Текст книги "Пространство и время в науках о человеке. Избранные труды"

Его интересовало главным образом расположение острова Умнака. На основании всех этих новых сведений, Ломоносов пришел к мысли о необходимости более обстоятельного исследования Алеутских островов, что было изложено Ломоносовым во втором прибавлении к сочинению «Краткое описание разных путешествий по Северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Оно так и называлось: «Прибавление второе, сочиненное по новым известиям промышленников из островов Американских по выспросу компанейщиков Тобольского купца Ильи Снигирева и вологодского купца Ивана Буренина»[283]283
  Ломоносов М. В. Сочинения, том VII, 1934.


[Закрыть].

По инициативе М. В. Ломоносова, возникла секретная правительственная экспедиция по исследованию и описанию Алеутских островов, указ об организации которой подписан был Екатериной 4 мая 1764 года. 1 июля участники экспедиции во главе с капитаном Креницыным выехали из Петербурга.

Реляция Чичерина с приложением рапортов Глотова, Пономарева и карты Шишкина отправлена была из Тобольска обычным путем, каким шли официальные бумаги «на высочайшее имя», и стала известна Екатерине II в марте 1764 г. Но другая сторона этого дела, весьма любопытная, которую удалось установить из переписки Ф. И. Соймонова, до сих пор в литературе не была известна.

Ф. И. Соймонов, бывший до 1764 года Сибирским губернатором, после переезда в Москву и назначения его сенатором в Московскую сенатскую контору, не теряет связи со своими сибирскими корреспондентами, сообщившими ему о всех географических экспедициях и плаваниях, предпринимаемых на местах. Его переписка с Г. Ф. Миллером[284]284
  Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 3, № 268. Переписка охватывает 1761–1765 годы, до переезда Миллера в Москву.


[Закрыть], жившим тогда в Петербурге, которому он в свою очередь сообщал все новости об открытиях, очень интересна в этом отношении.

23 февраля 1764 года Соймонов сообщал, что промышленники судна «Иулиан» прислали к нему частным образом прошение, в котором писали о причиненных им в Камчатке обидах: «промышленные со вновь обысканных островов вместо награждения получили от Камчатских командиров немалые обиды, о которых чрез партикулярных ездоков прислали ко мне свои прошения, с приказанием тому посланному таким, ежели не будет случая мне отдать самому, то все уничтожить»[285]285
  Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 3, № 268, письмо от 23 февраля 1764 г.


[Закрыть]. Вместе с прошениями ему прислали и карту: «будучи в том вояже, сочиненную ими самими карту потому же по надеже на меня через приятелей ко мне переслали, на которой они назначили 1-е Камчатский берег, 2-е Берингов и Медный остров, 3-е Алеутские острова, которые прежде сыскали и промыслы бобровые и голубых песцов происходили. 4-е Последний их вояж продолжающийся четыре года назначенные от прежних Алеутских и северо-восточную сторону 16 островов, из которых на двух были, и промыслы лисьи производили, а протчие и в том числе три великие назначили по сказкам одного из тамошних тоёнов[286]286
  Тоён, тойон – старшина у алеутов.


[Закрыть], который на всех тех островах бывал».

Интересен отзыв Ф. И. Соймонова об этой карте, понимавшего, что несмотря на всю примитивность ввиду отсутствия необходимых инструментов для определения положения островов, несмотря на некоторую наивность, карта представляет исключительную ценность, как документ о замечательном плавании, запечатлевший сделанные во время его географические открытия: «Хотя оная почти углем рисована и глинкою раскрашена, однако ежели впредь удача будет, я за достойное признаю в честь и память таких неустрашимых и ревностных, на оной карте все изъясняя и золотыми лаврами раскрася, в Государственной архиве содержать. Столько-то я за их ревность и претерпенные голод и смертные страхи благодарнейшим себя им признаваю»[287]287
  Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 3, № 268, Письмо от 23 февраля 1764 г.


[Закрыть].

Оканчивая письмо, Соймонов еще раз выражает свое восхищение смелостью мореходов: «По моему мнению, я справедливо уверяю, что ни славнейший аглинский лорд Ансон[288]288
  Ансон – английский мореплаватель.


[Закрыть] столь много ни отважен, и ни претерпел в голоде и холоде, как наши, имев героичной дух господа промышленные, что со временем изъяснено быть может; довольно одного того, что имев якорные веретена деревянные, а лапы одне железные, проходили четыре года…»[289]289
  Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 3, № 268, письмо от 23 февраля 1764 г.


[Закрыть].

Была ли в руках Соймонова точно такая карта, как известная карта того же плавания – Шишкина, или несколько иная – установить трудно, т. к. кроме приведенного письма Соймонова о ней больше нигде не упоминается. Во всяком случае, если она и отличалась от Шишкинской, то по-видимому, лишь в деталях.

Получив от своих друзей-промышленников сведения о плавании и карту, Соймонов предполагал напечатать об этом статью в «Сочинениях и переводах», издаваемых Г. Ф. Миллером, в виде продолжения статьи «Сибирь – золотое дно», на что и получил согласие Миллера. Однако, 7 июня того же года он просит Миллера не печатать эту его статью, и в последующих письмах повторяет ту же просьбу, не объясняя, однако, причины[290]290
  Архив Академии Наук, ф. 21, оп. 3, № 268, письмо от 7 июня 1764 г.,10 июня 1764 г. и 22 июня.


[Закрыть]. Этот сам по себе незначительный факт позволяет сделать интересные сопоставления. В это время, по инициативе М. В. Ломоносова, велась спешная подготовка секретной экспедиции П. К. Креницына для описания и обследования Алеутских островов, предпринятая после получения реляции Чичерина с рапортами Глотова и Пономарева о плавании на Умнак и Уналашку. Указ об организации экспедиции подписан был 4 мая Екатериной, а между тем Соймонову до 7 июня ничего об этом не было известно.

Дело было настолько секретным, что знали о нем лишь весьма немногие, и даже сенатор Ф. И. Соймонов, ведавший при Сенатской конторе всеми «Сибирскими делами», не был в их числе.

Таким образом, карта плавания Глотова и Пономарева на судне «Иулиан» в 1759–1762 гг. на Умнак и Уналашку является первой известной картой промышленников, на которой изображены были Алеутские острова. Она была еще весьма несовершенна, без указания широты и долготы мест, т. к. таких определений на промышленном боте некому и нечем было производить. Однако, как одна из первых карт Алеутских островов она была весьма интересна и потому естественен тот интерес, который проявили к ней и М. В. Ломоносов, и Ф. И. Соймонов и Екатерина П.

В. М. Ломоносов на основании этой карты и расспросов купцов Снигирева и Буренина (компанейщиков, на чьи средства снаряжено было судно), попытался установить на какой широте и долготе могут лежать вновь открытые острова.

Исходя из того, что, по репорту мореходов они «достигли острова Умнака, от Командорского острова в 31 день благополучным ветром, «Ломоносов, считая ходу их по малой мере по 100 верст на сутки», предполагал, что они прошли расстояние в 3.100 верст. Направление он определил как «ост-норд-ост», а не норд-ост, как считали сами путешественники, что подтверждалось тем, что «компанейщики не слыхали от промышленников о летнем незахождении солнца, чему бы надлежало быть под таким повышением полюса».

На этом основании Ломоносов определил предположительно положение острова Умнак.

«Протчие острова, – писал он, – расположены по оригинальной карте, которая сделана отчасти собственным промышленников объездом, а отчасти по скаскам тамошних жителей, что они простым, однако весьма понятным образом представляли, начертив на ровном песку острова, или назначив их камнями, по расстоянию и положению, – большие острова – крупными, малый – мелкими, круглые – круглыми, неровные – угловатыми»[291]291
  Ломоносов М. В. «Краткое описание разных путешествий по Северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» Прибавление второе.


[Закрыть].

Сделанная Ломоносовым карта, а также карта самого Шишкина были даны, вместе с некоторыми картами экспедиции Беринга, для руководства капитану П. К. Креницыну, посланному в экспедицию для описания Алеутских островов.

Копия карты Екатериной II послана была Ф. И. Соймонову в Москву, со своим ординарцем Кропотовым. Вот текст ее записки:

«Федор Иванович! Г-н Кропотов привез ко мне карту вами сочиненную, о Американских островах, на которых наши промышленники были, за которую я вам весьма благодарна.

Знав, сколько и вы любопытны ведать от сей материи, посылаю вам секретную карту, сочиненную г-ном Ломоносовым, в чем и г-н Нагаев[292]292
  Адмирал А. И. Нагаев – член Адмиралтейств-коллегий.


[Закрыть] с ним почти согласен. Примите ее как знак моей к вам поверенности, и того благоволения с которым я навсегда к вам благожелательна».

Екатерина: «Я знаю, что сии острова вашим радением найдены. Так вашим добром, да вам же челом»[293]293
  ЦГАДА, ф. Миллера, 540, II, л. I копия. Опубл.: Перевалов В. А. Ломоносов и Арктика. М.; Л., 1949, с. 12.


[Закрыть].

Карта, которую прислал ей Соймонов – это, по-видимому, копия той карты, которую привезли ему посланные от промышленников, и о которой он с таким восторгом писал Миллеру.

Как видно из его переписки, он послал Миллеру копию этой карты. Соймонов сообщал Миллеру: «Приятели-промышленные сочиненную свою карту ко мне прислали, с которой я, сочиняя по масштабу, для единого вашего знания при сем прилагаю»[294]294
  Архив Академии Наук.


[Закрыть]. Весьма вероятно, что тогда же или раньше, Соймонов послал такую же карту с донесением Екатерине П.

Ответ Ф. И. Соймонова (17 июня 1764 г.) на письмо к нему Екатерины II дает некоторые дополнительные сведения о карте Ломоносова. Он пишет, что «секретную о найденных Американских островах сочиненную господином Ломоносовым карту получил»[295]295
  ЦГАДА, Госархив, разряд XXIV (Сибирский приказ и управление Сибирью), дело 34.


[Закрыть] и находит, что «найденные острова назначены на той карте почти на той же параллели, на которой и та земля, которая от Чукотского северо-восточного мыса к востоку не в дальнем расстоянии, что подает несомненную надежду, что и на оной подобные тех островов звериные промыслы найдены будут»[296]296
  ЦГАДА, Госархив, разряд XXIV, д. 34.


[Закрыть].

Речь идет об Америке, близость которой к дальним Алеутским островам подчеркнул на своей карте Ломоносов, что и отметил Соймонов, выдвигавший в это время свой проект экспедиции в Америку – со стороны Ледовитого океана и Чукотского мыса[297]297
  ЦГАДА, Госархив, разряд XXIV, д. 34.


[Закрыть].

Вопрос об Алеутских островах – продолжал оставаться в центре внимания. Решением Адмиралтейств-коллегий по указу Екатерины от 4 мая 1764 г. уже была послана экспедиция Л. К. Креницына для обследования и точного их описания.

Однако нельзя было рассчитывать на скорое получение от него нужных сведений. Поэтому в Адмиралтейств-коллегий решено было просить Сибирского губернатора Д. И. Чичерина о присылке в Петербург кого-либо из промышленников.

На основании решения коллегии от 26 октября 1764 г.[298]298
  ЦГАВМФ, ф. Беринга, оп. 1, д. 77, л. 164.


[Закрыть] было послано Чичерину соответствующее отношение, где указывалось, что Адмиралтейств-коллегия… «весьма желает, в дополнение прежним, иметь новейшие известия… а получить их иного способу не находит, как от бывших на Умнаке промышленников»[299]299
  ЦГАВМФ, ф. Беринга, оп. 1, л. 77, л. 165.


[Закрыть] и предлагалось прислать в Петербург кого-либо из них, кто захочет ехать добровольно.

18 декабря того же года Чичерин сообщал в Петербург, что им послано на Камчатку предписание о присылке промышленника, «но чтоб оной в скором времени доставлен был, обнадежить не могу в рассуждении отдаленности, по которой едва в полтора года прибыть может»[300]300
  Там же, л. 166.


[Закрыть], – добавлял он.

И действительно, только в декабре 1766 года Чичерин мог рапортовать Адмиралтейств-коллегий о том, что в Тобольск прибыл купец Василий Шилов, лично бывавший на Алеутских островах и охотно выразивший желание ехать в Петербург, куда он и был немедля Чичериным отправлен[301]301
  Тамже, л. 255.


[Закрыть].

Прибыв в Петербург, Шилов 5 февраля 1767 года был приглашен на заседание Адмиралтейств-коллегий, где предложил на рассмотрение составленную им карту Алеутских островов, «и по оной как о местоположении тех островов, так и равно и о тамошних жителях, о их промыслах и о протчем за добровольным основанием изъяснился». Объяснениями Шилова и картою его остались в коллегии очень довольны, и принято было решение представить Шилова и все его материалы Екатерине II[302]302
  ЦГАВМФ, ф. Беринга, оп. 1, д. 77, л. 257.


[Закрыть].

В докладе Адмиралтейств-коллегия доносила, что «оное его Шилова объяснение о тамошнем мореплавании и промыслах… и особливо карту для сведения и воспользования оными почитает небезважными, ибо, хотя оная не может почесться за точную и совершенно на правилах мореописания основанною, однако, для первых начал довольно изрядною»[303]303
  Доклад Адмиралтейств-коллегий и объяснение Шилова. См. ЦГАДА, портф. Миллера № 534, IV, № 17 (копия) и ЦГВМФ, ф. Беринга, д. 77, л. 261–262, копия. Опубликовано: «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке». М. 1948. Сборник документов под ред. А. И. Андреева, с. 170–177. Карта Шилова в копии Адмиралтейств-коллегий, ЦГАДА, карты Иркутской губ. № 57. Опубликовано там же.


[Закрыть].

В коллегии карту Шилова сравнивали с картою капитана А. И. Чирикова и с картою Шишкина.

В марте того же 1767 года адмиралу А. И. Нагаеву пришлось составлять сводную карту островов, лежащих от Камчатки до Америки, с учетом данных Беринга, Чирикова, карт Шишкина и Шилова. Причиною этому послужило следующее: при рассмотрении карты Шилова Екатериной II, она выразила сомнение, «не слишком ли много на оной новообретенные острова положены к северу и не должно ли по описанию им быть гораздо южнее», поскольку «земля тамо никогда почти снегом покрыта не бывает»[304]304
  ЦГАВМФ, ф. Беринга, оп. 1, д. 77, д. 293.


[Закрыть]. Последовал запрос в Адмиралтейств-коллегию, ответить на который поручено было ее члену, адмиралу А. И. Нагаеву, одному из организаторов экспедиции Креницына и большому знатоку истории русских плаваний.

Им было составлено обстоятельное объяснение, в котором удалось правильно разрешить трудную задачу – сопоставив карты второй Камчатской экспедиции с картами Шишкина и Шилова, не дающих точных координат нанесенных на них островов, определить, те ж ли самые это острова или совершенно другие. Он писал, что «по справкам ныне оказалось», что промышленники «нашли те острова не новые, но в той же гряде островов лежащие, которые капитан-командором Берингом и капитаном Чириковым прежде их в 1741 году найдены»[305]305
  Доклад А И. Нагаева – ЦГАВМФ, ф. Беринга, оп. 1, д. 77, лл. 300–305.


[Закрыть]. Таким образом, Нагаев справедливо считал, что речь шла об одной гряде островов, протянувшихся от Камчатки до Аляски, некоторые из островов Алеутской гряды открыты были Берингом и Чириковым, а промышленники открыли остальные. Он указывал, что промышленникам в этом отношении оказали большую помощь карты второй Камчатской экспедиции, которые были от Сибирского губернатора «камчатским управителям и мореходцам сообщены, а потому те Берингом и Чириковым сысканные острова под именами Алеутских вообще промышленникам до походу казака Пономарева стали быть уже ведомы»[306]306
  ЦГАВМФ, ф. 216, оп. 1, д. 77.


[Закрыть].

Карта, которая была приложена Нагаевым к его объяснительной записке находится в ЦГАДА. Она имеет название: «карта морская, меркаторская, Камчатки, берегов Российских, Камчатских и Хинских к Дамскому или Охотскому морю и к Тихому океану прилежащих, с положением на ней островов от Камчатки к востоку на Тихом океане разысканных, по разным новым плаваниям изобретенных»[307]307
  ЦГАДА. Карты Иркутской губернии № 58.


[Закрыть].

Карта содержит «изъяснение», где указывается, какие именно плавания и открытия на ней отражены и положены в ее основу. Это, во-первых, «первый поход по Тихому океану флота капитана Беринга с лейтенантами Шпанбергом и Чириковым на боте Св. Гаврииле в 1728 году для проведывания, соединяются ли Америка с Азиею…»

«Второй поход произведен был им же капитаном – командором Берингом на пакетботе "Св. Петр" и капитаном Чириковым на пакетботе "Св. Павел" в 1741 году из Камчатской Авачинской губы к востоку для сыскания Американских берегов…

А чтоб удобнее было рассмотреть те их вояжи и сысканные ими острова от прочих, то… найденные ими острова илюминованы Берингова голубым, а Чирикова – красным».

«Третий поход казака Пономарева с 758 по 762 год на алеуцком боту Св. Иулиане…

Четвертой последний поход купца Василия Шилова…»

Карта Нагаева интересна как попытка суммировать имеющиеся к 1767 году сведения об Алеутских островах и дать возможно более полное о них представление.

Экспедиция на Алеутские острова, отправленная по мысли Ломоносова, во главе с капитаном П. К. Креницыным, произвела съемки островов, в результате чего были составлены их карты.

Сохранились следующие карты Алеутских островов, составленные в результате экспедиции штурманом Яковом Шабановым.

1) «Карта плоская, описи секретной морской экспедиции капитана Креницына в 1767 и 1768 годах, сочиненная штурманом Яковом Шабановым в 1770 г.»

2) «Карта меркаторская, описи морской секретной экспедиции, учиненной в 1767, 1768 и 1769 годах под командою капитана Креницына, для определения берегов Камчатки и островов, лежащих за оною».

3) «Карта меркаторская, сочиненная от Охотского устья до Американских островов».

4) «Карта морского залива острова Уналашки, сочиненная по приказанию капитана Левашова штурманом Шабановым в 1769 г.»[308]308
  ЦГАДА, карты Иркутской губернии №№ 18, 39, 40, 41.


[Закрыть].

Кроме того, во время пребывания на Камчатке по приказанию Креницына были составлены планы Нижнекамчатского острова и Петропавловской гавани[309]309
  ЦГАДА, карты Иркутской губернии №№ 83, 83.


[Закрыть].

Две рукописные карты Алеутских островов прислал Миллеру Т. И. Шмалёв. Одна из них имеет надпись: «сия карта, называемая Андреяновских вояжев сочинена с неученых записок. Подписал в Охотске 1775 году сентября 6 дня капитан Тимофей Шмалёв»[310]310
  ЦГАДА, Карты Иркутской губернии, № 42.


[Закрыть]. По-видимому «Андреяновские вояжи» – это плавания известного морехода Андреяна Толстых, по имени которого целая группа островов названа «Андреяновскими». На второй карте также рукою Шмалёва написано: «Сию карту с журналу своего путешествия сочинил без склонения компаса здешнего порта штюрманской ученик, а ныне штюрман Афанасий Очередин, о чем в делах его черный журнал приложен. Подписал в Охотске 1775 году октября 6 дня капитан Тимофей Шмалёв»[311]311
  ЦГАДА, Карты Иркутской губернии, № 62.


[Закрыть].

Карта Очередина содержит весьма тщательно исполненное изображение Алеутских островов и американского берега. Эта карта была использована П. С. Палласом при составлении им карты русских открытий[312]312
  Опуб. в Месяцослове ист. и географ, на 1783 г.


[Закрыть].

В Центральном Государственном архиве древних актов имеется также карта Алеутских островов, не содержащая никакого указания на ее автора. Между тем, острова вычерчены тщательно, причем имеется много алеутских названий островов. Написаны они латинскими буквами[313]313
  ЦГАДА. Карты Иркутской губернии, № 32.


[Закрыть]. Автора карты удалось, с большой долей вероятности, определить следующим образом: П. С. Паллас в статье «О российских открытиях на морях между Азиею и Америкой»[314]314
  Собрание сочинений, выбранных из месяцословов, ч. IV, СПб., 1790, с. 263–392. Карта в приложении.


[Закрыть] указывает, что при составлении им карты он использовал названия Алеутских островов, которые Г. Ф. Миллер записал со слов алеута, присланного в 1771 г. в Петербург для представления Екатерине II. Названия островов у Палласа полностью совпали с приведенными на указанной карте, включая названия групп островов «Хао». «Пего», «Каваланг» и т. д., которые ни на каких других картах не встречаются. Таким образом, автором карты № 32 является Миллер. В «реэстре карт» ЦГАДА карта № 32 названа «картою проф. Миллера». В свете сказанного выше можно думать, что это указывает не только на принадлежность карты Г. Ф. Миллеру, но и на его авторство.

Карты плавания Н. П. Шалаурова

Несомненный научный интерес представляют карты, отражающие научные результаты экспедиции Шалаурова 1762 года.

Сохранились две подлинные карты экспедиции. Первая, основанная на астрономических наблюдениях, тщательно производившихся по мере продвижения судна к востоку из устья Лены, носит название: «Карта пути Шалаурова по Северному Ледовитому океану от устья реки Лены до губы Ачай»[315]315
  Библиотека Академии Наук. Рукописное отделение № 100.


[Закрыть].

На ней пунктирной линией нанесен весь маршрут экспедиции, причем он сопровождается числами и месяцами, указывающими, в каком именно месте судно находилось в то или иное время, а также пояснительными надписями, сообщающими многочисленные подробности о ветрах, течениях, состоянии льдов, виденных островах и т. п., что позволяет не имея журнала этого плавания, довольно точно, по дням и числам, восстановить ход экспедиции.

Здесь же на карте, в правом и левом верхнем углах ее, приведены вычисления, с помощью которых определялись координаты мест, представляющие большой интерес для специалиста.

В первой четверти прошлого века карта Шалаурова, находившаяся тогда в Гидрографическом департаменте Морского министерства, была в руках известного полярного исследователя Ф. П. Врангеля, повторившего маршрут Шалаурова во время своей полярной экспедиции 1820–1824 гг. Впоследствии следы карты были утеряны и последующими исследователями, в частности Н. Оглоблиным, она не была использована до настоящего времени, хотя хранится в рукописном собрании Библиотеки Академии Наук[316]316
  Библиотека Академии Наук. Рукописное отделение № 100.


[Закрыть].

Ф. П. Врангель, имевший возможность производить более точные наблюдения, дает весьма высокую оценку карты Шалаурова.

Он пишет: «На карте Шалаурова берег Ледовитого моря от реки Лены до Шелагского мыса изображен с геодезической верностью, делающею немалую честь сочинителю»[317]317
  Врангель Ф. П. Путешествие по северным берегам Сибири и Ледовитому морю, совершенное в 1820, 1821, 1822, 1823 и 1824 годах. Изд. Главсевморпути, 1948. С. 76.


[Закрыть].

Врангель отмечает большую точность его наблюдений. «Губа Чаун прежде всего никем не осмотрена, да и потом морской описи с промером тут не было…

Острова Араутан назначены на Шалаурова карте в губе Чаун точно на своих местах, и не видать на ней третьего островка, нарисованного у Кокса, близ Шелагинского мыса, где, в самом деле он вовсе не существует…

Склонение компаса у Баранова камня показано Шалауровым 11°15′ восточное, Биллингсом в 1787 году 17°12′ восточное, а мною в 1822 году 12°35′ восточное»[318]318
  Врангель Ф. П. Назван, соч., с. 77.


[Закрыть].

Наблюдения, произведенные Шалауровым, позволяют установить факт исчезновения острова Диомида, к востоку от Святого носа, изменения береговой линии под влиянием льдов, и сделать сравнительные выводы относительно течений в Ледовитом океане.

«Усмотренная Шалауровым гористая земля к северу от Святого носа есть, без сомнения, первый Ляховский гористый остров».

Таким образом карта плавания Шалаурова 1762 года представляет несомненный интерес как для историка, так и для географа.

Другая карта, с подлинной подписью Н. П. Шалаурова, найдена нами в Центральном Государственном архиве древних актов[319]319
  ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, 534, IV, д. 11.


[Закрыть]. Она была составлена по приказанию Шалаурова «пищиком Филиппом Вертлюговым»[320]320
  Имя Ф. Вертлюгова известно из составленной им же карты Северо-восточной Азии, опубл. А. В. Ефимовым. Из истории великих русских географических открытий. М., 1949. С. 70–71.


[Закрыть], с целью представления ее в Московскую сенатскую контору в 1763 году, когда Шалауров приехал в Москву просить государственного содействия для новой намечавшейся им экспедиции.

Карта имеет название: «Карта меркаторская, учиненная следования сыскателя Северным морем нового пути устюжского купца Никиты Шалаурова из Усть-Ковымы до Шалецкого носу в 1762 году. Никита Шалауров».

Слова «Никита Шалауров» подписаны рукою Шалаурова, что можно установить при сличении их с подписью его на подлинном рапорте Ф. И. Соймонову[321]321
  ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, 534, IV, д. 11, л. 13.


[Закрыть].

В основном она повторяла данные первой карты. Большой интерес для специалиста представляют астрономические вычисления, приложенные к карте и занимающие несколько листов; эти вычисления имеют целью обосновать правильность нанесения на карте осмотренного побережья Ледовитого океана.

Обе карты экспедиции Шалаурова 1762 г. представляют большой интерес, как итог и отражение сделанного замечательного открытия.

Рукописные карты Чукотского полуострова, Берингова пролива и противолежащей части Северной Америки

После плаваний в Северную Америку Федорова и Гвоздева в 1732 г. и Чирикова и Беринга в 1741 г., встала задача дальнейшего исследования Северной Америки, поисков новых путей для таких исследований. Во второй половине века эти исследования шли по двум направлениям, подсказывавшимся взаимным географическим расположением материков Азии и Америки. Один путь проходил вдоль Алеутских островов, связывающих Камчатку с Аляскою, другой путь использовал близость берегов Азии к берегам Америки в районе Берингова пролива.

В 60-х годах XVIII в. ценные сведения собраны были о районе Берингова пролива по инициативе Сибирского губернатора Ф. И. Соймонова, понимавшего важное, государственное значение, которое имели для России исследования на западе Америки; Ф. И. Соймонов неоднократно писал в Сенат и самой Екатерине II о необходимости для российского «государственного интересу» действий в этом направлении.

В 1760 г. Ф. И. Соймонов направил анадырскому командору специальную инструкцию, в которой ставил перед ним задачу организации местными силами сбора сведений об Америке[322]322
  ЦГАВМФ, ф. 216, оп. 1, д. 76, л. 18.


[Закрыть]. Во исполнение этой инструкции командир Анадырска Ф. X. Плениснер предпринял ряд мероприятий.

Путем расспросов местных жителей, чукоч и русских, казаков Анадырской команды, бывавших на Чукотском полуострове, посылок небольших экспедиций в район Берингова пролива и на Медвежьи острова, собственных поездок по Анадырю и Колыме, Плениснер получил ценные сведения и карты.

В 1763 году в руках Плениснера находились разнообразные сведения о северо-западной Америке.

В результате путешествия по Анадырю и произведенных наблюдений, Плениснером написано было «Географическое описание реки Анадыря»[323]323
  ЦГАВМФ, ф. 913 (архив гидрографии), д. 44, ч. 1–4. ЦГАДА разряд XXIV, д. 36.


[Закрыть]. Во время этого путешествия он через толмача беседовал с чукчей – Хеггигишем, который рассказал о Большой земле, как чукчи называли Америку.

Из расспросов казаков, бывавших на Чукотском полуострове в 1731, 1744 и 1746 гг., получены были подробные географические сведения о северо-восточной оконечности Азии.

Записаны были показания казака Бориса Кузнецкого, долгое время бывшего в плену у чукоч, и «чукотской девки Иттени» об островах и Большой земле, прилегающих к Чукотскому носу.

От местных жителей Плениснер услыхал о том, что в прежние годы промышленники имели «знатные промыслы» на островах, расположенных недалеко от устья реки Колымы в Северном Ледовитом океане, и «отдаляясь льдами на собаках в море, находили в самой западной стороне острова и жителей». Разыскав двух человек из числа этих промышленников, Плениснер отправил их, с тремя казаками «сыскивать тех островов». Во главе партии был поставлен сержант Анадырской команды Андреев. По возвращении он представил рапорт 6 мая 1763 года и при нем журнал, веденный во время пути и небольшую карту найденных островов[324]324
  Журнал имеется в ЦГАДА, ф. 199/2, портфель 539, 1, д. 4, а также ААН, ф. 3, оп. 10, д. 136. ЦГАДА, ф. 199, оп.2, портф. 528,1,д. 21 (скаргою). См. там же: Соколов А. П. Экспедиция на Медвежьи острова сержанта Андреева. Записки гидр. деп. X, 1852, с. 104–118.


[Закрыть]. Казаки побывали на пяти островах, которые названы были Медвежьими.

На основании этих сведений Плениснер составил карту северовосточной части Азии и северо-запада Америки, и, составив к ней примечание, отослал Сибирскому губернатору Чичерину. Примечание Плениснера известно исследователям[325]325
  Опубликовано А. П. Соколовым (не полностью) в статье «Карта Плениснера 1763 г.», Записки Гидрографического департамента, т. X. Полный текст примечания ЦГАВМФ, ф. Гидрографии, дело 44, л. 6.


[Закрыть], однако до сих пор считалось, что составлено оно к другой карте Плениснера, – так называемой карте Дауркина-Плениснера[326]326
  Берг Л. С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. М.; Л., 1946.


[Закрыть], о которой речь будет ниже. Сравнение текста примечания с этой картой показывает, однако, что между ними нет никакой связи. Между тем, в картографическом собрании ЦГАДА имеется карта Плениснера, к которой составлено его примечание. Она опубликована[327]327
  Опубл. Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. М., 1950.


[Закрыть], однако происхождение карты не установлено.

Пояснительной надписи, прямо указывающей на ее происхождение, карта не имеет, однако, анализ ее данных и сравнение с известным ранее «Примечанием» показывает, что это именно та карта, о которой идет в нем речь. Называется она «Карта реки Анадыря с около лежащими местами, также Чукотской землицы и части Северной Америки»[328]328
  ЦГАДА, карты Иркутской губернии № 25.


[Закрыть]. На ней представлены: Чукотский полуостров, изображенный весьма подробно, с большим количеством чукотских названий. Пунктиром показаны походы Павлуцкого на чукоч в 1744 и 1746 гг.: «тракт майора Павлуцкого во время голодного походу в прошлом 1744 году на немирных чукоч и обратной от Чукотской землицы к Анадырску», и «тракт второго похода майора Павлуцкого в прошлом 1746 году на реку Чаун и обратной тракт к Анадырску».

В примечании[329]329
  ЦГАВМФ, ф. Гидрографии, д. 44, л. 5.


[Закрыть] указано, что на карте Чукотский нос изображен «по объявлению и сказкам некоторых служивых, бывших в двух походах Павлуцкого, которые при таком случае вдоль и почти около всего берега ходили».

В 1763 году сотники Анадырской команды Попов, Нижегородов, Павлов и другие участники походов Павлуцкого, дали Анадырскому командиру Плениснеру «объявление» об этих походах[330]330
  ЦГАВМФ, ф. Беринга, д. 77, л. 372–375 (копия). Опубл. «Колониальная политика русского царизма на Камчатке и Чукотке». Сборник документов. М.; Л., 1935, с. 163–165.


[Закрыть].

Данные этого «объявления» полностью совпадают с изображением Чукотского полуострова на карте. Берега его изображены весьма подробно, с указанием заливов, губ, рек и речек по пути следования Павлуцкого.

Изображение на карте побережья Ледовитого моря носит следы использования карт первого путешествия Шалаурова[331]331
  БАН, рукописное отделение № 100.


[Закрыть]1762 года из устья Колымы до Чуанской губы.

Изображена Чаунская губа, с островом «Заведей», Шалагинской нос, Шалагинская губа, Песчаной мыс, горы «Карповы рога». Названия эти и очертания заимствованы из карты путешествия Шалаурова 1762 года. Это соответствует указанию в примечании: «Положение берега от устья реки Колымы до Шалагинского носу на карте положено из карты же взятой купца Шалаурова, который морское путешествие имел в 1762 году»[332]332
  ЦГВМФ, фонд Гидрографии, дело 44, л. 6.


[Закрыть].

Далее в примечании говорится о том, что «земля, которая на карте против Хатырского носу показана, усмотрена в 1748 году июля 13 дня во время морского путешествия, учиненного из устья реки Анадыря к Берингову острову купцами Новиковым и Баховым, как из их журналу явствует…».

Действительно, на карте показан берег какой-то земли с надписью: «земля, усмотренная в 748 году июля 13 дня во время морского путешествия, учиненного из устья Анадыря реки к Берингову проливу купцами Новиковым и Баховым».

Изображение островов в Беринговом проливе и противолежащей части Северной Америки также соответствует тем данным, которые собрал Плениснер к этому времени. Показаны два острова «остров Игали, живут зубатые чукчи», «остров Магли, живут зубатые чукчи». Надпись на территории Северной Америки гласит «часть Северной Америки, жителей сей земли называют кыхмыльцами».

Сведения, сообщенные сержантом Андреевым по возвращении экспедиции 1763 года на Медвежьи острова, также использованы на карте, чего и следовало ожидать из текста примечания:

«Острова северной стороны, против устья Крестовой реки и далее к востоку, назначены по рапорту и журналу сержанта Андреева. А понеже, как из журналу и рапорту его Андреева явствует, что на тех островах очень довольно медвежьих следов, да и живых медведей несколько видели, а иных и убили, то обстоятельство подало мне причину назвать их Медвежьими, но только до тех пор, пока будет апробация Академии, о чем Миллеру будет послана такая ж карта»[333]333
  ЦГАВМФ, ф. Гидрографии, дело 44, л. 6.


[Закрыть].

Таким образом, путем анализа текста примечаний и карты, имеющейся в ЦГАДА, удалось установить, что перед нами неизвестная карта Плениснера, примечание к которой, ранее известное, неправильно относилось к другой карте.

Карта имеет копию, пояснительная надпись которой, хотя и не называет Плениснера, однако служит лишним доказательством правильности нашего предположения.

«Показанные Медвежьи острова вновь обысканы в прошлом 1763 году нарочно посланы от полковника Плениснера сержантом Андреевым зимою по льду на нартах, на которых людей, лесу и травы не имеетца, следов медвежьих и песцовых довольно, а на третьем из оных остров найден на подставных десяти лесинах лиственижных построен шалаш, и потому знатно Чукоцкой земли временно для промыслу люди бывали. А по репорту от оного подполковника Плениснера показано, что на те острова вторично для разведения послан будет.

Копирована при Адмиралтейской коллегии 1765 году в м-це феврале».

Надпись эта служит и основанием для датирования не ранее 1763 года, когда состоялась первая экспедиция Андреева, но не позже – марта 1764 года, когда Андреев вторично послан на Медвежьи острова. Привлекает внимание пометка на карте «Копирована при Адмиралтейской коллегии 1765 году в месяце феврале»[334]334
  ЦГАДА, карты Иркутской губернии № 25 (б).


[Закрыть].

Протоколы Адмиралтейств-коллегий содержат запись о том, что «1765 году февраля 18 дня, в Адмиралтейства-коллегию прибыл господин статский советник и профессор Ломоносов. И, во-первых, объявил карту, полученную им из Сибири, Чукоцкому носу и прочим тамошним местам…»[335]335
  Перевалов В. А. Ломоносов и Арктика. М.; Л., 1949. С. 355.


[Закрыть].

Коллегия постановила «карту копировать» для подготовлявшейся в это время экспедиции капитана Чичагова.

Совпадение дат (февраль 1765 г.) позволяет предполагать, что Ломоносов принес в Коллегию именно эту карту.