Текст книги "Золушки на грани"

Комета возвращается

Каждые сто лет Комета наведывается в свою родную Солнечную систему. Каждые условные сто лет: то опоздает на пару годков, то поспешит, кометы по расписанию не ходят. Солнечная система, о которой ей нравится думать «здесь я родилась» (хотя документов, подтверждающих это, у неё нет – кометы ужасно рассеяны и вечно теряют всё самое важное), находится немного в стороне от самых популярных звёздных маршрутов. Зато здесь Комету знают и помнят все.

«Помним, помним мы эту Комету, сейчас начнётся!» – ворчат светила-домоседы. Они и в самом деле помнят – но не саму Комету, а её хвост, яркий шлейф, изменчивый и непостоянный. Прошлый шлейф Комета, помнится, притащила из созвездия Козерога. А в этот раз она прилетела из Большой медведицы – и хвост у неё совсем уже другой, большой и медвежий. Изменилась ли сама Комета? Да ничуть не бывало. Но мало кому удаётся разглядеть её физиономию среди дыма и пламени, так что Комета приближается, планеты Солнечной системы трепещут и сплетничают, всё как всегда.

– Будешь хулиганить – отберу визу на въезд, – приветствует Комету Солнце.

– Это когда это я хулиганила? – воспламеняется Комета.

– Мне отсюда не видно. Но жалобы от граждан поступали, – туманно поясняет Солнце.

Комета пожимает хвостом – спорить с самовольным светилом бесполезно.

– Ну, ничего, – шепчет Комета в безвоздушное пространство, – Вот я найду туманность побольше и напишу там в самом центре – «У нашего Солнца под самым носом шишка». И не подпишусь!

– Эй, старушка, какие новости? – кричит Меркурий, – Не так уж быстро ты летишь! Спорим, я бы обогнал тебя? Ну-ка, становись рядом, померимся силами! Давай, давай, не увиливай!

Комета, пытаясь избежать столкновения с вертлявым собеседником, чуть не врезается в Марс, тот наливается гневом и подумывает даже кинуться в погоню за нарушительницей спокойствия: поймать её и поместить на отдельную орбиту, чтобы маршировала как положено, в ногу, а не скакала козой, но вовремя одумывается. Марс – он всегда так. Стоит только Комете удалиться от него на достаточное расстояние, и ему уже становится всё равно: пусть хоть на голове ходит, лишь бы подальше отсюда.

Земля, в отличие от многих других, не пытается делать вид, что помнит и знает Комету – ей не до этого. Кивнёт разве только, или поздоровается вежливо, и продолжает терпеть. Зато многочисленные человеческие фитюльки, населяющие Землю, заранее вооружились телескопами, биноклями, подзорными трубами и фотоаппаратами.

– Всё правильно, это типичная комета! Ведёт себя так же, как сто лет назад! – делают выводы серьёзные ученые и ученики первого класса средней астрономической школы, хотя откуда бы им знать, как вела себя Комета сто лет назад.

– В следующий раз точно не удержусь и хвостом врежу! – кричит им в ответ Комета.

– И гудит ещё так – очень по-кометному! – со знанием дела записывают в журналы наблюдений все, кому не лень (то есть, вообще все земляне).

– Точно – врежу! – свирепеет Комета.

– Ну конечно, тебе хорошо говорить – «врежу»! – ноет откуда-то сбоку Луна, – Ты улетишь, и приветик, а они на меня уже замахнулись, недра мои исследовать хотят, мало им старушки Земли!

– Так полетим вместе? – чуть замедляет ход Комета.

– Ну конечно, в неизвестность! – всхлипывает Луна, – Я так не могу – сорваться и лететь в глубокий космос и в чёрные дыры. А тут хоть и людно, но безопасно. Да и потом – ты меня в случае чего бросишь, а Земля – никогда.

– Ну и оставайся при своём! – фыркает Комета («именно так, как все Кометы фыркают» – не забывают записать в свои журналы самые занудные земные наблюдатели)

Хуже людей – только астероиды. Они-то действительно помнят Комету, да их, к тому же, ещё и бесконечно много. Те, что покрупнее, стараются держаться от неё подальше, зато мелкие так и норовят зацепиться за хвост: уж больно им хочется повидать дальние края Вселенной.

– Явилась! – брюзжат крупные астероиды, – Сейчас опять начнёт баламутить молодежь, как в тот раз.

Хотя Комета никого не баламутит, она просто летит, всё вперёд и вперёд, даже не замечая, что на её хвосте разместились на этот раз целых четыре маленьких астероида-путешественника.

– Ой, смотрите-ка, Комета! – запасаются попкорном спутники Юпитера, – Ну-ка, поглядим, чего она в этот раз натворит. Помню, в прошлый свой приезд…

– А ну-ка заткнитесь все! – строго говорит Юпитер, – Устроили клуб по интересам! Сейчас всех сниму с орбит и в угол поставлю!

– Экий ты суровый! – хихикает Комета.

– С ними по-другому нельзя, – вздыхает Юпитер, – Ну ничего, когда-нибудь они вырастут, повзрослеют, и смогут обходиться без меня. Тогда мы с тобой полетаем…

– Непременно полетаем! – жизнерадостно кивает Комета. На самом деле и она, и Юпитер в курсе – никаких совместных полётов не будет. Потому что даже если вырастут когда-нибудь эти маленькие вредные спутники – у них тут же появятся свои спутники, которые Юпитер пожалеет и не сможет оставить без присмотра.

Другое дело – Сатурн. Ему на спутники – начхать. У него даже хвост есть – он его носит вместо пояса, кольцами обмотав вокруг себя. Стоит только распустить этот пояс – и вперёд, к свободе. Но Сатурн полагает, что жизнь во всех звёздных системах одинаковая, видел одну – считай, что видел все остальные. К тому же, если бы где-нибудь там было по-настоящему здорово, то разве бы Комета возвращалась каждые сто лет обратно, вместо того, чтобы навсегда остаться в этом звёздном раю?

Покинув пределы Солнечной системы (там стоит такой специальный дорожный знак – перечёркнутое Солнце), Комета развивает максимальную скорость и уносится прочь, твердя про себя: «Чтобы я, чтобы я, ещё раз, сюда, в этот гадюшник, к этим занудам и сплетникам, да ни за что, никогда!!!»

Но через условные сто лет она забудет об этом и, как ни в чём не бывало, вернётся в Солнечную систему. Ведь кометы ужасно рассеяны и слишком быстро забывают всё, особенно плохое. Зато прочие светила знают и помнят о ней всё.

Джинн и туристка

Джинн находится в заточении уже много тысячелетий, поэтому перестал даже думать о возможном освобождении. Про него не вспоминают, да про него даже и не думали никогда: закатали в джиннонепроницаемый сосуд, запечатали семью печатями и сорока заклинаниями, чтобы не испортился, не протух и не усох, а потом забыли.

Сначала Джинн верил, что люди попытаются воспользоваться его могуществом в корыстных целях. Первую тысячу лет он готов был исполнить все желания своего спасителя. В бесконечные часы досуга пленник пыльной жестянки проектировал дворцы и оазисы, до мелочей продумывая место каждой песчинки, но люди продолжали ходить мимо своей удачи, не пытаясь даже узнать, что хранится в древнем сосуде, который просто так валяется у дороги. Более того: многие люди прекрасно знали, что там заточен весьма могущественный джинн. Знали и спешили прочь. Всякому известно, что характер у джиннов непростой, непредсказуемый у них характер. Вдруг выпустишь такого в неподходящий лунный день, не сотворив предварительно нужной молитвы, и он уничтожит тебя, вместе со всем миром? А люди, которые знают правила техники безопасности по работе с джиннами, почему-то уносятся в своих мечтах далеко от дармовых дворцов и оазисов.

Вторую тысячу лет джинн, разъярённый людской леностью и тупостью, придумывал всевозможные хитроумные способы казни для своего спасителя. Он, разумеется, собирался изничтожить весь род людской, неблагодарный и недостойный, но освободителю полагалась особенно жестокая награда за любопытство. Но Джинна снова никто не освободил.

Когда сосуд с Джинном раскупорила (и не думая, по своему невежеству, совершать молитву или сверяться с лунным календарём!) одна предприимчивая туристка, Джинн давно уже погряз во внутренних диалогах настолько, что не сразу понял, что с ним разговаривает кто-то извне.

– Вы ведь Джинн, правда? – спросила туристка, запихивая за ухо жвачку, – Вылезайте скорее, я вам помогу.

– Джинны не нуждаются в помощи, – помолчав, ответил тот, перемещаясь из сосуда на горячий песок.

– Это большая удача, что я вас нашла, – затараторила туристка, – Мы с вами сейчас поедем ко мне. К чёрту отпуск, он мне всё равно уже надоел! Поедем и займёмся вами!

– Займёмся мной? – удивился Джинн.

– Ну да! Вы же… Ну я не знаю, вы же можете всё, что угодно, так?

– Предположим.

– Это же колоссальные возможности! Мы с вами заработаем все деньги мира!

– Прошлого, настоящего и будущего? – усмехнулся Джинн.

– Мне хватит и настоящего, – отвечала туристка, – Ну, возьмите себя в руки, неужели же вы не хотите, просто ради развлечения, воздвигнуть тут пару дворцов?

– Да, первую тысячу лет именно так я и собирался поступить, – кивает Джинн.

– Только не говорите, что я снова вляпалась по-крупному! – туристка отступает на несколько шагов назад, – Вы ведь не собираетесь меня убивать?

– Вторую тысячу лет я только об этом и мечтал.

– Но теперь передумали? – с облегчением вздыхает туристка и снова подходит к своей находке, – Теперь вы снова добрый?

– Смешные категории. Ну, допустим.

– Тогда чего же мы ждём? Поехали! Все деньги мира только и мечтают о том, чтобы упасть к нашим ногам!

– Один мой знакомый правитель тоже хотел обладать всеми богатствами мира.

– И как, у него получилось? – завистливо интересуется туристка.

– Может быть, да. Может быть, нет. Он давно уже умер, и даже памяти о нём не сохранилось, иначе бы я почувствовал это.

– Какой же вы древний. Ужас просто! – с восхищением говорит туристка, – Ну тогда вы, может быть, исполните моё желание? Вижу, вас не очень-то прельщают миллиарды долларов и вообще вам ничего уже не надо.

– Первую тысячу лет… – начинает Джинн, но туристка его перебивает:

– Хорошо, это вы мне ещё расскажете. А пока – научите меня, как стать такой же могущественной, как вы? Может быть, есть курсы какие-нибудь, или пособие для чайников… Я вообще очень способная. У меня три высших образования… Незаконченных.

– Для чайников? – повторяет Джинн, – Есть одно пособие. Очень действенное, так сказать, опробовано на себе.

– Тогда дайте мне его, или скажите, где купить… Ой, оно ведь, наверное, не продаётся? А может, его скачать где-нибудь можно?

– Не продаётся, – грустно соглашается Джинн, – И достать его не так-то просто. Но именно сейчас у меня есть одно на примете.

– Я готова отдать за него всё, что у меня есть! – кричит туристка, случайно повторив магическую формулу первой ступени посвящения. Затем она чувствует, что горячий песок уходит из-под её ног, и она оказывается в тёмном прохладном помещении. Откуда-то сверху льётся солнечный свет, но вскоре наступает абсолютная темнота.

– А для чайников у нас есть чайник… В смысле, лампа, – ворчливо говорит Джинн, запечатывая сосуд с туристкой.

Первые тысячу лет ей предстоит строить и разрушать в своём воображении дворцы. Затем – казнить неблагодарных и глупых людишек. И только на третью тысячу лет суета мирская покинет её окончательно, и она обретёт могущество джиннов. Очень просто, очень действенно, лишь бы никто раньше времени не распечатал сосуд, а то придётся начинать тренинг заново.

Знаменитая лягушка-путешественница

Юбилейная пресс-конференция лягушки-путешественницы и её крылатых компаньонов, уже никто не помнит, которая по счёту, начинается со старого, испытанного приёма.

– Утки лягушку несут! Утки лягушку несут! – кричат специально нанятые зеваки.

Вскоре стая опускается на заранее подготовленную площадку. Опытные техники настраивают микрофоны, помогают лягушке взобраться на стол.

– Это всё я придумала! – начинает она старую песню, – Вот вы говорите – утки, дескать. Лягушку несут. А если бы много лет назад вот в эту самую голову не пришла гениальная идея использовать уток в качестве воздушного транспорта, так бы я и сидела в своём болоте.

– А что же вам там не сиделось? – ехидно интересуется из последнего ряда какой-то молодой нахал. Пара крепких селезней выдворяет его из зала, остальные наводят порядок.

– Ох, право, не стоило. Пусть бы этот милый человек показал нам своё бескультурие, – убедившись в том, что нахал уже больше не вернётся, благородно кивает лягушка. Ну, господа, задавайте вопросы.

– Скажите, а когда вы только начинали свои полёты, известна ли вам была технология, изобретённая Нильсом Хольгерсоном и опробованная на диких гусях?

– Нильс – жалкий плагиатор. Он же через десять лет после меня начал летать. А я первая доказала саму возможность такого полёта, – уверенно говорит лягушка, – Ну вот вы там тянете руку, давайте, мы слушаем.

– У меня вопрос к вожаку стаи. Когда вы сталкиваетесь с аистами – у вас не возникает проблем из-за вашего… хм… груза?

– Вы лучше спросите у аистов, – самодовольно улыбается лягушка, – Какие у них начинаются проблемы после того, как мы просим их предъявить лицензию на охоту.

– Это же единственная в мире летающая лягушка, – поясняет утка-секретарь, – Занесена в Красную книгу, в Книгу рекордов Гиннеса, в википедию. Никому не охота связываться с такой знаменитостью.

– А что вы думаете по поводу фильма, посвященного истории вашей жизни, который, как мы знаем, сейчас снимают в Голливуде?

– Значит, сценарий я уже одобрила. Внесла поправки. Я, правда, хотела бы видеть в главной роли Анджелину Джоли, но Квентин говорит, что с ней какие-то проблемы возникли. Ну, я думаю, он просто подругу свою на эту роль хочет протащить.

– Правда ли, что вы отказались принимать участие в рекламной кампании одного знаменитого французского ресторана и даже грозились подать на хозяина в суд?

– Вы бы тоже, я думаю, отказались от участия в кулинарном шоу в племени каннибалов, – отшучивается лягушка, – Ещё есть вопросы? Нам надо бы успеть на попутный циклон, чтобы выступить сегодня в соседнем городе.

– Поблагодарим нашу гостью! – тут же выскакивает вперёд распорядитель пресс-конференции, – Теперь можно сфотографировать всю стаю. Господа утки, встаньте тут.

Щёлкают фотоаппараты, мерцают вспышки, видеокамеры выстраиваются в ряд, операторы ловят неожиданные ракурсы. Потом – небольшой фуршет за счёт городской казны, и стая может отправляться в путь.

– Тебе не надоело ещё людей дурить? – усмехнувшись, спрашивает у лягушки один из её бессменных возниц.

– Никого я не дурю, оставь такие подколки для журналистов, – беззлобно пинает его в бок лягушка, – Это ведь действительно я, я придумала. Я придумала проводить пресс-конференции! А эти дуры, летавшие с вами до меня, не могли сдержаться и орали прямо сверху: «Это я, я!» Ну и разбивались, конечно. А для людей все лягушки на одно лицо. На наше счастье. Надеюсь, в том городе, где мы будем сегодня ужинать, не всех ещё комаров извели, а то так уже эта красная икра осточертела, хочется перед сном нормально поохотиться.

Принцессы и феи

– Скажите, а я могу сразу перепрыгнуть на следующую ступень, или для начала мне всё-таки придётся походить испытательный срок в принцессах? – поинтересовалась Золушка, внимательно выслушав крёстную.

– О какой ступени ты говоришь, деточка? – поправила очки фея, – Королевой станешь в свой черёд, когда принц, муж твой, вступит в права наследования.

– Что, мне ещё потом и королевой придётся быть? – испугалась Золушка.

– А кем же ты хочешь стать? Повелительницей Ночных Кошмаров? Владычицей Подземных Сокровищ? Царицей Морских Глубин? Есть вакантные места. И не самые распоследние женихи. Могу всё устроить.

– Ох, не пугайте меня, это, по-моему, очень страшные титулы. Я бы хотела стать… Ну, словом, феей. Как вы. Можно такое?

– Деточка! Милая! Как долго я ждала этого вопроса! – расплылась в улыбке крёстная.

– Я выполнила какую-то недопустимую функцию? – пискнула Золушка.

– Ещё какую недопустимую! – похлопала её по руке фея, – Твоё желание отпускает меня на вольную волю. Заклятие переходит на тебя, и теперь уже ты будешь выполнять желания разных там младших, нелюбимым и неродных дочек. Вместо меня.

– Правда? – почему-то обрадовалась Золушка, – Правда, буду? Можно, значит? И не надо выходить замуж за этого дурака-принца?

– Во-первых, он никакой не дурак, – строго сказала крёстная, – Просто инфантильный слегка. Во-вторых, я пошутила насчёт заклятия. Так меня кто-то на волю и отпустил, как же. Так я на неё и ломанулась, ждите. А в-третьих, ты что же, всерьёз хочешь стать феей?

– Ну да. А что в этом такого? По-моему, отличная профессия, в самый раз для меня.

– Поразительно! Знаешь, а ведь для того, чтобы стать феей тебе теперь ничего не нужно – только слушаться меня и прилежно учиться. Ну, это у тебя получится, ты старательная девочка. Впрочем, я не ожидала от тебя такого вольнодумства. Променять выгодное замужество на сомнительную участь феи!

– Крёстная, ау, проснитесь, ну куда мне это замужество? Вы, что ли, в прошлом веке родились?

– Вообще-то, в позапрошлом, – кокетливо улыбнулась фея.

– Да ну? Нет, серьёзно? Вам же не больше сорока на вид!

Фея хихикнула и помолодела буквально на глазах.

– А может и меньше, – тут же исправилась Золушка, – И что же, это всё благодаря тому, что вы работаете феей?

– Естественно. А ещё я не замужем. И никогда там не была. И тебя ждёт то же самое, если ты не одумаешься прямо сейчас. Нас никто не слышал, ещё есть время всё переиграть. Помнится, когда я пожелала стать феей, а не принцессой, моя крёстная ни словом об этой возможности не обмолвилась – так рада была, что у неё теперь будет помощница.

– И вы что же, очень расстроились, когда узнали, что замуж вам теперь не выскочить? – с сомнением спросила Золушка.

– Конечно. Первые сто лет вообще с крёстной не разговаривала, а потом поуспокоилась. Ну, ты сама подумай, каково это: устраивать другим семейное счастье, а самой даже представления об этом не иметь! Я так завидовала этим будущим принцессам, что и сказать нельзя!

– Ой, было бы чему завидовать! Выйти за принца, стать дурацкой фарфоровой куклой, состариться раньше времени и провести лучшие годы в тени мужа-самодура.

– Так, конечно, чаще всего и бывало, – вздохнула фея, – Но не всегда! На моей памяти было немало удачных союзов. Однако, сколько в тебе мудрости, моя дорогая. Хотела бы я узнать, где ты такого понабралась.

– Какого – такого? – удивилась Золушка, – Так рассуждали все девчонки в моём классе. И ещё жалели меня – у тебя, говорили, фея крёстная, она тебя точно замуж за принца выдаст, не успеешь пикнуть.

– Да что ж в этом плохого? – растерялась фея, – Что же это творится в головах у современных девчонок? И как же нам с тобой теперь быть?

– В каком смысле – быть?

– Быть – в смысле, на жизнь себе зарабатывать. Если выгодное замужество теперь не в моде, то мы, феи, останемся без работы.

– В моде, в моде, – успокоила её Золушка, – Вон, на сестёр моих посмотри. Обе спят и видят, как принц их под венец поведёт.

– Но они же не заслужили такое счастье! – схватилась за голову фея, – Они не застилали по утрам постель, не мыли за собой посуду и всё свободное время торчали в интернете!

– А я заслужила счастье быть феей? – спросила Золушка, – Я ведь, между прочим, сорок розовых кустов так и не посадила.

– Для того, чтобы стать феей, не нужно ничего сажать. Достаточно просто пожелание вслух высказать – и всё.

– Я, между прочим, уже сто раз высказывала его вслух, – обиженно сказала Золушка.

– Ну не в зеркало же при этом надо глядеть, а в глаза другой фее. Ты сказала, она услышала – и всё, считай, что дело в шляпе. А вот принцессами становятся только самые достойные! Тут одного желания мало.

– Странно, что при таких правилах наш мир ещё не заполонили недостойные феи, – задумалась Золушка, – Видимо, не все знают, к кому надо обращаться с просьбой. Но очень скоро они пронюхают, и вот тогда мы точно останемся без работы. Слушайте, а что, если нам сделать наоборот?

– Ты всё-таки одумалась и согласна на принца?

– Об этом и речи быть не может! Я имею в виду, что самых достойных как раз надо принимать в феи. А оставшихся делать принцессами, стоит им высказать такое желание. Получится, опять-таки, естественный отбор.

– Ты представляешь, какие принцессы получатся при таком-то отборе?

– Ну как это – какие? Довольные своей участью. Мне казалось, что это – самое главное в нашем деле. Разве нет?

– Вообще-то да, но…

Фея надолго задумалась, возможно даже вышла куда-нибудь в астрал, чтобы посоветоваться с другими феями. Потом, наконец, вспомнила о своей собеседнице и деловито произнесла:

– Говоришь, твои сёстры спят и видят, что принц ведёт их под венец? Неплохо, неплохо. Одной из них займёшься ты, другой – я, и наплевать, что они недостойные, лишь бы не передумали. Выбирай, какая из них тебе менее противна, и можешь приступать к делу прямо сейчас. Детали я разъясню по ходу, там всё предельно просто.

– Да обе подходят, не такие уж они и чудовища, как принято считать, – пробормотала Золушка, – А после того, как выдадим замуж сестричек, можно и мачехой заняться. Что-то в последнее время она недовольна моим папашей, вроде как хочет с ним развестись, и подыскать себе муженька помоложе.

– Караул! – схватилась за голову фея, – Ты всерьёз собираешься швырнуть какого-нибудь бедолагу-принца в объятия этой мегеры?

– Ну, это я для примера. Можно и не женить. Главное, что без работы мы не останемся, вы ведь об этом беспокоились?