Текст книги "Крах Атласа"

– Вопрос даже не в том, что такое Общество. Мы и так знаем о них все необходимое, – сообщил он, жестом затыкая рот Рэйне, которая хотела было возразить: но ведь я не знаю, и вообще сотри уже с лица эту самодовольную мину. – Все реально просто, – принялся объяснять Каллум в своей обычной бесючей манере. – Общество неким образом отслеживает нас. Может, через архивы, может, еще как… У них есть принцип отбора кандидатов, и по нему нас, похоже, находят убийцы. На ум приходит магический выхлоп. – Он сделал паузу, наверное, в ожидании того, что Рэйна перебьет его, но она упрямо хранила молчание, чисто чтобы позлить его. – Ладно, в общем, они создают шишек только из тех, у кого и так есть предрасположенность к власти. Получается самоподдерживающийся порочный круговорот силы. Поэтому, – закончил Каллум, – остается один, настоящий вопрос: кто из нас кого убьет?

– Что? – все-таки не сдержалась и спросила Рэйна.

– Говорю же, – видать, она и правда его достала, – я на девяносто девять процентов уверен, что Атлас Блэйкли в свое время не убил того, кого ему полагалось убить. Из-за этого погибли остальные его однокашники. Варона тебе разве не рассказывал?

Да, но Рэйна изо всех сил старалась не думать о Нико и Атласе. Отчаянно глушила в себе разочарование из-за того, что ей вот так просто дали уйти. Атлас Блэйкли даже не намекнул на то, что он в курсе ее планов.

И потом, если все правда так плохо, то почему Париса тоже еще не вернулась в дом? Если пресловутую угрозу видят только вечная трусиха Либби Роудс да фантазер Каллум Нова, то насколько вообще реальна опасность?

– И?

– И, если уж Роудс вернулась… или, возможно, если бы она даже не вернулась, хотя это уже забавный и бестолковый мысленный эксперимент…

– Ты думал, такое правда возможно? – спросила Рэйна; рассудительная, она все же имела слабость к задачкам, даже если их составил извращенный разум Каллума.

– То, что Роудс застрянет в прошлом? Технически был такой вариант, – пожав плечами, ответил Каллум. – Ты знала, чего стоило обратное. Знала и она.

– Я бы в прошлом не осталась. – Она вздрогнула, вообразив эту жуткую картину: сознательно запереть себя в ловушке, сущий кошмар! – Я бы вернулась. Любой ценой.

– О? – Каллум пришел в восторг, ведь Рэйна этим ответом выдавала себя с головой. – Я вот, если честно, вряд ли стал бы заморачиваться. Но опять-таки, я могу приспособиться почти к любой ситуации. – Он накрутил на палец воображаемый ус.

– Правда? Даже если бы оказался на месте Тристана? – с сомнением спросила Рэйна.

Неопределенным жестом руки Каллум окинул себя и окружающее пространство.

– Узри мою адаптацию, – объявил он и, не давая Рэйне указать на множество дыр в его же утверждении, добавил: – К тому же белые мужчины всегда в тренде. Я бы даже тогда развернулся, как и в любой другой ситуации.

Каллум фонтанировал энергией и бодро делал вид, будто разбирает свое поведение с поправкой на современные тенденции. На деле же он просто демонтировал собственный образ. И ладно, пусть сам себя свежует сколько влезет.

– А как же белые женщины? – спросила Рэйна и тут же ни с того ни с сего представила Либби в одном из ее бесчисленных кардиганов.

– Сама ответь. Вообрази себя с безбожной челкой Роудс и скажи, как тебе страшно. Ну, лучше? Хуже?

Рэйне почему-то казалось, что ею манипулируют. Она нахмурилась.

– Суть, – продолжил Каллум, явно предвкушая невыразимое удовольствие, – в том, что нам по-прежнему надо кого-то убить. Мы задолжали архивам труп. Либо мы возвращаемся в библиотеку и живем в ее стенах, сжираемые паранойей, как и прежде, либо кого-то мочим, – весело закончил он на мотив какой-нибудь безумной матросской песенки. – А если жертвы не мы с тобой, то, значит…

– Кто сказал, что не ты? – пробормотала Рэйна. – В прошлый раз мы выбрали тебя.

– Говорю тебе, это буду не я, – отрезал Каллум. Видимо, решил, что Рэйна слишком уверенно прочит ему смерть. – Вы, ребятушки, один раз облажались. Пора дать шанс другому.

А ведь он очень настойчиво подчеркивал, как важно иметь план личной мести.

– Хочешь сказать, что все это – непонятные сообщения, сделка с Эдрианом Кейном и ненужное сближение с семьей Тристана, от которой он отказался, – часть плана убийства?

– Ну самому руки марать не обязательно, но да, если подумать, я бы не возражал против такого исхода. – Он осклабился, и стоявший рядом дуб исполнил древесный эквивалент закатывания глаз. – Ладно, ладно, не обязательно Тристан. Я охотнее рассматриваю Роудс, – с налетом трагичности проговорил Каллум.

– Какой ты щедрый.

– Знаю, а вы этого почему-то не заметили…

– Как насчет Парисы? – нахмурившись, перебила Рэйна.

– А что Париса?

– Варона говорит, она с Далтоном.

Она редко называла Нико по имени, и Каллум, к счастью, не стал этого комментировать.

– Да, и что? – спросил он.

– У Далтона на руках те же инструменты, что и у Атласа. Плюс он единственный, кто способен, ну ты знаешь… – Она неопределенно взмахнула рукой. – Призвать бездну. – Или что-то подобное… Рэйна так и не поняла, сколько ни наблюдала за его исследованиями (то есть вмешивалась в них). Она знала только, что цель Далтона создать либо вызвать некий портал из недр ложной пустоты темной материи. Однако без Тристана этого, видимо, не осуществить. Или без Либби Роудс. Причем оба когда-то были оружием в руках Парисы и, вероятно, станут им снова. Тогда, если с моральной точки зрения убийство – это хоть какая-то встречная услуга, Париса станет главной мишенью.

– Даже притворяться не стану, будто мне интересна бездна и кто там ей требуется, – сказал как-то Каллум, чем мало не убил Рэйну, ведь она знала наверняка, что эта тема интересна Нико. Он ею загорелся. Так и сказал, прямым текстом, в голосовом сообщении: не терпится провести эксперимент, тот самый, «зловещий план Атласа Блэйкли». Нико шутил, и это было естественно, однако он совершенно точно рвался поставить опыт. Теперь, когда вернулась Либби, исчезли ограничения, он больше не боялся и просил Рэйну сменить гнев на милость. Хотя бы немного, ведь он нуждался в ее силах.

А она занималась вот этим…

Последние пять недель составляла план, очень простой. Хотела добиться перемен и искала, где в них нуждались. Пару дней назад в компании – здесь следует тяжелый вздох – Каллума отследила лондонскую штаб-квартиру одного крупного производителя и скорректировала схемы объекта, стройка которого грозила нарушить экосистему амазонского дождевого леса. Непосредственно перед этим посетила забастовку рабочих, где убедила глав корпорации позволить им создать профсоюз. Верные решения приходили легко, хотя – как постоянно напоминал Каллум, – исправляя мелкие проблемы, от больших было не избавиться. Таковых имелось в избытке, а вот время истекало. И тогда Рэйна решила разработать уже другой, масштабный план.

Ситуация в Гааге была простой и, возможно, не стоила внимания, однако послужила идеальным полигоном, на котором удалось выяснить, что Каллум способен влиять на людей не только в непосредственной близости. С поддержкой Рэйны его чары распространялись и через магическое вещание. На мысль вмешаться в эфир Рэйну натолкнули техномантские исследования Нико, благодаря которым он и создал закрытую мобильную сеть для своих. Эффект оправдал ожидания. Рэйна подумала, что пора мыслить шире. Внедриться в систему и разрушить ее изнутри.

– Не сработает, – буднично предупредил Каллум, когда она поделилась идеями на ближайшие несколько месяцев.

Ей же все виделось просто. Да, тут и там можно применить костыли – например, убедить миллиардера вроде Джеймса Уэссекса решить проблему голода, на что он потратит совсем мизерную часть ежегодного дохода, – но ей требовалось нечто фундаментальное и стойкое. Коренной перелом в сознании людей, не отпускающий и после манипуляций, заставляющий двигаться дальше самостоятельно.

На это Каллум сказал:

– Не будь дурой. Мне, конечно, нет дела до того, как ты потратишь оставшиеся месяцы своей жизни, пока архивы наконец не приберут нас, – небрежно добавил он, но Рэйна пропустила это мимо ушей. – Однако, если вынести за скобки деспотизм твоего скромного комплекса бога…

– Идеологически целесообразного прогрессивизма, – поправила она.

– Комплекса бога, – повторил Каллум. – Так вот, если вынести его за скобки, твой план в целом глуп и потому вообще не сработает.

Ей не то чтобы требовалось его одобрение, но и такой отказ она принимать не собиралась.

– Почему нет? Если люди просто поймут, что…

– Позволь прервать тебя на секундочку. Исправлять придется не одно поколение, ясно? Нет такого волшебного числа людей, которых хватило бы убедить, как и иного количественного показателя, который придал бы твоим усилиям заметное и непреходящее значение. Можешь какие угодно планы строить, они не сработают. Я всего лишь манипулятор, понимаешь ты это? Один из множества. – Признавать слабость было не в характере Каллума, и Рэйна уже хотела сообщить ему об этом, но тут он снова перебил: – В мире полным-полно манипуляторов, Мори, пусть даже моему влиянию, подпитанному за твой счет, противиться сложнее. Сила воздействия неважна, ведь то, что я делаю, не постоянно. И не может быть постоянным. Люди меняются, по определению. – Каллум тяжело посмотрел на нее, видимо, разочарованный тем, что она до сих пор не сообразила сама. – Одно дело – тянуть за ниточки желаний, которые и так есть у людей. Но целый вид я перестроить не могу. Масштаб не тот. Чтобы идея задержалась в уме, нужен телепат, не я. И то даже тогда нельзя гарантировать желаемого исхода.

Уловив намек на Парису, Рэйна поспешила прервать разговор. Больше она обсуждать Парису Камали не хотела. Она не желала даже слышать о ней и уж тем более видеть ее. Это была обыкновенная неприязнь, которую Рэйна питала к Парисе с самого начала. Нико, если хочет, пусть страдает фигней, следит за ее делами. У Рэйны планы пограндиознее будут.

Она думала в ближайшее время убраться из Лондона. Каллума тоже придется взять с собой, а ему тащиться за ней не хотелось. Ему интереснее было донимать Тристана. Однако влияние Великобритании утратило силу, эта страна, слишком влюбленная в собственную историю завоеваний, не понимала, что ее время в глобальной партии вышло. Если проблема в самой структуре, нужно просто сломать основание.

Значит, Рэйна играет в бога? Ладно, хорошо, играть так играть.

«Мама-мама, – зашептала где-то вдалеке березка. Рядом с Даунинг-стрит их было немного, но природа, как и всегда, нашла, где пробиться. – Великодушная мама, величественное существо!»

– Чего же ты намерена добиться сегодня? – самым своим бесючим протяжным тоном поинтересовался Каллум и взглянул на Рэйну поверх очков. – Полагаю, есть некая мелкокалиберная мечта о мире во всем мире?

Не сегодня. Сегодня по плану была репродуктивная автономия, право на уединение, незаметно лежавшее в основе всего. Мир во всем мире, конечно, не отменялся, просто надо было начинать с чего-то простого. Рэйна еще только разогревалась.

– Заткнись. – Она положила ладонь Каллуму на плечо. Если не считать очков, он выглядел как кандидат в члены парламента. Это подсказало идею. Даже несколько. Рэйна поняла, кого теперь надо искать в соцсетях. Героя, а не злодея.

Последних, в конце концов, пруд пруди. В кармане завибрировал сотовый, и позднее Рэйна задумается, не сама ли вселенная послала ей знак.

Однако это будет потом, а тогда Рэйна спросила:

– Как проще всего попасть внутрь? – и посмотрела с прищуром на премьер-министра.

– С помощью страха, – ответил Каллум. – Когда-то работает жадность, когда-то стыд, а в самых редких, но значимых случаях – любовь. Однако страх безотказен всегда.

Рэйна почувствовала, как соединяется с Каллумом, как ее силы перетекают к нему.

– Хорошо, – сказала она. Идеально. – Вот и усиль его.

Либби

Она сидела за столом в читальном зале, но тут прискакал Нико и с грохотом опустился на стул рядом с ней.

– Короче, – сказал он, – я тут подумал…

– Смотри не покалечься, – пробормотала Либби.

– Напрягись, Роудс, ты можешь лучше, – нисколько не смущенный, прощебетал Нико. – Ладно, в общем, слушай… погоди, – осекся он и огляделся, словно опасаясь, что кто-то может внезапно появиться в комнате. – Атласа здесь нет, верно?

Либби десятый раз перечитала предложение, на котором зависла.

– Тристан сказал, что он был тут вчера во второй половине дня. Сверься с графиком.

– У нас есть график? Ладно, проехали. Мне вчера нужно было проведать Макса, так что это, понимаешь, в общем, по поводу зловещего заговора…

– Перестань употреблять это словосочетание. – Либби не поднимала головы, тщетно пытаясь читать дальше, но Нико ткнул ее в плечо.

– Может, выслушаешь? Я же знаю, ты не сомневаешься в том, что миру конец.

– Я в этом уверена, Варона.

– Точно, хотя почему, не говоришь, – беспечно согласился Нико, которому эти самые причины были явно до лампочки, но Либби никак не отреагировала. – Знаю, ты распространяться не хочешь, и это не красит тебя, но вообще, мне по фиг…

Либби раздраженно, но так, чтобы не порвать тысячелетний манускрипт (в котором еще до самого Планка раскрывалась его постоянная), перевернула страницу.

– …но, просто к сведению, мне кажется, я достучался до Рэйны.

Либби зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Каким образом?

– На днях в чате с ней я видел многоточие.

– И что?

– Она же набирала ответ!

– Или, – с мудрым видом предположила Либби, – случайно ткнула пальцем в экран.

Нико вскинул руку, словно пытался дать кому-то пять, но в последний миг передумал и хватил ладонью по столу.

– Она прочитала сообщение, Роудс! – взревел он. – Это уже важно. Я знаю ее, она думает. Обо мне. Об этом, – пояснил он, когда Либби посмотрела на него с нескрываемой злостью. – Еще немного подождать, и, я на девяносто процентов уверен, ее получится уговорить на эксперимент.

– Что вообще между вами случилось в прошлом году? – не выдержав, спросила Либби. Она уже даже не прикидывалась, будто читает. – Тристана и Каллума я еще могу понять. Даже Парису и Тристана в какой-то степени. Но что между вами с Рэйной?

Нико пожал плечами.

– Она человек многогранный, а я глубоко уважаю ее непростую личность.

– Как скажешь. – В голове стучало, и Либби коснулась лба. – Только напомню: неважно, согласится Рэйна устроить с тобой конец света или нет. Тебе жить осталось всего несколько месяцев. Лучше думай, как довершить ритуал.

– Убийство, ты имеешь в виду? – уточнил Нико таким тоном, будто говорил о другом, более прозаичном «зловещем заговоре».

– Да, убийство. – Вот молодец, еще и шутит по этому поводу. Нет, правда, похвально даже, что он второй раз окажется лучше прочих, оставаясь непуганым и неприкасаемым. Будто с тех пор ничего не изменилось.

Однако все изменилось, даже если Нико оставался прежним. Различие бросалось в глаза, оно рвало ткань реальности между ними. Нико, возможно, не хотел замечать этого, да только Либби не могла позволить себе такой роскоши. Когда-то она и Нико умели синхронизироваться, как бы отражая друг друга подобно магическим зеркалам, но потом она кое-кого убила. Отныне она ничего не делала просто так, без причины. Либби переписала собственный кодекс, изменившись до мозга костей, до самого исходного кода. Теперь все ее действия должны были служить какой-то цели. Иметь смысл. Четкий финал.

Перед мысленным взором она снова увидела безжизненные, подернутые поволокой глаза, неподвижные знакомые руки. Услышала пророчество, что преследовало ее, словно призрак: «Он разрушит мир…»

«Что еще сломаете, мисс Роудс, и кого ради этого предадите?»

Либби резко захлопнула книгу и откинулась на спинку стула.

– Слушай, – рявкнула она, – мне это самой не нравится, но ритуал довести до конца придется. Либо сидеть здесь взаперти, пока не сдохнем. – Вернувшись, она много чего поняла, но из всех истин эта казалась наиболее актуальной, жизненной. А еще – что, едва приняв визитку у Атласа Блэйкли, они проебались. Теперь-то, конечно, поздно дергаться, и спектр возможностей ограничен: они стояли на остром лезвии, между жертвоприношением и концом света, который переменит мир. Во втором случае Либби придется направлять остальных и пытаться выжить.

– Мы же вроде договорились, ну о том, что остаемся и дальше обогащаем архивы, – напомнил Нико. – Ты ведь здесь за этим, да? – произнес он со знакомой, фирменной хитрецой. Значит, он, как ни странно, был близок к благоразумию.

– Да, – сказала Либби, имея в виду «Да, но это было еще до того, как я сообразила, что архивы могут и не дать материалов, необходимых мне для спасения» или же «Нет, но ты уходи».

Нико не стал вникать в тонкости смыслов.

– Что ж, мне жаль огорчать тебя, но просто жить здесь не поможет. – Тут Либби соизволила уделить ему наконец толику внимания. – Конечно, Атлас тянул тут лямку, но и другим членам его выпуска наверняка пришла в голову та же уловка. Тебе так не кажется? И еще он волен покидать особняк когда вздумается, потому, наверное, фокус не в том, чтобы находиться здесь физически. Короче, Роудс, не тупи, это же закон сохранения энергии. Сколько мы получим от архивов, зависит от того, сколько сами привнесем, а тебе, – напомнил Нико, – формально еще только предстоит сделать вклад.

Ах эти милые напоминания о годичном творческом отпуске. Ведь Либби отправилась в него исключительно по собственной воле!

– Да занимаюсь я исследованиями, Варона. – Она показала ему рукопись и книгу, которая лежала под ней, трактат по натурализму. – Видишь? Уверена, ты помнишь, что именно так это и делается.

– Да, но если по-честному, Роудс… Натурализм? Элементы квантовой механики, которые мы уже доказали и определили? Ты исследуешь наши собственные достижения, – немного обреченно заметил Нико. – Такое библиотека вряд ли посчитает достаточным поводом сохранить тебе жизнь. Это, кстати, твоя же логика.

Нико, как ни странно, говорил правду, да и Либби сама пришла к тем же выводам. Однако это не стоило упоминаний. Как и то, что архивы по старой доброй традиции отклоняли запросы даже с легчайшим намеком на научные амбиции. Образно выражаясь, они противились подкатам Либби, удерживая ее во френдзоне.

Вообразив на миг, как Нико ласкает стены библиотеки, страстно нашептывает ей «Будь умницей и выдай мне какой-нибудь феномен», Либби чуть не взорвалась.

– Это что теперь, Варона, правила устанавливаешь ты?

– Формально нет. Прежде всего ты уклоняешься от эксперимента Атласа, а твои мотивы не кажутся мне убедительными.

Отметка на шкале ярости Либби подскочила вверх. А все Нико со своими уговорами.

– Я устроила ядерный взрыв, вернулась предупредить вас о том, что Атлас может погубить мир, а для тебя это… что? Каприз? – накинулась на него Либби, чувствуя, как горят щеки возрожденным огнем старого гнева.

– А ты устроила? – спросил Нико, на миг выбив ее из колеи.

– Я… что? – запинаясь, пролепетала она.

– Ты правда устроила ядерный взрыв, чтобы доставить нам тревожную весть? – пояснил Нико, и Либби, слишком потрясенная, даже не ответила. – Видишь ли, я не совсем уверен, что ты сама в это веришь, – откровенно продолжил Нико. – И вряд ли ты по правде веришь в предсказание о каком-то там Судном дне. Я, может, и наслаждаюсь своим служением кучке книг, которые то ли следят за мной, то ли нет, а то и вовсе используют меня и в конце концов собираются убить, – и, кстати, я правда наслаждаюсь, Роудс, – со смаком произнес Нико, – но все еще не понимаю, чего ты от меня ждешь. Я и так уйму раз убивал Тристана, поэтому… – Он пожал плечами. – Уверен, архивы в деле.

– Честное слово, ты сдал, – закрыв глаза, пробормотала Либби. По уму, следовало радоваться, что он наконец перерос свое прежнее амплуа гаденыша и соперника, но в действительности перемены в темпераменте сделали его похожим на опущенную половину качелей. Без противовеса она не могла оторваться и взмыть.

– Суть в том, – продолжал Нико, – что либо ты права и нам надо кого-то убить, иначе архивы зверским образом кончат нас одного за другим, – подвел он итог, излишне утрируя, – и в таком случае тебе надо совершить нечто крупное. Например, открыть портал в иную нить мультивселенной…

– На что я не пойду, – глухим голосом перебила Либби.

– Ладно, значит, ты живешь тут, намеренно ничего не делаешь и оттягиваешь неизбежное, потому что хандришь и ненавидишь мир, – сказал Нико. – Или…

Либби демонстративно отвела взгляд.

– …или, может быть, в порядке некоей разновидности мизантропии, – размышлял он вслух, – ты очень хочешь использовать наш с тобой потенциал. Возможно, ты хочешь всего, что мы обрели здесь, пускай даже это неправильно, аморально, неэтично или тупо эгоистично. Может, ты только ради этого сюда и вернулась. Ради всего, что мы еще можем сотворить. Ради обещанной силы. Силы, которую мы, к добру или к худу, выбрали. – Его голос звучал с непривычной, чистой искренностью. – Неужели ты думаешь, будто я не пойму, Роудс?

Она молчала.

– Ладно, тебе это кажется неправильным. Тебя ведь всегда заботили последствия. Я знаю, что часть прошлого года, о которой ты не говоришь, и то, что стало с Фаулером…

Нико умолк, выдержал паузу и продолжил:

– Тебе кажется, что у тебя руки в крови и тебе нет прощения. – Его взгляд был теплый, сочувственный, как будто он уже все понял. – Но, может, ты примешь наконец, что произошедшее с тобой, невероятная ситуация, в которой ты побывала… не твоя вина. Ты просто спасалась, так что, может, пора двигаться дальше? И, – добавил он, будто готовился выдать финал убойной шутки, – может быть, ты, ну, уже начнешь мне доверять?

Доверять… Либби вспомнила тихий голос, преклоненные колени. Обещание: «Я сохраню твою тайну, Либби Роудс».

Либби вздрогнула. Она отвернулась и вскочила на ноги, не понимая, от чего бежит. Возможно, дело было в том, что Нико не бесил ее, а проявил доброту, просто она не знала, как вести себя с этой стороной его личности. Или же в том, что он дал ей право сомневаться, в кои-то веки предположив, будто лучшее в ней – это то, о чем она молчит.

Или же все потому, что он ошибался.

– Поговорим об этом позже. – Она взяла книги и собралась уйти, но Нико ухватил ее за локоть. У Либби непроизвольно побежали мурашки по спине.

– Нет, Роудс, сейчас.

Эффект прикосновения его магии был взрывной, словно сердце за время обычного удара совершило все шестьдесят. Либби будто ударили хлыстом, который петлей обвил ее шею, да так резко и быстро, что она чуть не задохнулась.

Либби тщетно попыталась вырваться, но кирпичики их неведомой конструкции, этакой нерушимой башни дженга на фундаменте общей силы уже укладывались на места. Либби вновь с грустью испытала ощущение, не отпускавшее весь прошлый год: без Нико она слаба. Смутное, ускользающее понимание одной простой истины: будь они вместе, ее никто не похитил бы. А если бы и похитил, но вместе с Нико, она не потерялась бы, не застряла в ловушке.

Соединенные, их силы дарили ощущение летучести, гиперактивности, которые Либби уже давно ассоциировала с самим Нико. Энергия не пульсировала, как в связке с Тристаном, а просто выстрелила, как фейерверк – как природный, космический взрыв от столкнувшихся в небе светил. Пространство между ними было важно и несущественно одновременно, столкнись они по правде, не заметили бы. Все складывалось как всегда: ее частички сливались с его, создавая сложный паутинный рисунок. Их самих, то, по чему она скучала и что пыталась отрицать.

«Будет тебе, соглашайся. – Волны его магии накатывали возбужденно, с ребяческой настойчивостью. – Хорош уже, не ломайся».

Вот ведь пристал. Бесит… но… Боже, она снова росла, заполняя дом, готовая выйти и за его пределы, покинуть узилище.

«Чертов болван. Ладно, уговорил».

Температура подскочила, давление и подавно, линии схемы расчистились. Дело было за силой. Нико уже собирался встать у руля и предоставить ее, но ждал этого шага от Либби, ведь, кто знает, наверное, он заскучал, или хотел что-то доказать, или просто доставал ее, как и обычно. Требовалось нечто, что, на пользу обоим, преобразит его нестабильный и безответственный выброс энергии в кинетический ток.

Так чего он ждал от нее? Пожара? Очередной, мать ее, бомбы? Нет, по меньшей мере одно в их отношениях изменилось: сейчас дело было не в том, чего Нико ждет от Либби.

А в том, чего хочет она.

О, желание-то было, однако была и одна незаметная глазу беда. Опасность возвращения Либби, стоившая стольких жертв. Прошлая Либби со своим багажом знаний и откровений больше ничего не решала, а нынешняя, которую Нико якобы знал, стала проблемой. Ведь она никак в принципе не вязалась с той Либби, которую Нико помнил. Две Либби делили одно тело, потенциал и возможности, но не намерения.

«Нет», – говорила прежняя Либби, и отсюда вытекал еще парадокс: Нико смотрел на нее и видел такой, какая она есть, – верил, будто она все еще отчаянно нуждается в импульсе, – тогда как внутренне она невероятным образом, бесповоротно изменилась. Прожгла себе дорогу сквозь время и пространство, больше не думала об исходе, ради предотвращения которого Эзра был готов умереть и убить. Вот в этом и крылась проблема. Ведь когда-то Либби доверилась Эзре. Потом возненавидела, но поверила. Нельзя жить по-прежнему, зная, что близится крах империи. Или можно?

Можно, если заплатить высочайшую цену только за то, чтобы узреть его. Пройти через ад, лишь бы поучаствовать в нем.

И вот желанное оказалось в такой манящей близости…

Все произошло почти что моментально, будто спичкой чиркнули, и когда у Либби прояснилось перед глазами – когда они с Нико разъединились, когда он отпустил ее в этаком молитвенном экстазе, – она уловила аромат роз, который не спутала бы ни с каким другим. Ощутила, как по макушке ее гладит, будто нежно поддразнивая, веточка кизила. Во рту еще пекло, как от сильного трения, как когда шины визжат по асфальту. По лбу Нико скатилась капелька пота и с легким шипением упала на стебелек травы.

Висевшее в зените солнце жарило так, словно решило разом выдать тепло за июль. Выброс магической энергии уложил траву концентрическими кольцами.

У них получилось перенестись из читального зала в сад. Неплохо. Это дальше, чем из раскрашенной комнаты в кухню, хотя еще два года назад и ту червоточину не удалось бы создать без Рэйны.

Интересно.

Нико в ожидании смотрел на Либби. Он, даже молча, излучал такую ауру победы, что Либби испугалась за тектонические разломы в этой сельской глуши. Лондон не то чтобы славился землетрясениями, но когда вот так, по безумной прихоти мага, энергия хлещет во все стороны, разве можно быть в чем-то уверенным?

– Ты только подумай, – сказал Нико, и Либби отчаянно захотелось врезать ему. Вспыхнувшая ненависть показалась ей такой же естественной, как дыхание. Так же легко было убедить себя, что между совпадением и судьбой есть огромная разница.

– Да, Варона, я об этом думаю. – Подавив гнев, Либби развернулась и сердито пошла прочь от рощи кизила, потом резко свернула в сторону дома.

Половина правды состояла в том, что Нико прав. Вторая – более важная – в том, что Нико ошибался. Либби беспокоилась, это так, и она осторожничала, как обычно, однако сдерживал ее не страх провала и не тревога – не старая шизоидная привычка просчитывать все последствия. Это Эзра сказал, что миру настанет конец, но слова этого лжеца больше ничего не значили. Теперь, без него, Либби была вольна поступать, как захочет. Она сама об этом позаботилась. Но пророчество Эзры, его предупреждение сохранилось, а с ними и чувство, будто она зашла слишком далеко, ощутила, каково это, поистине всем управлять, и ей это, самой собой, не понравилось. Это не могло нравиться.

Чувство было иное, сродни убежденности. Словно бы она вплотную приблизилась к чему-то, за чем гналась. Без чего ей не будет покоя.

Либби чуть не врезалась в Гидеона, шедшего в читальный зал. При виде него сердце забилось чаще, появилось дурное предчувствие. Глупости какие, чего ей бояться Гидеона? Он, как всегда, вел себя мягко, в меру забавно. Хороший сосед. Он был знаком, дружелюбен, ничем не грозил, и все же…

– Что-то не так? – поинтересовался Гидеон, как-то странно глядя на Либби. Чувство было, будто он знает, о чем ее сны, видит, что у нее в голове, за плотной оболочкой, в раскаленном ядре.

Безжизненные глаза. Выброшенная в сторону неподвижная рука.

«Что еще сломаете, мисс Роудс…»

– Нет. – Либби покачала головой. – Просто… Варона. Ничего страшного, просто, – поспешила добавить она, – он…

– А. – Гидеон приятно и мудро улыбнулся. – В эти дни он демонстрирует свои лучшие манеры, поэтому всем немного не по себе.

– Точно. – Либби убрала за ухо прядку волос. – Что это? – спросила она, указав на бумаги в руках у Гидеона.

– Гм? – Он словно сам забыл, что несет. – О, ты не поверишь, но доступы в архивы хранятся на бумажных носителях. – Он взглянул на нее раздраженно и вместе с тем беспомощно. – Меня, конечно, определили сюда, чтобы я некоторое время не мозолил глаза вашему Обществу, – вслух продолжил размышлять он, – но работа, которую все-таки приходится выполнять, поражает своей приземленностью.

– Это не… – «…мое Общество» чуть было не вырвалось у Либби, однако она поняла Гидеона. Либби испытывала к библиотеке некие собственнические чувства, поэтому его присутствие казалось слегка неуместным. Он напоминал симпатичное, но чужеродное растение.

Типа того же палисандра в Лос-Анджелесе. Либби вздрогнула.

– Понимаю, раздражает, наверное, – сказала она. – Ты прошел какую-нибудь подготовку?

Гидеон помотал головой.

– Нет, я просто получаю служебные записки. Кажется, я переоценивал коварную природу Иллюминатов.

– Хм?

– Это я так, шучу. – Он снова ободряюще улыбнулся, а потом, подумав, добавил: – Кстати, не знаю, в курсе ли ты, но, м-м, твой мобильник… его… Кто-то общался с твоими родителями. Я… – Он резко умолк, а у Либби пересохло во рту. – Я давно собирался сказать, просто подходящего момента не было. Но тут подумал, что если стану тянуть дольше…

Либби сообразила, что теперь ее очередь говорить.

– Нет, я… спасибо. Спасибо тебе, Гидеон, хорошо… что ты рассказал. Не знаешь, хотя бы примерно, где сейчас может быть мой мобильник?

Безжизненные глаза. Ноги, вытянутые на полу кабинета. Либби Роудс, прежняя и новая, обходит неподвижное тело.

Гидеон смотрел на нее так, будто ответ известен им обоим.

– Нет, – сказал он. – Ну ладно, – добавил потом, указывая на бумаги у себя в руках, – мне пора. Так что…

– Эй, Сэндмен, вот ты где, – раздался с другого конца коридора голос Нико, и Либби быстро развернулась, убегая в противоположном направлении, вверх по лестнице.

Там свернула направо (к чему уже привыкла), вошла в гостиную и, чувствуя, как заходится сердце, закрыла за собой дверь.