Текст книги "Танец стихий"

Глава 19

Никакого острова не было и в помине, зато рядом наблюдались другие владения Марвии – вполне целые и невредимые. А еще я увидела, как ко мне приближается лодочка, в которой стоял Ллер, пристально наблюдающий за мной. Думаю, что там, за ним, сидела крайне напуганная Вера, а судя по ритмичному движению лодки, методично греб веслами Рад.

Обрадовавшись появлению друзей, я подумала, что это просто чудо. Судя по тому, что учудили выпущенные на волю стихии, вполне можно было бы ожидать полного разрушения всех близлежащих островов, огромного количества трупов, вяло покачивающихся на волнах – многочисленных любителей райской обособленной жизни.

Тут я вспомнила, что происходило со мною, что пытались сделать стихии с наглой ведьмой, осмелившейся поработить их. Острая тоска проникла в душу, начав с упоением отгрызать по кусочку этой мистической субстанции. Горькие слезы покатились из глаз, падая на сухое, выжженное солнцами, высушенное неприступной скалой, старое безлиственное дерево.

– Ты как? – озабоченно спросил Ллер, с легкостью перескакивая из лодки на дерево.

Вера с черной завистью посмотрела на его акробатический пируэт: землянам такого не суждено повторить, даже в цирке не увидишь ничего подобного. Девушка бросала на меня встревоженные взгляды, но как ни старалась, не могла перебраться на бревно: лодка билась о сухое дерево, моталась по кругу, направляемая валлом, который пытался помочь любимой.

– Жива, – вытерла я слезы и попыталась улыбнуться.

– У тебя, – с облегчением заметил цвак, – видимо, просто мания намазывать на океанское дно все, что под руку подвернется: будь то таурские суда или морнейские острова… Ты только глянь, ни намека на то, что здесь тысячи сот возвышалась неприступная скала!

Фиолетовый поглядел на меня преувеличенно-восхищенно и обвел руками опустевшую местность: я послушно осмотрелась. Бури словно в помине не было: на чистейшем небе переливались серые и фиолетовые цвета затухающего заката. Последние искры оранжевого солнца, чуть отставшего от собрата, плясали на ряби волн, словно стараясь оставить на память этот вечер, так насыщенный событиями.

Лично я бы с удовольствием стерла его из памяти:

– Ллер, все напрасно, – с печалью в голосе прошептала я. – Все бесполезно…

– Что напрасно, Мел? – мягко уточнил цвак, присаживаясь рядом: бревно даже не покачнулось, никак не отзываясь на резкие движения мага, словно тот весил не больше перышка.

Хотя, я на самом деле не знала, сколько весит среднестатистический цвак. Мотнув головой: что за странные мысли приходят в такой непростой час, я жалобно посмотрела на друга:

– Я отпустила стихии, но они были в ярости, чуть не разорвали мое тело на тысячу маленьких белок. И лишь сила Мастера стихий, которая только сегодня шевельнулась во мне через столько лет, спасла от кары грозных сил… А ведь их только четыре было. Сколько их всего, я не знаю, но думаю, того, что есть, достаточно, чтобы превратить тело мицара в месиво, если попытаться избавить его от этой обузы. Все бесполезно, Ллер…

– Скажешь тоже – бесполезно, – иронично фыркнул цвак. – Ты только выяснила, что не стоит делать с мицаром, чтобы сохранить ему жизнь, и сама избавилась от неудачного начала возрождения своей силы, плюс тебе подарок – сила Мастера, что наконец обнаружилась в тебе. Вот какой результат, и повод поразмышлять – что можно предпринять дальше. А ты уже готова убиваться, заранее сложив лапки перед следующим поворотом судьбы. А что, если там, вместо чудовищной опасности, которую тебе услужливо нарисовало твое неуемное воображение, лишь маленький тощенький червячок, которому уже давно надоело корчить из себя великую неприятность, но приходится: некий Мастер стихий угрожает плетью, поднимает и велит: «А ну-ка, сострой безобразные глаза! Да клыки побольше нацепи! Давай, чтобы Мастеру пострашнее было, не отлынивай!».

Я весело расхохоталась, представив эту прекрасную картинку: слезы мгновенно высушил со щек услужливый ветерок. Он нежно лизнул в щеку, словно верный пес, которого хозяйка, наконец, отпустила с цепи, и теперь он готов ей простить все свои обиды.

– Стихии больше не хмурятся, – я нежно посмотрела на тонкий след исчезающего солнца: мгновение, и яркий росчерк потух, предоставив сиять холодности звезд. – Они простили меня. Эх, Ллер, я даже не подозревала, насколько сама жадная! Стоило увидеть след могущества, так сразу захотелось его присвоить…

– Не казни себя, – философски пожал плечами цвак. – Ты лишь хотела вернуть силу Мастера, оказавшись в Кеприи, потому что без нее чувствовала себя ненужной. Привыкнув к славе спасительницы целого мира, тебе пришлось пережить унижение твоих достоинств, которое спровоцировали разросшиеся сплетни; видеть, как ускользает из рук такое, казалось, близкое женское счастье. И на фоне всего этого чувствовать себя слабой и беззащитной, не способной помочь друзьям и любимому. Совсем не легкое испытание, я сам не уверен, что не хватался бы за любую, даже призрачную, соломинку…

– Ты умеешь утешить, – благодарно улыбнулась я цваку. – Интересно, как удалось выжить вам и остальным при таком буйстве стихии? Это все твоя защита?

– Да, – просто ответил маг, безразлично пожав плечами: он не кичился своей силой, считая ее чем-то обычным – вот чему надо учиться, вместо того чтобы упиваться своим эфемерным могуществом. – Я постарался ограничить действие бушующих сил этим островом…

– Ах, как это было чудесно! – вскричала Вера, которой, наконец, удалось перебраться на бревно. – Весь остров объял вихрь чудовищной силы. Он, казалось, отрывает куски скалы, крошит их в пыль, закручивает многочисленные смерчи! Было так страшно! – Глаза девушки горели просто неземным восторгом. – Дождь, ураганный ветер… и все это буквально в двух шагах от нашей лодки. А Ллер стоял, выставив вперед руки, сосредоточенно так, он словно держал весь этот ужас в прозрачном мешке. Тут внутри этого мешка образовался прозрачный пузырь: мы увидели, как ты вся осветилась… и превратилась в огромную змею, ну словно из «Анаконды»! А потом большой взрыв! Меня даже из лодки выкинуло, Раду пришлось меня спасать!

– Она так засмотрелась на представление, что просто вывалилась из лодки, испугавшись взрыва, – снисходительно пояснил цвак: он надежно держал защиту, не давая стихиям ни малейшего шанса проявить свой гнев вне обозначенного круга.

– Понятно, – рассеянно кивнула я. – А почему вы все сюда рветесь? – удивленно уточнила я, увидев, как валл пытается перелезть на бревно, не потеряв при этом лодку. – Как же мы возвращаться будем? Или на старом дереве удобнее плыть?

– Романтичнее! – безапелляционно заявила Вера, прижимаясь к смущенному валлу, который все-таки упустил наше транспортное средство: суденышко медленно удалялось, сразу же подхваченное озорным ветерком. – А может, и не стоит возвращаться? Думаю, Марвии не особо понравится уничтожение одного из весьма недешевых островков.

– Стоит, – хихикнула я. – Может, она нам еще и приплатит. Хитрая Марвия сама добровольно отдала на растерзание этот остров, наверняка втайне надеясь, что мы избавим ее от необходимости следить за порядком на этом уродливом объекте недвижимости. Но извиниться все равно не помешает…

Валл отломил от коряги ветки потолще и торжественно вручил всем участникам заплыва. Увы, теперь стихии мне неподвластны, а танцевать на шатком бревнышке, в состоянии, близком к обмороку, пытаясь привлечь их изменчивое внимание, было верхом безрассудности. Так что пришлось использовать иные методы воздействия на океан: попросту поработать руками, пытаясь привести в движение огромное старое дерево.

Ллер нагло занял теплое местечко рулевого, но, подумав, я не стала возмущаться, так как не знала, ни куда править, ни, что самое главное, как поворачивать эту корягу. Когда мы доплыли до острова, на котором стоял дом Марвии, стояла уже глубокая ночь. Вывалившись на берег, я вдруг вспомнила про магию цвака:

– Ллер, – возмущенно простонала я: на более громкие звуки сил уже не было, – а почему ты не перенес нас на остров магически?

– Вот это наглость! – восхитился фиолетовый. – Во-первых, я сильно поиздержался, пытаясь оградить мир от плясок спятивших от свободы стихий! Во-вторых, я до сих пор держу защиту, чтобы отголоски следов твоей ворожбы не долетели до мицара. А в-третьих, я физически не способен перенести более одного существа за раз. И даже если бы перенес одного, то вернулся бы уже в пустое место, рискуя утонуть: бревно, знаешь ли, на месте не стоит…

– Ну и ладно, – пожала я плечами, не ожидая столь сильного отпора, – уж и спросить нельзя! – и тут услышала за спиной воркующий шепоток.

– Голодная? – нежно спросил валл, похлопывая Веру по голове.

Девушка осторожно убрала лапищу и погрозила пальчиком. Потом томно вздохнула и запустила руки в густую шерсть валла:

– Какой сегодня потрясающий день был! Это так возбуждает! Пойдем, я тебя расчешу?..

Поперхнувшись, я смущенно отвела взгляд, делая вид, что ничего не слышала. Даже боюсь представить, какие игры практикует эта нестандартная, по меркам всех миров, парочка.

– Хвала силе! – возникла из темноты скукоженная фигура старой ведьмы. – Вы живы! Я уже начала беспокоиться: такое представление устроили для всех близлежащих островов, любо-дорого было посмотреть!

Я вздрогнула:

– А мицару никто не сможет доложить о странностях в этом месте?

– Не волнуйся, девочка, – успокоила Марвия. – Странностей в этом месте и до тебя хватало… правда, не с таким размахом, но я старательно учусь.

– Марвия, мне нужна твоя помощь, – я умоляюще поглядела на подругу. – Раскинь дзеты, я должна знать, что они сейчас покажут…

– Я говорила тебе, что они с нашей последней встречи несут какую-то чушь? – рассеянно уточнила ведьма, роясь в многочисленных мешочках, в избытке украшающих пояс старухи.

Судорожно кивнув, я жадно следила за каждым движением Марвии. Та вздохнула, отцепила серебристый мешочек и потрясла его: камешки издали мелодичный перестук. Резко вытряхнув содержимое мешка, ведьма с разочарованием уставилась на землю:

– Опять то же самое!

На сером камне лежала четко прорисованная фигура. Конечно, я узнала звезду Давида. Это был знак мне: знак единства женского и мужского начал: вздрогнув, я жестко приказала:

– Еще раз!

Марвия скривилась, но послушно собрала камешки и, тщательно смешав их в мешочке, снова выбросила на камень: звезда… Ведьма, ворча про неверие некоторых неблагодарных девиц, опять собрала камешки, тяжело поднялась на ноги и отряхнула колени. Тщательно приладив серебристый мешочек к поясу, она суетливо засобиралась обратно.

Я покачала головой, глядя на милую старушку: та отчаянно тащила всех участников эксперимента в дом, где нас ждали «исключительно удавшиеся пироги с ванагами». Одно название блюда вызывало недоумение: как можно есть мясо этих помоечниц? Я уже насмотрелась на этих птах, шныряющих по всему миру: они лопают все, что не приколочено. А что приколочено, отклюют и тоже слопают! Не мудрено, что местные так не любят этих птиц. Что, впрочем, не мешает им размножаться везде и всюду.

– Прости, Марвия, у меня дела, – я, извиняясь, погладила подругу по сгорбленной сухонькой спине.

– У тебя всегда дела, девочка, – понимающе усмехнулась старуха и, подхватив под руки весьма расстроенную испорченным вечером парочку, направилась к дому.

Мы с Ллером проводили их взглядами. Когда друзья скрылись в темноте, цвак обратился ко мне:

– Что теперь? Я так понимаю, ты собираешься действовать дальше… По мне, так тебе необходим отдых и некоторая порция грубой пищи – а то Мастер стихий становится чересчур похож на одного из своих помощников: воздух.

– Некогда, – отрицательно качнула я головой, тяжело вздохнув. – Знаешь, что для меня означает гадание Марвии?

Цвак застыл в ожидании: похоже, он уже разуверился, что я поделюсь с ним этим знанием.

– Это, Ллер, привет из моего мира, – тихо произнесла я. – Знак единства мужчины и женщины. То есть, я так понимаю, дзеты подсказывают, что выход из ситуации я найду лишь в паре с мужчиной. Только наши совместные действия принесут результат. Кто этот мужчина? Может ты, а может – Ривиэль. Я изначально хотела вызвать его в этот мир, чтобы он помог разъяснить мицару, что моей вины в его одиночестве нет. Конечно, когда план освобождения мицара от стихий провалился, это единственная ниточка к сердцу любимого.

– Ты уверена? – засомневался Ллер. – А если вызванные эмоции от разговора с бывшим другом будут слишком сильны? Тогда мицар не справится с собой и стихии разорвут его изнутри…

– Какой ты умный, – печально усмехнулась я. – Но тут, думаю, ничего не случится: мицар столько сот учился контролировать свои эмоции. А поначалу они были явно сильными и отравляющими, так что стихии давно успели напитаться ими на соты вперед. Но магическая сила самого Роже прекрасно противостоит им, так что еще одна порция не убьет мицара… зато, возможно, заставит задуматься.

– Я не понимаю, чего ты добиваешься, – раздраженно пожал плечами Ллер. – Но я, естественно, с тобой. Что ты хочешь предпринять?

– Для начала, скажи, осталась ли у цваков сила? – уточнила я у Лера. – Дело в том, что в лесу я наткнулась на отморозков, что хотели прикончить меня за нестандартный цвет кожи. Я сперва испугалась, но потом видела, что они не сильно отличаются от камов, и объяснила, как нехорошо сеять смерть из расовых предрассудков… Но потом встретила цвака с островов морнеев, и тут закралось у меня предположение, что эти скрытники не только не растеряли свою магию, но и умудрились преумножить. Я так понимаю, это стало необходимостью, ради выживания… Так сказать, стремление к лучшей жизни есть основной двигатель прогресса. Что скажешь?

– Ничего, – пожал плечами Ллер. – Ты не забывай, что последнюю тысячу сот я провел у анахов, понятия не имея, что творится с выжившими цваками. Возможно, ты права, но для чего нам это нужно знать?

– Все просто, – торжествующе улыбнулась я. – Цваки всегда были отличными практиками в перемещении существ. А если собрать много цваков и использовать их силу для того, чтобы вытащить Ривиэля оттуда, куда его запрятала ревнивая Хен? Я помогу со стихиями просто найти это местечко, ты обеспечишь маскировку, цваки – переход беглого принца.

– Интересная идея, – почесал гладкий подбородок цвак. – Только почему ты уверена, что цваки согласятся на такой рискованный эксперимент? Возможно, что групповой сеанс магии все-таки привлечет внимание мицара, а я не думаю, что существа захотят опять превратиться в изгоев, только-только обретя хоть какое-то прибежище.

– Но попробовать-то мы можем, – настаивала я, – за спрос денег не берут!

– За подобный спрос сразу убивают, – мрачно усмехнулся Ллер. – Но попробовать можно…

Выцыганив у Марвии последнюю лодку, мы отправились на остров, где я повстречалась с молодым цваком. Звезды освещали нам дорогу, устлав молочной белизной полоску воды, которая старательно отражала Млечный Путь. Каменная громада острова, где цваки добывали камни, выросла перед утлой лодчонкой, нависнув над смелыми существами грозной тенью.

На берегу одиноко горел костер, отражаясь в спокойных водах океана. Был ли кто-нибудь около огня, сказать было трудно. Мы причалили к пологому берегу, Ллер легко затащил лодку на камни, чтобы ту не унесли неспешные воды. Костер весело подмигивал, зазывая спутников подойти и погреться, отпугнув на время прохладу ночи.

Я решительно зашагала к огню, несмотря на протесты Лера: он считал рискованным идти вот так, в открытую, так как неизвестно, к чему привлекает беспечную бабочку сей чудесный огонек. Конечно, с одной стороны, он прав, но я упрямо не слушала цвака, считая, что ничего опасного в нормальных цваках нет. И тут же чуть не получила стрелу между глаз: в последний момент меня дернул Ллер, спасая мою бестолковую жизнь.

– Кто там по кустам среди ночи шастает? – весело спросил знакомый голос. – Говори, если кто еще живой остался, а то получше прицелюсь…

– Ян, ты открыл охоту на белок? – растерянно спросила я, рассматривая короткую стрелу, которую Ллер весьма многозначительно крутил перед моим носом. – Давай, зароем топор войны и приступим к переговорам!

– Не знаю, что ты там роешь, – усмехнулся воинственный цвак, – и как ты умудряешься это проделывать с каменной скалой… Но выходи, смелая белка, поговорим.

– Ян, я не одна, со мной Ллерекайен, – предупредила я, подходя к костру.

Глаза у цвака, восседающего на плоском камешке, вмиг растеряли всю насмешливость при виде цвака, который шел за мной следом:

– Верховник…

У парня был такой вид, что казалось, он сейчас перекрестится, мол – чур меня, чур! Но все обошлось, цвак лишь растерянно моргнул и потрясенно уставился на меня:

– Так ты на самом деле Мастер стихий! – прошептал он.

– Дедуктивный метод? – донельзя удивилась я. – Как ты догадался?

– Наши давно твердили… – начал было цвак, но тут осекся и искоса посмотрел на Ллера. – Еще когда на острове после странной бури появились цваки в анаховых плащах, тукан собрал всех оставшихся цваков. Сперва мы подумали, что мицар нашел способ влиять на нашу расу изнутри. Но потом выяснилось, что пришельцы – братья Ривиэля, – Ян произнес имя так, словно это был принц из сказки. – И, мало того, помощники верховного мага Ллерекайена… Тукан сказал, что грядут большие перемены в мире, возможно, снова будет явление Мастера стихий…

Я сдавленно хихикнула: то еще явление! Потом постаралась скорчить серьезную физиономию и перебила цвака:

– Так, все понятно: массовая медитация, – обрубила я. – Запугивание народов, предсказывание конца света – это все мы уже проходили. Теперь к главному: как нам этого конца избежать? Да, ты прав, я – Мастер стихий. Но сила моя еще слаба… хорошо, хоть вообще шевельнулась, словно забытый сон. Поэтому мне нужна помощь. Как ты думаешь, тукан согласится выделить мне несколько магов из расы цваков для личного пользования?

– Для личного? – заинтересовался Ян. – А добровольцы нужны?

– Нужны, – я строго посмотрела на цвака. – Для того чтобы вернуть в мир Ривиэля.

– Твоего любовника? – цвак даже ахнул от восхищения и вскочил на ноги. – Ты хочешь, чтобы цвак и анах сразились за сердце прекрасной дамы?

– Законченный романтик, – печально вздохнула я, осаживая цвака. – И как только умудряешься им оставаться при таком количестве романов! Видимо, у тебя врожденный талант. А мне сейчас нужны цваки с врожденным талантом к магии перемещения, думаю, существ… восемь. Хорошее число, число бесконечности. А нам как раз требуется нырнуть в бесконечность за беглым принцем.

– А что, он от тебя сбежал? – глаза цвака округлились от любопытства.

– Скорее, мы сбежали друг от друга, – усмехнулась я. – Проводишь нас к тукану или мне опять ловить лбом цваковские стрелы? – обреченно спросила я.

– Нельзя, – Ян сразу стал серьезным, окинув нас тяжелым взглядом: я поежилась, вдруг ощутив силу этого внешне смешливого существа. – Сперва я доложу.

Он замер, взгляд остекленел. Я оглянулась на Ллера, намереваясь уточнить:

– Общается?.. – как увидела вытянутое от изумления лицо цвака. – Что?

– Ты права, Мел, – деревянным голосом проговорил маг. – Сила выживших цваков выросла в разы. Раньше они лишь считывали информацию с образа существа, теперь же полноценно общаются между собой на расстоянии! Почти как если бы разговаривали в присутствии друг друга! Знаешь, сейчас мне кажется, я больше бы выиграл, если бы остался до конца со своим народом.

– Зато не стал бы легендой, – усмехнулась я, подмигнув. – А так, глядишь, тебе все поклоняться будут.

– Эх, мне теперь учиться и учиться, – печально вздохнул Ллер, с завистью глядя на сорасника.

Молодой цвак вдруг вздрогнул, очнулся и одарил меня невероятно тяжелым взглядом.

– Пойдем, – мрачно бросил он, быстро зашагав в глубь острова.

Мы поспешили за скорым проводником, еле поспевая. Цвак направлялся прямиком к кособоким хижинам морнеев: я удивленно оглянулась на Ллера – тот пожал плечами. Конечно, трудно предположить, что цваки будут жить в столь удручающих условиях. Но, видимо, маскировка имеет для них значение гораздо большее, чем комфорт.

Ян остановился у пролома в хижине, означающего вход, откинув старую ткань, служившую пологом, поджидал нас. Я нырнула в пролом первая и так и осталась стоять на пороге, пораженная в самое сердце. Хвала небесам, не цваковской стрелой, а просто изумлением от увиденного пригвоздило меня к месту.

Начиная прямо от порога, вниз уходила чуть светящаяся лестница: она расширялась книзу, чуть закругляя величественные ступени. У подножия лестницы раскинулся волшебный город из сказки про фей: ажурные, ярко сияющие разноцветными красками дома с развевающимися на маковках цветными полосками узких флагов. Улочки вымощены блестящими камнями шестиугольной формы. Стройные башни венчали широкие площадки с аккуратными палисадниками. На круглой площади собрались цваки, с напряжением рассматривая вошедших существ.

Ян, которому, видимо, пришел приказ поторопиться, ткнул меня в спину, чуть не спихнув с лестницы: с трудом восстановив равновесие, я пробежала несколько ступенек и оглянулась на наглого цвака, показав тому кулак. Но он был прав: любоваться архитектурой сейчас времени совсем не было. Чувствовала я себя уже значительно лучше, чем сразу после уничтожения скалы, так что пришло время действовать. Но впереди еще предстоял разговор с правителем цваков. Поверит ли он мне? Будет ли помогать? Мучаясь вопросами, я приближалась к группе встречающих с видом ведомой на эшафот.

– Буду, – неожиданно мягко улыбнулся мне высокий цвак с суровым лицом, – и поверю…

Я сглотнула в панике: он читает мои мысли! И даже весь сумбур, царящий там, не мешает тукану просматривать меня, как открытую книгу. Паника поднималась по позвоночнику, грозя закатить истерику сразу по прибытии в голову. И тут внутри словно древняя змея приоткрыла один глаз: ну что ты мечешься? Что такого может прочесть в тебе этот цвак? Ты всегда была открыта этому миру, чего сейчас скрывать от его части?

Я мгновенно успокоилась и приветливо улыбнулась тукану, вся насмешливость которого мгновенно испарилась, оставив место нормальной реакции удивления:

– Спасибо за поддержку, – сердечно поблагодарила я цвака. – Ваше согласие служит мне знаком, что я поступаю правильно. Вы можете уже сейчас дать восемь сильных магов перемещения?

– Нет, – качнул головой тукан, с трудом справившись с удивлением от моего внутреннего диалога с силой. Я нахмурилась, а цвак широко улыбнулся: – Выбирай сама, сколько нужно, любой из моих подданных – отличный маг.

Ллер при этих словах вздрогнул, словно от удара хлыстом. И нахохлился еще сильнее: надо же, как подействовала на цвака весть о таком прогрессе своей расы. Он-то думал, что является самым сильным магом из расы цваков, так как сумел внедрить в нее магию анахов. А оказалось, что сами цваки не стояли при этом на месте… Правда, они заплатили за свое могущество почти полным вымиранием и выкидышами вроде отморозков из леса.

Я задумчиво обвела взглядом небольшую толпу цваков: среди них я заметила немало женщин, головы которых теперь украшали шикарные гривы волос. Я не могла поверить, что все, что осталось от великого народа, стоит сейчас перед моими глазами.

– Не переживай, девочка, – печально отозвался на мои мысли тукан. – Ты все исправишь… не спрашивай, как, только ты сама это знаешь. Точнее, это ведает нечто, что скрыто от моего внутреннего взора.

Загадками изъясняется, я начинала злиться, это плохой знак: отрицательных эмоций сейчас нельзя проявлять, цваки чрезвычайно чувствительны. А ведь мне еще с ними предстояло дело проворачивать. Наугад потыкав пальцем в толпу, я выбрала нескольких претендентов: цваки, на которых пал выбор, буквально расцветали, словно им достался крупный выигрыш. Да, наверное, сейчас у существ была не самая веселая жизнь: приходится постоянно прятаться, скрывать от мира свои возможности. Конечно, они отыгрались, построив чудо-город под землей. Но этого явно мало: кипучая сила цваков требовала выхода.

– Семь, – подсчитал Ллер. – А ты говорила – восемь, надо еще одного…

Приунывшие цваки, на которых выбор не пал, воспрянули было, но тут влез вездесущий Ян:

– Это место Мастер пообещала мне еще на берегу! – гордо заявил он, одарив меня сладострастным взглядом: я лишь тяжело вздохнула – ну вот, опять снова-здорово.

А ведь только решили расстаться друзьями.

– Я бы попросил, чтобы вы начали утром, – снова подошел ко мне тукан, – нужно собрать вещи и увести цваков, на которых не пал выбор, чтобы уберечь их от ярости мицара.

Я огляделась: восемь цваков стояли плечом к плечу и сияли так, словно они всю жизнь мечтали о смерти во имя всего мира. Я вынуждена была огорчить горе-героев:

– Не нужно, – хихикнув, хитро сказала я повелителю цваков. – У нас есть такой специальный маг, Ллер, который укроет от глаз мицара еще не такие проделки!

При этих словах Ллерекайен вытянулся во весь рост и гордо сверкнул зелеными глазами: мол, я тоже на что-то гожусь! Тукан выглядел ошеломленным:

– Значит, братья Ривиэля были достаточно честны: мицар на самом деле разрешил цвакам остаться в Лив’утвао, да еще открыл для них тайны силы анахов… это удивительно и позволяет с иной точки зрения оценить действия Рож’иальяра Л’ладаргра.

– Ох, если бы вы знали, сколько этих грешных точек, – мрачно усмехнулась я. – Давно бы повылезали из своих подземных городов. Мицар все эти соты лишь стремился истребить лесных цваков – тех подонков, что отлавливали и убивали белок. А на оставшихся в мире магов ему уже было начхать – пусть себе живут, только бы не гадили.

Я осеклась и прикусила язычок: цвакам могла совсем не понравиться моя не совсем дипломатичная манера высказывать мысли, но тукан язвительно улыбнулся на мой испуг:

– Мы белок не убиваем… особенно, если это – грозный Мастер стихий! – провозгласил он.

– Нашли грозу всех Краков и ванаг, – смущенно прошептала я.

– А можно ли увидеться с моими помощниками? – чуть склонившись, осведомился Ллер.

Тукан, не ответив, просто оглянулся на широкий дом, напоминающий карету-тыкву из старой сказки. Через мгновение оттуда выскочили две фигуры и со всех ног бросились к нам.

– Ллер! – Братья облапили цвака, радостно похлопывая друга по спине.

– Мел! – увидел меня брат Ривиэля, которому мне однажды удалось спасти жизнь. – Ты здесь! Значит, старый пройдоха был прав – Мастер стихий снова пришел ворошить скучное существование здешних существ!

«Старый пройдоха» поперхнулся и посмотрел на цвака весьма красноречиво, но тот спокойно проигнорировал гнев друга: да, передо мною стояла практически копия легкомысленного Ривиэля… разделенная на две части.

– Где вы будете ворожить? – деловито осведомился тукан, которому надоел бессмысленный спектакль.

– Прямо здесь, – растерянно пожала я плечами, недоумевая – что всех так волнует место, где нужно колдовать? Чем это место отличается от тысячи подобных? Лично я никогда не ощущала разницу: просто площадка или специально предназначенная для применения силы, что так любили практиковать и цваки, и анахи. – Или вы тоже боитесь за сохранность острова?

– Мы готовы ко всему, – высокопарно ответил тукан, показывая на решительных подопечных.

Что ж, они готовы пожертвовать остатком цваков, лишь бы чем-нибудь помочь Мастеру стихий. Это было приятно, но возлагало большую ответственность.

Сделав знак избранным цвакам: те поспешно обступили меня со всех сторон, я, покачиваясь, постаралась максимально расслабить тело. Мышца за мышцей, сустав за суставом: тело привычно отзывалось, отпуская все зажимы, тревоги и напряжение. Уже научившись вызывать музыку сфер, под которую так любят веселиться изменчивые стихии, я повела плечами, повинуясь движениям сердца – музыка управляла моим телом, словно подчиняя иным ритмам. Но в эту симфонию стук живого сердца добавлял гармонии, легкость дыхания – воздушности. Я уже не чувствовала под ногами твердость каменной мостовой цваков, ощущая лишь игривую ласку ветра, пробежавшегося по босым ступням.

 
Я – огонь, что к власти стремится
Над твоей неземной красотой.
Я – огромная, сильная птица,
Что в народе зовется мечтой.
Я – закат, что сияет на небе,
Освещая твой путь в темноте.
Я – сквозняк, распахнувший все двери,
Открывая вход яркой весне.
Ты иди вслед за мной по тропинке
По проталинам первых цветов,
Где сверкает роса, как слезинка
На скрижалях твоих ярких снов.
 

Стихия ветра, что чуть ли не преследовала меня с самого утра, закружила в вальсе ароматов, наполняя душу воздушными поцелуями: из-под рук проистекали белоснежные снежинки, которых не знает Кеприя. Подхватив сверкающие кристаллы, ветер разнес их по всему пространству подземного города. Земля, стряхнув с себя воспоминания веков, присоединилась к нашему дуэту, вплетаясь волшебными струйками багровых лиан, расцвечивая снег в ярко-зеленый цвет, так схожий с глазами Ривиэля.

Выгнувшись в дугу, я распростерла объятия солнцу, которого не видно отсюда, но которое давало тепло и жизнь Кеприи. Оба близнеца наперегонки стали запускать золотые стрелы под землю, освещая путь во мгле пространства меж миров. Мягко качнувшись, я встала на носочки и соединила руки над головой, продолжая кистями движения волн: мягкость облаков окутала тоннель, обеспечив моему другу безопасность путешествия. Облака не ограничились только практичным вступлением сил, охватив все мое тело в круговерти танца, повели сквозь пространство, положили к стройным ногам все, что видели когда-то. Я рассмеялась подобному подарку, легкими касаниями пальцев превращая видения в невероятной красоты птиц, которые метались по подземелью в поисках свободы: я всегда недоумевала некоторой скудности фауны Кеприи. Сейчас же мне представилась возможность внести свой вклад, пусть даже и на краю мира.

Совершив грациозную проходку, я собрала воздух вокруг тела, изогнув руки, словно крылья, и кокетливо качнула головой: звездная стихия потянулась в подземелье темным шлейфом, сбивая с небосвода сверкающие капли, они укажут путь в коридоре вечности.

Ореол живого существа стал постепенно проявляться в наступившей темноте: это стихия ночи погасила все краски, чтобы с новой силой вспыхнуть ими в борьбе со стихией рассвета. Цвак не шевелился, глаза были закрыты, дыхание не тревожило грудь: он что, мертв? Я в панике сглотнула: воздух просочился сквозь стихию земли, ломая в беспричинной ярости все багровые побеги.

Я встрепенулась: нельзя бросать все на полпути, ибо стихии посчитают это предательством. Танец должен обрести свой финал, каким бы он ни был. Сжав зубы, выстукивавшие дробь, я махнула волосами, призывая стихии к завершению рисунка: воспрянув, воздух окутал меня сиянием ночи, подхватив под руки, передал в теплые объятия оранжевых лучей. Проведя ладонями вдоль тела, я собрала всю магию переплетенных стихий, раскрутила словно обруч, извивая стан, и нырнула вниз, давая возможность разноцветью заполнить собой все пространство подземелья. Миг, и оно осыпалось искрами, которые таяли в миллиметре от земли. Довольные стихии ласково шептали мне слова любви и верности, я же метнулась к бездыханному телу цвака.