Текст книги "Нерассказанная сказка Шахерезады"

Глава 6

Она вышла из лифта, но не сразу направилась к выходу. Присела на диван в фойе, чтобы написать и отправить смс коллеге, лейтенанту Букину, или как его называли коллеги, Буке.

– Варя? – услышала она мужской голос и сразу его узнала.

– Леша? – подняв глаза увидела перед собой бывшего.

– Не ожидал тебя здесь увидеть… Привет.

– Здравствуй.

– Какими судьбами?

– По работе, – лаконично ответила Варвара и принялась рассматривать Лафу.

За те два года, что они не виделись, он изменился. В профиле блогерши он еще мелькал некоторое время, потом пропал. Варя отметила, что Лафа поправился. А еще обрился. От австралийского серфера не осталось и следа. Что не удивительно, ведь с блогершей Лафа расстался. Варя доподлинно этого не знала, сделала вывод на основании наблюдений: в ее профиле появлялись другие мужчины, всегда разные, но чаще мускулистый мулат с дредами. Если девушка на кого и променяла Лафу, так это на него.

– Ты нисколько не изменилась, – сказал он с улыбкой. Смотрел на нос, потому что обожал ее веснушки. – Даже с новой прической, – Варя раньше стриглась, но ей надоело делать укладку, и она отрастила волосы, чтобы собирать их в хвост.

– А ты возмужал.

– Раздобрел и полысел, – хмыкнул Лафа и присел рядом. Животик чуть опустился на ремень, а еще два года назад и намека на него не было.

– Полысел? – переспросила она. У Лафы были густые кудри.

– Представляешь? Год назад волосы начали стремительно выпадать вот тут, – и шлепнул себя по макушке. – Но я знал, что рано или поздно это случится – у нас в роду все мужики плешивые.

– И упитанные? – она не сказала толстые, потому что Лафа пока был нормальным. Лишние килограммы ему даже шли.

– Тут гены ни при чем. В период пандемии отъелся. Вкусняшки помогли пережить изоляцию.

– У тебя здесь офис?

– Нет, я давно работаю дистанционно. В этой башне я живу. И предвосхищая твой вопрос, отвечаю: квартиру снимаю, не купил, потому что тут обитать мне нравится сейчас, но куда меня потянет завтра, я не знаю.

– Молодец. Живешь, как мечтал. Дышишь полной грудью. – Она поднялась с дивана, убрала телефон, на который пришел ответ от Букина. – Идти мне надо. Пока, Леша.

– Может, пообедаем? Тут полно отличных ресторанов. – Варя покачала головой. – Не хочешь есть, выпьем кофе или вдарим по кислородному коктейлю.

– Я спешу. Служба.

– Ты все в ментовке?

– Да. – Она пошла, Лафа за ней.

– Значит, это действительно твое призвание.

– А ты сомневался?

– Иногда посещали мысли о том, что ты из упрямства не увольняешься.

Сказать на это было нечего, и Варя промолчала.

– Замуж вышла? – задал очередной вопрос Лафа. Не просто для поддержания разговора, ему было интересно, как сложилась ее жизнь.

– Нет. Но есть любимый мужчина. Зовут Славик.

– Тоже мент?

– Да. – И, хохотнув, добавила: – Был полицейским псом. Наркотики искал, пока не сжег нос и не потерял обоняние. Я взяла Славика себе. Правда, живет он на два дома, мой и родительский.

Они дошли до парковки, на которой Варя оставила машину.

– О, знакомая старушка! – воскликнул Лафа и ласково похлопал «Рено» по бамперу. – Все бегаешь?

– Она у меня боевая.

– «Мустанг» продала?

– Свою мечту? Конечно, нет. Регулярно выезжаю на нем. Негоже племенному жеребцу в загоне стоять.

Она открыла машину, собралась забраться в салон, как услышала:

– Прости меня.

Варвара замерла.

– За то, что все испортил.

– Виноваты всегда двое, – тихо проговорила она.

– Я так же думал. И успокаивал себя этим. Не я козел, оба виноваты… – Он подошел к ней, накрыл ее руку, держащую дверку, своей. – Я ошибался. Наши отношения разрушил именно я. За что прошу прощения.

Что ответить на это? Бог простит?

– Не кори себя, – подобрала-таки слова Варя. – Мы все равно расстались бы, потому что ждем от жизни разного. Надо было сделать это раньше, до того, как ты завел женщину на стороне.

Варвара выдернула руку из-под Лешиной. Вспоминать о его измене было неприятно. Чем дальше, тем больше. То есть время не лечило, а, наоборот, усиливало неприятие.

– Мне на самом деле пора, – выпалила Варя. – Уже опаздываю. Пока.

И нырнула в салон.

Лафа пытался что-то еще сказать, даже потянулся к стеклу, чтобы стукнуть по нему, но Варя газанула, старушка сорвалась с места не по годам резво.

Лафа… Первая и, пожалуй, единственная любовь. До него у Вари были парни. Она начала встречаться с ними в старших классах. В первые серьезные отношения вступила в одиннадцатом. На выпускном по негласной традиции своему избраннику отдалась. Расстались они через полгода из-за того, что парня забрали в армию. Варя ждать его не собиралась, да он и не просил. Оба решили, что не созданы друг для друга.

Второй роман был с аспирантом. Двадцатипятилетний преподаватель вскружил девятнадцатилетней девушке голову. Варя восхищалась его умом, зрелостью и умением доставлять ей удовольствие. Одно напрягало: встречаться приходилось тайно. Запретный плод сладок лишь первое время, но постепенно набивает оскомину. Они одновременно нашли себе других. Варя такого же студента, как она, только театрального вуза, а аспирант медсестру. Когда заболел, она приходила уколы ставить. Варвара со своим актером быстро рассталась, а он женился на своей медичке.

Варвара же решила посвятить себя учебе целиком, на носу был диплом, и тут Лафа попросил подбросить его за город, машина сломалась, они застряли на четыре часа и…

Она влюбилась по-настоящему.

– Эй, курица, куда несешься? – услышала Варя грубый окрик. Оказалось, задумавшись, подрезала какого-то грубияна. – Все равно не взлетишь!

Хотелось ответить, хотя бы жестом, но Варвара не стала опускаться до уровня автохама. Перестроилась и сбавила скорость.

Теперь она вспоминала недавнюю встречу с Лафой. Анализировала свое поведение. Оценила его на «хорошо». Варвара была вежливой, спокойной, она шутила и уходила от личных вопросов. Немного поплыла при прощании, но сумела вовремя сбежать…

«Я не забыла его, – призналась себе Варя. – И не разлюбила!»

Чувства всколыхнулись в ней. Все, и хорошие, и плохие. Стало больно от того, что Лафа променял ее на другую. Будто это произошло вчера, а не два года назад. То, что расстался с ней, не успокаивает. Наоборот. Ладно бы нашел свою половинку, ту, с которой по кайфу постоянно, а не временами. Значит, у Лафы сейчас другая. Интересно, какая?

Почему-то не было сомнений в том, что Алексей не одинок. Симпатичный молодой мужчина с кучей денег, веселый и щедрый, разве такой останется без внимания? Тем более обитая в комплексе «Москва-сити». Туда слетаются, как мотыльки, барышни со всей столицы. Не только эскортницы, желающие подцепить толстосума, но и девушки из высшего общества. Где им еще искать достойную пару, как не в «отрыжке Дубая»?

Варя не заметила, как снова разогналась. Сбавив скорость, позвонила Букину.

– Ты на месте? – спросила она.

– Подъезжаю.

– Я минут через пятнадцать буду. Обойди пока квартиры, в которые мы не попали вчера. Может, сегодня повезет?

– В будний день? Конечно.

– Некоторые по сменам работают. На той же фабрике, что неподалеку. Так что иди, выполняй служебные обязанности.

– Ладно, так и быть.

– Хотел сказать: «Так точно?»

– Не дождешься, – хмыкнул Бука.

Оба шутили. Варвару коллеги уважали. Все до единого были сексистами и считали, что баба-опер – это катастрофа, поэтому такое отношение пришлось заслуживать. Сомнения в том, что Варвара Утесова путный мент отпали, когда коллеги узнали о ее женихе-богатее. Другая бы уволилась из органов или хотя бы в кабинете засела. Варя же оставалась «на передовой» и вкалывала наравне со всеми.

…К дому, где жил покойный Кулик, она подъехала, как и обещала, через четверть часа. Машину приткнула между забором и рефрижераторной будкой. Места там было мало, но Варя парковалась виртуозно. А по словам коллег, как мужик.

Бука поджидал ее в квартире. Сидел на подоконнике в кухне и пил квас из жестяной банки.

– Уже обошел квартиры? – удивилась Варя.

– Ага. Никто не открыл. Зато чокнутая бабка с первого этажа выбежала.

– Ниндзя?

– Она самая. Еле отвязался.

Они дали прозвище бабке не просто так. Она уверяла, что видела ниндзя. Те, мол, лазили по крышам ближайших гаражей и метали сюрикены. Опера удивились, когда услышали из ее уст название древнего оружия. Потом узнали, что бабка смотрит старые боевики с Брюсом Ли и прочими звездами боевых искусств. Цифровую приставку к телевизору старушка не поставила, не из жадности – из принципа, вбила себе в голову, что ее, как ветерана труда, обязаны ею снабдить бесплатно, вот и гоняла кассеты, что от сына остались, на видеомагнитофоне. Когда это надоедало, в окно начинала смотреть, там другое кино, можно сказать, документальное. Иногда одно на другое накладывалось, и мерещились бабке ниндзя, прыгающие по крышам складов и метающие друг в друга сюрикены.

Варвара подошла к товарищу, отобрала у него банку и сделала три глотка кваса. После крепкого кофе ее мучила жажда.

– Есть какие новости? – спросила она.

– Доллар опять поднялся, – с серьезной миной проговорил Бука. Он вообще редко улыбался, хотя имел отменное чувство юмора. – В Израиле изобрели новую вакцину. Корова в Курской области родила двухголового теленка.

– А по делу?

– Пока нет. А ты что-нибудь нарыла?

Варвара достала из сумки обернутую в пакет записку.

– Угроза в адрес Кулика? – Бука приоткрыл полиэтилен, понюхал. – Да, в его. Специями пахнет. Где обнаружилась?

– В кармане его фартука. Кстати, о специях. Кулик уволок из дома хозяина целый набор, заказанный в самом Пакистане.

– Нашел чего воровать, – фыркнул Бука.

– Не скажи. Для повара специи – ценная вещь. Тем более в наборе наверняка был шафран.

– И что? – Лейтенант допил квас и смял банку. Ручища у него была большая, и жестяной комок скрылся в кулаке.

– Он стоит космических денег. Кило чистого шафрана – двадцать пять тысяч евро.

Варя прошлась по кухне, заглянула в каждый ящик и нашла-таки деревянный сундучок с дюжиной выдвижных ящичков. Некоторые пусты, только на дне немного ароматного порошка, а большинство наполнены. Варя сунула палец в субстанцию, похожую на сухую горчицу, поднесла его ко рту, лизнула.

– Шафран? – полюбопытствовал Бука.

– Вообще нет. Я почитала о нем: на вкус и пряный, и горький, и кислый, и даже медовый. А это… – Она облизнула губы. – Будто орех протертый. Но не мускатный.

– Я бы на твоем месте ничего из коробки в рот не тащил. Вдруг жуки молотые?

– Не смеши.

– Или наркотики. Они ж в Пакистане не пьют, значит, принимают что-то дурманящее.

Варя отмахнулась от него.

– Я все же возьму щепотку ореха-неореха на экспертизу. На всякий пожарный, – и Бука зачерпнул щепоть специи, затем завернул ее в бумажное полотенце.

– Кулик посещал мастер-класс по приготовлению блюд пакистанской кухни.

– Поэтому скрысил специи? Понятно. У кого учился?

– Надо узнать. Возможно, тот, кто учил Глеба, был последним, кто его видел.

– Минутку! – Бука поднял большой палец и, потрясая им в воздухе, направился в комнату. Варя за ним.

В квартире пахло хлоркой. И совсем чуть-чуть мертвечиной. Жильцы подъезда упросили полицию разрешить им убрать место преступления сразу после того, как они закончат его осмотр. Детей рвало от вони, да и взрослых подташнивало. Им разрешили, и народ скинулся, чтобы нанять небрезгливую уборщицу. Та, что мыла их подъезд, отказалась.

Пока Букин что-то искал, Варя стояла у окна. Фрамуга была открыта для проветривания той самой не брезгливой уборщицей, и с улицы в помещение врывался свежий воздух. На подоконнике она увидела книги, взяла две. Обе кулинарные. Складывалось впечатление, что Глеба ничего кроме кулинарии не интересовало. Разве что музыка. Точнее, ее виниловые носители. Варвара подошла к столу, на котором стоял проигрыватель семидесятых годов. «Электроника Б1-4» было написано на нем. Советский, значит, а сделан под фирму. Наверняка, слизали дизайн с западной модели, как зачастую делали. Пластинки находились тут же. Стояли в специальной подставке, сделанной в форме веера. Варя просмотрела обложки. Много Вертинского, есть Утесов, Бернес. Из иностранного Луи Армстронг. Хорошая коллекция. Варя от такой не отказалась бы. Но ее не украли, как и часы. Значит, причина убийства – личная неприязнь. Точно она, потому что квартира не в собственности, а на счетах Кулика несколько десятков тысяч. И не долларов – рублей.

– Нашел, – воскликнул Бука и помахал блокнотом, страницы которого были скреплены пружинкой. – Помню, листал его вчера. Но в блокноте ничего интересного, рецепты.

– Чем же он тебя заинтересовал сегодня?

– А вот чем, – и он продемонстрировал яркую обложку. На ней нарисована сковорода, в которой жарится стручковая спаржа, уложенная в слово «Шафран». – Хорошо, что ты мне про эту специю рассказала. Это помогло вспомнить. Читай мелкие буквы.

– Студия кулинарного искусства. Восточная кухня. Курсы и мастер-классы для любителей и профессионалов. Международный сертификат.

– Узнай, где этот «Шафран» находится.

– Да тут написано, – Бука показал оборот обложки.

– Съезжу. А ты походи по соседям…

– Говорю же, нет никого.

– Не ври. Ты испугался бабушки-ниндзя и сразу сюда прошмыгнул. Надо опросить всех. И на фабрику сходить. Склады, что ей принадлежат…

– Не используются, – оборвал ее Букин. – В них ничего не хранят, поэтому нет сторожа. Камер тоже. Их бы давно снесли, а землю продали какому-нибудь крутому застройщику, но там карстовый провал. Современная пеноблочная коробка не выстоит. Уж если построенная из советского кирпича поплыла. – И указал на склад, который начал «стекать» в яму. – Можно было бы по новым технологиям попробовать возвести таунхаусы, да кто их купит? Рядом фабрика и работяги, которые на ней вкалывают.

– Хватит разглагольствовать, пошли, – она взяла его за руку и вытащила из квартиры.

Бабушки-ниндзя видно не было. Варя проверила, свесив голове между перил. Опера покинули подъезд. Букин пошел к соседнему, а Варя к своей машине. Следующая точка, куда она направится, это «Шафран».

Глава 7

Первое, о чем она узнала, явившись на работу, так это о смерти своего предшественника. О ней ей сообщила сиделка Василия Ивановича. Она открыла дверь, проводила Лану в бытовку, показав, где можно оставить вещи. Когда переодетая Руслана зашла в кухню, Гуля сидела на высоком стуле и попивала из пиалы зеленый чай. Он был горячим, и женщина дула на него, потешно складывая губы дудочкой.

– Твой предшественник умер, – сказала она и шумно втянула чай. – Убит ударом по голове.

– Кем?

– Расследование только началось. Менты вчера приходили, они и сообщили об убийстве.

Лана кивнула. Она не знала, как реагировать на новость о гибели чужого человека. Если б он был родственником или другом Гули, она выразила бы соболезнования, но та, похоже, никаких теплых чувств к повару не испытывала, просто хотела посплетничать.

– А где Мария? – перевела тему Лана. – Мне нужно с ней переговорить.

– Выходной взяла. В кои-то веки. Для нее дел тут не особо много, но она их находит, потому что дома ей, одинокой бабенке, заняться нечем, а тут, как минимум, можно докопаться до меня или Санти.

– Будто ты не одинокая, – немного раздраженно проговорила Руслана.

– Я – нет. У меня дочка, внучка. Они живут в Ялте (мы крымские татары), я работаю, чтобы им помогать. Мария же просто потому, что ей делать нечего.

– Одиноким бабенкам тоже деньги нужны.

– Она богатая. Отец Марии, как и Чапай, дипломатом был. А мать – актриса. В молодости мало снималась, зато сейчас нарасхват. Ты ее могла видеть в сериалах на канале «Россия».

– Я только турецкие смотрю.

– Мне они тоже нравятся. Особенно мужчины в них. Такие красавцы! Кстати, личный помощник нашего Антона турок. И он приедет скоро, чтобы забрать твои документы. Зовут Баттал.

– Симпатичный? – не смогла сдержать любопытства Лана. Разговаривая с Гулей, она прохаживалась по кухне и обнаружила на холодильнике послание от Марии. В нем четкие инструкции, где и что взять для приготовления обеда и ужина. С завтраком домочадцы справились сами.

– Очень. Но ростом не вышел. А на фоне нашего Герасима смотрится гномиком.

– Кто такой Герасим?

– Садовник. Он под два метра. Тебе, кстати, какие мужчины больше нравятся, низенькие или высокие?

– Рост не важен.

– Главное, чтобы человек был хороший?

– Да.

– Совсем отчаялась? – насмешливо проговорила Гуля. – На любого согласна?

«Противная ты баба, – подумала о ней Лана. – Не лучше Санти. А я-то сначала подумала, что Мария к вам цепляется. Она показалась мне высокомерной и придирчивой. А по итогу, она самая приятная тут!»

– Могла бы ты допить чай в другом месте? Мне работать надо.

– Я разве мешаю?

– Очень. – И специально начала выставлять посуду именно на стойку.

– Да не обижайся ты на меня. Не со зла всех подкалываю. Работа с инвалидами тяжелая, на них раздражение не выместишь, поэтому коплю его и становлюсь вредной.

– Ладно, забыли, – Лана не хотела ссориться в самый первый рабочий день. Да и послушать об обитателях квартиры интересно. Особенно о хозяевах. – Как жену Антона зовут? А то всех по именам знаю, а ее нет.

– Аша. Надежда в переводе.

– Значит Ннна-дю-ха, – пропела имя Лана, как делала это героиня Гурченко Раиса Захаровна в фильме «Любовь и голуби».

– Лучше так ее не называй, Санти в глотку вцепится. У нее детей нет, вот и прикипела к хозяйке.

– Она юная?

– Не очень. Двадцать четыре ей.

– А Антону?

– Сорок будет в этом году. – Лана столько ему и дала. – Что ты для Аши сегодня готовить будешь?

– Лепешки с зеленью, чечевичный суп и все тот же рис. Велено каждый день его варить. Есть даже агрегат для этого, – и хлопнула по крышке рисоварки.

– А ты знаешь, что в нашем саду полно зелени?

– В зимнем?

– Да. Там не только экзотические растения, но и наши, родненькие. Редис, огурчики, щавель (Антон любит суп с ним, и Аша его ест). А уж зелени видимо-невидимо. Она и красивая, и полезная в хозяйстве. Сходи, нарви.

– В холодильнике есть зелень, в другой раз.

– Там не такая ароматная, как с грядки. Но тебе лучше знать, с какой готовить.

Лана призадумалась. Пожалуй, Гуля права, лучше свежую зелень добавить. Не в лепешки, так в овощной салат и похлебку.

– Схожу, – решила Лана. Ко всему ей хотелось посмотреть на сад. – В какой части сада мне искать грядки?

– Тебе садовник подскажет, он там.

– Герасим?

– Это прозвищу. Зовут Ильджас.

– Он что, глухонемой?

– Нет, только не говорит. Что-то с ним случилось в молодости такое, что он дар речи потерял. Мычит только.

– Поэтому Герасим, понятно.

Она взяла пластиковый тазик и вышла из кухни.

– Можешь воспользоваться лифтом, – крикнула вслед Гуля.

Лана подивилась тому, что в квартире он есть. В доме нет, а тут, пожалуйста. Потом вспомнила о том, что отец Антона инвалид, и решила, что все ради него. Спальни на втором этаже, столовая на первом, а зимний сад, где старик наверняка бывает, на третьем. Опять же землю для сада, растения, инвентарь легче поднимать, чем тащить по винтовой лестнице.

За три секунды доехав до верха, Лана вышла из лифта и сразу очутилась в зеленом саду. Стены и потолок были укрыты растениями. Они как будто росли из них. Но Лана уже видела такое в Турции и знала, что лианы натянуты на проволочные каркасы, а горшки умело замаскированы. Пройдя по живому коридору из растений, она вышла на более или менее открытое пространство, осмотрелась. Красиво! Тут не только деревья, кустарники и цветы, имеются плетеные кресла, статуи, фонари. Есть прудик и горбатый мостик через него. И клетки с птичками. Они чирикают и поют, погружая в атмосферу живой природы.

Лана не стала звать садовника, решила прогуляться по саду и найти его. Пока шла в глубь, срывала цитрусовые: лайм, лимончик, мандарин. Она не думала, что они вызрели, но можно попробовать использовать хотя бы цедру. Например, в кексы. Или в компот. Был у нее отличный рецепт ягодного, кислинку и особый аромат ему придавали корочки.

Нюхая лайм, Руслана повернула к финиковым пальмам, увидела садовника и замерла. Он стоял спиной к ней и лицом к Санти. Горничную Герасим легко держал на руках. Она подпрыгивала. Ее руки обвивали шею мужчины. Было ясно, эти двое занимаются сексом. Но в полной тишине. Ни стонов, ни возгласов. Не слышно даже порывистого дыхания. И это не удивило бы (занимаясь сексом на работе, не поорешь), если бы не глаза Санти. Они были пустыми. Она покусывала партнера за мочку уха, впивалась ногтями в его кожу, сжимала ногами талию, то есть показывала страсть. Лицо же ее походило на маску.

Лана попятилась. Она была в поле зрения Санти и не хотела попасть ей на глаза. Неудобно как-то!

Но зря Руслана переживала. Даже когда Санти повернулась в ее сторону, не увидела постороннюю. Смотрела сквозь нее. А, скорее, внутрь себя. Лане стало не по себе. Воспользовавшись тем, что Герасим опрокинул партнершу на какой-то ящик, наверное, с новым инструментом, она выбежала вон.

В кухню вернулась ни с чем, даже цитрусовых не принесла, выронила миску, и они рассыпались.

– А где зеленушка? Не дали срезать? – спросила Гуля. Ее глаза хитро посверкивали.

– Ты специально отправила меня туда, чтобы я застукала Санти с Герасимом?

– Нет, что ты, – неубедительно возразила она. – А что они такого делали? Неужто срывали запретный плод?

– Трахались, ты хотела сказать?

– Нет, я о яблочках. В саду есть карликовые деревца.

Лана глянула на часы и поняла, что нужно ускориться. Уже полчаса прошло, а еще, как говорится, конь не валялся. Она хотела еще раз попросить Гулю покинуть кухню, но делать этого не пришлось.

– Тебя дед зовет, – донеслось из столовой. Ярик пересекал ее, устремляясь к холодильнику.

– Чего хочет?

– Не понимаю я его. Сама спроси.

Гуля ушла. Ярослав следом. Он взял сыр-косичку, банку пепси и отправился к себе в комнату играть в приставку. Как она это поняла? На голове подростка оставались наушники, а на руках перчатки для геймеров. Ее двоюродный племянник мечтал об этих дивайсах, показывал их фото в журналах родственникам, надеясь, что ему их подарят.

Оставшись, наконец, одна, Лана взялась за готовку. Пока резала, мешала, накладывала и переворачивала, думала о том, как изменится ее жизнь. Не профессиональная, тут была уверенна на все сто, все пойдет, как надо. Личная! В своем кафе Лана часто с мужчинами знакомилась. И на банкетах, и на раздаче. Ее бойкий язык, широкая улыбка и, конечно же, декольте привлекали внимание мужчин. Бывало, она уезжала с работы с одним из поклонников. Как правило, после юбилеев, поскольку пьяненькие мужчины хотят продолжения банкета. Все они были обычными, не хватающими звезд с неба людьми. С финансовыми проблемами разной степени серьезности, с похожими на ее укладом жизни, интересами, пристрастиями. Даже те, кого она считала обеспеченными, того же начальника гаража или Армена, хозяина кафе, нельзя было сравнить с теми, кого Лане теперь придется кормить. Султан ее сердца Антон, его друзья-миллионеры из сквош-клуба, гольф-клуба, яхт-клуба (Рыжов каким спортом только не увлекался), бизнес-партнёры из-за границы! Когда Мария сообщила ей об этом, у Ланы коленки задрожали. Ладно семью Рыжовых кормить, они хоть и богатые, но не особо привередливые, и если им хорошо, то их ближайшим помощникам тем более. Но гольфисты и иностранцы, это уже слишком. Чем она им будет угождать на банкетах? Тарталетками с грибами? Канапе с ветчиной и черри? Порционным заливным?

Но паниковать по этому поводу Лана быстро перестала. Ничего, научится готовить по-новому. На курсы запишется. Ей сейчас начнут хорошо платить, и можно будет потратиться на обучение. Это в любом случае пригодится. Теперь Руслане другое покоя не давало: что станет с ее личной жизнью? Султан ее сердца женат и в целом недосягаем, его отец слишком стар, сын молод, гольфисты да яхтсмены на нее не клюнут, пакистанцы обратят внимание, но из уважения к хозяину дома не станут приставать, а единственного более-менее подходящего мужика в доме, садовника, застолбила Санти…

Как только Лана о ней вспомнила, горничная появилась. Влетела в кухню, накидывая на бегу кардиган.

– Обед готов? – выпалила она, схватив брусок моркови и сунув его в рот. Проголодалась после секса, бедняжка.

– Конечно, нет.

– Почему конечно? – Санти потянулась еще к одному бруску, но Лана отставила разделочную доску.

– Ты не помогаешь, остальные мешают.

– Я не твой су-шеф. – Она туго затянула пояс кардигана, обозначив талию. Та была в обхвате такой же, как голова.

– Да, ты горничная. И в твои обязанности входит мытье посуды.

– Ее тут полно, бери любую, я потом все сделаю. Мне сейчас некогда.

– Я думала, ты как раз освободилась, – ляпнула Лана. Но Санти не поняла ее подкола.

– Да, но позвонила Мария, попросила сходить на почту и в химчистку. Я могу задержаться, так что обед накладывать тебе придется.

– И подавать?

– Чапая покормит Гуля. Ярик сам поест, не выходя из комнаты. Я хотела бы попросить тебя отнести еду госпоже.

– Как ты ее!

Санти сердито воззрилась на Руслану:

– Отнесешь?

– Ладно. А госпожа что, болеет?

– Называй ее Ашей! – рявкнула горничная. – И не ходи в спальню более одного раза. Она не любит посторонних на своей территории. Ты же для нее вообще чужак.

Ответа на вопрос Лана так и не получила, но не расстроилась. Сама скоро все узнает, когда обед понесет… Госпоже! Лана такое обращение к хозяевам слышала только в индийских и турецких фильмах. И то исторических.

Санти удалилась. Руслана вернулась к своим обязанностям. Когда обед приготовился, разложила его по тарелкам. Нарезала хлеб. И даже вымыла часть посуды. После того как Ярик и Гуля разобрали еду, взялась за ту, что предназначалась Аше. Под нее выбрала этническую керамику, и водрузила на поднос плошки с рисом и овощами и блюдо с лепешками. Подумав, добавила пиалу с охлажденным зеленым чаем.

Пошла. Комната Аши находилась в самом конце коридора. Возле двери стоял столик, на котором обнаружилось блюдо с абрикосовыми и виноградными косточками. То есть госпожа поела фруктов и убрала объедки с глаз долой. Любит порядок в своей спальне, это хорошо, плохо, что считает не царским делом доносить грязную посуду до кухни.

Или на самом деле болеет? Сил ходить нет? А, может, вообще не имеет такой возможности? На кресле передвигается, и ей без сопровождения трудно делать это.

Перебирав в уме все варианты, Лана постучала.

Из-за двери послышался возглас. Какое-то междометие на непонятном языке. Лана решила, что это «войдите».

Переступив порог, она первым делом осмотрелась. Комната большая, с двумя окнами, на них тяжелые портьеры, расшитые золотом. Мебель деревянная, массивная. Кровать с балдахином огромная и стоит на подиуме. На полу ковер. Кругом светильники, и все они горят, потому что окна зашторены. Пахнет живыми цветами, их тут много, и немного сандалом.

«Как будто в декорацию к индийскому фильму попала, – подумала Лана. – А вот и главная звезда…»

Та сидела у туалетного столика, расчесывала волосы. Одета жена Антона была не в сари, а в халат-кимоно до пят. На шее и руках обилие украшений, в носу тоже несколько сережек. Лана не могла понять, какой она национальности. В лице девушки смешался и Восток, и Азия.

– Добрый день, – поздоровалась с Ашей Руслана.

Та, увидев незнакомого человека, вскочила, начала что-то лепетать.

Ходячая. И на вид здоровая. Крепко сбитая, даже чуть полноватая, румяная.

– Я еду вам принесла. Вот! – выпалила Лана и торопливо поставила поднос на прикроватную тумбочку.

Опять поток слов, среди которых Лана разобрала одно – Санти.

– Она ушла по делам. Нет ее сейчас. А меня зовут Лана. Ла-на, – по слогам повторила она. – Я повар. Готовлю мням-мням. Как Глеб.

Аша замахала на Руслану руками, прогоняя ее.

– Ухожу, ухожу, – буркнула она и покинула спальню.

«Нет, все же больная, – подумала Лана. – На всю голову!»

Другой она себе жену Антона представляла. Более адекватной, что естественно, и красивой. В Аше же не было ничего особенного. Да, волосы шикарные, но у таких жгучих брюнеток с ними проблем и не бывает. Глаза выразительные, что также не редкость. Но нос крупноват, и фигура так себе. Однако полнота в ее случае не удивительна, девушка почти не двигается, зато постоянно что-то уплетает, то рис, то фрукты, то сладости – видела Лана на туалетном столике вазу с шоколадными трюфелями.

«В постели, наверное, хороша до невозможности, – сделала вывод она. – Иначе как могла к себе Антона привязать?»