Текст книги "Молния"

ГЛАВА 22

Сократ подскочил к Адриану и суетился вокруг него, словно чувствуя что-то неладно.

Несколько пистолетов было нацелено на животное и на Лорен с Адрианом. В этот момент вперед вышел мужчина с властными манерами. Его серая форма была поношенной, у него, как и у остальных, не было знаков различия, но он, несомненно, был офицером.

Он окинул взглядом Адриана и Лорен, с любопытством взглянул на Сократа и, в конце концов, обратился к Адриану.

– Кто вы такие, черт побери? – спросил он. Адриан прижал руку к плечу. Он начал ощущать боль и жжение.

– Адриан Кэбот.

Офицер скривил губы.

– Вы совершали рейсы сквозь блокаду?

Адриан чувствовал, как боль усиливается, жжение становится сильнее и его охватывает слабость. Он сухо кивнул.

Один из мужчин в серой форме вышел из реки, неся седельные мешки, которые Адриан уронил, пытаясь подхватить Лорен. Они были мокрыми, как и человек, который их достал.

Офицер протянул руку.

– Капитан Эймос Келли, – представился он. – Служу под командованием Мосби. Мы вас ждали. Хотя вы должны были пересечь реку ниже по течению.

– Вы нас ждали?

– Янки с ума посходили, когда вас потеряли. Без конца слали телеграммы по линиям, к которым у нас есть доступ. За вас и за леди назначена высокая награда…

Он поклонился.

– Мисс Брэдли, я полагаю.

Он с интересом взглянул на Сократа, который в этот момент повис на Лорен.

– И обезьяна, конечно. Мы не разобрали ее имя. У нас есть приказ оказывать вам всяческое содействие.

– Но тогда почему же вы стреляли? – сердито спросила Лорен.

Эймос Келли покраснел.

– Как я сказал, мы думали, что вы появитесь ниже по течению, если доберетесь до реки. А кроме того, Купер не тот человек, что станет пересекать реку поперек течения. И в этом проклятом тумане это вполне могла быть патрульная лодка янки. А этот дикий крик испугал одного из моих людей. Но все внимание Лорен теперь было сосредоточено на растущем красном пятне на рубашке Адриана.

– Мне нужно осмотреть рану.

– В лагере у нас есть доктор, – предложил Эймос Келли.

– Это далеко? – строго спросила Лорен.

– Час езды верхом. Он может взять одну из наших лошадей. Мы быстро доберемся.

Но увидев лужу крови у ног Адриана и его перекошенное от боли лицо, она сказала:

– Я не думаю, что мы можем ждать так долго.

Веселье мигом слетело с лица офицера конфедератов. Он знаком велел своим людям уйти глубже в лес, так, чтобы их не было видно с реки. Лорен с Адрианом последовали за ними. Позади них оставался кровавый след. Под кронами деревьев Лорен огляделась и нашла упавшее дерево. Сократ носился вокруг, в ярости изрыгая на головы военных свои обезьяньи проклятия.

Адриан сел, и Лорен расстегнула пропитанную кровью рубашку. Ружейная пуля вошла в его плечо и в нем застряла. Из рваной раны струилась кровь. Лорен видела, как ее отец извлекал пули, но у нее не было ни инструментов, ни умения сделать это самой.

– Мне нужна чистая вода, – сказала она. – Есть ли у кого-нибудь чистая вода?

Один из мужчин в серой форме подал ей флягу.

– Есть не только вода, но и немного виски, – предложил он.

Лорен взяла и то, и другое. Она как можно лучше промыла рану и обработала ее алкоголем. Как бы ей хотелось, чтобы ранена была она, а не он! Адриан сцепил зубы при этой процедуре, но ему не удалось удержаться от стона.

– Эй, – сказал мужчина, который дал ей виски, – я имел в виду, что ему нужно выпить.

Лорен подумала о том, что в рану проникла грязная вода Потомака, и продолжила свое дело. Она оторвала кусок ткани от нижней юбки и наложила плотную повязку, чтобы уменьшить кровотечение.

Закончив, она почувствовала, что ее мутит. Лицо Адриана было белым. Несмотря на все ее усилия, повязка из домотканого полотна тотчас же пропиталась кровью.

Несколько подчиненных капитана Келли уже сидели верхом, и он сам помог Адриану взобраться на лошадь. Потом он помог Лорен, которой пришлось ехать по-мужски. Но это не имело значения. Ничто не имело значения, кроме раны Адриана. Сократ ехал с нею. Его пришлось силой забрать у Адриана. Животное чувствовало неладное и что-то озабоченно бормотало.

Лорен пыталась успокоить Сократа, когда они тронулись в путь, но глаза ее постоянно возвращались к Адриану, который прямо, слишком прямо держался в седле. Обычно он держался в нем очень непринужденно. Лорен закрыла глаза. Пройдет еще час, пока они доберутся до врача.

Она знала, что это будет самый длинный час в ее жизни.

* * *

Морфия не было.

Лорен предложила свою помощь. Она сказала доктору, что ассистировала своему отцу-хирургу, и в конце концов врач согласился. Он уже собирался перебираться на другое место. Все его пациенты, раненные в налетах и перестрелках, были отправлены в Вильямсберг. Ему же было приказано отправляться на Север для встречи с отступающими конфедератами. Лорен в ужасе посмотрела на врача, когда тот сказал, что нет ни морфия, ни хлороформа. У него было только виски.

Доктор покачал головой.

– Без таких людей, как он, у нас вообще не было бы никаких лекарств. Сейчас все, что у нас есть, отправлено в Пенсильванию. И, видит Бог, этого недостаточно.

Он дал Адриану выпить кружку виски. Потом еще одну.

Глаза Адриана потускнели. И Лорен не знала, было ли это от виски или от боли. Она знала только, что ему больно. И ей тоже.

Но боль усилилась, когда врач начал исследовать рану, пытаясь нащупать пулю. Она услышала, как Адриан выругался. Лорен смыла кровь вокруг раны. От каждого болезненного для Адриана движения ее бросало в дрожь. После одного из таких немых стонов Адриан потерял сознание. Доктор облегченно вздохнул и вытащил пулю. Кровотечение усилилось.

Лорен наблюдала за тем, как доктор зашивал рану. Глаза Адриана были все еще закрыты, но лицо его искажала боль. Она подумала о том, что не знает, сможет ли успокоить боль в своей душе.

– Он поправится, если нет инфекции, – сказал врач. – Вы не хотели бы присоединиться к нам, мисс? Нам бы пригодилась лишняя пара рук.

Лорен посмотрела на Адриана. Он скоро очнется. И боль его будет еще сильнее оттого, что рана была растревожена операцией.

– Нет… благодарю вас.

Доктор проследил за ее взглядом.

– Вы себе представить не можете, как нам нужны люди, совершающие рейсы сквозь блокаду. – Он покачал головой. – Ампутации без морфия… это поистине ужасно.

Лорен закусила губу и взяла руку Адриана в свою. В Делавэре и в Вашингтоне легко было считать свою миссию благородной. Корабль Адриана вез пушку, но он вез и лекарства. Неужели она, в довершение ко всему, обрекла на мучения раненых людей? Разве Ларри хотел бы этого?

Мысль об этом была невыносима. Она пришла к выводу, что на свете нет ничего абсолютно правильного или абсолютно не правильного, только черного или только белого. Между ними существует множество оттенков.

Она провела возле Адриана весь вечер. И палатка, и доктор исчезли. Их погрузили в фургон и отправили на север Виргинии. Несколько подчиненных капитана Келли сопровождали врача, но сам капитан должен был заниматься разведкой на берегах Потомака. Даже сейчас, когда бои шли за сотни миль отсюда, это было необходимо. Через реку переправлялись и шпионы, и отряды янки.

– И леди, которых нужно спасать, – галантно добавил капитан.

Один из людей капитана Келли, питавший слабость к животным, временно взял на себя заботу о Сократе. Но не все было гладко. Один раз Сократ укусил своего опекуна и удрал в медицинскую палатку до того, как ее убрали. Будучи пойман, он потом опять удрал и нашел Адриана, который лежал под деревом. С жалобным криком он подполз к хозяину и положил голову ему на ногу.

Никто не рискнул приблизиться к обезьяне, даже Лорен. Когда ему показалось, что Лорен собирается забрать его от Адриана, он оскалил зубы. Поэтому Лорен оставила Сократа в покое, а сама села у изголовья Адриана, вытирая пот с его лица и стараясь его успокоить, когда он в полубессознательном состоянии метался от боли.

– Что же я с тобой сделала, Адриан? – однажды в отчаянии прошептала она.

По своему опыту и со слов доктора она знала о возможных осложнениях и об инфекции, но ни у нее, ни у доктора не было ничего, что могло бы их предотвратить. Единственное, что она могла сделать, это обеспечить ему покой и прохладу, насколько это было в ее силах.

Наступила ночь. Лорен не отходила от Адриана, Сократ тоже. Адриан несколько раз приходил в себя. Когда он шевелился, губы его плотно сжимались от боли. Один раз он посмотрел на нее и слабо улыбнулся.

– Ангел… я не думал, что они существуют.

Она не стала ничего отрицать. Она была для него чем угодно, только не ангелом, и как только он поправится…

* * *

Когда он очнулся в следующий раз, Лорен все еще не спала. Адриан и капитан Келли немного поговорили. Капитан сказал, что когда Адриан достаточно поправится, он даст ему отряд сопровождения, который проводит их до следующей воинской части конфедератов. Им окажут всяческое содействие. Правительство Конфедерации очень высоко ценило заслуги капитана Кэбота.

Адриан попытался пошевелиться и от боли вновь почти потерял сознание. Но все же он протянул руку к Сократу, который умоляюще глядел на него. Лорен не могла не улыбнуться при виде этой картины. За то время, что она их знала, – а сейчас ей казалось, что прошли годы со времени их знакомства, – Сократ постоянно навлекал на них неприятности. Она удивлялась терпению человека, который продолжал любить такое животное.

Ей хотелось бы знать, мог ли он поступить так же по отношению к ней, ибо ее поступки были много хуже шалостей Сократа и она не могла утверждать, что совершила их неосознанно.

Лорен решительно выбросила подобные мысли из головы и все свое внимание посвятила тому, чтобы поудобнее устроить Адриана. Она собрала у солдат целую коллекцию еды, поскольку еда, которую ей дала миссис Купер, пропала в реке, и сделала суп из соленой свинины, дикого лука и сушеной кукурузы. Супу получилось немного, но он, по крайней мере, был горячим.

Ей пришлось кормить Адриана, потому что его правое плечо было замотано бинтами. Она чувствовала, что его раздражает собственная беспомощность, раздражает еще одна задержка, мешающая ему вернуться в Англию и найти новый корабль.

Но, как всегда, он держал свои чувства при себе. Лорен часто замечала, что он смотрит на нее, но она никогда не знала, о чем он думает. Его синие глаза были непроницаемы.

Он ненадолго проявлял интерес, когда капитан Келли рассказывал военные новости. Адриан и Лорен, похоже, едва разминулись с войсками Джеба Стюарта в Мэриленде. Стюарт преследовал интендантский обоз янки чуть л и не до Вашингтона, захватил 125 фургонов, но из-за этого опоздал в Геттисберг. С поля битвы все еще поступали искаженные сведения. Было ясно, что с обеих сторон огромные потери и Ли отступает. Капитан Келли рассказывал все это с застывшим лицом. Его огорчал приказ, вынуждавший его заниматься патрулированием.

В конце концов Адриан снова заснул. На его лице были видны следы усталости и боли… и то же выражение переживаемого поражения, что было на лицах его хозяев-конфедератов.

На следующий день после полудня, когда Адриан спал, Лорен вспомнила о книге, которую она взяла из дома на ферме. Седельные мешки побывали в реке вместе с Адрианом, но солдат-конфедерат, не зная, кто такие Адриан и Лорен, и полагая, что в мешках есть что-нибудь важное, вытащил их. Она просмотрела их содержимое. Еда была испорчена. Книга намокла, но Лорен считала, что ее можно спасти. Она разложила ее для просушки и теперь сходила за ней и села рядом со спавшим Адрианом.

Книга оказалась дневником. Многие ее страницы слиплись, но несколько страниц можно было разобрать. Лорен пролистала книгу до середины, пока не нашла страницу, которую смогла прочитать. Почерк был четким и аккуратным.

12 июня 1861 года.

Завтра день моей свадьбы. Я от всего сердца желала, чтобы мои отец и мать присутствовали на моей свадьбе. Но они сказали, что я им больше не дочь.

И поэтому я остаюсь с моей будущей золовкой. Завтра я выйду замуж: за человека, которого я всегда любила, и стану для него единственной. Печально, что больше я ничего не могу для него сделать. Он может умереть на следующей неделе, или в следующем месяце, или на следующий год. Я не могу упуститъ возможность любить его, разделить его жизнь, носить его ребенка…

Дальше текст был неразборчив, чернила расплылись. Лорен начала перелистывать страницы, когда услышала, что Адриан обеспокоенно зашевелился.

Она положила дневник и подошла к нему.

– Как ты себя чувствуешь?

Ему удалось улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.

– Чертовски неудобно, когда в тебя стреляют свои.

Эти слова огорчили Лорен. Ведь то же самое произошло и с Ларри. Ирония судьбы. Лорен только кивнула. Он коснулся левой рукой руки Лорен.

– Я помню, что видел тебя… каждый раз, когда просыпался. Ты, должно быть, устала.

Лорен отрицательно покачала головой, сплетая свои пальцы с его пальцами.

– Я беспокоилась о тебе… Сократ тоже. Я и в самом деле думаю, что он беспокоится.

– Противное животное, – слабым голосом произнес Адриан. – Только и беспокоится, что о своевременном получении бананов.

Но глаза его любовно взглянули на обезьяну, которая в этот момент весело приводила себя в порядок, делая вид, что ей все безразлично.

Адриан попытался сесть, но упал.

– Доктор сказал, что тебе не следует двигаться по крайней мере пять дней, – укорила его Лорен.

– Черт побери, целых пять дней!

Адриан вновь подвинулся, на этот раз напрягая все силы, чтобы преодолеть слабость и боль. Он сел. В лице его не было ни кровинки.

– Я хочу завтра уехать… Отдохнуть я могу и позже.

– Адриан!

Но на его лице появилось знакомое упрямое выражение, и он попросил проходившего мимо солдата позвать капитана Келли, который с неохотой согласился обеспечить ему провожатых до соседней воинской части, если завтра утром Адриан будет себя чувствовать достаточно хорошо.

И он чувствовал себя достаточно хорошо. По крайней мере, он это утверждал, несмотря на то, что когда его подсаживали на лошадь, по лицу его ходили желваки. Лорен тоже села на лошадь, испытывая смешанные чувства. Она думала, что покинет его, когда он будет в безопасности, и теперь он был в безопасности, но раненый. Он в ней нуждался.

По крайней мере так она себе говорила.

Да и куда ей идти? Известие о том, что за нее была назначена награда, означало, что мистер Филлипс вовсе не сочувствует тому, что она сделала. Конечно, она могла остаться на Юге, но и это ей не очень нравилось.

У нее больше не было родины. Мысль об этом ее пугала и вызывала ощущение одиночества.

Капитан Келли дал им восемь человек сопровождающих. Они ехали до полудня, направляясь к Фредериксбергу, штат Виргиния. Оттуда они должны были продолжить свой путь поездом до Ричмонда, а оттуда другим поездом до У эл-дона, штат Северная Каролина, и потом уже третьим поездом до Уилмингтона.

Путь до Фридериксберга показался Лорен бесконечным, потому что ей тяжело было видеть боль на лице Адриана, но у него и в мыслях не было прервать путешествие. После отдыха он первым предлагал продолжить путь. К концу первого дня его шатало в седле. Рот его был крепко сжат, и она представляла, какие мучения он испытывает.

В первый же вечер она поменяла ему повязку. Кожа вокруг все еще кровоточившей раны потемнела. Швы на ране лопнули и, одолжив у солдат немного виски, которого, похоже, у них было в достатке, она вновь зашила рану и на следующий день отказалась продолжать путь. Она упрямо настаивала на том, что хотя бы один день Адриан должен отдохнуть, хотя сам Адриан стремился ехать дальше.

Все же, видимо, он был еще очень слаб, потому что в конце концов уступил. Сопровождавший их отряд занялся охотой и вскоре добыл несколько кроликов, которых поджарили на шомполах и Лорен с Адрианом ели вкусное мясо, в то время как Сократ обедал на деревьях. Адриан вскоре заснул, а их эскорт растворился в лесу, обеспечив им охрану.

Воспользовавшись светом костра, Лорен вытащила дневник. Ей хотелось отвлечься от мыслей об Адриане, о его состоянии и об их будущем.

20 июня 1861 года.

Всего неделя, как мы поженились, и я у же с ним попрощалась. Рендалла вызвали в часть. Говорят, скоро будет сражение. Всемилостивый Боже, я надеюсь, что это не так!

Вчера приезжал мой брат и рассказал, что они с отцом идут служить в войска генерала Ли. Я так боюсь, что им с Рендаллом в бою придется сражаться друг против друга! Но я никогда не пожалею о том, что вышла замуж. Я любила его всю свою жизнь и знаю, что он делает то, что должен делать, идя при этом против воли и своей и моей семьи…

Кукуруза в полях растет хорошо, но с обеих сторон от нас располагаются армии, и я чувствую, что мы можем оказаться между ними. Сэм и Лукас упорно работают, но они тоже очень скучают по Рендаллу. Так же как и в меня, он вдохнул в них жизнь. Именно он освободил их, и они любили его за это.

Я знаю, что ради него я должна быть сильной. Я должна хозяйничать на ферме. В эту землю Рендалл вложил свою душу. Но… да поможет мне Бог… Он уехал лишь несколько дней назад, а я так одинока. Я чувствую, что лишилась сердца.

Становилось слишком темно, чтобы читать, и Лорен отложила дневник в сторону. При свете мерцающего пламени она смотрела в лицо Адриана. Она не знала, смогла бы ли она понять содержание дневника три месяца назад, но сейчас ее сердце разрывалось точно так же, как и сердце Meлиссы Кендалл.

И она размышляла о том, было ли у нее когда-нибудь такое мужество, как у Мелиссы.

* * *

На следующее утро Адриан проснулся от боли. Мучительная боль, дававшая о себе знать при малейшем движении, мгновенно вырвала его из объятий сна. Было неразумно так долго ехать, но он был не в состоянии ждать.

Лорен. Риджли. Они владели его мыслями, он видел их во сне. И они так упорно ускользали от него!

Адриан чувствовал, что с каждым днем Риджли становится от него все дальше и дальше. И Лорен тоже. Каким-то непонятным образом он чувствовал, что она отдаляется от него.

Они были так близки во время побега, в то время, которое они провели в сарае. Но теперь в глазах у Лорен опять появилось такое выражение, словно что-то ее гнетет. И несмотря на то, что она ухаживала за ним очень заботливо и нежно и постоянно была с ним, она, тем не менее, напоминала ему птицу, готовую улететь.

Он молча проклинал свою слабость. Боль он еще мог терпеть. Он терпел ее мальчиком, затем офицером. Но слабость – это было нечто такое, чего он не мог контролировать, и поэтому она его возмущала.

Лорен была неподалеку. Она наконец-то заснула. Хотя первые два дня Адриан время от времени впадал в бессознательное состояние, но каждый раз, когда он приходил в себя, она была рядом. Молодой лейтенант из их эскорта с завистью сказал ему, что несмотря на все уговоры, Лорен не шла отдыхать. Ее просто невозможно было оторвать от Адриана.

Глядя на нее, Адриан в который раз подумал о том, как бы ему хотелось знать о ней правду. Честность и преданность были качествами, которые он ценил больше других. Он знал, что не добился от Лорен честности, но в последние несколько дней он имел возможность убедиться в ее преданности и даже более того.

Но этого было недостаточно. Глядя на ее лицо, нежное и кроткое во сне, он понимал, что хочет, чтобы она была с ним всегда. Боролась вместе с ним, спала с ним, делила с ним трудности. Она одновременно и бросала ему вызов, и вызывала в нем желание ее защитить. Никто и никогда не вызывал в нем подобных чувств. Никто и никогда так не трогал, так не волновал его.

Он вздохнул и, поморщившись, повернулся, размышляя о том, как неожиданно иногда поворачивается жизнь. Но скоро он уедет домой, в Англию. Возможно, даже в Риджли. Он мог бы попытаться выкупить Риджли.

И Лорен будет с ним. Так или иначе, но она будет с ним.

ГЛАВА 23

Густой и тяжелый туман ограничивал видимость до нескольких футов. На палубе «Салли-Энн» толпился народ, но Лорен даже не могла как следует видеть Адриана, стоявшего неподалеку от нее.

Сквозь густую завесу тумана едва мерцали огни Уилмингтона и множества других кораблей, часть из которых тоже начала ставить паруса.

Лорен терзали сомнения и даже страх. Она пускается в опасный путь… а потом ей будет грозить еще большая опасность.

Неведомое, непредсказуемое море… Бермуды… А потом… Она не знала, что будет потом.

Она взглянула на Адриана. В нем чувствовалось напряжение. На его здоровом плече сидел Сократ, не покидавший хозяина с тех пор, как он был ранен. На Адриане была новая рубашка, скрывавшая толстый слой бинтов на его больном плече.

Всемилостивый Боже, какой же это был долгий путь, и каким же он был болезненным для Адриана… Эта бесконечная верховая езда до Фредериксберга, где они купили новую одежду. Лорен хотела, чтобы он отдохнул, но он отказался и с помощью выданных военными специальных бумаг они смогли сесть в поезд, идущий на Юг. Рывки и толчки поезда, жесткая постель… Лицо Адриана все время было искажено болью.

Тем не менее он настаивал на продолжении путешествия. Через три дня должно было наступить новолуние, а через пять-шесть дней большинство кораблей, совершающих рейсы сквозь блокаду, покинут Уилмингтон. К этому времени Лорен и Адриан должны были добраться до порта, иначе им придется несколько недель ждать возвращения кораблей.

Однако такое решение дорого обошлось Адриану, а Лорен оно обошлось еще дороже, потому что ей приходилось наблюдать его страдания. Дважды, когда поезд неожиданно останавливался, Адриана ударяло о стену вагона. Лорен дважды накладывала ему новые швы. Плечо было красным, воспаленным, а кожа вокруг раны почернела. Это были кошмарные четыре дня в душном, переполненном людьми вагоне.

Даже когда они добрались до Уилмингтона, Адриан не стал отдыхать, а отправился в банк. Потом к нему в отель зачастили моряки. Он нашел одного англичанина, знакомого, который согласился отвезти их на Бермуды, где они могли застать клипер, идущий в Англию. Корабли, построенные для рейсов сквозь блокаду, редко сами ходили в Англию. Они были предназначены для спринта от Нассау и Бермуд к восточному побережью Соединенных Штатов. Приятель Адриана должен был отправиться через день после того, как будет закончена погрузка.

Когда Адриан вернулся в отель, где он снял для них раздельные комнаты, он был болен и измучен. К этому времени Лорен уже знала, что не беременна, хотя некоторое время перед этим она лелеяла эту глупую надежду.

Они обедали вместе почти в полном молчании. Время от времени взгляды их встречались, и в них чувствовалось влечение, невысказанные вопросы и скрытый огонь. Он все еще неважно себя чувствовал, и, поскольку на судах, нарушающих блокаду, не было врачей, Лорен решила ехать с ним на Бермуды, чтобы ухаживать за ним.

Пока им обоим этого было достаточно. Пока. После обеда она помогла ему раздеться и посидела рядом с ним. Он заснул, но она оставалась с ним большую часть ночи. Просто смотрела на его закрытые глаза, на густые темные ресницы. Наблюдала за тем, как губы его расслаблялись, когда боль отпускала его. Она любила его так сильно! Если бы она только могла исправить причиненное ему зло. Тогда, может быть, была бы надежда…

Но это была странная мысль, несбыточная надежда, и она знала, что ей следует выбросить эту мысль из головы. Лорен взглянула на Сократа, спавшего на одеяле в углу комнаты. Он получил роскошный обед из свежих фруктов.

Лорен до рассвета продолжала смотреть на Адриана, стараясь запомнить все, до мельчайших деталей. Ей хотелось лечь в постель рядом с ним, но она боялась причинить ему боль, да и что-то другое удерживало ее. В конце концов она неохотно отправилась в свою комнату, в свою одинокую постель.

А теперь они снова шли сквозь блокаду. Так же, как в На-ссау, Лорен удивлялась тому, как судам удавалось избежать столкновения во тьме и в тумане, ведь они могли использовать огни только в гавани. Как только они вышли в реку Кейн Фиэ, лишившись защиты форта Фишер, тут-то и началась настоящая опасность. Как только «Салли-Энн» медленно отошла от места стоянки, Лорен инстинктивно придвинулась ближе к Адриану. Она чувствовала тепло его дыхания, чистый запах мыла и лаврового рома. Этим утром он был у парикмахера, и щетина, выросшая со времени последнего бритья в Фредериксберге, исчезла. А с нею исчезло и его сходство с пиратом. Она знала, что пройдет много дней, а может быть и недель, прежде чем его рука настолько поправится, что он сможет бриться сам.

Лорен почувствовала дрожь желания, когда он обнял ее здоровой рукой. Она прислонилась к нему спиной, стараясь не причинить ему боли и в то же время желая прижаться к нему. Чтобы добраться до Бермуд, им понадобится дня три, а может быть и меньше.

– Ты хочешь быть там, у штурвала? – спросила она, указывая на то место, где стояли капитан и лоцман. Она вспомнила имя капитана: Максимилиан Аббот.

– Чуть-чуть, – ответил он. – Кажется странным, что не я сам управляю судном.

Корабль слегка задрожал, когда машины увеличили обороты.

– Готова идти спать?

Она кивнула. Даже если бы она сама не хотела спать, ему следовало лечь. Кроме того, они, вероятно, привлекли к себе внимание пассажиров и стали предметом обсуждения. Просто удивительно, как мало ее это беспокоило.

Но Адриану нужен был отдых.

Они отправились к своим крошечным каютам. Лорен сознавала странную медлительность своих шагов. У дверей своей каюты он легонько поцеловал ее. Глаза его вновь казались таинственными. Он коснулся рукой ее щеки и ушел.

Совершенно не желая спать, Лорен направилась к своей каюте. Теперь уже можно было зажечь масляную лампу. Она достала дневник.

26 июля 1861 года.

Он умер. Рендалл умер. В местечке под названием Манасас Джанкшин. Мой брат тоже умер там. Я не знаю, как я смогу это вынести. Спасибо тебе, Господи, за Сэма. Лукас сказал, что идет искать тело Рендалла. Мальчиками они росли вместе, один белый, другой черный. И, сколько я их помню, они всегда были как братья. Я думаю, что именно поэтому Рендалл так сильно ненавидел рабство… он видел, каково быть рабами таким, как Сэм и Лукас. По-настоящему я никогда этого не могла понять. Я не понимала этого до тех пор, пока не увидела слезы в глазах Лукаса. Он, по крайней мере, мог плакать. Я не могу. Я все еще не могу заставить себя поверить, что его больше нет.

Но Лорен могла плакать. И она плакала. О Мелиссе. О Рендалле. О Лукасе. О самой себе.

Будучи не в состоянии читать дальше, она закрыла дневник.

* * *

Они прибыли на один из Бермудских островов. Он был более зеленым, чем остров Нью-Провиденс, и климат был здесь более гостеприимным. Но здесь также чувствовалось радостное оживление, и Лорен догадывалась о его причине.

В отличие от «Призрака», на «Салли-Энн» было несколько пассажирских кают, и приличия ради Адриан заказал им отдельные каюты. Там было несколько других пассажиров, включая двух чиновников-конфедератов, направлявшихся в Англию.

Их присутствие, а также боль в плече сделали Адриана и Лорен осторожными. Адриан старался быть осторожным ради Лорен, а Лорен ради Адриана. Они разговаривали, вместе ели, но они не были вместе. И оба они чувствовали расстояние между собой.

В отчаянии Лорен попросила Адриана еще поучить ее игре в карты. Колоду карт им удалось спасти вместе с дневником, и теперь Лорен с Адрианом нашли на палубе место и начали игру. Иногда к ним присоединялся кто-нибудь из пассажиров.

Играли они только в покер. Адриан был прекрасно знаком с этой игрой, потому что в нее играли его приятели капитаны.

Он заявил, что покер гораздо проще, чем английские азартные игры, для большинства из которых требовалось более двух игроков. Они ставили на карту воображаемые богатства, и Лорен получала удовольствие, обыгрывая его. Через три дня она опережала его на двадцать пять тысяч долларов.

Адриан видел, как она улыбается, как из глаз ее уходит тайная печаль. Ему доставляло большое удовольствие наблюдать за ней, когда она выигрывала, и хоть он и не проигрывал ей умышленно, но и не блефовал так много, как обычно. Ее глаза так радостно вспыхивали, когда ей везло, что у него не хватало духу предупредить ее о том, что она выдает себя при игре. Ему было достаточно того, что он видел, как развеваются на ветру ее волосы цвета меда, а руки прижимают карты, не давая им разлететься.

А потом они прибыли на Бермуды, на эту розовую жемчужину в бирюзовом море, и Лорен воскликнула вслух, что она никогда не видела ничего столь прекрасного.

– Подожди, пока не увидишь Англию весной, – сказал Адриан. – Даже теперь, в конце лета, она такая зеленая, что глазам больно. Ты увидишь ее со мною!

Лорен ничего не ответила. Как могла она отправиться с ним в Англию? Она уже любила его слишком сильно и это не могло для нее хорошо кончиться. Ничего хорошего не выйдет из того, что они дольше пробудут вместе. Ничего, кроме боли для нее и утраты иллюзий для него. Но он еще нуждался в ней. Его рана все еще требовала ее внимания. Адриан воспринял ее молчание как знак согласия. Они вместе сошли с корабля и в порту Сент-Джордж обнаружили, что знамениты. Их приветствовал майор Норман Уолкер, представитель конфедератов, которому люди с пришедшего раньше корабля рассказали об их предстоящем прибытии.

– Мы собираемся устроить танцы в вашу честь, – сказал он им. – И я уже договорился, что вы разместитесь в гостинице «Хиллкрест». Это, должно быть, мисс Брэдли. Клянусь Юпитером, вам придется рассказать нам о вашем побеге. Янки вне себя. А это, должно быть, та самая обезьяна, о которой мы наслышаны. Очаровательное маленькое существо.

Адриан подхватил Сократа, который воспринял комментарий по своему адресу, а может быть, и то, как; это было сказано, как оскорбление и приготовился к атаке. Движение заставило Адриана поморщиться, и Лорен, вспыхнув, забрала у него Сократа.

– Вы и представить себе не можете, что сделал ваш побег для поднятия нашего морального духа, – продолжал Уолкер. – Об этом говорят все Бермуды. Губернатор хочет с вами встретиться. Англичане чертовски бесятся, прошу прощения, мисс, главным образом из-за того, что янки посадили капитана Кэбота в тюрьму. А вы, мисс Брэдли, виновница торжества. Как Роза Гринхау.

Лорен больше не слушала. Она онемела. Она знала о Розе Гринхау, агенте конфедератов, которую держали в тюрьме «Олд Капитал». А теперь она, Лорен Бредли, столь же знаменита. Героиня конфедератов, в то время как она в действительности была шпионкой северян! Как могло все так перепутаться?

Она почувствовала, что ее поддерживает рука Адриана. Она услышала, как он сказал:

– Я думаю, что теперь нам обоим нужно отдохнуть. Не могли бы мы поговорить об этом позднее?

– Конечно, конечно, капитан Кэбот. В любое время. Я провожу вас до гостиницы.