Текст книги "Будни нелепой войны"

Вскоре, через считанные минуты после его появления у русских коллег, колонна из двух гражданских машин уже выезжала за пределы районного центра. Впереди двигался УАЗ, за рулём которого сидел добродушный здоровячок в клетчатой рубашке, рядом с ним на переднем сиденье пассажира – глава сельской администрации. Сзади разместились Велиев с Пантелеенко. В следующей за ними «Волге», кроме водителя и родственника главы, ехали чеченский опер, следователь прокуратуры и эксперт. Машины миновали расположенный у границы села блок – пост и, набрав скорость, насколько позволяла разбитая грунтовка, устремились в направлении синеющих невдалеке горных хребтов. Оглядевшись, опера облегчённо вздохнули: наконец – то они выбрались на простор, оставив позади опостылевшие стены отдела! С первых же минут движения Глеб с интересом снова и снова осматривался вокруг. Перед ними пока простиралась равнина, усеянная тут и там небольшими возвышенностями и частыми балками – пейзаж, мало чем отличающийся от средней полосы России. Но в первую очередь его интересовали люди. На первый взгляд, чеченцы ничем не отличались от подавляющего большинства жителей России, но он с неубывающим любопытством продолжал рассматривать попадавшихся на пути селян. Мужчины неспешно шли по улицам или, собравшись мелкими группами, стояли или сидели, словно зеки на корточках. Задержав взгляд на двух остановившихся у обочины молодых чеченках, опера переглянулись, но озвучивать мысли не стали. Некоторое время все сидели молча. Говорить не хотелось, да и было не о чем. Горы на глазах придвигались вплотную и уже просматривался лишь возвышающийся склон ближайшей из них, с уходящей вверх лентой разбитой дороги. Перевалив хребет, внезапно обнаружили вторую, ещё более высокую, почти сплошь покрытую зарослями бука гору. Через полчаса езды крутизна подъёма уменьшилась и грунтовка свернула влево. Попетляв, она вывела к небольшому по равнинным меркам селу, которое миновали не останавливаясь. Скорость движения заметно снизилась из-за тут и там дающих о себе знать ухабах. Молчание становилось тягостным и Велиев, поразмыслив, решил, что пора бы его и нарушить. Тем более, что при начавшемся их предприятии разговорить чеченцев было бы не лишним. На его замечание о состоянии дорог и проходимости УАЗика живо откликнулся водитель. В разговор вступил глава, а затем и Пантелеенко. Завязавшуюся беседу нельзя было назвать оживлённой, но былая напряжённость исчезла. О политике поначалу старались не говорить. Уже через десять минут милиционерам стало известно, что сухая, тёплая погода в Чечне присуща лишь первой половине осени, затем пойдут сплошные дожди и на смену залитым солнцем дням придут холод и сырость. По причине избытка осадков, снег здесь задерживается ненадолго, в основном на Новый год и последующую недельку – другую, всё остальное зимнее и весеннее время приходится довольствоваться чавкающей под ногами грязью. Тепла весной ждут долго и наступает оно с прекращением череды дождей где то в мае – как говорят чеченцы, на «русскую пасху». Несколько недель погода стоит прекрасная: пока солнце, не встречая более на своём пути сопротивление облаков, подсушивает землю, воздух остаётся умеренно влажным и тёплым. Но благоденствие это продолжается недолго. Потом наступает жара, которая спадает только в сентябре, причём зачастую в полдень достигает до тридцати пяти градусов по Цельсию.

За отвлечёнными от предстоящей работы репликами преодолели оставшийся участок пути. Глава администрации обернулся и показал пальцем чуть правее исчезающей за очередным поворотом дороги:

– Вот за тем поворотом небольшой спуск и через полтора километра – наше село.

Внезапно плетущаяся всю дорогу позади «Волга» набрала скорость и обогнала головной УАЗ. Не замедляя движения, машина скрылась за поворотом, обескуражив оперов и сидевших перед ними чеченцев. Стараясь не отставать, здоровячок надавил на педаль газа и через несколько минут УАЗ въехал на окраину хутора, на которой в окружении толпы уже ожидала замеревшая «Волга». Три прибывших в ней чеченца были снаружи и, оживлённо жестикулируя, о чём-то переговаривались с селянами. Выяснилось, что здесь будут хоронить только одного, а останки второго уже погребены на местном кладбище. Кости лежали невдалеке на разостланном прямо на земле покрывале. Пока следователь торопливо испещрял размашистым почерком подготовленный бланк, опера разместились рядом, соблюдая приличную дистанцию между собой. Как ни странно, окружавшие милиционеров чеченцы не шумели и никаких признаков враждебности не выказывали. Они молча наблюдали за приезжими в ожидании завершения почему-то так необходимых русским действий. Не мешкая, эксперт отщёлкал с разных точек нужное количество снимков и, опустив фотоаппарат, заглянул через плечо следователя. Поняв, что протокол осмотра ещё далёк до своего завершения, он едва заметно вздохнул. Ожидание томило всех прибывших, и каждая минута задержки оптимизма не прибавляла. И эксперт, и опера обратили внимание на то, что у большинства чеченцев брюки заправлены в носки, многие из них носят бороды. Милиционеры уже успели прослышать, что вахаббитов можно отличить по некоторым внешним признакам – они категорически не приемлют нижнего белья и в любую погоду заправляют штанины в носки. Бороды же говорили сами за себя. «Вот окружат сейчас молча, вплотную придвинутся и разоружат не торопясь… – пронеслось в мозгу Велиева, словно кто-то посторонний с издёвкой комментировал их фактическую беспомощность – А что, стрелять то в безоружных не будешь, по крайней мере пока те намерения свои не обнаружат. А когда автоматы стволами вверх перехватят, тогда и вовсе поздно будет!» Оставаясь внешне спокойным, Глеб взглянул на застывшего в десяти шагах Пантелеенко. Алексей даже не считал нужным скрывать свою настороженность. Взяв автомат на изготовку, он беспрестанно крутил головой, обеспокоенно поводя взглядом вокруг себя. Даже издали было видно, что предохранитель передвинут в положение автоматического огня, что только привлекало внимание к и без того выделяющейся на общем фоне фигуре опера. Шурша комуфлированной под дуб «эркой», купленной пару дней назад в ближайшем от отдела ларьке, он конечно же менее всего походил на милиционера. Вскоре Велиев имел возможность наблюдать, как к Алексею подошёл ехавший в «Волге» родственник главы, который, кивнув на сжатый в руках автомат, что-то произнёс.

Пантелеенко выслушал его и безразлично отвернулся, не удосуживая ответом. И тогда чеченец, не удовлетворившись результатом своего обращения, поспешил к искоса наблюдавшему за ними Велиеву.

– Послушай, – обратился он к оперу – ты скажи своему товарищу, что здесь вас никто не тронет, незачем ему палец при открытом предохранителе на спусковом крючке держать. Это ведь оружие, оно и выстрелить может.

Глеб согласно кивнул, но выполнять просьбу чеченца не торопился. Проводив взглядом удаляющегося селянина, он вновь оборотился к своему коллеге. «А что, может и правильно Лёха делает! – в сомнении размышлял он – Это я, дурень, позабыл патрон в патронник дослать, а ведь собирался же так поступить перед выездом! Теперь поздно рыпаться – слишком наглядно и вызывающе получится, не к месту вовсе… Да, конечно же, поздно!» Постояв немного, Глеб попытался переключить сознание на другое, но мысли о своей промашке его всё не оставляли. «А ведь с другой стороны, ничего страшного не произошло. – успокаиваясь, подумал он – Шанс отщёлкнуть предохранитель и передёрнуть затвор всё равно остаётся, хоть и гораздо меньший, чем у Пантелеенко. Да и откуда ичкерам этим знать, загнан ли в мой ствол патрон?» Вскоре череду сменяющих друг друга мыслей прервал подошедший Алексей.

– Слушай, Ахмедыч, а что, я и вправду не так что-то делаю? – спросил он, бросая взгляд на свой автомат.

Велиев замялся, но высказывать свои сомнения не счёл нужным.

– Вообще то в глаза бросается, да и не принято так с оружием ходить. Ты ремень ослабь и через плечо перекинь, как я. Ближе к животу. И руку правую также держи ладонью на ствольной коробке, чтобы пальцы предохранителя касались. А к спусковому крючку рука потом вмиг соскользнуть успеет.

Было видно, что произнесённые слова Пантелеенко убедили полностью. Щёлкнув предохранителем, он последовал совету майора, проделав со своим оружием ряд нехитрых манипуляций. «Дурацкая ситуация! – всё не мог подавить в себе беспокойства Глеб – Захоти эти миряне нас в заложники взять – возьмут без особого труда и голыми руками. Именно оттого и возьмут ведь, что голыми! А положим, что успеем мы завалить пару – другую да отбиться, так нас свои же и повяжут за устройство геноцида в мирном чеченском селе! Ладно, – остановил он себя – хватит о пустом думать, буду действовать, как Бог на душу положит!»

Наконец с протоколом осмотра было покончено. Следователь заполнил данные понятых и показал им, где необходимо поставить подпись. Никого допрашивать он не стал. «В отделе с показаний селян протокол оформит, за них же сам и распишется. – догадался Глеб – Что же, может быть, в этой ситуации решение правильное, хоть и является отступлением от закона». Ни слова не говоря, следователь быстрыми шагами прошёл мимо ожидавших его оперов, и вместе с чеченцами уселся на своё место в «Волге». Глядя на него, к машинам поспешили и остальные члены оперативно-следственной группы.

Через несколько минут оба автомобиля, переваливаясь на ухабах, обогнули хутор и въехали на его окраину с другой стороны. У одного из подворий они остановились. Глава обернулся и, дружелюбно улыбаясь, пригласил:

– Зайдём в гости ко мне, отдохнём немного. Вы постойте здесь пока, а я сейчас вернусь.

Получив согласие оперов, он вышел из автомобиля и скрылся за воротами, устроенными в высоком заборе, но вскоре вернулся и пригласил в дом. Мужчины прошли неказистым двориком и, повернув за угол мазанки, оказались перед высоким деревянным крыльцом. Из открытых дверей выбежала девушка лет пятнадцати. Она на ходу зыркнула в сторону гостей и продолжила путь к хозяйственным пристройкам, не замедляя шаг. Милиционеры, следователь и чеченцы прошли коридором и оказались в небольшом помещении. В центре комнаты они увидели довольно низкий стол, на котором расставлена была посуда с различными мучными изделиями. Тут же стояли чашки на блюдечках, чайник и пиалы с молоком. По левую руку Глеб увидел занавешенный цветной материей вход во вторую комнату, из которой с любопытством выглянула средних лет женщина. Глава пригласил за стол и все расселись на стоявшие вокруг него маленькие табуретки, принимаясь за трапезу.

– И часто военные чудят вот так вот? – решил завязать беседу лысоватый криминалист.

– Нет, не часто. Это трёшка беспредельничает. Дальше стоят какие-то части, но никуда не лезут, боятся: ни к нам не суются, ни в горы повыше.

– Что, боевиков там так много? – вступил в разговор Пантелеенко.

Чеченец отрицательно покачал головой и промолвил:

– Что им там делать? Все боевики по домам сидят, с семьями. Ну конечно, в горах какая то часть склады охраняет, но таких немного.

– А как же ежедневная бомбёжка гор и их обстрел из орудий по ночам? – не поверил Велиев – Наши с блоков часто зарево в горах наблюдают. Кого же бомбят тогда?

Все чеченцы с усмешкой переглянулись и дружно пожали плечами. Хозяин дома подлил гостям чаю и не спеша заметил:

– Нам самим непонятно, кого они там обстреливают, это вы у самих военных спросите. Может, им снаряды с бомбами девать некуда или так звёзды себе со званиями зарабатывают? Сбросят в безлюдное место пару тонн боеприпасов, а потом докладывают наверх, что сотню боевиков уничтожили.

– По этому поводу среди самих же военных анекдот ходит! – хохотнул здоровячок водитель – Хотите расскажу? Собирают, значит, в Ханкале сведения – сколько боевиков за сутки уничтожено. Генерал ознакомился с ними и говорит: «Мало очень, надо увеличить». И к имеющемуся десятку ещё один ноль приписывает. С Ханкалы эту цифру в министерство обороны передают, там тоже недовольны. Министр тоже сотню на тысячу исправил. Положили эту бумагу на стол Путину. Тот посмотрел внимательно, брови нахмурил и эту тысячу на десять тысяч исправил. «Пусть им, – говорит – хуже будет!»

Все дружно засмеялись, но как-то натужно.

– Ну а вахаббитов здесь много? – сменил тему Алексей.

– Откуда вахаббисты? – развёл руками глава – Все мирно живём, многие и оружия в руках не держали никогда. Я вот, например, и в армии никогда не служил. Как закончил институт, так и учительствую до сих пор. Недавно главой администрации выбрали, так теперь всякие организационные вопросы решать приходится.

– А как же мужики бородатые на похоронах, у них ведь бороды не вчера отпущены и не неделю назад? Штаны опять таки у половины присутствовавших в носки заправлены, это ведь говорит о чём то! Или вахаббиты не ходят у вас так больше? – засыпал вопросами неугомонный Алексей.

Чеченцы снова переглянулись, и весельчак водитель широко улыбнулся.

– Какие там вахаббисты! Просто грязно на улице, вот и заправили многие штанины в носки, чтобы брюки не пачкать. А с бородами – нравится мужикам так ходить, да и теплее.

Велиев понял, что беседа явно зашла в тупик, и решил возвратить разговор к теме о нелёгком труде главы администрации:

– А вот вы об организационных вопросах обмолвились, много работы выполнять приходится?

Хозяин дома пожал плечами и некоторое время собирался с мыслями.

– Крутиться приходится. То на совещание в райцентр съезди, то колонну гуманитарной помощи забери и её раздачу в селе организуй. К тому же разные спорные вопросы решать приходится. Вот, к примеру, соседи врезались в газопровод, к нашему селу протянутый. Мы в своё время большую сумму платили, чтобы к нам газ протянули, а они с газовиками договорились, те к их селу ветку и провели. Теперь соседи нашим газом тоже пользуются. И не сделаешь ничего, у них силы и влияния больше!

– Ну а с боевиками тоже делиться приходится? – всё развивал интересующую его тему опер – Гуманитарной помощью, к примеру, или с каждого двора по необходимой сумме собирают?

– Нет, что ты! – вступил в разговор родственник хозяина – Мы, чеченцы – свободные люди. Нам никто указывать не посмеет и заставить против воли делать что-то тоже не сможет. У нас вообще нет такого понятия – «начальник». Будь ты хоть какой угодно полевой командир – всё равно с тобой как с равным разговаривать будут. Так у нас заведено. А боевикам и так есть чем поживиться. Им из-за границы содержание немалое шлют, да ещё и здесь прибыток имеют.

– Что же это за прибыток такой, из-за которого бандиты даже на гуманитарку не зарятся? – усомнился майор.

– Нефть. С каждой вышки миллионы в сутки делаются. И кормятся с них и генералы, и полевые командиры одновременно. Как только получаемая доля боевиков перестаёт устраивать, те вышку взрывают, как только генералов – военные бомбят.

Чеченец вздохнул и, отхлебнув чая, продолжил:

– Что говорить, по большому счёту, и теми и другими одни и те же люди командуют, всё в Москве решается. В девяносто девятом, как и в первую войну, тоже машины с оружием и боеприпасами две стороны снабжали. Разгрузится половина колонны у военных, и дальше к боевикам в горы едет.

– Да что боевики, любой желающий у тех же военных мог на выбор что хочешь приобрести! – поддержал говорившего водитель – Еду солдатам не доставляли, те голодными бродили, грязные как бомжи. За ведро картошки ведро ручных гранат выменивали.

– Всё из Москвы исходит. Захотели бы порядок в Чечне навести, давно навели. – подвёл итог глава.

Все насупились и на некоторое время в комнате установилась тишина. Пора было собираться в обратный путь.

Глава 3

Через два дня почти весь не задействованный в нарядах личный состав отдела впервые участвовал в проведении зачистки. Зачищать решили одно из небольших горных сёл, расположенных где-то у самой южной окраины района. О планируемой операции объявили накануне вечером, но какое именно село подлежит зачистке – не знал никто, в том числе и начальники отделений. Многие заметно нервничали, так как никто не мог предугадать, какие события развернутся впереди. По кубрикам прокатилось некоторое оживление, все готовились к выходу. Лазебный достал толстую катушку скотча и положил её поверх груды выменянных у военных на водку патронов, которые россыпью занимали половину вскрытого цинка.

– Кому патронов мало – берите. Скотчем можете по тридцать патронов перемотать, примерно как в заводской упаковке.

Его совету последовали многие. Велиев примерил набитую пятистами патронами, пистолетом с запасной обоймой и гранатой Ф-1 разгрузку. Такой тяжести он давно не таскал: плечи придавило так, словно он только что напялил на себя средневековые доспехи. С минуту он раздумывал о целесообразности таскания на себе такого груза, но всё же решил ничего из разгрузки не выкладывать. «Пусть всё остаётся как есть, – рассуждал он – никто не знает, что ожидает нас в том селе. Да и не бывают патроны лишними». Насколько он успел заметить, примерно такой же груз готовились взвалить на себя и остальные опера. Закончив с боеприпасами, все стали гадать, какой же будет завтра погода и что за температура сейчас в горах. Прежде всего затруднения были в том, что никто не знал и не мог предвидеть продолжительность операции по времени. На все расспросы высокое начальство пожимало плечами и отвечало уклончиво: «Может быть, вернёмся в тот же день, а может – придётся ночевать в горах». Спальные мешки перед командировкой закупили немногие, что до палаток, то их в отделе не было вообще, и большинство решило всё же одеться в зимнюю форму. Закончив с приготовлениями, милиционеры занялись привычными делами и вполне успешно убили время до самой вечерней проверки. Через полчаса по её завершении все улеглись в кровати и погрузились в сон.

На дворе уже стоял октябрь и утро выдалось солнечным, но прохладным. После завтрака поступила команда десятиминутной готовности к выдвижению. Не мешкая собрались, но никаких распоряжений через десять минут так и не поступило. Не дождались их и через двадцать. Милиционеры в полной амуниции слонялись без дела у своих кубриков. Большинство курило, многие уселись за нарды или карты. Необходимо было себя чем-то занять. Велиев взглянул на свои берцы. Обувь нельзя было назвать грязной, но сапожная щётка ей не помешала бы. Взяв пакет со всем необходимым, Глеб вышел на улицу. Там, не торопясь, он принялся за привитые ещё с военного училища навыки – чистку обуви до зеркального блеска.

– Правильно делаешь. – одобрил его действия куривший рядом не то штабист, не то один из оперативных дежурных – Сразу видно, что не чмо какое-нибудь. Сам не люблю неряшливых, нас ведь не зря чеченцы чистюлями зовут. Да-да. «Вы, – говорят – милиционеры, чистюли – всегда чистые и аккуратные ходите. А военные – черви земляные, все грязные и зачуханные, как оборванцы».

Глеб внимательно взглянул на самодовольного говоруна. Гладко выбритый, в чистой эрке и действительно до блеска начищенных берцах, он стоял, приняв эффектную позу, время от времени затягиваясь от зажатой между пальцами сигареты. «Аккуратный малый – ни дать, ни взять. – отметил Велиев – Да вот только, по всему видать, в настоящей армии ты не служил, дружочек. Погнил бы в окопах месяц – другой безвылазно, вот тогда бы я посмотрел, что от твоего лоска осталось бы…» Но всего этого новоявленному франту майор высказывать не стал – всё равно ведь не поймёт. В прошлом кадровый советский офицер, Глеб при начатом в горбачёвский период сокращении продолжил службу в милиции, и вот уже десять лет трудился на благо Родины в уголовном розыске. Встречая немало «ботаников», отзывающихся о военных скверно, он сперва реагировал на них довольно болезненно, но потом понял, что доступными ему мерами всех не переубедишь, тем более что количество последних за прошедшее десятилетие многократно умножилось. Теперь, когда ему попадались подобного рода субъекты, майор старался не вступать с ними в полемику. Вот и сейчас он молча закончил чистку обуви и возвратился к себе в кубрик. Часть оперов к этому времени уже сбросила разгрузки с верхней одеждой и преспокойно вылялась на застеленных кроватях. Ожидание опротивело. Наконец дежурный по отделу по громкоговорящей связи объявил о построении, и многочисленные группы милиционеров потянулись к комендантскому плацу. На нём уже выстраивались в колонну по четыре военнослужащие комендатуры. Глядя на них, поотделённо образовали подобие строя и милиционеры. При всеобщем безначалии потоптались на месте ещё минут двадцать, и когда собравшаяся на плацу толпа уже начала разбредаться в разные стороны, в воротах появились заместители начальника отдела. Сразу же бросилось в глаза то обстоятельство, что верховодил среди них начальник штаба. Строен сложением и выше на голову других начальников, он к тому же явно превосходил их волевыми качествами и интеллектом. Остановившись на краю плаца, начальники стали ожидать прибытия коменданта, который вскоре имел честь появиться перед личным составом. Людей выстроили, заново зачитали приказ на проведение операции и состав её участников, после чего один из офицеров махнул рукой в сторону ожидавших невдалеке крытых грузовиков и автобуса.

– Занимайте этот транспорт. Кто не поместится – найдём место в ГАЗике с зенитной установкой и на бэтээре.

По недовольным возгласам стоявших рядом солдат милиционеры поняли, что в ГАЗике и на бэтээре их вовсе не ждут. Никто из солдат не горел желанием тесниться, и всю дорогу провести, словно сельдь в банке. Посему, как только прозвучала команда «разойтись», милицейский народ рванул к предупредительно откинутым бортам ЗИЛов и УРАЛа. В считанные минуты внутреннее пространство машин, в том числе и кабины, оказалось набитым тесно упакованными телами. Водители с трудом закрыли задние борта, но и после этого посадка не закончилась. Не нашедшие себе места в битком забитом воинском транспорте, милиционеры вновь возвращались к грузовым машинам, и через борт лезли буквально на головы усеявших скамьи и всё пространство пола, до отказа прижатых друг к другу людей. По истечении пятнадцати минут посадка наконец завершилась и автомобили, урча двигателями, выехали за ворота. За пределами районного центра колонна резко сбавила ход. Дальше продвигались с частыми и продолжительными остановками, а когда наставала пора двигаться – ехали так тихо, словно опасались разбить ценный хрусталь, погруженный в кузов без всякой упаковки. Всё дело было в шедших перед колонной сапёрах. Несколько солдат под прикрытием двух автоматчиков растянулись по всей ширине дороги и прилегающей к ней обочине, с щупами и миноискателями в руках обследуя местность на наличие мин. И так на всём протяжении пути. За ними с малой скоростью ехал крытый ЗИЛ, в котором располагалась специальная аппаратура. Глуша радиоволны, она не позволяла сработать фугасу, приводимому в действие от пульта дистанционного управления. И лишь за ЗИЛом следовали усеянный бойцами бэтээр и автобус с грузовыми машинами. Замыкал эту еле ползущую кавалькальду ГАЗ с закреплённой на его борту зенитной установкой, так называемой «зэушкой».

– Во скорость, – не выдержал кто-то из сидящих за спиной Глеба милиционеров – пешком можно обогнать.

Шёл уже второй час изнурительного пути, солнце поднялось в зенит и припекало. Из-за скученности невозможно было пошевелится, и тело затекало. Все взмокли, а поднимаемая колёсами пыль перехватывала дыхание. К исходу третьего часа дорога пошла в гору, а ещё через каких-нибудь часа полтора, прижатые к переднему борту счастливцы сообщили, что видят впереди село, со всех сторон оцеплённое войсками. Этим ребятам во многом повезло, так как на протяжении всего пути они имели возможность через щели и дыры в тенте созерцать хоть какую-то открывающуюся им панораму, а не разглядывать запыленный участок материи над головой или кабину позади идущей машины, как это выпало большинству их товарищей. Эти же невольные наблюдатели сообщили, что на всём протяжении оставшейся до населённого пункта дороги, вдоль обочины расставлены раскинутые наспех лотки, на которых чеченцы разложили продукты питания и другой товар, предназначенный для участвующих в операции силовиков. Всем стало очевидно, что подготавливаемая операция до самого последнего часа оставалась тайной для кого угодно, но только не для чеченцев. Несмотря на полудневное ожидание новоявленных торговцев, колонна на дороге останавливаться не стала. Свернув в поле, автомобили ещё минут десять подпрыгивали на рытвинах и ухабах, пока всё же не остановились выстроенными в линию напротив стоявшего поодаль армейского БТРа. После долгожданной остановки мало кто поверил своему счастью. Никакой команды, судя по всему, никто подавать не собирался, и подниматься с мест милиционеры не торопились.

– Серёга, ты чего-нибудь видишь там? – закричало сразу несколько голосов сидевшему в углу у заднего борта оперуполномоченному ОБЭП.

– Да как будто спрыгивают справа мужики. – отозвался Купцов и, пока его самого не вытолкала заспешившая на землю толпа, поторопился соскочить вниз самостоятельно.

И вовремя. Никто даже и не подумал откинуть задний борт. Через три минуты только что до отказа переполненный кузов оказался пустым. Тут же прозвучала команда на построение, и не успевшие размяться после вынужденной трёхчасовой неподвижности люди поспешили обозначить подобие шеренг. Рядом выстраивались армейцы. Вскоре брожение и беспорядочная сутолока прекратились, и перед строем появилась группа армейских офицеров. Приземистый, плотного сложения подполковник выступил вперёд и представился командиром мотострелкового батальона. Узнав, что эта зачистка для милиционеров первая, он счёл необходимым провести инструктаж. После минутного разговора с начальником штаба он приблизился к милицейским рядам.

– Докладываю обстановку. – громким командным голосом произнёс он – По имеющимся сведениям, в село вошла банда боевиков в количестве двадцати – тридцати человек. Данный населённый пункт нами блокирован, подразделения готовы при первой же необходимости приступить к штурму. Ваша задача – при поддержке приданных вам сил войти в село и провести проверку указанных старшим групп улиц. В первую очередь проверяете наличие документов у обнаруженных в доме людей. Обращайте внимание на наличие свежих и заживших огнестрельных ран и синяки на правом плече. Они, как правило, образуются от автоматных ремней после длительного ношения оружия. Необходимо также осматривать все жилые помещения и пристройки с целью отыскания оружия и боеприпасов. Может также попасться вахаббитская литература и инструкции по военному делу. Если последние можно различить по приложенным к ним схемам, то с литературой сложнее. Изымайте всё, что вызывает подозрение, а наши специалисты по арабскому уже разберутся. Ещё раз повторяю, что каждый ваш шаг будет прикрываться нашими солдатами. Они же отвечают за вашу безопасность, но непосредственно в осмотре и проверке жилых помещений не участвуют. Их задача – ваша страховка. При малейшем оказании вооружённого сопротивления вам надлежит немедленно покинуть обследуемый район и как можно быстрее возвратится сюда, в район сосредоточения. Дальше уже в дело вступаем мы. Задача ясна?

Вопросов от милиционеров не поступило и подполковник решил на этом инструктаж закончить. Подозвав к себе одного из своих офицеров, он снова обратился к стоявшему перед ним строю:

– Старшим групп подойти ко мне для уточнения задач.

Выстроенные шеренги пришли в лёгкое движение и снова замерли. Вдруг выяснилось, что старших групп никто не назначал, хотя состав участников операции был определён заранее. Начальник штаба торопливыми шагами стал обходить в большинстве своём уже собравшихся по группам милиционеров. «Опера и участковые есть?» – спрашивал он каждый раз. Разумеется, милиционеров данной категории в каждой из них находилось не менее трети и майор, остановив взгляд на первом попавшемся, отмечал его в своём списке как старшего. Наконец второпях назначенные четыре командира групп подошли к подполковнику и получили каждый свою задачу. Надо сказать, что она оказалась не бог весть какой сложной. Каждой группе милиционеров из двадцати пяти – тридцати человек при поддержке мотострелкового отделения надлежало проверить дома, расположенные в одном из кварталов населённого пункта. Выбранные кварталы граничили друг с другом, и в общей сложности, по площади своей едва достигали четверти села. Уяснив задачу, старшие вернулись к своим группам и выдвижение к селу началось. Группу, в состав которой попал Велиев, выпало возглавлять Седашову – проживавшему в их кубрике участковому лет тридцати. Был он крепкого сложения, характером спокоен и в общении с товарищами немногословен. Что называется – сам себе на уме. Свой назначение старшим он воспринял с видимым равнодушием, как факт, разумеющийся сам собой.

Выступив, милиционеры гурьбой спустились к протянувшейся к селу посадке, и пошли, стараясь продвигаться вдоль накатанной просёлочной дороги. Они миновали спокойно выпасающего коров старика, и подошли к самой окраине села. У ворот первого же дома их ожидали. Женщина среднего возраста держала на руках грудного малыша, рядом ухватились за юбку ещё двое – мальчики лет четырёх и семи. Дальше маячила фигура юноши лет пятнадцати, за ним выглядывала в дверной проём молодая девушка, а впереди всех с паспортами в руках стоял хозяин. Участковый бегло просмотрел представленные документы и тут же возвратил их владельцам.

– Показывай, что в доме! – буркнул он и первым прошёл во двор.

Чеченец со своими домочадцами поспешил вслед, а за ними и все остальные. Взору вошедших предстал широкий двор с снующими тут и там курами. Справа расположились курятник, хлев и сарай. Впереди и слева – «Г» образный кирпичный дом с отдельными входами в каждый корпус. Сразу же за домом простирался сад и обширный огород. Глеб зашёл в один из жилых корпусов, и тут же за ним поспешило ещё двое. Внутри уже действовало шестеро, причём все в глубине комнат.

– Коридор кто-нибудь осматривал, мужики? – громко прокричал опер, но отозвались не сразу.

После повторного вопроса кто-то из шестерых ответил, что вроде бы коридор не проверял никто, и только что вошедшие милиционеры принялись за данное помещение. За дело взялись рьяно и буквально через пять минут всё, что находилось в пределах внимания, было перебрано и осмотрено: шкаф с посудой и прочей утварью, старый разбитый диван, заполненный детскими игрушками и старыми тряпками, пришедшая в негодность газовая плита, набитая грязными, потерявшими былой цвет кастрюлями. Из комнат появились пришедшие до Велиева милиционеры. Их поиски, как и заканчивающей свою работу троицы, тоже оказались безрезультатными. Все вышли во двор и остановились в замешательстве. Было совершенно непонятно, что же делать дальше. Осмотр второй половины дома ещё продолжался, но проверял ли кто-нибудь чердак и хозяйственные постройки – оставалось загадкой. Старший группы на все расспросы лишь озлобленно пожимал плечами и было видно, что взваливать на себя властные полномочия он не собирается. Может быть, ему не хотелось конфликтовать и принуждать к каким-либо действиям фактически не состоящих с ним в отношениях подчинённости людей, а может быть, он просто не представлял вовсе, что именно требуется от него как командира группы в данную минуту. В итоге все перемещения милиционеров напоминали беспорядочное броуновское движение. Часть зачищающих вообще осталась на улице вместе с солдатами в прикрытии, не желая обременять себя лишним трудом. Вторая часть желающих занималась непосредственно осмотром помещений, причём нередко милиционеры, только что закончившие работу на одном объекте, приступали ко второму, нимало не догадываясь о том, что он только что осмотрен другими, также добровольно взявшими на себя этот труд товарищами. С другой стороны, никто не мог бы дать гарантии в том, что какое-нибудь помещение или пристройка не остались без внимания милиционеров. Кроме того, уставшие прилагать усилия люди самостоятельно выходили наружу и пополняли прикрывавшее группу оцепление. И наоборот, заскучавшие из числа первоначально оставшихся за воротами, вдруг воспламенялись жаждой деятельности, и тем лишь усиливали хаос. Наконец всем надоело бродить по этому домовладению, и решили переключиться на следующее. Соседнее мало чем отличалось от предыдущего. Та же добротность и основательность в постройках, та же многочисленная живность и ухоженный огород. С той лишь разницей, что в доме, кроме двух женщин и кучи детей, никого не было. Здесь всё повторилось в точности, но с меньшей затратой времени. Уставшие от бестолковой суеты милиционеры ограничились пятнадцатью минутами. Было далеко за полдень, и солнце припекало почти по летнему. Зимняя одежда вызывала обильный пот и затрудняла движение Всё больше людей предпочитало бездельничать на улице в охранении, и вскоре желающих непосредственно осуществлять проверку осталось не больше пяти. Вскоре дошли до перекрёстка.