Текст книги "Сплав'"

Утро четвертого дня

Симон высунул нос из палатки.

– Опять Тимоха кашу закосяпорил? – недовольно спросил он, принюхиваясь к запаху гари. – По-моему, это уже становится традицией!

– И не говори! – пробурчали операционистки, уплетая остатки пищи.

Симон одним прыжком подскочил к пустому котлу.

– Вы че не разбудили, тут же ничего не осталось, мочалки?! – обиделся он.

– Сами вы Вехотко, – рассмеялись девушки. – Мы только перед вами проснулись. Когда всё было уже почти съедено.

– «Почти»? – это слишком много для троих! – не простил операционисткам перспективу остаться голодным Симон.

Но вообще-то девушки доедали вчерашнее, которое сами и подогрели на костре.

Тимоха же давил бока в палатке провожатых.

Часов в одиннадцать дня повар высунул взлохмаченную голову наружу с вопросами «чьих я?» и «где как?».

– Ты – повар Тимофей; находишься – на сплаве, молча, – провел разъяснительную работу Симон. – Давно должен был сварганить свежий завтрак для туристов. А всё дрыхнешь!

– Это не рай? – заморгал Тимоха.

– Почти.

– Нет, точно не вытрезвитель?

– Иди уже на камбуз, готовь обед, кок. Завтрак-то проспал, соня-Тимоня!

Пока повар копошился в продуктах, Гурген и Валера Сутягин решили продолжить расследование происшествия с женщинами.

– Всё это очень подозрительно, – сделал вывод Гурген. – Давайте-ка, для начала, осмотрим лежанку Кофейни.

Оттянули полог палатки. Мэтр сантехники спал на спине, держа руки полукругом, как будто обнимал кого-то во сне.

– Наверное, сома поймал, – предположил Симон. – Двухпудового.

Доморощенные «детективы» сразу отметили, что у Кофейни перевязано плечо и прилеплен пластырь на левую бровь.

– Как спалось? – спросил Гурген у старпрепа, когда тот выполз наружу.

– Никак, – честно сказал Кофейня. – Ни-как!

– А что у вас с плечом? – задала провокационный вопрос Алевтина Жадина, выглянувшая из-за спины Гургена.

– Артрит проклятый! Ноет и ноет! – ответил мэтр, потирая руку.

– Где-то порезались? – иронично осведомилась Светлана Пупсаренко.

– Да. Безопасной бритвой, – безукоризненно отработал легенду Иван Поликарпович.

– Ну-ну!

– Послушайте, ребята, но ведь у Кофейни алиби – он всю ночь храпел в палатке, – зашептал Бычкову и Сутягину астролог Глыба, – все слышали. Выходит, не он. Кто тогда? На остальных лицах мужского пола я следов борьбы не обнаруживаю.

– А если нападавшая – женщина? – сделал дерзкое предположение Кисельков. – А вдруг?

– Ты просто неисправимый фантазер! В своем репертуаре! – засмеялись Валера с Гургеном.

– Может, дамы решили нас разыграть? Для поднятия тонуса и проверки бдительности? – высказал свое мнение Бычков.

– Я бы поверил твоим словам, если бы возраст наших дам был лет на десять-двадцать помоложе, – отмел версию Жорика Сутягин. – Давайте, примем к сведению данный эпизод и посмотрим будет ли в дальнейшем какое-либо продолжение темы.

Туристы стали собирать поклажу для следующего переплыва.

К этому времени повар сумел настрогать какой-то лапши с консервой.

Перекусили и выпили для проформы…

Симон, не наевшись досыта, решил опять заняться рыбной ловлей. Спиннинговал минут сорок. Вернулся недовольный.

– Че поймал?

– Да вот, купальник чей-то вытащил.

– А где внутренности?

Внутренности появились с визгом, зажав ладошками звонкие места, а затем стремглав помчались за камни…

Когда отчалили от берега, на третьем катамаране, осознали, что Алик Фраерман исчез окончательно и бесповоротно.

– Так, может, это он и был у кустов? – озарило Киселькова.

– Исключено, я видел его вчера ночью. Никаких вырванных волос и укусов на нем не наблюдалось, – возразил Бычков.

– Куда же он делся? – вскинула брови Лана Гугидзе.

Гургену ничего не оставалось, как поведать невероятную историю исчезновения экономиста:

– Вчера ночью, через пару часов после нападения, когда все дружно слушали песнопение Радика, прерываемые храпом Кофейни, я встретил на берегу астролога Глыбу и экономиста Фраермана. Как вы прекрасно помните, справа, на той стороне реки, бурно веселилась компания выпускниц Чусовского текстильного лицея. Одни девицы. «Пошли брать „языка“!» – предложил Глыба, пуская слюну. Видимо, эта же навязчивая идея посетила и разбитных лицеисток. Потому что рядом с берегом показались их дыхательные трубки. Не успели мы с Глыбой моргнуть глазом, как несколько вынырнувших нимфеток скрутили в бараний рог самого субтильного из нас – Алика и потащили на себе к другому берегу вплавь. Тщетно мы пытались догнать диверсантов. Они были в ластах. Сильное течение не позволило нам оперативно достичь противоположного берега, вернее, мы достигли его, но лицеистки, не желая отдавать лакомую добычу, хорошо отходили нас дубинами… Несмотря на упорные заверения Глыбы, что мы тоже участники «Сводного танцевального коллектива половецких плясок Облсовпрофа», ему не поверили, что весьма подозрительно. Одним словом, нам оставалось только возвернуться обратно несолоно хлебавши, другими словами, нахлебавшись досыта пресной речной воды.

Забегая вперед, отметим, что ведущий сотрудник, Алик Фраерман, будет навсегда потерян для мировой науки. В банк он больше не вернется, исчезнет из поля зрения коллег, но потом пройдут слухи, что столуется он в женской общаге лицея, сыт, пьян, нос в табаке, да и на шиш ему эта псевдомакроэкономика…

Археология

Честно сказать, скороспелым обедом туристы совсем не наелись. К тому же Тимоха явно переборщил с приправой.

– Живот болит! Сильно! – стонала Янина Люциферовна. – Явно повар подсобил.

– Нужен врач!

– У вас же есть прославленный гастролог по фамилии Глыба, – в очередной раз съязвил Питирим.

– Не гастролог, а астролог! – подскочил, как ужаленный, Глыба.

– Какая разница?

– Врач у нас один единственный, – профессор медакадемии Гугидзе! – заупорствовал Глыба.

– Не кипятись, звездочет! Шуток не понимаешь? – расцвел провожатый…

Гогуа Ревазович покопался в своем саквояжике и протянул главбуху какие-то таблетки: авось, помогут…

Проплыли еще часа два. Без приключений.

По сигналу маэстро катамараны пристали к очередной достопримечательности:

– Здесь мы осмотрим большую пещеру, расположенную прямо у берега и затопляемую в половодье. Означенным местом активно интересуются археологи, находя после осушения поверхности какие-либо артефакты доисторической эпохи.

Свод большой пещеры раскрывал зев прямо у воды. В глубине он сжимался и уходил куда-то дальше, в пугающую темноту.

Рядом с пещерой сновали бойкие ребята, предлагая туристам различные раритеты.

Так, один, щербатый, демонстрировал зубы дракона:

– Господа, берите! По сто рублёв. Недорого. Недавно пласт вскрылся с костями динозавров Пермского периода.

– Поди, из эпоксидки? – недоверчиво повертел в руках зуб Сутягин.

– Как пить дать, лосиный! – поддел мальчишку Симон Вехотко.

– А лось-то, пожалуй, с трехэтажный дом? – подмигнул Глыба, протирая носовым платком запотевшие от смеха «авиаторы».

Один из юных продавцов подскочил к мэтру сантехники.

– Сударь, имеется отличный сувенир – зубы пещерного медведя в комплекте, – и он достал из-за пазухи, а затем и развернул полиэтиленовый пакет.

В «сувенире» что-то напомнило Кофейне о «потерянной» им еще в прошлом году на семинаре в городской администрации челюсти. Тогда на деле довелось доказывать сомневающимся в правоте мэтра чиновникам свое умственное и физическое превосходство. Хорошо что была запасная челюсть, но и эта пригодится! Для аналогичного случая. Надо раскошелиться.

– Есть еще консервы из трилобита, – заговорщически подмигнул малец, – балык из плезиозавра, сервилат из птеродактиля.

Присутствующий при торге Шура Кисельков вспомнил ужины со своим дедом-археологом.

– Покормить тебя? – спрашивал пращур вечером и доставал из морозильника котлеты. По виду – полувековой давности.

– Из мастодонта? – уточнял Шура.

– Нет, из кулинарии.

Кисельков, вообще говоря, этому не верил, предпочитал пить один чай с сухарями и оставаться до утра голодным, потому что сам дед, предаваясь воспоминаниям молодости, неоднократно рассказывал, как там, на севере Якутии, узбеки всю шаурму делали из мяса ящеров, оттаявших из вечной мерзлоты, или размораживали в микроволновке останки мамонтов, а выдавали их за свежую оленину.

Осмотрев пещерку и прикупив археологических подарков, сплавщики продолжили путь…

…Окунь Яшка был голоден как волк. Шел против течения. О чья-то босая нога! Деликатес! Схватил за мизинец.

– Отдай, мое! – завопила главбух Янина Люциферовна.

– Пираньи?! – вспотел от ужаса Гогуа Ревазович.

– Откуда здесь они? – усомнился Глыба.

– Из Амазонки приплыли, – сделала предположение Веронесса Матвеевна, оторвавшись от вязания.

– Вместе с польскими туристами, – развила мысль Светлана Пупсаренко.

– Скорее, марлин, – пошутил Глыба.

– Да энтих «марлинов монро» тут как собак нерезанных, – подтвердил Питирим.

Тёмные войны

Предводитель комаров Тёма провел экстренное совещание среди старших офицеров своего войска. На ветвях ели.

– Прямо по курсу наблюдаю желанную добычу, – ткнул он хоботком диспозицию катамаранов с туристами.

– Свеженькие, румяные, вкусно пахнущие городскими соблазнами! – загудели старые вояки.

– Есть и загоревшие на солнце! Люблю копчености! – запищал от восторга командир-сотник и, не выдержав, полоснул ультразвуком. – В атаку, братва!

Не успели туристы в очередной раз взмахнуть веслами, как стая комаров (комарилья) спикировала на банковскую эскадру.

Атака посильнее, чем у японских камикадзе на Перл-Харбор во Вторую мировую!

Но… Отбита!

Сильно потрепанный отряд воинства вернулся на базу.

– Почему действовали без приказа? – всплеснул крылышками Тёма. – Дисциплинка в армии никуда! Какие будут мнения, господа?

– Предлагаю, Наитемнейший, фланговую атаку! – пискнул уцелевший сотник Фавон.

Вторая попытка. С правого фланга. И опять неудача.

– С нашей стороны полностью изничтожен женский батальон! Лучший в полку! – горестно отрапортовал сотник, получивший тяжелую контузию: выпучивание глаз после прихлопывания ладошкой на плече у одной из операционисток.

– Всё потому, что эти варвары, используют запрещенное международной конвенцией химическое оружие: аэрозоли, мази, табачный дым.

– Одно остается – будем писать ноту протеста в Международный Гаагский суд.

Четвертый вечер

В этот раз неудача преследовала катамаран Кофейни.

При очередном дальнем забросе крючок мэтра сантехники зацепился за корягу на дне и катамаран стал вращаться на одном месте. Поэтому вторая команда, пропустив третью и четвертую вперед, очутилась в самом конце.

– Давай, рви леску! – была непреклонна Светлана Пупсаренко.

– Ни за что! – заупрямился мэтр сантехники.

– Придется нырять, – обреченно молвил астролог Глыба и сиганул в воду.

С третьей попытки ему посчастливилось освободить крючок Кофейни от зацепа. После чего все приналегли на весла. Догнать остальных участников водного тура удалось только на очередной стоянке.

Это был небольшой кусочек суши рядом с болотцем.

Тимоха стал готовить ужин. Остальные заниматься макияжем и болтовней.

Проголодавшийся донельзя шофер Голясова взялся помогать повару.

– Эх, сейчас бы ружьишком побаловаться! – вздохнул Вехотко, страстный любитель утиной охоты.

– Всё бы вам мужикам стрелялками заниматься! – осадила его Элеонора, которая добровольно чистила картошку.

Симон, страдавший от недоедания, уже сто раз пожалел, что не взял с собой ружье: тогда бы проблем с пропитанием не существовало. Он не единожды пытался конфисковать пистолет у Тушканчикова. Но стоило только ему дотронуться до рукоятки оружия, у начохраны тут же срабатывал безусловный рефлекс, и он грозно рычал:

– Всем стоять, руки в гору!

Симон также попытался прояснить вопрос с вооружением у Гургена и Бычкова – всё-таки охранники. Но те находились не при делах:

– Лицензию на ношение оружия не имеем.

Кисельков меж тем решил полюбопытствовать у вице-президента о его кулинарных пристрастиях.

– Вы, Мигель Сабантуевич, признанный гурман, – слащаво подольстил Кисельков. – Что обычно предпочитаете на ужин?

– Фуагру там, трюфели, дорблю… Но вообще-то больше всего я люблю «бычков в томате», – слегка смутился Голясов.

Жорик Бычков покосился на вицика. Ему показалось, что речь зашла именно о нем. «Не подавишься, толстяк?» – злобно прошипел он про себя.

Шура заметил исказившееся лицо одноклассника.

– А бычки, наверняка, от «Мальборо»? – сумел перевести всё в шутку Кисельков.

– Нет, полугодки, – вмешался в разговор Кофейня. – Я тоже предпочитаю молодых бычков. С кетчупом.

Голясов собирался обидеться на Шуру, но последние слова старого мэтра ввели его в ступор…

Симон Вехотко решил немножко поспиннинговать.

Роксана, увидев приготовления рыбака, приблизилась к нему:

– Дайте и мне попробовать половить рыбу удочкой.

– Это, детка, спиннинг, а не удочка – рассмеялся Симон. – Побросай, коли хочешь. Только без зацепов!

Роксана сделала дальний заброс. И это получилось у нее с первого раза.

Симон восхищенно посмотрел на девушку:

– У вас явные способности, мадам!

– А она уверяла меня, что дважды не смогла поступить на юрфак! – откликнулся Шура. – С такими-то данными!

Операционистка смутилась.

– DJ Кис! – присвоила Киселькову звучный псевдоним Светлана Пупсаренко, исподтишка наблюдая за Шураном.

– Еще лучше Kiss! – облизнула чувственные губы Гузалия. – DJ Kiss!

От этих слов все девушки ушли в нирвану…

После ужина операционистки Алина, Гузалия и Роксана уютно устроились на небольшой полянке.

Они болтали между собой о том, о сем, о наболевшем. Возвращаясь с берега, к ним присоседились Алевтина и Лана. Завидев сидящих на траве девчонок, к молодежной группе присоединилась и Настя.

Из кустов неожиданно для всех вынырнула Светлана.

– О чем базар? – грубовато спросила она.

– О Шурчике, о ком больше! – скосила глаза в сторону юноши Лана.

– Я чувствую, мы из-за Киселькова тут перессоримся все, – упрекнула подруг Гузалия.

– А ты можешь не участвовать в обольщении! – сделала каменное лицо Алина.

– Авось, до раздора дело не дойдет, – выразила уверенность Роксана и повторила. – Авось!

– Вы что, «авоськи», о себе возомнили? – насупилась Света Пупсаренко. – Я Шурчика вам не уступлю! Ни за какие коврижки!

– Пусть сам решает, – яростно жестикулируя, вмешалась в разговор Алевтина Жадина. Благодаря своему брату диджею, любимцу пацанов на районе, она совершенно не боялась Светланы.

Пришлось той слегка поумерить гонор.

Лана Гугидзе поддержала подругу, так как ее отец неоднократно лечил дядю Светланы, авторитетного бизнесмена Сашу Квартета, от пулевых ранений в краевой клинической больнице.

– А ты что скажешь? – дружно обратили взор девушки к студентке.

– Согласна с Алевтиной, – выразила свое мнение Настя.

– Я боюсь, в соревнование с нами вступят более опытные обольстительницы: Вика, Элеонора, да даже Дарина, посмотрите, какой у нее пышный бюст или, на худой конец, Эльза, – мрачно заметила Светлана.

С ее мнением согласились все.

– Одним словом, у нас есть общая задача: нейтрализовать остальных дам и индивидуальная – понравиться Шурчику, – подвела итог спонтанного собрания Алевтина.

– Что за шум, а драки нет? Опять спиритические сеансы? – возник из сумрака Валера Сутягин.

– Фу, ты, черт! Напугал! – прикрикнули на него девушки. – Шастает вечно повсюду аки тать в нощи!

Мэтр сантехники тоже наблюдал за эскападами девушек-сплавщиц. И несмотря на тугоухость, различал их речь по движениям губ.

– От, девахи, устроили тут, понимаешь, настоящую охоту на Киселькова! Разве других достойных мужчин нет, меня, например? – ворчал и ворчал Кофейня…

Астролог Глыба после обильных возлияний решил искупнуться, снять, так сказать, астрологические грешки. Вечерняя река была не того… Глыба кое-как выбрался из воды. Хмель как рукой сняло. И тело затрясло от холода.

– На, глотни для сугрева, – протянул Глыбе стакан мартини Голясов.

Глыба посмотрел на Мигеля как на врага. А на Киселькова как на друга:

– Шура, дай-ка сюда свою шкуру! Скорее!

Кисельков устремился к своей палатке. Вынес шубу и протянул астрологу, при этом сам минут через пять замерз донельзя.

Дрожа, подсел на бревно к костру. Но согреться так и не удавалось.

– Накось, хлебни чуток – посочувствовал Симон.

Кисельков брезгливо взял кружку и, цедя сквозь зубы химические ругательства, сделал несколько глотков.

Не прошло и тридцати секунд, как Шура встряхнул плечи:

– Че молчим? Как рыбы? В рот воды набрали?

– Он у меня вот где (про декана)! – грозно выкатил глаза Кисельков и показал сжатый кулак. – А ректор?!

И Кисельков, хрустя, сжал второй кулак. Все поверили.

– А кто у вас декан?

– А слюнтяй один. Клепиков фамилия.

Шура осекся и опасливо посмотрел по сторонам.

– Я тебе это припомню, – раздался знакомый голос из-за камня.

Шура понял, что начались галлюцинации.

Дарина Моисеевна пристально посмотрела на Киселькова и, отложив в сторону бестселлер в красочной обложке, вынесла вердикт:

– Шура, ты сегодня находишься в измененном сознании. В#160; айяуаске!

– В какой еще Аляске? – озадачился Шура. – Насколько мне помнится, она далеко на северо-востоке.

– Не в Аляске, а в айяуаске. Надо бы знать. Эх ты, химик! Существует такой ритуал у индейцев Перу. Варят из лиан некую бурду, а потом после употребления входят в транс и общаются с предками.

– Есть что-то похожее, – после непродолжительного молчания и сопения признался Шура. – Голова ходуном ходит.

– Съел поди чего-нибудь, грибов типа? – понимающе кивнул Сутягин.

– Так, кислицы, если что, слегка пожевал с голодухи. А, скорее всего, надышался ароматами пищи у костра.

– Тогда «скорее всего».

Кисельков присел на траву. Голова кружилась.

…Провожатые, также принявшие дозу, обступили Дарину Моисеевну.

– Не сочтите за дерзость, но меня всё-таки на протяжении всего похода несколько смущает название вашего регионального центра «Куеда», – потер пальцем правый висок Питирим.

– Куеда – село, где находится филиал нашего банка.

– Куеда? Куеда? – переспросил Валериан.

– Ту еда, ту еда! – передразнил его Сутягин.

Убрав с коленей чтиво, Дарина Моисеевна, управляющая Куединским филиалом «Дуби-банка», не обращая внимания на туповатых провожатых, подсела к затихарившемуся Киселькову.

– Не обижайся за мои слова. На юге Прикамья, в Куеде, народ более открытый, чем на севере: у нас равнина, лесостепь, а у них – тайга, болота, зоны.

– Аномальные? – хохотнул Сутягин.

– Нормальные, нормальные, обычные, – вступился за пропавшую в пещере «северянку» Хельгу Ивановну Голясов.

– Название вашего селения «Куеда» мне напомнило о еде, – честно признался Кисельков.

– С едой у нас всё в порядке, – усмехнулась управляющая. – Свой молокозавод, мясное стадо. Ту о'кей! По-английски. В общем, райский уголок.

– Хочу в Ку-еду! – прослезился маэстро…

…Кто-то слегка погладил Киселькова по плечу. Ласково так. Нежно.

– Вы, Мигель Сабантуевич? – поморщился Шуран.

Но повернувшись, юноша увидел сияющие в темноте глаза Роксаны.

Не успела, однако, девушка произнести и звука, как из кустов вынырнула Лана Гугидзе.

– Рокси, а я тебя везде ищу.

И Роксана покорно поплелась в кусты вместе с Ланой.

Только Шура встал, чтобы размять непослушные ноги, как Светлана Пупсаренко подкралась к нему сзади и закрыла ладошками глаза: «угадай».

– Иван Поликарпович?

Светлана отняла руки и слегка щелкнула Киселькова по макушке:

– Что, донимает старче?

– В принципе, нет, – честно признался Шура.

Воспользовавшись удобным моментом, девушка налила полную эмалированную кружку бурбона и поднесла юноше:

– Ты ведь не откажешься выпить с дамой? На брудершафт? Я тебя потом со своим дядей познакомлю. Авторитетным бизнесменом. Квартетом.

– Квартетом? Знаю вашего дядю. Он часто у нас во дворе бывает, навещает своего родственника.

Выпив через силу, Шура снова стал рассказывать про Вивасова и декана. Видимо, это тема была для него очень больной и злободневной…

Наконец, пообщавшись и наговорившись досыта, туристам захотелось размять косточки.

– А теперь пляски до утряски (имелось в виду до утра)! – скомандовал маэстро.

Все начали переминаться среди валунов. Скорее это походило на шатание оголодавших медведей весной. Места было катастрофически мало, поэтому сплавщики незаметно завальсировали в болоте. И стали погружаться в зыбучую жижу.

Видя, что скоро коллектив лишится многих танцоров и танцовщиц, Радик схватил свою гитару. Он перевернул ее отверстием вниз, ослабил струны и стал ловко цепляться розеткой за головы туристов. Так ему удалось последовательно изъять на сушу одного за другим…

…Интуитивно почувствовав, что опасность покушения миновала, да и спать на гальках – не царское дело, Голясов снова забрался в свой шатер.

К нему тут же примкнул Гогуа Ревазович, спасаясь от храпа старпрепа Кофейни.

В их распоряжении оказался ящик джина без тоника.

Наутро храп мэтра получил достойное продолжение, но уже в виде спившегося или спевшегося (не знаю, как правильно) дуэта старых друзей.