Текст книги "Танец стихий"

Глава 20

Цваки, взявшись за руки, стояли вокруг меня, образуя ровный круг, и мерно гудели, напоминая трансформатор: я хихикнула – наваждение рассеялось. Зато вернулась спокойная уверенность в силах Мастера стихий. Змея, которая все это время спала, обернувшись вокруг тела, и даже не прореагировала на кокетливый танец со стихиями, вдруг подняла голову и бессловесно шепнула слова истины.

Я наклонилась к белобрысому цваку, нежно проводя пальцами по ровному ирокезу:

Сила льда – зеркала мира, чтобы отразить холод небытия.

Сила воды – чтобы омыть твою душу от следов безмирного пространства.

Сила огня – чтобы согреть твое сердце страстью существования…

С каждым словом, которые сочились из моих уст, словно яд древней змеи, краски жизни возвращались к Ривиэлю. Застонав, цвак приоткрыл глаза:

– Мел – ну кто же еще! – слабо улыбнулся он. – Только ты могла мне устроить подобную передрягу! Знаешь, не очень приятно умирать второй раз в жизни…

– Второй? – удивилась я. – А в первый ты когда успел?

– А как, ты думаешь, меня Хен перетащила к себе? – уже почти ожил Ривиэль, приподнимаясь на локтях. – Увы, таким, как вы, это запросто, а маленьким цвакам приходится туго – чтобы выскользнуть из мира, который считает тебя своим, нужно как минимум отбросить копыта. И это при сильной магической поддержке. Что там, как максимум, я даже боюсь и подумать…

– И не думай, – облегченно рассмеялась я, убедившись, что маг вполне жив и здоров, – тебе вредно!

– Зачем звала? – хитро сощурился Ривиэль. – Неужто истосковалась? Не один ревень прошел, не один ходень[20]20
  Ходень – холодный период года, составляет примерно одну треть соты.


[Закрыть], как ты вдруг соскучилась по мне… хотя, мне трудно сказать, сколько именно, я так и не привык к мерам времени в мире Хен.

– Ну, здесь прошла тысяча сот, – мягко улыбнулась я, помогая цваку подняться и поддерживая мужчину за талию. – Этого достаточно, чтобы соскучиться?

– Тысяча сот? – потрясенно повторил цвак, ошалело обводя взглядом остальных цваков, все еще не разжавших рук.

Те, в свою очередь, тоже косились на Ривиэля, как лошади на пожар, но пока с места не рвались. На меня же цваки вообще старались не смотреть. Я до сих пор не ведаю, как смотрится со стороны моя ворожба, но, судя по результатам и моим ощущениям в процессе, думаю, зрелище не для слабонервных… особенно, если не считать это представлением.

– Тысяча сот, – снова прошептал цвак, оглядывая кружевные строения: могу его понять – с деревьев сразу под землю – тот еще шаг. – Что здесь произошло?

– Хороший вопрос, – буркнула я. – Вот, собственно, поэтому я и притащила тебя обратно из страстных объятий самой великой лгуньи в мире – старушки Хен!

Ривиэль слушал мой рассказ очень внимательно, ни разу не перебив. С каждым словом его лицо становилось все мрачнее, приобретая жесткое выражение, которое знакомо мне по прошлому визиту: цвак в критической ситуации становится совершенно другим существом, поражая своей серьезностью и собранностью.

– Понятно, – сухо кивнул он, когда я завершила свой сбивчивый рассказ о подлом поступке Хранителя, который, возможно, приведет мир к гибели. – Что требуется от меня?

Вот это мне нравится: никаких воплей и вырывания цветных волос из ирокеза, только требование четких инструкций. Вот только последних у меня не было – так, лишь неясные наметки.

– Надо бы как-то разъяснить Роже, что это большое недоразумение, – растерявшись, проблеяла я. – Я подумала, может, он тебе поверит…

– А тебе он не верит? – размышлял цвак, что-то прокручивая в голове.

– Не то чтобы не верит, – протянула я, – просто не слушает. А в нынешнем состоянии вообще непонятно, во что он на самом деле верит – по нему ничего не видно. Камень! Хладный труп, который по недоразумению все еще дышит!

– Не сгущай краски, – поморщился цвак, оглядывая окружающую обстановку. – Здесь-то что?

– Вот так теперь живут твои сорасники, – я снова восхищенно окинула взглядом владения тукана. – Пошли по стопам анахов: вот только те в горах комнаты делают… а твои затейники подошли к задаче креативно: выдолбили целый город в подводных скалах, попутно заработав на этом немалые деньги. Думаю, что если мицар вдруг захочет утопить цваков, те легко научатся дышать под водой.

Цваки, стоявшие кругом, наконец, решили расцепить руки, хотя далось им это с трудом. Существа тут же заполонили все пространство, окружили нас галдящей толпой, поздравляли, восхищались работой Мастера. Я и забыла, как приятно получать овации.

Тукан подошел к Ривиэлю и преклонил колено:

– Если рожденный повелителем пожелает, я с радостью уступлю ему власть.

– Да на кой она мне нужна? – лицо Ривиэля вытянулось в недоумении. – Все в мире совершенно иначе, я вообще более похож на ходячего мертвеца, чем на повелителя… ну, во всяком случае, я уже больше иномирец, чем даже Мел: она в любом мире будет чувствовать себя, словно дома – лишь бы там были стихии…

– Это тебе Хранитель сказала? – тут же уточнила я причину такой глубокомысленной мудрости, которую изрек принц: цвак не ответил, но я уже знала – это действительно так – и задумалась.

– Приветствую, – Ллер подошел к старому другу и сжал плечи Ривиэля: принц пристально вгляделся в постаревшее лицо цвака. – Да, мой друг, я уже не тот мальчишка, что сопровождал тебя на всех сомнительных вылазках… Здесь твои братья.

И он отступил в сторону, предоставляя братьям цвака потискать Ривиэля в крепких объятиях. С трудом выживший после такого горячего приветствия маг просочился сквозь толпу поближе ко мне:

– Мел, – он потянул меня за лямку платья, отвлекая от заоблачных мечтаний о множестве открытых передо мною миров. – А как мы попадем к мицару? Насколько я понял, добраться до Роже живым у меня еще меньше шансов, чем у тебя…

О, небо: а ведь цвак прав! И тут быстрой стрелой цваковского арбалета в голове мелькнула мысль:

– А что, если тебя замаскировать под одного из братьев? – воскликнула я, подтаскивая к Ривиэлю брата, которого спасла от проклятия. – Вы очень похожи, даже сейчас. И Ллер просто возвратится к мицару с двумя помощниками, одним из которых будешь ты! А приблизившись к Роже, откроешься ему и расскажешь о подлости Хен…

– Прямо-таки – подлости, – чуть поморщился Ривиэль, но, увидев мой тяжелый взгляд, осекся: – Ладно-ладно, как скажешь – рассказать о подлости Хранителя! Одна проблемка – как нанести на меня лоск силы анахов?

– Ну, в принципе, я смогу это сделать, – чуть сомневаясь, отозвался Ллер. – Уже хорошо то, что ты сейчас очень сильно отличаешься от нынешних цваков: не внешне, по магии. А маскировку я тебе сделаю, так что план Мел вполне осуществим. Более того, я не вижу иного выхода. Но, Мел: думаю, тебе тоже необходимо присутствовать в этот момент рядом с мицаром.

– Эх, жаль, что я не сойду за второго братца, – протянула я. – Придется воспользоваться старым путем – позволить ищейкам схватить меня…

– А вот этого сейчас тебе делать никак нельзя, – предупредительно махнул рукой Ллер. – В схватке я не смогу тебя прикрывать, ибо ищейки раскусят меня, а мицар сразу узнает, что ты обрела свою настоящую силу.

– Как все непросто, – растерянно буркнула я. – Ну, что же, тогда просто постучусь в ворота: вот она я, верните меня, пожалуйста, в гарем, а то жизнь на свободе не мила!

– Гарем? – враз заинтересовался Ривиэль, с цвака мгновенно слетела вся его серьезность: вот лис! – Мицар завел гарем?

– Что, завидно? – я показала цваку язык. – Вот так-то: мицар считает, что ты нагло переманил меня, поэтому сам решил вышибать клин клином, завел себе сотенку моих почти точных копий… за исключением силы.

– Во народ развлекается, – протянул Ривиэль: глаза цвака горели любопытным огнем. – А подробности будут?

– Так, – мрачно подытожила я. – Похоже, планы меняются: это Ривиэля сразу в гарем, а меня – в помощники Ллера. Вот только потом не жалуйся, если мицар вместо прекрасной девы нащупает тебя…

– Ну вот, – проворчал Ллер, оттаскивая Ривиэля в сторону, – встретились два одиночества! Пойдем, красавчик, буду делать из тебя чудовище.

Пока мы с туканом обсуждали, куда девать стаи разноперых птиц, в панике мечущихся под сводами подземного городка, к нам вернулся Ллерекайен, облаченный в плащ анахов. За спиной верховного мага маячили еще две фигуры в длинных черных плащах. И тут из-за спин прибывших высунулась донельзя довольная мордаха брата Ривиэля:

– А вот он я! – с видом фокусника на ярмарке прокричал цвак.

– Невероятно, – развел руками тукан. – Я бы поклялся, что это – как раз те самые подозрительные типы, что свалились на мой остров не так давно…

– Будем надеяться, что мицара тоже введет в заблуждение мой маленький трюк, – с довольным видом кивнул Ллер, откидывая широкий капюшон на спину. – Кстати, Мел, – обратился он ко мне с хитрым выражением на колоритном лице, – если ты вдруг передумаешь ломиться в гарем мицара, у меня родился запасной план. Если мы скажем, что с риском для жизни освободили тебя из лап лесных цваков, ты очень будешь ругаться, что мы отнимаем лавры у слабой беззащитной девушки?

– Не очень, – улыбнулась я. – Так, пару тарелок разобью и все. Только ты не очень напирай про риск. Думаю, мицару прекрасно известно, что подобные отбросы общества напрочь лишены силы как таковой, посему и отыгрываются на беззащитных девчонках…

– Надо бы тебя связать, – задумчиво оглядел меня Ллер.

– Ой, – испугалась я. – Если бы это сказал Ривиэль, я бы и не обратила внимания, поскольку его эротические фантазии всегда зашкаливали, но от тебя, Ллер, я такого не ожидала…

Лицо Ривиэля вытянулось:

– А зачем связывать? При чем здесь фантазии? – Но я лишь отмахнулась от любопытного цвака.

– Связать, чтобы было понятно, что ты – пленница, – с укоризной воззрился на меня Ллер. – Есть идеи?

– Ну, в прошлый раз ищейки доставили меня на блюдечке с голубой каемочкой, – задумалась я.

– Что? – удивленно моргнул цвак. – Но, в любом случае, магия ищеек не подходит. Это анахи, с рождения тренированные особенным образом, и смысл их жизни заключен в служении. В прошлом – порфироносцу, сегодня – мицару. И магия у них особенная, тайны которой не разглашаются и крайне тщательно охраняются самими ищейками. Это было сделано для того, чтобы найти и пленить даже самого сильного мага из расы анахов, если это прикажет повелитель. Скрывать от них тощую девицу – одно, а тягаться с ними силами – совершенно другое…

– Ничего не тощую! – возмутилась я, выпрямившись: так грудь кажется больше. – И вообще, это ваша проблема, можете вообще сказать, что я сама так испугалась, что слезно просила взять с собой и даже веревочкой обвязалась для удобства…

Нам пришлось опять добираться самим, так как Ллер напрочь отверг мое предложение немного полетать: видите ли, ему трудно скрывать магию при движущемся объекте, то есть, меня, движущихся стихий, да еще если и он сам в центре этого безобразия. Единственное, чем нам смогли помочь цваки – выделили парочку морнеев. Головой те работать не умели, но гребли с исключительной скоростью. Так что основной путь мы проделали прямо по воде, доплыв до долины Кабал. Из долины до Лив’утвао нас с Ривиэлем перенесли Ллер с помощником.

Я впервые оказалась перед входом в это в высшей степени интересное место, поэтому смотрела во все глаза: длинная дорога, с определенного момента скрывающаяся в багровых лесах, шла по прямой, почти без поворотов. Меня не покидало ощущение, что это когда-то была долина, но однажды здесь произошло нечто вроде землетрясения. И равнина выкинула ввысь пики гор. А в других местах, для равновесия, земля рухнула вниз. И только дорога осталась на уровне прежней равнины.

Поежившись, я посмотрела вперед, на цель нашего путешествия: дорога резко упиралась в высокий пик, словно великан воткнул в землю гигантский столб. Ни дверей, ни ворот, ни окон в горе не было видно. Как в Лив’утвао проходят путники, пока оставалось загадкой.

– Ну вот, – тихо произнес Ллер. – Мы обозначили себя, теперь можно перемещаться в зал пристней[21]21
  Пристни – стражи Лив’утвао.


[Закрыть]. И если мы не вызовем подозрений, то попадем к мицару.

– Как все не просто, – прошептала я в замешательстве. – Я и не подозревала о такой мощной охране, вспомнить только линию, словно посыпанную пеплом, которую я видела в лесу…

– Не все тебе ходить через черный ход, – хитро ухмыльнулся Ривиэль. – Пора разок и через парадный прогуляться. Так, для разнообразия.

Миг, и мы оказались в невысокой длинной черной зале, сплошь уставленной чучелами… Приглядевшись, я поняла, что это не чучела, а нечто вроде военного музея – много разнообразнейших костюмов на деревянных копиях анахов, при каждом виднелось какое-то оружие.

– Впечатляет, – промолвила я, разглядывая странные одеяния. – Это все костюмы воинов? О! Вот этот я помню… – и добавила с тоской, – Роже был в нем в нашу первую встречу.

– Это форма верховного мага, которую носили тысячи сот назад, – печально покачал головой Ллер. – Сейчас она уже другая.

– Не заметила, – фыркнула я. – Плащи те же, а остальное все равно не видно! А где же эти… пристни? Или тут что-то вроде рентгена? – Ллер удивленно поднял брови. – Ну, нас просвечивают специальными лучами, дабы выяснить, что мы собой представляем.

– Что-то вроде этого, – цвак посмотрел на меня с уважением. – Только постарайся больше не пользоваться своей силой хотя бы сейчас, это может привлечь ненужное внимание. А я тебя уже не смогу прикрывать в Лив’утвао.

Я пожала плечами: не буду же объяснять, что просто хотела пошутить, а не применяла силу, чтобы узнать, как устроена система пристневого досмотра.

Прошло совсем немного времени, как в конце узкого помещения открылась широкая дверь. Воздух в помещении пристней, освещенном магически, померк перед солнечным светом, ворвавшимся в зал через дверной проем: мы поспешили в соседнее помещение. Войдя в дверь, я ахнула от восторга: огромная высокая зала с круглыми окнами на потолке была похожа на зал во дворце, где постоянно проходят балы: все сверкало, искрилось и переливалось до боли в глазах. Немного привыкнув к ярким солнышкам, добродушно подмигивающим из каждого зеркала, с каждой грани искусно отшлифованного камешка, я обратила внимание на пустоту.

Натертый до зеркального блеска пол не был покрыт ковром, что так не похоже на анахов, предпочитающих в интерьере комфорт и мягкость, заглушающую шаги. Не было ни каменного низкого столика, ни пуфика, ни какой-либо еще мебели. В сравнении с богатой отделкой, пугающая пустота не вязалась никак.

– Здесь всегда так… прибрано? – растерянно спросила я цвака.

– Простите, я должен уйти, – нахмурился маг, возвращаясь в зал пристней.

Следом за ним с такой же удивленной физиономией отправился брат Ривиэля: мы с Ривиэлем переглянулись – как-то все это подозрительно. Дверь с шумом захлопнулась, отделяя от нас друзей. Посредине зала чуть заклубился серебристый туман, являя мицара. Роже был один, стоял неподвижно, пристально разглядывая, как я испуганно прижималась к цваку. Я тут же отпрянула, чуть покраснев. Неопределенно покачав головой, мицар направился в нашу сторону. Я дернула Ривиэля за рукав.

– О! Дружище! – тут же широко улыбнулся Ривиэль. – Столько сот прошло, а ты все такой же… только немного не в себе, а так все такой же!

– Что ты несешь! – яростно прошептала я. – Давай по существу!

– А, да, – еще шире улыбнулся цвак. – Тут, значит, такое дело: Мел и я… ну мы не вместе… да и не были никогда… за исключением помолвки. Но это дело былое, так вот…

Мицар шел размеренным шагом, не проявляя никаких эмоций, все как всегда. Вот только, поравнявшись с Ривиэлем, он все также спокойно достал острый нуч и проткнул живот Ривиэля. Я вскрикнула от ужаса, а цвак медленно осел на пол, судорожно вцепившись в рукоять нуча: по фиолетовым пальцам заструилась багровая кровь. Он с недоверием посмотрел на анаха, а потом закрыл глаза и завалился на бок.

– Нет, – вскрикнула я и, словно очнувшись, бросилась к Ривиэлю с намерением исцелить его, пока не поздно…

Но была тут же отметена силой мицара. С размаху припечатавшись о стену, больно стукнулась спиной о красивый излом, украшенный ограненными камнями, и в бессилии опустилась на пол.

– Почему? – спросила я одними губами, в ужасе наблюдая за спокойствием Роже.

– Тебя я простил, – невозмутимо ответил мицар. – Его предательство я не прощу никогда.

– Так ведь не было никакого предательства, – я почувствовала, как по щекам заструились слезы. – Ты убил друга, который ничего тебе не сделал. Он даже не знал, что мы с тобой разлучены. Хранитель забрала его из Кеприи прежде, чем он узнал…

Мицар немного помолчал, спокойно наблюдая за мной.

– Ты пришла, чтобы быть со мной? – холодно спросил он.

– Мы словно на разных языках разговариваем, – горько рассмеялась я, опуская лоб на ладони. – Тебя совсем не интересует правда? Я-то с тобой, и всегда была с тобой, даже находясь в другом мире. А вот ты теперь не со мной. Ты принадлежишь стихиям, которые завладели тобой после того, как ты поработил их. И теперь любая твоя эмоция, обращенная ко мне, наказуема. Такая жизнь меня не устраивает. Это не жизнь – видеть, как день ото дня мучается любимый человек. Как он убивает тех, кто ему дорог, как он убивает самого себя, оставляя только лишь оболочку в угоду жадным стихиям внутри. Это уже не те свободные созидательные силы, что подарены природой, это – отравленная жижа разных цветов, которая испытывает удовольствие от того, что мучает тебя, давая иллюзорное ощущение могущества. Да, конечно, тебя боится каждое существо в этом мире, все готовы ползать перед мицаром на коленях… Но тебе-то что за радость от этого?

– Я вернул тебя, это главное, – ровным тоном отозвался мицар, не меняя положения тела ни на мгновение и не отрывая от меня оранжевых глаз.

– Зачем? – взвыла я. – Чтобы я полюбовалась на хладный трупик? Ты напоминаешь мне петуха с отрезанной головой: уже мертв, но еще сам не знает об этом, наворачивая круги по курятнику… Тебе самому нравится такая жизнь?

– Нет, – хладнокровно качнул головой мицар. – Но иного варианта у меня нет. Я думаю, ты и сама это поняла, когда освободила стихии…

– Ты знал об этом? – я похолодела, покрывшись потом от ужаса: что еще он знает? – Откуда?

– Стихии внутри меня сразу ощутили твою нынешнюю легкость, – признался Роже. – Но лишь Мастер стихий может выжить, освободившись от пожирающих его изнутри стихий и остаться при этом живым. Я же не питаю излишних надежд. И не понимаю, что ты хочешь от меня сейчас?

– Хоть малейшего проявления чувств, – жалобно протянула я. – Покажи, что ты живой и не будешь просто так уничтожать этот прекрасный мир!

– Я и не собирался уничтожать его, – пожал плечами чуть опешивший мицар. – С чего ты взяла?

– Дзеты Марвии так сказали, – прошептала я: ну вот, опять поверила стороннему существу, видимо, горький опыт меня ничему не научил. – Но, может, это не ты, а стихии в тебе стремятся принести погибель Кеприи.

– Зачем? – рассудительно отозвался Роже. – Тогда они сами канут в небытие.

– И то правда, – пробормотала я: тут было от чего сойти с ума – столько телодвижений впустую!

И вдруг огромное круглое окно посередине потолка разлетелось на куски, внутрь влетело уже знакомое мне серебристое чудище.

– Ну, вот и зеленые человечки пожаловали, – растерянно констатировала я. – Принимай гостью, мицар: это Хранитель!

Серебристый дракон плюхнулся брюхом на пол, усеянный стеклянными осколками, и поплыл в очертаниях, превращаясь в тоненькую фигурку хрупкой девушки с черными волосами.

– Ривиэль! – отчаянно взвизгнула она, бросаясь к мертвому телу.

Растерянно потрогала окровавленный нуч и обернулась, вперив в меня ненавидящий взгляд.

– Что, подруга, – горько усмехнулась я. – Не принесла тебе ложь счастья? Вот новость: она и мне принесла одни страдания – посмотри, что ты сделала с Роже, всего лишь сказав ему, что его любимая убежала с другим. Он осерчал и зарезал собственного друга! Ну, что теперь будем делать?

Хен зарычала, словно настоящая тигрица, и снова поплыла в очертаниях. Я приготовилась вновь увидеть серебристого дракона, но прогадала: перед нами разрастался огромный сиреневый вихрь. Он срывал с выступов стен сверкающие украшения, бил стекла в круглых оконцах, вбирал в себя все осколки, насыщаясь смертоносным материалом.

– Роже! – вскричала я в панике, хватаясь за выступ, который еще недавно доставил мне боль: теперь он давал иллюзию спасения, удерживая мое тело от сумасшедшего вихря, сметающего все на своем пути.

Мицар спокойно скинул плащ, который тут же засосал ненасытный фиолетовый смерч, и поднял вверх руки: из ладоней мага в стороны поползли длинные жуткие черви различных оттенков золотого. Я содрогнулась, воочию увидев ущербные стихии, заключенные в физическом теле.

Золотистая субстанция расползалась по полу, не испытывая никаких затруднений от бушующего вихря. Постепенно они заполонили все пространство залы, переплетаясь и шевелясь, словно дыша.

С трудом подавив приступ тошноты, я с омерзением наблюдала, как все увеличивающиеся змеи поглощают воздух, притесняя фиолетовый смерч, не давая тому увеличиваться, замедляя движение.

Хен, видимо, поняв, что эта магия исчерпала себя и не даст лучшего результата, засеребрилась и вновь приняла облик красивой девы. Роже опустил руки: змеи, заполонившие залу, опали на пол горами золотистой пыли.

Чихнув, я встала, отпустив спасительный выступ, и тщательно стряхнула с платья остатки желтой пыли.

– Вы друг друга стоите, ребята, – проворчала я.

Хранитель жестко усмехнулась и растеклась по полу полноводной рекой, постепенно заполняя всю залу, проносясь по зеркальной поверхности смертоносной волной: я испуганно вдохнула и задержала дыхание, поднырнув под бурлящую от гнева воду.

Вынырнув на поверхность, перевела дыхание и увидела зависшего под потолком Роже. Мицар протянул руки к бушующей стихии воды: из середины ладоней в воду уходили яркие лучи, оставляя на поверхности облака пара. Вода мгновенно нагрелась: я взвизгнула и по многочисленным выступам забралась повыше. Обнаружив небольшую балку, поддерживающую высокий свод, уселась на нее, удобно свесив ноги.

Лучи, бьющие из ладоней анаха, становились ярче, почти мгновенно иссушая потоки воды. Роже не опустил руки даже в тот момент, когда жалкая лужица на полу чуть засветилась серебром, пытаясь сменить облик. Он жестко уничтожал угрозу, не давая Хен больше ни малейшего шанса спастись. Он и так один раз отступил, предоставив девушке время одуматься. Весьма благородный поступок, что бы ни говорили про мицара.

Последняя капля воды обратилась в серебристое облачко, которое приобрело прозрачные очертания Хен. Девушка упала на пол: иссушенная, она еле дышала. Я осторожно спустилась вниз по искромсанным битвой титанов стенам и подошла к Хранителю.

– Ее не спасти, – тихо проговорил Роже, – даже тебе…

– Что с ней? – я с сожалением провела пальцами по холодной коже Хен: в том месте, где касались мои пальцы, проявился темный след.

– Она отравилась стихией солнца, точнее, стихией солнца и стихией пустыни, которыми мне пришлось защищаться, – пояснил мицар, хладнокровно наблюдая, как умирает Хен. – Она была очень зла и стихиям пришлась по вкусу.

Я растерянно глядела, как тает стройное тело девушки, как оно чернеет и съеживается, словно бумага, обгоревшая на палящем солнце в самом сердце пустыни…

Внезапно Хен открыла глаза и посмотрела на меня:

– Ты можешь все исправить, – чуть слышно прошептала она, из последних сил дотянулась до сломанного серебристого цветка, украшающего ее иссиня-черные волосы. Вытащив заколку, вложила цветок мне в руку. – Скажи ей, что она – глупая, ревнивая женщина! И… прости меня…

Хранитель обмякла, растеряв последние силы: стихии делали свое дело, быстро пожирая все, что осталось от девушки. Вскоре на полу передо мною остались лишь очертания тела Хен, очерченные пеплом.

Мир померк, как будто на яркие лампы надели черные чехлы. Я недоуменно оглянулась на небо: нет, солнышки на месте. Вот только они уже не были теми яркими веселыми близнецами, что из озорства устраивали по утрам мне легкую щекотку.

Небо стало глубоким, почти ночным. Краски потускнели, словно мир стремительно становился черно-белым, устав постоянно окрашивать себя в яркие цвета.