Текст книги "Княгини, царицы, императрицы и другие знаменитые женщины России"

Земельные владения Д. Н. Салтыковой: село Троицкое и деревня Теплый Стан. На плане обозначены буквами D и А.

Первые годы связи и средства Салтыковой сыграли свою роль, и надзор был не очень строгим. В преступлениях своих она не сознавалась, отвечая на все вопросы: «Знать не знаю, ведать не ведаю». Но следствие велось тщательно, и 6 января 1764 года Юстиц-Коллегия получила высочайший указ, в котором повелевалось объявить Салтыковой, что по обстоятельствам дел, раскрытым при исследовании, ее следует пытать и что если она не принесет чистосердечного раскаяния, пытка неизбежна. К Салтыковой приставили опытного священника, который полгода увещевал преступницу раскаяться. Вдова упорствовала. Чтобы устрашить, ее привели на пытку разбойника. Скорее всего, это только развлекло садистку, и она получила от зрелища привычное удовольствие. Что-что, а картина чужих мучений ее никогда не пугала. Вины своей Салтыкова так и не признала, но свидетельства ее преступлений были очевидны. Екатерина II оказалась в очень сложном положении. На престол она вступила недавно, в результате государственного переворота, и до славы «Северной Семирамиды» было еще далеко. С одной стороны, родство преступницы со знатнейшими фамилиями империи, с другой – необходимость устрашить других «душегубцев и злодеев», поступающих со своими крепостными столь же бесчеловечно. А их насчитывалось немало. Во времена Елизаветы, писала Екатерина II, не было в Москве ни одного помещичьего дома, где не было бы тюрьмы и камеры пыток для рабов.

В 1768 году Юстиц-коллегия признала Салтыкову виновной в бесчеловечном умерщвлении людей женского и мужского пола, лишила дворянского достоинства и приговорила к смертной казни, которую заменили потом на пожизненное заключение в подземной тюрьме Ивановского монастыря. Желая сделать процесс и наказание показательными, Екатерина II приказала оповестить всю Москву о предстоящем «позорище». Была издана «особая публикация», а в дома знатных особ полиция доставила повестки. Впрочем, собирать народ не пришлось. Слухи о бесчеловечности Салтыковой, ходившие уже много лет, необычность и публичность самого процесса возбудили любопытство до крайности. Толпы начали собираться уже накануне, когда на Красной площади стали сооружать высокий эшафот, на котором установили столб с тремя вбитыми цепями.

18 октября в Москве внезапно наступила зима с метелью и сугробами. Но дурная погода не останавливала спешащий на Красную площадь народ. С самого раннего утра несметные толпы начали стекаться со всех концов старой столицы к месту «позорища». Люди набивались в лавки, высовывались из окон, некоторые смельчаки даже забирались на крыши, а неугомонные мальчишки свисали с деревьев. Очевидцы события отмечали, что скопление народу было таково, что «немало передавили и карет поломали довольно». Наконец около полудня появилась команда гусаров с обнаженными шпагами. Салтыкову, одетую в саван, взвели на эшафот и привязали к цепями к столбу. На шею злодейки была надета дощечка с надписью большими буквами: «Мучительница и душегубица». Так она простояла на эшафоте час. После того как ее увезли, были заклеймены и биты кнутом дворецкий, кучер и священник, который хоронил замученных крепостных.

С Красной площади Салтыкова была перевезена в подземную тюрьму Ивановского монастыря. Там в полной темноте (свечу зажигали только на время принятия весьма скудной пищи), она провела одиннадцать лет. Затем ее перевели в каменный застенок, пристроенный к задней стене храма. Пищу Салтыковой подавал караульный солдат – сперва в окно, затем в дверь. От него она родила сына.

Окошко камеры закрывалось снаружи занавеской, которую мог отодвинуть любой желающий посмотреть на преступницу. Любопытные часто толпились у решетки, а мальчишки распевали сочиненную о злодейке песенку-дразнилку. Салтычиха ругалась, плевалась и пыталась палкой из окна достать прохожих. Богатырское здоровье позволило ей прожить в тюрьме еще двадцать два года, не раскаявшись ни в одном преступлении и всех проклиная. Похоронена была в Донском монастыре – месте погребения ее родных. Имя Салтычихи (именно так она вошла в историю) стало нарицательным как символ безудержной, изуверской жестокости.

История – дама весьма непростая. Подземная тюрьма Салтыковой находилась в монастыре, основанном в честь рождения другого злодея – Ивана Грозного. Совпадение? Вероятно.

Сонька-Золотая ручка

На одном из Московских кладбищ есть памятник, несколько неожиданный для холодной России – изящная женская фигурка из мрамора под сенью пышных кованых пальмовых листьев. На могиле всегда лежат свежие цветы, а камни покрыты надписями, красноречиво указывающими на род деятельности «паломников»: «Скорбим, не забудем. Бандиты…» (далее идет название города); «Соня! Спаси от тюрьмы!»; «Помоги, Соня! Идем на дело!» – и прочие в том же духе. На этом месте нашла упокоение легендарная мошенница и аферистка Софья Блювштейн, более известная миру как Сонька-Золотая ручка. Когда-то ее имя не сходило с газетных полос России и Европы, а бурная, полная приключений жизнь легла в основу авантюрных романов, в том числе и современных бестселлеров. Соньке в 1913–1915 годах посвятил несколько серий немой кинематограф, в кафешантанах пели модные куплеты о ловких обманах аферистки, но сведения об ее преступлениях и фактах биографии противоречивы, и многое осталось окутанным тайной, как, собственно, и должно быть у истинно легендарной личности.

Софья Соломониак родилась в маленьком городке, находящемся в черте оседлости.

В этих сонных местечках с их ужасающей нищетой и строгим патриархальным укладом за несколько веков накопилась колоссальная энергия, которая вырвалась в конце 19-го—начале 20-го столетия наружу в виде талантливых молодых людей, покинувших свои родные дома. Многие из них завоевали известность как ученые, художники и музыканты, многие ушли в революцию, но были и те, кто проявил себя на менее почетном криминальном поприще и сделал это весьма успешно, оставив неизгладимый след в сленге преступного мира, где очень многие слова уходят корнями в Древнюю Иудею.[26]26
  В качестве примера можно привести такие «класические» составляющие уголовного сленга – гебраизмы (слова и обороты, заимствованные из древнееврейского языка), как «шмон» – обыск в восемь часов (от «шмо-нэ» – восемь), «малина» – место тайной ночевки («млина»), «параша» («пэрэш» – кал), «блат» (от наречия «балат» – тайно, скрытно), «мусор» – оскобительное наименование милиционера (от причастия «мосер» – доносящий, доносчик, осведомитель), «шухер» – тревога, состояние или приближение опасности (от прилагательного «шахор» – черный).


[Закрыть]

Отцом Сони был скромный парикмахер, который овдовел, когда ей было четыре года. Детство у девочки было тяжелым, мачеха, оправдавшая самый мрачный смысл, вкладываемый в это слово, ее не любила, заставляла выполнять всю черную работу по дому и часто избивала. Потом семья переехала в шумный, веселый черноморский город Одессу, и там в семнадцать лет Соня встретила свою первую любовь – юного грека, прекрасного, как античный бог. Но его родителей, почтенных бакалейщиков, не устраивала бесприданница в качестве невестки, и молодые люди бежали, прихватив с собой изрядную сумму денег. Более Софья, для которой жизнь в родительском доме стала после смерти отца совершенно невыносимой, туда не возвращалась и, расставшись со своим юным возлюбленным, вышла замуж. Этот брак был не единственным, она пользовалась неизменным успехом у мужчин и многократно выходила замуж, что не только разнообразило жизнь, но и помогало в очередной раз сбить с толку полицию. Но именно от своего первого мужа, одесского шулера Блювштейна, она родила двух дочерей.

Жизнь шулера была подвержена самым неприятным неожиданностям, Блювштейн попадает в тюрьму, и Софья, криминальные склонности которой проявились довольно рано (первая кража была совершена в 14 лет), начинает добывать деньги мошенничеством и воровством.

Ее блистательная карьера аферистки началась с мелких преступлений. Первое, ставшее известным публике, было совершено в 20 лет на Николаевской железной дороге. Молодой юнкер, едущий в Москву, познакомился в поезде с прелестной, обаятельной девушкой, представившейся актрисой Симой Рубинштейн. Молодые люди разговорились, и, почувствовав к своей попутчице доверие, юнкер признался, что мечтает поступить на сцену. Всю ночь он рассказывал девушке о своих планах, а перед наступлением дня, когда она вдруг вспомнила, что пора выходить, помог спуститься и вынес чемодан. Только вернувшись в купе, он понял, что чемодан его собственный и в нем находились все сбережения. Софью задержали, и она оказалась перед судом, после которого была выпущена на поруки.

Сонька-Золотая ручка

Неудача не остановила мошенницу, она стала осторожней, приобретая опыт, манеры и знания. Известно, что Софья владела французским и немецким языком и могла говорить на самые разные темы, в том числе и с людьми образованными. Видимо, помимо криминального таланта, она была одарена и другими, в том числе незаурядным интеллектом, который помогал ей задумывать и воплощать в жизнь преступления. Теперь она путешествовала только первым классом и останавливалась в дорогих гостиницах, где знакомилась со своими будущими жертвами и, будучи тонким психологом, создавала образ, отвечающий их индивидуальным особенностям. Иногда она выдавала себя за великосветскую даму, иногда – за актрису, а иногда за безутешную и нуждающуюся в поддержке вдову. В результате подобных встреч она похитила 213 тысяч рублей у генерала Фролова и 300 тысяч – у известного сибирского промышленника.

Мошенница быстро выделилась в богатой незаурядными личностями преступной среде и приобрела не очень почтенную, но широкую известность, заставив говорить о себе почти все газеты Российской империи и Европы, на которую она также распространила свою деятельность, и получила кличку – «Сонька-Золотая ручка». В каждую свою аферу Сонька привносила элемент творчества (а иногда и изрядную долю юмора) и никогда не повторялась. Размеры похищенного, наглость и артистичность неуловимой преступницы повергала полицию в бешенство, а она «гастролировала» по России, европейским столицам и курортам, давая постоянную работу газетчикам и пищу для разговоров обывателям.

Образ жизни Сонька вела широкий, деньги не копила и не жалела. Гостиницы, модные наряды, обеды в лучших ресторанах, экипажи «съедали» немалую часть добычи. Много денег требовали и дети. Она была очень заботливой матерью и дала своим двум дочерям прекрасное воспитание и образование. В будущем девушки, унаследовавшие от нее дар перевоплощения, станут профессиональными актрисами и будут стыдиться скандальной славы своей матери.

Пока Сонька не решалась на крупные дела, она оттачивала свой талант в кражах. Внезапно по Европе прокатилась волна ограблений в номерах дорогих гостиниц, разработка и внедрение которых были приписаны Золотой Ручке. Она входила в гостиницу через черный ход, смешавшись с толпой других работниц, уборщиц и посудомоек, одетая так же скромно и неприметно. Потом, сбросив в укромном месте одежду и переодевшись в более изысканный наряд, открывала отмычкой дверь, проникала в номер и, быстро собрав все, что, на ее взгляд, представляло ценность, исчезала. Но иногда сон постояльца оказывался чутким, он просыпался и видел в своем номере постороннюю даму. Сонька предусматривала такую возможность и проделывала в этом случае следующее: неторопливо и почти донага раздевалась (делая это завораживающе красиво), затем шла в ванную комнату и у порога вдруг «замечала» мужчину, наблюдающего за ней из кровати. При виде ужаса, изобразившегося на лице раздетой женщины, обнаружившей в своем номере незнакомца, у постояльца непроизвольно возникала мысль, что именно он здесь посторонний. И пока он соображал, кто виноват, Софья объясняла, что произошла ошибка, из-за которой она случайно попала в чужой номер, торопливо одевалась и, застенчиво улыбнувшись, удалялась.

В Женеве Сонька использовала новый трюк. Две изысканно одетые дамы пришли в ювелирный магазин, чтобы приобрести украшения для благотворительного бала. Выбрав их, одна из женщин, оставив в залог подругу, удалилась за деньгами. Прошло несколько часов томительного ожидания, пока в магазине не появились полицейские, которые заявили, что уехавшая дама – известная воровка, а вторая – ее сообщница, бриллианты же находятся в полиции. Полицейские (а это были сообщники Соньки) забрали ее подругу и удалились в неизвестном, вернее – известном одной Золотой Ручке направлении. Возвращения бриллиантов несчастный хозяин мог ждать до бесконечности.

Для похищения ценностей в ювелирных магазинах Золотая Ручка создала себе специальный реквизит: накладные ногти, куда можно было спрятать небольшие драгоценные камни и маленькие украшения; мякиш хлеба, к которому они прилипали, и туфли с вырезанным желобком в каблуке, залитым смолой, чтобы к нему также могли прилипнуть оброненные кольцо или кулон; дамскую сумочку с двойным дном и…. маленькую дрессированную обезьянку, которая выхватывала драгоценности у покупательниц и мгновенно скрывалась. Не обходилась Сонька и без такой необходимой составляющей афер, как снотворное, которое она в случае необходимости подсыпала или вкалывала своим жертвам.

Одной из них оказался банкир Домогаров, который познакомился в одном из модных кафе с очаровательной Софьей Сан-Донато. Дама попросила банкира поменять ей ренту на наличные деньги, и после того как Домогаров сделал это, мимоходом сообщила, что едет в Москву рейсом, которым по странному (и старательно подготовленному Сонькой) совпадению уезжал из города банкир. Не воспользоваться возможностью разделить общество со столь привлекательной попутчицей Домогаров не мог. В поезде состоялась встреча, галантный банкир отдал своей спутнице коробку шоколадных конфет, а сам, полный предвкушения восхитительной ночи, отправился по ее просьбе за вином. Более он ничего не помнил, кроме того, что съел несколько конфет из коробки, так как заснул крепким сном. При пробуждении он не обнаружил ни своей прекрасной спутницы, ни нескольких десятков тысяч рублей, лежавших до этого у него в портфеле.

Однажды все же удалось захватить Соньку в Смоленске, и полиция города пригласила художников сделать портрет аферистки, который затем размножили и разослали по различным полицейским отделениям страны. Ликование властей было полным, но победу торжествовали преждевременно. Софья всего за несколько дней, пустив в ход свое знаменитое обаяние, полностью очаровала надзирателей. Она, подобно Шехерезаде, часами рассказывала им чудесные истории о своих приключениях, в которых выступала в роли благородного Робина Гуда, декламировала стихи, пела чувствительные романсы и, что вероятнее всего, обещала поделиться награбленным. В результате один надзиратель был полностью обольщен, помог сбежать Соньке и бежал вместе с нею, но, в отличие от мошенницы, был арестован в Одессе. Именно в этом приморском городе была организована знаменитая «афера с психиатром».

Богатый одесский ювелир Карл фон Мель решил сам обслужить клиентку, и эта дорого и модно одетая дама оправдала оказанное ей внимание. Она отобрала бриллиантовое колье, кольцо и брошь на сумму в тридцать тысяч рублей, попросила принести их в дом к ее мужу, известному психиатру Лейбову, для расчета и, оставив свою визитную карточку, удалилась. Вечером фон Мель приехал в прекрасный респектабельный дом Лейбова, в котором его встретила очаровательная клиентка, попросившая дать ей примерить драгоценности с вечерним платьем, а затем проводила ювелира в приемную ее мужа. Просидев более получаса, фон Мель начал подозревать недоброе и попросил, чтобы ему вернули бриллианты. В процессе разговора он разгорячился, и дело кончилось тем, что три дюжих санитара, вызванные Лейбовым, скрутили ювелира и препроводили в психиатрическую лечебницу, находившуюся при его доме. Несчастный ювелир пробыл там несколько часов, прежде чем выяснилось, что дама, представившаяся ему как супруга Лейбова, до этого побывала у психиатра, где рассказала о муже, одержимом манией кражи у него бриллиантов, попросила принять больного на прием и заранее оплатила визит и последующее лечение.

Со скоростью, свойственной южным городам, весть об ограблении, приобретая в процессе пересказа новые фантастические подробности, разнеслась по Одессе, затем с помощью газет стала известна всей России, а потом много лет спустя эту историю использовали в 1936 году в сценарии голливудского фильма. Правда, там героиня, которую играла Марлен Дитрих, раскаивалась, возвращала деньги и обращалась на путь истинный. В жизни все обстояло иначе. Деньги Сонька оставила себе, истратив их, скорее всего, на отдых на своем любимом курорте в Мариенбаде.

Работала она чаще всего в одиночку, лишь изредка подбирая статистов. К помощи своих коллег-профессионалов старалась не прибегать – это могло привести к непредвиденным осложнениям – и обычно пользовалась услугами бедняков, бродяг и пьяниц. Впрочем, подходя к каждому делу индивидуально, мошенница иногда делала исключения.

В Москве Сонька нашла некоего отставного штабс-ротмистра и, представившись баронессой Буксгевден, приехавшей в Москву из Прибалтики, попросила его выдать себя за ее заболевшего и оставшегося в поместье под Ригой отца, так как одной неприлично показываться в обществе. Отставной военный был рад услужить милой молодой даме и с удовольствием сопровождал ее на приемы, выставки и в магазины. В один из них, ювелирный, она и пришла в сопровождении почтенного пожилого военного и няньки с грудным ребенком. Сказав, что ей надо выбрать драгоценности для благотворительного бала, и сделав выбор, она отправилась с драгоценностями домой за 22 тысячами рублей, которые они стоили. В залог были оставлены ничего не подозревающий штабс-ротмистр и нянька с ребенком, который, как потом обнаружила полиция, был взят напрокат у некоей уголовной личности, известной под кличкой «Манька-прокатчица».

Постепенно с расширением опыта укрепляется репутация Соньки в уголовном мире, и уже в начале семидесятых она получает предложение войти в знаменитый уголовный клуб российских мошенников «Клуб червонных валетов», организованный в 1870 году в Москве.

Некто Иннокентий Симонов, молодой купеческий сын и изрядный лоботряс, предложил своим друзьям, близким ему по духу и гибким моральным устоям, организовать в России «клуб мошенников», подобный описанному в романах Понсона дю Террайля. Идея получила полную поддержку, и, таким образом, возникла первая тайная организация российских мошенников, которая получила свое название из-за того, что во время игры у одного из членов только что организованного «тайного общества» на руках оказалось сразу несколько одинаковых карт – червонных валетов. Мошенники сочли это знаком свыше, и таким образом было найдено название организации.

Деятельность клуба заключалась в организации широкомасштабных и чрезвычайно остроумных афер, среди которых наиболее широкую известность получила одна, связанная с рассылкой через нижегородскую транспортно-экспедиционную контору больших сундуков в различные города России. Идея аферы заключалась в том, что документы по пересылке имели значение векселей, которые охотно принимались в залог. Учитывая то, что сумму, причитавшуюся за пересылку и страхование товара, разрешалось переводить на место его получения, огромные деньги просто делались из воздуха.

«Червонные валеты» организовали также подпольную лабораторию по подделке ценных бумаг прямо в московской губернской тюрьме. Но верхом их деятельности стала продажа дома московского генерал-губернатора – князя В. А. Долгорукова.

В доверие к князю вошел Павел Карлович Шпейер (глава тайного общества) – красивый и представительный молодой человек, на счету у которого, несмотря на молодость, уже было несколько удачных афер. Он стал частым гостем в доме князя и, совершенно очаровав его, попросил разрешение показать особняк своему знакомому – английскому лорду, который желал бы ознакомиться с русским дворянским бытом.

Лорд оказался любознателен до невежливости, придирчиво осматривал со Шпейером каждую комнату, службы и двор и долго обсуждал что-то со своим спутником на английском языке, которым не владел сопровождавший их чиновник.

А несколько дней спустя в отсутствие хозяина у подъезда дома генерал-губернатора англичанин в сопровождении подвод с сундуками приказал вносить вещи прямо в кабинет Долгорукова. Англичанин утверждал, что купил дом у русского дворянина Шпейера за сто тысяч рублей со всем инвентарем и намерен в нем жить.

Группа Соньки-Золотой ручки, влившаяся в «Червонные валеты» (она потом станет одни из руководителей общества), работала в Москве, Одессе, Ростове-на-Дону, Риге, Киеве, Харькове, Астрахани, Нижнем Новгороде и других крупных городах России, а потом, не ограничиваясь пределами империи, развернула свою деятельность – перекинулась в Европу, где полиция сбивалась с ног, пытаясь поймать аферистов. И все же самым любимым и близким сердцу Соньки городу была Одесса. В ней она открыла одесский «филиал» «червонных валетов», в который ввела своих многочисленных родственников и бывших мужей, знаменитого скандинавского бандита Мартина Якобсона и еще несколько известных международных мошенников и аферистов. Когда в 1877 году начнется разгром организации, одесский филиал, в отличие от других, перед судом не предстанет. Золотая ручка с необычайной ловкостью выведет свою группу из-под удара полиции, скроет ее в Румынии и вернется в Россию, чтобы присутствовать на последнем заседании в зале суда и передать шифрованную записку о подготовленном побеге своей подруге Башкировой.

Романтический ореол вокруг ее умной головки был создан не только фантастическими аферами с привкусом бульварных романов, но и рассказами о благородных душевных порывах. Говорили о том, что она возвратила с трогательной запиской: «Прячьте поглубже!» – деньги, похищенные ею у вдовы бедного чиновника. Со слезами на глазах передавали также из уст в уста трогательнейшую историю о том, как Сонька, проникнув в номер к бедному студенту и, обнаружив предсмертную записку рядом с револьвером (он проиграл то ли казенные, то ли предназначенные на лечение сестры деньги), оставила ему крупную сумму и тем самым спасла несчастного от самоубийства. Было ли это так, сама ли Золотая ручка, неравнодушная к своей славе, организовала эти слухи, или их придумало общество, жаждущее благородных разбойников, осталось неизвестным. Действовала Сонька, скорее всего, поддавшись настроению. Рассказывали, как она однажды шла со своими товарищами-ворами по вокзалу и остановилась рядом с нищенкой. Та, плача, поведала историю о том, как муж ее погиб и она осталась одна с пятью сиротками. Золотая ручка дала ей пять рублей, затем ловко вытащила у нищенки из кармана и эти деньги, и собранное подаяние, а потом долго смеялась с друзьями над растяпой.

Погубила Соньку, как этот обычно бывает, любовь. Она увлеклась молодым картежником и мотом Вольфом Бромбергом, полностью попала под его влияние и потеряла обычную осторожность. Любовнику постоянно были нужны деньги для игры, и Соньке пришлось учащать свои выходы на дело. Она стала менее тщательно готовиться к преступлениям, ее фотографии попали в полицию, оттуда – в прессу – и в результате в 1885 году ее арестовали на частной квартире с краденым.

Зал суда, где происходил процесс, не мог вместить желающих, люди заполняли все улицы рядом с его зданием, а очевидцы рассказывали о своих впечатлениях от заседания. Мошенница в этих рассказах выглядела женщиной-вамп потрясающей красоты (это не соответствовало истине – она всего лишь была пикантна и обаятельна), а столы с уликами сверкали и ломились от набросанных на них драгоценностей (часть из них оказались фальшивыми).

Когда же в Одессе, столь любимой преступницей, узнали, что на плавучей тюрьме-пароходе «Ярославль», отбывающем на остров Сахалин, едет сама Золотая ручка, набережная была черна от народа, а городские власти решили сами посмотреть на знаменитую мошенницу. Сонька любезно ответила на вопросы градоначальника Одессы Зеленого, который пожелал ей счастливого пути, и в ответ попросила разрешения сделать ему подарок на память. Зеленой был настолько растроган поступком раскаявшейся преступницы, что, приняв от нее прекрасные золотые часы, даже не заметил, что они – его собственные. Это был последний гастрольный номер Соньки на свободе. Жизнь на каторге сильно отличалась от нее, ничем не напоминая веселый плутовской роман. Она была чрезвычайно жестока.

На острове Сахалин Сонька живет вне тюрьмы на правах вольного поселенца в небольшом поселке с населением в 3 тысячи человек, где становится местной знаменитостью, которую показывают приезжающим на остров иностранцам. Но островная слава и сносные условия жизни не удовлетворяют ее, и в октябре 1887 года она совершает свой первый побег, который не удается из-за плохого знания местности. На этот раз наказания удается избежать, так как тюремный врач диагностирует у нее беременность, которая оказывается очередным трюком: Сонька послала вместо себя другую женщину.

Бурная энергия и жажда деятельности великой аферистки требуют выхода, и пока она находится на свободе, в поселке происходит несколько преступлений. Самое странное и крупное – кража 56 тысяч рублей в мае 1889 года у Лейбы Юровского, отбывающего наказание за изготовление «фальшивых бумажек». Деньги были похищены из-под кровати его жены Симы, занимающейся в поселке торговлей. Похищенная сумма представляла по тем временам целое состояние, и следствие велось очень тщательно, но никаких улик против Соньки найти не могли.

В том же 1889 году она, переодевшись в солдатскую форму, совершает свой второй побег. На этот раз ей удается уйти довольно далеко, и поиски, на которые было отправлено два взвода солдат, длятся несколько суток. Но ее снова ловят, и на этот раз приговор суров – 15 ударов плетьми. Это было первое в истории каторги телесное наказание женщины, но палача это не смягчило и бил он с такой силой, что Сонька несколько раз теряла сознание. Жестокость палача можно объяснить тем, что Золотую ручку хоть и уважали на каторге, но не любили и боялись.

Для спокойствия власти поместили ее в одиночную камеру и заковали в тяжелые кандалы, которые Сонька проносит 2 года и восемь месяцев. Антону Павловичу Чехову, видевшему каторжанку в тюрьме при посещении Сахалина в 1891 году, она покажется похожей на мышь, запертую в мышеловку, – маленькая, худенькая, седеющая женщина, непрерывно ходившая взад и вперед по камере.

Но даже в тюрьме Сонька не остается без внимания публики. Ее постоянно выводят фотографировать, сделав из ее фотографий весьма прибыльный бизнес. Реквизит и действующие лица не менялись – наковальня, кузнец, охранник, позирующий с суровым и загадочно задумчивым видом, и Сонька. Сюжет носил название «Заковывание Соньки-Золотой ручки в кандалы» и пользовался большим успехом при распространении фотографий не только в России, но и в Европе.

По негласным правилам каторги, где всегда были сложности со слабым полом, Соньку определили в «жены» убийце-рецидивисту Богданову. И женщина, когда-то легко пленявшая аристократов и миллионеров, сумела теперь полностью покорить жестокого преступника, который привязался к ней, изливая всю отпущенную ему природой нежность. Они вместе убегут в третий раз – и вновь неудачно. Солдаты, которые найдут их, увидят Богданова, несущего на руках обессиленную Соньку. На этот раз их не подвернут наказанию, а только усилят надзор.

Третий побег, казалось, смирил неукротимую каторжанку, и, отбыв срок и выйдя на поселение, она организует свое дело, в котором так же, как и во всем, проявит талант, размах и великолепные организаторские способности. Сперва Сонька открывает квасную, в которой варит превосходный, вкусный квас, а затем устраивает нечто похожее на одесский кафешантан с оркестром и танцами. Дело процветает и даже несет на себе некоторый отпечаток столичного шика, но Соньку неудержимо тянет к привычной криминальной деятельности. Она подпольно торгует водкой, занимается скупкой и сбытом краденого и устраивает у себя игорный дом. Полиция, которую незамедлительно ставят в известность о творящихся у Соньки делах, пытается уличить ее – устраивает обыск, простукивает стены и взламывает полы, но великая мошенница, как всегда на высоте, и перед законом она чиста. Полиция возвращается ни с чем.

И все же, последние десять лет пребывания Соньки на каторге окутаны тайной, и даже начальство не могло с уверенностью сказать, была ли там она или лицо, заменяющее ее, – «подменка». В пользу последнего говорит свидетельство известного в то время журналиста Власа Дорошевича, который после беседы с Сонькой (или лицом, выдающим себя за нее) сказал, что по уровню образования эта особа ничем не отличалась от мелкой лавочницы. Как тогда могли принять ее за аристократку представители высшего общества или ювелиры – прекрасные психологи, не страдающие избытком доверчивости, остается загадкой. Вызывало подозрение и то, что возраст «Соньки сахалинской» отличался от возраста «Соньки континентальной» по свидетельству А. П. Чехова и В. Дорошевича на десять лет. Не были обнаружены и похищенные 56 тысяч, которые предприимчивая преступница могла бы использовать для своего освобождения. Слухи о двойнике, отбывавшем наказание вместо нее, усилились, когда по Европе прокатился целый шквал совершенных женщинами ограблений и почерк преступлений очень напоминал почерк великой аферистки.

По одной из версий, Сонька-Золотая ручка умерла на Сахалине, по другой – дожила до глубокой старости и последние годы своей жизни провела в Москве у дочерей. Деньги на памятник, заказанный у миланского скульптора, были собраны в знак уважения к ее криминальному таланту мошенниками России и Европы.