Текст книги "Пространство и время в науках о человеке. Избранные труды"

Особую группу источников по истории русских географических открытий составляют картографические материалы. По своему происхождению и технике исполнения они разнообразны. Среди них имеются: 1) рукописные карты, составленные участниками экспедиций и плаваний, – промышленниками, мореходами и передовщиками судов, служивыми людьми в дальних походах, 2) сводные карты, составлявшиеся в сибирских и камчатских канцеляриях с учетом сделанных открытий в практических целях, 3) карты, составлявшиеся в Адмиралтейской коллегии на основании полученных с мест сведений, для руководства вновь организуемых экспедиций, 4) итоговые печатные карты русских открытий, издававшиеся время от времени Академией Наук.

В настоящей главе рассматриваются карты второй половины XVIII в., сосредоточенные в двух крупнейших картографических собраниях Центрального Государственного архива древних актов и Рукописного отдела Библиотеки Академии Наук СССР. Оба эти собрания исключительно богаты редчайшими уникальными рукописными картами, свидетельствующими и о высоком уровне русской географической науки и картографической техники XVIII в.

При изучении картографических источников ставились две задачи: 1) проследить на основании анализа содержания карт русских мореходов процесс постепенного расширения и уточнения географических представлений о северной части Тихого океана и северозападной части Америки в 50–80-х годах XVIII в.; 2) выяснить, в какой степени итоговые карты Академии Наук отражали уже достигнутый уровень географических представлений.

В трудах советских ученых опубликованы многие ценнейшие карты русских открытий на Тихом океане (Л. С. Берг, А. И. Ефимов, А. И. Андреев, В. Ф. Гнучева, Д. М. Лебедев и др.), в том числе и второй половины XVIII в. В то же время, несмотря на наличие печатных каталогов[241]241
  Реестр географическим атласам, картам, планам и театрам войны Библиотеки Московского Главного архива МИД. СПб., 1877. Александров Б. В. Описание рукописных карт XVIII века, хранящихся в отделе рукописной книги Библиотеки Академии Наук СССР (в книге Гнучевой В. Ф. Географический департамент Академии Наук XVIII века. М.; Л., 1946. С. 267–412).


[Закрыть], имеются работы малоизвестные и еще не вошедшие в научный оборот.

а) Карты, отразившие русские географические открытия в XVII и первой половине XVIII вв. Академическая карта 1754 года

Открытия, сделанные русскими на Тихом океане и в Северной Америке, не сразу получили отражение на современных им печатных картах. Картографические результаты плавания Беринга и Чирикова 1728 г. к Берингову проливу впервые появились на «Генеральной карте Российской империи», опубликованной в 1734 г. И. К. Кириловым. Материалы же второй Камчатской экспедиции были секретными и долгое время не публиковались. В инструкции, данной Академией Наук участникам экспедиции, говорилось, что «никто как из отправляющихся в сию экспедицию, так и из обретающихся здесь профессоров не должен ничего из учиненных в сей экспедиции изобретений ни приватно, ни публично, ни письменно, ни словесно чужестранным объявлять, пока оные изобретения здесь печатью опубликованы не будут, под опасением жестокого наказания»[242]242
  Гнучева В. Ф. Материалы по истории экспедиции Академии Наук в XVIII–XIX веках. Л., 1940. С. 44.


[Закрыть].

Большим успехом русской науки было издание «Атласа российского» 1745 г. Атлас был выдающимся явлением для своего времени и находился во всеобщем употреблении до начала XIX в. Современники отмечали высокий уровень картографии России того времени. Европейские географы широко пользовались данными Российского атласа, который во многих случаях являлся для них единственным источником. «Если бы определено достоинство сего атласа по доброму понятию оного во всей Европе, то бы не можно было довольно его выхвалить, – писал в 1761 г. Г. Ф. Миллер, – но должно признаться, что оной почитается при Академии токмо за опыт, который от нас и наших потомков ожидает еще много поправления»[243]243
  Миллер Г. Ф. Известия о российских ландкартах. Сочинения и переводы, 1761 г., декабрь, с. 505.


[Закрыть].

Результаты второй Камчатской экспедиции, однако, в Атлас 1745 г. полностью не вошли. Здесь были использованы данные плавания Шпанберга и Вальтона на Курильские острова и в Японию. Результаты же плавания Чирикова и Беринга в Америку оставались секретными.

Впервые результаты плавания в Америку 1741 г. были показаны на карте, составленной А. И. Чириковым в 1746 г. Эта интереснейшая карта найдена проф. А. В. Ефимовым[244]244
  Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. М., 1950. С. 192–193.


[Закрыть]. Карта Чирикова была также в те годы секретной.

В 1746 г. правительственным указом от 7 апреля было предложено, чтобы все карты второй Камчатской экспедиции были переданы из Академии Наук в распоряжение кабинета, что и было выполнено[245]245
  Гнучева В. Ф. Географический департамент Академии Наук XVIII века. М.; Л., 1946. С. 60.


[Закрыть] – карты в числе 35 были переданы в Кабинет и хранились там до 1753 г.

Между тем, правительства Англии, Франции и других европейских держав проявили огромный интерес к русским открытиям на Тихом океане. Уже тогда обозначилось стремление, с одной стороны, воспользоваться добытыми в результате русских открытий сведениями, не останавливаясь при этом перед похищением русских секретных карт, и, с другой стороны, путем фальсификации пытаться отрицать или замалчивать факт приоритета России в этих открытиях. В этом отношении характерна «деятельность» в России географа И. Делиля, являвшегося по существу агентом французского правительства.

Английскому чрезвычайному и полномочному послу в России лорду Гиндфорду удалось похитить журнал и карту экспедиции Беринга и Чирикова. Вот что писал он 21 ноября 1747 г. в Лондон, дипломату лорду Честерфильду: «Во исполнение моих первых инструкций я постарался узнать, какие именно открытия сделало здешнее правительство на северно-восточной окраине России, и мне посчастливилось достать копию журнала и карту знаменитого капитана Беринга, который взял на себя исследование Камчатского берега и островов, лежащих по направлению к Японии; я надеюсь быть в состоянии послать их Вашему сиятельству со следующим курьером; но это надо держать в секрете, ибо если Чернышев (русский посланник в Лондоне. – О. М.) узнает об этом, весьма многие будут отправлены отсюда заканчивать свою жизнь в той стране…»[246]246
  Сборник РИО, том 103, СПб., 1897 г., стр. 452. См. также: Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. М., 1949. С. 67–68.


[Закрыть].

В 1752 году французский географ И. Н. Делиль опубликовал в Париже карту под названием: «Карта новых открытий на севере Южного моря, в Сибири, Камчатке и на западе Новой Франции»[247]247
  Два печатных экземпляра имеются в ЦГАДА. Карта Иркутской губернии № 49.


[Закрыть]. Под Южным морем подразумевался Тихий океан, а Новой Францией Делиль назвал северную часть Северной Америки. Карта эта была представлена Парижской Академии Наук 8 апреля 1750 года, а в конце 1752 года была издана вместе с небольшой брошюрой, содержащей пояснения к карте[248]248
  Текст ее имеется на французском языке в Архиве Академии Наук СССР, р. II, on. I № 93. Современный брошюре перевод там же, р. V, оп. Д № 6.


[Закрыть].

Судя по названию, карта должна была представить открытия в Северо-восточной Азии, на западе Северной Америки и в Тихом океане. Европейским географам было известно, что говорить о новых открытиях в этих местах – значило говорить о русских открытиях, потому что никакая другая страна не могла претендовать на эту честь. Это значило – показать великое открытие Дежнева, прошедшего в 1648 году морем из устья Колымы до устья Анадыря и открывшего таким образом, обойдя Чукотский полуостров, пролив, отделяющий Азию от Америки, показать результаты первой экспедиции Беринга-Чирикова 1728 года, когда суда их доходили до 67°19' северной широты, путь в Америку Федорова и Гвоздева, побывавших на американском берегу в 1732 году, и наконец показать важнейшие научные результаты второй экспедиции Беринга и Чирикова, отметить их путь в Америку, с открытием ряда островов Алеутской гряды, а также показать Курильские острова между Камчатой и Японией, хорошо известные и неоднократно посещавшиеся русскими издавна, и точно описанные в результате II Камчатской экспедиции.

Однако, напрасно мы стали бы искать правильного отражения этих выдающихся открытий на карте Делиля. Его публикация имела иные цели, не имевшие ничего общего с интересами науки[249]249
  О деятельности Делиля в России см.: Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. М., 1949.


[Закрыть].

Имя И. Н. Делиля было хорошо известно в России.

Еще при жизни Петра I, с 1717 года, в России велись большие съемочные, геодезические работы по составлению точных карт всей обширной территории страны, с целью составления полного атласа карт России. Работа эта возглавлялась выдающимся русским географом и картографом, в то время обер-секретарем Сената, Иваном Кирилловичем Кириловым.

И. И. Делить, обратившийся к Петру I с предложением своих услуг, был приглашен им на службу в Россию, как крупный географ и астроном, представитель известной семьи географов Делилей; в 1726 году, уже после смерти Петра, он приехал в Петербург вместе с братом своим, Делилем де-ля Кройером, и здесь, став членом Петербургской Академии Наук, возглавил работы, ведшиеся по составлению Российского атласа в Академии. Однако, работы под его руководством подвигались крайне медленно; Делить, сконцентрировав в своих руках картографические и географические материалы о России, которые предоставил ему И. К. Кирилов, не торопился, однако, с изданием атласа.

Он требовал от Кирилова всяческой помощи. Кирилов, будучи прекрасным знатоком географии и картографии своей родной страны, оказывал ее, бескорыстно желая, чтобы атлас Российский, большая необходимость в котором ощущалась все настоятельнее, появился быстрее. Но дело затягивалось. Делиль не владел русским языком, каждый документ приходилось переводить для него. И. К. Кирилов счел необходимым издание подготовленного им самим атласа в 1734 году.

В 1739 году Делиль был отставлен от работ по подготовке Академического атласа, и уехал затем во Францию.

За отказ в возврате увезенных им с собою русских карт и других материалов, Делиль был лишен звания почетного академика[250]250
  Гнучева В. Ф. Географический департамент Академии Наук XVIII века. М.; Л., 1946.


[Закрыть].

И вот в 1752 г. в Париже Делиль, использовав увезенные им с собою карты Камчатских экспедиций и другие русские карты, издал брошюру и карту под названием «Карта новых открытий на севере Южного моря, в Сибири, Камчатке и на западе Новой Франции».

Обратимся к анализу карты 1752 года[251]251
  Печатный экземпляр имеется в ЦГАДА, карты Иркутской губернии № 49.


[Закрыть].

Об открытии С. И. Дежнева никакого упоминания здесь нет. Правда, вдоль побережья Ледовитого океана показан «путь, которым русские ходили издавна», но о том, что им удалось обогнуть Чукотский полуостров и уже в 1648 году решить величайшую географическую загадку, нет ни слова.

Показан «путь русских в 1731 году» – от Камчатки до Берингова пролива. Этот путь был путем Федорова и Гвоздева на американский берег в 1732 году, но акт достижения ими Америки не отмечен.

О первой экспедиции А. И. Чирикова и В. Беринга вообще нет упоминания, точно ее и не было. Вторая Камчатская экспедиция представлена в искаженном виде.

Как известно, в путешествии из Камчатки в Америку 1741 г. участвовало два судна, «Св. Павел» под командованием А. И. Чирикова и «Св. Петр» под командованием В. Беринга.

Суда, вышедшие из Петропавловска вместе, скоро разлучились. Чириков достиг американского берега на полтора суток раньше и одиннадцатью градусами южнее Беринга. Судно, которым командовал Беринг, также достигло Америки и на обратном пути потерпело крушение у острова, названного именем Беринга, нашедшего себе там могилу. Ничего этого нет у Делиля. На карте Делиля путь «Св. Петра» вообще не показан, а в своем пояснении он излагает дело так, будто судно Беринга, выйдя из Камчатки, сразу же потерпело крушение. «Он (Беринг. – О. М.) шел не очень далеко, – пишет Делиль, – ибо как в весьма темную погоду сделалась жестокая буря, то не мог он более удержаться на море, и разбило его, у некоего пустого острова под широтою 54°, недалеко от Авачинской гавани, откуда он вышел»[252]252
  Архив Академии Наук, Р. II, оп. I, № 99.


[Закрыть]. Чирикову «повезло» у Делиля несколько больше. Факт достижения Чириковым Америки отмечен. Причина этого «внимания» заключается в том, что на борту «Св. Павла» находился в качестве астронома и географа брат Делиля, Луи де-ля Кройер. Имя своего брата Делиль не постеснялся поставить рядом с именем замечательного русского мореплавателя, отметив на карте «Путь из Камчатки в Америку капитана Чирикова и господина Делиля де-ля Кройера в июне и июле 1741 г. и их возвращение в августе и сентябре 1741»[253]253
  ЦГАДА. Карты Иркутской губернии № 49.


[Закрыть].

Человек невежественный и корыстолюбивый, де-ля Кройер не принес своим присутствием на корабле никакой пользы. Все астрономические наблюдения, определения широты и долготы мест производились во время путешествия геодезистом А. Д. Красильниковым[254]254
  Андрей Дмитриевич Красильников по окончании экспедиции возвратился в Петербург и был впоследствии адъюнктом Академии наук; известен своими весьма точными астрономическими определениями.


[Закрыть]. Г. Ф. Миллер, возражая Делилю, превозносившему заслуги своего брата, писал: «Я был очевидный свидетель жития, какое сей профессор вел, и видел после его смерти сколь мало между делами его нашли собственных его и без помощи господина поручика Красильникова учиненных обсерваций». Он подчеркивал, что именно Красильникова следует «благодарить за те наблюдения, которые под именем Ла-Кройеровых вошли в Академию. Ежели бы не помогал ему г-н Красильников, то нечего-б ожидать нам от трудов г-на де-ля Кройера»[255]255
  Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 5, д. 159, л.л. 6–7.


[Закрыть].

Поэтому упоминание его имени рядом с именем руководителя экспедиции, выдающегося русского моряка Алексея Ивновича Чирикова, создавало совершенно ложное представление о его роли и заслугах.

Сказанным, однако, не исчерпывались искажения, допущенные Делилем в его карте. Несмотря на то, что плавание Чирикова, а также плавание Шпанберга в Японию, опровергло легенды о существовании земель Жуана де Гама, Земли Компании, земли Пезо, Делиль снова помещает их на своей карте с несуществующими названиями проливов, заливов и мысов.

Остров Сахалин оказывается по Делилю «островом, название которого неизвестно», хотя очертания его он дает по Российскому атласу 1745 года, где приведено и название. Вся северная часть Северной Америки изображена под надписью «Открытия адмирала де-Фонте в 1640 году». В приложенной брошюре Делиль дает некоторые пояснения, касающиеся «открытий» этого адмирала, почерпнутых им якобы из письма де-Фонте, подлинник которого, впрочем, ему неизвестен, а известен лишь английский перевод. В этом письме рассказывается, что де-Фонте отправился из Южной Америки в 1640 году, плыл на север и северо-восток и в результате обошел весь материк Северной Америки с западной и северной стороны, и вышел на восточную его сторону, где будто бы встретился с англичанами. Сообщаемые им подробности о виденных им местах и народах не оставляют сомнения в том, что все это путешествие является вымыслом[256]256
  М. В. Ломоносов, подвергая критике сведения де-Фонте, писал: «Мне паче всего невероятно быть кажется, что гишпанцы, а обособливо из Южных Американских владений, привыкшие к жаркому климату, могли обращаться в толь суровых местах, в близости у полюса».


[Закрыть].

Из сказанного ясно, что карта Делиля 1752 года фальсифицировала историю открытий в Тихом океане. Причины появления такой карты следует, конечно, искать глубже, чем в тех или иных моральных и других качествах Делиля.

Появление такой карты отражало борьбу западно-европейских держав за колониальные владения в Америке и в Тихом океане. Установление приоритета открытий имело важное политическое значение. Далеко не случайными уже в то время были попытки отрицания приоритета русских открытий на Тихом океане, сочетавшиеся со стремлением любыми средствами овладеть русскими картами и материалами об этих открытиях.

Когда карта Делиля попала в руки русского посла в Вене[257]257
  Послом был барон Кейзерлинг, бывший одно врем президентом Академии Наук.


[Закрыть] он обратился с официальной реляцией в Коллегию иностранных дел 26 декабря 1752 года[258]258
  Архив Академии Наук, ф. 3, оп. 1, д. 175, л. 298–299. Копия.


[Закрыть], где с большим возмущением сообщал о выходе в свет карты и брошюры Делиля и ее содержании, считал необходимым через Академию Наук выступить с критикой и опровержением этой фальсификации, тем более, что Делиль сообщал, что за первой картой последуют другие карты открытий и специальные карты России. Поэтому он предлагал в самое ближайшее время все имеющиеся в карте Делиля «неисправности свету показать, дабы люди наперед спознать могли бы, что они сею Делилевою картою себе получили… и что от обещанной впредь работы его ожидать должно»[259]259
  Там же лист 299.


[Закрыть]. К реляции своей Кейзерлинг приложил печатный экземпляр карты[260]260
  Печатный экземпляр карты Делиля, имеющийся в ЦГАДА (карты Иркутской губернии № 49) имеет пометку: «Приложение к реляции Кейзерлинга № 2 1753».


[Закрыть] и брошюры Делиля.

Немедленно по получении реляции Кейзерлинга, Коллегия иностранных дел 25 января 1753 года обратилась с соответствующим предложением в канцелярию Академии Наук[261]261
  Архив Академии Наук, ф. 3, оп. I, д. 175, л. 297 об. Подлинник.


[Закрыть], прислав и необходимые материалы – карту и брошюру Делиля, а также и копию реляции Кейзерлинга. В ответ из канцелярии Академии Наук писали: «Академия Наук еще во время бытности его Делиловой в России, имея довольное подозрение о воровстве его и пересылке всех собираемых им о России известий, приносила о том неоднократно жало – бы; а ныне самим делом оказалось, сколь оныя справедливы были. Она совершенно согласна с мнением г-на графа Кейзерлинга, и потому определила в немедленном времени издать опровержение на оную карту, и притом свету показать, как неисправности сей карты, так и то, чего от обещаемых им впредь специальных Российских карт ожидать должно. А между тем, в непродолжительном времени приготовить новую генеральную карту о России по таким новейшим обсервациям и исправлениям, которых он, Делиль, иметь не МОГ»…[262]262
  Архив Академии Наук, ф. 3, оп. I, л. 175, л. 296.


[Закрыть].

Лучшим ответом было издание Академией карты, которая отражала бы сделанные в результате первой и второй Камчатской экспедиции новые открытия. И к подготовке этой карты было тогда же приступлено. Но составление ее не было легким и простым делом и потребовало несколько лет. В качестве же немедленного опровержения Делилю заграницей издано было в том же 1753 году анонимно «Письмо российского морского офицера к некоторому придворному господину о карте, представляющей новейшие открытия в северной части Южного моря, и об изъяснениях на оную карту, изданных Делилем в Париже в 1752 году»[263]263
  Современный русский перевод – в Архиве Академии Наук, ф. 21, оп. 5, д. 159.


[Закрыть]. Изданное специально для осведомления европейского общественного мнения, «Письмо» не публиковалось в России и на русском языке. Изданное сначала в Париже отдельной брошюрой на французском языке, оно вскоре было в немецком переводе издано в Берлине и в английском – в Лондоне и вызвало в Европе большой интерес и оживленные отклики. «Всяк радовался читать истинные обстоятельства Камчатского морского путешествия, которых вся Европа многое время ожидала с нетерпеливостью»[264]264
  Миллер Г. Ф. Сочинения и переводы 1758, ноябрь, с. 426.


[Закрыть].

«Письмо» издано было анонимно, принадлежало же оно перу Г. Ф. Миллера, которому это поручение было дано Академией Наук[265]265
  Архив Академии Наук, ф. 3, оп. I, д. 175, л. 290.


[Закрыть].

В «Письме» восстанавливалась истинная картина научных открытий, сделанных во время второй Камчатской экспедиции 1733–1743 гг., рассказывалось о плавании А. И. Чирикова и плавании В. Беринга на Американский континент, о плавании в Японию и описании Курильских островов, кратко сообщалось о произведенной силами экспедиции списки берегов Ледовитого океана. В этом основное значение и интерес «Письма», где, хотя и очень кратко, сообщались сведения о научных итогах второй Камчатской экспедиции.

Было подвергнуто источниковедческой критике мнимое «известие» о фантастическом плавании испанского адмирала де-Фонта (приведенный в брошюре Делиля перевод письма де-Фонта, якобы послужившего Делилю основой при изображении им Северной Америки на карте 1752 года). «Гишпанское известие, которому нашли токмо аглинский перевод, не сыскав гишпанского подлинника, также и из истории не зная, что такой адмирал совершил путешествие, какое ему приписывают, да и не можно показать, чтоб сей адмирал был на свете, – такое-то известие, говорю я, весьма подозрительно»[266]266
  «Письмо российского морского офицера…» Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 5, № 159 (в русском переводе XVIII в.).


[Закрыть]. В тексте так называемого «письма» де-Фонта были указаны такие несообразности, противоречия и ошибки, которые ясно доказывали подложность этого «письма».

В ответе Миллера восстанавливались некоторые факты из истории русской картографии, искаженные Делилем, в частности, относящиеся к истории составления Российского атласа; подчеркивалась первенствующая роль Ивана Кирилловича Кирилова, инициатора и главы этого дела, и достоинств подготовленных им карт. «Господин Кирилов, будучи тогда в Сенате обер-секретарем, умной и своему отечеству доброжелательный слуга, начал еще прежде приезду г-на Делиля в Россию, планы, от геодезистов полученные, собирать и приказал резать[267]267
  Т. е. резать карты на меди для печатания.


[Закрыть] при своих глазах, из чего наконец сделал генеральную карту России, которая числится у нас первою и которая довольно знаема. Но понеже хотел он исполнить по намерениям Петра Великого, то издал собрание специальных карт под именем атласа Российской империи…»[268]268
  Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 5, № 159, л. 8.


[Закрыть].

В «письме» поднимался вопрос о карте Делиля, составленной им для руководства II Камчатской экспедиции. Вопрос этот пришлось поднять потому, что Делиль, искажая истину, приписывал себе инициативу организации II-й Камчатской экспедиции и писал, что поводом ее послужило представление им в 1731 году Анне Ивановне и Сенату карты, «чтоб поощрить русских к тому, что еще им искать осталось, что и имело свое действие»[269]269
  Брошюра Делиля, Архив Академии Наук, Р. II, оп. I, № 99.


[Закрыть].

«Время ли или старые лета, – говорилось в ответе Миллера, – виною тому, что г-н Делиль выдал на свет сию погрешность? Не может он уже более припомнить повелений, по которым повинен он был сделать карту, о которой здесь говорится. Ежелиб разсудил он сие, то может быть не сказал бы, что карта поднесена была государыне, и еще меньше сего, что сделал ее для поощрения русских к новым изысканиям[270]270
  Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 5 № 159, л. 21.


[Закрыть].

Инициатором второй Камчатской экспедиции был И. К. Кирилов, подавший о ней специальный проект[271]271
  ЦГАДА, ф. 199/2, портф. 521, 1 известия ВГО, т. 75, 1943 г.


[Закрыть], и много сделавший для содействия организации экспедиции. Таково же было желание и участников первой экспедиции, и руководителей ее – Беринга и Чирикова, считавших, что необходимо продолжить исследования.

Когда экспедиция была организована и готовилась к отправлению, Сенат счел необходимым получить из Академии Наук карту для руководства плавания, составление которой там было поручено Делилю.

Таковы были действительные обстоятельства составления им карты, которая причинила экспедиции большой вред, заставив терять время на поиски несуществующих земель.

«Письмо российского морского офицера» было переведено на французский, немецкий и английский языки и вызвало большой интерес в качестве первого, хотя и весьма краткого сообщения о величайшей географической экспедиции того времени. Однако, Академия Наук не предполагала остановиться на этом. Там подготовлялись новые карты России.

В ордере из канцелярии Академии в Географический департамент 8 марта 1753 года, одновременно с поручением составить опровержение на статью Делиля, предлагалось приступить к работам по составлению новых карт России, общей и специальных: «и притом объявить, что в неукоснительном времени из Академии Наук изданы быть имеют новые генеральные и специальные карты Российской империи, которые сочиняются по таким новейшим обсервациям и измерениям, которых Делиль иметь не мог. Для исполнения сего обещания немедленно приняться за приготовление всего того, что требуется сочинению оной исправнейшей генеральной карты Российской империи, которую делать в Географическом департаменте»[272]272
  Архив АН, ф. 3, оп. 2, д. 175, л. 290.


[Закрыть].

Карта русских открытий на Тихом океане была подготовлена в Географическом департаменте Академии Наук в 1754 году. Адъюнкт Академии Иван Трускот, работавший «под смотрением» Г. Ф. Миллера, над ее подготовкой, рапортом сообщал канцелярии Академии уже 18 января 1754 года, что «вновь сочиненная карта, представляющая в себе часть Сибири и Америки, где означены и путешествия морских российских офицеров, ныне совсем к окончанию приведена, так что оную карту в резьбу на меди отдать можно»[273]273
  Архив Академии Наук, ф. 3, оп.1, д. 185, л. 336.


[Закрыть].

В том же 1754 году она и была выгравирована на меди и напечатана. Экземпляры 1754 года представляют, однако, большую редкость. Их было выпущено всего несколько, после чего в 1758 году карта была пересмотрена (внесены были небольшие частные коррективы) и тогда уже выпущена полным тиражом[274]274
  В ЦГАДА имеется 1 экземпляр 1754 года, корректурный, с поправками от руки (ЦГАДА, карты Иркутской губернии № 50/2), и 4 экземпляра 1758 года (№№ 50/1, 50/3, 50/5, 50/6).


[Закрыть]. О том, что в 1758 году была издана не новая карта, а карта 1754 года с небольшими изменениями, говорит между прочим то, что на заглавном титуле ее цифра «1758» носит следы исправления из «1754».

Название карты таково: «Новая карта об изобретениях, русскими судами учиненных, на незнаемых Северной Америки и близлежащих земель берегах, утверждающаяся на точнейших записках тех, которые при сих изобретениях находились, и на протчих известиях, в особом сочинении предложенных[275]275
  Речь шла о труде Миллера «Описание морских путешествий по Ледовитому и Восточному морю с Российской стороны учиненных». Сочинения и переводы 1758.


[Закрыть].

В Санкт-Петербурге при Императорской Академии Наук 1758 году».

Значение этой академической карты 1754–1758 года заключалось в том, что на ней впервые были официально представлены и подытожены результаты русских открытий на Тихом океане и в Северной Америке, включая вторую Камчатскую экспедицию.

А. В. Ефимову удалось открыть более раннюю карту, относящуюся к 1746 году, в которой были подытожены научные результаты русских экспедиций, включая вторую Камчатскую[276]276
  Ефимов А. В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. М. 1948, между с. 174–175. См. там же Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. М., 1949. С. 69–70.


[Закрыть]. Это – очень интересная карта А И. Чирикова, одного из руководителей этой экспедиции. Карта подписана им и прекрасно сохранилась. На основании ее в Морской Академии составлена была карта, законченная в мае 1746 года, сочиненная по определению Адмиралтейской коллегии. Однако, т. к. в те годы материалы и карты Камчатской экспедиции были секретными, эта итоговая карта не была не только опубликована, но и не была известна в Академии Наук в период подготовки там карты 1754 года.

Таким образом, карта 1754 года явилась важным этапом в развитии русской науки, т. к. на ней впервые нашли отражение научные результаты русских экспедиций, до второй Камчатской включительно. Об этих открытиях, таким образом, было официально заявлено. Окончательно развеяны были мифы, которые продолжали еще обращаться среди европейских государств относительно несуществующих земель де-Гама, Земли Штатов, земли Компании. Получены были точные и достоверные сведения относительно Американского материка.

На академической карте был показан путь из Камчатки в Америку А. И. Чирикова и В. Беринга, отмечены их открытия на Американском берегу.

Курильские острова были положены на основании карт, составленных при плавании Шпанберга в Японию.

Отмечен был также «берег, открытый Гвоздевым в 1730 году»[277]277
  Здесь, однако, допущена была неточность: Федоров и Гвоздев были на американском берегу в 1732 году.


[Закрыть] и таким образом упомянуто об открытии Федорова и Гвоздева. Дано, хотя и недостаточно четкое, представление об открытии С. И. Дежнева: показана трасса пути его из устья реки Колымы на восток в обход Чукотского носа с пояснительной надписью: «Путешествие, сделанное в 1648 году тремя русскими кораблями, из которых один дошел»[278]278
  Действительно, С. И. Дежнев вышел в плавание с казаками на трех «кочах»-судах, однако две из них разбило в пути.


[Закрыть].

Показан был остров Беринга и некоторые из Алеутских островов, открытые Берингом и Чириковым.

Таким образом, карта 1754 года давала европейской науке взамен неправильных, а иногда и заведомо лживых (как у Делиля), – правильные, научно-обоснованные представления о северо-западной части Америки, о расстоянии Америки от Азии, о лежащих в северной части Тихого океана островах.

Эти представления были основаны на открытиях русских мореплавателей – С. И. Дежнева, Гвоздева, Федорова, А. И. Чирикова, В. Беринга и других. В этом ее выдающееся значение не только для русской, но и мировой науки. Следует остановиться и на некоторых недостатках карты; основной недостаток ее заключается в недостаточной последовательности. Так, совершенно правильно устранены с территории Северной Америки все фантастические «открытия» де Фонте, но почему-то помещена якобы открытая им река де-Лос-Рейер, изображенная, правда, пунктиром и с уклончивой надписью: «река де Лос-Рейер по Делилю якобы открытая де-Фонтом в 1640 г.»[279]279
  ЦГАДА, карты Иркутск, губ. № 50.


[Закрыть]

Несколько южнее изображен также не существующий в действительности «вход, открытый Жаком де Фука в 1592 году». Непонятно, зачем понадобилось помещать такие «открытия», тем более, что Миллер «под смотрением» которого составлялась карта, вполне отдавал себе отчет в их неправдоподобности. «Что же касается до учинившего в 1592 году пути греческого мореходца Иоганна де-Фука, который будто зашед по 47°30′ широты между матерою землею в залив, вышел из него в 20 дней в Северное море, то я соглашаюся с теми, которые почитают путь сей неистинным. И таким же признаваю путешествие гишпанскому адмиралу де Фонте приписанное»[280]280
  Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий по Ледовитому и Восточному океану с Российской стороны учиненных. Сочинения и переводы 1758, генварь, с. 5.


[Закрыть].

Также непонятна надпись «Чукотский нос, о котором неизвестно, как далеко он простирается». Составитель карты сам себе противоречит: в обход «носа» проходит трасса пути Дежнева, а раз он обойден, то почему же неизвестно сколь далеко он простирается?

Эти мелкие недочеты, однако, не умаляют выдающегося значения итоговой карты русских открытий 1754 года.

б) Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке 50–80 гг. XVIII века и их картографические материалы

Первые карты Алеутских островов

Как уже указывалось, некоторые из островов Алеутской гряды были открыты во время второй Камчатской экспедиции. Возвратившись в Камчатку, участники плавания привезли с собою сведения о необычайном богатстве островов бобрами, соболями, котиками, песцами, чернобурыми лисицами и другими драгоценными пушными зверями. Это послужило причиной того, что начиная с 1743 года Алеутские острова, сначала Ближние, а затем и более отдаленные, начали посещаться промышленниками, плававшими на небольших судах за богатою добычей. В результате этих путешествий в 40-х и 50-х, 60-х годах все Алеутские острова были открыты, их природа и население основательно изучены.

Отчеты и путевые записки мореходов, промышленников и передовщиков, плававших на «незнаемые острова» и собиравших попутно со своей промышленной деятельностью самые разнообразные сведения о жизни местного населения и природных условиях островов, являются ценнейшим источником. Эти отчеты, написанные людьми мало образованными, но наблюдательными и умными, заключают неоценимое богатство сведений о разных сторонах жизни населения Алеутских островов и Северной Америки.

Не всегда, но довольно часто промышленниками составлялись также рукописные карты посещенных ими островов.

Великоустюжский крестьянин Михаил Неводчиков, плававший в 1741 г. с Берингом к берегам Америки, в 1745 г., отправившись в море на бобровые промыслы, открыл острова Атту, Агату и Семичи из группы Ближних Алеутских. Он составил карту этих островов, отосланную в Сенат в мае 1751 г.

В 1759–1762 гг. состоялось плавание судна «Иулиан», мореходом и передовщиком на котором был яренский посадский Степан Гаврилович Глотов, во время которого открыты были дальние острова Умнак и Уналашка. Участником плавания тотемским посадским Петром Шишкиным совместно с Саввином Пономаревым была составлена карта вновь открытых островов[281]281
  ЦГАДА, карты Иркутской губернии № 54. Опубликована: «Русские открытия на Тихом океане в Северной Америке в XVIII веке». М., 1948, Сборник документов под ред. А. И. Андреева.


[Закрыть]. При ее составлении Шишкин и Пономарев использовали не только собственные наблюдения, но и рассказы алеутов, среди которых они прожили почти три года, о соседних островах и их названиях. Поэтому на карте изображено более 50 больших и малых Алеутских островов с алеутскими названиями, есть и Аляска, которая также изображена в виде острова, только очень большого, и указано, что тут «людей весьма много».

Материалы о плавании «Иулиана», присланные Сибирским губернатором Д. И. Чичериным Екатерине II, послужили поводом к организации секретной правительственной экспедиции на Алеутские острова капитанов П. К. Креницына и М. Д. Левашова.

М. В. Ломоносов, живо интересовавшийся вопросами географических открытий, узнал о плавании судна «Иулиан» и познакомился с рапортами участников и картою плавания вскоре после поступления всех этих материалов вместе с реляцией Чичерина в Кабинет Екатерины II по морской части в начале марта 1764 года.

Одновременно в Петербург прибыли купцы-участники компании, посылавшей судно, – Буренин, Снигирев и Шергин[282]282
  См.: Перевалов В. А. Ломоносов и Арктика. М.; Л., 1949. С. 282.


[Закрыть]. Ломоносов встретился с купцами Бурениным и Снигиревым и расспрашивал их об обстоятельствах плавания.