Текст книги "Танец стихий"

Глава 13

Очнулась я в большой деревянной комнате. Слегка мутило, казалось, даже стены отплясывают загадочный танец вместе с моим организмом. Чуть погодя я поняла, что это не просто тошнота: комнату на самом деле сильно раскачивало, но не так, как деревянный барак камов. Более всего это было похоже на качку судна, находящегося в море. Я удивленно огляделась: каюта, а это именно каюта, раз комната на корабле, явно предназначена для мужчины. Узкое ложе, прибитое к полу, на котором я сейчас лежала, покрыто тонким матрацем. На деревянном полу большая жесткая шкура неизвестного мне зверя. Одинокий стол посередине тоже прикреплен к полу. А вот парочка легких стульев чуть ездила взад-вперед, подчиняясь движению качки.

Я встала и босыми ногами прошлепала к столу, держась за стену: на поверхности разбросаны мятые листы, полностью зарисованные знаками и линиями. Похоже, это местные карты. Я ничего не смогла разобрать в загадочных закорючках, но меня это не смутило: в прошлый свой визит в Кеприю я тоже не могла читать, только понимать существа. Мне даже кажется, что знание языков тут не при чем, я также продолжала говорить на своем языке, а расы на своем, просто моя магия доносила до собеседников смысл сказанного. Может, я могла и мыслями обмениваться, надо попробовать как-нибудь.

Но сейчас это мне ничего не давало: ни разговаривать, ни обмениваться мыслями было не с кем. Я подергала дверь, но лишь убедилась, что та крепко заперта. Ни окошек, ни иллюминаторов в комнате не было, но было светло. Пристально оглядевшись, я увидела, что свет льется прямо с потолка, словно того не существовало, и солнышки беспрепятственно освещают всю обстановку. «Опять загадочная магия эфемеридов», – подумала я.

То, что я у рыжего типа, сомнений не вызывало. Парень не смог смириться с тем, что его обскакали на аукционе, и проследил за новым хозяином рабов. Дождавшись, когда тот покинет суденышко, эфемерид просто-напросто выкрал меня, погрузив в сон.

Я ощутила босыми ногами холод мокрых досок и вприпрыжку побежала обратно на кровать, старательно цепляясь за стены. Укутав замерзшие стопы в толстый плед, я огляделась вокруг в поисках туфель. Обувки нигде не было, как и моих алых крыльев – надеюсь, когда их снимали, не повредили замысловатую застежку. Но костюм все еще оставался на мне, и это радовало: одевался он интересным образом, да и снимался с трудом, так что посторонний, не посвященный в тонкости швейного мастерства, не смог бы снять его, не разорвав. То, что костюм цел, доказывало, что остальное сняли только для моего удобства. Пугало лишь отсутствие моих вещей.

Я села на кровати и уставилась на дверь, ожидая прихода моего похитителя. Но ничего не происходило: мерная качка судна продолжалась, стулья ездили по тому же маршруту, что показывало на прежний курс. В дверь никто и не думал ломиться. Чувствуя, что засыпаю, я встрепенулась: надо устроить хоть какой-то будильник, чтобы знать о гостях заранее: терпеть не могу не контролировать ситуацию.

Я огляделась и увидела глубокий сосуд с водой, видимо, для умывания. На столе, в специальном углублении, стояла кружка. В сундуке, прикрепленном к полу, я обнаружила пару длинных бечевок. Быстренько соорудив простенькую детскую ловушку с кружкой над дверью, привязав веревку к ручке двери, я со спокойным сердцем легла спать: никто не войдет сюда, не устроив при этом большого шума.

И ловушка сработала. Но то, что сработало именно мое сооружение, я поняла позднее. Сначала проснулась от дикого грохота и с визгом слетела с кровати, застав перед глазами такую картину: мой знакомый эфемерид, распахнув дверь, словил на свою рыжую голову кружку с водой. От неожиданности отпрыгнул в сторону, но запутался в бечевках, которыми я опутала ловушку, не зная, в какую сторону открывается дверь, и поэтому проработала оба варианта. И теперь, барахтаясь в обломках стульев, мокрый и очумевший эфемерид старался выпутаться из петли на щиколотке.

– И вам здрасте, – хихикнула я.

Парень бросил на меня мрачный взгляд:

– Что ты тут устроила?

– Торжественное приветствие своего похитителя, – невинно хлопая ресницами, объяснила я. – Или ты ожидал более теплую встречу? Извини, чайника не нашлось, водичка только холодная!

Эфемериду надоело возиться с веревкой и он, достав из-за пояса нуч с костяной ручкой, просто перерезал ее. Увидев оружие, я насторожилась. Тем более, эфемерид не торопился убирать свой ножичек обратно.

– Боишься? – подмигнул он. – Вот это уже верное настроение, а то непорядок: жертва затиранила своего похитителя!

– Не то, чтобы боюсь, – четно призналась я. – Просто не очень люблю холодное оружие… в чужих руках. Вот если бы ты дал мне немного поиграться со своим клинком, я была бы более довольна.

– Давай, я лучше дам тебе поиграться, – хитро сощурился нахальный рыжик, – с чем-нибудь еще, не столь опасным, но не менее интересным.

Вспыхнув до корней волос, я метнула в эфемерида презрительный взгляд, подчеркнуто медленно оглядывая мужчину с головы до ног:

– Только сунься ко мне, черноглазый, и сразу получишь по наглой рыжей морде! – предупредила я.

Эфемерид усмехнулся и, не спуская с меня глаз, обойдя обломки стульев, присел на краешек стола. Нуч он спрятал, что немного успокоило.

– А вот твои глаза меня сразили наповал еще там, на площади, где я тебя впервые увидел, – неожиданно мягким тоном поделился мужчина. – Я слышал о белках, но еще не видел. Там продавали двух девушек с белой кожей, но та, другая не идет ни в какое сравнение с тобой. Какие выразительные глаза: можешь говорить без слов, метать молнии, выражать все эмоции…

Я с сомнением посмотрела на эфемерида, пытаясь разгадать, чего это он комплиментами стал сыпать? Или не получилось нахрапом, попробуем усыпить бдительность сладкоголосыми речами? Но по черным глазюкам рыжего совершенно невозможно что-то прочитать: может, поэтому он так восхищается выразительностью глаз земных девушек. Миндалевидные, опушенные алыми ресницами, по-моему, чересчур длинными для мужчины, глаза эфемерида казались гладко отшлифованными кусками мертвого антрацита.

– Забавно, что в них так много цветов: кругляши, как у камов, но цвета глаз моего народа, – эфемерид восхищенно покачал головой. – Я счел это добрым знаком…

– И, не имея возможности честно купить раба, подло украл меня у нового хозяина, – грубо обрубила я поток сладких речей.

– Я богат! – черные глаза блеснули, видимо, я поторопилась с выводами о безжизненности эфемеридовых гляделок. – Просто никак не предполагал, что захочу что-нибудь купить у глупых камов. Прогуливался по этой чудовищной, зловонной площади, когда увидел тебя. И сразу захотел. Но законы камских рынков очень жестки: ты имеешь право заявить только ту сумму, которая на данный момент с собой, и никаких посулов, мол – на корабле. И не так уж много мне не хватило… это и разозлило.

– Хорошие законы, – упрямо встала я на сторону камов. – Мало ли какие проходимцы встречаются… ты, вот, например. Сплошная болтовня!

– Я тебе покажу. – Судя по тону, кажется, я довела своего похитителя до белого каления: а кто мог предположить, что эфемериды такие ранимые?

Рыжик решительно встал и подошел: я попыталась ускользнуть в сторону, но эфемерид схватил меня за плечи и развернул к себе спиной. С силой прижав к себе, он ладонью закрыл мне глаза: я испуганно пискнула, не зная, что предпримет этот хам.

– Тихо, не трепыхайся, – шепнул эфемерид на ухо, скользнув теплыми губами по линии шеи. – Ты меня возбуждаешь и отвлекаешь от дела. Сперва я тебе покажу свои владения, а потом можешь дать себе волю и кричать, сколько вздумается: стены моей каюты заворожены, изнутри не прорвется ни один звук.

Судорожно сглотнув, я крепко сжала зубы и осторожно, чтобы он ничего не заподозрил, нащупала пяткой ногу эфемерида: в случае чего со всей дури ударю по пальцам ног, пусть попрыгает! Но эфемерид ничего не предпринимал. Он по-прежнему крепко держал меня за талию одной рукой, другой прикрывал глаза. От горячего дыхания мужчины по шее ползли мурашки: мужчина читал что-то нараспев. И, раз я не понимала ни слова, значит, это какое-то заклинание, а не слова, обращенные ко мне.

Через несколько долгих секунд эфемерид глубоко вздохнул и медленно убрал ладонь с моего лица. Открыв глаза, я вскрикнула от страха и, умудрившись развернуться в крепких объятиях мужчины, запрыгнула на него и вцепилась всеми конечностями. Дыхание мужчины участилось, ловкие руки заскользили по моему телу. Но я почти не чувствовала этого: отходя от шока, осторожно посмотрела вниз.

Мы с эфемеридом висели в воздухе, очень высоко, почти на уровне облаков, если бы они тут были. Но белесое небо оставалось чистым, припорошившись лишь легкой дымкой. Оранжевые солнышки, казалось, объяты пламенем, очертания кругов словно плавились от собственного жара. Под нами, куда бы я ни посмотрела, простиралась яркая пустыня, полная оранжево-красного песка. И лишь вокруг редких, но огромных строений можно было заметить багровые пятна чахлых растений. Строения же сверкали и переливались желтовато-белыми камнями, из которых выстроены, да манили свежестью огромных искусственных озер.

– Все это мое, – жарко шептал эфемерид, лаская меня. – Все эти земли, дворцы… все будет и твоим. У эфемеридов не принято заводить гарем. Возможно, тебе покажется странным, но мы предпочитаем только одну жену. И я свою уже выбрал, мы будем править вместе с тобой…

Мужчина поднял руки и развернул мое лицо к себе. В панике я снова взвизгнула и вцепилась в него еще крепче. Эфемерид крякнул, видимо, не очень приятно ощущать мои насмерть вцепившиеся в его тело пальцы.

– Это ненастоящее, – прохрипел он. – Просто некая тень моего материка. Иллюзия…

– Отпусти меня, чудо-трава, – потрясенно прошептала я и, боязливо опустив одну ногу вниз, с облегчением нащупала носками твердый пол в пустоте, которую видела под собою.

Осмелев, я быстро слезла с эфемерида, окинув при этом мужчину таким взглядом, словно это он на меня залезал. Мираж пустыни постепенно таял, сквозь яркую картинку уже чуть просвечивали очертания комнаты, видимо, заканчивалось время заклинания. Эфемерид снова притянул меня к себе. Сейчас я не стала медлить и, схватив его ладонь, провела ее за спину мужчины, закручивая энергию атаки по оси. Не ожидавший такой подлянки эфемерид послушно оглянулся. Что мне и надо – усиливая его движение, я направила руку резко вниз, и сама поднырнула, позволяя тяжелому телу свободно взлететь и кубарем укатиться в угол.

Эфемерид вновь растянулся на обломках стульев, выдав при этом витиеватую многозначительную фразу. Многозначительную, поскольку я не поняла ни слова. Но так как при ее произнесении не возникло более никаких миражей, то значит, это просто непереводимый эфемеридский фольклор. Долго не разлеживаясь, мужчина вскочил и кошачьей походкой стал приближаться:

– Хочешь поиграть? – мягким, почти обволакивающим тоном, произнес он: кажется, я его разозлила. – Ну, давай, поиграем, девочка…

Он напал стремительнее змеи. Я, охнув от неожиданности, еле успела отклониться в сторону: ушла в перекат и вновь вскочила на ноги. Теперь между нами находился прикрученный к полу стол. Эфемерид в ярости смел с деревянной поверхности все бумаги: карты, шурша, плавно осели на пол, словно осенние листья.

Сердечко бешено колотилось: я чувствовала, что передо мной воин, который намного сильнее. И все мое умение пригодится лишь только в одном случае: отвлечь приемом, свалить с ног и убежать. Первую часть плана я легко претворила в жизнь, со второй дело обстояло хуже: бежать некуда. А противник, тем временем, уже прекрасно знал о моих возможностях и уже не позволит себе расслабиться. Ибо этим он даст мне еще один шанс его унизить. На губах эфемерида залегла жесткая складка: он явно был в курсе всех моих умозаключений. Пока я не проявила себя, у меня имелся некий шанс, теперь же я как на ладони. Мужчина уже распрямился, откровенно забавляясь ситуацией, но при этом тщательно контролировал каждое мое движение, тут же отвечая на него, а иногда даже предугадывая.

Поддавшись панике, я рванулась к двери, надеясь выбить замок: других путей отступления придумать не смогла. Но эфемерид с легкостью просчитал и это мое устремление. Мужчина мощным прыжком враз оказался на моем пути и даже чуть застыл, смакуя этот момент. Я по инерции врезалась в него: рука эфемерида мгновенно оказалась на моей шее, и он шагнул вперед, прижимая меня спиной к стене. Я вцепилась в сжимавшие горло пальцы, стараясь отодрать их и впустить глоток воздуха. Немного полюбовавшись моей беспомощностью, эфемерид нарочито медленно прижал меня к стене своим телом и отпустил руку. Я судорожно вдохнула воздух и закашлялась.

Эфемерид взял в руки мою голову и развернул вверх лицом. Сжав зубы, я с вызовом посмотрела в черные глаза мужчины. Он же оставался спокоен: по лицу эфемерида бродила весьма довольная улыбка. Улыбка удава, знающего, что жертва от него никуда не денется, поэтому можно с ней немного поиграть.

Ну все, конец котенку: подумала я. Будущее предстало передо мною в весьма мрачном свете: долгая семейная жизнь, полная таких вот садо-мазо игр.

Насладившись своей победой, эфемерид жестко зафиксировал рукой мой подбородок и страстно впился в губы, проникая в рот раздвоенным языком. Задрожав от страха, я отчаянно рванулась, но эфемерид лишь еще сильнее прижал к стене, почти выдавив из легких весь воздух. Другой рукой он рванул ткань на моей груди. Бифлекс выдержал, лишь растянувшись, но на пол, стуча каплями дождя, посыпались многочисленные стразы кроваво-алого цвета.

– Гемм! – дверь распахнулась, и на пороге возник другой эфемерид, немного старше.

В раскрытую дверь внутрь комнаты тут же проникли звуки бьющих о борт судна волн, резкие крики птиц и невнятные разговоры существ.

– Что?! – лишь немного отстранившись, спросил Гемм.

В одном негромком слове чувствовалась такая ярость, что у меня засосало под ложечкой: кажется, еще секунда и тело несчастного, осмелившегося побеспокоить эфемерида в его каюте, растечется по грязному полу неопределенной кровавой массой.

– Прости, что отвлекаю, – чуть виновато произнес ворвавшийся эфемерид. – Но ты должен это видеть.

Гемм зарычал, но, отпустив меня, развернулся к эфемериду. Я, ощутив свободу, тут же выкарабкалась из угла, куда он меня загнал, и скользнула в сторону стола в поисках временного укрытия.

– В твоих интересах, чтобы это было действительно важно, – с угрозой в голосе проговорил Гемм и широкими шагами направился к выходу.

Дверь оставалась распахнутой. Немного осмелев и решив, что я, собственно, все равно ничего не теряю, я скользнула наружу. По пути провела рукой по косяку и с удивлением не обнаружила ни намека на замок: значит, дверь закрывалась магически. Оказавшись на широкой палубе, торопливо осмотрелась. Гемм с помощником всматривались вдаль, стоя у правого борта. Несколько полуголых эфемеридов, видимо, матросы, украдкой бросая на меня любопытные взгляды, подчеркнуто безразлично занимались своими делами.

Перед дверью обнаружились мои туфли и крылья. Рассудив, что топать по разгоряченной на полуденных солнышках палубе босиком не очень приятно, я торопливо нацепила босоножки и накинула крылья, как плащ. Почувствовав себя более уверенно, я тоже пытливо всмотрелась в сторону, куда было направлено все внимание помрачневшего Гемма.

На горизонте виднелся корабль, на всех парусах движущийся в нашу сторону.

– Анахи, – немного удивленно констатировал Гемм. – Что им от нас нужно? Если только…

Он оглянулся в сторону каюты и, увидев, что пленница осмелилась выйти, обратился ко мне:

– Может, ты знаешь, что от нас вдруг потребовалось анахам?

Я испуганно вздрогнула, взгляд заметался: неужели мицар уже знает, где я? Я не готова сейчас встретить Роже, хотя это, конечно, лучше, чем быть изнасилованной эфемеридом.

– Что, еще один твой поклонник? – понимающе улыбнулся Гемм, оцарапав ревнивым взглядом. Потом резко бросил пожилому эфемериду: – Готовьтесь к сражению. А ты, милая, лучше укройся внутри, а то как бы не украли!

– Словно это спасает, – зло буркнула я и, полностью игнорируя Гемма, перешла к другому борту.

Здесь горизонт оставался чист, кристальное небо отражало блики оранжевых солнышек в темных водах океана. Волнение было очень сильным, не зря корабль так раскачивало. Хорошо, хоть я не страдаю морской болезнью… а может, и плохо: глядя на зеленую барышню с периодическими позывами к рвоте, Гемм бы не решился лезть целоваться. Я сплюнула в воду, вспомнив его раздвоенный язык, щекочущий мне небо. Жуть какая! Да уж лучше в воду, чем замуж за это чудовище! Хотя, конечно, умирать совсем не хотелось. Но тут уж как повезет: если на корабле анахов действительно находится мицар, конец мой обещает быть скорым, но, к сожалению, мучительным.

Как я буду оправдываться? Он прожил тысячу сот с мыслью о том, что я его бросила и убежала с другим. Эта мысль давно укоренилась в его мозгу и проросла, напрочь убив всякие сомнения: ведь я так ни разу и не объявилась. И к тому же всячески мешала ему добраться до себя, пусть и неосознанно. Он ведь не знает, что неосознанно!

Во мне все бурлило: страх, надежда, ожидание встречи, несмотря ни на что, отчаяние, что все против меня. Я все-таки надеялась, что любовь осталась в его сердце, хоть чуть-чуть… Конечно, яд обиды и ревности за столько времени мог запросто убить все чувства. Выслушает ли он меня? Поверит ли? Плечи мои уныло опустились, в воду капнула соленая слеза.

– Не бойся, – раздался рядом тихий голос. Гемм, приближение которого я пропустила, задумавшись, нежно обнял: – Я никому тебя не отдам!

– Опять угрожаешь? – насмешливо протянула я, передергивая плечами. – Тебе ничего и не придется делать – я сама уйду.

– Запомни, девочка, – Гемм нахмурился, голос его звучал жестко, – я всегда получаю то, что хочу: так или иначе. Будешь упорно сопротивляться, придется тебя сломать. Все могло бы быть совершенно иначе, подумай над этим…

Эфемерид, развернувшись, сбежал по деревянным ступенькам на нижнюю палубу.

– Да, – рассеянно прошептала я, глядя на быстро приближающийся корабль. – Все могло бы быть совершенно иначе.

На небольшом столике обнаружилась подзорная труба. Так как на верхней палубе сейчас никого не было (видимо, все готовились отражать нападение анахов); я торопливо схватила ее и направила в сторону приближающегося судна. Матросов не было видно. Все правильно, анахи достаточно сильные маги, чтобы заставить корабль плыть самому, этим, кстати, объяснялась и чудовищная скорость, с которой они приближались. Только сейчас я оценила смелость эфемеридов, которые хотят дать отпор самой сильной в магии расе Кеприи. Хотя, что я знала о силе самих эфемеридов? Только то, что мужчины силой берут то, что им вдруг захотелось, не уточняя мнения окружающих.

На единственной палубе небольшого корабля я углядела троих анахов. Один из них, словно почувствовав мой взгляд, скинул черный капюшон: я оцепенела от неожиданности…

Ллер! Да это же Ллер! Осознав, что вижу старого друга, я готова была прыгать от радости: он спасет меня! Вырвет из жадных рук эфемеридов… Хотя, я сникла, он же цвак. А они уничтожают белок. Возможно, он прятался под плащом анахов, чтобы выкупить меня и убить. А потерпев поражение на площади, решил довести кровавое дело до конца, но теперь уже в море.

«Как ни крути, мне крышка», – мрачно решила я, наблюдая, как сверкающие струйки прозрачной воды щекочут деревянный борт судна, рассыпаясь на миллион брызг позади судна. Сама не замечая, я стала мурлыкать несложный мотив нежной мелодии. Словно передалось спокойствие многовековых вод океана, его тягучесть и особая терпимость. Что бы ни происходило на поверхности, океан всегда спокоен, глубины его незыблемы. И мне надо попытаться стать такой: что бы ни подсуропивала мне сволочуга-судьба, я должна хотя бы попытаться сохранить внутри себя подобное спокойствие, твердый стержень. И пусть рваный ветер треплет распущенные волосы, пусть эфемериды увозят меня в красные пески чужих пустынь, я все равно останусь той, кем была все это время. Тем, кем мне запретили быть, убедив, что это опасно для любимого. Я все еще оставалась Мастером стихий.

 
Волной нахлынет новый день.
Вдохну я свежий аромат.
Рассеется забвенья тлен,
Ведь жизнь прекрасней во стократ
И вмиг узнаю я его -
Он чудо жизни подарил.
Весь мир родился из него.
Сейчас он путь и мне открыл.
Смущенный взор зеркалит гладь.
Коснется струн дождя поэт.
Он бирюзой волны скрывает
Мой грациозный силуэт.
Доверюсь я ладоням волн,
Пусть снимут с плеч моих печаль.
По следу заходящих солнц
Отправлюсь в призрачную даль…
 

Осознав, что мелодия постепенно наполнилась словами, я осеклась. Сердцем чувствовала, что это Великий океан разговаривает со мной так, как умеет. Стихия воды обращается к некой части внутри меня так, словно он покорный возлюбленный, готовый подчиняться, готовый на все, лишь бы больше не глотать соль моих слез. Я интуитивно протянула к воде ладони – океан словно вздохнул, с радостью, что его услышали, что его помощь готовы принять. Он был безмерно благодарен. А еще я осознала, что стихия воды пыталась добраться до моего сознания все время, что я в море: укачивает, чтобы успокоить, чарует завораживающим танцем струй, чтобы отвлечь от тяжких дум. Если мне плохо – ему плохо.

Чувство вины сдавило горло: мои эмоции отравили океан. А ведь он не при чем: Мастер стихий не имеет права отворачиваться от своих верных слуг, особенно когда они рвутся ему помочь. Мне даже ничего не надо делать, только позволить океану любить меня.

Улыбнувшись, я забралась на перила и распахнула руки, словно готовясь обнять это огромное, мокрое и прекрасное тело друга.

– Любимая, – в растерянности произнес Гемм, легко взбежавший по лестнице: все приготовления сделаны и до схватки остались считанные уны, поэтому он счел нужным спрятать свое главное сокровище. Теперь эфемерид с ужасом наблюдал за мной, балансирующей на перилах в легком прозрачном бирюзовом платье до пят. – Что ты хочешь сделать? Ты ведь не будешь прыгать? Это из-за меня? Я что-то сделал не так?

Я истерически расхохоталась: оцепенение, навеянное магией стихии воды, как рукой сняло. Изумленно огляделась: на мне и правда надето бирюзовое платье и стою на перилах так, словно с детства ходила исключительно по канатам. Я весело оглянулась на эфемерида:

– Запомни, мальчик, – тщательно копировала я его собственные интонации, – в жизни далеко не всегда получаешь то, что хочешь. Даже если тебе принадлежит все золото мира, всегда останется то, что невозможно купить! Подумай над этим…

И шагнула вперед… точнее, вниз. Вся сжалась, ожидая всплеска и удара об воду. Но мой друг мягко принял меня в свои объятия, даже не намочив легкого платьица: волны пластично спружинили, как самый нежный матрац в мире, и оставили меня на поверхности. Чуть придя в себя от легкого шока, я осторожно потрогала воду носком туфельки: под стопой ощутила мягкую, но вполне упругую поверхность.

Весело рассмеявшись, я побежала прямо по волнам, ощущая на себе растерянный взгляд Гемма. Мужчина что-то крикнул вслед, но я даже не пыталась расслышать: он остался там, позади, почти в прошлой жизни. Там я была слабой женщиной, сейчас я почти всемогущий Мастер стихий, к которому вернулась способность повелевать стихией воды.

Сила наполняла, словно пузырьки бутылку шампанского, которую из озорства потрясли на празднике: и это могло закончиться только тем же, что произошло бы с этой бутылкой. Я почувствовала себя пробкой, которую запускает в небо мощный, почти неуправляемый поток возрожденной силы. Зависнув над океаном, я закрутилась волчком, не в силах выносить ту бесшабашную веселость, которая переполняла меня.

Из океана вырывались столбы воды, они воронками закручивались в том же направлении, что и я, затягивая на дно все, что попадалось на их пути. И мне было абсолютно все равно, что крохотные суденышки внизу разлетаются на щепы, что гибнут существа. Сейчас мне не было до этого дела, я стала веселым ручьем, наконец объединившимся с океаном после долгого изнурительного пути по острым каменьям и грязной земле.

Проснулась я утром, ощущая себя так, словно мне выдали новенькое, еще никем не использованное тело, лишь по случайности похожее на мое старое. Даже взвизгнув от удовольствия, я сладостно потянулась на мягкой гладкости волн. И чихнула от щекотки в носу веселыми утренними солнечными зайчиками, которые в переизбытке метались вокруг. Вода приветствовала брызгами соленой пены, которая замирала на платье крохотными кристалликами, тут же превращающимися в сверкающие камешки.

Чувствуя огромную благодарность за избавление от неприятной ситуации, я нежно погладила чуть покачивающуюся волну. Океан ощутимо завибрировал, мурлыкая, как довольный кот, который дождался ласки от пробудившейся хозяйки. Я рассмеялась и озорно чмокнула блестящую поверхность. Вскочив, огляделась.

Впереди манила темной линией полоска материка, она была неровной и изредка бахрилась скоплениями островков. Вокруг них я заметила много лодок, покачивающихся на маленьких волнах. Видимо, рыбаки. Кто еще выйдет в океан в такую рань?

Желудок урчанием напомнил, что ела я еще вчера, и это был тот кусочек хлеба, который мне повезло урвать из жадных лап голодного валла. В моем мире это я напоминала организму, что иногда людям свойственно есть, и поэтому рада пробуждению долгожданного аппетита. Но немного огорчало то, что как раз сейчас у меня ничего не было, чем я бы могла порадовать свое оголодавшее от приключений тело. Поэтому я направилась к лодкам: вдруг кто из рыбаков пожалеет голодную девушку и поделится обедом? То, что рыбаки увидят, как девушка пришла из океана по волнам и выглядит чересчур счастливой, меня не особо заботило – в мире Кеприи полно магов, что вообще сможет удивить его обитателей?

Сможет, увы. Когда я приближалась к маленькой утлой лодчонке, в которой сидел одинокий рыбак, я убедилась в этом. И даже приветливое помахивание обеими руками: мол, у меня нет оружия, ничего не дало. Старый морней, вдруг очнувшийся от ступора по поводу странного зрелища и понявший, что это не результат его вчерашнего перебора с местным пойлом, дрожащими руками схватился за весла и его лодка понеслась к берегу так, что я поняла: этому миру еще долгое время не будут нужны моторы. Во всяком случае, пока в нем живут морнеи.

Но от голода меня это не избавит, поэтому я направилась прямо к берегу, избегая далее приближаться к лодкам, дабы не вводить в шок ни в чем не повинных существ. На берегу же хрупкая девушка не вызовет ни подозрений, ни страха, и, возможно, мне дадут поесть. Немного притомившись, я присела отдохнуть, а мой новый друг океан понес меня к берегу, подхватив легкой волной, словно катая на веселом дельфине с ветерком. Благодарно похлопав по волне, которая тут же растворилась в темных водах, я ступила на коричневый песок.

Маленький кособокий островок, усеянный низкими багровыми деревцами с колючими листьями и украшенный скопищем рваных камней: словно здесь раньше взрывали скалы, а осколки складывали в аккуратные кучки. По-утреннему свежий ветер трепал ровный ковер травы. Вдалеке виднелись неказистые строения морнеев, куда я и направилась. Осторожно ступая в высокой траве, поскольку почти сразу наткнулась на глубокую конусовидную яму и чуть не свалилась, я довольно шустро продвигалась к своей цели.

Видимо, здесь, как на островах, образованных подводными скалами, была налажена добыча камней, на которые так беден мир Кеприи. Кто-то делает большие деньги на этом, и я сомневаюсь, что это – морнеи. Гориллоподобные тупые существа просто не способны организовать такое дело. Но кто же здесь промышляет?

Через пару минут я поняла, кто наживается, расковыривая острова морнеев, поскольку столкнулась с одним из добытчиков лицом к лицу: молодой цвак с нежно-розовым ирокезом старательно измерял длинным прутом одну из конусовидных шахт. Увидев меня, он даже уронил свой шест от неожиданности. Потом на фиолетовом лице существа появилась довольная усмешка:

– Оп-па! Кто это тут у нас?

И я поняла, что он не уронил шест, а нарочно выпустил его из рук, отвлекая внимание. Увы, слишком поздно: в руке фиолетового уже красовался арбалет.