Текст книги "Шарик в кубике"

Пайк догнал Ирину рядом с пружиной и помог ей достать из-под нее оба толстых, пыльных пальца. Спустя несколько секунд они уже торчали из ее ладони как новенькие, и девушка, не проявляя к персоне странника интереса, быстро пошла в противоположном от замершего контейнера направлении. Путешественник догнал ее и развернул в другую сторону, чтобы отвести в сорок шестой дом по Кольцу Олигофренов.

– Куда это ты меня тащишь? – сварливо поинтересовалась Ирина.

Голос ее звучал заметно выше по сравнению с тем, что запомнился Пайку, и приобрел скандальные интонации. Но это была она, никаких сомнений не оставалось, вот только местные доктора и проклятая Миранда превратили ее в чудовище. – Ты спросил меня, хочу ли я с тобой жить?

– Захочешь, – ответил Пайк, уверенно ведя Ирину по обратному маршруту и сверяясь с табличками на домах. – Ведь я собираюсь вернуть тебе твое тело.

– А у меня чье? – опешила Ирина.

– Сестры Миранды, конечно. Или твою голову еще раз отрывали, а не только в клинике?

Девушка промолчала, видимо, пытаясь осмыслить услышанное, и странник увидел на ее лице напряженную работу мысли.

– Нет, – наконец промолвила она. – Эта девка была первой и последней, и ей помогал санитар. Они накачали меня витаминами и отняли мое тело. А ты откуда об этом знаешь? – Она вдруг остановилась и с подозрением уставилась на Пайка.

Он вздохнул, но не остановился и потащил ее дальше – темнело, и в каждую минуту могла начаться ночная охота.

– Дракон, – сказал он. – Ты помнишь драконов? Ты смотрела, как я сел на одного из них и полетел, я полетел вверх и не вернулся. Ты смотрела на меня снизу, но я не мог спуститься, и дракон увез меня в другой мир.

На ее глазах показались слезы, лицо приняло недоуменное выражение.

– Я помню, – прошептала она. – Но почему мне так больно, когда я вспоминаю об этом? У тебя есть витаминка? Любая сгодится, давай скорей, а то мои еще днем кончились.

К счастью, они уже свернули на Кольцо, и в нескольких десятках метров впереди показался нужный дом, отмеченный двумя белыми цифрами на стене.

– Ну дай же мне ее, – заныла Ирина, теребя Пайка за рукав. – Кстати, почему ты не в форме?

– Я ее потерял, – брякнул Пайк, занятый только тем, как бы поскорее добраться до вожделенной двери.

Ему почудилось, что где-то за ближайшим поворотом едва слышно шумит двигатель машины. Но все же еще недостаточно стемнело, и Пайк бегом протащил безвольную Ирину оставшееся расстояние и втолкнул ее в полуоткрытую дверь. Сердце гулко колотилось в груди, но не помешало ему отчетливо различить шорох колес проехавшего по улице агрегата, слегка позвякивавшего на колдобинах.

Странник подождал, пока звук не растворился в сумерках, и взглянул на девушку, обратившую-таки внимание на присутствие патруля и испуганно молчавшую.

– Мы у тебя дома? – спросила она. Здесь было так темно, что Пайк не видел выражения ее лица, но, кажется, она начала приходить в себя. – Я устала и хочу витаминов. У тебя они есть?

– Наверху, – буркнул Пайк и повел ее по ступенькам, пытаясь припомнить номер квартиры, мельком виденный им на карточке Миранды, но полной уверенности в силе своей памяти у него не было.

Впрочем, жили здесь от силы в одной-двух квартирах, и заглянуть в каждую не составляло труда.

– Жди меня здесь и молчи, – прошептал путешественник Ирине и толкнул первую же дверь на втором этаже, откуда ему послышались голоса. Слабого света из тусклой лампочки под потолком едва хватало, чтобы рассеять тьму, но Пайку его было достаточно, чтобы рассмотреть парочку, барахтавшуюся на продавленном диване. Хозяева не обратили никакого внимания на посетителя, зато он сразу сообразил, что попал по адресу. Оранжевая майка, присвоенная Мирандой вместе с трусами и телом, мелькала под полосатой спиной загнанно сопевшего пациента.

– Заходи, Ирина-Мойра! – умышленно громко сказал Пайк, приближаясь к лежбищу и напрягая мускулы. Он был готов к схватке.

Миранда оттолкнула навалившегося на нее мужика и вперила в гостей мутный взор. Спустя мгновение он прояснился, и ее рука метнулась к халату, валявшемуся на стуле, но не дотянулась. Зато посетитель сделал это вполне успешно.

– Да слезь же, Мастер тебя побери! – завопила сестра, извиваясь словно змея, и смогла наконец сбросить с себя ошалевшего я насильника. Решив не рисковать понапрасну, Пайк левой, мощной рукой заехал тому в ухо, отчего он перевалился через спинку дивана и затих в темном углу комнаты. Страннику вдруг показалось, что он уже где-то видел эту лысую голову, но он решил отложить разборки с ним до более благоприятного момента. Миранда вскочила и кинулась к двери, но тут на помощи Пайку пришла Ирина, загородившая проход и сдавившая сестру в своих мощных объятиях.

– Спасибо, дорогая, – сказал Пайк, подошел к Миранде и, стараясь ни о чем не думать, резким крутящим движением отвинтил ей голову. Мойра, теперь уже больше напоминавшая своими ухватками Ирину, разжала руки, и обмякшая плоть мешком упала на пол.

– Поосторожнее с ним, любимая, это ведь твое собственное тело, – пожурил ее путешественник, держа голову Миранды, с ненавистью глядевшей на него, на вытянутой руке, за волосы. Та неожиданно открыла чувственный рот и заверещала на одной, крайне резкой и визгливой ноте. Пайк сунул ей в зубы подол халата и накрыл им голову, едва не лишившись пальцев, при этом на пол выпал миниатюрный пистолет с прозрачной ручкой, наполненной какой-то жидкостью. Из-под халата раздалось свирепое шипение. Странник положил голову на подоконник и взглянул на ухажера Миранды, в этот момент как раз привставшего на колени и старавшегося очухаться.

Пайк поднял оружие и сунул его в карман штанов.

– Это мое? – не веря, поинтересовалась Ирина, с трудом нагнулась и погладила ладонью черную восьмерку. – Да, я помню, что это было моим, когда я сюда попала. Пайк, помоги мне.

– Вот те раз! – сказал вдруг выбравшийся из-за дивана Клаус. – Ну у тебя и рука, Спиро. Ты что, не узнал меня? Мог бы вежливо попросить, и я бы отдал тебе девку без разговоров.

Он ухмылялся и потирал ухо, не выказывая ни малейшей враждебности.

– Извини, Клаус, не до того было, – осклабился Пайк. – Я не был уверен, что ты захочешь прервать свои дела.

– Да уж, сучка что надо. Я еще тогда на нее глаз положил, в больнице. А ты, конечно, тоже захотел и явился?

– Не совсем так.

Лысый, кряхтя, перебрался на диван и с любопытством уставился на Ирину. Ничего не замечая вокруг, она рассматривала оранжевую майку.

– А где мои трусы? – спросила она, обводя глазами комнату, увидела их висящими на спинке стула и обрадовалась, словно ей дали витаминку. Она буквально сияла, и странник понял, что наконец-то встретился со своей симпатичной, умной и ловкой Ириной, которой ужасно не хватало ему последние месяцы. Она схватила недостающий элемент одежды, разгладила его и напялила на стройные ноги безголового тела.

– Зачем это вы Миранду разобрали? – удивился Клаус. – Такая была классная подруга, а теперь что? Кусок мяса.

В ответ на его слова с подоконника донеслась невнятная, но крепкая ругань и хриплые вопли. Путешественник погладил Ирину по голове.

– Ты готова? – участливо спросил он. Она молча кивнула и повернулась к нему спиной, выпрямившись на коленях и гордо подняв голову. Пайк глубоко вздохнул и обхватил ее обеими руками, мысленно сосчитал до трех и резким крутящим рывком отделил голову от массивного туловища.

– Да ты просто Мастер, – восхитился Клаус.

– Твоя школа, приятель, – скромно заметил путешественник. Он был рад, что успел попрактиковаться в расчленении и сборке тел, иначе у него могли бы возникнуть серьезные психологические проблемы.

Пайк тщательно расправил тело Ирины и поднес к обрубку шеи голову, заглядывая ей в смеющиеся глаза. Кажется, голова ощутимо притягивалась к телу.

– Скорее же, любимый! – нетерпеливо воскликнула она, и странник дрожащими руками совместил неровные «срезы», украшенные посередине едва заметно торчащими косточками позвонков. Ободок контакта вокруг шеи вспыхнул оранжевым светом, сияющими волнистыми кольцами промчался вверх и вниз вдоль тела, на секунду ослепив Пайка, который вдруг осознал, что держит в руках пустоту.

– Великий Мастер, – ошеломленно пробормотал Клаус. – Она сгорела!

Не веря глазам, путешественник несколько секунд рассматривал свои ладони, только что державшие голову девушки, затем медленно повернулся и бессильно упал лицом на диван. Настолько отвратительно Пайк давно себя не чувствовал – ему казалось, что еще немного, и он действительно сойдет с ума и будет верещать долго и непрерывно, давая выход смертельной тоске, почти совсем как Миранда.

– Я слышал о таком, – сказал вдруг лысый, – но сам никогда не видел. Говорят, так бывает, если тебя соберут в изначальном виде, то есть когда все принадлежит тебе – тело и все конечности.

– Ты думаешь, она жива? – спросил Пайк.

– Ну… кто может знать? – осторожно ответил Клаус. – Почему бы и нет? Только где она теперь, вот в чем вопрос. Может, угодила на фабрику и Мастер ее разбирает.

У Пайка словно камень свалился с души.

– Спасибо, приятель, – рассмеялся он и бодро вскочил на ноги. – Ты не мог бы проводить меня в клинику? Видишь ли, мне нужно найти мою руку.

– И где ты ее найдешь?

– А вот я сейчас у этой девки спрошу.

Пайк бросил голову Миранды на диван и размотал халат, держа руки подальше от ее зубов.

– Сумасшедший псих! – заверещала та, брызгая слюной, едва странник вынул кляп у нее изо рта. Ее потемневшие от злобы глаза бешено буравили Пайка, невольно вздрогнувшего от почти материального потока ненависти, хлынувшего на него. – Тебя не просто разберут на части. Когда Мастер узнает про это, он уничтожит тебя без следа, так и знай!

– И как же он узнает? Уж не ты ли ему расскажешь?

Миранда настолько удивилась, что замолчала и скосила глаза на Клауса. Если бы у нее имелась хотя бы одна рука, странник был уверен, что она покрутила бы пальцем у своего виска.

– Мастер все знает и видит, Спиро, – сочувственно произнес лысый.

Пайк невольно повернулся к темному экрану на стене, в настоящее время безмолвному. Но кто знает, какие устройства за ним скрываются? Возможно, изображение этой комнаты передается сейчас в какой-то неведомый центр управления, и там решают, что делать с тем, кто поднял руку на сотрудника клиники.

– Его нельзя разбить, если ты об этом подумал, – сказал Клаус. – Ты слишком мало знаешь, дружище, а взялся вершить суд. У тебя не было никакого права разбирать Миранду.

– Хорошо, пусть я отпетый преступник, – неожиданно легко согласился путешественник. – Тогда за такую малость, как шантаж, мне уже ничего не будет.

Он вынул из кармана пистолет и ткнул дулом в ухо Миранде, и как ни была она взбешена, все же смертельно побледнела и выпучила глаза.

– Остановись! – взвизгнула она. – Здесь слишком большая доза, чтобы впрыскивать ее прямо в мозг!

– Почему бы и нет? – равнодушно молвил Пайк. – Мне так или иначе грозит смерть. Почему, собственно, я не могу и тебя с собой прихватить? Но если скажешь, куда вы дели мою руку, я, так и быть, тебя не трону.

– Она уже на фабрике, придурок! – вскричала Миранда.

Ее высокий чистый лоб покрылся капельками пота, пышные волосы взмокли, чего странник здесь ни разу ни у кого не видел.

– Как туда попасть?

– Никак. Ворота находятся в задней стене склада, но ты в них не пройдешь. Да разве найдется такой сумасшедший, что по доброй воле зайдет на фабрику?

Пайк стянул с толстого тела полосатые штаны и затолкал ей в рот изрядный кусок ткани, затем надел изжеванный белый халат и молча направился к двери, но возле выхода остановился и спросил, обращаясь к лысому:

– Ты идешь или нет?

– Извини, Спиро, но жизнь мне дороже, – холодно ответил тот, – идти куда-то ночью – это чистое самоубийство. Тебе, конечно, легко туда собираться, ты в форме брата, а я?

– В прошлый раз ты думал иначе.

– Ты сам убедился, что ошибся, когда складывал меня. Кстати, очень неудачно.

Странник поднял руку и выстрелил ему в грудь. Неуловимо быстрая капля неизвестного вещества с сухим щелчком вырвалась из короткого дула и проникла в тело Клауса. Тот недоуменно застыл и медленно завалился на бок.

– Прости, дружище, но я не хочу, чтобы ты предупредил докторов, – сказал Пайк и послал еще одну дозу в рыхлое безголовое тело, лежавшее посреди комнаты. Миранда закрыла глаза, видимо, опасаясь выдать Пайку клокотавшие в ней чувства, и не сделала попыток замычать.

6

Не задерживаясь, странник вышел из квартиры и спустился по темной лестнице, на выходе из дома остановившись и осторожно выглянув наружу. На город опустилась полная темнота, и Пайк никогда не нашел бы правильную дорогу к больнице, но у него был план, и он твердо решил воплотить его в жизнь. Держась обочины, он направился влево, в ту сторону, куда уехала патрульная машина. Если он правильно понял, людей в белых халатах они не трогали, и Пайк надеялся с ее помощью проникнуть в здание больницы и затем на склад. Что делать дальше, он пока не придумал.

Через несколько кварталов он услышал шум приближающегося агрегата и инстинктивно прижался к стене, но потом пересилил себя и отделился от нее, каждую секунду ожидая выстрела. Машина не замедлила своего хода и, негромко жужжа, проехала мимо. Пайк подбежал к ней и запрыгнул в открытую кабину. Она была совершенно не приспособлена для того, чтобы в ней кто-нибудь сидел, поэтому Пайку пришлось расположиться на холодном металлическом полу. Руки предательски дрожали, тело вдруг потеряло упругость, и по ватным нервам распространилась запоздалая дрожь.

– Отвези меня на склад, – четко произнес он. Он не особенно надеялся на послушание механизма, но машина вдруг остановилась и повернула под прямым углом. Пайк глубоко вздохнул и расслабился, но ненадолго – неожиданно быстро дорога закончилась, раздался скрип раздвигаемых ворот, и почти пустой контейнер с лязганьем отделился от кабины. Путешественник выскочил из нее и успел перемахнуть через борт контейнера, пока створки ворот съезжались обратно. «Куда, интересно, эта штука сейчас отправится?» – подумал он. Ждать пришлось минуты три.

– Будь я проклят, эта железка рехнулась! – вскричал кто-то от служебного входа в клинику.

В круге света появился санитар и, бессвязно ругаясь, направился к контейнеру. В нем лежало всего несколько ног и рук, и рассчитывать на то, что Пайк сможет под ними укрыться, не приходилось. Поэтому, когда санитар подошел достаточно близко, Пайк высунулся из ящика и поразил его метким выстрелом. «Брат» бесчувственным мешком рухнул у борта. Пайк на всякий случай оторвал у него руку, а тело закинул туда, где сам только что скрывался. Оно глухо ударилось о пустое металлическое дно. Кроме теплой конечности, захватил он также и стальной крюк, с помощью которого санитары закатывали контейнер на склад.

– Спи спокойно, – пожелал он безответному инвалиду, хотя знал, что никакой потребности спать тот на самом деле не испытывал.

Как и подозревал путешественник, ворота склада открывались с помощью сенсорного датчика, к которому он и приложил ладонь реквизированной руки. Створки разъехались, и он вошел в уже знакомое ему по прошлому визиту помещение. На широких стеллажах, даже на самых дальних, ничего не было – видимо, «детали» перемещались на фабрику в течение дня. Ворота захлопнулись за его спиной, и он оказался в полной тишине. На противоположном конце склада, в нескольких десятках метров от входа, пайк уперся в точно такие же ворота, но, кажется, более крепкие и массивные. Никакого датчика, разумеется, рядом с ними не имелось. Пайк швырнул ненужную конечность на полку и осмотрел створки из гофрированного металла, пытаясь обнаружить хоть какую-нибудь зацепку, затем поднял тяжелый крюк и что было сил ударил им по воротам, едва не оглохнув от гула.

Низкий звук проник внутрь его тела и поднял откуда-то из глубин сознания отчаянное желание оторвать всемогущему Мастеру все руки и ноги, а затем долго колотить ими по его же голове и туловищу.

– Выходи на бой! – завопил он, остервенело стуча крюком по воротам и оставляя на них неглубокие, но заметные вмятины. Затем он отбросил крюк и сел прямо на каменный пол и прислонился к створкам спиной, закрыв глаза. Все, что двигало Пайком в последние сутки с того момента, как он увидел тело Ирины, постепенно выветривалось из него, не оставляя ничего взамен. Промывка мозгов на фабрике теперь казалась ему избавлением от мучительной тревоги за Ирину и единственным средством для примирения с безумной реальностью этого мира.

Внезапно над его головой что-то звякнуло, и поцарапанные ворота стали медленно разъезжаться. Как только отверстие приобрело достаточную ширину, Пайк проскользнул в него, судорожно стискивая пистолет. Стоило страннику проникнуть на фабрику – во всяком случае, он надеялся, что это именно она – как двери за ним с лязганьем захлопнулись. Скорее всего, это сработал примитивный фотоэлемент, но эффект получился прямо-таки мелодраматический. Впрочем, он хотел попасть сюда, он и попал, и дешевые трюки вроде отрезания обратного пути не подействуют на него, – так решил Пайк, рассматривая длинный, широкий и совершенно пустой конвейер. Тот начинался от входа и тянулся на двадцать-тридцать метров вглубь помещения. Там он, судя по всему, поворачивал в обратную сторону, поскольку та часть ленты, что находилась рядом с путешественником, медленно, мелкими рывками удалялась от него, а та, что была слева, за высоким стеллажом – приближалась. На ней неподвижно лежали целые, без видимых дефектов обнаженные люди. Откуда-то с потолка свисали длинные гибкие манипуляторы, оснащенные каждый тремя «пальцами». Первые несколько минут они не подавали признаков жизни, но вскоре потянулись к Пайку. Не дожидаясь, пока его начнут разбирать на части, чтобы затем вновь сконструировать, странник метнулся на первую полку стеллажа и проскользнул на соседний участок конвейера. В этот момент пол под Пайком дернулся, и он упал прямо на прохладное тело женщины с непропорционально длинными ногами.

– Извините, – пробормотал он, слезая с него, но та никак не отреагировала.

Следующее тело лежало в двух метрах от первого. Пайк пошел по ленте, время от времени сотрясаемый толчками. Метров через двадцать он был вынужден остановиться, поскольку здесь опять начинались владения искусственных лап. Самая последняя с помощью длинной иглы вводила в шеи «пациентов» какое-то вещество, после чего глаза жертв закрывались. На всякий случай путешественник вскарабкался на последнюю полку пустого стеллажа и пошел поверху, надеясь, что не станет объектом интереса какого-нибудь излишне ретивого манипулятора.

Пайк стал серьезно подозревать, что если пресловутый Мастер и существует, то находится он где-то в другом месте.

– Эй, кто там? – услышал он голос.

Странник посмотрел вниз и вздрогнул. С конвейера на него смотрел Блох собственной персоной, правда, с заметно более худым телом. Но голова явно принадлежала бывшему «брату».

– Смотри-ка, человек!

– Ты Мастер?

– Помоги мне подняться, друг!

Лежавшие на ленте люди, мужчины и женщины, косили глазами в сторону Пайка, не в силах повернуть голову, и короткими репликами выражали самые разнообразные чувства, охватившие их – от изумления до испуга. Заговорили все одновременно: и те, кто мог видеть путешественника, и те, кто догадался о том, что случилось нечто необыкновенное. Поднялся такой гвалт, что Пайк готов был заткнуть себе уши.

– Молчать! – рявкнул он. – Кто скажет хоть слово, доложу Мастеру, и он вас на куски разорвет.

Воцарилась первозданная тишина. Странник спустился вниз и подошел к Блоху, внимательно наблюдая за манипуляторами, но в этом месте они вели себя индифферентно и не пытались никого расчленить. Бывший санитар настороженно следил за ним взглядом.

Пайк склонился над бывшим санитаром.

– Немного дальше по конвейеру, – тихо, так, чтобы никто не смог подслушать, сказал он, – железная рука втыкает в шею иглу, и человек теряет сознание. Я думаю, что он теряет при этом и память о своей прежней жизни.

Если бы Блох мог двигать хоть единой мышцей своего нового тела, его лицо наверняка исказилось бы от ужаса, настолько дикое выражение приобрели его темные, выпуклые глаза. Странно еще, что он, как и другие пациенты, мог говорить. Не хотел бы Пайк оказаться на месте этих несчастных, обреченных на полную утрату памяти, и «брату» это тоже явно было не по вкусу.

– Я могу стащить тебя с конвейера, – задумчиво сказал путешественник. Он ощущал за собой некоторую вину за теперешнее положение Блоха.

– Ну так сделай же это.

– Сначала ответь на мой вопрос. Позавчера некто Парамон – ты должен знать его – оторвал у меня руку, когда ваш сумасшедший врач поставил мне свой дурацкий диагноз. Так вот, я ищу ее…

– Это просто, – обрадовался «брат». – В тот день партия была маленькой, мы забросили ее на склад незадолго до прихода контейнера.

– Как мне найти свою руку?

– Пройди рядом с человеком, очень близко от него. Если ему прицепили твою конечность, она должна шевельнуться, потому что притягивается к твоему телу… Я ответил тебе, теперь ты сними меня с ленты.

Пайк подхватил Блоха под мышки и перетащил на нижнюю полку стеллажа – манипулятор с иглой был уже совсем близко. Перебраться с ношей на противоположный конец транспортера он не рискнул: могли ожить другие металлические «змеи», которые живо разделают их целые туши на части. Пришлось метров десять волочить бесчувственное тело за ногу. Если остальные пациенты и заметили его перемещения с Блохом, то ничего не сказали, опасаясь возмездия.

Наконец ужасный иглоукалыватель остался позади, и Пайк со спокойной совестью свалил бывшего санитара обратно на конвейер и уложил в точно такую же позу, как и до перемещения.

– Дальше поедешь сам, – заявил он, переводя дыхание. – Прощай и будь человеком, а не психом.

– Спасибо, брат, – прочувствованно ответил Блох, – клянусь, я начну новую жизнь. Никогда не думал, что это так неприятно, когда у тебя что-нибудь отрывают.

Странник быстро пошел вдоль ленты, ненадолго задерживаясь возле каждого тела и для верности наклоняясь над ним.

Рука предпоследнего, лежавшего всего в трех метрах от горловины узкой трубы, что вела куда-то в клинику, слегка пошевелилась, стоило ему приблизиться. Пайк содрогнулся от мысли, что ему пришлось бы проезжать через тесное отверстие, не найди он свою собственность на фабрике. Мастер знает, куда поместили бы новичка и как бы Пайк нашел его в огромном здании больницы! Скорее всего, путник вновь стал бы пациентом и вполне мог бы лишиться не только жалкой руки, но и всего остального.

Он осторожно приподнял свою, приделанную к другому руку и ощутил сильное притяжение. Родная конечность потянулась к нему, но наткнулась на чужую, разом как будто онемевшую. Он увидел знакомые мозоли, нажитые им на постройке плота в средней юре, и капельки соленой влаги против его воли выступили у него на глазах.

Впрочем, следовало поторопиться с обменом, пока не ожил какой-нибудь замаскированный механизм, который увидит его и разорвет на части.

Холодное пламя, испепелившее Пайка, на этот раз было зеленым, как будто насыщенным ионами никеля.