал: «Отчего всё так поставлено с ног на голову? Гантемиров с началом войны активно поддерживает федеральную власть и во главе им же сформированных отрядов делом доказывает своё неприятие укоренившегося в Чечне бандитизма. Те же гантемировцы совместно с русскими солдатами участвуют в освобождении набитого боевиками Грозного и теперь вдруг оказываются абсолютно ненужными тому правительству, от имени которого рисковали своими жизнями!» Нет, он вовсе не питал иллюзий относительно гантемировцев, но именно они, по его мнению, делом доказали то, что в первую очередь достойны реальной поддержки федеральной власти. Да, Велиев не рассчитывал на понимание размещённого в городе отряда в установлении и последующем задержании служащего в нём водителя, волею обстоятельств оказавшегося скорее очевидцем, нежели участником убийства солдата. Он прекрасно осознавал, что выдавать русским своего земляка и товарища по оружию никто не будет. По той же причине он не возлагал никаких надежд на откровенные показания чеченца в привычном ему окружении и обстановке. Планируя его выкрасть с базы чеченского ОМОНа, майор, тем не менее, вовсе не считал последних врагами, и услышанный в кабинете начальника приказ его покоробил. «Разоружить!» – снова вспомнил он слова коменданта. Глеб был уверен, что оружия у гантемировцев, как и у большинства жителей Чечни, достаточно и в схронах, но сам факт разоружения поставил бы их в такое унизительное положение, из которого выйти без неминуемого позора было просто нельзя. Невольно в памяти стали прокручиваться другие события минувшего дня и, задумавшись, он не заметил подошедшего к кровати Ивана. Капитан тронул растянувшегося на ней Глеба за плечо и предложил:

– Пойдём в коридор. Там «Время» начинается, пора места занимать.

Несмотря на предупреждение, свободных стульев перед телевизором уже не было. Глеб с Иваном присоединились к стоявшей части зрителей и приготовились к просмотру вечерних новостей. Верх американской творческой мысли в лице довольно пошлого и серенького боевика вскоре подошёл к своему завершению, и на смену ему на экране стали показывать «Вести». Блок внутрироссийских новостей через двадцать минут закончился, но о событиях в Чечне не было сказано ни слова, что вовсе не означало отсутствия убийств российских силовиков в этой республике. Тем не менее, всем стало понятно – ничего кардинального в Чечне в эти сутки не случилось. Зрителей заметно поубавилось, хотя ни один стул так и не освободился. Телеведущие продолжали информировать о событиях за рубежом. Промелькнули кадры визита ряда высокопоставленных лиц друг к другу и подошла очередь палестинской проблемы. На фоне израильского контрольно-пропускного пункта звучал голос репортёра:

– Сегодня совершено очередное нападение на израильских военных…

Далее рассказывалось о том, что в течение дня арабский юноша с близкого расстояния открыл огонь по военнослужащим. Парень, успев уничтожить и ранить нескольких еврейских солдат, погиб сам. За последний месяц подобный факт был уже не первым, и ни у кого удивления не вызывал: палестинские мужчины продолжали сопротивление израильской оккупации. Диктор как о само собой разумеющемся факте, спокойным голосом повествовала об ответных действиях еврейских военных: на экране телевизора бронетехника сравнивала с землёй остатки того, что уцелело после ударов с воздуха по жилищам палестинцев. Мельком показали раненных детей и трупы убитых при авианалёте людей, и ещё минут пять смаковали разлагольствования израильтян. В тон им вторили и два милиционера из числа сидевших на стульях зрителей. На фоне всеобщего молчания то и дело слышались их радостные возгласы:

– Смотри, как наши воюют! – восхищался действиями ворвавшихся в палестинский квартал военных бледный и долговязый паспортист в сдвинутой на самый затылок недавно купленной пиассе.

Второй – толстый и низкого роста его товарищ, ограничивался только поощрительными поддакиваниями, но шума производил также в достаточной мере. Откинувшись всем корпусом на спинку стула, он с нескрываемым удовольствием наблюдал за картиной произведённых израильтянами разрушений.

– Так им и надо, чуркам недобитым! – всё не унимался долговязый – Мало там наши этим арабам дали, нас бы туда – вот развернулись бы…

Слушать этот щенячий визг дальше Велиев не стал. Не скрывая раздражения, он громко потребовал:

– Дайте программу досмотреть!

Оба приятеля разом обернулись и недоумённо посмотрели на Глеба. Не сказав больше ни слова, они молча развернулись и уставились в телевизор. Больше комментарии никто не высказывал.