Текст книги "Радости Любви"

Глава 7

Питер чувствовал себя отвратительно. Давно он не терял голову и не совершал дурацких поступков. Он вздохнул. Что в Куин такого особенного, что он позабыл все свои клятвы?

Этому не было объяснения, но когда она дала ему пощечину, у него внутри как будто прорвало плотину. Весь его здравый смысл улетучился – остались только сильные чувства, которые она вызывала в нем.

Он закрыл глаза, пытаясь отогнать воспоминания. Ее губы уступили его натиску, отвечая на поцелуй. Их сладость и теплота распаляли его желание, которое было таким же бурным, как поток воды, готовый снести плотину. Ее тело повторяло изгибы его тела, будто она была второй его половинкой. Он все еще ощущал ее прикосновения, и даже мысли о ней пробуждали в нем страстное желание.

Ничто уже не будет по-прежнему в их отношениях. Поцелуй открыл двери, которые не стоило открывать.

Через час поломка была устранена. Питер собрал инструменты, умылся, причесался, оттягивая момент, когда придется встретиться с Куин.

Но когда он сбежал по лестнице в холл и вошел в кухню, ее там не было. Он остановился и прислушался. Было так тихо, будто он остался дома один. Питер знал, что это не так. Он знал, что она поднялась к себе наверх, что она не хотела его видеть.

«Хорошо, Куин. Я ухожу. Но рано или поздно нам придется об этом поговорить».

* * *

Интересно, что он собирается сказать при встрече? Услышав, что Питер ушел, Куин откинулась на подушки и закрыла глаза. Шок от того, как на нее подействовал поцелуй, начал понемногу проходить. Теперь в голове крутились бесчисленные вопросы.

Как она могла так себя вести? И именно с Питером! Боже правый, она же практически помолвлена с другим мужчиной! Ко всему прочему, она почти не знала Кимбла.

Бесспорно, он привлекал ее – но только на уровне физиологии. Что он за человек? Она понятия об этом не имела. Даже его поведение оставалось для нее загадкой. Он то горячился, то сохранял ледяное спокойствие. Иногда он относился к ней с заботой и вниманием, но временами набрасывался на нее без всякого повода и мог больно ранить резким замечанием. Он был самым противоречивым человеком, которого она когда-либо встречала.

Она никогда его не поймет. Никогда.

«Но Боже, как он целуется!»

Куин приложила правую руку к сердцу. Она чувствовала, как тяжело оно билось при воспоминании о поцелуе. Даже от мыслей об этом у нее будто бабочки начинали порхать в животе и страстное желание разливалось по телу, достигая таких закоулков, о существовании которых она и не подозревала до сегодняшнего дня.

Она не могла не сравнить чувства к Питеру с тем, что чувствовала к Джиму или к Роберту. Ничто не могло с этим сравниться.

Поцелуй был подобен взрыву, который отозвался в каждой клеточке ее тела. Когда Джим целовал ее, это было приятно, мило – но не более того. А Роберт? Ей казалось, что она любила его! То были чувства романтичной юной девушки. Когда он смотрел на нее, у Куин кружилась голова, но она никогда не испытывала того дикого голода, который вызывал в ней Питер.

Она все еще перебирала в памяти события этого дня, пыталась найти ответы на мучившие ее вопросы, понять, что же сегодня произошло, когда услышала, что вернулась Фиона.

Куин медленно спустилась вниз. Роберт был на кухне. Она мысленно молила, чтобы он ушел. Хватит с нее на сегодня мучений.

Он не уходил. Впрочем, он держался довольно отстранение и через пару минут, проследив за тем, чтобы тетя устроилась поудобнее, сказал:

– Ну, я, пожалуй, пойду.

Роберт улыбнулся, но глаза его оставались серьезными. Куин решила, что он сердится на нее. Как замечательно сознавать, что ей все равно. Он может злиться на нее всю оставшуюся жизнь – теперь это не имеет никакого значения.

– Хорошо провела время? – спросила Куин, когда за ним закрылась дверь. Тетя улыбнулась:

– Да. Приятно иногда выбраться из дома.

– Почему ты не сказала мне, что хочешь почаще, выбираться из дома? Я была бы счастлива сходить с тобой куда-нибудь.

– Я и сама об этом не подозревала, пока Морин не пригласила меня, – ответила Фиона, – Питер починил кран?

– Д-думаю, да.

Фиона пристально посмотрела на племянницу:

– Думаешь? Ты разве была не дома?

Куин отвернулась, пряча предательский румянец на щеках, и начала старательно наполнять водой чайник.

– Дома, но я поднялась к себе и не слышала, как он ушел.

Почувствовав себя увереннее, она снова повернулась к Фионе:

– Хочешь чашечку чаю? Я бы выпила одну.

Когда они сели пить чай, Фиона спросила:

– Теперь, когда ты узнала Питера получше, он тебе больше нравится?

Вопрос застал Куин врасплох, и она снова почувствовала, что краснеет. Ей захотелось дать себе пинка. Она пожала плечами:

– Наверное, да.

Тетя взглянула на нее поверх очков:

– Он замечательный молодой человек, Куин. Куин нахмурилась, моментально позабыв о своем смущении.

– Тетя Фиона, надеюсь, ты не строишь никаких планов насчет меня и Питера, потому что, поверь мне, ничего из этого не выйдет.

Тетины ясные голубые глаза внимательно изучали племянницу.

– Тем хуже для тебя.

– У меня уже есть пара.

– Ты говорила, что не уверена в своих чувствах к нему, – сказала тетя. – И, судя по твоему поведению с тех пор, как ты сюда приехала, ты не изнываешь от тоски по нему.

– Тетя Фиона, в наше время женщины не изнывают от тоски.

– Не думаю, что все так сильно изменилось со времен моей молодости.

Куин не решалась взглянуть тете в глаза. Она была слишком проницательной, а ее глаза, казалось, видели людей насквозь.

– Ты же не любишь своего дипломата, так ведь? – настаивала тетя. Она поднесла чашку к губам и сделала маленький глоток.

Куин вздохнула:

– Да, боюсь, что так.

– И ты не собираешься выходить за него замуж, не так ли?

– Скорее всего нет, – неохотно признала девушка. Она уже давно это поняла, но все боялась себе в этом признаться.

– Так почему ты не хочешь обратить внимание на Питера?

– Послушай, тетя Фиона, я знаю, что ты желаешь мне только добра, но я не в восторге от твоей идеи. Питер и я… ну… я не думаю, что мы друг другу подходим. – Куин поежилась от охватившей ее неловкости. – К тому же я не думаю, что очень ему нравлюсь.

Фиона улыбнулась:

– Думаю, ты ему нравишься. Неужели тетя что-то подозревает?

– Он не в моем вкусе. – Куин постаралась сказать это как можно тверже.

– Но ты могла бы по крайней мере дать ему шанс.

– Тетя Фиона… пожалуйста, давай оставим эту тему, ладно? Ничего не выйдет.

Боже милостивый, только этого ей не хватало! Тетя, которая пытается их свести, наблюдает за ней, за ее реакцией каждый раз, когда Питер оказывается поблизости, прислушивается к каждому их слову. Нет, Куин этого не вынесет. Она будет чувствовать себя, как насекомое под микроскопом.

– У Питера большое будущее, – продолжала настаивать тетя. – Ему предложили возглавить кафедру математики в будущем году, когда мистер Сфара уйдет в отставку. Ты знала об этом?

– Откуда мне знать?

– Я подумала, что Питер мог тебе рассказать.

Фиона допила чай и поставила кружку на стол.

– С чего бы он мне стал рассказывать? Мы едва знакомы. И уж конечно, не рассказываем друг другу о своей личной жизни.

«Но ты рассказала ему о моей жизни, не так ли?» Куин хотела высказать это обвинение вслух, но сдержалась.

– Он не знает, как поступить. Мне кажется, он был бы рад, если бы ты ему что-то посоветовала.

Сама того не желая, Куин заинтересовалась:

– Если ему действительно предложили это место, почему он сомневается? Разве это не продвижение по службе?

– Да, но мне кажется, ему не хочется принимать на себя такую ответственность. Ему нравится быть простым учителем.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Куин, – мне всегда было трудно представить Питера в роли учителя. Мне он не кажется терпеливым или понимающим человеком.

– Ты ошибаешься, Куин. Он замечательный учитель. Ученики его обожают.

– Честно говоря, мне в это не верится. Ты, наверное, просто не замечаешь его недостатков. Он может быть очень неприятным. Во всяком случае, со мной.

Фиона улыбнулась:

– Думаю, он тебя просто боится – поэтому и выпускает свои колючки.

Куин засмеялась:

– Боится? Меня? Что за чушь! С чего ему меня бояться?

– Разве ты не знаешь? Когда мужчине женщина начинает нравиться больше, чем он того хочет, он пугается. – На ее лице появилось мечтательное выражение. – Никогда не забуду, сколько времени понадобилось Стивену, чтобы набраться смелости и пригласить меня на свидание.

Она вздохнула.

Стивен Маклахлен был тетиным женихом – пилотом во время Второй мировой войны, – самолет которого сбили над Германией. Они встречались со школьных времен, а после его смерти Фиона не смогла увлечься ни одним другим мужчиной.

– Тетя Фиона, наша с Питерам ситуация совсем не похожа на то, что было между тобой и Стивеном. Питер совершенно мной не интересуется. Тебе просто хочется так думать.

Но Куин не могла заставить себя взглянуть тете в глаза, а от воспоминаний о тех страстных поцелуях ее сердце забилось быстрее.

Фиона лишь улыбнулась.

В воскресенье днем Фиона заявила, что она больше не будет спать после обеда.

– Элинор, Серена и Рут придут, чтобы поиграть в бридж, – сказала она. Эта троица была ее давними партнерами по игре. Куин улыбнулась:

– Ну и что из этого? Кто сказал, что это в порядке вещей? Что-то я не помню, чтобы я разрешала тебе не спать после обеда.

– Хм, – заворчала Фиона, – я уже сыта по горло тем, что со мной обращаются как с инвалидом.

– Тетя Фиона, по-моему, ты становишься капризной, – сказала Куин, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.

– Ты тоже станешь капризной, если тебя запереть здесь на пару недель.

– Ну, если ты собираешься провести весь день за игрой в бридж, я пойду прогуляюсь по парку.

Через тридцать минут, одевшись потеплее, чтобы не замерзнуть, Куин вышла из дома. Она даже не взглянула на окна Питера, потому что все еще чувствовала себя неловко после случившегося. Она пошла вниз по улице. Куин услышала сзади шум мотора, но не обернулась. Через несколько минут джип Питера притормозил у обочины. Он опустил стекло.

– Привет! Вас подвезти?

Зеленые глаза, внимательно смотревшие на нее, напоминали темный лес.

– Нет, спасибо, я просто вышла прогуляться. Он положил руки на дверцу и наклонился к ней.

– Вообще-то я искал возможности поговорить с вами наедине.

О черт! Только не это. Она и так совершенно запуталась в своих чувствах. Хватит с нее этих ссор и споров!

Он повернул ключ в замке зажигания и вышел из, машины.

– Извините меня за то, что произошло на днях. Я не имел права говорить то, что сказал. И я… э-э… – Питер опустил глаза.

Бог мой, да он нервничает! Этот факт приятно удивил Куин.

– Я был вне себя, когда я… э-э… Он поднял глаза и взглянул на нее. Воспоминание о тех поцелуях пробежало между ними, как электрический ток.

– Все в порядке, Питер, – торопливо сказала Куин. – Мы оба были вне себя от злости. Давай забудем обо всем, ладно?

Ей не хотелось обсуждать эту тему. Может, он и мог объяснить свое поведение, но она-то не могла.

Кимбл кивнул:

– Да, я знаю, но это не оправдание. В конце концов, ваша личная жизнь меня не касается. Черт, даже если бы вы захотели переспать с Робертом, это ваше дело. Вы взрослый человек. Я уверен, вы знаете, что каждое действие имеет свои последствия.

Куин уставилась на него с открытым ртом. Сначала он извинился, а потом свел на нет все извинения своей отповедью. Это могло бы даже показаться смешным, если бы не действовало на нервы. Она вздохнула и покачала головой.

– Знаете, Питер, я не обязана вам ничего объяснять, но в том, что касается меня, вы настолько бестолковы, что можно сойти с ума.

Только он открыл рот, чтобы ответить, как Куин опередила его, жестом показав – теперь моя очередь говорить.

– Вы ошибаетесь насчет меня, – сказала она. – Я не люблю Роберта. Давным-давно я думала, что люблю его, но тогда я была ребенком. Теперь повзрослела, и единственные чувства, которые у меня к нему остались, – чувства, которые женщина испытывает к мужу сестры. И уж конечно, я не хочу с ним спать, ни сейчас, ни потом – никогда. У меня уже есть пара. Он живет в Стокгольме. Замечательный человек, дипломат, и он хочет, чтобы я вышла за него замуж. Мне совершенно не нужно подбирать объедки со стола сестры.

Глаза Питера затуманились, и впервые в них появилась неуверенность. И что-то еще. Разочарование? Прежде чем он успел что-то сказать, она выпалила:

– В тот день, когда вы заглянули в окно, Роберт просто спрашивал у меня, что им с Морин лучше подарить тете на Рождество. Не более того. Вот и все, о чем мы говорили.

Она не собиралась признавать, что это далеко не все. Что ответ Роберта был полон сарказма, да и она не отстала. И уж конечно, она не собиралась рассказывать Питеру, что именно в тот момент она окончательно и бесповоротно порвала с прошлым. Ей не хотелось, чтобы кто-то узнал, сколько лет она потратила на всевозможные «а что, если…». Питер и так невысокого мнения о ее умственных способностях, так что не стоит усугублять.

Кимбл поморщился.

– Я поспешил с выводами, да?

– Да.

Он провел рукой по волосам.

– Извините, Куин. Я больше не совершу такой ошибки.

– Надеюсь, что нет. Я устала оправдываться. Питер кивнул. Их глаза снова встретились, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Не отводя взгляда, Питер сказал:

– Послушайте, как вы смотрите на то, чтобы… Он не договорил, потому что старичок с маленькой собачкой появился из-за угла и подошел к ним.

– Здравствуйте, – сказал он и улыбнулся.

– Здравствуйте, – хором ответили Питер и Куин, Когда тот продолжил свой путь, Питер сказал:

– Ну, не буду вас задерживать.

Куин хотелось узнать, о чем он собирался ее спросить, но, подумав, она решила, что если это что-то важное, то он спросит в другой раз.

* * *

Значит, она встречается с мужчиной в Стокгольме. Что ж, черт возьми, этого следовало ожидать. У такой женщины, как Куин, не могло не быть поклонника.

Эта мысль не давала ему покоя. В сущности, весь день он не мог думать ни о чем другом. Интересно, как бы развивались события, если бы этот старик не прошел мимо них как раз в тот момент, когда он, повинуясь порыву, хотел пригласить Куин в кино или куда-нибудь еще?

Он все никак не мог понять, что заставило его почти совершить этот опрометчивый поступок. Ведь как раз перед этим она сказала, что практически помолвлена с каким-то парнем в Стокгольме.

Да и что бы она ответила? Скорее всего он никогда этого не узнает. И вообще, чем скорее он забудет о Куин, тем лучше.

Питер был рад узнать, что она не влюблена в Роберта. Но в то же время она подчеркнула, что несвободна, хотя и не сказала, что помолвлена. Похоже, она старалась быть тактичной и дать понять, что ее поведение во время поцелуя было вызвано всего лишь нормальным влиянием гормонов. «Хватит страдать. Просто выкинь ее из головы». Накрывая на стол для холостяцкого ужина, читая газету, проверяя письменные работы и даже пытаясь сосредоточиться на чтении романа Тома Клэнси, Питер старался не думать о ней.

Бесполезно. Ее образ преследовал его. Ее слова не давали ему покоя.

«Благодари Бога, что получилось так, а не иначе. То, что у нее есть парень, дипломат, причем наверняка специалист в своем деле, там, в Стокгольме, – это только к лучшему. Ты и так знал, что тебе здесь ничего не светит».

В эту ночь Питеру снилась Куин. Во сне они, босые, шли по берегу озера Мичиган в парк недалеко от отцовского дома. Была середина лета, вокруг них играли дети. Они кричали и смеялись, подбрасывали мячики и играли в догонялки с собаками, пока их родители снисходительно наблюдали за происходящим.

Им то и дело попадались парочки, которые лежали на одеялах, расстеленных на траве, а их приемники наигрывали модные мелодии. Везде, куда бы ни падал взгляд, люди наслаждались прекрасным днем. А над головой во всем своем великолепии раскинулось голубое утреннее небо.

Они с Куин шли, держась за руки, и смотрели на водную гладь, сверкавшую в лучах полуденного солнца – легкие сапфировые волны смешивались с белой пеной, и бриллиантами сверкали мелкие брызги воды. Крикливые чайки носились в небе и стремительно падали вниз, а потом подлетали к берегу и искали, чем бы поживиться. Их пронзительные крики смешивались с убаюкивающим плеском волн и шумом людских голосов.

Лицо Куин светилось в лучах солнца, она смеялась его шуткам. Глаза ее сверкали, а смех звенел на легком летнем ветру как колокольчик.

Питер остановил ее и развернул к себе лицом. Не обращая внимания на людей и на шутливые просьбы Куин остановиться, он прижал ее к себе. Нагнув голову, поцеловал, ощущая солнечное тепло и сладость дня на ее влажных губах.

Они с Куин стояли, а мир вращался вокруг них, люди спешили по своим делам, а они обнимали друг друга, позабыв обо всем. Им было хорошо вместе.

Когда Питер проснулся, его все еще переполняли чувства, вызванные сном. Сон был настолько реальным, как будто все случилось на самом деле, и впервые с тех пор, как Господь забрал к себе его жену и ребенка, он снова желал невозможного.

Через два дня, во вторник днем, где-то через час после того, как закончились занятия и ученики разошлись по домам, Питер сидел за столом и составлял график экзаменационных работ.

Его мысли крутились вокруг Трейси Адамс. Сегодня после занятий он объяснил девочке, что ценит предложенную помощь, но на самом деле ему не нужны ученики-ассистенты.

– Ох, мистер Кимбл, – она поморщилась, – вы уверены? Питер кивнул, пытаясь смягчить отказ улыбкой.

– Но с твоей стороны очень мило было предложить помощь.

Она не двигалась, с тоской глядя на него.

– Если вы передумаете…

– Спасибо, Трейси, но вряд ли. Она вздохнула.

– Ну тогда я пойду.

– До свидания, Трейси, – сказал он как можно тверже, потом перевел взгляд на бумаги на своем столе и не поднимал глаз, пока не услышал, что ученица вышла из класса. Питер глубоко вздохнул. Он надеялся, что девочка не очень расстроилась. И не обиделась. Она такая милая. Она не заслуживала, чтобы ей снова причинили боль. Черт, иногда он удивлялся, что происходит с людьми в наше время. Он повидал столько изломанных детских судеб, и у многих из них не было отца или матери. Как у Трейси, которая могла положиться только на мать. У некоторых и этого не было.

Плохо, что эти дети сталкивались с трудностями, о которых предыдущее поколение не имело никакого понятия. Секс, наркотики и насилие в школах лишали их детства, выталкивая во взрослую жизнь. Они уже ничего не ждали от жизни, у них не было надежд, они жили в хаосе и были ужасно ранимыми, чего их родители никак не могли понять.

Слишком много было таких, как Трейси, которые искали чего-то или кого-то, кто мог бы дать им недостающее тепло.

Питер начал грызть карандаш. Раздался стук в дверь. Он вздрогнул и поднял голову. В класс вошел директор, Брэдли Вулвертон. Питер поднялся. Вулвертон, высокий, приятной наружности мужчина, уже разменявший пятый десяток, на следующий год собирался уйти в отставку.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Ну, Питер, ты что-нибудь решил насчет работы? – спросил Вулвертон, присев за стол. Он машинально поправил пиджак, пригладив лацканы и одернув рукава.

Питер улыбнулся. Брэдли Вулвертон был пижоном. Он всегда выглядел так, будто только что сошел с обложки «Джентльмен Куотерли».

– Да, Брэд, решил.

– И?.. – И карие глаза директора встретились с глазами учителя.

– Я не думаю, что подхожу для этой работы. Питеру трудно далось это решение, но он знал, что поступает правильно. После смерти Кристины и Аманды он дал себе слово всегда помнить о том, что в жизни наиболее-важно, а что – нет. И он боялся, что, если возглавит кафедру математики, призрак успеха снова завладеет его умом. Тем не менее мысль об учениках, ждущих от него совета, обращающихся к нему за помощью, была довольно привлекательной, и поэтому он с большим трудом отказывался от предложенного места.

– Питер, я отказываюсь принимать отрицательный ответ, – сказал Вулвертон. – Ты, с твоим опытом и знаниями» прекрасно подходишь на эту должность. Никто из остальных учителей понятия не имеет об управлении или бизнесе. А ты этому обучался.

– Послушайте, я…

– Подумай над моим предложением еще раз, Я не заставляю тебя давать ответ прямо сейчас. В сущности, я собираюсь объявить о том, что освобождается должность, не раньше марта или апреля.

– Брэд…

– Еще пару недель. Ну, перестань, Питер. Подумай об этом на праздниках. Когда вернешься в школу после Нового года, и, если по-прежнему не захочешь занять эту должность, я не буду больше на тебя давить.

Питер улыбнулся:

– Тебе невозможно отказать.

Вулвертон встал.

– Я работаю над этим. Многие ухватились бы за эту должность. Больше денег, больше ответственности, больше влияния…

– Я все это знаю.

Питер понимал, что стоит объяснить, почему он не может принять должность. Может, тогда Вулвертон оставил бы его в покое. Но он не мог заставить себя признаться, как низко он когда-то пал, как позволил жажде наживы и власти ослепить себя и потерять из-за этого самое главное в жизни.

Когда Вулвертон ушел, Кимбл решил, что на сегодня хватит, собрал вещи и отправился домой. Когда он добрался до дома и поднялся по ступенькам заднего крыльца, то увидел, что Фиона и Куин сидят за столом. Месяц назад он бы постучался в дверь и зашел бы на пару минут. Но теперь, после того, что произошло между ним и Куин, он понимал, что лучше этого не делать. Он направился к своей комнате.

– Питер!

Кимбл обернулся на звук голоса Куин. Задняя дверь была открыта, и она стояла на пороге. На ней были джинсы и толстый белый свитер. От нее веяло молодостью и свежестью. Она выглядела так прелестно, что у него защемило сердце. Внезапно сон, который приснился ему прошлой ночью, ожил в памяти, да так, что у него перехватило дыхание, будто кто-то ударил его кулаком в солнечное сплетение.

– Тетя Фиона приглашает тебя зайти и выпить с нами чашечку шоколада.

Ее теплые глаза светились в лучах полуденного солнца. Питер колебался, гадая, правильно ли поняла Куин приглашение Фионы.

– Питер, ты идешь или нет? – позвала Фиона. Куин улыбнулась и взглянула на Питера. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Он широко улыбнулся.

– Вы меня уговорили. – Его голос охрип от волнения. Через десять минут он сидел за столом, держа в руках чашку шоколада. Фиона располагалась слева от него, а Куин – напротив. Даже если бы он ослеп, то все равно ощущал бы ее присутствие. Ее волнующий запах – легкий и свежий, напоминающий аромат горных фиалок, – окутывал его.

Он старался не смотреть на Куин. Он знал, что если посмотрит на нее, то не удержится от воспоминаний об их поцелуях. Даже сейчас он помнил тепло ее тела, вкус ее губ. Вспоминает ли она об этом так же, как и он? Интересно, почувствовала ли Фиона, что между ними что-то произошло?

– Расскажи, как прошел день, – попросила Фиона. Благодарный за возможность переключиться с мыслей о Куин на что-то другое, Питер ответил:

– Брэдли Вулвертон зашел ко мне как раз, когда я уже собирался идти домой. Он хочет, чтобы я дал ответ.

Чувствуя, что Куин не понимает, о чем идет речь, он взглянул на нее и сказал:

– Вулвертон – директор школы. Он предложил мне более высокую должность – так сказать, продвижение по службе. Куин кивнула:

– Да, тетя Фиона мне говорила. И я знаю, кто такой Брэдли. Еще со времен моего детства. Они с тетей Фионой…

– Да-да. Они много лет играли вместе в бридж.

– Точно.

Ее улыбка снова сводит его с ума. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как действует на него? Когда Куин поднесла чашку к губам и сделала глоток, внутри его как будто что-то перевернулось. Он невольно перевел взгляд на ее округлую грудь, которую скрывали толстые складки свитера, но тут же отвел взгляд.

– Так что ты ему ответил? – спросила Фиона. Даже ее лицо и голос выражали нетерпение.

– Я ответил «нет».

– Но почему? Я…

– Но он не принял моего отказа, – перебил ее Питер, пока Фиона не сказала что-нибудь еще. – Он сказал, чтобы я еще раз хорошенько все обдумал и дал ответ после праздников.

Фиона вздохнула с явным облегчением:

– Что ж, прекрасно, ты должен принять это предложение, Питер. Из тебя выйдет прекрасный руководитель. К тому же ты умеешь обращаться с детьми – то, чего не умеют делать многие руководители.

Питер пожал плечами. Он на секунду встретился взглядом с Куин и заметил, что ее глаза светились интересом.

– Я не разделяю твою уверенность. Все дело во взглядах на жизнь. Тут одна моя ученица воспылала ко мне великой любовью, и теперь я в полной растерянности. Не знаю, что делать.

– Это вполне естественно, – сказала тетушка. – Что тут странного, многие девочки в моем классе с ума сходили по Джеку Скулингу. И ничего, никто не умер.

– Джек Скулинг! – Куин засмеялась и посмотрела на тетю. – Этот толстый, лысый старик?

Ей почаще надо смеяться, подумал Питер.

– Ну, он же не всегда был толстым и лысым, – ответила Фиона, тоже смеясь. – Может, это покажется тебе невероятным, но когда-то он считался самым сексуальным учителем в школе.

Взглянув в искрящиеся глаза Куин, Питер захотел, чтобы они остались одни. Как бы он хотел выйти из-за стола и заключить ее в свои объятия! Целовать до потери сознания, а потом отнести наверх на руках…

«Прекрати. Этому не суждено случиться, так что выкинь эти мысли из головы».

Даже если он готов перевести их отношения в другое русло, Куин скоро должна уехать.

От этой мысли ему стало плохо. Невероятная тяжесть сдавила грудь. Через месяц он больше не увидит ее милых глаз. Ее восхитительных губ. Ее очаровательного, беззащитного лица. Он никогда больше не сможет с ней спорить, не сможет увидеть, как она вздернет подбородок, как вспыхнут гневом ее глаза. Эта мысль заставила его улыбнуться. Куин в гневе – это еще то зрелище!

– Я тоже однажды влюбилась в учителя, – сказала она. – Уверена, он знал об этом, но виду не подавал. В сущности, он просто не обращал на меня внимания. Когда я была подростком, меня никто не замечал.

Питеру не понравился ее самоуничижительный тон.

– У нас у всех в этом возрасте низкая самооценка.

– Но я и вправду была гадким утенком.

– Ничего подобного! – возмутилась Фиона. – Ты были очаровательной девушкой.

Питер улыбнулся, глядя на то, как тетушка яростно защищает племянницу.

– Тетя Фиона, я была тощей, неприметной занудой. Боже, я едва могла связать пару слов, когда поблизости оказывался привлекательный мужчина.

Питер ясно представил Куин. Застенчивая. Тихая. Скромная. В школе он бы на такую и не взглянул. А теперь она превратилась в по-настоящему дорогую ему женщину. Он все еще никак не мог поверить, что Куин когда-то влюбилась в Роберта Блэнкеншипа.

– Давайте не будем больше говорить обо мне. Расскажи об этой своей ученице.

И Питер начал рассказывать о жизни Трейси. Какой та была ранимой. Как осторожно надо было с ней себя вести.

– Кроме того, я не хочу, чтобы у нее развилось чувство отрицания всех и вся. Я должен подумать, как дать ей понять, что у нее нет никаких шансов без того, чтобы разрушить ее самоуважение.

– Ты справишься, Питер, – заверила его Фиона. Он улыбнулся. Милая Фиона. Она думала, что он само совершенство. Однако ее племянница была другого мнения. Он взглянул на Куин.

Питер ожидал увидеть в ее глазах сомнение. Чего он не ожидал увидеть, так это восхищения. И все же он мог поклясться, что именно оно светилось в глубине ее задумчивых глаз. И хотя он без конца повторял себе, что Куин восхищалась вовсе не им, и вообще ее мнение не имеет никакого значения, и из его чувств к ней ничего не выйдет, в его сердце все же зажглась искорка надежды.