Текст книги "Слова. Том VI. О молитве"

– Геронда, а если я согрешу не специально, а по невнимательности, и сама этого не замечу? Ведь в этом случае я не смогу догадаться, что огорчила сестру и надо просить у неё прощения. Не прервётся ли в этом случае моя молитвенная связь с Богом?

– Чтобы не терять связь с Богом и обрести покой, следи за собой. Пребывай в состоянии постоянной боевой готовности. Это необходимо, чтобы отслеживать свои ошибки, каяться и просить прощения. Если этого не делать, то… да, ты можешь почувствовать на молитве некую радость – но эта радость не будет духовной. Твоя душа не сможет взмахнуть духовными крыльями и взлететь в Небо. Взмывают в Небо лишь те, кто находится с Богом на связи.

– Иногда, геронда, перед молитвой я ощущаю в себе какое-то волнение, беспокойство…

– Если чувствуешь внутреннее беспокойство или сердечное ожесточение, знай, что ты огорчила кого-то из сестёр. Поэтому ты и чувствуешь за собой вину. Попроси у сестры прощения, и беспокойство уйдёт.

– Геронда, а разве нельзя прогнать это беспокойство молитвой? Просить прощения обязательно?

– Ну, если ты огорчила сестру, всё уладить одной лишь молитвой не получится. Надо пойти к сестре, поклониться и попросить прощения. Если не сделаешь одного поклона сестре, не помогут даже триста поклонов в келье. Не проявишь смирение перед человеком, которого ты огорчила, не признаешь перед ним свою вину – толку не будет. Пре́жде смири́ся с бра́том твои́м[17]17
  Мф. 5:24.


[Закрыть] – говорит Евангелие. Только потом принеси́ дар твой. Исключение – случай, когда ты раскаялась в прегрешении против сестры и решилась попросить у неё прощения, но не можешь её отыскать. Если ты твёрдо решила попросить у сестры прощения при первой возможности, твоя молитва принимается Богом.

– Геронда, бывает, что я поссорюсь с какой-нибудь сестрой, и потом, придя к себе в келью, успокаиваюсь, даже молиться могу. Но потом эта сестра попадается мне на пути, и сердце моё – ух! – так ожесточается против неё!.. Я даже специально стараюсь с ней не пересекаться.

– Я такого понять не могу. Ссоришься с сестрой, а потом как ни в чём не бывало идёшь в келью и «успокаиваешься»? Да как ты сможешь успокоиться, как будешь молиться, если сначала не положишь перед ней поклон и не попросишь прощения? Но допустим, после келейной молитвы ты действительно ощутила мир Божий. Тогда твоё сердце смягчилось бы. А если бы оно смягчилось, то ты бы старалась не избегать встреч с сестрой, а сама бы шла ей навстречу, искала бы этого благословения Божия – возможности попросить у сестры прощения.

– А может, геронда, я просто считаю себя правой и поэтому могу молиться?

– Сама подумай, что это будет за молитва? Только если человек обвинит себя самого и скажет своему ближнему: «Прости и благослови», к нему придёт благодать Божия, и он сможет быть на связи с Богом.

– Геронда, святой Иоанн Лествичник говорит, что молитва – это «суд до Суда»[18]18
  «Молитва истинно молящемуся есть суд, судилище и престол Судии прежде Страшного Суда». См.: Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Слово 28, п. 1. Москва, 2002. С. 283. – Прим. пер.


[Закрыть].

– Так оно и есть. Когда человек молится правильно, тогда его молитва – «суд до Суда». Если духовно здоровый человек, начиная молиться, почувствует в сердце ожесточение, то он станет искать причину. Он задастся вопросом: «Почему же я так себя чувствую? Может быть, своим поведением я ранил брата? Или осуждал кого-то, или по невнимательности не отверг помысел осуждения? Может, я поболтал с помыслом гордости? Или во мне живёт своеволие, и оно не даёт мне быть на связи с Богом?»

– А если, геронда, он так спрашивает себя, спрашивает, но всё равно ничего в себе не находит?..

– Быть такого не может. Что-то подобное с ним обязательно произошло! Если получше порыться в архивах, провести следственные действия над собой, то найдётся улика, и поймёшь, в чём твоя вина.

– Геронда, что Вы имеете в виду, говоря про «следственные действия»? Просто исповедовать Богу свои прегрешения недостаточно?

– Да что он там будет исповедовать, если и сам не знает, в чём провинился? Конечно, сначала нужны «следственные действия» над самим собой: допрос, осмотр места преступления, экспертиза… Ну а если уж он всё равно ничего не находит, то пусть сделает два-три земных поклона, встанет на колени и скажет: «Боже мой, в чём-то я наверняка согрешил. Просвети меня – в чём именно?» Как только он так скажет, смирение тут же рассеет туман искушения, и он увидит причину происходящего. Я хочу сказать, что, видя смирение человека, Бог посылает ему Свою благодать. А просвещённый благодатью человек ясно видит, в чём он согрешил, и получает возможность исправиться.

– Геронда, а что помогает удерживать постоянную связь с Богом?

– Очень помогает мир души. Когда душа в порядке, молитва движется сама. Поэтому непозволительно держать в себе зло на кого бы то ни было. Если же ты всё-таки приняла недобрый помысел против кого-то, то исповедай его матушке игуменье. Прогоняй и всякие другие недобрые помыслы, вытесняя их помыслами добрыми. Ведь благие помыслы расчищают дорогу молитве – и тогда молитва легко катится вперёд.

Часть вторая. Борьба за молитву

«Сердце человека, ощутившего великие благословения Божии, становится сильнее, разогревается и может достичь даже непрестанной молитвы».

Глава первая. О трудностях в молитве

Геронда, в чём разница между унынием и разленённостью?

– Уныние – это депрессия духовная, в то время как разленённость относится к душе и телу. Дай Бог, чтобы не было ни того, ни другого. Иногда недуги уныния и разленённости поражают людей, имеющих серьёзные предпосылки к духовной жизни, людей тонко устроенных и любочестных.

Человеку толстокожему лукавый не причиняет столько зла. Но если искушение сильно расстроило человека чувствительного, то потом он впадает в уныние. Чтобы найти в себе силы вновь запустить свой духовный мотор, он должен отыскать причину расстройства и духовно с ней разобраться. Смотри, такие раны нельзя оставлять незалеченными! Иначе потом всю дорогу будешь спотыкаться и падать.

Надлом душевный через какое-то время приводит к надлому телесному и делает человека ни на что не годным. При этом медицина не может понять, в чём причина болезни. Да и как её найти? Эту причину под микроскопом не разглядишь, тут виноваты духовные микробы. Знаете, сколько пришло в негодность людей любочестных и тонко чувствующих!

– Геронда, я чувствую такое изнеможение, что совсем не могу выполнять своё келейное правило[20]20
  Под келейным правилом подразумевается молитва по чёткам, поклоны и душеполезное чтение.


[Закрыть]. Это у меня от усталости или от нерадения?

– Помнишь: «От мно́гих мои́х грехо́в немощству́ет те́ло, немощству́ет и душа́ моя́»[21]21
  Стихира после молебного канона ко Пресвятой Богородице.


[Закрыть]? У тебя не телесная усталость, а душевный надлом. Но он опасней телесной усталости. Душевно надломленный человек «развинчивается», «разбалтывается», становится похож на автомобиль, у которого кузов в порядке, а двигатель развалился.

– Геронда, а раньше я так любила молиться, класть поклоны, читать духовные книги!.. А теперь?.. Не могу даже пальцем пошевелить.

– Что ж так? Неужели сил нет? Я вот вижу, что сил у тебя полно. Несколько лет назад, когда строился монастырь, ты ведь целыми днями работала на стройке!.. И помнишь, как много тогда ты молилась, сколько поклонов клала?

– Может, геронда, всё дело в том, что я всю себя отдала работе?

– Скорее в том, что разрешила себе быть расхлябанной. Давай-ка закаляй себя, полюби подвижничество! Я вот живу с половиной лёгкого – всё остальное вырезали[22]22
  Преподобному старцу в ноябре 1966 года удалили верхнюю долю и часть нижней доли левого лёгкого, так как у него наблюдались бронхоэктазы. – Прим. пер.


[Закрыть]. Но знаешь, сколько делаю земных поклонов? Э, нет, не скажу, – военная тайна! Но по секрету тебе скажу вот что: каждый день я молюсь по чёткам с поясными поклонами, и когда устаёт правая рука, совершаю крестное знамение левой. Я не хвастаюсь, а говорю тебе это по любви. Знаешь, как подвизаются люди, которые в тысячу раз немощнее тебя? А ты?.. Да тебя с таким здоровьем в десантники с радостью бы приняли! Как же ты докатилась до такой расхлябаности? Я буду молиться за тебя, но и ты сама должна стараться! Понятно тебе? Отдавай всю себя духовному деланию, тогда будет отдача и на послушаниях.

– Геронда, иногда в келье меня подкашивает уныние.

– А в келье ты чем занимаешься? Молишься, читаешь святых отцов? Или бездельничаешь? Изо всех сил старайся, чтобы твоё время не проходило впустую. Не можешь молиться – читай святых отцов, их творения, которые полезны тебе именно в этом состоянии. А если опустишь руки, то диавол может воспользоваться твоим нехорошим состоянием и «свести тебя на нет».

– Геронда, сколько же народу Вы принимаете!.. Вечером на Вас от усталости лица нет, но утром ни за что не догадаешься, насколько Вы были измотаны. Све́титесь просто! Как это у Вас получается?

– Ну как?.. Просто «провод не перерубаю», и всё[23]23
  Преподобный имеет в виду, что он не прерывает общения с Богом, молитву.


[Закрыть].

– Иногда, геронда, из-за послушания я пропускаю повечерие в храме. Добреду до кельи, вся такая вымотанная, и говорю: «Ой, прилягу… Ничего, буду лежать и по чёточкам молиться». Но все мои «лежебокие чётки» заканчиваются тем, что я засыпаю и остаюсь без молитвы.

– Нет, благословенная душа, как бы ты ни устала, ложиться спать без молитвы нельзя. Прочитай хотя бы Трисвятое и 50-й псалом, приложись к иконам Христа и Пресвятой Богородицы, перекрести подушку и только потом ложись. И не забудь завести будильник, чтобы подняться за час до начала полунощницы на келейное правило! К молитве надо себя понуждать. Но это понуждение должно исходить из сердца – сердце должно чувствовать, что без понуждения никак. Доброхо́тна бо да́теля лю́бит Бог[24]24
  2 Кор. 9:7.


[Закрыть].

– А когда, геронда, совсем нет ни сил, ни желания?

– Всё равно понуждай себя. Хоть по чуть-чуть, но делай какую-то духовную работу. Постарайся каждый день хоть немного времени уделить на духовные занятия: чуть-чуть почитай духовную книгу, чуть-чуть помолись. Ведь чтение святых отцов, молитва, церковное пение – это пища, которая необходима душе каждый день.

Нельзя допускать, чтобы наш день проходил совсем без молитвы. На войне было вот как: сидя по нескольку дней в окопах без всяких атак, мы время от времени постреливали в сторону противника – чтобы он не подумал, будто мы спим, и не пытался застать нас врасплох. Точно так же надо вести себя и в брани духовной. Если порой у нас заканчиваются силы и мы не можем полностью исполнять своё келейное правило, то не будем совсем «перерубать провод», постараемся оставаться с Богом на связи. Немножко поклонов, немножко молитвы по чёткам… Выпустим в сторону нашего духовного противника – тангалашки – хоть пару-тройку автоматных очередей. Ведь если совсем не стрелять, он захватит нас в плен. А как только почувствуем, что немножко отсиделись, снова начнём воевать в полную силу.

Забрасывая своё келейное правило, не делая хотя бы немного поклонов, совсем не молясь по чёткам, монах ожесточается и дичает. Работать не духовно он может, например камни таскать или даже книжки писать. А молиться – не может. Я вижу, как некоторые монахи постоянно работают, при этом совсем оставляют душеполезное чтение и молитву. «Сделаю ещё и это, – говорят они, – а потом ещё и то». Они не могут остановиться, молиться совсем прекращают и в конце концов ожесточаются, дичают, становятся как мирские люди. Видели работяг в миру? Они могут с утра до вечера под палящим солнцем тесать камни, могут днями напролёт валить лес… Но попробуй затащи их в церковь! Они там и полчаса выстоять ни в силах – хоть тройную зарплату им пообещай. Выходят из храма и стоят, курят. Сам такое видел не раз.

Не молясь, человек удаляется от Бога и становится как вол: поработает, потом поест, потом поспит, опять поест, снова поработает… И чем дальше он отходит от Бога, тем сложнее ему вернуться. Сердце охладевает, и наступает момент, когда оно совсем не может молиться. Чтобы такой человек пришёл в себя, его сердце должно умягчиться, обратиться к покаянию, прийти в сокрушение.

– Геронда, откуда во мне берётся это нерадение?

– Нерадение-то? Наверное, оно появляется оттого, что ты просто не рада духовной жизни! Ты не радуешься духовному, потому что не испытала ещё, насколько сладка духовная жизнь.

– Геронда, допустим, период нерадения заканчивается. Как правильно возвращаться к нормальной духовной жизни – сразу или постепенно? Можно ли восстанавливать своё правило понемногу: первый день – совсем немного молитвы Иисусовой, второй – чуть побольше, дальше – ещё чуть прибавить?..

– Сначала нужно захотеть положить начало. А потом немного понудить себя и претворить это желание в дело. Даже если человек истощён, то, немного понудив себя, он чувствует, как у него появляются силы и он может дальше духовно работать. Это малое понуждение себя имеет огромный вес в очах Божиих. Когда Бог видит наше доброе расположение, Он Сам вмешивается. А когда Он вмешивается, спасает нас именно оно – Божественное вмешательство.

– Геронда, а у меня иногда выдаётся свободное время, но ничем духовным заниматься не хочется.

– Бывает и такое. Называется – «пропал аппетит». Тут-то и надо немного понудить себя к духовному. Ведь когда человек захворал, у него обычно аппетит пропадает. Но больной через силу заставляет себя есть. С аппетитом, без аппетита – всё равно заставляет. Сперва что-нибудь лёгкое, потому что желудок слаб для сытной пищи, потом чуть покалорийней… Так аппетит постепенно возвращается. Ведь если совсем ничего не есть, то и на ноги никогда не встанешь. Так и ты – не запускай себя духовно! Если махнёшь на себя рукой и совсем не будешь питаться, ты себя разрушишь. Корми себя с ложечки лёгкой духовной пищей, пока постепенно не придёшь в себя. Чтобы начать, нужно постараться – совсем чуть-чуть.

– И правда, геронда, вот ведь в чём мои трудности – именно начать у меня не получается! Не могу заставить себя встать на правило.

– Да… Масло у тебя в моторе загустело. Но ты начни с малого: немножко поклонов, немножко святых отцов, немножко молитвы по чёткам. Так твоё сердце потихоньку разогреется. Говори себе: «Что ж, положу сегодня хотя бы пять земных поклонов». Сама увидишь: когда твой мотор заведётся и наберёт обороты, его уж и захочешь – не остановишь.

– Геронда, а с чего начать, если у меня нет «аппетита» к духовной пище?

– С той духовной пищи, которая кажется тебе повкуснее, – так проснётся аппетит и к остальному. Накрой духовный стол, расставь разнообразные духовные блюда, сядь и погляди на них: что разбудит твой духовный аппетит? Хочешь почитать несколько страниц святых отцов? Немного помолиться по чёткам? Спеть молебный канон? Почитать Псалтирь или сделать несколько земных поклонов? Что, совсем ничего не хочется? А по лбу поварёшкой не хочешь?

– А с рукоделия, геронда, можно начать?

– Можно. Но не забывай при рукоделии творить молитву Иисусову.

– Геронда, а нет ли здесь другой опасности: делая то, что мне нравится, я следую своей воле?

– Сейчас объясню. В духовном делании нужно питать душу тем, что для неё вкусно и чего она требует. Так душа услаждается, питается и побуждается к большему духовному деланию. Ведь когда мы болеем и организм наш чего-то требует, то мы к нему прислушиваемся. В детстве, когда у меня было малокровие, я постоянно просил у родителей лимонов. А родители не знали, можно ли мне их есть в таком количестве, и не давали, ожидая совета врача. И что же? Врач приехал, осмотрел меня и вдруг говорит: «Вы ребёнку лимонов побольше давайте!» Видишь как: моему организму не хватало витаминов, которые есть в лимоне, и он сам их требовал.

– Геронда, когда меня бороло нерадение, то, чтобы его победить, я составила распорядок духовной жизни и старалась ему следовать.

– Распорядок – дело хорошее. Но сначала должно заработать сердце. Потом можно составлять и распорядки.

– А может, геронда, Вы сами напишете мне распорядок духовной жизни?

– Отчего ж не написать? Вот, держи: «Занимайся таким духовным деланием, какое нравится тебе самой». Не надо с тревогой и чувством вины загонять себя в узкие рамки. Прислушайся к себе: какая конкретно пища необходима твоей душе? Вот и питай её этим. Петь захотелось – пой. Читать потянуло – садись читай. Почувствовала тягу к Иисусовой молитве – молись. Можешь и любым другим душеполезным делом заняться, главное – не загоняй себя в угол. Надеюсь, ты поняла, что я имею в виду. Но всё то, о чём мы сейчас говорим, в первую очередь относится к началу духовного пути, пока твоя душа не ощутила сладость духовной жизни. Потом ты встанешь на духовные рельсы, и они сами будут направлять тебя к станции назначения. Так что не переживай. Благодатью Божией, твой внутренний двигатель заведётся и духовный локомотив помчится вперед.

– Геронда, Вы так устаёте… Откуда у Вас ещё и на молитву силы есть?

– А я в молитве не растрачиваю сил, наоборот – их набираюсь. Я даже вот что понял: по-настоящему человек набирается сил только молясь. Когда молитва идёт от сердца, она прогоняет и усталость, и сон, и голод. Душа разогревается, и ни спать, ни есть уже не хочется. Ты живёшь в вышеестественном состоянии и питаешься по-другому – тебя питает духовное.

– Геронда, а во мне вот нет любви к молитве.

– Сердце твоё пока ещё не разогрелось. Ты молишься не потому что хочется, а потому что «так нужно». Отправная точка для твоих действий – дисциплина, поэтому всё и получается сухо. Вот скажи, с чего ты обычно начинаешь молитву?

– Ну как с чего, геронда?.. С мысли, что надо помолиться о себе, надо помолиться о людях…

– Удивительный ты всё-таки человек!.. Всё делаешь, потому что «так надо». Молиться – «надо», поклоны класть – «надо», Священное Писание читать – тоже «надо»… Всеми этими «надо» ты загоняешь себя в угол. Конечно, неплохо, что ты дисциплинированный человек. Но начинать-то надо не с этого, а с простого смиренного помысла, с боли. Должно заработать сердце, оно должно почувствовать боль. Тогда и не нужно будет на себя давить. Будешь чувствовать радость, трепет и восторг.

– Геронда, а на меня во время молитвы словно что-то давит… Душа не летит к Небу.

– А радостно тебе бывает на молитве? Я спрашиваю, потому что мне кажется, что ты себя загоняешь в угол. Ты приступаешь к духовной работе по любочестию, но потом понемногу примешивается эгоизм – а ты этого не замечаешь! Ты начинаешь подсчёты: «Сегодня я сделаю столько-то поклонов, столько-то чёток, завтра – уже столько-то, послезавтра – ещё больше…» И в первую очередь движет тобой не любовь ко Христу или к человеку, которому необходима твоя молитвенная помощь. Нет, ты хочешь осознавать, что сделала много, торопишься попасть в святцы. Ты не говоришь в смирении: «Что ж, раз Господь сказал: Свя́ти бу́дите[25]25
  1 Петр. 1:16, Лев. 11:44.


[Закрыть], то я тоже буду трудиться по мере сил». Тобой движет сухой расчёт: «Мне обязательно надо стать святой».

– Геронда, как бы мне потуже закрутить себе гайки, чтобы лучше молиться?

– Какое вообще отношение имеет молитва к закручиванию гаек?.. Почему бы твоей молитве не родиться просто от любочестия?

– Но как этого достичь, геронда?

– Надо размышлять о благодеяниях Божиих, размышлять и о Нём Самом, нашем Благодетеле. Прочувствовав свою неблагодарность и греховность, надо взыскать Его милости. Сердце человека, ощутившего великие благословения Божии, становится сильнее, разогревается и может достичь даже непрестанной молитвы.

– Геронда, бывает, я в келье молюсь, а сама думаю: «Вдруг сейчас какая-нибудь сестра ка-а-ак войдёт!..» Такие мысли меня отвлекают от молитвы.

– Пусть лучше мне дадут обухом по голове, чем внезапно ворвутся в мою келью и застанут меня на молитве! Когда тебя вдруг застают на молитве, это всё равно что ты летишь, а тебя хватают за крылья и их обламывают! Вы не понимаете, что такое беспокоить человека во время молитвы – потому что сами ещё не переживали духовных молитвенных состояний. Вы не знаете из опыта, что значит находиться на связи с Богом – я говорю о таком состоянии, когда человек, если можно так выразиться, отрывается от земли. Знали бы – уважали бы чужую молитву. Будь у вас эта духовная чуткость, вы бы подумали: «Как можно прерывать человека, когда он молится?» Понимая, какой огромный вред вы наносите человеку, отрывая его от молитвы, вы были бы осторожнее. Говоря об осторожности, я имею в виду не тревогу и зажатость, а уважение к сестре, которая в данный момент общается с Богом. Но духовной чуткости у вас нет… Что же, будьте, по крайней мере, воспитанными. Возьмите за правило стучать в чужую дверь и громко говорить: «Молитвами святых отец наших!..»[26]26
  Перед тем как войти в чужую келью, в монастырях принято постучать, произнести: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас», и дождаться ответа «Аминь». – Прим. пер.


[Закрыть] – чтобы человек не волновался, что вы к нему ворвётесь, и не находился бы в постоянном напряжении. Одно дело – бодрствовать духовно, и другое – всё время быть в нервном напряжении и дёргаться: а не ворвётся ли кто-то ко мне в келью? Последнее очень утомляет, надламывает.

– А может, геронда, сестра не стучится в дверь без злого умысла, по простоте?

– Хороша простота!.. Стукнуть разок в дверь и, не услышав в ответ «аминь», врываться в чужую келью!.. Я ума не приложу – как вообще можно так себя вести? Да может, именно сейчас за этой дверью сестра плачет, молится Богу и не хочет, чтобы её кто-нибудь видел? Когда я прихожу в соседнюю келью на Афоне и слышу, что братья читают вечерню, то могу целый час, стоя на холоде, молиться по чёткам и ждать, пока они закончат. Я делаю так, потому что не хочу их беспокоить, смущать, не хочу, чтобы ради меня они стремились закончить службу побыстрее. Услышав, что из церкви доносятся песнопения, разве я открою дверь и войду как ни в чём не бывало, словно у меня есть на это право? А кто мне это право дал? Нет, братья-то, может, и рады бы дать мне такое право, но я сам такого эгоистичного права не хочу за собой признавать. Это же эгоизм – считать, будто я что-то важное из себя представляю, и не уважать ближних.

Мы должны быть духовно чуткими. Однажды на Синае я спускался из кельи святых Галактиона и Епистимии в монастырь. Вдруг я увидел впереди двух детишек-бедуинов: мальчика и девочку. Дети стояли прямо на тропе. Они держали в руках чётки[27]27
  Преподобный Паисий использует здесь слово «κομπολόγια», которым обычно обозначаются не вязаные чётки, а похожие на бусы – такими пользуются и мусульмане, и католики. – Прим. пер.


[Закрыть] и молились. Другой дороги не было, и я осторожно, чтобы их не потревожить, повернулся и отошёл немного назад. Я подождал, пока они завершат молитву, и только потом пошёл дальше.

– Геронда, как только я начинаю молиться, мне на ум приходят разные дела, которые я не закончила на послушании.

– Я тоже, если чего-то не доделаю, спокойно молиться не могу. Поэтому, если хочешь не отвлекаться при молитве, сначала заверши то, с чем можно справиться быстро. А потом начинай молиться и говори своему помыслу: «Ну вот, я всё доделала. Теперь недоделанной осталась только моя душа. Пришло время заняться ею».

– Геронда, а я думаю, что случись в моей жизни что-то тяжёлое, это помогало бы мне в молитве.

– Что же ты такое несёшь? Война, что ли, должна начаться, чтобы ты взыскала Христа? Когда вокруг всё тихо-мирно, это лучшая предпосылка, чтобы и внутри было тихо и безмолвно. Молитва требует нерассеянности на внешнее и правильного внутреннего устроения. И вообще в духовной жизни очень помогает нерассеянность.