Текст книги "Миру нужны мачете"

Глава 5. Царица Моря

Согласно бабушкиному предсказанию, мне следовало приехать на пляж, подойти к первой же белой женщине, которая мне кивнет на берегу, познакомиться и в тот же день переспать с ней. Уж не знаю, как это она так точно все расшифровала. Я во обще в ее карты не особо-то верил. Может, у нее просто все хорошо с фантазией. В любом случае остаток ночи мне снились устрашающе толстые белые женщины в пляжных шезлонгах, кивающие, как болванчики, пока я силился определить, какая из них сделала это первой. И ведь я не смогу показаться бабушке на глаза, если не выполню ее предписаний. Кармен предупреждала: врать ей нельзя.

– А если я этого не сделаю? – на всякий случай уточнил я у бабушки.

– Сломаешь правую руку. У тебя в судьбе это предначертано и случится все равно, но если ты поступишь так, как я сказала, это произойдет в другое время. А если нет, то в этом году – обязательно. Можно организовать прямо сейчас, чтобы не ждать понапрасну. Выбор за тобой, он всегда есть.

Я на всякий случай отскочил в сторону. Мой перепуганный вид немало повеселил бабушку. Шуточки у нее, конечно… или она не шутила? Поди разбери! И руку-то жалко, а себя жалко больше всего. Проще было смириться и ехать куда велено, без раздумий – глядишь, пронесет. Бабушка сказала, что историю с переломом можно перенести хоть на глубокую старость, если слушаться оракула. Ох. До той старости поди доживи еще, с такими-то приключениями!

Пляж в Санта Мария по большому счету один, длинный-предлинный, на несколько километров. На берегу равномерно понатыканы отели, и у каждого условно свой пляж. Постояльцы ходят с цветными браслетиками и могут рассчитывать на бесплатный шезлонг, вот и вся разница между ними и теми, кто приезжает купаться из Большой Гаваны. На пляжи ходит автобус от Отель Парке Сентраль, но для местных он дорогой. Песо насьональ за проезд не принимают, а лишний раз платить куками за дорогу – не наш метод. Всегда может найтись кто-то, кто тебя подбросит, а если ты внук сеньоры Маите, еще и за честь сочтут. Сосед, Пабло, всю дорогу болтал, какая достойная женщина моя бабушка, да как она помогает людям. Мне бы сидеть и гордиться, но эти разговоры только угнетали: было понятно, что от исполнения карточного предсказания никуда не деться.

Не то чтобы я намеревался умереть девственником из-за того, что Кармен занимается проституцией. Еще чего! Но черт побери, я всего третий день в Гаване, толком не отдышался – и вот уже изволь выполнять директивы Таро! Как-то слишком много событий по сравнению с Восьмой улицей!

Я бессмысленно шел вдоль кромки прибоя, стараясь не наступать на португальские кораблики – синих медуз, похожих на вздувшиеся куски пластиковых бутылок. Они ядовитые, можно серьезно обжечься. В ноябре народу на пляжах не особенно много, сезон еще не начался, и я втайне надеялся, что никакая белая женщина все-таки мне не кивнет.

Прошел где-то три четверти пляжей, и у отеля Тропикоко решил все-таки отдохнуть. В рюкзаке у меня была вода, еды бабушка мне не дала, так и выпроводила. Сказала, что женщина меня накормит. Верилось в это с трудом, но хоть водички попить мне ничто не мешало. Сидя лицом к океану, почти у самых волн, можно было делать вид, будто бы у меня все в порядке. Но даже этот красивый вид не действовал на меня успокоительно. Не мог же я сидеть так до вечера, не глядя по сторонам!

Допив воду, я решил дойти до конца пляжа и вернуться обратно на то место, где высадил меня Пабло. Так и день пройдет. Как доберусь до дома, неясно, посмотрим. Встал, начал отряхиваться от песка, случайно глянул направо и… столкнулся взглядом с той самой белой женщиной.

Я сразу понял, что это она. Еще минуту назад ее здесь не было – и вот сидит на песке в нескольких метрах от меня, пьет колу из полуторалитровой бутылки, а смысл ее улыбки, обращенной ко мне, не понял бы разве что безнадежный кретин.

Она должна кивнуть. Если она продолжит просто улыбаться, я сумею уйти. Но что потом? Как жить дальше? Как показаться бабушке на глаза? Неужели я такой трус? Рано или поздно это все равно произойдет, почему бы просто не сделать то, чего от меня все хотят.

До того момента, когда она все же кивнула и похлопала по песку рядом с собой, я успел ее рассмотреть. Очень белая кожа. Даже при том, что тронута загаром, у латинос такой не бывает. И волосы светлые, и глаза. Иностранка. Никогда не умел определять возраст, но она меня старше, намного. Настоящая сеньора, не то что всякие там… я отогнал от себя мысль о Кармен.

Пришлось встать и подойти. Она молча протянула мне бутылку. Кола оказалась чуть не наполовину разбавленной ромом. Грамотная женщина, могла бы тратить деньги в пляжных барах почем зря, а вместо этого зашла в магазин и все себе сделала, да покрепче. Даром что еще нет и полудня.

Она оказалась русской. Я думал, у русских сложные имена, но мне повезло: ее звали Марина. Устрашающе толстой она, конечно же, не была. Просто богатое тело, на которое вряд ли мог бы покуситься флякито, кабы не карты Таро. Бабушкины сказки начинали мне нравиться. Когда мы пошли купаться, она выглядела, как настоящая царица моря: крупная, сильная, смелая. Нас моментально накрыло волной, и я здорово струсил, а она знай отплевывалась и хохотала.

Я люблю океан, но каждый раз, как погружаюсь в соленую воду, мне кажется, что это не вполне законно. Как будто меня не должно там быть. Наверное, так многие себя чувствуют. Но не Марина.

Вскоре стало всерьез припекать, к тому же мы были пьяны. Она предложила поехать к ней, в город, там у нее съемная каса в Мирамаре. Возле отеля легко было найти такси. Стоило целых 15 кук, но в таких случаях платит тот, кто пригласил. Мирамар богатый район, ей это раз плюнуть.

Марина действительно предложила мне поесть, как и пред сказывала бабушка, хотя в холодильнике у нее было шаром покати. Какие-то сосиски, хлеб и сыр нашлись, я и за это был благодарен. Русские не оставляют гостей голодными, сказала она. Будешь хорошо себя вести, я потом и кофе сварю.

Кофе, конечно, последнее, чего мне в тот момент хотелось. Ром, океан, солнце и ее спокойная уверенность в том, что все так, как и должно быть, сделали свое дело. Я и не знал, что мое тощее тело может быть таким жадным. Если секс сродни голоду, я настоящий обжора! Подумать только, что я мог сбежать с пляжа и остаться ни с чем! Сам себя обокрал бы!

Когда мы наконец смогли снова заговорить, и она закурила дешевую местную сигарету прямо в кровати, я спросил первое, что пришло в голову.

– Ты впервые в Гаване?

– Нет, уже бывала, с одним мужчиной.

– У вас была любовь?

– Нет, любви не было. У него все, знаешь, из головы. Я просто его устраивала. Со мной ему было удобно. Мне это поначалу даже нравилось, но потом надоело. Одним умом жив не будешь.

– И чем это кончилось?

– Да особо ничем, ему пришлось от меня откупиться и от пустить. У меня и так было нормально денег накоплено, я как раз думала открывать бизнес. Но он боялся, что я расскажу его жене про нас с ним. Решил, что так будет надежнее. Купил мне квартиру, помог обставить. В общем, буду начинать новую жизнь, только надо хорошо отдохнуть и подумать. Вот приехала одна, наслаждаюсь свободой. Хотя у вас здесь любят порассказать, будто бы вся свобода в Майами.

– Но ты и правда могла бы поехать в Майами, нет?

– Ну, знаешь… я родилась в Советском Союзе. Так называлась Россия при коммунистах. Так вот, в моем детстве телевизоры еще были черно-белыми, а сама я жила в очень маленьком городишке на севере страны. Тогда за границу мало кто ездил, разве что дипломаты или партийные лидеры. У нас даже была передача, «Клуб кинопутешествий», чтобы люди хотя бы из документальных фильмов могли что-то узнать о мире. Потом ее переименовали в «Клуб путешественников». Вроде бы такое маленькое изменение, да? А у людей появилась надежда, что они когда-нибудь тоже станут путешествовать. Вам здесь на Кубе это должно быть хорошо понятно. Так вот, я на всю жизнь запомнила передачу о кубинском карнавале. Понимаешь, я смотрела ваш карнавал по черно-белому телевизору, и это все равно было ярче и красивее, чем что-либо, виденное мною в жизни. Мечтала когда-нибудь выучить испанский и поехать на Кубу. С тем же успехом в те годы можно было мечтать полететь на Луну. Но Луна меня никогда не интересовала.

– У тебя хороший испанский.

– Скажу своей професо́ре (преподавательнице), она будет рада.

Мне еще о многом хотелось ее расспросить, но вместо этого я зачем-то принялся болтать сам. Наплел ей с три короба: что я студент Гаванского университета, а в свободное время подрабатываю по барам, за стойкой. Она сказала, что с удовольствием обошла бы их все, лишь бы я ей наливал своими руками. Но скоро пора уезжать.

– Что будешь делать в России, когда вернешься?

– Есть пара идей насчет бизнеса. Пока ничего не решила. Но ты приезжай, возьму тебя на работу.

– Открывай бар, не пожалеешь, я тебе много денег принесу.

– О нет, открывать бар в Москве – это самоубийство.

– У вас мало пьяниц? Я слышал, русские любят водку, да и ром вроде бы уважают. У тебя неплохая бутылка была сегодня, э? – я подтолкнул ее локтем.

– Пьяниц много, и все балованы! Конкуренция сумасшедшая. Каждый дурак имеет свое уникальное видение, каким должен быть бар. Добавь плату за аренду, постоянные инспекции, воровство – словом, весь этот цирк. Лучше заняться чем-то полезным и скучным, для трезвых. Металлоремонт, например, открыть. А что, нормальный бизнес. Посмотрим, не знаю.

Я ушел, когда только-только стемнело, стрельнув у Марины денег на такси и взяв номер ее телефона. Добрался до дома на маршрутке – та как раз тормознула рядом со мной, чтобы высадить пассажиров. В итоге выгадал чертову уйму денег, да и Марина не глядя дала мне больше, чем стоило бы такси. Мне ли теперь попрекать Кармен – я ведь и сам, выходит, взял деньги за секс с иностранкой. И если по-честному, был не прочь получить еще. Не последние же она мне отдала, может себе позволить. А секс мне понравился, я же мачо.

Часть II. Гавана-Виньялес-Гавана, ноябрь 2018 – апрель 2019

Глава 1. Я еду в Пинар дель Рио и впервые сажусь на лошадь

– Справился? – бабушка вышла из кухни, на ходу вытирая руки о полотенце. – Вижу, что да! Сразу на человека стал похож! Молодец, молодец, у меня для тебя новое дело. Утром поедешь в Виньялес. Это в Пинар дель Рио. Как раз и карнет для тебя готов. А свой американский паспорт отдашь мне, я приберу подальше.

Вот это да! А покормить меня кто-нибудь думает вообще в этом доме?! Или все, кормись у русских теперь?!

– Э, я не хочу в деревню! У меня теперь есть женщина в Гаване, и она скоро уедет!

– Не последняя это женщина в твоей жизни, Педрито, – строго сказала бабушка. – Если любит, вернется. Не любит – буэн вьяхе (доброго пути). А в Виньялесе надо забрать две канистры меда, я договорилась. Там в горах разводят пчел, мед очень хороший и стоит дешево. Поедешь с Маноло, это тот старик, что показал тебе, где я живу. Помнишь его? Он зайдет за тобой в шесть утра. К полудню уже доедете.

– А Маноло не собирается возвращаться в Гавану? Может быть, он и привез бы твой мед?

– Пока ничего не известно. Может, одним днем обернетесь. Может, ему потребуется остаться на неделю-другую. А мед нужен. Позвони своей женщине, как там ее зовут, скажи, что вернешься через пару дней. Обратно найдется с кем тебя отправить.

Пришлось звонить Марине и признаваться, что меня припахала семья. Она даже не удивилась. Только сказала, что улетает в Россию на днях, так что мы можем больше и не увидеться. Я выклянчил у нее адрес электронной почты. У бабушки ведь был компьютер, да и сама мысль о том, что Царица моря скроется безвозвратно, была для меня невыносима. Мне нравилось думать, что между нами есть какая-то связь. И даже если ей был нужен от меня только секс, по крайней мере, ей не нужны были деньги, как местным девчонкам. Шутки кончились, пора становиться настоящим кубинцем. Секс и деньги, секс и деньги – вот что здесь у всех на уме.

Утром прокрался к бабушке в кабинет и отправил письмо, чтобы Марина обо мне не забыла. Написал, что люблю и жду встречи. Признаться, я попросту опасался, что потеряю бумажку с ее адресом. Большая дедушкина карта – единственная бумага, которая не могла незаметно вывалиться у меня из кармана, более мелкие вечно теряются.

Я было вообразил, что в Виньялес мы поедем на личном транспорте, как с Пабло. Но все оказалось гораздо интереснее: до Виньялеса всего за два кука можно доехать на грузовике с крытым кузовом, в котором стоят лавки для пассажиров. Маноло сказал, что культурные варианты тоже есть: до Виньялеса ходят нарядные междугородные автобусы, даже с кондиционером. Но холод в них жуткий, ехать дольше, а денег берут в пять раз больше. Настоящие мужики такое презирают, лучше сэкономить на выпивку и сигару.

Мы очень ловко успели занять место на лавке: уже через пять минут кузов был забит народом, как солеными устрицами в бочке. Три часа ехать стоя – не лучший вариант. Маноло как авторитетный пожилой сеньор не дал никому согнать меня с моего места. Сказал, что я дурачок, и меня обижать нельзя. А я даже не понял, что происходит, знай хлопал глазами, так что люди сразу поверили и даже пожалели меня. После этого я благоразумно проспал на плече у Маноло всю оставшуюся дорогу. По сравнению со всем тем фейерверком событий, что мне пришлось пережить за последние несколько дней, тряска в грузовике с галдящим народом была настоящим отдыхом. Кажется, я мог бы заснуть и в работающей бетономешалке!

Меня растолкали уже в деревне, окруженной красивыми зелеными горами, каких я никогда раньше не видел. Помимо гор, ничего интересного не было: Виньялес оказался полной дырой, для которой проехавший по улице трактор – уже событие. Низенькие одноэтажные домики, иногда с цветниками, парочка двухэтажных зданий в колониальном стиле – туристические рестораны, да площадь с колокольней и местным Сентро Культураль (культурным центром). Нормальных улиц три – Сальвадор Сиснеро, Рафаэль Трехо и Камило Сьенфуэгос, они идут параллельно друг другу через всю деревню. Главная и самая широкая – Сиснеро. Остальное – кривые улочки, на которых легко заплутать, потому что все одинаковое. К счастью, нужная мне каса (дом) была на улице Трехо. Маноло проводил меня и сдал с рук на руки Аделине – статной белой женщине лет 50-ти. И даже на больших улицах я успел заметить кур и поросят, гуляющих совершенно свободно.

И вот хоть разорвись теперь, интересно же посмотреть новые места. Я бы даже рискнул поймать смешного поросенка с пятном на жопке, и пусть мне тут наваляют, не жалко. Но хотелось и поскорее вернуться в Гавану, где я тоже еще толком ничего не знал. Может быть, и Марина еще не уехала. От меня самого мало что зависело, оставалось только полагаться на божий промысел. Аделина сказала, что обещанные канистры с медом она успела продать туристам, но через пару дней привезут еще. А пока я могу пожить у нее, на полном довольствии, она рада принять внука Маите.

Оказалось, у Аделины есть племянник моего возраста, мулат Анхель, он держит лошадей для экскурсий по долине Виньялес. Могу поехать с ним покататься прямо сейчас, пока нет туристов. Надо только ему позвонить – и вперед. Вот это да, я ни разу еще не сидел на лошади! Мысли о Гаване мгновенно меня покинули.

Через час Анхель заехал за мной на старой дребезжащей машине, и мы отправились на конюшню. Это был довольно жалкий сарай с четырьмя небольшими лошадками, прилепленный к такой же незатейливой хижине. Кругом бестолково бродили куры. Я знал, что кубинские лошади маленькие, потому что на острове все породы вырождаются. Тем проще было взгромоздиться в седло!

Анхель сказал, что лошадь полуавтоматическая: поводья вправо-влево – это поворот, на себя – стоять. Чтобы пошла, слегка похлопать по бокам ногами. Ничего сложного. Вроде бы и не соврал. Но все это, как оказалось, работает только на ровной дороге, без дождя и без сюрпризов со стороны лошади. Дождик уже собирался, местность впереди была сильно пересеченная, а лошадь моя – дура дурой.

Первый раз я чуть не вывалился из седла, когда мы выбирались на дорогу через земляную насыпь. Второй – когда моя кляча решила перейти с шага на рысь. Я будто бы превратился в шейкер для коктейлей, взбивающий собственные внутренности в однородную массу! Еще немного – и их можно было бы вылить в стакан и украсить зонтиком. Но тут лошадь отвлеклась на какие-то вкусные кусты и остановилась, чтобы неспешно их обглодать. Бить ее по бокам оказалось бессмысленно, в результате хозяин дал ей кнута, чтобы тронулась с места.

В шкуре пинареньо на поверку не так уж комфортно. К счастью, Анхель оказался хорошим парнем и не стал надо мной смеяться. Сказал, что видел совершенно тупых туристов, а я молодец. Наверное, он всем так говорит, чтобы подбодрить, но я был ему благодарен. Кармен на его месте обхохоталась бы!

Анхель дал мне обвыкнуться, прежде чем заводить беседу, но уж когда понял, что я не сваливаюсь с лошади и могу говорить, его будто бы прорвало. Как оказалось, мы ехали к табачным плантациям, по обыкновенному туристическому маршруту. Туда иначе как на лошадях не доберешься: машина не проедет, пешком долго и утомительно. Меня угораздило задать вопрос, нет ли рядом еще и плантаций сахарного тростника. Тут-то он и поднял меня на смех: вас там в Гаване в школах, что ли, вообще ничему не учат? Пришлось прикусить язык. В Майами мне точно никто не рассказывал, где растят сахарный тростник. Там же не просто городские, подымай выше: в цивилизованной стране живут! Я что-то промямлил, что в школе учился плохо, ты уж не сердись, друг.

Оказалось, что тростник в северной части Острова растят в Матансасе, а отношения табака и сахара – это целая философия, даже где-то поэзия.

Сахар – он для девчонок, он и сам как девчонка, балованная, белая, на худой конец мулатка. Если с ним не возиться, не рафинировать, он отомстит: в деревенском сахаре полно паразитов. Будешь его постоянно есть – не оберешься проблем с кишечником. Но когда покупаешь городской сахар, в нем и половины того вкуса и запаха нет, просто тупая сладость, да и различается только обертка. Вот и думай!

Табак – это другое. Табак всегда коричневый, что бы с ним ни делали. Добела его не высветлить никогда, как нас двоих. Его горечь держится во рту дольше, чем сахарная сладость, и двух одинаковых по вкусу сигар нет даже в одной коробке. Табаку не нужны заводы, вся эта жуткая давильня и варка, он хорош в первозданном виде. Табак всегда был на Кубе, ему не нужны рабы, а сахарный тростник завезли вместе с рабством. Но каждый раз, когда рубят тростник, это приближает к свободе. Потому что рука, держащая мачете, не может не окрепнуть. И в какой момент она поднимется для войны, никто не знает заранее.

Все это было так интересно, что я не удержался от вопроса о кофе. О, кофе растят в Артемисе! Кофе вообще вне игры. Хитрожопая материя, которую все любят. Дружит и с сахаром, и с сигарой, да и появился на Кубе чуть не последним, аж в восемнадцатом веке. Сладкий кофе не стыдно пить даже мужчинам. Особенно с ромом! Вот, кстати, ром – единственная причина мириться с сахарным тростником, из которого его производят. Есть все-таки польза и от Матансаса. Честно сказать, все растения довольно хитрые! В городах мало кто думает об этом, но деревенские в курсе, а если еще в лесу пожить, полностью обалдеешь!

Мне так и чесалось достать из рюкзака дедушкину карту, которую я не переставал носить с собой как талисман. Там была крупно Гавана со всеми улицами и небольшой квадратик с Кубой и ее основными населенными пунктами. Было интересно посмотреть, как расположены провинции. Теперь это для меня не просто названия, у каждого появилось собственное лицо. Но мы уже приехали на плантацию.

Глава 2. Загадочный перекресток

Анхель показал мне, как растет табак, и я даже увидел, как часть урожая сушится в большом сарае на деревянных перекладинах. Хозяева – отец с сыном – долго рассказывали про табак и его ферментацию, но все это было слишком мудрено для меня, и я почти ничего не запомнил. Предложили сигару. Отказываться не стал: впервые в жизни закурить прямо в долине Виньялес это невероятно круто, другого такого шанса в жизни не будет! Надеялся, никто не поймет, что я не курю, но не вышло: так адски закашлялся, что глаза на лоб вылезли. Все посмеялись, но по-доброму, не обидно. Мне показалось, что в деревне люди как-то терпимее к приезжим – ну дурачок, ну и ладно. Как приехал, так и уедет, чего ему здесь ловить.

На прощанье нас угостили плантаторским коктейлем: выдали по громадному кокосу с отрубленной верхушкой, в каждый щедро подлили рома и плюхнули меда. По жаре это оказалось весьма своевременно, и даже через трубочку выпилось все моментально, а там было пол-литра минимум!

Благодаря коктейлю удалось проще перенести обратный путь под дождем. Не знаю, как бы я это выдержал на трезвую голову: глинистую почву мгновенно размыло, лошади скользили. Встречные глубокие ямы, объехать которые не получалось из-за густых кустов по бокам, заполнились водой. Пришлось медленно погружаться – по стремена, по колено и выше. Я уже думал, что мне суждено утонуть, не выпутавшись вовремя из стремян. Анхель велел ничего не бояться, но было видно, что даже ему пришлось сосредоточиться.

Последним аттракционом стала громадная корова, которой пришла фантазия лечь поперек дороги. Ни туда ни сюда, и тоже не объедешь. Посуху через нее, может быть, и можно было бы лихо перепрыгнуть верхом, но никак не под дождиком. Лошадь поскользнется – и точно переломаешься или напорешься на рога. Анхелю пришлось слезть, достать кнут и дать той корове жизни.

…Таким грязным я не был, кажется, никогда! Как будто провалился в выгребную яму и долго оттуда выбирался! Для полноты счастья идти в деревню пришлось пешком и в одиночку: к Анхелю внезапно привезли богатых туристов по каким-то делам. А я-то за экскурсию не платил, так что без обид. Еле доплелся до дома Аделины, от души жалея, что она живет на большой улице. В таком виде только переулками и ходить!

Аделина, однако, и глазом не моргнула. Сказала, что у нее стиральная машинка-автомат и хороший утюг, так что завтра моя одежда будет как новая. Может, Виньялес и деревня, а приезжие здесь присмотрены получше, чем в самой Гаване, никто грязный и мятый не ходит. Есть во что переодеться? Вот и хорошо. На танцы пойдешь вечером?

Я только махнул рукой. Задница отваливалась, во всем теле болели такие места, которые вообще никогда не давали о себе знать! Как танцевать в таком состоянии? Как паралитик? Но Аделина сказала, что уже конец недели, и следующие танцульки будут только через несколько дней, так что стоит подумать. Вдруг я уже уеду в Гавану, а в Сентро Культураль играет хорошая группа, их все здесь любят. С кубинцев за вход берут всего 10 песо насьональ, у черных даже карнет не спрашивают. А белым иностранцам приходится в куках платить.

Припомнив, что на Гальяно вообще все платили в куках, я сказал, что подумаю. Сейчас хотелось только поесть и поспать. Мне пообещали наделать сэндвичей, пока буду мыться.

Думал, что снова просплю до утра, но местный воздух оказался каким-то волшебным: часа за три всю усталость будто рукой сняло, так что идея с танцами уже не выглядела дурацкой. Я взял у Аделины ключ от входной двери на случай, если вернусь в ночи, и пошел в сторону Сентро Культураль.

На пересечении Трехо и Фернандес лежал черный петух с оторванной головой. Тушка выглядела аккуратно, перышко к перышку, тут поработали явно не собаки. Мне стало не по себе и захотелось прибавить шагу, но не тут-то было.

Парень, загородивший мне дорогу, был в нарядной красно-черной рубахе, наглаженных черных штанах со стрелками, блестящих туфлях. На нем даже шляпа была, из черной соломки, с красной лентой! Тоже, что ли, на танцы собрался, такой нарядный? А я тут при чем? Неужели местные решили мне навалять ни с того ни с сего? Я еще ни одной девицы, между прочим, не видел! Даже поросят не гонял! Какие проблемы?!

– Не ходи на танцы, – сказал он. – Твоя дорога ведет в лес.

– Вот ты деловой какой! – возмутился я. – На танцы ему не ходи. Еще чего мне не делать?

Вместо того чтобы ответить в том же духе, он вдруг обезоруживающе улыбнулся.

– Не бузить на перекрестках, здесь тебе не Майами. Ты католик, много чего не знаешь, но это ненадолго. Хочешь понять, что к чему на Кубе, вернись на касу, а утром возьми лошадь и поезжай в лес. Не пожалеешь. Чего ты не видел на этих танцах, продажных женщин? Буэно, выбор за тобой.

С этими словами он развернулся и как ни в чем не бывало пошел по Фернандес к центру. Мне бы его догнать, встряхнуть и расспросить, откуда он столько обо мне знает, но мои ноги будто вросли в асфальт. Я смог сойти с места, только когда он скрылся из виду. Чертовщина какая-то!

Упоминание о женщинах больно кольнуло меня. И то правда: я на Кубе знаком только с бабушкой, Кармен и Мариной, а проблем от них выше головы! Одна норовит придумать странных занятий, другая разбила мне сердце, третья вообще уже, наверное, уехала и забыла меня. Возможно, этот линдо (красавчик) прав: в лесу я никогда не был, это поинтереснее танцев, а женщин там нет. Нет женщин – нет проблем. Если честно, теплые чувства у меня оставались только лишь к бабушке. Да и той я не мог полностью доверять.

С перекрестка хотелось убраться в любом случае, так что я развернулся и неожиданно для себя самого бегом побежал обратно на касу. Откуда только силы взялись! Влетел в холл задыхаясь. Увидел кувшин с водой и выпил стакан залпом. Вышла Аделина узнать, что случилось, – забыл что-то важное? Я собирался соврать, что передумал идти, но вместо этого спросил, не знает ли она такого-то парня: высокий, худой, одет в красно-черное, туфли шикарные. Улыбка запоминающаяся, не перепутать. На Трехо и Фернандес встретил, где петух без башки валяется.

Не знаю, зачем про петуха ляпнул, как-то само получилось. Но Аделине это показалось страшно важным. Может, здесь о таком в полицию заявляют? Она усадила меня за стол, налила еще стакан воды и велела рассказать все в подробностях. Особенно ее интересовало, что было сказано. Я передал слово в слово, умолчав только лишь о Майами.

Заставив меня все повторить раза три, Аделина ушла звонить. Через минуту вернулась и сказала, что Анхель с утра даст мне лошадь, только придется встать на рассвете. Он за мной не поедет, придется мне идти до его сарая пешком. Лес далеко, за плантациями. Завтрак и еду в дорогу она мне оставит на столе. Я на всякий случай спросил, что мне делать в лесу и успею ли вернуться засветло. Она сделала неопределенный жест.

– Кто это был хотя бы, что все должны его слушаться? Какая-то важная шишка? Вроде не старше меня. И что мне делать сегодня?

– Ты встретил Элегуа, Царя Перекрестков. – Аделина перекрестилась. – Пойдем-ка, посмотришь со мной сериал, через минуту уже начинается. Нам обоим надо бы успокоиться.

Больше в тот день я вопросов не задавал. Воздух уже не казался таким свежим, он как будто стал гуще, и дышать приходилось медленно. Наверное, у меня просто не было сил волноваться и куда-то спешить. Все должно было проясниться само собой.