Текст книги "Звезды в кармане"

Какая самокритичность!

Поверхность гипергенератора дрожала и выгибалась под моим лучом, словно пытаясь избавиться от обжигающего прикосновения плазмы. Похоже, штуковина готова была капитулировать. Но, когда я уже поверил в успех, у меня сел последний энергоэлемент.

И тогда я сделал то, что, наверное, не должен был. Схватил болтавшийся рядом кусок трубы и с размаху ударил по восьмиграннику.

Труба прошла насквозь!

Не веря своим глазам, я ударил еще, и еще… По граням гипергенератора бежала рябь, словно я бил по жидкости, а не по поверхности металла, сохранявшей геометрически четкие очертания. Труба проходила, словно через какую-то вязкую, но податливую массу.

– Дьявольщина…

– Лёха! – сдавленно забормотал рядом неузнаваемый голос, – Лёха, мы опять меняемся! Всё меняется!

Я оглянулся и едва не сплюнул в сердцах:

– Ну и рожа у тебя, Лубенчиков!

– Ты своей не видел!

И вправду, хотя собственного лица я видеть не мог, то что можно было разглядеть, меня не радовало. Руки еще так себе, но ноги… Одна – тонкая, словно у страуса, рахитично изогнутая. Вторая – напоминала конечность слона-инвалида, которую где-то в африканских саваннах злобные браконьеры переехали на танке.

Окружающая действительность тоже не лучше.

Даже Сальватор Дали окончательно свихнулся бы от таких сильных впечатлений, а Джим Моррисон немедленно умер от передозировки. Узнать здесь первоначальный замысел создателей корабля-цилиндра было уже совершенно невозможно.

Фантасмагория кривых поверхностей, невообразимо пересекавшихся под невообразимыми углами и где-то, отдельными вкраплениями среди этого буйства материи – высокохудожественно-уродливые фигурки наших двойников. Которые, впрочем, перестали быть двойниками, приобретя под рукой неизвестного мастера такие яркие черты индивидуальности, что волосы вставали дыбом!

– Лёха, может мы слегка погорячились? – спросил дрожащим хриплым басом монстр-Лубенчиков.

– Теперь, уж точно, отступать некуда! – вздохнул я и начал помешивать обрезком трубы внутри восьмигранника, словно в кастрюльке с пригорающей кашей.

Васька схватил кошмарными куцефалками один из вырезанных раньше кусков труб, и последовал моему примеру. Голубоватые искры всё гуще, всё более угрожающе змеились на поверхности гипергенератора, но мы не останавливались.

С каждой секундой двигаться было труднее, словно само пространство загустевало в желе.

– Врешь, не возьмешь! – утробно ревело чудище, ничем уже не напоминавшее прежнего Лубенчикова.

– Не возьмешь, – шептал я, словно заклинание, – Не возьмешь… не возьмешь…

Каждый вдох и выдох теперь требовали усилий, будто и воздух в наших скафандрах начинал превращаться в почти ощутимо вязкую субстанцию. Но я не останавливался. Судорожно хватая отяжелелый воздух, я поднимал глаза и видел, как сотни наших товарищей по несчастью тоже не прекращают орудовать кривыми кусками металла, доводя до неистовства сотни сверкающих восьмигранников.

Мы с Васькой не одни. И пусть пространство обрушится, распадется на хаос виртуальных частиц, но мы не сдадимся. В конце концов, лучше рассыпаться на виртуальные частицы, чем жить с такой душераздирающе кошмарной рожей, как у ближайшего ко мне Лубенчикова.

И пространство действительно не выдержало. Завращалось, постепенно захватывая нас, словно мух в тарелке с медом. Всё быстрее и быстрее. До головокружения, до темной мути перед глазами… А потом взорвалось вспышкой разноцветного, ослепляющего пламени.

2. Райское место

Глава 1

Иногда мне снятся дурацкие сны.

Настолько нелепые, что, ещё не проснувшись, можно сказать: «Чепуха!»

Будто за две тысячи баксов мы с Димычем и Васькой купили летающую тарелку. Улетели в космос. А потом сдуру полезли на чужой звездолёт…

Лубенчиков размножился в десятках экземпляров. И эти псевдо-Васьки принялись мутузить друг-друга, выясняя кто же из них – настоящий…

Крик, шум… Два ближайших Лубенчикова сцепились и оба орут: «Лёха! Подтверди!»

«Подтверждаю.»

Оба радостно принимают это на свой счёт.

А мне пора просыпаться.

Открываю глаза.

Что-то не так. Где я?

Кругом туман. Вместо постели подо мной – мягкая травка.

Кто-то заворочался рядом. Я сел.

И помятое лицо развернулось в мою сторону. Васька Лубенчиков захлопал ресницами, страдальчески вздохнул:

– Лёха… Сколько же мы вчера выпили?

Я оглянулся по сторонам:

– Много… Наверное, много…

Понятия не имею, где мы находимся.

Сквозь плотную белёсую пелену – какие-то кусты… Это что же, мы в городском парке ночевали?

Я встал, пошатываясь и отряхнул штаны. Ощупал карманы – документы и проездной на месте. Уже хорошо.

Васька смотрел на меня снизу вверх и тихо постанывал:

– Всегда так бывает, Лёха… Если употребляешь качественный продукт – и сам как огурчик… Слушай, а может закуска была несвежая?

– Ага. Выпили пять бутылок – и ничего. А потом – сильно отравились овсяным печеньем.

Лубенчиков тоскливо шмыгнул носом.

На самом деле, я совсем не помню сколько мы выпили. Вообще, ни хрена… Один бред в голове. Летающая тарелка за две штуки баксов…

– Вставай, Васёк. Простудишься.

– А где Димыч?

– Наверное, где-то в ближайших кустах отдыхает.

– Пойдём искать.

Лубенчиков принял вертикальное положение. Мы заковыляли сквозь туман.

– Знаешь, – пробормотал Васька, – Наверное, мне пора завязывать. Такие глюки ви… видел.

На последнем слове он заикнулся. Потому что из белой пелены вдруг выросла цилиндрическая, лежавшая на боку громадина. Звездолёт расы уиту. Оранжевых в крапинку осьминогов.

– Лё… Лёха, – испуганнно выдавил Васька, хватая меня за плечо, – Кажется, у меня опять…

– Ничего страшного. У меня – тоже…

Целую минуту мы стояли, разглядывая инопланетный корабль. Потом к Лубенчикову вернулся дар речи. И первые слова, которые он заново освоил, были:

– ………!

А как же иначе передать охватившие нас чувства?

Реальность и бред вдруг поменялись местами.

Мы обошли металлическую громадину кругом. Несколько раз.

Ещё не веря глазам, Васька дотронулся до корпуса звездолёта. Испуганно отдёрнул руку:

– Тёплый!

Неудивительно. Если он упал сюда из космоса – вообще должен был раскалиться… Или даже сгореть? Двигатели-то у него точно не работали!

В голове у меня начало проясняться:

– Слушай, Васёк, мы ведь были внутри, да? А теперь снаружи?

Лубенчиков сморщил лоб. Только этот парадокс и ему был не по силам.

– А какая разница, Лёха! Главное – мы на Земле!

Я почесал затылок.

Туман всё ещё был плотный. Видимость – не больше десятка метров. Но и травка, и кусты – правильного зелёного цвета. А ещё – легко дышится. В воздухе чудятся какие-то полузнакомые ароматы.

Мы – дома?

Дома!

Значит, гиперпрыжок?.. Но как Ленке удалось вспомнить координаты? С её-то склеротичной памятью?

Или дуракам везёт?

Я покосился на Ваську.

Он мои сомнения проигнорировал. Лубенчиков уже с хозяйским видом рассматривал звездолёт уиту:

– Та-ак! Это даже хорошо вышло! За две штуки баксов – два корабля… Здесь можно подлатать… Здесь подрихтовать. Будет как новенький! Лёха, даже на одной этой колымаге можно озолотиться! А «тарелочку» – себе оставим! Будем каждые выходные на море гонять…

– Все равно отнимут…

– Кто? – встрепенулся Лубенчиков.

– Государство. А нас посадят. За контрабанду этих… биб… бибрикоксов.

– Чего? Каких ещё?..

– Тех, что у нас в грузовом отсеке. Можно ещё за угон транспортного средства.

– Эта была честная сделка!

– Ну, тогда за незаконный оборот валюты, – я зевнул.

Васька нахмурился. И процедил:

– Все равно Ленка только нас слушается!

– Кстати, а где она?

Лубенчиков оцепенел, уставившись на меня, словно бандерлог на длинного друга Маугли.

Потом он побледнел.

А я прикусил язык. Два идиота… О чём болтаем! Мы ведь до сих пор и понятия не имеем, что с «тарелкой». И что с Капустиным?!..

– Дима! – робко позвал Васька, – Димыч! Ты где?

Белёсая пелена хранила молчание.

Двинувшись в разные стороны, мы обследовали местность. Постепенно увеличивая зону поисков.

– Лена! Леночка! Ау! – звенел из тумана васькин голос.

– Ау! – вторил ему я.

Это не может быть слишком далеко.

Перед глазами маячит яркая картина – два звездолёта среди враждебной черноты. Сколько их разделяло? Метров пятьдесят, не больше…

Минута тянулась за минутой. Я слышал голос Лубенчикова. Всё более хриплый…

Вокруг нас – только редкий кустарник и трава.

Никаких намеков на «тарелку».

Никаких следов Капустина.

– Дима! – во всю глотку орал Лубенчиков.

– Димыч! – надрывался я.

Хруст сухой ветки под моей ногой. И опять тишина. Молчание.

Мы сошлись. Хмуро переглянулись.

– Пропал, – вздохнул Лубенчиков.

– Исчез, – мрачно кивнул я.

Васька шмыгнул носом.

– Знаешь, – сказал я, – Если бы он… если бы корабль разбился – осталась воронка… Да. А может и пожар. Как от Тунгусского метеорита.

– Наверное.

– Значит, всё не так плохо. Раз мы на Земле – Ленке удалось вспомнить координаты. И вырваться из Тёмной Области… Может даже, мы сами помогли ей.

– Ты думаешь?

– Что-то же мы сделали с ихним гадским гипергенератором. Внесли дополнительные искажения. Поэтому Димыча могло перебросить куда-нибудь… в сторону…

Мы опустились на траву.

Космос… Звезды… Будто дурной сон.

Как мы его маме объясним? Дима – Димыч… Ты был самым хитроумным из нас. Самым осторожным.

– Ладно, – махнул я рукой, – Не стоит переживать раньше времени. Если он на Земле – обязательно даст знать.

– Даст, – невесело согласился Лубенчиков.

Ухмыляющаяся физиономия друга всплыла в памяти.

Я замотал головой:

– Не может быть, чтобы Димыч да не выкрутился! Помнишь, тот случай с налоговой?

– Ага, – тоже просветлел Васька, – По сравнению с этим, любые гиперепереходы – тьфу…

Мы вспомнили ещё несколько историй из биографии Димы. И на душе полегчало.

Решили вернуться к осьминожьему звёздолёту.

Удалось это не сразу.

Поиски завели нас довольно далеко. А проклятый туман и не думал рассеиваться.

На однообразной местности не было ориентиров. Травка – чистенькая, ни бутылок, ни окурков… Нас явно забросило куда-то в сторону от очагов цивилизации.

Что-то пёстрое мелькнуло под ногами. Я наклонился.

Вот и первые признаки культуры. «Неповторимый устойчивый вкус»– написано на упаковке презерватива.

– Какой-то извращенец потерял, – усмехнулся я. А Лубенчиков вдруг покраснел и торопливо сунул находку в карман:

– Так… На всякий случай…

– Какой ещё случай?

Васька пробурчал невнятное. Но я уже не обращал внимания. Из белой мглы явственно проступил тёмный силуэт.

– Корабль!

Мы двинулись вперёд. И не дойдя десятка шагов, замерли. Там, в полупрозрачной пелене что-то шевельнулось. Неясное, тёмное…

Васька выругался хриплым шёпотом:

– Вот, уроды…

– Кто?

– Охотники за металлом, ясное дело… Пока мы с тобой гуляли – небось половину артефактов успели свинтить!

Мы прислушались. Доносился слабый скрежет.

– Гады, – констатировал Васька и решительно направился к звездолёту. Я не отставал.

– Ни с места! Милиция! – рявкнул Лубенчиков, приближаясь к кораблю, – На землю! Руки за голову!

Я поёжился. У Васьки – явно актёрские способности. Ещё чуть-чуть и даже мне станут мерещиться фуражки в тумане…

Что-то тяжёлое звякнуло и затихло.

– Васька, – шепнул я, – А ты уверен?..

Опять раздался слабый скрежет. Откуда-то по ту сторону громадного корпуса.

– Ну, наглые, – поразился Лубенчиков, – Давай обойдём их… ты – слева, а я – справа.

– Давай, – вяло кивнул я. И оглянулся в поисках чего-то убедительно-весомого. Ничего подходящего рядом не было. Пришлось ограничиться суровым выражением лица.

Тщательно сохраняя это выражение, я обошёл торец звездолёта. Высунул голову. Никого.

Выждав секунду, я вслушался.

Скрежет затих. И я двинулся вперёд. Сильно жалея, что у меня нет при себе плазменного резака. Хотя бы даже с севшими энергоэлементами.

Эта белёсая пелена уже начинает действовать мне на нервы…

Впереди замаячила фигура. Я напрягся и сразу успокоился.

Всего лишь Лубенчиков.

На васькиной физиономии читалось несвойственное ему интеллектуальное усилие. Лубенчиков стоял рядом с открытым люком в корпусе звездолёта. Раньше всё точно было закрыто.

Я подошёл. Васька выразительным жестом приложил палец к губам. Указал в сторону люка.

Я кивнул, внутренне холодея. Лубенчиков вскарабкался и исчез внутри. Я вскарабкался следом. В узком тамбуре было темно. Вдобавок широкая васькина спина почти полностью его перекрывала.

Внутри чем-то воняло. Чем-то явно неземным. Может быть дохлыми оранжевыми осьминогами. Или инопланетными носками…

Коридорчик резко изгибался. Из-за поворота лился слабый свет. Васька шагнул вперёд. Замешкался. Я высунул голову из-за его плеча.

В следующий миг мы оба оцепенели.

А ещё через мгновенье свет погас. И спотыкаясь друг о друга, мы бросились к выходу.

– Что это было? – спросил Васька, переводя дух метров через пятьдесят.

– Откуда я знаю… На охотника за металлом он точно непохож!

Я видел кошмарную физиономию лишь долю секунды. Зато она чётко отпечаталась у меня в памяти.

Голубоватая кожа с синюшными пятнами. В дико-вытаращенных зрачках – бешеная ярость. Из приоткрытого рта выглядывают массивные клыки. Гармоничным обрамлением – вздыбленная коричневая шерсть. Бр-р-р…

Остальное – скрыто темнотой. И всё же мы успели понять, что чудище – громадных размеров.

– Я такое… только в кино… – поёжился Васька.

– Оборотень?

– Ага… Или вампир… тоже синенький.

– Вампиры бреются. А у этого – щетина.

Какое-то время мы сидели тихо, обдумывая ситуацию. В придачу к чужому звездолёту – редкий экземпляр фауны. Агенты Малдер и Скалли, наверное, были б в экстазе… Только мы – люди простые…

– И откуда он взялся на нашу голову?

– Слушай, – встрепенулся Васька, – А может всё к лучшему?

– В смысле?

– Этот корабль – настоящее сокровище! Бабок за него отвалят – немерено! А как в древности охраняли сокровища?

– Откуда я знаю… Ментов ставили на каждом углу.

– Дубина! В комнату с золотом сажали громадную змеюку. Или некормленного тигра!

– Бедный тигр…

– Зато сокровища были целёхонькие!

– Ты кое-что упустил, Васёк… Наш монстр – существо свободное. И с какой стати он будет торчать рядом с кораблём?

Лубенчиков не сдавался:

– Ну… Мы могли бы его прикормить…

– Зелёной травкой?

– Сбегаем в деревню за колбасой! А пока – пусть сидит под замком!

Что мне нравится в Ваське – оптимизм. Я кашлянул:

– Интересно, а кто открыл тот чёртов люк?

Лубенчиков насупился. Во всех его предыдущих рассуждениях зияла неустранимая логическая дыра.

– Ты… Ты думаешь, мы здесь не одни?

Я промолчал. И поёжившись, окинул взглядом белёсую пелену, окружавшую нас со всех сторон.

В нынешней ситуации было два выхода. Первый – используя погодные условия, оказаться, как можно дальше отсюда. То есть, грубо говоря, смыться. Выход – самый простой. Но для нас, людей испытанной храбрости, конечно унизительный.

Не бросать же честно заработанные баксы!

Поэтому мы решили действовать иначе.

Туман – наш союзник. Мы с Васькой переползали от одного куста до другого. И неумолимо сокращали дистанцию до противника.

Штаны и рубашки стали влажными от росы. Зато мы опять оказались вблизи корабля-цилиндра. А главное, враг понятия не имел, что теперь мы следим за каждым его шагом.

Я затаил дыхание. Из-за нашего куста открытый люк прекрасно был виден. От собственного бесстрашия перехватывало дух. И мурашки ползли по коже.

Кто-то там, внутри, опять лязгнул по металлу.

Васька прикусил губу. Он искренне переживал за сохранность звездолёта уиту. Как если, это был его собственный жигулёнок.

В отверстии замаячил силуэт. И наружу показался диковинный раструб.

Через секунду, следом возникла человекообразная физиономия. Знакомого голубоватого оттенка.

Васька приоткрыл рот.

Обросший коричневой шерстью «монстр» уселся на краю люка и опасливо огляделся по сторонам. Одет он был в ярко-зелёные шорты. В мускулистых лапах (руках?) сжимал длинную, расширяющуюся к концу штуковину.

Неужели от него мы драпали?

«Чудище» нервно шевелило пальцами на босых ступнях. Единственной, кроме лица и ладоней, части тела, не покрытой мехом. Росту в инопланетнике было от силы метр шестьдесят.

Васька беззвучно выругался.

«Монстр» нас пока не замечал.

Но оскорблённое достоинство закипало в Лубенчикове. И следуюющее словечко вырвалось у него вслух.

– ……!

«Чудище» вздрогнуло от неожиданности и едва не свалилось наружу. Перекувыркнувшись, исчезло внутри корабля.

– Вылазь, хоббит недоделанный! – заорал Лубенчиков, вставая с травы, – Поговорим как мужчина с мужчиной!

Что-то сверкнуло у нас над головами. И Васька опять упал на землю:

– Ну, гад!

Со стороны люка донёсся короткий смешок.

– Посмейся, – процедил Лубенчиков, – Увидим, кто будем смеяться последним…

Осторожно стал отползать вбок. Я последовал его примеру, выбираясь из зоны обстрела.

А лохматая физиономия вдруг опять возникла в люке. Выглянула вместе с длинной хреновиной.

Вспышка. Запах горелой травы. Совсем рядом. И ехидный голосок:

– Лежать! Руки за голову!

Произнесено – не по-русски. Но даже, если б мы не знали этого языка ленкиными стараниями, всё и так было ясно.

Васька хрипло матерился, не поднимая головы.

– Говорите громче, – предложил «хоббит»[2]2
  Термин, вероятно, не совсем точен. Это название второй по численности расы Галактики, дали герои истории. Именно поэтому автор решил сохранить его в тексте.


[Закрыть] и уточнил, – Я, вообще, добрый. Может я снизойду до ваших просьб…

Васька сказал громче.

– Не понимаю, – качнул головой инопланетник.

– И не поймёшь, тупоголовый! – добавил Лубенчиков уже на интерлингве, языке межпланетного и межрасового общения.[3]3
  В тексте даны русские эквиваленты галактических идиом.


[Закрыть]

Хоббит угрожающе повёл раструбом, оскалил клыки:

– В вашем положении лучше быть вежливыми!

– Это ты следи за базаром! – процедил Васька, – Мы – у себя дома, а ты – в гостях!

Инопланетник пренебрежительно хмыкнул.

Но тут вмешался я:

– Кстати, это мы вас спасли!

«Чужой» ухмыльнулся:

– Глупая и бесхитростная ложь! Придумай чего-нибудь забавнее…

– Да? А как, по твоему, ты здесь оказался? Как эта дырявая посудина смогла сюда добраться?!

Инопланетник нахмурил густые брови:

– Не оскорбляй мой прекрасный корабль. И вообще, много ты понимаешь в звездоплаваньи…

– Ты болтался посреди Тёмной Зоны! Как… как эскимо в проруби! Без двигателя и гипергенератора!

Хоббит замолчал, обдумывая. Потом рассудительно выговорил:

– Автоматика засекла планетную систему и обеспечила посадку…

Тут уж была моя очередь ухмыляться.

Глава 2

Минут пять он слушал наш рассказ. Начиная с того момента, когда «тарелка» уловила сигнал о помощи.

Лишь в конце не выдержал:

– Я, Бинк Таах-Шиаррс, в космосе уже десять лет и ещё не слышал такого наглого вранья!

– Сам ты… – обиделся Васька.

– Гипергенераторы не запускаются вручную!

– Просто раньше никто не догадался попробовать!

– Чепуха, – сказал Бинк. И качнул мохнатой головой.

Только в голосе уже не было прежней невозмутимости. Мы с Васькой сидели на травке и сочувственно наблюдали за гуманоидом.

– Побледнел, бедняга… – шепнул Лубенчиков, – Разволновался…

И правда, физиономия Бинка из голубоватой стала почти белой.

– Я вам не верю! – выпалил он и опять угрожающе вскинул ствол «хреновины», – Это какая-то ловушка!

– Это Земля, дубина!

– Вы… вы работаете на Соединённые Планеты?!

– Тебя что, контузило? Чегой-то ты пятнами взялся?

– Да-а? – испуганно выдавил Бинк и ощупал физиономию, – Вот гады… Систему анабиоза так и не починили…

– Халтурщики, – кивнул Васька, – У меня тоже был случай. Отдал в ремонт холодильник «Донбасс»…

– Встать! – торопливо рявкнул Бинк, – Сейчас мы вместе проверим энергоотсек! Если вы врёте!..

Мы с Лубенчиковым хмуро переглянулись.

Зачем неандертальцев пускают в космос?

Удерживая нас на прицеле, хоббит зыркнул в дыру на корпусе корабля. Моргнул. И едва не уронил своё оружие. Несколько секунд стоял в оцепенении. Потом будто забыл о нашем существовании. Опустил «хреновину» и полез внутрь отсека.

Пару минут его не было. Мы с Васькой уже начали волноваться. Подошли ближе и заглянули в дырку.

Бинк сидел на корточках. Неподвижный, как монумент, или, как существо в анабиозе. А восьмигранник висел перед ним в воздухе и медленно вращался. По граням изредка проскакивали голубоватые искры.

– Теперь поверил? – хмыкнул Лубенчиков.

И хоббит, словно пробуждаясь от сна, обернулся в нашу сторону:

– Вы не понимаете… Мой генератор – уничтожен, а этот… этот вообще не был подключен!

– Ну…бывает, – пожал плечами Васька.

– Не бывает… – качнул головой Бинк, – Так не бывает! Гипергенератор с имперского крейсера… Всей энергии на моей посудине не хватило бы!

– Серьёзно? – удивился Лубенчиков, – А зачем он тебе такой нужен?

Бинк непонимающе моргнул:

– Хотел продать…

– И что, хорошо за них платят? – заинтриговался Васька.

– Неплохо…

А меня вдруг осенило. Я понял, кто и почему сделал дырку в Бинковом корабле.

– Это ведь запрещено, да? Контрабандный товар?

Хоббит скорчил гримасу:

– Чепуха. Космос – свободный. Для всех. Просто Соединённые Планеты устанавливают свои правила. А мне на их «эмбарго» начхать!

Бинк опять повернулся к генератору. Словно вращающий восьмигранник с гипнотической силой притягивал его взгляд.

– Всё таки, это невероятно…

Лубенчиков хмыкнул.

Бинк вздохнул:

– Знаете, ребята… А ведь у вас талант! Никто другой на вашем месте…

Лубенчиков расплылся. Я скромно потупил взгляд.

Здорово, когда тебя ценят.

Лёд недоверия был сломан. Оставалось наладить плодотворный межрасовый контакт.

– Хорошие вы, парни, – подмигнул инопланетник.

– Это да… – кивнул Васька, – этого у нас не отнимешь…

– Пусть и не очень умные…

Васькина улыбка растаяла.

– …но зато герои!

Я почесал затылок. Трудно спорить с фактами. Определённый резон в словах «чужака» имелся.

Я всё же уточнил:

– Были бы мы умнее – ты б до сих пор в анабиозе парился… Без всяких шансов!

– Да кто спорит, – торопливо кивнул хоббит, – Я наоборот, признаю!..

– Обойдёмся и без твоего признания, – буркнул Лубенчиков.

– Спокойнее, ребята, спокойнее, – вмешался я, – Друг без друга мы точно не обойдёмся…

Бинк улыбнулся, пожимая плечами. Левая рука его до сих пор отдыхала на прикладе «хреновины» с раструбом.

– Кроме нас, никто на Земле не знает вашего языка. Так что, теперь мы – твои официальные экскурсоводы и переводчики…

– А с чего это вы взяли, что мы на Земле?

Воцарилась тишина. Потом Васька неуверенно выдавил:

– А где ж ещё?

И обиженно моргнул. Как ребёнок у которого попытались отнять честно заработанную конфету.

Я кусал губы. Вот наваждение… Потом выпалил:

– Трава зелёная! И небо го… голубое? – я осёкся. Как раз здешнего неба видеть ещё довелось.

– Листья! Листья, как у нас! – решительно кивнул Васька. А я вдруг ощутил озноб. Что мы успели разглядеть, блуждая кругами вокруг цилиндрической громадины звездолёта? Что, кроме кустиков и цветочков?

Я вскочил и выглянул наружу.

Проклятый туман… Никак не уходит. Бывают ли на Земле такие туманы? Кажется, да… Или нет?

Тут меня будто током пронзило!

Есть! Есть доказательство!

– Васёк ну-ка достань нашу находку!

– Какую? – не понял Лубенчиков.

– Ту, что извращенец потерял!

Васька нахмурился. И зыркнул в сторону хоббита. Потом на чистом русском языке объяснил:

– Сам ты извращенец! Между прочим в Питере они – по десять баксов упаковка!

– Но зачем тебе?..

– Сувенир, – хмыкнул Лубенчиков, – Для одной хорошей знакомой…

Последняя моя надежда растаяла.

Я и Васька сидели на какой-то искорёженной трубе. Словно два желторотых птенца на веточке. Или два туповатых орангутана на бревне в зоопарке.

А Бинк, солидный, уверенный Бинк, физиономия которого уже «разморозилась» до розоватого, вполне человеческого оттенка, выхаживал по энергооотсеку туда-сюда. И терпеливо втолковывал:

– Среди звездных систем – полно планет с кислородом. Ненамного меньше – с растительностью на основе хлорофилла. Вероятность того, что гиперпрыжок перенёс корабль именно на вашу… На Землю… Она – настолько мала, – хоббит выразительно взмахнул рукой, – Исчезающе, непредставимо… Меньше, чем у меня шансов стать адмиралом…

Бинк поджал губы, давая понять насколько ничтожны эти шансы.

Васька засопел. Сдаваться так просто он не собирался:

– Но ведь Ленка… то есть бортовой компьютер… Он мог вспомнить координаты! Он… Она уже бывала на Земле!

– А с чего вы взяли, что «Ленка» имеет хоть какое-то отношение к тому, что случилось?

Мы с Васькой оцепенели, будто два манекена.

Инопланетник усмехнулся:

– Вы запустили гипергенератор. Очень мощный. И вы… мы оказались здесь. Между этими двумя фактами существует прямая связь, вы не находите?

Чёрт бы его побрал, вместе с его логикой! Ведь это означает…

– Димыч… Он остался там. В Тёмной Области!

Бинк выслушал нас, почёсывая шерстистый загривок. Изрёк:

– Необязательно. Генератор рассчитан на массу имперского крейсера. И объём. Захват сопутствующих тел при прыжке… Это вполне вероятно.

– Значит, Димыч где-то рядом? – с надеждой уточнил Васька.

– Вот этого гарантировать не могу, – пожал плечами Бинк, – Тёмное Пятно… Нестабильность… Даже то, что вам удалось – уже чудо. Само по себе. Такому – ни в одной академии не обучают!

Я переглянулся с Лубенчиковым. Мы поняли друг друга без слов. Всё таки, мы надеялись. Несмотря ни на что. Не могут такие скользкие типы, как Димыч, просто затеряться в космосе!

От умозрительных рассуждений, пора было переходить к насущным задачам.

– Бинк, на твоей таратайке еды много? – озабоченно спросил я.

– Сухого пайка – на две недели. Только он уже с запахом…

– А выпивка? – уточнил Васька, с надрывом в голосе.

– Малость есть, – пожал плечами инопланетник, – Если ты имеешь в виду спиртосодержащие жидкости…

– Да! – горячо кивнул Лубенчиков.

– У нас поразительно схожий метаболизм, – прищурился Бинк, – Значит, вы – люди не только снаружи.

Это было что-то новенькое!

– А ты… ты много их встречал? – встрепенулся я, – Я, имею в виду, таких как мы?

Бинк хмыкнул.

– Вы что, совсем дикие, ребята? Кто по-твоему населяет Империю? И больше половины планет в Галактике?

– Настоящие люди? – изумился Васька, – Без шерсти?

– Ты на что намекаешь? – слегка обнажил клыки Бинк, – Что волосатики хуже вас, голокожих лягушек?

– Нет, нет! – вмешался я, – Мы замечательно к ним относимся. У нас на Земле тоже… есть волосатые люди.

– Где это? – изумился Лубенчиков.

– Ну… на Кавказе, например. И их все любят… просто обожают… – я незаметно показал Лубенчикову кулак.

Васька криво усмехнулся:

– А ещё у нас водятся зелёные чёртики…

– Откуда ж вы, такие… цивилизованные? – примирительно сощурился Бинк, – Из какого сектора Галактики?

– Издалека, – я осторожно глянул в его зрачки. Враждебности там не было. Да, пусть мы и не на Земле, а черт знает где. Тем более, мы необходимы друг другу. И, вероятно, Бинк нам, двоим, нужен куда сильнее, чем мы ему…

Я посмотрел на Ваську. Спросил по-русски:

– Расскажем ему? Всё как было, с самого начала?

– Давай… Он ведь точно не из этих… Не из Соединённых Планет.

Я облизал губы. Замечание верное.

Ленкины враги были и врагами Бинка.

Если мы хотим сделать его союзником – пускай знает правду. И наплевать, что мнение его об интеллекте землян от этого ухудшится. В конце-концов, куда уж хуже?

Спешить нам некуда. Туман всё ещё стлался плотной завесой. Разведка окружающего мира всё откладывалась.

Так что мы с Васькой были обстоятельны. Особенно в эмоциональных подробностях.

– Вот такая фигня, – через полчаса подытожил рассказ Лубенчиков. По-русски. Странно, но Бинк понял фразу без перевода.

– Фигня, – согласился волосатик. Тоже по-русски.

И уставился куда-то в потолок. Пока мы рассказывали нашу историю, Бинк лежал на полу. Время от времени дрыгая босой ступнёй в особо авантюрных моментах. А сейчас надолго замолчал. Погрузился в раздумья.

– Ты думаешь, он поверил? – шепнул Васька.

Вопрос был риторический. После генератора и прыжков из Тёмной Зоны, как не поверить? Даже если б мы назвались джедаями-самоучками… Кстати, интересная мысль.

– Ага, – изрёк Бинк минуты через две. И опять повторил, – Ага. Крепко вы вляпались.

– Сами знаем, – хмуро отозвался Васька.

– Нет, не знаете. Хотите уцелеть, больше никому об этой истории – ни слова!

– А в местную полицию? – осторожно уточнил я.

– НИКОМУ!

– Даже так? – приподнял бровь Лубенчиков, – Нас «кинули», забросили хрен знает куда… Да ещё с чудищем на борту… Есть в этой Галактике закон?

– Ты чё не понял, голокожий? У вашей «тарелки»– Соединённые Планеты на хвосте!

– Ну и что? Мы на эти планеты лезть не собираемся! Это ж не единственная держава в космосе?

– Не единственная… – согласился Бинк.

– Есть же ещё Империя! – воодушевился Васька. А в памяти у меня разом встали картинки из фильмов и книжек: армады звездолётов, величественные дворцы и космопорты… Мундиры генералов, лазерные мечи и… Дарт Вейдер. Тьфу-ты… Его только нам не хватало.

– Империя, – мечтательно повторил Лубенчиков.

А с Бинком что-то произошло. Он мелко затрясся, оскалив клыки. Потом я сообразил, что волосатика душит смех.

Васька нахмурился. Бинк отдышался, вытирая слёзы:

– Да, она вам поможет… Она всем помогает. Мне вот – гипердвижок… Сняла с собственного крейсера и подарила…

– Что ты хочешь сказать?

До Васьки ещё не дошло.

– Империя – пустой звук, – серьёзно сказал Бинк, – Осталось одно название.

– Она проиграла войну? – спросил я.

– Выиграла, – криво усмехнулся Бинк, – Целых две. Только победой воспользовались другие. Уже пятнадцать лет Соединённые Планеты диктуют волю Галактике.

– Ясно, – вздохнул Лубенчиков, – Миротворческая станция «Луч Надежды»… Борьба с терроризмом.

– Такая станция у них не одна. Но главное – они контролируют большинство торговых путей. И даже в секторе Империи чувствуют себя, как дома.

– А куда Император смотрит? – возмутился Васька.

– Никуда не смотрит, – буркнул волосатик, – Император уже семнадцать лет, как в могиле. Есть Наследница. Через месяц, в день совершеннолетия, её должны были короновать. А она заболела. Целый год лежит в коме.

– И кто же правит?

– Регенты, мать их… – добавил Бинк крепкое словечко из галактического лексикона.

Воцарилось молчание. Почти осязаемо тяжёлое.

Первым не выдержал Лубенчиков:

– Дружище… Ты говорил на твоей колымаге есть спиртосодержащие жидкости?

Бинк сделал ревизию уцелевшим припасам. Собрал дурнопахнущие коробки в огромный пластиковый мешок.

Васька повёл носом:

– Может включим вентиляцию?

– Не работает, – тряхнул шевелюрой Бинк, – Ни хрена здесь ни работает…

– Да, – сочувственно вздохнул я, – Такой замечательный корабль угробили эти гады…

– Ага. Замечательный. Как раз после этого рейса я собирался продать его на металлолом.

Бинк порылся в тесных внутренностях хозяйственного отсека и извлёк фиолетовые бутылочки. Передал мне:

– Выпивка. Сейчас найдём закуску.

На дне пустого холодильника он обнаружил запаянный в прозрачную плёнку кругляш. Толщиной с миллиметр. И не больше сантиметра в поперечнике.

– Думаю, на троих хватит.

Мы с Лубенчиковым переглянулись, но промолчали. Видимо, такой у них, у «хоббитов», обычай…