Текст книги "Будни нелепой войны"

Собравшись, группа направилась к расположенным у окраины села трём последним домам, рядом с которыми их уже ожидали сапёры из комендатуры. Их командир – долговязый майор, при приближении милиционеров сделал два шага навстречу, но оглянувшись на неподвижно стоявших подчинённых, тут же остановился и выкрикнул:

– Мужики, вам что, делать нечего?

– А что случилось? – словно не поняв подтекста, вопросом на вопрос отвечал старший группы.

– Ну как что! Зачем вы бочки расстреливаете? Мы же прошлись уже и раз не тронули их, значит и вы не суйтесь!

Такой наглости от них никто не ожидал. Пока старший собирался с мыслями, обдумывая вариант ответа побезобиднее, не выдержал Велиев:

– Не вам здесь решать, что трогать, а что нет. «Зачистку» мы проводим и если вы заводы взрывать не хотите, то мы ими любоваться не собираемся!

– Дались вам эти заводы, – с издёвкой протянул второй офицер от комендачей – народ деньги зарабатывает! Люди себе копейку делают, а вы им палки в колёса вставляете.

– Что-то я не понял, – удивился Глеб – ваш же комендант перед «зачисткой» на уничтожении заводов с хранилищами настаивал. Мы же с вами его приказ в первую очередь выполняем. Или, может быть, сюда его вызвать, пусть ещё раз разъяснит, что кому делать положено?

– Ладно, посмотрим… – многообещающе протянул командир сапёров, но продолжать начатую фразу не стал.

– Я им больше из своей зэушки выстрелить не дам! – в тон ему заявил сержант-контрактник – Пусть и не подходят больше!

– Пошли! – тронул Глеба за плечо старший – Что с ними зря разговаривать!

Мужчины продолжили, и в первом же огороде обнаружили вкопанную цистерну с нефтью. Расстреливать сразу её не стали, а как обычно распределились по объектам и не спеша обследовали все заставленные мебелью и аппаратурой пять комнат дома. Не забыли вытащить часть мешавшего проверке сарая хлама и спустится в открывшийся взглядам подвал. Через сорок пять минут милиционеры наконец закончили отработку домовладения и в сопровождении хозяина снова подошли к цистерне.

– Ну что мужики, будем расстреливать? – решив заручиться поддержкой группы, громко спросил командир группы.

В ответ раздались утвердительные восклицания:

– Конечно будем!

– А что нам смотреть на неё, пусть эти бабками своими подавятся! Глядите, как уставились в нашу сторону, как будто и дел нет у них никаких больше.

Сапёры действительно за всё время «зачистки» домовладения не тронулись с места и сейчас уходить не торопились. Увидев, что их оппоненты снова открыли огонь по предмету спора, они снова разразились возмущёнными криками. Их разноголосице вторили причитания чеченца. Хватаясь за сердце при каждом выстреле, он не переставал твердить:

– Ребята, зачем вы? Хватит! Я вам тоже денег дам, давайте поговорим по хорошему!

Его никто и не думал слушать. Ограничившись двумя десятками пулевых отверстий, группа покинула огород и вышла на дорогу, где их в сопровождении горстки обывателей уже ожидали комендачи.

– У вас совесть есть? – начал их командир, выступив вперёд на два шага – Сколько можно беспределом заниматься! Когда вы мирных жителей в покое оставите?

– Мы приказ выполняем, – безразлично пожал плечами Николай – а что до жителей, то ни от кого претензий не поступало. В рамках закона действуем.

Такой ответ майора не устроил. Впрочем, было понятно, что его не устроил бы любой вариант ответа. Комендачи явно шли на конфликт, зарабатывая себе очки перед местными.

– Какие там претензии, – возмущённо продолжил майор – это ведь такие как вы людей избивают да убивают. На вас пожалуйся только – вы сразу бойню устроите. Далеко ходить не надо – здесь же, в этом селе с месяц назад ваши с мирными жителями расправлялись!

При последних словах оратор распалился вконец и, уперев взгляд в Велиева, забрызгал слюной:

– Без вас, милиционеров, чеченский народ свободнее вздохнул бы…

Терпеть эту ахинею дальше было просто невозможно и Глеб, сначала решивший было промолчать, перебил:

– Ты о какой бойне говоришь? О той, что нашей следственной группе здесь устроили? Так тогда ваши же военные здесь ранения получили, когда на выручку кинулись. Ты кого защищать взялся? Ты объясни подробнее пожалуйста…

В порыве гнева Велиев решительно зашагал к сапёрам, уже не останавливая себя в желании заткнуть рот распоясавшемуся наглецу, но дорогу преградил Середа. Обхватив Глеба за плечи, старшина вынудил его остановится. «Надо тебе с дерьмом связываться? – укорил он – Ты же видишь, что они бабки свои перед чеченцами отрабатывают. Чем больший скандал здесь получится, тем им выгоднее». Велиев успокоился, но вслед за ним стали заводится и другие члены группы. Их негодование уже грозило перелиться во вполне осязаемые действия и Николай, решив перестраховаться, объявил:

– Мужики, заканчиваем. Все на броню и сваливаем отсюда. Мы свой маршрут отработали, пора заканчивать.

Группа неохотно, но подчинилась. Повернув, милиционеры возвратились к безучастно ожидавшим их неподалёку армейцам и вскоре уже, восседая вместе с ними на двух БМП, заняли своё место в колонне. Наконец, дождавшись последнюю запоздавшую группу с противоположной окраины села, десяток усеянных служивым людом машин, взревев двигателями, начал движение, и через пятнадцать минут остановился в районе сосредоточения батальона.

Старших созвали на доклад, и Николай, пометив результаты работы группы, поспешил в голову колонны. Их результаты почти не отличались от других. Кроме уничтоженных на бумаге, а фактически просто повреждённых минизаводов и нефтехранилищ, никто из старших групп ничем похвалиться не мог. Отличился только один из них, который умудрился изъять допотопную одностволку у попытавшегося её зарегистрировать деда. Милицейским и комендантским начальством сей факт был воспринят с воодушевлением, и отобранное охотничье ружьё с успехом прошло в направленной в Ханкалу отчётности как единица изъятого огнестрельного оружия.

Выслушав доклад Николая, Бутков занёс продиктованные цифры в журнал, и поднял голову:

– Давай всю группу сюда. Комендант требует зачем-то.

Через пару минут группа была собрана, и исполняющий обязанности коменданта подполковник повернулся к окружавшим его сапёрам.

– Ну, который из них?

Вперёд выступил уже знакомый милиционерам майор и вытянул руку в направлении Велиева.

– Вот этот!

Глеб не опустился до адресования каких либо вопросов к майору. Он лишь устремил недоумённый взгляд на подполковника в ожидании пояснений. Тот с ними не замедлил.

– Чего смотришь?! – выкрикнул заместитель коменданта, обиженно засверкав глазами – Ты ведь говорил, что коменданта пошлёшь?

От удивления Глеб не нашёлся, что ответить. Округлив глаза, он только перевёл взгляд на победно ухмыляющегося майора. Видимо, испытывая то же чувство, молчали и остальные члены группы.

– Да, именно так он и говорил! – поспешил заверить сапёр, всем видом своим выражая праведный гнев за оскорблённого при нём командира.

– И вёл себя по хамски! – завторили голоса за его спиной.

– Да морды им набить всем! – как бы в раздумье протянул опомнившийся первым Середа – Вы что, совсем совесть потеряли?

– Кто бы о совести говорил! – сорвался на истеричный визг майор – Там вы герои, посмотрим, как здесь заговорите!

Велиев наконец справился с охватившим его удивлением и, не отрывая взгляда от глаз майора, приблизился к нему вплотную. Стараясь не употребить и части рвавшегося наружу мата, он внезапно осевшим голосом проговорил:

– Неужели ты после всего этого себя офицером считаешь?

В глазах сапёра что-то изменилось – в них промелькнуло какое то совершенно другое выражение: если не страх, то укор совести. Промелькнуло и пропало, уступив место прежней злобе и защищённой лжи. Забрызгав слюнями, он, словно жалующийся ребёнок, зачастил, обращаясь уже к своему командиру:

– Вот видите, товарищ подполковник, видите, как ведут себя…

Подполковник молчал, в свою очередь понукая взглядом Буткова на учинение показательного разноса своему подчинённому, но начальник штаба тоже решил отмолчаться. Осложняющуюся на глазах обстановку разрядил Сухоглотов. Подскочив к Глебу, он заглянул ему в глаза и торопливо спросил:

– Ты скажи мне точно – посылал ты коменданта или нет?

Получив отрицательный ответ, он с радостным выражением лица повернулся к комендачам и объявил:

– Ну вот видите, здесь ошибка какая-то!

Затем, развернув Велиева и Середу, легко подтолкнул их прочь.

– Идите, мужики, дальше сами разберёмся.

Александр и Глеб не стали упираться. За ними, возмущённо гомоня, последовали и другие милиционеры. Велиев шёл вдоль колонны, прокручивая в памяти события минутной давности и, крайне не довольный собой, сожалел о чересчур корректном обхождении с майором. «Ну почему я тормознул, почему не затеял драку! Ведь правда-то на моей стороне, да и не один я был, вся группа при нашей перепалке присутствовала!» Он снова вспомнил нахальный и торжествующий взгляд сапёра и примерно то же выражение глаз подполковника. Как ни странно, но у него сложилось впечатление, что заместитель коменданта вполне осознавал цену слов своего подчинённого, хотя разыгранного только что спектакля Глеб понять не мог.

– Плюнь ты на этих уродов! – прерывая тяжёлые размышления, хлопнул его по плечу Середа – Пообедаем через час, поспим и всё пройдёт.

Глава 9

После проведённой «зачистки» милицейское начальство решило, что обозначенных действий хватит ещё на месяц спокойного сидения на базе, и опера снова вынуждены были довольствоваться пустыми хлопотами. Но уже через неделю судьба снова предоставила Велиеву возможность развеяться. В один из временных отделов Грозного с заявлением о пропаже родственника обратился житель этого же города. Выяснив из показаний заявителя, что последний раз пропавшего видели вовсе не на территории обслуживания, оттуда материал проверки с готовностью выслали по месту его последнего пребывания. В итоге заявление оказалось на руках Бурлакова Ивана, а вскоре объявился и сам заявитель. Это был пожилой, но ещё довольно крепкий чеченец. Искал он племянника, который, если верить его же словам, ещё прошедшим летом вместе с тремя попутчиками был задержан кем-то из федеральных сил на дороге невдалеке от Знаменского. Сведения эти он добыл из личных расспросов самих жителей Знаменского, но от кого именно – естественно не сообщил, сославшись на разговоры с случайными людьми. Когда в личной беседе начальник розыска сообщил ему, что в журнале регистрации задержанных, ведущемся предыдущей сменой, данных о его племяннике нет, чеченец невозмутимо кивнул головой:

– Скорее всего, к вам его действительно не привозили. У меня есть основания предполагать, что забрали его спецы из Грозного. Мне известно, что именно оттуда тогда военные на операцию приезжали. Я тебя вот о чём прошу: дай мне своих ребят и пусть они те места, где задержанные содержатся, проверят. Видимо, племянника в живых нет уже, нам хотя бы знать, где труп зарыт! Мне эти сведения никто не предоставит, а вы узнать можете. Очень тебя прошу – пойди навстречу. А я, что от меня зависит, всё сделаю. Если надо, сам на машине их отвезу туда и обратно.

Начальник розыска не торопился с ответом. С одной стороны, их функциональные обязанности предусматривали проведение проверки мест временного и постоянного содержания задержанных преступников на предмет нахождения разыскиваемого среди них, а выдвинутое чеченцем предложение предоставить свои услуги давало хоть какую-то, но гарантию от возможного подрыва. С другой же стороны Лазебный прекрасно понимал, что скорее всего пропавший племянник если и был задержан нашими силовиками, то никак не беспричинно, а при наличии информации, указывающей на его причастность к бандитам. Посылать же ребят в сложившихся условиях означало подвергать их повышенному риску, и проще было бы ограничится направлением курьерской почтой запросов в известные адреса, а там сидеть спокойно на месте в ожидании ответов. Капитан в раздумье посмотрел на заждавшегося выезда розыскника. Глаза Бурлакова излучали сплошное нетерпение и было понятно, что отказ заявителю в его просьбе Ивана явно не обрадовал бы. «А может, всё же послать? – подумал Фёдор, переведя взгляд на сидящего рядом Велиева – Вон и Глебу надо по убитому бойцу в город ещё раз съездить, а это как раз по пути будет».

– Ну что, мужики, поедете? – обратился он к двум друзьям, для себя уже определившись в решении и, получив утвердительный ответ, скомандовал – Тогда собирайтесь. Сегодня обговорю поездку с начальником, даст добро – завтра в девять выезд.

Как и было обусловлено, ровно в девять к комендатуре на своей «шестёрке» подъехал заявитель. Увидев его в окно кабинета, Лазебный кивнул ожидавшим операм:

– Ваш здесь уже.

Кроме Бурлакова и Велиева в поездку напросился и Гривенко. Андрею также до смерти надоело продолжительное сидение на месте, и он решил снова воспользоваться возможностью сменить обстановку хотя бы на день.

– Патрон в патронник будешь досылать? – спросил у Велиева Иван, замедлив шаг у самого выхода из кабинета.

– Конечно! – отозвался тот, перехватывая автомат с плеча в руки – И в автомате, и в пистолете. Кто знает – может, нас ждут уже в обусловленном месте. Им и пленные в качестве обмена на своих пригодятся, да и трупам нашим вполне обрадуются.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Бурлаков, тоже передёргивая затворы – бережёного Бог бережёт.

Андрей словно и не слышал разговора товарищей. Даже и не думая следовать их примеру, он молча прошёл мимо. «Мужики в возрасте, а до сих пор в войну играют!» – подумал он беззлобно и, обращаясь к курившему в стороне охраннику, прокричал:

– Открывай ворота, не то вместе с ними сшибём!

Через минуту выехали. Чеченец оказался разговорчивым и на вид довольно добродушным человеком. Посетовав на разбитость дорог, он вспомнил довоенное благоустройство республики, и принялся в красках описывать процветание и братскую дружбу всех проживающих тогда здесь народов. Велиеву при его деферамбах живо вспомнились рассказы служивших здесь офицеров и проживавших некогда в Чечне русских переселенцев. Имея своё мнение по данному вопросу, он решил направить разговор в другое русло:

– Самое главное Тахир в том, что женщины у вас теми же остались. Любо дорого посмотреть на них: на люди телеса не выпячивают и вообще о скромности не забывают.

Под усами чеченца едва заметно проскользнула довольная улыбка, но с приведёнными доводами он согласился лишь отчасти.

– Это раньше было, до войны. И теперь, конечно, порядки у нас эти удерживаются, но не всегда. Народ к спиртному всё больше приобщается, да и женщины уже не в такой строгости держатся. Здесь, в сёлах, это не так заметно, а в городах иначе. Там людей много, все перемешаны и традиции строго не соблюдаются. Юбки у женщин покороче и в общении попроще. Но скоро и здесь то же самое будет, всё к этому катится.

– Когда это будет ещё! – возразил сидящий рядом Иван – Пока что мы другое видим: бабы на улице если и появляются, то только с тачкой в руках. Таскают эти бидоны с водой целый день от малой до старой. И с парнями девчонки интересно общаются – встанут на два метра друг от друга и разговаривают так целый час. У нас к забору с одной стороны школьный двор примыкает – так там после занятий место свиданий по вечерам. Смотрим на них и угораем со смеха. Наши бы шлюхи с первой же минуты взасос целовались бы да с колен не слазили, а ваши – не то что обнять там или поцеловать – подойти друг к другу вплотную боятся!

Тахир снова усмехнулся и вдруг свернул с трассы на уводящую влево просёлочную дорогу.

– Я небольшой круг дам. – пояснил он – Впереди село вахаббистское, с вами там опасно появляться.

Возражений ни от кого не поступило и водитель, после преодоления целого ряда заполненных лужами рытвин, продолжил разговор:

– Вахаббисты эти на нашу голову взялись откуда то. Никто раньше и не слышал о них, сейчас же столько их стало, что и не знаю, кого больше – их или мусульман!

– А они разве не мусульмане? – подал голос заёрзавший на заднем сиденье Андрей.

– Какие из них мусульмане! – обиделся Тахир и, помолчав, пояснил – Секты свои порасплодили повсюду и молодёжь в них завлекают. Доллары, часы золотые дают, на другие блага всякие ловят. А затем время проходит – счёт им предъявляют: давай к нам или долги с тебя потребуем. Многих распущенность их привлекает. Они по таким законам живут, о которых в Коране и речи быть не может. Сволочи! Мы ведь уже задавили их почти перед второй войной, а тут ваши в Чечню снова вошли. А ведь для того, чтобы справится с ними, достаточно было нам всего лишь боеприпасами помочь да оружием! А так что получилось? Русские войска ввели и снова все против них объединились…

Тахир замолчал, поймав себя на мысли, что с последней фразой он поспешил. И хотя фраза эта из всего сказанного одна лишь в полной мере отражала все испытываемые им чувства, откровенничать с русскими на эту тему не стоило.

– Так значит, у вас вахаббитов тоже не терпят? – словно не расслышав последних слов, уточнил Иван для возобновления разговора.

– Ещё как не терпят! Они при Басаеве такие порядки наводить начали, что люди боялись на улице лишний раз появится. Поймают выпившим кого – изобьют до полусмерти и в зиндан бросают. Водку достать только с большим риском можно было, прямо как в старину лет на сто откатились. Понасоздавали штабов своих повсюду, активистов понабирали и смотрели, чтобы Коран от буквы до буквы соблюдался. Вы ведь знаете, как мы к водке относимся, но бывает и такое, что и выпить допускается – все люди ведь! Да и времена то теперь другие, не те уже. А эти до чего дошли: девушек и женщин без платков вылавливали и наголо обривали! Один парень, когда сестра его домой лысая вернулась, сразу же её к ним в штаб обратно повёл. Вошёл туда с ней и спрашивает: «Кто брил?» Она ему показала на одного, так он тут же пистолет выхватил и пристрелил его.

– А с парнем что стало? – не выдержал Андрей, торопя рассказчика.

– Убили его сразу. На глазах сестры. – спокойно заметил чеченец – Тогда народ поднялся, под Гудермесом целые бои разворачивались.

Несмотря на разбитость дорог, ехали ходко, и к полудню уже были на подходе к Грозному. На чистом небе ярко светило солнце и настроение у всех приподнялось. Милиционерам радовались тому, что так удачно вырвались из опротивевшего за прошедшие месяцы отдела, отличной погоде и меняющемуся за стеклом машины пейзажу.

– Красотища какая! – восхищённо протянул Иван, оглядывая открывшийся берег реки с темнеющим поодаль лесом.

– Раньше здесь база отдыха была. – пояснил Тахир – А вон в том лесу обычно цыгане останавливались.

– И вас они доставали? – усмехнулся Глеб, вглядываясь в придвигающийся к изгибу дороги лес.

– Нет, они в сам Грозный боялись заходить. Если и приходилось табору через Чечню идти, то у нас не задерживались. Город стороной обойдут, переночуют в лесу и утром дальше вон из Чечни торопятся. У нас не любят их.

– Слыхал я о вашей нелюбви к ним! – весело заметил Гривенко, подавшись поближе к переднему сиденью – У нас в управлении Сашка Дзюба работает, лет десять назад из Грозного перевёлся. Так он рассказывал, как в первый день на центральный рынок наш зашёл. Он как раз в тот день на службу представляться в форме ходил, и на обратном пути решил себе чего-нибудь к обеду прикупить. Смотрит, цыганка к женщине пристала – погадать предлагает. Та отказывается, пытается своей дорогой дальше пройти, а эта цыганча не отстаёт: то дорогу перегородит, то за одежду ухватит, а потом и совсем уж вконец разошлась – матами на неё понесла. Саша смотрит – женщина интеллигентная, тем же ответить не может, да и сама по себе ничего так. В общем, решил помочь: схватил эту цыганку за шиворот и к себе развернул. Ты что, говорит, обезьяна эдакая, к белой женщине пристаёшь! А та, вместо того, чтобы присмиреть, на него попёрла. Да ещё как, чуть все пуговицы не повырывала! Саша ей руки заломил и к отделению потащил было, но тут толпа как накинулась на него, чуть самого в куски не порвали. «Как вы смеете с женщиной так, а ещё в форме!» – кричат. И садистом его заклеймили, и расистом! Словом, еле ноги Саша унёс. Я, говорит, тогда и не ожидал такого. У нас, мол, в Грозном, если только хотя бы мимоходом цыгане забредали, то каждый мужик своим долгом по башке им настучать считал. А чтобы кто на милиционера посмотрел косо – да такого вообще не видано было!

Андрей закончил на весёлой ноте, но смеяться никому не хотелось. Операм слишком часто приходилось иметь дело как с цыганами, так и с жертвами их настойчивых предложений, и развязанность их никому из милиционеров не импонировала. Некоторое время все молчали, но вскоре въехали в сам Грозный.

– Ленинский район. – каким-то тусклым голосом прокомментировал открывшуюся картину чеченец – Здесь везде раньше многоэтажки стояли.

Повсюду, насколько хватало взгляда, лежали огромные кучи щебня. Обозревая последствия авиаударов, Гривенко сочувствующе вздохнул:

– Это сколько же добра уничтожили…

«Зато сколько жизней солдатских сберегли!» – отметил про себя Велиев, но в угоду корректности по отношению к водителю озвучивать мысли не стал.

Через минуту район бомбандировок миновали, и взорам милиционеров открылась уже несколько иная картина. Возвышавшиеся по обеим сторонам дороги высотные здания хотя в большинстве своём и имели некоторые следы разрушений, но всё же смотрелись довольно целыми. На многих из них просматривались следы проживания, вокруг сновали редкие прохожие. Даже не предъявляя служебных удостоверений, опера с успехом преодолели два расположенных у перекрёстков блок – поста, и повернули на Ханкалу. Теперь вокруг наблюдались кварталы пооживлённее: вовсю работали магазины, развалин стало поменьше и на улицах было погуще народа. Ещё через десять минут «шестёрка» уже припарковывалась рядом с массой других гражданских машин у контрольно-пропускного пункта, развёрнутого у ведущих через бетонный забор ворот. Велиев с Бурлаковым вышли первыми. Коротко посовещавшись, они подошли к закрывающему двери водителю.

– Послушай, – обратился к нему Глеб – ты пока здесь подожди. Если мы на КПП договоримся, чтобы тебя с нами пропустили, то за тобой вернёмся. А нет – тогда здесь тебе дожидаться придётся.

Чеченец согласился, и опера направились к воротам без него. Уже на ходу Гривенко удивлённо заметил им:

– А чего бы его с собой не взять? Если дадут добро на него, то не придётся возвращаться за ним!

– На кой ляд он нам! – отрезал Иван – Ещё по нашим расположениям мы его не таскали.

Милиционеры, прорезав толпу ожидающих чеченцев, вскоре подошли к самым воротам.

– Удостоверения будем показывать? – снова задал вполне абсурдный на первый взгляд вопрос Андрей.

Велиев переглянулся с Бурлаковым и внезапно предложил то, чего Иван вовсе не ожидал:

– А давайте так пройти попробуем. Морды кирпичём и ксив не предъявляя. Посмотрим, как тут у них с пропускным режимом.

Как оказалось, с пропускным режимом дела в Ханкале обстояли ещё хуже, нежели в любом другом пункте дислокации. Даже не представляясь, три до зубов вооружённых мужика, один из которых был явно не славянской внешности, никем не остановленные, прошли мимо десятка охраняющих ворота милиционеров и военных, при этом не особенно утруждаясь в желании скрыть виднеющиеся из-под камуфляжа атрибуты гражданской одежды. Раскинувшаяся за забором территория для пешего передвижения была приспособлена ещё менее, нежели снаружи. Постоянное движение сотен ног, колёс и гусениц не давали грязи сколько-нибудь подсохнуть даже в ясную погоду, превращая её в сплошное месиво. Кое-как преодолевая затопленное густой жижей пространство, опера всё же продвигались к начинавшимся в нескольких сотнях метрах постройкам. Обутые в сапоги, Велиев с Гривенко далеко опередили поотставшего Бурлакова. Иван старательно выбирал дорогу и то и дело перепрыгивал с кочки на кочку, но прилагаемые им усилия помогали мало. Его лёгкие туфельки уже были полностью облеплены грязью, а нижняя часть штанов из камуфлированных зелёного и коричневого цветов приобрела ровный серый. Помог проезжавший на УРАЛе солдат. О милицейском штабе он ничего не слышал, но подвёз оперов с километр и по их просьбе высадил у раскинувшегося городка. Городок представлял из себя не что иное, как выстроенные вдоль довольно условных улиц ряды бараков, но попадались и настоящие двухэтажки. Все эти строения предназначались для служивого люда, коего на первый взгляд вокруг почти не замечалось. Милиционеры прошли несколько бараков, но на своём пути никого не повстречали. Наконец они поравнялись с двухэтажным строением, у входа в которое красовалась табличка с надписью «Госпиталь». Где-то за углом захлюпала грязь и пахнуло запахом хорошего перегара. Через считанные секунды запах усилился и плавно перешёл в трудно переносимую вонь, а вскоре показался и источающий её объект. Вернее, показалась, потому что облачённое в армейский бушлат создание принадлежало к женскому полу. Несмотря на обращённый к ней вопрос, остановилась она не сразу. Лишь осознав смысл услышанного, женщина обернулась к вопрошающим и, покачиваясь, подняла на них бессмысленный взгляд. Чтобы помочь даме вникнуть в смысл происходящего, Андрей повторил вопрос и та, попытавшись изобразить на челе подобие мысли, наконец ответила, что ни о каком МВД Чечни не слышала и вообще о проживающих в Ханкале милиционерах ничего не знает. Поняв, что дальнейшее общение с сей представительницей прекрасного пола смысла не имеет, опера двинулись дальше. Уже на окраине городка им повезло больше: навстречу вышли два полковника, к услугам которых не преминул прибегнуть Гривенко. Нимало не раздумывая, он бросился им навстречу с криком:

– Мужики, где тут у вас менты располагаются?

Оба военнослужащих переглянулись, но к немалому удивлению остальных оперов, ответили вполне благожелательно. Точнее, переспросили:

– А вы, молодые люди, кем будете, собственно?

– Да мы милиционеры, своих здесь разыскиваем – услышали они и снова переглянулись, но в этот раз понимающе.

– Где точно ваши располагаются, мы не знаем, но попробуйте отыскать их вот там. – махнул рукой один из них – В километре отсюда часть развёрнута, а за ней много разных служб осело. Возможно, и милиция среди них.

Поблагодарив, опера потопали в указанном направлении, не очень-то надеясь на благополучный исход.

– Ну и клоака здесь! – возмутился Гривенко, оборачиваясь к бредущим за ним операм – Никто ничего не знает. Понастроили бараков, народу понагнали, а бардак ещё хуже, чем у нас.

– Да будет тебе про бардак то, – укорил Андрея Иван – идём себе спокойно, прогуливаемся на свежем воздухе. Чем плохо? Уж куда лучше, чем сиднем в отделе сидеть! Ты расскажи лучше, как ты полковников с ходу застроил?

– А они что же, полковники разве? – удивился тот – Я ведь на звёздочки их не посмотрел как-то. Да и что с того! Ну полковники, так что теперь?

– Нет, есть всё же свои преимущества у не служивших в армии – со смехом заметил Велиев и одобрительно бросил – Всё правильно ты сделал. Молодец, Андрюха!

Помимо ожиданий милиционеров, за вкопавшейся в землю артиллерийской частью действительно оказался палаточный городок, в котором и расположились всё высокое начальство действующих в Чечне служб. Представителей от МВД отыскали не скоро. Пришлось продираться сквозь многочисленные ограждения и часовых, щедро расставленных вокруг каждой палатки. Наконец нашли искомую, и вышедший к ним подполковник сообщил, что в Ханкале никаких мест для содержания задержанных не имеется, что по этому вопросу лучше всего обратится к фээсбэшникам, барак которых находится отсюда недалеко. Уточнив направление, опера продолжили поиски. Ещё через двадцать минут они стучались в дверь означенной постройки. Стучали не очень сильно, не без оснований опасаясь завалить сие ветхое сооружение и, не дождавшись ответа, распахнули её настежь. Они сделали несколько шагов вдоль по коридору и остановились.

– Хозяева, есть кто? – громко спросил Глеб.

На крик вышел мужчина в камуфляже без знаков различия. Узнав цель прибытия милиционеров, он лишь пожал плечами.

– Поздно вы заявились. Если кто из наших и задерживал его, то только из прошлой смены. Но они все выехали две недели назад, а документацию свою всю уничтожили. У нас так принято.

Полученные объяснения оперов вполне устроили. Более того, при получении известий о следах пребывания пропавшего без вести чеченца они сами оказались бы в довольно затруднительной ситуации. С одной стороны, закон требовал бы задокументировать полученную информацию и предпринять все меры для установления разыскиваемого и лиц, причастных к его пропаже. С другой – и Глеб, и Иван прекрасно осознавали, что законных оснований на задержание чеченца скорее всего ни у кого не было, также как и допускали то, что в поле внимания силовиков попался вовсе не безвинный прохожий. Пока что они хотя и без особого рвения, но честно исполняли свои обязанности, хотя при получении положительного результата своих поисков попали бы в щепетильное положение, из которого вряд ли вышли бы так, как настаивали их должностные обязанности. Когда опера уже покидали барак, фээсбэшник окликнул их:

– Вы ещё в одно место заедьте, там ИВС есть, мог и туда ваш чеченец попасть.

Он назвал ближайшее к Ханкале ВОВД на самой окраине Грозного и пояснил, как до него добраться.

– Что, поедем туда? – спросил Глеба Иван, когда они уже оказались на улице.

– Покатаемся малость, на Грозный посмотрим.

– Ладно – согласился Бурлаков – только на этом отделе и закончим. Не хватало нам ещё весь Грозный на уши поднимать!

Погода в считанные минуты изменилась. Небо заволокло тучами и вскоре обложной дождь окропил на глазах набухающие лужи. Стало зябко и неуютно. Пришлось снова месить грязь, двигаясь уже в обратном направлении. Повсюду на пути встречались огороженные колючей проволокой разного рода объекты, и приходилось затрачивать дополнительное время на их обход. При очередном вынужденном плутании милиционеры остановились, выбирая наиболее приемлемый путь.

– Мужики, вы не нас разыскиваете? – услышали они крик и обернулись.

Недалеко у неприметного сооружения курил мужчина в накинутом на полевую форму синем халате.

– А вы из какой службы? – на всякий случай поинтересовался Глеб.

– МОРГ у нас.

– Нет, слава Богу, не к вам мы пока.

– Понятно – кивнул медик и пояснил – Я думал, к товарищу своему пришли. Нам сегодня привезли двоих.

И с каким то весельем в голосе вдруг предложил:

– А то, может, зайдёте?

– Нет уж, лучше вы к нам! – усмехнулся Глеб – Скажите лучше, как к выходу из этого бардака добраться.