Текст книги "Танец стихий"

Глава 17

Утро встретило уже привычной щекоткой наглых лучиков ярких оранжевых солнышек. Я, даже пискнув от восторга, сладостно потянулась и рассмеялась от хорошего настроения, охватившего весь мой стихийный организм.

– Доброе утро, – прозвучало позади.

Внутри забурлило от счастья: Роже остался со мной на всю ночь, чтобы пожелать доброго утра! Я развернулась, чтобы броситься анаху на шею, и счастливая улыбка сползла с моего сияющего лица. Позади стоял Харелий с подозрительно отвисшей челюстью.

Позор мне и пепел на голову: перепутать голос любимого… хотя, так как мицар говорит сейчас, подделать нетрудно: у анаха должно быть настроение: «что воля, что неволя, все равно», в простонародье называемое состоянием глубокого пофигизма, в эзотерических кругах – полный дзен.

Пока вся эта чушь проносилась в голове, я приветливо смотрела на анаха, хватающего воздух, как рыба, которую мало того, что на сушу вытащили, так еще и червяка отобрали. В конце концов, до меня дошло, что так подействовало на Харелия… платье же вот оно, в стороне валяется кучкой поблескивающих тряпок: я вчера так обрадовалась Роже, что сама помогала его укоренившейся привычке разодрать мою одежду.

– Ой, – я скукожилась, пытаясь закрыться, хоть и понимала, что уже поздно: все, что только можно, анах уже разглядел за это время. – Хоть бы отвернулся, видишь, что девушка не в себе…

– Что-нибудь нужно? – привычно пробормотал Харелий, даже не думая отворачиваться.

– Ящик одежды, – буркнула я. – И какой-нибудь колокольчик, который будет звонить перед твоим появлением.

Анах пригорюнился и исчез: правильно, больше таких пикантных сцен ему не обломится. И вообще, что за мода, мужиков приставлять к гарему. Надо Роже посетовать: как бы чего не приключилось… с мужиком-то.

Через некоторое время в комнате появился ящик, а в воздухе завис изящный колокольчик, который сразу же издал мелодичный звук.

– Нельзя! – крикнула я, роясь в сундуке.

– Что нельзя? – удивленно уточнил Харелий.

Я запустила в анаха какой-то туфлей, попавшейся в это время под руку:

– Колокольчик должен звонить перед твоим появлением, а не вместе с ним!

Анах ловко увернулся от туфли и, подозрительно довольно сверкнув оранжевыми глазами, вкрадчивым тоном спросил:

– Что-нибудь нужно?

Расхохотавшись, я пригрозила магу пальцем и запустила вторую туфлю. Тот исчез прежде, чем она достигла цели.

– Вот нахал! – восхищенно пробормотала я, выуживая из сундука коротенькое платьице веселой расцветки: на бирюзовом фоне ярко полыхали алые языки пламени, словно жующие узкие полоски цвета морской волны.

Как всегда, платье оказалось впору: как все-таки удобно, что все белки в этом мире – почти мои двойники.

Прозвенел колокольчик.

– Войдите, – отозвалась я, стягивая волосы в хвост.

– Правда, можно? – уточнил Харелий, поставив на пол еще один сундук.

– Правда-правда, – хихикнула я и полюбопытствовала: – Что там?

– Туфли, – торжественно объявил анах и подмигнул.

Я растерянно моргнула:

– Ты что, со мной заигрывать пытаешься? Вот ненормальный: под самым носом у мицара… Не боишься, что он тебе уши отрежет?

– Не отрежет, – уверенно ответил анах. – Скорее, сразу голову. Но я почему-то не боюсь.

– Ну и глупый мальчик, – фыркнула я, потом жалобно протянула: – Там вон целый гарем без внимания мицара пропадает, а ты на меня клюнул…

– Они словно твои неумелые копии, – с глубокой печалью в глазах заметил парень: когда же он успел влюбиться-то?

– Ну что, тебе так рано жить надоело? – простонала я. Потом нахмурилась, преувеличенно грозно посмотрев на анаха. – И почему это ты решил, что я предпочту тебя грозному, богатому, сильнейшему магу мицару? Что ты мне можешь дать, чего не даст он?

– Свободу, – просто ответил вихрастый анах.

Я с сомнением оглядела паренька, а в голове родился план. Если вызвать сюда Ривиэля, чтобы он сам рассказал Роже правду? Судя по тому, что в мицаре стали изредка проклевываться нормальные реакции, можно предположить, что шоковая терапия подействует сильнее. Правда, для этого нужно вырваться отсюда: мицар не даст мне применить свои силы. Конечно, мальчика использовать не очень красиво, но тот сам добровольно полез на рожон, никто его не просил. Немного посомневавшись, я осторожно уточнила:

– Интересно, а как ты собираешься меня отсюда вытащить? Использовать магию я не могу – мицар это сразу чует. Да и не получится в этом помещении…

– Но я-то могу и входить, и выходить из него, – ухмыльнулся анах.

– Входит и выходит, замечательно выходит, – расхохоталась я. – Ну и что из этого?

– А то, что при этом я могу проносить различные нужные тебе вещи, и выносить ненужные, – парень заговорщически подмигнул. – А эти добротные сундуки…

– Словно созданы для того, чтобы воровать в них дамочек из гарема, – снова рассмеялась я. – Вот пострел, все продумал! Так, мицар, как добропорядочное привидение, всегда приходит только по ночам, значит, сейчас самое время меня воровать.

– Прямо сейчас? – чему-то ужаснулся Харелий.

– А чего тянуть? – удивилась я. – Знаешь, если долго и терпеливо ждать, так ничего и не произойдет!

– Да ничего, – глаза анаха беспокойно забегали. – Просто надо собрать продукты, вещи… для тебя.

– Да ничего мне не надо, – отмахнулась я. – Я не кам, чтобы лопать беспрестанно, так что расслабься и воруй сейчас же, если, конечно, это все не шутка. А то гляди, через пару унов я и передумать могу!

Угроза подействовала: анах бросился к ящику и вывалил из него все содержимое. Пригласительным жестом указал мне на пустой сундук. Я же все еще немного сомневалась: мицар будет просто в ярости – сбежать с анахом, да еще после того, как он признался, что не хочет, чтобы я его снова покинула… Короче, если не получится, на стене спальни мицара будет красоваться не только чучело с головой Харелия, но и выделанная шкурка маленькой белочки.

Но, в конце концов, я же хотела устроить Роже шоковую терапию. А побег как раз будет первой ее частью. Обреченно вздохнув, я залезла в сундук. Сверху с похоронным стуком захлопнулась крышка. Я сдавленно хихикнула: ну вот, мне предоставляется прекрасная возможность проверить, есть ли у меня клаустрофобия.

Сундук трясся, прыгал, брякался обо что-то, снова трясся. Я сидела внутри тихо, как мышь, постоянно твердя себе, что поступаю правильно. Страх холодной рукой сжал сердечко: то, что сейчас делает для меня Харелий, мицар считает предательством. И в принципе, конечно, правильно считает. Но мне еще предстоит закончить цепочку дурных поступков, предав самого Харелия. Я вообще не понимала, на что рассчитывает паренек: от мицара далеко не убежишь, рано или поздно все равно придется отвечать за поступок по всей строгости законов анахов. И тщетно убеждала себя, что это не мое дело.

Конечно, совесть чиста только у тех, кто ею не пользуется совсем. Моя же меня совсем загрызла, пока я сидела в сундуке, ожидая, удастся Харелию выскользнуть из Лив’утвао или нет.

Наконец снаружи все стихло, но я не решалась как-нибудь себя обнаружить, поэтому все еще сидела тихо, стараясь даже дышать через раз. Прошло достаточно долгое время, но ничего не происходило. Не в силах дальше мучиться неизвестностью, я осторожно выглянула из сундука, чуть приподняв крышку.

Первое, что я увидела, были широко распахнутые мертвые глаза анаха. Вздрогнув, откинула крышку: какая теперь разница. Парень, конечно, знал, на что идет, но такого скорого возмездия я не ожидала.

Сглотнув, заставила себя отвести глаза от трупа, раскинувшегося на пустой земле в неестественно выгнутой позе. Осторожно осмотревшись, я поняла, что нахожусь в лесу: багровые листья приветствовали шелестом оваций, скрывая от вездесущих солнышек.

Рядом с сундуком я увидела темную линию на земле, словно посыпанную пеплом. Аккуратно обогнув ящик, проследила, куда она ведет: линия продолжалась в обе стороны и проходила ровно под холодным телом анаха. Видимо, это какая-то защита, через которую не смог пройти беглец. Странно, что эта магия не затронула меня. Оповещает ли линия мицара о происшествии?

Я решила не испытывать судьбу: быстро оттащила пустой сундук в кусты, дополнительно прикрыв старыми ветками, а сама залезла на ближайшее дерево и затаилась. Как раз вовремя: со стороны горных пик уже стремительно приближались три вихря. Ба, да это все знакомые мне ищейки!

Прижавшись к ветке, я прошептала ветру просьбу скрыть от посторонних глаз. Очень надеясь, что ищейки меня сейчас не ощутят, ждала их приближения. Бежать смысла не было, все равно догонят. А вот затаиться – это хоть малый, но шанс. И возможность проследить, что они решат делать с телом Харелия.

Вихри становились все ближе с каждой секундой. И уже совсем близко они вдруг зависли, издавая глухое гудение, словно высоковольтные провода. Анахи спустились на землю и подошли к трупу. Они долго спорили, размахивая руками, один все рвался лететь дальше, видимо, считая, что анах был не один: умный, гад. Остальные двое были против, считая погоню бессмысленной затеей. Победило мнение большинства: анахи забрали труп, взгромоздились на своих чудовищных коней и отбыли восвояси.

Я же, загрустив, откинулась спиной к стволу дерева: ну вот, еще одна жертва по моей вине. Сколько их еще будет, и стоят ли их жизни той цели, которой я добиваюсь? Конечно, если верить дзетам Марвии, мир в опасности, и опасность эта исходит от мицара. А если я верну Роже чувства, то он, возможно, сможет предотвратить беду или просто перестанет быть этим опасным для мира существом.

Да, нужно обязательно попробовать притащить в мир Ривиэля, так как я даже и не подозревала, как притащить саму лгунью Хен. Если честно, то я совершенно не предполагала, ни как белобрысого цвака переместить, ни где он находится в данный момент, ни с какого края вообще к этому делу приступать. Но что-то делать надо было, так что я сползла с дерева и потопала вперед: когда не знаешь, что делать, делай все, что придет в голову, а там, может, наткнешься на правильное решение… Конечно, не самый разумный девиз, но он не раз спасал меня из, казалось, абсолютно безвыходных ситуаций.

Воспользоваться стихиями я не рискнула, так как боялась, что и слабый порыв ветра, тщательно прикрывающего меня от ищеек, сможет вызвать подозрения мицара. Роже как-то умудрялся узнавать, что я обращаюсь к силе. Возможно, это магия мицара. И лишь Ллер мог прикрывать меня от его вездесущего ока.

Однажды, когда я, забыв об осторожности, создала вихрь, даже магия цвака не смогла укрыть меня от мицара, но в других ситуациях он всегда справлялся. Роже не подозревал до моего выступления перед его светлыми очами в зеленой занавеске, что за силы мне покорились. И я сама все подробно показала анаху, но сейчас это уже не имело значения: я поняла главное. Покорять стихии не нужно, даже противопоказано. Плененная сила уже наполовину перестает существовать. И пока я буду считать силу своей, она будет медленно таять. Или не совсем медленно. В любом случае, это ложный путь – пытаться сразу завладеть всем, что тебе не принадлежит, это может лишить всего того, что находится в твоем распоряжении.

И сперва мне нужно освободить те силы, которые я удерживала с помощью магии музыки сфер. Это еще одна дилемма: что за магия мне открылась и как ею пользоваться предстояло выяснить, увы, опытным путем. Увы, потому что первый блин оказался комом – я неправильно использовала эту силу. Рискну лишь предположить, что музыка сфер помогает мне достичь желаемого, несмотря на обстоятельства.

Но даже это я рискну проверить лишь под прикрытием магии цвака. А значит, нужно сперва добраться до Ллера. Куда мог отправиться цвак, когда я его оставила там, на утлой лодчонке морнеев? Может, он вернулся за братьями? А может, возвратился к Марвии? Так как других идей у меня не возникло, я решила отправиться на острова. К тому же две цели были практически рядом: острова морнеев соседствовали с вотчиной старой ведьмы.

Оставалось выяснить, в какой стороне находятся эти острова, и как туда добраться, поскольку я понятия не имела, где нахожусь в данный момент. Отвлекшись от размышлений, обнаружила, что двигаюсь вдоль темной сторожевой линии навстречу поднимающимся солнышкам: тело само решило за меня, в какую сторону направляться. Вдоль линии, поскольку это уже ориентир, а навстречу солнышкам… да просто так веселее, чувствуешь себя не так одиноко.

Над головой метались и громко перекрикивались вездесущие ванаги, сопровождая меня. Я нахмурилась: птахи могли выдать мое местоположение возможным часовым. Я же не очень представляю, как устроена охранная система у анахов. Остановившись, я пыталась прогнать птиц, швыряя в них палки: птахи расшумелись еще громче, довольно резво уворачиваясь от импровизированных снарядов.

– Ой, белка, – изумленно пророкотал возникший словно ниоткуда валл. – Ты с моими крошками играть…

Я испуганно отступила, выставив перед собой кривую сучковатую палку, которую уже собиралась запустить в наглых ванаг, маниакально кружащих над головой.

– Не бойся, – отмахнулся валл, присвистнув птахам: ванаги вмиг разлетелись по своим птичьим делам. – Не трону. Валлы не едят белок.

– Знаю, – я все еще подозрительно косилась на существо: интересно, анахи используют валлов, в избытке шныряющих по лесам, в качестве сторожей или доносчиков? – А валлы говорят анахам, что видели белок?

Громила нахмурился. А я вдруг поняла, что меня так беспокоит в существе: давно взрослый, скорее, пожилой, валл не носил штанов. Даже старых полотняных шорт не было на волосатике.

– Ты сбежала, – утвердительно кивнул валл. – Но почему? Мод видел цваков? Цваки убивать белок. Белка оставаться у Мода! Я защищать тебя!

Мохнатик даже стукнул себя в волосатую грудь для убедительности. Я с сомнением посмотрела на чудище: вот уж чего не входило в мои планы, так это прятаться у старого валла.

– Спасибо, конечно, – растерянно хмыкнула я. – Но у вашего брата тоже не особо надежно. Я так полагаю, цваки прекрасно осведомлены о маниакальном стремлении валлов защищать слабых и затравленных. Судя по тем экземплярам, что встречались мне на пути, это верно: Дик прятал под крылышком поэтов, а Рад тоже постоянно стремился защитить Веру. Так что нормальные цваки деньги зарабатывают, сидя на островах, а кровожадные собратья рыскают по лесам, потроша белок, которых находят в жилищах валлов. Веселенькая картинка…

– Мод не понял, – растерянно моргнул мохнатик. – Белка не хочет?

Громила пригорюнился, а я, кажется, поняла его странный вид: видимо, мне достался не совсем нормальный вариант представителя славной расы валлов. То есть, он был и взрослым, и ребенком не перестал быть, посему и без штанов… попросту говоря, это был недоразвитый мужчина. Поэтому обращаться с ним надо, как с ребенком и стараться не обижать. Я тщательно подбирала слова:

– Мод хороший… белка не может… надо к морю! Поможешь? – я умоляюще сложила руки и скорчила жалостливую физиономию для пущей убедительности.

Валл приободрился и выставил грудь колесом, полный решимости: ну, хвала небу, к морю я попаду. К какой его части, неизвестно, но уже кое-что. А Мод добрый и безобидный, знает порядки в этом лесу, значит, все-таки с ним я буду в большей безопасности.

– Белка есть! – громила так расчувствовался, что достал из мешка, привязанного к поясу, кусок чего-то, не поддающегося идентификации. Но судя по тошнотворному запаху, давно уже протухшего. – Мод кормить белку!

– Гав-гав, – отгрызнулась я, отодвигая щедрое угощение. – Зови меня Мел, ладно?

– Белку звать Мел! – счастливо загрохотал на всю округу Мод: я поморщилась от такого звукового напора.

– К морю, – напомнила я, махая рукой перед носом моего спутника: для этого пришлось встать на цыпочки и вытянуться, словно кошка, во весь рост. – Пойдем уже, наконец!

– Идем, – радостно кивнул Мод и, схватив меня за руку, побежал вперед.

Еле успевая передвигать ногами, я завизжала от страха и боли: кажется, еще немного, и чудовище мне руку оторвет…

Мод затормозил и с испугом воззрился на меня:

– Белка плохо? – встревоженно спросил он, ощупывая мое тело.

– Белка так быстро не бегает, – хихикнув, я отскочила: волосатые руки валла щекотали кожу. Проверив, на месте ли вытянутая рука, попросила мохнатика: – Давай, белка сядет тебе на плечи, а ты побежишь?

Валл расцвел: будь его воля, он бы мне премию какую присудил за столь замечательную мысль. Так как у добряка вполне бы хватило ума схватить меня и просто закинуть на плечо, я потянула мохнатика вниз, принуждая сесть: так я избежала участи принцессы, прокатившейся на Шреке. Вполне комфортно рассевшись на могучих плечах Мода, потянула его за чуб:

– Поехали!

Валл подорвался с места и со скоростью бешеного экспресса метнулся в заросли: я тут же пригнулась к самому загривку, стараясь не сбивать головой круглые шишки, в огромном количестве растущие на ветках. Вскоре привыкнув к скорости и навострившись ускользать от низкорастущих веток, я ощутила необыкновенный восторг, словно каталась на американских горках. Правда, руки задирать не пыталась, всячески цепляясь за свое неординарное транспортное средство: волосы Мода были не так всклочены, чем у других представителей этой замечательной расы: такое ощущение, что его иногда тщательно расчесывали. Не успев додумать эту мысль, я кубарем покатилась по земле, все-таки умудрившись навернуться с валла. Мохнатик просто резко остановился и припал к земле: я не удержалась при таком неожиданном кульбите.

Покувыркавшись, я распласталась на ровной поверхности земли, вся в гнилых щепках и старых листьях, уткнулась носом в носок кожаного сапога. Вздрогнув, я в панике поползла было назад, но была придавлена этим же сапогом в районе лопаток:

– Опаньки, кто тут у нас? – существо произнесло эту фразу с выражением человека, заметившего новый вид лягушек, пусть и мерзких, но необычайно редких. – Белки посреди леса летают!

– Низко пошла, может, к дождю? – вторил ему другой голос с не меньшей долей брезгливости.

Я осторожно приподняла голову и посмотрела наверх: передо мной стояли два цвака в странной одежде, третий практически стоял на мне, с садистским удовольствием прижимая к земле. Дождавшись придавленного хрипа, он довольно хмыкнул:

– Повезло нам сегодня! Еще одна гадина попалась!

Я в панике сглотнула: так это как раз те отморозки, что шныряют по миру, отлавливая землянок и методично уничтожая ни в чем не повинных девушек. Но наряду с этим нелицеприятным чувством внутри росла злость, требующая справедливого возмездия. Да, раньше вы натыкались на беззащитных девчат, которые и так находились в страхе и растерянности от незнакомого мира, где неожиданно оказались. И убивали, смачно наслаждаясь предсмертными хрипами. Но сегодня судьба подбросила вам бомбу. Я даже не боялась за свою жизнь. Ярость, постепенно захватывающая разум, требовала кровавой мести. Требовала вынуть кишки цваков и засунуть им же в глотку. Требовала луж крови и мольбы о пощаде…

Я осеклась, настороженно прислушиваясь к себе: откуда столь не свойственная мне жадность до кровавых развлечений? Это еще один побочный эффект порабощения стихий. Отрезанные от внешнего мира, они словно гнили, отравляя мой организм. Я вздрогнула: надо скорее найти Ллера, как бы меня не переклинило на злой части натуры, которая живет в каждом живом существе, лишь иногда проявляя черные стороны.

Цвак удовлетворенно хмыкнул, приняв мою реакцию за страх перед ними, страх смерти. Интересно, долго они глумятся над жертвой, прежде чем убить? Лучше бы подольше, надо найти решение, при возможности не обращаясь к стихиям, ибо это могло обнаружить мое местоположение раньше времени. Говорить при этом они могли что угодно: меня давно уже не интересовали звуки, издаваемые врагами, поскольку реальные действия – это единственное, чего нужно опасаться.

Тем временем маг убрал ногу с моей спины и приподнял за шкирку, словно нашкодившего щенка:

– Любопытный экземпляр попался: от страха вся дрожит, а глаза просто горят от ненависти… Что, белка, мы уже успели насолить тебе? Судя по тому, что от нас еще никто не уходил, похоже, мы лишили жизни какую-нибудь тварь, которая была тебе близка? – лицо цвака перекосило от ненависти: сосуды стали совсем красными, сменив цвет лица с сиреневого на фиолетовый.

Я же просто рассматривала мужчину, отмечая отличия от нормальных, разумных, цваков: они не брили голов, давно лишившись своих экзотических ирокезов, видимо, наплевав на моду. А может, чтобы отличаться от своих не столь кровожадных собратьев. Спутанные лохмы неопределенного цвета оттеняли лица более красноватого оттенка. Я сперва приняла его за временный, возникший под воздействием эмоций, но нет, похоже, это нормальный цвет лиц мстителей, который они приобрели в камских лесах. Одежда была мятой и неопрятной, до моего обоняния доносился зловонный запах. Даже валлы пахли гораздо приятней. Да что там: даже в повозке рабов камов запах был более приемлем.

Тут меня осенило: так вот оно что! Цваки эти лишены части своей силы, вынуждены питаться чаще, чем их собратья, дабы обеспечить организм энергией. И, соответственно, выдают непереваренное содержимое все чаще. А вот следить за собой не стали, отсюда и столь плачевный результат. И белки тут скорее всего не при чем: цваки мстят миру за свое унижение, за то, что они лишены магии. А землянки просто так, под руку подвернулись, так как были похожи на существо из древней легенды, которое и послужило причиной переворота в мире.

Интересно, а цваки с островов тоже лишены силы? Я как-то не заметила сильных различий между молодым цваком, объегорившим меня, и теми экземплярами, что наблюдала прежде.

Лесной цвак разглядывал меня и при этом все мрачнел: взгляд мой был пуст, так как в данный момент времени меня занимали другие проблемы, да и дрожать я как-то быстро перестала. Разочарование сквозило во всем виде фиолетового: так, глядишь, и убивать передумает.

– Какая-то ты странная белка, – задумчиво протянул он, не обращая внимания на подзадоривающие возгласы товарищей. – Откуда ты здесь взялась?

Я и не думала отвечать, так как продолжала рассматривать цвака. И углядела самое главное: арбалетов всегдашних при них сейчас не было! То ли использование этого оружия требовало сил, у них сейчас не имеющихся… либо просто не носили с собой. И первое казалось мне наиболее вероятным. А тонкие нучи, торчавшие за поясами, не представляли такой угрозы, как вездесущие стрелы.

Я кровожадно усмехнулась и в упор посмотрела на цвака: тот дрогнул, не ожидая такого наглого поведения от жертвы. Рука непроизвольно разжалась, и я брякнулась задницей на землю, не ожидая, что тот меня отпустит. Двое других подорвались с места, не понимая, что произошло с их товарищем. Я спокойно поднялась и постаралась отряхнуться, поправляя задравшийся подол короткого платьица. Стянув распушившиеся волосы в привычный хвост, насмешливо смерила взглядом притихших цваков.

Да, ситуация для мальчиков необычная: жертва не орет, не писается от страха и не умоляет о пощаде. Должно быть, инстинкт самосохранения цваков шептал о возможной опасности, таившейся во всем неизвестном. Я же успокоилась окончательно: раз цваки магией не владели, то и сильно паниковать ни к чему. Нужно приготовиться к битве, так как появился шанс ее выиграть.

Фиолетовые тем временем достали нучи и потихоньку стали обходить меня, стараясь заключить в круг. Я лишь сосредоточилась и встала в стойку. К стихиям обращаться не имело смысла, изучаемое годами искусство поможет мне сегодня. Я представила себя на татами, в окружении друзей. Это было частой нашей забавой: нападать всем на одного. Тот, кто продержится дольше других, считался победителем и имел право воспользоваться душем первым. А так как в группе у нас человек по десять всегда ходит, расклад «трое на одного» уже не считался таким уж страшным. Правда, у друзей не было оружия в руках, ну максимум тренировочные палки.

Цвак, который прижимал меня к земле, напал первым. Легко избежав атаки, я продолжила движение руки противника, уткнув того носом в землю, и изящно отобрала ножичек. Теперь силы более усреднены, хотя я не очень любила пользоваться холодным оружием. Растянувшийся цвак мотал ушибленной головой, пытаясь сообразить, что же произошло. Саркастически хмыкнув: цваки оказались глупы и не напали все сразу; я подзадорила врагов:

– Ну уж где вам со мной по одному справиться! Давайте сразу вдвоем.

Оставшиеся цваки с яростным рыком набросились на меня одновременно: ура! Они поддались на уловку. И теперь мне ничего не оставалось делать, как в последний момент быстро улизнуть с линии атаки…

Миг, и фиолетовые, хрипя и истекая вполне красной кровью, лежали на земле, проткнув друг друга нучами. Я же прижала к земле еще живого цвака, наступив между лопаток:

– Это вам, отморозки, за всех девиц, над которыми вы издевались, – прошипела я и, словно накрытая волной жестокой ярости, проткнула нучем череп фиолетового.

Лезвие вошло в кость, словно в мягкую землю, без признаков сопротивления холодному металлу. Видимо, размягчение мозгов лесных цваков прошло успешно еще столетие назад.

Позади раздался хруст ветки: я мгновенно выдернула нуч из головы мертвого цвака, метнула кинжал в сторону звука: нуч вонзился в дерево, под которым свернулся Мод, поскуливая от ужаса.

– О, небо, – испуганно воскликнула я, подбегая к валлу, – я тебя не ранила?

– Белка страшная, – укоризненно прошептал Мод, все еще содрогаясь.

Я почувствовала себя отвратительно. Оглянувшись на окровавленные трупы, решила, что двигаться надо еще быстрее: плененные стихии постепенно завладевали мною, глуша все доводы разума и заставляя идти на поводу у не самых светлых чувств. Конечно, я понимала, что лесные цваки являлись опаснейшей угрозой. Но убивать их не было особой необходимости. Я вполне могла спокойно их разоружить и сбежать…

– Мод, не бойся меня, – жалобно попросила я валла. – Мне и так плохо…

– Белка смелая, – осторожно погладил мою руку Мод, заметив слезы, брызнувшие у меня из глаз, – цваки плохие, цваки убить много белок…

– Да, ты прав, я сохранила много жизней, которые они бы могли еще отнять, – прошептала я, с омерзением глядя на трупы: это послужило хорошим утешением.

Валл припал к земле и чуть шевельнул обрубком хвоста:

– Море! – радостно взвыл он, вполне оправившись от испуга и преданно заглядывая в глаза.

– К морю, – облегченно рассмеялась я, стараясь больше не смотреть в сторону, где проходила битва.

Вид мертвых тел цваков рождал в глубине души не совсем приятные воспоминания.

Я торопливо забралась на загривок валла и тут же вцепилась в густую шерсть, зная о нетерпеливости прыткого Мода. Тот, подтверждая мои представления, рванул вперед с оглушительной скоростью. Оглушительной, потому что я кроме свиста ветра ничего не слышала.

Больше искателей приключений и охотников на белок нам не встретилось, так что к морю мы добрались вполне быстро: была бы моя воля, передвигалась бы только на валлах. Прекрасные, чуткие, добрые и стремительные существа. Проникнувшись к валлам светлыми чувствами, я благодарно чмокнула Мода в нос и погладила шелковистую шерсть:

– Мода кто-нибудь причесывает? – уточнила я интересующий меня вопрос.

– Мама, – смущенно буркнул Мод и порывисто обнял меня: я сдавленно захрипела. – Прощай…

– И тебе всего хорошего, – проворчала я, потирая помятые ребра, когда это мохнатое чудо меня отпустило. – Привет маме.

Мод закрутился волчком вокруг меня, а потом сиганул обратно в лес с такой скоростью, словно за ним гнался отряд бешеных цваков.

Я вздохнула, грустно наблюдая за качнувшимися ветками и сбитыми шишками: вот и еще один симпатичный персонаж исчез из моей жизни. Пусть недалекого ума, зато у него большое доброе сердце. А впереди ждало море: оно бурлило в нетерпении, проявляя свои чувства сильным волнением. Компанию нетерпеливому океану составлял шквальный ветер. Но я не могла успокоить его, не могла воспользоваться стихией, похищенной у могучего океана, не могла выдать себя. Поэтому он злился все сильнее, грозя устроить целую бурю.

Что же я наделала? Почему вместо того, чтобы просто просить мир о чуде, желала заграбастать себе в свободное пользование все его чудеса? Что это: стремление к волшебству или банальная жажда власти? Если второе, то недалеко я ушла от мицара. Даже Роже поступал с миром гораздо лояльнее, он не подчинял его своим противоречивым эмоциям, как пыталась это сделать я.

Остолбенев, я прислушалась к закравшейся мысли: а что, если это меня нужно спасать? Что, если маятник чувств, раскачивающий подчиненные мне стихии, словно на дурацких качелях, и есть угроза этому миру? Что же случится, когда качели сделают свое первое «солнце», перевернувшись через перекладину?

В панике отметая эти соображения, я направилась вдоль кромки моря, тщательно рассматривая берег: мне нужно строго придерживаться плана, а не метаться в поисках объяснений творящихся со мною вещей. Ведь многое из того, что живет внутри меня, просто уже отравлено взбешенными стихиями.

Ни лодчонки, ни бревнышка. Но в море выходить сейчас все равно нельзя, поскольку это будет равно самоубийству: волны просто разобьют утлое суденышко о песчаный берег. Острова, виднеющиеся в дымке зависших брызг, были мне незнакомы. Но, с другой стороны, я же помню берег островка цваков только со стороны моря. Острова же Марвии, кажется, вообще не запомнила, так как вел меня к ним Ллер.

Пока я брела по коричневому берегу, сплошь устланному багровыми кружевами водорослей, выкинутых океаном на песок, юркие солнышки уже засобирались на покой, наперегонки стремясь к мягкому горизонту, укутанному пушистыми облаками. Вскоре они скрылись в перистой массе серых перин, оставив меня в одиночестве. Звездочки еще не успели занять свои позиции на темнеющем небе, предоставив мир полной темноте.

Под ногами я уже не могла ничего разглядеть. И после пятого падения, запутавшись в сетке гнилых водорослей, решила переночевать. Берег все еще оставался пустынен, насколько это можно было разглядеть в ночи. Лес, темнеющий рядом с океаном, приглашал выбрать место для ночлега. Огонь разводить я не буду, дабы не привлекать нежданных гостей: на широкой кромке прибоя мой костер будет прекрасным ориентиром для ищеек, которых, я не сомневалась в этом, мицар уже направил по моему следу. Может, правда, не троих, а только одного оставшегося в живых. Поскольку дуэт, не послушавший голоса товарища, вернулся в Лив’утвао, не потрудившись проверить: а один ли изменник?

Осторожно ступая по лесу (к сожалению, я так и не осведомилась ни у кого, есть ли в здешних лесах хищники), я ощупывала деревья в поисках похожего на то, которое послужило мне пристанищем в прошлый раз. Уж больно удобные впадинки были на стволе, позволяя быстро забраться вверх и так же стремительно покинуть убежище при признаках опасности.