Текст книги "Плачь, влюбленный палач!"

– Народ, я думаю, оповещать не будем, чтоб не сеять, так сказать, панику, – добавил Кука.

– А поставить в известность местное начальство надо, как вы думаете? – спросила я, подумав.

– Да ладно тебе! Какое тут начальство? Комендантша в хлам пьяная да приблаженная директриса. Так что молчок, – Артемон окинул нас тяжелым взором, – Ясно? – Мы энергично закивали. – А помещение, покуда, запрем. Чтоб не совались.

Я мысленно с ним согласилась. Все-таки толковый мужик этот банкир с собачьей кличкой. Да и никакой он, наверное, не банкир. Скорее всего, представитель «крышующей» организации. Ну на крайний случай телохранитель Куки, этот на коммерсанта больше походил: скользкий, хлипкий, очкастый.

– Значится так, – скомандовал он, – Ты, – указательный палец ткнулся в меня, – как самая борзая, поведешь меня к телефону, а то моя мобила не фурычит. Ты, – перст переместился на Зорина, – тут останешься, жмурика охранять, пока этот лохарик, на суслика похожий, не найдет запасной ключ, чтобы дверь запереть. А ты, дамочка, – он милостиво кивнул Ксюхе, – отдыхай, – и, взвалив Соньку на плечо, он направился к выходу.

– Я с трупом не останусь! – дрожащим от возмущения и страха голосом выкрикнул Зорин.

– Че это?

– Боюсь!

– Пусть тогда это гоблин, – он кивнул на совершенно не похожего на гоблина Суслика, – останется.

– Не буду, – проблеял Суслик.

– Я не понял? – Артемон набычился. – Бунт на корабле?

– Артем, – строго проговорила я. – Успокойся. Сделаем так. С трупом останешься ты, как самый смелый, Зорин отнесет Соньку в комнату, а остальные пойдут звонить. Идет?

– Не-а. Мне жмуриков караулить в падлу.

– Почему?

– Я ж владелец Банка «Возрождение». Почти алигарх, – скромно потупился Артемон.

– Ты? – обалдела я. – А Кука тогда кто?

– Мой телохранитель, кто ж еще? Ты не смотри что хлипкий, зато, знаешь, как лягается…

– Пусть тогда он с трупом и посидит. Изнутри запрется на щеколду…

– Я встану в коридоре и никого ближе, чем на 2 шага к двери не подпущу, – с достоинством проговорил Кука.

– Лады, – кивнул Артемон. Затем передал Зорину с рук на руки Соньку. И скомандовал. – Веди

* * *

ЧЕЛОВЕК не мог сдержать своего счастья! Он сделал это! Не отступил, довел задуманное до конца!

Подлец получил по заслугам. И казнь свершилась. Огорчало одно —свершилась очень быстро. Подлец умер сразу, а ЧЕЛОВЕКУ так хотелось, чтоб он помучился. Поэтому он и терзал такое теплое, податливое, почти живое тело подлеца. Бил, крушил, рассекал, втыкал острие в мягкую плоть.

Когда грудь подлеца превратилась в кровавое месиво – ЧЕЛОВЕК остановился и перевел дух. Он отомщен!

7.

Мы шли заснеженной аллеей по направлению к воротам. Именно там, на приграничье, стоял небольшой домик директора, а в нем был единственный на всю турбазу телефон. Пурга усилилась. Теперь снежинки не кружились в вальсе, а долбили с разлету по нашим щекам, лбам, прикрывающим глаза векам.

Наконец, избитые пургой, мы добрались до приземистого здания у самых ворот. Тусклый фонарь освещал дверь, с висящим на ручке замком, засыпанный снегом порожек.

– Давай, заходи, – кивнул мне Артемон.

– Боюсь, – созналась я, в нерешительности останавливаясь на самом входе. – А вдруг сейчас, как в классическом детективе, войдем, а шнур перерезан.

– Ерунда, – просиял Суслик. – Метр изоленты, острый ножичек, десять минут необременительного труда и все готово!

– Починишь? – с уважением пробасил Артемон.

– Легко. Я же инженер.

– Молоток! – похвалил он, хлопнув Суслика по хлипкому плечу так, что бедняга чуть не нырнул в сугроб.

Успокоенная, я приоткрыла дверь.

– Есть тут кто?

Никто не отозвался, видимо, директор был там же, где и все – на дискотеке.

– Что ж ваша директриса дверь-то не запирает? – возмутилась Ксюша. – Сопрут ведь добро.

– Чего тут переть? Стол что ли облезлый или стул колченогий, а может телефон, красная цена которому полтинник?

– Кстати, где аппарат? – шепотом спросила Ксюша.

– Всегда был на столике у окна… – я обшарила взглядом комнатку. – На этом…

– Нету его тут. – Ксюша для верности просмотрела каждый из ящиков. – Нету.

– Вот он, – подал голос Суслик. – В углу. Смотрите.

Мы проследили за его жестом. В углу на истертом линолеуме валялась груда пластиковых осколков, увенчанная покореженной мембраной. Изрезанный на мелкие кусочки провод покоился рядом.

– Тютю телефончик-то, – прокомментировал Артемон. – Такой даже инженеру не под силу починить.

Мы в унисон вздохнули и гуськом покинули помещение.

– И что это тут у вас за падла завелась, а? – рыкнул Артемон. – Людей мочит, добро портит. Кто – не знаете? – он сжал свой пудовый кулак. – Если есть подозрения, говорите, не стесняйтесь – я из этого мокрушника всю душу вытрясу…

Мы переглянулись. Ни я, ни Суслик, ни, тем более, Ксюша, которая не знала и половины отдыхающих, никого заподозрить не могли.

– А знаете, – начала я неуверенно. – Мне вообще не ясно – зачем этот… как говорит Артем… мокрушник испортил телефон?

– Как зачем? – взволновался Суслик. – Ты что детективов не смотришь? Чтобы успеть скрыться с места преступления до приезда милиции…

Я прервала его:

– Я так не думаю. Подумай сам. – Суслик насупился, а я продолжила. – Даже если он сбежит или уже сбежал, вычислить его не составит большого труда. Завтра милиция всех перепишет, пересчитает, и тот, кто покинул турбазу несанкционированно, будет первым подозреваемым.

Все призадумались, однако, ни одной свежей мысли ни у кого не появилось. Наконец, молчание прервал неуемный Суслик.

– И что теперь делать будем? – бодро спросил он. Ему, видимо, очень хотелось переложить ответственность за принятие решения на кого-нибудь другого.

Все молчали. Наконец, меня осенило.

– У тебя машина сеть, Артем?

– Конечно, есть. Три.

– Так что ж ты раньше молчал? – возликовала я. – Давай заводи.

– Так они дома, в гараже…

– Вот, блин, дурень, – разозлилась Ксюша. – Дома и у нас есть… Три. – Лживо докончила она. – Здесь есть?

– Не.

– А на чем вы сюда прибыли?

– Нас на джипе привезли. Завтра должны на нем же забрать. А ваш автобус где?

– Как нас привез, так сразу и отчалил, – доложил Суслик

– А еще какое-нибудь средство передвижения на турбазе имеется? Нам бы хоть до дороги доехать на чем-нибудь, а там телефоны сеть начнут ловить…

– Есть снегоход…– начал Суслик, но во время опомнился. – Разбитый.

– Санки есть, лыжи… Точно! – возрадовалась Ксюха. – Давайте на лыжах до дороги домчимся!

– Домчимся мы, как же, – недовольно буркнул Артемон. – Без пурги-то не проедешь в такую темень, а уж теперь…

Мысленно я с ним согласилась, но из-за глупого упрямства и желания казаться самой умной, начала пререкаться:

– Почему же не проедем? Дорога наезженная. Луна светит.

– Там лес, пурга, волки, – попытался напугать меня Артемон. – Цапнут тебя за булки, будешь знать…

Я сама не знала, почему так прицепилась к этой своей идее – добраться до шоссе незамедлительно. Наверное, боялась, что за ночь может произойти еще что-то нехорошее. Или опасалась, что преступник воспользуется форой в несколько часов и все-таки сбежит. А, может, просто хотелось спрятаться от невзгод под Геркулесовским крылышком. Нам, женщинам, так иногда надоедает быть сильными. И коней на скаку останавливать совсем не хочется.

– Артем, смотри! – я указала на приставленные к стене дома лыжи. – Как специально для нас кто-то оставил. Может, попробуем? Ну хотя бы обстановку разведаем, а?

Артем, покряхтывая, встал, подошел к стене, чтобы я отвязалась, взял лыжи в руки, рассмотрел.

– Прикинь, они без креплений.

Я подошла к банкиру, выдернула одну лыжу из его рук, поднесла к свету. И правда. Лыжи были до того старыми, что вместо креплений к ним была прилажена конструкция из двух железяк, в отверстия которых просунуты широкие резинки (помнится, у моей матушки в далекие застойные времена на таких резинках держались чулки).

– Это же прекрасно! – нашлась я. – Можно прямо сейчас ехать. Суй ноги в железки, резинки за пятки. И вперед!

– Они рассыплются подо мной!

– Ничего подобного! Их, наверное, еще при Наполеоне сделали, такие нас с тобой переживут!

– Я один не поеду! Я плохо ориентируюсь! Вдруг заблужусь – кто тогда меня будет спасать?

– Я с тобой! – азартно выкрикнула я.

– На чем?

Я начала озираться по сторонам, пытаясь отыскать достойное себя средство передвижения. И нашла! Рядом с мусорным бачком я обнаружила детские пластиковые мини-лыжи, которые Сонькина дочь называет «миньками».

– Во! На этом! На этом поеду!

– Вот упертая баба! – протянул Артемон. И я не поняла, что в его голосе было больше – осуждения или уважения. – Ну давай. Попробуем.

Я с готовностью взгромоздилась на «миньки» и встала в позу «На старт, внимание!». Тут не выдержала Ксюша.

– Не пущу! – заголосила она, как мать малолетнего идиота, который собрался ограбить соседскую квартиру. – И не проси!

– Ксюш, да ладно тебе! Это не опасно! Доедем до шоссе, а там телефон зафурычит…

– Одну не пущу! И точка! – она забегала по пяточку перед избушкой. – Надо найти еще что-то! Что-нибудь, на чем я могла бы… Вот! – Ксюша радостно подпрыгнула и нырнула за мусорный бак. – Самое то! – Через секунду она вынырнула вся в снегу и каких-то очистках. В руках держала плосковатый медный таз. – Ледянка! Я поеду на ледянке!

Артемон уже устал удивляться женскому идиотизму, поэтому просто спросил:

– Как?

– Дорога идет под уклон. Я разбегусь, прыгну и поеду. Как в бобслее!

– Но ведь она не всегда под уклон идет, – попытался урезонить «бобслеистку» Суслик. – Когда-то ведь гора кончится…

– Они меня подтолкнут! – не сбавляя оборотов, выкрикнула Ксюша. Похоже, идиотизм заразен.

– Похоже, идиотизм заразен, – озвучил мои мысли Мишка. Он еще что-то хотел сказать, но, натолкнувшись взглядом на пылающие, как у Зевса, глаза Ксюши, заткнулся.

Артемон тоже промолчал. Так в полнейшей тишине мы проследовали к воротам. Вышли за ограду. Встали лицами на восток.

– Ну? Готовы что ли? – без всякого энтузиазма поинтересовался Артемон.

– Всегда готовы! – отрапортовала Ксюша. Потом приладила к попе ледянку и с визгом понеслась в темноту.

Когда визг затих, мы с Артемоном тоже двинулись. Получилось у нас не так залихватски. Не так весело и быстро. Я бы даже сказала, поплелись мы, как траурная процессия престарелых черепах. Артемон постоянно буксовал на своих антикварных лыжах, я же наоборот катила быстро, но бестолково – уезжала то в один кювет, то в другой. Падала, билась разными частями тела о сосны, выкарабкивалась из сугроба, вставала на свои «миньки», отталкивалась и вновь заруливала в сторону.

Наконец, я выдохлась. Произошло это минут через 5 после нашего триумфального «отбытия». Хотя мне показалось, что прошла целая вечность.

– Артем, я устала! – заскулила я.

– Ехай давай, – буркнул Артемон строго.

Я поехала, но на очередном вираже скатилась под мощную придорожную сосну. Артемон на меня даже не взглянул. С упрямо выдвинутой челюстью, с прищуренными газами, он пер, как танк, продвигаясь медленно, но верно.

Я устало привалилась к сосне и огляделась. Ворот уже видно не было – только едва брезжил свет от фонаря над ними. Кругом лес. Мрачные черные ели подступают к самой дороге. Впереди кромешная тьма. Луна затянута пеленой. И снег стеной. Короче, ужас!

Отогнав от себя страх, я вскочила! Полная решимости, откопала запорошенные снежком лыжи… Нечего нюни распускать! Надо ехать! Действовать! Дерзать!

И тут вдали раздалось зловещее «У-у-у-у!».

– Волки! – заголосила я. – Темыч, там волки!

– Это собаки в сторожке воют, дура! – донесся до меня грубый голос Артемона.

– Артем! Артем! Постой! – в ужасе заорала я. И схватив лыжи в охапку, понеслась за банкиром. Догнала на удивление быстро, все-таки передвигался он со скоростью сломанного самоката. Сцапала его за руку. – Подожди!

– Чего тебе?

– Я признаю свою ошибку. Ехать ночью, а тем более в пургу – страшная глупость!

– Наконец-то! – обрадовался он и тут же скинул с ног надоевшие лыжи. – Давай поворачивать. Обратно легче будет идти – снег в спину.

– Ага, – поддакнула я и уже, было, развернулась, но тут меня прострелило. – А где Ксюша?

– А, правда, где?

Мы оба уставились в даль. Я ни черта не видела – оно и понятно, с моим – 4 разглядеть что-то на расстоянии 5 метров проблематично. Но Артемон с его орлиной «единицей», тоже не смог разглядеть следов моей подруги, что тоже понятно – снег застилал глаза, мельтешил, обманывал.

– Ксюша! – заорала я через снежную стену. – Ау!

– Ау, – отозвалась Ксюша совсем рядом.

– Ты где? – вновь крикнула я во все горло.

– Чего орешь? Тут я. Под сосной.

Я прищурилась. Точно! Сидит, милочка, под деревцем, как Аленушка из сказки про Морозко.

– Чего расселась? Попинс отморозишь, – прикрикнул на нее Артемон. – Вставай!

– Не могу, – всхлипнула Ксюха.

– Ногу что ли сломала?

– Хуже.

– Обе ноги? – испугался Артемон.

– Хуже.

– Позвоночник? – ахнула я.

– Молнию на джинса-а-а-ах! Они теперь сполза-а-а-а-ают! Как я пойду? У меня дубленка короткая и все будет ви-и-и-и-идно!

– Вот дура-баба! – сплюнул Артемон. – На пуговицу застегни.

– И пуговица отлетела! Я так старалась от вас не отстать, что от натуги штаны порвала…

– Дай ей свою куртку, – обратился ко мне Артемон, – она у тебя длинная. Всю куньку закроет.

– Я ее куртку не надену! – закапризничала Ксюша. – Она у нее стремная.

– Почему это? – обиделась я. – Нормальный пуховик.

– Китайский ширпотреб! Я в таких не хожу!

– Но на 5 минут ты можешь ее надеть?! – в бешенстве зашипел банкир. – Дойдешь до корпуса, снимаешь.

– Дай лучше свою, – невинно предложила Ксюша. – У тебя настоящая «Каламбия». Мне в такой не стремно.

Артемон почти по-волчьи взвыл, рывком сорвал с себя куртку и кинул Ксюше на руки.

– На!

Она деловито облачилась в предложенную одежку. Куртка оказалась сильно ей велика, но с основной задачей «Каламбия» справилась – прореха на штанах была прикрыта.

Артемон поежился и стал напяливать на себя Ксюшину дубленочку. Мне сразу вспомнилась сказка про Золушку, когда Золушкины сестры натягивали на свои «лыжи» ее хрустальные туфельки. Артемон в этот момент очень на них походил. И так пытается в дубленку впихнуться и эдак. Наконец, одну руку всунул. Помедлив, всунул и вторую. Рывок – дубленка на плечах.

Господа! Такого уморительного зрелища я не видела давно! Представьте взрослого мужчину, облаченного в одежду первоклассницы. Рукава по локоть, молния не сходится, талия под грудью, а у бичей шеи клубиться кокетливый воротник из мерлушки.

– Ну как? – спросил Артемон, безрезультатно стягивая дубленку на животе.

– Зашибись! – заверили мы, и пока он не очухался от потрясения, скомандовали. – А теперь побежали!

Принеслись мы к сторожке довольно быстро. Оказалось, что ехали мы медленнее, чем бежали. На ступеньках нас ждал Суслик. Поникший и печальный. Но как только он заслышал наше хриплое дыхание, тут же встрепенулся, просиял и радостно воскликнул:

– Как хорошо, что вы так скоро вернулись! А то мне тут одному страшно!

Мы присели на порожек, чтобы перевести дух.

– Как съездили? – живо поинтересовался Суслик.

– Плохо. Ни зги не видно.

– И что же нам делать?

– Утра ждать, – устало молвила я, вытягивая ноющие ноги. – А как рассветет, встанем на лыжи и дунем в сторону шоссе.

Все согласно закивали. И тут Суслик взвизгнул:

– А до утра что будем делать? Я с покойником в одном здании спать не буду.

– И я, – присоединилась к нему Ксюша.

– Ну и не спите, кто вам не дает. Гуляйте. В теннис играйте. Или в шахматы.

– Давайте бодрствовать вместе. До рассвета каких-то 6 часов осталось. Авось перекантуемся.

– И правда! – обрадовался Артемон. – Давайте вечеруху закатим. Пир во время чумы! Нажремся, как ваша подружка. Споем!

– А у нас вино кончилось, – робко подал голос Суслик.

– У меня зато целый ящик джина! И 10-ти литровый бочонок пива. Ща Куку пошлем. Кука! Тьфу ты, забыл, что он жмурика охраняет. Ну, тогда ты беги, брателло, – он ткнул Суслика в грудь. – В халупу мою загляни, да не пужайся, там товарищи мои спят, один перебрал, а у другого от вашей жрачки язва обострилась. Там бухло и найдешь. И это… В шкафу пошмонай… Куртяшечку там выбери поприличнее, – он сдунул с подбородка завиток меха. – Короче, канай!

Суслик поканал. Мы, не спеша, отправились следом. Пока шли, я непрерывно размышляла о недавних происшествиях. Отделяла, так сказать, зерна от плевел. Или факты от своих домыслов.

Итак. Петю убили! Это факт. Ему угрожали – уже не факт. Антошку пытались убить – это факт или не факт? После мучительных раздумий пришла к выводу, что, скорее, не факт. Антошка, вполне мог пострадать из-за своего лихачества, а никак не из-за чьей-то продуманной пакости. Брус, скорее всего, еще по осени какой-то идиот притащил на ту поляну, чтобы удобнее было сидеть и водку кушать; притащил, значит, покушал и бросил. Его потом снегом запорошило, ну и дальше по известному сценарию… И угрожали тогда в комнате не ему, а Петюне. Только что мог не поделить неизвестный с простым, как сатиновые трусы, Петей? Не бабу же? Хотя… Если вспомнить классику, например, «Онегина» или «Лолиту», то из-за бабы очень даже можно кого-нибудь укокошить. Потом не стоит забывать загадочные слова Виктора о Петькиных грехах и врагах. Хотя я не слишком доверяла трепотне «заклятого друга» покойного, скорее всего в нем говорила банальная зависть.

… Мы подошли к зданию столовой. Дискотека еще шла – через окно мы видели, как мигают разноцветные лампочки – но, судя по времени, уже подходила к концу. Вровень с нами к крыльцу подлетел, бренча бутылками, Суслик. Следом за ним, не спеша, шел Кука. В руке он нес утепленную джинсовую куртку.

– Ты че пост оставил? – осерчал Артемон, завидев телохранителя.

– Я взял запасной ключ у сестры-хозяйки, – по-прежнему с достоинством ответил тот. – Я поразмыслил и пришел к выводу, что глупо стоять всю ночь у двери, если можно ее запереть. К тому же гораздо важнее для меня охранять тебя, а не какого-то мертвеца…

– Ой! Тока не надо вот этого… – сморщился Артемон. – Не грузи меня, пожалуйста. Запер и зашибись!

– Милиция когда приедет? – спросил Кука.

– Фиг знает! – беспечно махнул рукой банкир. – Телефон какой-то вредитель раздолбил, так что мы звякнуть не смогли.

– И что же вы так долго пропадали? – строго спросил Кука.

– Пытались до дороги добраться… Только там волки, – Артемон исподтишка мне подмигнул. – Пришлось вернуться.

– А в пугало ты переоделся для маскировки? – съязвил Кука, осуждающе глядя на Артемонов прикид. – Чтобы волков со следа сбить?

– А хоть бы и так? Тебе-то что? Ты мне не мама, – огрызнулся банкир, сдирая с себя Ксюшину дубленку.

Кука вновь согнулся в полу-поклоне, не потеряв при этом ни грамма своей солидности. Вообще он мне нравился все больше и больше. Эдакий обстоятельный, серьезный мужчина, на которого можно положиться. Вот бы Сонька, когда оклемается, обратила на него внимание. Ей только такого непоколебимого и надо.

А тем временем вся честная компания направилась в здание. Быстренько раздевшись (за исключением Ксюши, которая осталась в Артемоновой куртке), мы устремились в Музыкальный зал. Но не успели мы подойти к дверям, как они распахнулись, и из темного нутра дискотечного помещения с визгом вылетели Ниночка с Изольдой. Первая при этом бежала с зажмуренными глазами, а вторая прикрыв их ладонями, но и та и другая верещали так, что заглушали стоны Маши Распутиной.

– Вы куда? – ошалело спросил Артемон.

– Там… Там… – всхлипывала Ниночка, тыча пальцем в темноту.

– Витя…

Я похолодела. Значит, и Витю умертвили! Грохнули последнего инструктора. Видимо, Ксюша была права – в нашем НИИ завелся спортоненавистник. Маньяк-мужеубийца.

– Не расходится! – приказал Кука, отстраняя «девушек». Потом бесстрашно ринулся в зал. Мы, помявшись, последовали за ним.

Первое, что бросилось в глаза, когда мы вбежали, так это то, что немногочисленный народ без особой паники стоит и смотрит в центр зала (я еще подумала: совсем народ покойников бояться перестал). Второе – Галина Иванова, уперев руки в свои крутые боки, ругается на чем свет стоит. Третье – у колонны, обхватив ее одной рукой, танцует некто обнаженный по пояс. Танец этот, по его разумению, был эротическим (так как движения паховой областью он совершал весьма активные), по нашему же – комическим, ибо смотреть, как трясется в такт музыки его пузико было очень смешно.

– Во дает! – с восхищением воскликнул Артемон. – Что за крендель?

Ответ он узнал тут же.

– Витюша! – загромыхала Галина Ивановна. – Не срамись! Оденься!

– Иди ты на…! – радостно послал ее умерщвленный моим воображением Витя. – Идите все… – И он еще энергичнее начал насиловать колонну.

– Постеснялся бы! Вон девочек, хотя бы. – Она кивнула на смущенно переминавшихся Ниночку с Изольдой. – … Испугал их бедняжек!

– Ха! Твоим девочкам за праздник на полу голого мужика посмотреть, – заржал он и потянулся рукой к пряжке ремня, намереваясь, видимо, осчастливить «бедняжек» видом свих семейных трусов – Вот пусть и любу…

Договорить он не успел, так как скорый на расправу Артемон саданул ему кулаком под дых. Витька хрюкнул, согнулся пополам, потом боком завалился на пол. Постонав немного, он затих – кажется, уснул. Артемон тут же взвалил его на плечо и отволок за рояль.

– Пусть проспится, – пояснил он, отряхивая руки. – А все остальные приглашаются на благотворительный банкет!

И как не пытался протестовать радист Леша Стапчук, ссылаясь на то, что дискотека уже 5 минут, как должна кончится, никто его не послушал. Все, даже старые девы, расселись вокруг теннисного стола, взяли в руки пластиковые стаканчики и под хрипловатый баритон Михаила Круга начали пировать.