Текст книги "Азия. Время красоты"

Одно целое… Моя душа так болит, так ноет от чувства вины. От мысли, что не я, а Зиночка лежит в больнице. Приняла удар на себя.

– Зиночка, я думаю, что он оставит нас в покое. Я больше не дам тебя в обиду.

Зиночка проникновенно смотрит на меня.

– Саш, я тебя люблю, ты родной мне человек. А какая любовь без страданий? Все закономерно…

Я несогласно мотаю головой. У меня ком в горле. Никогда правда жизни не была так близка мне. Эта правда беспощадна, ее нельзя приукрасить. От нее не сбежишь. Только прощением ее можно смягчить.

– Прости меня, если сможешь.

Зиночка серьезно отвечает:

– Если ты так, то и ты меня должна простить за вечер твоего рождения, когда я подошла к тебе на площади и спросила на самом деле вот что: «Девочка, можно вломиться к тебе в жизнь, полностью поменять ее, подвергнуть тебя, совсем юное создание, новым испытаниям, без всякой гарантии на успех и материальные блага?»

Я вдруг осознала, какой громадный кусок моей жизни остался в прошлом. Неужели я смогла прожить его всего за несколько юных лет? Вспомнилось, как бабушка таскала по коридору мертвецки пьяного деда. Потом тетя так же таскала мужа. И я, если бы не Зиночка, таскала бы через некоторое время в стельку пьяного Костика…

Зиночка тихо спрашивает:

– Саш, ты согласна продолжать карьеру?

И за этим тихим вопросом столько воли, столько любви к делу, сил не только для меня, а еще для десятка таких, как я, и тех, кто придет к ней после меня…

– Я лечу в Таиланд. Я продолжаю наше дело, Зиночка. Я сама этого хочу.

Целую Зиночку. Иду укладывать чемодан. Меня ждет…

Таиланд

Из-за скандала с Игорем чуть не опоздала на самолет. Из рук все падало, вещи исчезали прямо из-под носа, куда-то прятались. Проверила несколько раз паспорт, документы, электронный билет. Наверное, уже со стороны заметно, что я словно разорвана на мелкие куски. Нужна мертвая вода, живая вода… Настоящая любовь… Когда же я встречу ЕГО?

Летим в Бангкок. По местному времени приземляемся в час ночи. На границе в аэропорту должны поставить визу. Аэропорт небольшой, тесноватый. Я мысленно сравниваю его с Токио. Я приготовила паспорт, электронный билет, где указан обратный рейс. Меня просят отойти в сторону, отводят в офис. Что случилось?

Визовый офицер объясняет мне на английском: я не могу находиться три месяца в Бангкоке. Обратный самолет, указанный в моем электронном билете, через три месяца, а виза туриста, которую должны предоставить прямо в аэропорту, только на две недели. Это нарушение.

У меня с собой цветной листок с фотографией здания агентства и модельных апартаментов, подробным адресом, правилами проживания, телефонами и электронными адресами всех работников – три телефона директора. Но сейчас ночь. Ответил только один букер. Обещал все уладить. Наконец к визовому офицеру подбегает тайская девушка, миниатюрная, быстрая, и что-то радостно ему объясняет. Показывает документы. Это менеджер агентства Миа. Она встречает меня в аэропорту. Все улажено. Произошла ошибка в электронном билете. Формально рейс моего вылета должен быть указан через две недели, так как я получаю сначала турвизу на этот срок.

Через три дня полетим в Малайзию получать рабочую визу на три месяца. Я и еще две новых модели. Агентство предупредило заранее, что понадобятся деньги на авиабилеты до столицы, для получения визы в посольстве и для двух дней в отеле. Конечно, отель самый недорогой, билеты дешевые – столица Малайзии, Куала-Лумпур, рядом. Можно делать рабочие визы на родине, в таиландском посольстве. Но многие предпочитают получать туристическую визу прямо в аэропорту. Экономит время.

Мы едем через ночной Бангкок. Я ужасно хочу спать. Поднимаюсь в модельные апартаменты, на восьмой этаж. Небольшая комнатка. Жить буду одна. Я стараюсь не шуметь. Соседки отдыхают.

В коридоре слышен волевой девичий голос. Похож на голос Яны. Мое сердце на секунду замерло в невесомости и упало в пятки. Я уткнулась в подушку. Слезы сами хлынули, прорвались водопадом. Спасет только сон. Там вершатся чудеса. Там нет ограничений по времени, мы свободны, искренни, бессмертны.

Утром в мою комнату ворвалась соседка, модель: высокая, прямые волосы ниже плеч, острые черты лица, удлиненные зеленые глаза рыси и невероятно длиннющие ресницы. Про таких женщин говорят: «чертовка». Мужчины понимают, что они пропали, увидев такую девушку… Вчера вечером я слышала ее голос в коридоре. Я узнала его по приятному тембру, освежающему, как мятный чай…

Я сразу почувствовала к своей гостье симпатию. С ее появлением в моей комнате стало как будто просторнее.

– Привет, меня зовут Станислава, можно Стася, – сразу приступила к знакомству она. – В Таиланде я уже третий раз, если что – обращайся. Ты голодная? Сейчас сделаю кофе. Есть крекеры. Почапаем вместе в агентство. Я тебя быстро со всеми перезнакомлю. Потом я позвоню другу, поедем в супермаркет. Купим еду.

Я вспомнила:

– У меня нет местных денег. Нужны баты.

– Ничего. Поменяешь немного рублей. Деньги модельные, суточные наши, выдадут в агентстве с понедельника. Протянешь? В любом случае я не дам тебе умереть с голоду. Не надейся.

Стася потрясающая.

Мы не конкурентки друг другу. Разные модельные типы. Будем дружить без задних мыслей, искренно, широко…

В агентстве все двигаются как в замедленном режиме съемки.

– Что это с ними? – мне непривычно наблюдать такой пониженный рабочий тонус.

– Они здесь считают себя элитой, – поясняет Стася. – В нашем агентстве молодые менеджеры и букеры. Почище моделей тусуются в ночных клубах. Потом работают соответственно, досыпая на ходу. Еще столкнешься. Погоди, еще наплачешься с ними… Путают адреса кастингов и работы, забывают сообщить о рейсах самолетов на острова, и еще много непрофессионального заметишь… Говори им, не стесняйся, а то скажут, что ты сама виновата…

Очень мило. Девушки вяло приветствуют меня. Дают мне уже готовые композитки: Зиночка пересылала по электронке мои фото. И прямо сегодня у меня начинаются рабочие будни.

Стася внимательно рассматривает мой листок с расписанием кастингов.

– Вот на эти можно не ходить. Только время потеряешь. Это кастинги на белье. Туда подвалят четырнадцатилетние бразильянки с размерами бюста от третьего и выше. У них идеальные формы, нам там делать нечего. Ты же знаешь, бразильянкам родители дарят на совершеннолетие искусственную грудь. Так у них модно, популярно. А нам что там делать, с нашими природными формами? Сто раз объясняла этим сонным фифам. Ничего не помнят. Нам там сразу возвращают наши буки. Условие – начиная только с третьего размера… Отдохни лучше, погуляй в парке. Тут единственный парк.

Стася пишет мне на листочке, как лучше добраться до центра, где лучше перекусить и не сжечь желудок.

– Здесь еда очень острая. Посадишь желудок за раз, не сможешь работать. И лекарства не помогут.

Стася звонит своему другу. Говорит: надо срочно съездить в супермаркет, прикупить неострой еды. Мы ждем буквально десять минут. Друг Стаси уже сигналит нам внизу. Он высокий, смуглый, красивый, ухоженный. Машина сказочно дорогая – «Феррари». Стася целует его в щечку. Знакомит со мной. Флек улыбается нереально белоснежными зубами. Я замечаю, как постепенно вокруг нас образовывается толпа. Люди фотографируют мобильными Флека. Оживленно выкрикивают что-то.

– Мы тонем. Сейчас привалят папарацци, – резюмирует ситуацию Стася. – Надо смываться отсюда. Флек – местная кинозвезда, ведущий на телевидении. Я, кстати, буду сниматься в сериале. Уже утвердили. Тут, в Таиланде, одно правило – чем дольше здесь находишься, тем лучше. Можно и полгода. Здесь медленно завязываются знакомства. И хорошие деньги можно заработать только если долго мозолишь заказчикам и продюсерам глаза. Три месяца – это для местного колорита мало…

Флек послушно набирает огромные пакеты в супермаркете. Расплачивается за них сам.

– Не переживай, – шепчет мне Стася, замечая мое смущение. – На днях Флек потратил две тысячи долларов в ресторане. Хорошо посидели.

Стася ободряюще улыбается.

Выходим из супермаркета. Нас обстреливают вспышками камер человек десять фотографов.

– Все, попали, – смеется Стася, профессионально поворачиваясь перед камерами.

Флек с пакетами щедро улыбается фотографам, мы продвигаемся за ним к его машине.

– Нам некогда, дорогой, отвези нас на первый кастинг, а пакеты потом в апартаменты, – мило извиняется Стася. – А мы после работы заберем.

Флек, продолжая улыбаться камерам, заводит машину. Мы машем фотографам.

Они кричат нам слова благодарности. Мы понимаем: у каждого своя работа.

– Представляешь, – заговорщически щурится Стася, – какой сейчас будет фурор в агентстве! Флек, которого наши сомнамбулы-букерши видели только по телеку, завалится с пакетами и скажет: «Это – для Станиславы и Саши». Они умрут сейчас там, в обморок упадут. Знаешь, как здесь относятся к звездам? Как к богам!

Стася смеется. Как с ней легко. Как хорошо…

Мы летим в Малайзию делать рабочие визы. Со мной две девочки. Моделям по пятнадцать лет: моя соотечественница и девочка из Бразилии. Они не говорят по-английски. Знают лишь несколько фраз. Придется брать над ними шефство.

В самолете выясняется, что у юных созданий (я сама была еще недавно такой) не хватает денег на рабочую визу и отель. Они думали, что виза выдается бесплатно, а отель оплатит наше агентство. Приходится одалживать им деньги – работаем ведь в одном агентстве. Вернут, ничего страшного.

В аэропорту Куала-Лумпур нас встречает грустный менеджер. Он хватается за голову:

– Как всегда! Все в последний момент! Позвонили из агентства буквально полчаса назад, сказали, что вы уже летите. Почему нельзя сообщить заранее? Каждый раз одна и та же песня. Что они там все в Бангкоке, спят на ходу?

Я улыбаюсь. Менеджер попал в точку.

– Отель уже не заказать нормальный. Придется брать дешевый, – переживает менеджер.

Он привозит нас в маленький отель, где-то в конце города.

– Никуда не смейте ходить без меня. Сидите в отеле и ждите. Утром пойдем делать визу.

Мы поднимаемся в номера. Такого я еще нигде не видела. Даже в старой усадьбе с крысой было получше. Рваные сальные обои свисают клочьями. Огромные длинные тараканы нахально ползают по стенам, по тумбочке, по кровати. Постельное белье такого цвета, что к нему страшно прикоснуться. Слышу за стеной визг. Девочки выбегают из своих комнат, а за ними вереница мышей шествует по своим делам…

Мы спускаемся с сумками в вестибюль. Занимаем диваны. Говорим портье, что будем сидеть тут всю ночь. Портье предлагает нам горячий чай. Мы отказываемся по понятным причинам. У меня с собой минералка, сок, сухое печенье. Протянем до утра.

Утром прибегает встревоженный менеджер. Портье ему уже звонил. Извиняется за ситуацию. Мы оставляем вещи в гостинице, едем в посольство сдавать документы на визы. Менеджер объявляет радостную новость: модельные апартаменты филиала агентства сейчас все заняты, но он нашел чистый, приличный, недорогой отель. Сегодня вечером переедем. Так дешевле, посчитают только за ночь. Менеджер предлагает нам перекусить. Обещает за нас заплатить.

Мы едем в центр столицы, в ресторан национальной кухни. Девочки заметно повеселели. Я перевожу им слова менеджера. Работаю переводчиком.

Чистая длинная улица, сплошная линия бутиков (вот что значит показная чистота для туристов). Центр выглядит современно. Высотки, множество рекламы, модные дорогие машины. Знаменитое здание Твин Таймер, громадный развлекательный и одновременно деловой комплекс. По городу развешаны сотни тысяч красных фонариков… Вечером они празднично зажигаются на радость туристам.

Мне навстречу идет Стефан. Я не верю своим глазам. Он тоже обескуражен. Мы стоим растерянные, смущенные.

– Привет, Саша! Ты в Малайзии? – Стефан радостно берет меня за обе руки.

– Привет. Я делаю рабочую визу. Я в Бангкоке.

– Ты мне ничего не сказала! Я звонил тебе недавно.

Да, Стефан позванивает. Перетираем новости. Я не даю ему никакой надежды…

– Это судьба, – он даже взволнован. – Пойдем перекусим. Тут есть хороший ресторан.

– Мы как раз туда идем.

Занимаем отдельный столик. Стефан советует мне, что выбрать. Через две минуты накатывает привычная скука. Когда Стефан рядом, мне кажется, в моей жизни ничего не поменялось. Ни капельки. Стоячая вода. Как будто не было огромного куска времени, перемолотившего меня всю, без остатка. Как будто не случилось новых людей в моей жизни. Словно мы расстались вчера. Стефан стабилен до ужаса. Я только внешне прежняя Саша. Он не замечает, что я – уже другой человек.

– Это судьба, – повторяет Стефан. – Я приеду на выходные к тебе в Бангкок.

– Не надо приезжать. Живи своей жизнью.

– Ну почему, Саша? Сходим куда-нибудь.

– У меня есть парень, Анри. Мне есть с кем проводить время.

Ночью в новом отеле мне не спится. Встреча со Стефаном разбередила душу. Может, я что-то недопонимаю? Что-то упустила? Как-то гадко на душе…

Я прошу появиться «комнату истины»…

Стефан сидит на подоконнике, курит, стряхивая пепел за окно. Стефан курит? Это невозможно. Выглядит таким небрежным. Он – фанатик чистоты, аккуратист? Но сейчас Стефану наплевать на его имидж. Он в одной черной майке и старых джинсах, а в комнате как-то странно: много женских вещей, вазочки, цветы, мягкие игрушки…

– Понимаешь, – произносит Стефан, как будто продолжая начатый разговор со мной, – это моя квартира в Братиславе. Я тогда не сказала тебе, что купил ее пополам со своей девушкой. Да-да, у меня была девушка, нормальная, не модель. Студентка. Мы купили квартиру пополам, вернее, она внесла больше денег, чем я. Теперь надо разбегаться, придется продавать квартиру, делить площадь. Но как? Пополам? Или меньшую мне, а ей комнату побольше? Такие неудобства… Кстати, я люблю тебя, мне хорошо с тобой, содержательно, мы прекрасно проводили вместе время.

– Послушай, – прерываю его монолог. – Не надо меня любить. Не трудись больше, возвращайся к своей девушке, делай что хочешь, только без меня…

Мне невыносимо скучно. До тошноты.

– Я люблю тебя, – повторяет Стефан, обесцвеченно, дистилированно.

Один только Создатель знает, что ты вкладываешь в эти слова, Стефан. Представляю спичечную коробку, в которую поплакал твой знакомый кот. Вот это и есть вся твоя любовь.

– Перестань меня любить, а то меня нечаянно вырвет в твоей реальной, вылизанной до блеска, безжизненной комнате.

Психологи отмечают, если человек помешан на чистоте, у него большие внутренние проблемы.

«Комната истины» исчезла. Чуда не случилось. Стефан плоский, скучный. Пошло обыкновенный.

Через день получаем визы, оставляем надоевшую Малайзию. Возвращаемся в Бангкок. Я соскучилась по Стасе. У нее, как всегда, миллион новостей… Там, где Стася, там эпицентр событий.

У меня первые съемки на острове Пхукет. Снимать будем рекламный ролик «Добро пожаловать в Таиланд».

Три дня живем на острове. Погода – чудо. Остров – сказка. Так выглядит рай.

Снимают ролик три группы. Под водой – американские операторы и режиссер. На суше и с воздуха – итальянцы и местные ребята.

Я существую часами под прицелом камер – в воде, под водой, на суше. Плаваю, ныряю, играю в волейбол, загораю. Катаюсь, как подруга Тарзана, на веревке между пальмами… Вода теплая, ласковая, градусов тридцать, воздух тридцать семь, но я успеваю простудиться – целыми днями мокну в воде. На второй день у Меня болит нос от многочасового нырянья, ломят виски и затылок. Наверное, поднялось давление. Есть дежурный врач на пляже, но я не хочу привлекать внимание к своей персоне. Надеюсь, отдохну, и пройдет. Когда меня снимают в океане или в водопаде, рядом находится с десяток спасателей в красных жилетах. Мерзнут в воде вместе со мной.

Живем в деревянных бунгало, в двух шага от пляжа, чтобы успевать начинать съемку рано утром. Под моей кроватью уже два дня обитает геккон. Сначала я безуспешно пыталась его прогнать, но затем смирилась. Выяснилось: мой гость – дама, и она даже полезна – ест насекомых и комаров. Подружились. Кричит моя дама так, что подпрыгивает сердце. Я потренировалась, кричу теперь очень похоже. Наша творческая группа смеется.

Съемка закончилась раньше, чем было запланировано, и теперь у нас еще полдня свободного времени. С удовольствием валяемся на топчанах, ходим в местный ресторанчик. Приготовление пищи в Таиланде – это отдельная тема. Ни одна страна мира не поразила меня своими кулинарными традициями так, как Таиланд.

На родине сейчас холодно. Ранняя осень. А здесь под сорок – рай. Температура у меня тоже скакнула под сорок, потом упала до тридцати восьми. Я лечусь лекарствами из дома. Пью горячий матэ с мятой и лимоном. Наплевать на недомогание, я – счастлива. Накупалась на все будущее лето впрок!

Наши соседки по этажу – Зорана и Ненси. Зорана – симпатичная девчонка, но в ней нет никакой энергии. На кастингах ее почти не замечают. Она растворяется, как сахарный песок в чае. У нее мало работы. Агентство недовольно. Только и ждет, чтобы она «отбила» хотя бы деньги за билеты, и планирует отправить ее домой.

Ненси – это шедевр природы. Она красива восточной нежной красотой: наполовину японка, наполовину кореянка. Ненси – магнит. Харизма такая сильная, что девушке ничего не надо делать, только появиться. У нее множество заказов. Она снимается в кино и сериалах. Когда Ненси заходит в ночной клуб, мужчины смотрят только на нее и ничего не могут с этим поделать. Наперебой предлагают Ненси оплатить ее счет. Ненси царственно качает головой, немного равнодушно: «Ну, если вы так хотите…» Мужики дуреют на глазах. Ненси вызывает у них трепетный восторг. Другие модели, конечно же, терпеть не могут великолепную Ненси. Я в восхищении от этой девушки. Соперничать с богиней? Это просто смешно. Ненси рано уходит из клуба. Ей надо высыпаться, чтобы сохранять красоту, цвет лица. Она не пьет и не курит. Кивнув всем доброжелательно, но по-королевски, Ненси покидает компанию. Кажется, выключили дополнительный источник света – без нее все меркнет и блекнет.

Мы спешим с Зораной на такси. Нас ждет очередной кастинг. Утром люди забиваются в такси по пять человек – экономят деньги, главное, добраться до центра. В Бангкоке всего две ветки метро и одна ветка «небесного поезда» – суперновая электричка. Она летает на огромной скорости, линия проведена высоко: где-то на уровне пятого этажа. Это очень неудобно. Метро новое, но проезд стоит дорого. Пассажиров мало. Возле каждой станции – полицейский с оружием, проверяет сумки. Выгоднее, конечно, такси. Минут двадцать стоит пятьдесят бат. Если вместе едет несколько человек, можно хорошо сэкономить деньги.

Такси в Бангкоке – это не только машина, но и мотоцикл. Стоит столько же, а вот в пробках незаменим. Приходилось, опаздывая, вспрыгивать на мотоцикл, надевать шлем, хвататься за молодого водителя, очень радостного, что повезет красавицу, и мчаться с ветерком по неряшливому Бангкоку…

Для приезжих существует такой экзотический вид перемещения, как местный «тук-тук». Туристам предлагают совершить путешествие в кибитке, которую тащит худой водитель – через смог, жару, пробки. Лучше проехаться вечерком, когда движение спадет. И торговаться нужно обязательно. Водители запрашивают вдвое-втрое больше реальной стоимости.

Кастинги моделей могут не совпадать. Сейчас нам с Зораной по пути, едем на общий кастинг. Я слежу за таксистом, чтобы он не забыл включить счетчик, иначе назовет такую цену!

– Подержи мой бук, – прошу Зорану. – Я поищу деньги помельче.

Я сижу на переднем сиденье. На коленях большая модельная сумка, где все необходимое с собой на целый день. Я роюсь в сумке, кажется, там хозяйствует барабашка – не могу найти кошелек. Наконец большая удача, кошелек великодушно сам попадается мне в руки. Мы доезжаем до места. Я расплачиваюсь с таксистом. У него, как у всех таксистов в этом городе, проблема со сдачей. Но это копеечки, я не стану ругаться, да и времени у нас в обрез. Опаздывать нельзя. Таксисты знают эту особенность моделей и без стеснения ею пользуются. Срабатывает почти всегда на сто процентов.

Такси уезжает.

– Давай мой бук, – говорю я Зоране. – И достань деньги, свою половину за проезд.

Немая сцена.

– Ой, – еле слышно отзывается Зорана. – А я твой бук забыла в такси.

Вот вам девочка-одуванчик. Дунешь – рассыплется, разлетится.

Меня бросает в жар, потом в холод. Я отчетливо помню, что у меня нет вторых экземпляров некоторых журналов. Какие-то очень интересные тесты я еще не успела отсканировать и записать на флэшку… По моей спине струится холодный пот: семьдесят три фото. Десять композиток. Уникальные флаеры с рекламы косметики из Японии, выстраданные оригиналы журналов, каталогов, пробников с вип-съемок…

Целая модельная жизнь. Все мои модельные годы… Я не знаю, как выгляжу сейчас со стороны. Но Зорана пятится от меня.

– Ты что? Я же не специально! Подержала в руках твой бук… у меня свой тяжелый, вот я твой положила на сиденье… Я не хотела!

Хотела, мечтала, выжидала момент…

Это такой удар, что я не могу удержаться на ногах. Я сажусь прямо на асфальт, сжимаю виски. Стараюсь дышать глубже…

В последующие дни вернуть мой бук не помогают ни просьбы по радио, ни объявления в газетах. Тот шофер обклеил, скорее всего, бесценными для меня фото свою кухню или сортир. Он не слушает радио, не читает газет. Найти именно то злополучное такси в Городе ангелов невозможно. Сто тысяч такси. А тому шоферу ничего не стоило бы узнать адрес агентства по композитке. Или позвонить по телефону… Мой бук пропал навсегда. Растворился в месиве большого города. Ненавижу Бангкок.

Я пробегала две недели по кастингам с остатком композиток. Агентство великодушно решило распечатать некоторые фото с моей флэшки и с дисков. Очень неохотно они сделали десять фотографий. Мои неповторимые журналы ушли от меня навсегда. Вместо большой профессиональной гордости у меня всего десять фоток, как у начинающей. Невыносимо.

Я виновата сама.

Теперь – гудбай, денежные заказы.

Через несколько дней рекламирую тайскую косметику. Это старый заказ. Они выбрали меня еще до моей поездки в Малайзию. Мне делают специальный макияж, чтобы я была похожа на тайскую девушку. Стиль – пятидесятые. Я выгляжу странно, словно и не я это вовсе… Необычно.

Зиночка плачет в трубку, узнав о пропаже бука. Она скрупулезно копирует с дисков все, что у нас есть. Хорошо, что она сохранила фотографии на дисках. Но и у Зиночки имеются не все фото. Что-то я пропустила, что-то еще не успела ей передать. Страницы известных модных журналов, оригиналы каталогов уже не вернутся ко мне никогда.

Я лечу на остров Самуи. У меня будет обложка и «фешен стори» в супермодном знаменитом глянцевом издании. И еще приятная новость: у меня выйдет фото в рубрике «Красота» в этом же журнале в следующем номере – по традиции крупно лицо модели на всю страницу.

От Бангкока лететь час с небольшим. Остров в Сиамском заливе, в окружении других, популярных у туристов всего мира, островов. Нежный песок, длинный пляж, кристально чистая вода… Но съемки не в воде, а со слоном на пляже.

Четыре утра. Дрессировщик приводит на пляж слона по имени Мика. Слон у семь месяцев, но мне он кажется огромным. Чтобы у слона поднялось настроение, Мике привозят целый центнер ананасов. Кто бы со мной так повозился… Я разыскала пакет, подошла к горе ананасов и обратилась к Мике:

– Слушай, нам вместе работать, поделись ананасами? Я их очень люблю. Как раз этот сорт «Baby».

Слон перестал жевать, посмотрел на меня… и отошел.

– Это очень хороший слон, – оптимистично заверил меня дрессировщик. – Добрый, спокойный.

Пока слон терпеливо стоял в сторонке, я наполнила ананасами пакет. Убедившись, что я закончила, Мика снова подошел к своей вкусной горке. Я села подальше и зараз умяла пару невероятно сладких мини-ананасов величиной с кулачок.

Четыре утра. Съемка в пять. Скоро набегут сонные стилисты, станут мне тыкать косметическими карандашами и тушью в глаза, колоть кисточками с пудрой лицо, больно натягивать волосы.

Но вот все готово. Солнце уже поднялось немного над водой… Самое лучшее время для съемок. Вода выглядит волнующе синей, песок – темно-золотым, а модель смотрится загоревшей до цвета зажаренной хлебной корочки.

На мне бордового цвета сарафан – широкая, стоящая колом юбка; на голове, на самой макушке, хвост. Глаза накрашены до черноты. Я похожа на ананас.

Слон при приближении кажется огромным. У Меня неожиданно подкашиваются ноги. Я боюсь. Нельзя терять время, вся съемочная группа молитвенно сложила руки, а постановщик съемки встал на колени. Преодолевая тошноту, лезу с помощью дрессировщика на слона. Мика очень удивляется такой наезднице. Вопросительно встает на задние ноги. Дрессировщик кричит страшным голосом. Бьет слона. Я плачу от жалости к себе, к слону. Мне стыдно за все происходящее. Но надо улыбаться. У слона кожа в трещинах. Там всякие насекомые. Из кожи торчит острая белая щетина. Она впивается мне в руки.

По сюжету мне надо его погладить. Я неуверенно похлопываю по колючему Мике, ожидая его негативной реакции. Но Мика мирно топает вперед. Потом по знаку дрессировщика останавливается. Режиссер кричит мне, как надо смотреть, куда повернуться. Я стараюсь выполнять команды наилучшим образом. Только поскорее бы меня сняли со слона!

Меня стаскивают с Мики. Делают еще серию снимков: я поглаживаю хобот, прислонившись к его шершавому боку, приобнимаю слона, преодолевая страх.

Мика идет отдыхать. Кушает ананасы. Дрессировщик устроился в тени своего огромного питомца. Слон получит гонорар в три раза больше, чем модель.

Солнце жжет мою кожу, лицо распаривается, краснеет, дают о себе знать царапины на руках и ногах от слоновьей щетины. Пот течет со лба, с щек, просачиваясь через косметику. Сердце ухает, как старый филин.

– У нас еще максимум час. И мы не сможем больше снимать! – кричит всем режиссер.

Как хорошо, что обложку будут делать в студии! От жары у меня опухают веки. Соленый пот, как я ни стараюсь, вперемешку с косметикой попадает в глаза, у меня по щекам текут обжигающие слезы. Глаза нестерпимо чешутся. Я дергаю за ресницы, чтобы ослабить зуд, капаю спасительный раствор для глаз. Но поздно. Катастрофа!

Я сейчас не выдержу, нырну в океан.

– Еще два кадра в тени, – умоляет режиссер. Я согласна.

– Все, закончили, – машет режиссер. – Всем в отель, под кондиционеры, в прохладный душ. Обед внизу в зале. Жду всех через час.

– А сколько сегодня днем градусов на острове? – интересуюсь я.

Не дожидаясь стилистов, поспешно смываю косметику сразу тремя влажными салфетками.

– Сегодня, как вчера. Как и две недели назад. Пятьдесят градусов.

– Сколько?!!

Стася пригласила меня в ночной клуб. Там ее все знают. Модели могут бесплатно заказывать напитки, чипсы, орешки. Народу – не протолкнешься. От концентрированной молодой сексуальной энергии у меня закружилась голова, по спине пробежала жаркая змейка. Оказывается, я соскучилась по танцам. Не помню, когда в последний раз отрывалась на танцполе.

В Гонконге парни используют косметику. Днем можно встретить юношей с сильно подведенными глазами. В ночных клубах встречаются необычные макияжи, экстравагантные костюмы. Именно молодые люди смело экспериментируют с имиджем.

Модные хиты сменила живая музыка. Молодая группа. Приятные мелодии. Солист – высокий чернокожий красавец. Что сразу бросилось мне в глаза – его невероятно длинные пальцы. Он так необычно жестикулировал ими во время исполнения песни, что я уже ни на кого другого не могла смотреть. Только на него. Он меня заколдовал.

Вечер закончился. Посетители стали расходиться. Стася уехала со знакомыми, а я захотела остаться, еще немного полюбоваться на интересного солиста. Решила взять потом такси до апартаментов. Группа собирала инструменты. Солист взглянул на меня внимательно, и я заметила – у него зеленые глаза! Он пружинисто соскочил со сцены, подошел ко мне и улыбнулся.

– Привет! Я Анри, а это моя группа.

Сразу я почувствовала какую-то особенную легкость, бесстрашие, вседозволенность… Взяла его за руку. Мы огляделись вокруг.

Ночной клуб напоминал поле битвы. Повсюду валялись пары или одинокие бесчувственные девушки – обкурившиеся, обнюхавшиеся до потери сознания. Казалось, что это одна из картин ада. Я заметила несколько юных особ. Им не было еще и восемнадцати. Вход в клуб им был запрещен. Подделали пропуска.

Во всех ночных клубах, где я бывала, во многих странах Азии, особенно в Бангкоке, Несмотря на запрещение наркотиков, на строгие наказания, к концу вечеринки на танцполе остаются только полубесчувственные девушки и парни. Некоторые модели сгорали у меня на глазах, начиная с безобидного: «Я только попробую». Заканчивали свою молодую жизнь в бреду наркомании. Интересные модели, молодые люди: они могли бы и работать успешно, и жить радостно.

– Пойдем отсюда, – предложила я.

– Пойдем, – тихо отозвался Анри.

Мы вышли на воздух. Ночной город сверкал огнями.

Я не люблю Бангкок, никто не заставит меня полюбить этот душный, грязный для меня город. Но все-таки чем-то он привлекает… Некоторые, попадая сюда, остаются здесь жить. Анри учится и работает. Пишет музыку и стихи, поет в ночных клубах. Ему нравится Бангкок.

Я держу теплую ладонь Анри, высокого чернокожего красавца с зелеными глазами. Он мой ровесник, но я почему-то чувствую себя старше. Анри обаятельно картавит по-французски. Прошу его еще сказать что-нибудь на его родном языке. Он необычно говорит по-английски, с французским акцентом. Я отвечаю, стараясь привыкнуть к его манере. Замечаю: уже не только говорю, но и думаю по-английски. Правда, есть девочки, которые могут без остановки болтать на этом языке. Мне еще учиться и учиться…

Анри напевает мелодию из своей песни, говорит, что сегодня была премьера. Он сожалеет об адских картинках, которые нам пришлось наблюдать после завершения программы вечера. Кто хочет взять немного тьмы, получит больше своих возможностей.

Анри рассказывает, что его отец миллионер во Франции, у них есть фабрика одежды. Отец отослал его в Таиланд учиться и самостоятельно зарабатывать на жизнь, чтобы сын понял на собственном опыте, что такое настоящая жизнь, когда ты сам отвечаешь за себя. Чтобы он, отец, смог доверить в дальнейшем сыну фабрику – тяжким трудом, нервами налаженное дело всей Его жизни.

А я думаю только о том, что останусь у Анри сегодня ночью. И я знаю, это счастье. Не сомневаюсь ни капельки, словно плыву по течению. Так легко и спокойно, будто все уже случилось. У Анри типичная комната юноши-музыканта. Порядка нет, но уютно среди этого небольшого беспорядка. Вспоминаю жутковатую стерильность в апельсиновой комнате Стефана.