Текст книги "В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева. Том 1"

Две Талии

Моя вилла была уже готова. Я переселился в нее, проводя большую часть времени вне города. Как говорят, подальше от начальства и поближе к кухне.

Если рассказывать, что такое вилла, то здесь можно использовать и картинки голливудских фильмов, описывающих римскую жизнь по жизни патрициев.

Вилла – это тот же большой атриум с садом, огородом, конюшнями, свинарниками и овчарнями, а также с жилыми и производственными помещениями хозяев и рабов. Можно сказать, что это усадьба и можно сказать, что это крепость.

Как хорошо уединиться, полежать у журчащего бассейна с сигареткой, вернее с цигаркой в руке, покурить и понежиться на благоприятном климате древнего Рима.

Дела у меня шли хорошо. Я избегал столичных тусовок, потому что римский свет был таким же, как и свет в любом другом месте. Нет никакой разницы между блестящей столицей и захолустным городком. Все одно и то же. Кто-то кому-то не нравится. Кто-то дружит против кого-то. Кого-то охаиваем. Кого-то обцеловываем. Чем-то хвалимся. О чем-то плачемся. На кого-то жалуемся. Проталкиваем своих протеже и задвигаем чужих. Вот и вся сущность света, то есть городской тусовки.

Как и обещал, я проверил ход изучения латинского языка находящимся в рабстве депутатом. За неделю были поразительные успехи. Депутат говорил примерно так же, как говорит таджикский рабочий, ищущий себе работу и не изучавший раньше русский язык. Когда нужда заставит, то и способности просыпаются.

– Где и когда тебя взяли в рабство? – спросил я на латинском языке.

– Полгода назад я был в Триполи по вопросу Каддафи, – ответил депутат на новом для него языке, – и провалился в стену гостиницы.

– Понятно, – ответил я, – будешь работать на вилле и смотреть за местом, которое я тебе укажу. Держи язык за зубами и будь немым, иначе останешься навечно рабом.

Депутат обреченно кивнул головой.

Я ежедневно совершал прогулки к стене, возле которой оказался ровно год назад в цивильном костюме и со стеком в руках. Я проходил вдоль стены и проводил по ней прутиком, отчего на стене осталась полоса.

В один из дней прямо передо мной шли две молодые женщины, одна из которых упала в обморок. Я мог бы пройти мимо и сделать вид, что ничего не видел и ничего не слышал, и никто бы меня не осудил за это. Мало ли бродяжек ходит вокруг. Почтенные матроны гуляют в сопровождении своих мужей или хотя бы рабов или рабынь. А незамужние женщины вообще не высовывают носа за пределы атриумов и вилл без сопровождения.

Я подхватил на руки упавшую женщину и потащил ее к своей вилле, как к самому ближнему к нам помещению, где есть холодная и чистая вода из трансримского водопровода, текущего самотеком из горного озера.

На небольшом пригорке я сделал желоб и пустил по нему воду водопровода в небольшой бассейн, откуда она снова бежала в город по свинцовым трубам водопровода.

Качество и количество воды не изменилось, разве что происходила ее небольшая аэрация падающей струей. Но и струя была пущена мною в дело за счет установки водяного колеса. Оно крутило, во-первых – мельничные жернова, во-вторых – вал токарного станка по дереву и, в-третьих – пять гончарных столов.

Одновременно мои умельцы по моим чертежам соорудили ножные точильные станки, с которыми наемные точильщики ходили по всему Риму, выкрикивая:

– А вот, кому точить ножи, ножницы?

Ножницы я уже разработал, и кузнецы сделали несколько образцов, но модели нужно было доводить до ума, потому что они были грубы и быстро тупились.

Вы улыбаетесь, а первые ножницы современного вида появились в Риме около сотого года нашей эры, то есть от Рождества Христова и лет через пятьдесят после того, как я оказался здесь. До этого все пользовались древнеегипетским приспособлением для стрижки овец. Такие ножницы можно и сейчас встретить где-нибудь в сельском магазине для людей, держащих на своем подворье овец.

Потихоньку я стал превращаться в царя Мидаса, у которого превращается в золото всё то, к чему он прикасается. Жернова круглосуточно превращали зерно в крупу и муку, в течение светового дня работали гончары и токарь по дереву, который очень быстро обучился держать в руках резец.

Это так, к слову пришлось, пока я тащил женщину к дому. Слуги уже увидели хозяина с ношей и выбежали навстречу. Женщину отнесли на половину слуг и оказали ей помощь.

Как сообщили женщины о себе, они из Месопотамии, приехали сюда вместе с купцом-родственником, чтобы посмотреть на Рим и устроить здесь свою жизнь. Язык знают с детства, потому что учились в римской школе у себя дома. У них дома дядя римский гражданин и местный патриций, и они тоже имели слуг. И они обе Талии из рода Талиев. Одна Талия старшая, а другая Талия младшая. И не нужно этому удивляться, потому что в роду Талиев всех женщин зовут Талиями.

Конечно, сейчас я разбегусь, предоставлю им слуг как римским гражданкам и поселю их в господском таблинуме. Некоторые читатели уже предвкушают развитие романтических отношений странного римлянина с женщиной, упавшей ему прямо в руки по воле богов. А, может быть, сразу с двумя.

А что, нравы того времени были более свободными, нежели сегодня. Рабыни доступны всегда, а свободные женщины не отличались большой целомудренностью, потому что любили совмещать приятное с полезным, получая от близости с мужчиной то, что им нужно. Женский практицизм всегда был в цене.

Совсем другое – это наши российские женщины. Именно в присутствии их хочется быть джентльменом, пропускать везде, помогать надеть пальто, уступать место и делать массу всяких разностей, от которых жизнь у женщины становится более приятной. На Западе я буду чувствовать отвращение к себе, но ни в коем случае не буду пропускать вперед женщину. Не буду, подавать ей руку. Не буду помогать надевать пальто. И, даже если она будет тонуть, то крепко задумаюсь, а спасать ли мне ее? Спаси, а она после этого подаст на меня в суд за то, что я прикоснулся к ней, вытаскивая из воды или еще что-нибудь. Да лучше уж западная мадама потонет, а я буду спокоен от того, что не проявил по отношению к ней мужского сексизма.

Как раз перед моим исчезновением французский председатель международного валютного фонда был обвинен в изнасиловании афроамериканской горничной в США. И сразу все бледушки зашевелились в надежде подоить богатого папика, стали вспоминать, как лет десять-пятнадцать назад он делал им неприличное предложение. Да я сам лет десять-пятнадцать назад делал такие же предложения, но в очень приличной форме. Если человек не делает предложение, значит – он больной или извращенец, или вы не из тех, кому делают такое предложение.

А помните, когда одна стажерка в Белом доме захотела заработать на минетах, так столько бабенок начали вспоминать о том, что и они оказывали сексуальные услуги на безвозмездной основе и захотели получить то же самое, но только с процентами, набежавшими за полтора-два десятка лет.

Так что, никаких романтических историй в моем повествовании не будет. Будет голая правда.

– Как это? – скажете вы.

А так, у каждого своя голая правда.

Давайте скажем прямо, просто так женщины гроздьями не падают. Да и я с большим подозрением отношусь к западным женщинам. Они ничуть не изменились со времен Древнего Рима и до сегодняшнего дня.

Под колпаком

Какой-то древний француз воскликнул, глубокомысленно подняв вверх указательный палец:

– Шерше ля фамм! (Ищите женщину!)

Возможно, что первым был не француз, а кто-то другой, пришедший к выводу, что все зло и добро в женщине и фраза была совершенно другая, но те, кто умел писать, записали ее по-своему и стали тиражировать везде как высшее достижение философской мысли того времени. А в то время как раз свирепствовала инквизиция и поэтому фраза пришлась к делу, отправив на костер тысячи прекрасных женщин, отчего популяция женщин на Западе сократилась.

Две Талии в моем доме постоянно мелькали у меня перед глазами, не делая попыток найти своего дядю и показывая мне, что они настолько обносились, что все их прелести являются их единственным украшением.

Через три дня два моих менеджера Толик-Птолемей и Петроний, а по сути два резидента моей контрразведывательной сети, доложили, что обе Талии усердно трудятся на Марка Юлия Хромого (не Хромой, а Хромый), ведающего хранилищем тайных вещей римских императоров.

Вещей в его ведении нет никаких, но зато он свободно запускает руку в казну для оплаты услуг, оказываемых лично императору. Причем Хромый остался на своем месте от прежнего императора и не потерял доверия. Естественно, кто знает подноготную двора и может влиять на настроения, то человек этот весьма ценный и его хранить нужно. Похоже, что и аудиенции императора я удостоился с подачи господина Хромого.

Старшая Талия постоянно находилась на вилле, а младшая повадилась ходить смотреть, как работают гончары и резчики по дереву. С появлением в доме дам пропала моя ручка со стальным пером и графитовый карандаш. Самолично делал. Возни, конечно, было много, особенно с пером. Раньше, в доперестроечные времена перо одну копейку стоило, столько же стоил и коробок спичек. Графит я нашел и обрабатывать его несравненно легче, а деревянную оправу, то есть сам карандаш и школьник сделает, зато как много легче карандашом рисовать чертежи. Пропал и мой кисет с табаком.

Кто-то крутил мою подзорную трубу, в которую я веду наблюдение за местами работ. А потом я заметил, как младшая Талия, что-то прячет под камень недалеко от тропинки, а вечером кто-то со стороны города приходит и забирает то, что туда положили.

Все понятно и все старо как мир. Я под плотным наблюдением. Если я начну обрубать все возможности для наблюдения за мной, то меня попросту арестуют и подвергнут пыткам. Хотя, меня могли давно арестовать. Так и так, песенка моя спета, и нужно готовиться к худшему.

Правление Нерона, похоже, подходило к концу. Он казнил своих жен, патрициев, своего учителя Сенеку, травил христиан, а потом плюнул на всё и стал писать пьесы и трагедии.

Всё свое имущество я переписал на Петрония и Птолемея, которые были как «не разлей вода». А приглядевшись, я понял, что они еще и любовники и тщательно это скрывают это от меня.

Конечно, я рисковал. Западный менталитет предполагает, что если кто-то передал свои дела другому человеку, то он расписался в собственном бессилии, его место в доме престарелых или его нужно отвести в тайгу и бросить там, на съедение волкам, как в одной из известных стран, где отец и мать не являются близкими родственниками.

И это везде в порядке вещей. Старые башмаки снимают и выкидывают. Но на Петрония и Толика я надеялся. Мы все трое были бродягами, спавшими на сене под лестницами Колизея, дрались за деньги и перебивались случайными грошами, пока не стали теми, кто мы есть.

Если я не передам им имущество, то при моем аресте все перейдет в пользу императора, а так я просто гость у приветливых граждан Рима.

В Риме, как и в России, существует римское и российское право. Захочет кто-то из власть имущих присвоить себе что-то, то ему никакие законы не писаны. Через подставных лиц захватят бизнес, выселят из дома и пустят по миру. Прошли тысячелетия, а ничего не изменилось, пещерные законы правят миром. Одна разница, что римлянин во всем мире является римлянином – представителем мощной империи, а россиянин и в России никто, а за пределами России его еще и звать никак.

Часто россиянин за границей идет по такому же пути, как и я, достигая своим трудом существенных успехов, становясь известным и богатым. И вот тогда родина-мать, напыжившись, говорит:

– Вот видите, какие мои сыны, они нигде не пропадут и славу мне принесут!

Смотрят чужие люди на нее, смеются и говорят:

– Что же ты своих сыновей от себя оттолкнула, почему они от тебя к другим людям ушли?

Я оформил все бумаги, передал их Толику и Петронию и сказал, что просто беспокоюсь об их будущем, так как Талии неслучайно находятся у нас.

– Учтите это, – предупредил я их, – и вы вообще не знаете, кто я такой, а всё, что у вас есть, это вы заработали сами. Завтра я уезжаю надолго, но буду с дороги писать вам, а потом, может быть, и вернусь. Возьму с собой обоих Талий и того бесполезного раба. Хочу посмотреть мир в той стороне, где я еще не был.

Хадж в Иерусалим

Туристические поездки того времени были делом рисковым и не совершались в одиночку.

Сборы в дорогу растянулись примерно на месяц. А что вы хотите? Раньше жизнь текла размеренно, и никто и никуда не торопился. Если ты узнал, что неделю назад что-то и с кем-то случилось и ехать туда нужно дня три или четыре, то торопись, не торопись, а раньше, чем через неделю ты туда не доберешься. Так что один-два дня туда или сюда большого значения не играли.

Можно послать вестника, чтобы он, загнав с десяток лошадей, доставил сообщение на пару дней раньше, чем я прибуду куда-то. Так стоит ли игра свеч? Если бы речь шла о судьбе государства, то да. А если о судьбе простого смертного, то стоит ли так сильно напрягаться, чтобы прибыть через два или три дня после похорон человека? Судите сами.

Интернета нет. Электронной почты тоже. Самолеты не летают, поезда не холят по причине их полного отсутствия.

Чтобы добраться до Иерусалима, нам нужно было из Рима добраться до морского побережья в порт Остия. Там сесть на корабль и добраться до порта Яффа, где был хороший невольничий рынок. Просто как оптовый рынок по торговле людьми. Лужники, одним словом.

Морское путешествие не близкое. Нужно рассчитывать дней на десять при хорошем раскладе на парусно-гребном судне и, если не будет сильных штормов.

Еще нужно учесть, что в кораблях того времени не было отдельных кают первого и второго класса и все удобства для всех были собраны в ночных горшках для элиты и в общем качающемся сортире на корме судна.

Затем от Яффы примерно с неделю караванного пути до Иерусалима. Сначала с возвышенности Таелет откроется Храмовая гора, а потом и весь Иерусалим, славный лишь тем, что в нем был распят Иешуа а-Ноцри, Иисус из Назарета, который основал христианство, распространившееся по всему Древнему миру. Спасибо прокуратору Понтию Пилату, который Господом Богом был избран десницей, даровавшей миру человека, искупившего все совершенные до этого людские грехи.

То, что в Иерусалиме правил царь Ирод, мало кого интересует, народ помнит и называет иродом того, кто ведет себя не как человек, а как дикий зверь по отношению к себе подобным. Зато все знают, что на Голгофе рядом с Иерусалимом был распят Христос.

Но и тут нет точных данных, а на Голгофе ли он был распят? Многие говорят, что он был распят в Галате. А Галата находится рядом с Царьградом в благословенной Византии. И кто может точно сказать об этом? Только один человек. Апостол Пётр, который раньше был Шимоном, сыном рыбака Ионы из Вифсаиды Галилейской и братом апостола Андрея Первозванного, который и привел его к Христу. Говорили, что Пётр находится в Риме, но через своих агентов с шашлыками и пирожками я точно установил, что Пётр все еще в Иерусалиме.

– А зачем мне Пётр? – спросите вы, и отвечу я вам:

– Я человек крещеный с раннего детства, верующим стал совсем недавно и есть у меня некоторые сомнения в реальности того, во что я стал веровать. Хочу убедиться, а все ли это так, как нам пишут в старинных книгах?

– А не все ли тебе равно? – спросят меня скептики.

– Не все равно, – отвечу я им, – если бы у меня была возможность встретиться с Архимедом, то я обязательно встретился бы и с ним. А если есть возможность встретиться с соратником того, кто положил начало христианству, то почему я должен отказываться от этой встречи?

С деньгами везде устраиваются хорошо. Без денег сложнее. В Иерусалиме я сделал все полагающиеся визиты должностным лицам, чтобы они знали, что из Рима приехал знатный гражданин и попросить оказания всяческого содействия. Все как у нас. За просто так никто и ничего не оказывает. Каждому чиновнику нужно подношение в виде продуктов, безделиц из драгоценных металлов или лучших сортов вина.

Затем начались поиски Петра. Пётр был в подполье. Нерон не жаловал христиан и все местные власти тоже не жаловали их. В Иудее традиционно не жаловали христиан и римлян. И христиане были как бы между двух огней.

Ситуация в Иерусалиме была сильно напряженной. Как у нас в столицах созданных советской властью закавказских республик. Ежедневно фиксировались нападения на римских граждан и легионеров, на иудейских священников. Было совершенно непонятно, чего хотят мятежники. То, что они хотят изгнать римлян из своих пределов, это совершенно ясно, но почему они убивают своих священников, вот это было совершенно непонятно. Можно привести только один довод: бей своих, чтобы чужие боялись. Религия силы не терпит рядом с собой силы других религий.

В этих условиях приходилось действовать очень осторожно, чтобы не попасть под подозрение римлян, иудеев и мятежников. Нужно было стать тайным христианином. Не было другой возможности спастись и выжить.

Еще Иисус говорил Петру, что еще не закричат петухи на рассвете, а ты уже трижды отречешься от меня. И если бы Пётр трижды не отрекся, то Петра бы не было. Вот и подумайте, кем считать апостола Петра: предателем или человеком, выжившим для того, чтобы нести слово Божье в широкие массы?

Здесь нельзя дать каких-то одних рецептов. Каждый решает по-своему.

Подходит к человеку римский легионер и спрашивает:

– Христианин?

А тот христианин, человек честный, храбрый и истинно верующий человек говорит:

– Да, я христианин?

Взмахнул легионер своим коротким мечом-гладиусом, и нет христианина. За две недели вся Иудея была бы очищена от христиан, за месяц – весь Рим.

Так же боролись с партизанским движением на оккупированных территориях СССР.

– Partisan? (Партизан?)

– Jawohl! (Так точно!)

– Erschissen! (Расстрелять!)

И так за квартал без особых трудов было бы покончено с партизанским движением.

Так что – не судите апостола Петра и сами не судимы будете.

Христианские подпольные организации были достаточно сильны и в нее входили представители всех социальных слоев и сословий Иудеи. Включая и римлян. Прямо как масоны сейчас.

Христиане взяли верх, и вышли из подполья. Если масоны возьмут верх и объявят свои догматы государственной политикой, то это будет такое же государственно-религиозное учение, как и ислам со своей книгой мудрых мыслей по отношению к коровам, баранам, ослам и женщинам.

Сначала иудеи сделали главной книгой «Тору». Затем христиане – «Библию». Мусульмане написали по их мотивам «Коран». У буддистов ничего такого не было, была только одна проповедь Будды в Бенаресе, в роще Мигадайской, типа что-то Нагорной проповеди Иисуса Христа. И потом еще один деятель вмешался в эту историю со своей «священной» книгой, которая называлась коротко «Mein Kampf» (Моя борьба) и горе было бы всем христианам, если бы автора не остановили на полпути к совершенству по принципам буддизма.

Апостол Пётр

Я иногда раздумывал, а правильно ли поступили мои родители, крестив меня в православие в то время, когда я еще не понимал сущности бытия и вообще не понимал ничего? Не совершили ли они насилие над моей личностью? Возможно, что свыше мне предопределено было стать не тем человеком, каким я являюсь на сегодняшний день и, может быть, для человечества было бы полезней быть представителем одного религиозного течения, проповедующего идею мира и всеобщего благоденствия.

Когда-то мне довелось прочитать эту проповедь Будды и не думаю, что будет вредно, если о ней узнают и другие люди всех верований.

Будда открыл людям четыре истины:

– жизнь в мире полна страданий;

– есть причина этих страданий;

– можно прекратить эти страдания;

– есть путь к прекращению этих страданий.

Чтобы достигнуть этого есть восьмеричный путь, включающий в себя правильные взгляды, правильную решимость, правильную речь, правильное поведение, правильный образ жизни, правильные усилия, правильное направление мысли, правильное сосредоточение.

Складывая все эти религии и анализируя их, мы придем к выводу, что это есть суть одно и тоже.

Собрались четыре человека и решили, кто из них главнее и важнее для людей, и стали они свои религии насаждать огнем и мечом. И разделили мир на четыре части. Словно кто-то свыше разделил на масти одинаковые игральные карты. Четыре туза и у каждого свои короли, дамы, валеты, десятки, девятки, восьмерки, семерки и шестерки.

И что характерно. В свою игру они не принимают язычников и огнепоклонников. Как будто не было Древнего Рима, Древней Руси и Древней Индии. Так насколько же верна религия, вбитая в людей мечом и плетью? Или мы просто рабы и нам не позволено рассуждать на эти темы? Но почему же рабы превращаются в фанатиков, защищая то, что вбито им через силу? Чем безжалостнее религия к человеку, тем больше фанатов или фанатиков ее.

Те же древние, отнюдь не были пай-мальчиками и девочками, травя представителей новых религий дикими зверями, утопляя их в реках и болотах, насаживая на колья и распиная на крестах.

Я верю, что у всех религий есть одна общая судьба – полное исчезновение и превращение их в верховенство Человека во Вселенной, где высшей ценностью будет почитаться сам Человек, познание им непознанного еще мира и сохранение его в неизменном виде для своих потомков.

Земля уже становится тесной для Человека. Мы выйдем за пределы нашей Солнечной системы в поисках братьев по Разуму. Но эту новую религию нельзя насаждать огнем и мечом. Ее можно только защищать убеждением и собственным примером. Все наши дети рождаются одинаковыми и без религиозных воззрений. Они и будут носителями самого высокого и чистого, отбросив всё то, что разъединяло людей на нашей планете.

Новые люди не будут агрессивны и нетерпимы к религиям, если эти религии не будут угрожать их существованию. В это верится с трудом, но союз наций должен сдержать агрессию к представителям верховенства человеческих ценностей в нашей жизни.

Размышляя на эти темы, я не заметил, как дошел до Голгофы, выйдя в одиночку за пределы Иерусалима. Конечно, это опрометчивый поступок с моей стороны, но, вероятно, кто-то хранил меня от встречи с лихими людьми, для которых перерезать горло одинокому путнику было проще, чем высморкаться в придорожную пыль при помощи двух пальцев.

Вдалеке навстречу мне шел человек с седой бородой и одетый так, как одеваются все в этих местах.

– Уважаемый, – обратился я к нему на латинском языке, – не подскажете ли, где был распят Иешуа а-Ноцри?

– А зачем это вам? – с интересом спросил меня путник на том же языке.

Как хорошо, когда есть язык общенационального общения. Когда пала Римская империя, люди, жившие в пределах империи, перестали понимать друг друга. Когда пала Российская империя, в бывших ее составных частях стали искусственно забывать русский язык, на котором общались все. То же было и с Австро-Венгрией, когда все народы дружно забыли немецкий язык с австрийским акцентом. Но когда распалась Британская империя, английский язык остался языком общения и выхода на мировой уровень бывших составных частей этой империи, объединившихся в Британское содружество. От чего это зависит? В первую очередь от ума элиты вышедших из империи частей. Остальное – прилагаемое к уму.

– Видите ли, – сказал я, поправив свою римскую тогу с тремя синими полосами, – легенда о нем тревожит умы многих римских граждан, и я решил своими глазами удостовериться в правдивости того, что о нем говорят.

– Вы, значит, из числа неверующих? – улыбнулся человек.

– Ну, не совсем из неверующих, скорее, из числа сомневающихся, – сказал я. – Я скорее похож на Фому Неверующего и ищу доказательства чудесного воскрешения, которые утвердили бы меня в моей вере.

– А откуда вы знаете про Фому? – настороженно спросил меня мужчина.

– Люди многое говорят, – ответил неопределенно я, – а правда ли, что Мария Магдалина (Maria Magdalena), к которой первой явился Иисус, была не только мироносицей, но и гражданской женой Христа?

– Кто это вам сказал? – мужчина спросил и стал озираться по сторонам.

– Не бойтесь, – успокоил я его, – я один и наш разговор никто не слышит. Да и я не намерен кому-то рассказывать о том, что их не касается. Почему бы Иисусу не явиться прямо к вам, как к первому из его апостолов? А он явился именно к Марии из Магдалы? И это она поведала вам о его явлении.

Я заметил, что своим предположением попал в точку. Со мной разговаривал апостол Пётр. Сейчас он смотрел по сторонам в поиске чего-то тяжелого, чтобы можно было тюкнуть меня по темечку и уйти в безвестность от человека в непонятной римской тоге.

– Вот тебе мой нож, Пётр, – сказал я и протянул ему кинжал, – но учти, если ты меня ударишь по левой щеке, я не буду подставлять правую, а так врежу, что мало тебе не покажется.

Пётр посмотрел на меня, улыбнулся и отвел мою руку с кинжалом.

– Ты говоришь, как человек из другого мира, – сказал он. – Учитель говорил нам, что мы понесем его мысли в народ. Народ уверится в них и будет меньше грешить. И вера в Бога единого захватит весь мир. Так ли это, незнакомец?