Текст книги "Азия. Время красоты"

Анри подходит к мини-бару:

– Будешь сок?

«Целуй меня скорей, а то я умру».

Анри наливает мне высокий узкий стакан холодного оранжа. И согревает мои губы своими горячими губами. Я проваливаюсь в мягкую сладкую бездну, утопаю в его руках, поддаюсь приятной тяжести легкого, сухого тела. У него бархатная кожа, сильные ноги. Я чувствую его, понимаю.

Утро настало так быстро! Только, казалось, задремали…

Анри крепко спит, а мне надо бежать. У меня съемка на каталог. С ужасом понимаю, что не взяла оговоренное ранее бежевое белье. Ничего так рано не купишь в городе. Все закрыто. Да и время нужно, чтобы выбрать что-то подходящее. На мне голубые бикини. Ну, может, обойдется, если наряд не будет прозрачным.

Я удивительно хороша после ночи любви. Юность – это прекрасно. Ночь не поспал, а выглядишь еще лучше, чем вчера. Бывает, отоспишься, а лицо заплывшее, лучше в зеркало не смотреть. Я похудела на два килограмма за ночь, проведенную с Анри, стала еще лучше. Я самая красивая девушка на свете!

Приветливо общаюсь с творческой группой, но думаю только об Анри. Вспоминаю его руки, поцелуи и все то, что было дальше. Анри – потрясающий любовник. От природы гений страсти. И я уже тоскую по нему. Может, он спит сейчас. Или читает мою записку. Значит, скоро позвонит.

Я решила остаться у Анри на неделю. Днем мы не видим друг друга. Вечерами Анри занят в клубах. Наше время – это короткие, беспощадно быстро тающие ночи. Мы спешим любить друг друга… Когда тонешь, летишь без страховки в вышине, бежишь по тонкому шаткому деревянному мостику через обрыв, на ощупь ищешь его руку как спасение. Островок твердой почвы. Если падать или взлетать – только вместе, вдвоем, не разрывая ладоней.

Стася много работает. Я ее почти не вижу. Да и с Флеком у них сейчас натянутые отношения. У него новая девушка, но и Стасю он не хочет отпускать. У него моногамная душа. Флек искренне может любить нескольких девушек сразу. И ли это не любовь, а собирание пыльцы с красивых цветов.

У нас кастинг на съемки в голливудском кинофильме. Стася говорит, что знает режиссера и одновременно исполнителя главной роли. Но не скажет мне: пусть будет сюрприз.

В большом зале для профессиональных танцоров мы усаживаемся на стульчики. Точно голливудский стиль. Один стул посередине зала. Несколько помощников режиссера и два оператора ждут мировую знаменитость на скамейке у стены.

И вот он появляется. Подтянутый, покрытый равномерным молодящим загаром, немного косметики на лице, узнаваемая улыбка как визитная карточка. Он в белой, расстегнутой вверху рубашке, в черных джинсах-стрейч. Конечно, с его умением драться ногами нужны именно такие брюки. Словно в подтверждении моих мыслей актер и режиссер, лицо которого уже стало родным зрителям всего земного шара, подпрыгивает, делает несколько поворотов и сложных фигур ногами, имитирующих бой. Мы встаем, хлопаем.

Знаменитость садится на стул, шутит. Рассказывает о своей голливудской истории успеха… Сейчас в зале двадцать девчонок, отобранных предварительно по композиткам. Знаменитость объявляет перерыв. Выходит вместе с помощниками. Через минуты три они возвращаются. Отдают некоторым девушкам их композитки. Благодарят, говорят, что перезвонят в агентство – это значит, девушкам надо уходить. Их не выбрали. Знаменитость позволяет погрустневшим девушкам сфотографироваться вместе с ним. Дает автографы…

Затем начинается часть вторая. Нас уже восемь. Знаменитость рассказывает о своих фильмах, об авторских сценариях, вспоминает острые рабочие моменты, комичные и трагичные. Мы живо реагируем, смеемся, сопереживаем. Оператор фиксирует происходящее на камеру. Наш герой снова исчезает минут на пять. Возвращается, какой-то возбужденный, громко смеется, нервно поправляет рубашку. У Стаси понимающий взгляд.

– Уже дорожки две закосил, – еле слышно шепчет мне она.

Композитки отданы, сделаны на прощание совместные улыбчивые фото, автографы розданы. Девушки уходят. Мы со Стасей остаемся вдвоем. Еще одна модель с заднего ряда пересаживается к нам. Итак, нас трое претенденток на роль в фильме.

Он начинает рассказывать нам о будущем кинопроекте. О чем-то задумывается, потом повторяет то, что уже говорил. Сбивается. Знаменитость много, не в тему, смеется… Вдруг снова исчезает и возвращается грустный. Признается, что я – вылитая его бывшая девушка. Я понимаю: для него я представляю собой определенные негативные воспоминания, вряд ли он возьмет меня в свой фильм. Знаменитость не спешит расставаться с нами. Он много вспоминает о своем детстве. Повествует о «жести» в Голливуде. Сетует, что все по работе приходится делать самому – никому нельзя доверять. Признается, что денег за роль заплатит мало, настолько мало, что Стася морщится. Выясняется: модели надо будет самой бронировать и оплачивать отель. Стася жмет мне руку: бежим отсюда. Знаменитость вдруг начинает плакать. Он уже забыл о нас. Помощники невозмутимо нам улыбаются. Я и Стася оперативно ретируемся. Остаемся без фото со знаменитостью и его автографов. Третья девушка остается. Она согласна сниматься даже на таких невыгодных условиях. Я оглядываюсь и вижу через открытую дверь, как она гладит по голове рыдающую у нее на плече знаменитость. Сейчас он предложит ей разделить с ним еще пару кокаиновых дорожек, и она, думаю, не откажется.

В выходные я гуляю с Анри. Он признается, что не помнит, когда последний раз гулял днем, отвык от солнечного света, от солнцезащитных очков. Учеба, работа, репетиции с группой, выступления в клубах… Мы лопаем мороженое. Целуемся на скамейках в парке. Посещаем сеансы подлинного тайского массажа. Смакуем непостижимую по своему разнообразию национальную кухню.

Кулинарный Таиланд – это особенная тема. Ни одна страна мира не поразила меня своей кухней так, как тайская. К примеру, я в ресторане выбираю салат из запеченных мидий с лимонными листьями и сиамским имбирем из фолианта меню, а он под номером четыре тысячи первым. Сотни разнообразных соусов, кислых, сладких, острых меняют вкус и вид блюда. Все порезано на мелкие кусочки, тайцы во время трапезы не пользуются ножами.

Для приготовления одного блюда используют около сорока видов пряностей и специй. Пять вкусовых стихий обязательно должны входить в каждое блюдо: острое (перец чили), сладкое (кокосовое молоко, ананас, сахарный тростник), соленое (рыбный соус), кислое (лимон, лайм, неспелое манго) и горькое (свежие пряные травы).

Рис в Таиланде популярен так же, как пшеница у нас. На рисовых полях слышны песни – крестьяне собирают священный для жизни злак. Разнообразие и дешевизна фруктов поражают. Я познакомилась с дурианом, самым пахучим и самым дорогим фруктом, с непередаваемым вкусом и экзотическим видом. Узнала, что есть на свете вкуснейший, причудливый мангостин. На вид – фиолетовый помидор. Внутри сочная мякоть, удобней всего есть этот фрукт вилкой. По вкусу напоминает ванильные сливки с ароматом земляники. Рамбутан – красные плоды с длинными белыми колючками, похожие на ежей. Зеленый джекфрут, мелкий коричневый лангсат. Сахарное яблоко – его мякоть можно есть ложкой. Этот фрукт входит в состав тайского мороженого. Корамбола, помело, саподилла, розовые яблоки, гуава… Изысканный кайманггон, розовый, водянистый. Похож на крыжовник, киви и клубнику, если эти ягоды одновременно положить в рот… Арбуз и дыни здесь превращают в произведение искусства, вырезая из них съедобные розы, хризантемы, лилии.

На рынках продают кокосовое молоко прямо в разрубленных кокосах. Много сухофруктов привозят из удаленных районов Таиланда.

На всех приусадебных участках растут бананы. Самая популярная закуска в Таиланде – хорошо прожаренные ломтики бананов. В пищу используют почки бананов и листья для тушения. Также тайцы едят бананы зелеными, с острыми специями, сушат, делают сладости, уваривая их в кокосовом молоке.

В Таиланде не очень любят сладкие изделия. Фантастическое разнообразие фруктов и есть основной десерт в этой стране. Из яиц, кокосов, риса, фруктов готовят пудинги, печенье и мороженое, не вызывающие восторга у иностранцев.

Тайское пиршество можно начинать с любого блюда. Хоть с десерта. Здесь приветствуется полная свобода в чередовании блюд.

Вообще-то мне надо бы соблюдать диету: вареные овощи, картофельное пюре, тушеная курица… Я прошу директора агентства приобрести электрическую плиту. Объясняю: у меня гастрит, нужно особое питание, мне нельзя острое и перченое… Директор агентства, итальянец сеньор Сержио, согласно кивает. Через день он, счастливый, что не забыл о моей просьбе, затаскивает в мою комнату плиту.

– Ты довольна? – спрашивает он, вытирая пот.

– Конечно. Спасибо, это так мило с вашей стороны. Спасибо.

Сержио ушел, а я печально улыбаюсь: он явно много лет питается в ресторанах и забыл, что такое электроплита, поэтому купил плиту гриль. Поставлю на балконе, буду приспосабливаться…

Стася в агентстве выпрашивает для нас три выходных дня. Мы приглашены на свадьбу на Бали. На тот самый Бали, куда удрал из Пекина мой багаж. Невеста – наша соотечественница Юля. Жених – сын крупного бизнесмена, представитель местной элиты. Свадьба предполагается шикарная. Успею за три дня посидеть на рисовой диете.

Но неожиданно свадьба отменяется. Не переносится на другое время, а разлаживается навсегда. Невеста Юля избита и ограблена малазийскими бандитами. Она попала в больницу. Об этом по «модельной почте», которая самая скорая среди всех сплетен в мире (чихнешь в Америке, «будь здоров» ответят в Японии), узнал ее бывший парень, модель. Прилетел к ней в больницу, признался в любви… И теперь свадьба готовится другая. Вот это судьба! Мы всплакнули со Стасей над этой историей. Она уже два раза летала в Куала-Лумпур в больницу навестить Юлю.

– На Бали мы все равно полетим, – заверила меня Стася. – Там один человек, мой большой друг, а его друг в меня влюблен не на шутку.

Стася ждет меня в аэропорту, она только прилетела со съемок с острова Ко Тао, что означает «Черепаха». Я собралась еще со вчерашнего вечера. Взяла самое необходимое. Все поместилось в большой пластиковый пакет. На Бали сейчас прекрасная погода, самый подходящий сезон для туристов. Проверяю билет. Он на месте. Не нахожу паспорта. Я переворачиваю вверх дном всю комнату – паспорта нет. Меня бросает в жар. Где же я могла его потерять? И вдруг вспоминаю – мой паспорт остался в посольстве, где мне ставили визу в Индонезию. Я звоню по визитке. Консул выслушивает меня и говорит, что не представляет, как можно забыть паспорт в посольстве.

– В моей практике такой случай впервые. Ничем не могу помочь сейчас, – говорит обескураженный консул. – Посольство закрыто до утра. Приходите завтра к девяти, получите паспорт.

Стася улетает одна.

– Блондиночка моя, – шутит она. – Что тут скажешь, блондинка есть блондинка…

Стася договаривается, что меня встретит в аэропорту ее друг Сунил. Все зовут его…

Су

В аэропорту в толпе встречающих я сразу замечаю Су: у него в руках табличка с моим именем и фамилией. Написано на моем родном языке. Точно – это написала Стася. Су улыбается мне. Он высокий, загорелый, черные вьющиеся волосы ниже плеч, одет в яркую розовую рубашку и белые легкие штаны. Похож на взрослого Маугли. Стася предупредила: Су сорок лет, а на вид – двадцать пять. Он так искренне радуется мне, что я чувствую всем своим сердцем: Бали ждет меня.

Увидев нас еще издали, Стася пустилась в пляс на балконе второго этажа виллы Су. Мы успели соскучиться друг без друга. Стася обняла меня и повела показывать владения Су. Хозяин в это время занялся приготовлением мяса и овощей на гриле.

На вилле все продумано и красиво. Творческий взгляд хозяина просматривается во всем: в архитектуре, в организации пространства вокруг виллы и внутри самого здания. Су большой эстет. Такое впечатление, что эта красота, ухоженность, гармония подобранных оттенков цвета и предметов интерьера, великолепный бассейн, широкая лестница, покрытая салатовой травкой, как ковролином, ждут съемочную группу из модного журнала.

На индонезийских виллах принято строить домики для гостей. Получается сказочная усадьба. Су показывает нам белые домики – у них красные крыши с закрученными вверх краями. У Су пятнадцать слуг. В Индонезии человеку с достатком выше среднего полагается иметь минимум четырех слуг, то есть обеспечивать людей рабочими местами. Сунил на языке хинди означает «темно-синий». Су обожает цвет своего имени… В его доме синие вещи напоминают океанскую глубину, где таятся всевозможные сочетания природных красок. Су художник, бизнесмен, занимается йогой.

Су приглашает нас на свой катер, в сопровождение берет опытных инструкторов. Мы направляемся в самое подходящее место для ныряния: достаточно безопасное и безумно красивое. Надеваем снаряжение, прыгаем прямо с катера. Мое сердце захлебывается восторгом. Такую красоту невозможно придумать простому смертному, ее можно только запечатлеть в радостную память сердца. Вот откуда у индонезийских художников ошеломляющие своими красками картины.

– Ну, не только поэтому. – Стася понимает, о чем я думаю. – Только на Бали разрешено употреблять особенные грибы. Они даже на флаге страны есть. Из них делают коктейль. Эффект такой: все становиться острее, ярче, отчетливее. Обостряется зрение, слух, обоняние. Все чувствуют себя намного талантливее.

Стася много рассказывает о Су. О его трудном детстве, в котором было все, кроме понимания родителей и сверстников. Состоятельные родители хотели, чтобы Су стал юристом, пошел по стопам отца, но мальчик рос чувствительным, эмоциональным. Он много плакал о чем-то, смеялся тому, что видел в пространстве. Молчал часами, отказывался играть с игрушками. Предпочитал живую природу.

Я сразу вспомнила об Анатолии. Сходство их историй поразительное.

Видя, что близкие не воспринимают его, огорчаются, ругают за странности, юный Су решил улететь от всех. Он с раннего детства умел подражать пластике животных, мог перевоплощаться в разных зверей, словно и впрямь становился ими. Других детей пугали фантазии маленького Су. Воображение было его лучшим другом. Однажды юный Су, решив превратиться в птицу, взобрался на высокий холм. Приготовился и полетел… Врачи недоумевали, как упавший с такой высоты ребенок остался жив, сломав себе всего лишь руку и ногу.

На пляже Су показывает нам то обезьяну, то рысь, то змею… Его пластика потрясает. Я не могу сказать «изображает». Именно становится обезьяной, рысью… Мурашки по спине.

Я изучаю Бали. Остров разделен на две части – белый пляж и черный. На белом – нежный светлый песок. На черном – похожий на мелкую гречку. Мы живем…

На белой стороне

Я уединяюсь и брожу по пляжу, пьянея от невозможной красоты, не понимая, что со мной творится. Я уже видела райские места, но на Бали мое сердце вертится от счастья, как флюгер на ветру. Что же такое знает мое сердце лучше меня? Почему оно так счастливо? У меня по щекам текут слезы от восторга перед этим земным раем.

Спасибо за эту красоту всем, кто привел меня сюда. Кто сотворил это пиршество духа. Кто любит эту землю, не отделяет себя от этого мира, не используя его как антураж. Тем, кто старается не тревожить этот мир своим присутствием, деликатно существуя в самом сердце щедро пролитой на этот остров ВЫСОКОЙ любви.

Стася сетует: на Су «ездят» все, кому не лень. Он никогда не произносит слово «нет». Он верит – можно прожить без этого негатива. В результате друзья злоупотребляют его заботой, отбирая его жизненное время. Знакомые бизнесмены наваливают проекты, которые вряд ли принесут успех. На его вилле живут знакомые знакомых – каждый, кто хочет, и так долго, сколько хочет.

Су присутствует на своей вилле так деликатно, что мы со Стасей чувствуем себя настоящими хозяйками. Су улыбается нам беспрерывно. Он рад: в его доме счастливо щебечут и смеются юные особы. Су считает, что от молодой женской энергии дом заряжается Живительной праной, хорошеет на глазах. Его друг Лал влюблен в Стасю. Он ревнует ее ко всем и всему, что очень ее забавляет.

Когда мы хотим посекретничать, переходим с английского на свой родной язык, Лал обижается. Дуется, как ребенок… Лал на языке хинди означает «ласковый». Он тоже бизнесмен, но и неисправимый романтик. Я – среди своих. Лал, осознав критический момент в себе, удрал из мегаполиса на Бали обрести истинного себя и понять свою душу.

Под нежной опекой Су и Лала дегустируем индонезийскую кухню… Жареный рис, ломтики овощей с приправой из рыбы, перца… У Су и Лала много приятелей, владельцев небольших ресторанчиков. Правда, после кулинарных шедевров Таиланда меня невозможно чем-то удивить.

Я встречаю вместе с Су рассвет. Когда набегает самая высокая утренняя волна, она не успевает сразу просочиться в песок: какое-то время пляж отражает небо. Фотографии получаются сказочные – мы ходим по облакам! Стася любит поспать утром, закаты провожаем вместе. Ночью гуляем до одурения. Дышим океаном.

Су подарил нам SPA-день: массажи, ванны, маски, свежевыжатые соки в фантастическом фруктовом сочетании… Повез нас по магазинам, где продаются лучшие кремы, маски – все по уходу за лицом, телом, волосами.

– Я знаю, как для вас, девчонок, это важно. Жить без этого не можете.

Просто идеальный мужчина. Как жаль, что молчит мое сердце. Я чувствую симпатию и благодарность за его заботливое гостеприимство… Всего лишь.

Мы набрали парфюмерии и косметики, ни в чем себе не отказывая. Оторвались от души. Су все оплатил (мы тоже «ездим» на нем?). Но он с таким удовольствием опекает нас.

Успеваем сходить вечером на представления театра теней. Утром у нас самолет в Бангкок. Выходные так быстро прошли!

В аэропорту меня встречает Анри. Я не говорила ему, что лечу на остров со Стасей. Если Анри знаком почти со всем местным бомондом, ему не трудно было узнать, где я нахожусь и с кем. Стася деликатно отходит в сторону.

Уже несколько дней меня грызут серо-буро-малиновые мысли: я хотела влюбиться и влюбилась. Снова мечта сбылась. Я узнала настоящую страсть. Что-то глубоко и далеко в моем безбрежном сердце подсказывает: я никогда в своей последующей жизни не встречу больше такого мужчину, такую стопроцентно настоящую страсть. Но некоторое благоразумие частично вернулось ко мне, и я смогла задуматься: какое у нас с Анри будущее? От этих предположений потемнело перед глазами. Мы с ним одногодки. Но он – состоятельный мужчина, поэтому потенциальный жених лет до шестидесяти. А я девушка, у которой есть всего несколько лет, чтобы не прослыть старой девой. Анри такой еще романтичный ребенок! Я же спею очень быстро. Мне необходимо думать о семье. Искать на строгой конкурсной основе потенциального мужа, отца моих будущих, славных, лучших в мире детей. И это не Анри.

Крот сомнений разрыл мне душу. Мне надо было побыть вдали от Анри, чтобы вернуть способность спокойно мыслить. Мне снова нужна «комната истины».

Сейчас она богато убрана. Шелковые обои. Кожаные красные диваны. На диване сидит Анри. Ему в этой комнате лет сорок. Комната сама решает, какой быть, кому в каком возрасте и виде появиться. Он элегантен, в очках. Вид уставший. На лице – никаких эмоций.

– Привет, малыш, – говорит он мне незнакомым низким тембром на моем родном языке, чисто, без акцента, как и полагается в особом пространстве. – Ты совсем не изменилась, выглядишь как тогда. Тебе было восемнадцать лет? И мне тоже. Но я понимаю: подтяжки, диеты, массаж, «уколы красоты», разные аппараты лазерные… Сейчас это не проблема. Однако у тебя хорошая клиника. Ты счастлива?

Но здесь вопросы задаю я.

– Если бы я тогда осталась с тобой, выбрала бы страсть, тебя одного, окончательно, пошла бы по этому пути, что было бы, милый?

Я по привычке назвала его так. Хотя передо мной был нелегкий, восторженный красавец-музыкант, а закованный в броню жизненного опыта солидный бизнесмен. Он ничуть не удивился. Здесь действовали законы памяти и сна, все реально, возможно, доступно.

– Прошло бы совсем немного времени, и мне пришлось бы оставить тебя, малыш. Моя семья – мусульмане. Моя мама говорила: встречайся с кем хочешь, нас это не касается, но женитьба – это уже семейное дело. Мы сами подыщем тебе невесту, сынок. Ты не подходила нашей семье в качестве невестки. Категорически не нравилась моей маме. Отец не вмешивался до определенного поворота событий. Дальше бы случилось вот что: я собрался жениться на тебе, а моя семья встала на дыбы, пригрозила лишить наследства. Пришлось бы нам расстаться. Отец предложил бы тебе компенсацию, ты бы не взяла. Послала бы меня подальше. Малыш, я горевал недолго, я – большой бабник, как оказалось. Потом, когда ты ушла от меня (значит, я все же ушла от него!), до своих сорока трех встречался только с моделями. Это дело затягивает. Простые девушки кажутся блеклыми, унылыми. Чужими… Благодаря тебе, Саша, я и сам стал известной моделью. Ты открыла для меня модельный мир. Я снимался в кино. Заработал два миллиона евро на рекламе трех известных брендов одежды и парфюма. Но позвонил отец, сказал, что надо прекращать баловство, и я принял в наследство фабрику, бизнес и так далее. Мы ровесники, малыш. Тебе сорок семь. Сейчас я бы не сделал тебе предложение. В нашем обществе только юные девушки становятся невестами. Ты уже старая для меня, Саша. Я женюсь на юной дочке миллионера, в апреле свадьба, ее отец арендует целый остров для гостей…

– Спасибо, – прошептала я сквозь слезы.

Анри тотчас исчез, комната закрылась.

Правда очень болезненна.

Встречающий меня в аэропорту Анри ничего не знал о моей «комнате истины». Сильно волнуясь, не дал мне заговорить первой.

– Саша, я написал тебе письмо. Я сейчас прочитаю. Ничего не говори.

Анри еще детским, крупным почерком написал мне любовное послание. Он читал вслух, читал только для меня.

Стася, наблюдавшая за нами, подошла, предложила спасительное:

– Давайте, поговорите вечером, в спокойной обстановке. Сейчас нам надо спешить в агентство…

– Ты можешь сегодня вечером? – бесцветно спросила я Анри.

– Я отменю репетицию, солнышко. Обязательно. Жди меня в апартаментах.

Анри целует меня. Остатки сил покидают меня по-английски. Я все скажу ему. Только не сегодня. Пусть эта ночь еще побудет НАШЕЙ. Я объясню ему утром.

На рассвете Анри отчаянно пытается меня убедить:

– Что нам мешает быть вместе? Мы любим друг друга. Зачем все разрушать?

– Я не подхожу тебе. Я не могу остаться.

Я ухожу. Анри кричит мне в спину: ты – жестокая, неправильная девушка! Теперь всю жизнь у меня на спине будет подергивать, как давно простуженный нерв, клеймо, незримо повешенное моим страстным Анри: ты – неправильная, жестокая девушка…

Прости, любимый! Прощай!

Мне кажется, что я временно умерла, впала в летаргический сон. У меня даже температура тридцать пять градусов. Я хожу бледная, осунувшаяся, тихая, но непреклонная. Мое Нечто согласно со мной. Мы вместе с моим внутренним камертоном переживаем трудные времена. «Иногда убежать – значит одержать победу» – гласит японская поговорка. Я сбежала с поля любви. Я – дезертир. Но это была не моя битва. Я ошиблась полем боя.

Анри будет звонить. Отвыкать по частям, отрывая себя от меня. Его звонки, как электрические разряды, будут встряхивать мое тело: вздрагиваю на его теплый голос, но душа моя уже далеко… Я должна быть сильной. Во имя грядущего, во имя МОЕГО МУЖЧИНЫ. Между нам и будет Музыка и Ветер. Я освободила пространство в душе для новой любви: можно приземляться – полоса свободна.

Стася зовет меня на Бали. Су и Лал ждут нас.

– Ты не представляешь, какой сюрприз приготовил нам Су. Мы поедем к знаменитому ясновидящему, медицилмену. Его снимал канал National Geographic. Такой классный старик!

Я вытираю слезы. Понимаю, с Анри все кончено. Это – точка. На Бали начнется новый абзац моей истории о поисках любви. Я знаю это.

Су и Лал встречают нас в аэропорту. Лал так соскучился по Стасе, что стремительно подхватывает ее на руки и кружит, крепко прижимая к себе. Стася пищит на весь аэропорт. Су берет наши сумки. Мы тихо улыбаемся друг другу. Прекрасный мужчина идет рядом со мной. О таком даже трудно и мечтать. Разве я могла бы представить в своем сумрачном провинциальном городке, что где-то на свете, за тысячи километров от меня, живет такой вот сказочный Су? Но мне необходимо время, чтобы отойти от сильного наркоза Анри. Я знаю – еще долго мне будет больно. Еще долго я буду скручивать подушку, пряча от мира слезы по страстному музыканту. Хотя все уже решено, мое сердце переполнено расставанием с Анри. Скоро воды нашего стихийного наводнения должны сойти. Подожду.

Отдыхаем целый день на вилле Су. Здесь по-прежнему все сказочно красиво и необыкновенно чисто. Плаваем в бассейне. Ужинаем в ресторанчике на берегу океана. На следующее утро едем в Убуд. Это центр балийской культуры. Здесь шикарные отели, бутики с картинами индонезийских художников, артгалереи.

Убуд – милый, уютный городок. Королевский дворец в самом центре, а вокруг него – непритязательный деревенский пейзаж. В Убуде тусуются художники, дизайнеры, музыканты, танцоры, астрологи. Говорят, здесь встречался Чарли Чаплин с Маргарет Рид.

От Убуда едем на машине до деревеньки, где обитает необыкновенный старик. Ему восемьдесят девять лет. Он художник, скульптор, медиум. К дому предсказателя ведут высокие ступеньки. Он сидит на самой последней, беззубо улыбается нам.

– Мне сказали, – весело щурясь, говорит он, – если я соглашусь сняться на канале National Geographic, они сделают мне полный рот зубов. А зачем мне зубы почти в девяносто лет?

На самом деле он изучает нас. Позитивным прищуром напоминает мне Деда… Смотрим его картины. Это красочные таинственные ребусы. В каждой виден вопрос и кроется ответ. Стасе старик предсказывает большие деньги, удачу во всем, счастливое замужество. Глядя на сверкающую позитивом, волевую красавицу Стасю, веришь: иначе быть не может. Природа щедро отмерила ей доброты, красоты, жизненной силы.

Хозяин рисует картину. С удивлением я узнаю на полотне лицо Деда. Медицилмен, довольно улыбаясь, рисует в области сердца Деда глазастые цветы. Выделяет ярко-синей краской глаза Деда. Такую же краску наносит на глаза цветов… Через полчаса картина готова. Это подарок для меня.

– Спасибо. – Я смущена, взволнована.

– Ты найдешь занятие в своей жизни: будешь говорить, а люди станут тебе внимать. Будет два брака. Денег много не жди. Твое счастье не в этом…

Я понимаю, у меня есть Дед – главное мое счастье. У меня есть я сама. Я никогда не буду одинока. Дед открыл мне и эту тайну. Одиночество мне не грозит.

Мы возвращаемся от предсказателя на виллу Су. Ночь застает нас в пути. Купаемся под звездами в океане. Сердце плескается в состоянии нирваны. Это настоящее счастье. Перестаешь воспринимать свое тело как конечное. Оно растворяется в безбрежном океане – небе, в звездах, в ночном ласковом ветре.

Ночуем в отеле на берегу. Утром завтракаем в зале с удивительной пирамидой из разных блюд. Здесь и орешки, и оладушки с фруктами, и пирожные, и пирожки… Овощи, рыба, мясо, приготовленное по разным рецептам. Плакала наша фигура. Мы со Стасей наедаемся до отвала.

– Ничего, завтра поголодаем, – успокаивает нашу модельную совесть Стася.

Мы купаемся уже в утреннем океане.

Су рассказывает нам о нашем медицилмене.

Медиум он в девятом поколении. Но в молодости он не хотел связывать свою жизнь с ясновидением. Стал художником. Однажды рисовал огромного размера картину на заказ одному иностранцу. Работал день и ночь. Света тогда не было, и он обжег себе руку керосиновой лампой. Доктор сказал, что ее придется ампутировать – слишком сложный ожог. Молодой художник собрался в Сингапур на операцию, но в ночь перед поездкой увидел сон, в котором покойные дедушка и отец открыли ему рецепт мази от ожогов. Он запомнил, сделал мазь, и через десять дней рука стала заживать. Он спас руку. Остался художником. И с тех пор следует традициям своих предков: помогает людям.

Я вспомнила подопечных Деда. Каждый из них получил некий удар судьбы и только после этого смог поверить в свои силы.

Мы возвращаемся в Бангкок. Перед самолетом Су признается мне в любви.

Как тяжело слышать заветные слова, когда молчит твое сердце…

– Он сказал Лалу, что без ума от тебя, – шепчет мне в самолете Стася. – Но я вижу, тебе надо время…

Ночью в своей комнате в апартаментах я зову «комнату истины». Мне нужна подсказка. От всех переживаний мои чувства притупились, словно я под наркозом.

Я подумала о Су. Произнесла код, который дал мне Дед. Комната проявилась очень медленно – песочного цвета, с рассыпанными бутонами белых роз на полу. Никакой мебели. Плавно покачивались прозрачные белые занавески, за окном спокойно дышал океан. Я подождала. Но в комнате никто не появился. Поднесла к лицу розы – они не пахли. Свежие, влажные розы, абсолютно без запаха. Выглянула в окно: раннее утро, на мокром песке чьи-то следы. Вокруг никого нет.

Сегодня же позвоню Су, скажу, что мне нужно некоторое время, чтобы решиться на серьезные отношения. Он милый, хороший, но его нет в моей комнате… Надо понять, что это была за подсказка, что она может означать еще…

Мы со Стасей летим на десять дней в Австралию. Это просто невероятно. Выбрали на показ пять моделей, а визу получили только три из нас.

– Ты везучая, – смеется Стася.

– Потому что я рядом с тобой, – поясняю серьезно.

Стася как талисман приносит удачу.

Летим в Сидней. Репетиции утром. Вечером гуляем в ночных клубах. Сиднейские менеджеры всегда с нами. Осматриваем достопримечательности, много фотографируем друг друга. Как интересно жить: нежданно-негаданно я попадаю в Австралию. И меня выбирают для показа на подиум, с которым я так давно распрощалась! Вот это поворот судьбы.

Дни пролетают быстро. Возвращаемся в Бангкок. Каждую пятницу агентство устраивает нам ужин в ресторане или отдых в ночном клубе… В эту пятницу, последнюю мою пятницу в Таиланде, агентство приглашает нас в ресторан. Будет директор Сержио.

Попрощаюсь с ним. Через два дня я улетаю домой. Таиланд глубоко запал мне в сердце. В ресторане я вижу Анри с его новой девушкой. Она очень миловидна, высокая брюнетка, конечно же, модель…

Самолет успешно приземлился на родную землю. Пассажиры поблагодарили экипаж за хороший полет дружными аплодисментами. Довольно быстро получили багаж. Наш «Икарус», попав только в одну столичную пробку, приехал на железнодорожный вокзал. Никто из пассажиров не опоздал на свои поезда. Я решила не покупать пока билет домой. Сдала багаж в камеру хранения. Отправилась на метро в центр города. Я соскучилась по отечественной столице. Выпив чашку чая с кусочком медовых сот в маленьком уютном кафе и (в который раз!) стараясь не смотреть на запретные рукотворные пирожные, я подумала о Диме. Как он поживает? Мой милый фотограф, мой первый друг в модельном мире. Талантливый от Бога мастер…