Текст книги "Нулевой километр"

– Не спеши, маленькими глотками, – отечески сказал Сергей Борисович и продолжил более деловым тоном: – Мне нужен менеджер по работе с клиентами. У нас есть направление – договор содержания. Схема простая – платим старикам хорошую пенсию, наследуем со временем их квартиру. Хорошая тема, только исполняется плохо. Представляешь, приходят к старикам Игорь или вот Леша…

– Мы полные отморозки, да? – шутливо спросил Шепилов, однако в его голосе прозвенели нотки подлинного недовольства.

– Да, Лешенька, да, – ласково отозвался Сергей Борисович. – Что вы ночью из-за машины устроили? Решили вопрос, кстати?

– Сейчас мат нарисую и красить еду, – немедленно пробасил из соседней комнаты Юрец.

– Ну и хорошо. «Хаммер» застрахован, про деньги можете с другом забыть, – ровно продолжал Сергей Борисович, вновь обращаясь к Олегу.

– С-спасибо, – закивал Олег, представляя, как обрадуется Костя. – Но я все-таки не пойму: вы платите пенсию и ждете, пока человек умрет?

– Мы ничего не ждем, – ответил Шепилов, делая ударение на слове «мы». – На каждую квартиру уже есть клиент. Он платит аванс, и он ждет, а мы из аванса платим пенсию.

– Жилье дорожает, – подхватил Сергей Борисович, – а мы заключаем договор на фиксированную стоимость. Стоила квартира пять лет назад триста тысяч, и еще через пять лет достанется клиенту за те же триста, хотя стоить будет уже восемьсот. И он получит ее на пол лимона дешевле только потому, что заплатил нам в свое время шестьдесят тысяч аванс. Ну а мы…

– Получите двести сорок только за то, что десять лет назад договорились с бабушкой? – воскликнул потрясенный простотой схемы Олег.

– Вот!.. – Сергей Борисович наставительно поднял указательный палец. – «Просто договориться с бабушкой» – совсем не просто. Поэтому ты здесь и сидишь.

– Мат! – донесся из соседней комнаты торжествующий голос Юрца, и через пару секунд он уже торопливо покидал офис. Проигравший Игорь, лицо которого не выражало ни малейшего огорчения по поводу отданной партии, подошел к Шепилову, сел на подлокотник его кресла и показал Олегу красную корочку милицейского удостоверения.

– Исаев Игорь Анатольевич. Майор. Отдел по борьбе с экономическими преступлениями… – быстро прочитал Олег. – Фигасе!

– Олег, знаешь, сколько в Москве уродов, которые могут выкинуть этих стариков из квартир? – спросил Игорь, убирая удостоверение в карман серого пиджака. – Не пересажать! Старики боятся – и правильно делают.

– И собирают бутылки, потому что у нас нет человека, способного их убедить, – подхватил Сергей Борисович. – Договор содержания и наша пенсия для многих – единственный шанс достойно дожить.

Олег все понял. Эти ребята хотят, чтобы он предлагал старикам и старушкам заключать с «Хрустальным домом» договор содержания. Что ж, для него это не сложнее, чем продавать технику, вот только… Не хочется быть шестеркой и приносить этим делягам сотни тысяч за гроши «с барского стола». Олег отпил еще один глоток из стакана, думая, как не продешевить.

– И сколько… – начал он, но испугался упустить свой шанс, и спросил совсем другое: – Пенсия сколько?

– Пенсия пятьсот долларов, – спокойно ответил Сергей Борисович. – Тебе – три процента от стоимости квартиры по факту заключения договора.

Снова поперхнувшись виски, Олег натужно закашлялся.

Глава 8

Центр, как всегда, был полон спешащих людей, и только в старых кривых московских переулках, заставленных автомобилями, народу почти не было. Костя и Алина шли по Георгиевскому переулку в сторону Тверской. Слева над ними возвышалось гигантское серое здание Госдумы, бывший Госплан, и как когда-то, так и сейчас закрывающее собой полнеба.

– Ты даже не представляешь, как помогла. Спасибо тебе огромное еще раз! – повторял Костя, не уставая снова и снова благодарить Алину, не столько за предоставленную возможность заработать, сколько за то, что она снова появилась в его жизни.

– Не могла не помочь. – Алина осторожно перешагнула глубокую выбоину в асфальте, оперевшись на Костину руку. – Вы, конечно, свинтусы, но не такие, чтобы сдирать с вас три шкуры. Надеюсь, ты нас на свадьбе не взорвешь?

Оба засмеялись.

– Ну прости, Алина, такая случайность глупая! Хотя знаешь… Я в тот вечер видел этого Артура. Около ночного клуба. Может, это все не случайность?

– А что?

– Не знаю… Какое-нибудь приключение закручивается… Выпьем по коктейлю, подумаем?

Из-за угла донесся нарастающий грохот – словно с горы катились тысячи камней.

– Давай без приключений! – попросила Алина. Она первой вышла на залитую солнцем Тверскую, и ее чуть не сшибла огромная толпа летящих вниз по улице роллеров. Костя едва успел схватить девушку за плечи и прижать ее к стене дома. Роллеры смерчем пронеслись мимо.

– Видишь, – пробормотал Костя, продолжая прижимать Алину к стене, хотя опасность уже миновала, – без приключений не получается…

Большие полосатые зонтики, раскинувшиеся над столиками уютного открытого кафе, давали приятную тень, и если бы не вездесущий запах выхлопных газов, то в этом кафе можно было с легкостью представить себя на курорте. Настроение у Кости было именно такое – приподнятое, беззаботное, курортное. Он забыл все проблемы, и каждый взгляд на Алину был для него как глоток пьянящего шампанского. Согласись еще Алина выпить с ним в кафе настоящего шампанского или вина – настроение вовсе улетело бы в небеса, как неуправляемая ракета, но у девушки вечером была репетиция, и она выбрала молочный коктейль. Костя из солидарности взял такой же, но растягивать удовольствие, смакуя напиток со вкусом растаявшего мороженого, не видел смысла. Усевшись напротив Алины, он выцедил свою порцию за несколько секунд и скосил глаза, наблюдая, как остатки молочного коктейля уносятся со дна стакана вверх по соломинке. Алина расхохоталась.

– Что? – недоуменно спросил Костя, выпуская соломинку.

Взяв салфетку, Алина стала вытирать Косте нос, испачканный густой молочной пеной. Смущенный Костя отстранился и, отняв у Алины салфетку, сам привел свой нос в порядок. Алина посмотрела на него, держа над глазами ладонь «козырьком», и сказала:

– Для парня с такими целями ты слишком быстро пьешь.

– В смысле? – не понял Костя.

Алина пожала плечами и несколько секунд неторопливо цедила свой коктейль – глоток за глотком. Потом снова подняла глаза на Костю:

– Когда думаешь стать крутым клипмейкером?

– Через год.

Алина иронически хмыкнула.

– Думаешь, невозможно? – ершисто поинтересовался Костя, ощущая то ли досаду, то ли Вздохнув, Алина отодвинула стакан в сторону.

– Ну почему же… Если веришь – возможно все. Только не через год. Я в пять лет увидела «Щелкунчика» – решила стать балериной. В девятнадцать станцевала на выпускном «Лебединое»… А сейчас двадцать два – я никто и звать никак. Все зависит от выступления в октябре.

Костя пожевал соломинку, совершая нехитрые арифметические подсчеты. У Алины ушло четырнадцать лет, чтобы стать танцовщицей, и еще три, чтобы получить свой первый большой шанс… Что ж это получается?..

– Получается, что крутым клипмейкером я стану… в сорок?

– Лучше, чем никогда, – успокоила Алина, вставая. – Пошли. Покажу тебе место, где загадывают любые желания.

Около «новодельных» Иверских ворот, ведущих на Красную площадь, топтались усталые, но довольные люди. В основном это были приезжие, которые успели уже ознакомиться с красотами Кремля, посетили Александровский сад и собирались теперь спуститься в огромный торговый комплекс под Манежем, чтобы провести там остаток дня и впитать в себя ощущение изобилия, как впитывали во время пляжных отпусков бледными телами жаркое солнце. Алина протянула руку, указывая на вбитую в булыжник бронзовую окружность, в центре которой был большой квадратный медальон из такого же металла.

– Смотри. Это Нулевой километр. Отсюда считаются все расстояния. Если у тебя есть цель – встань в центр лицом к ангелу, брось через плечо монету и загадай желание.

Алина достала из сумочки пятирублевую монетку и протянула Косте.

– А ты? – спросил Костя.

– Я уже бросала… Давай загадывай.

Подкидывая монету на ладони, Костя смотрел на Алину, и ему казалось, что сейчас она как никогда соответствует определению «блестящий образец природного совершенства».

– Давай загадывай! Мне на репетицию пора! – поторопила Алина.

Костя улыбнулся и не глядя бросил монетку через левое плечо. Пятирублевка подлетела в воздух, закрутилась, наматывая на себя простое и понятное желание, и громко звякнула об булыжник, сообщая о нем позолоченному ангелу, венчающему вход в небольшую часовню. Алина подхватила Костю за руку, и они поспешили к метро.

Глава 9

Во дворе сталинской высотки на Котельнической набережной – вершины и торжества имперского архитектурного стиля – стоял темно-синий «БМВ». В машине сидели двое – Шепилов и Олег. Шепилов бросил взгляд на часы.

– Шестой час… Борисыч решил тебя проверить на самой упертой бабке. Профессор университета. Книгу пишет. Я два раза к ней приходил – оба раза лекция про Бальзака, ни слова про договор. Про ремонт не забудь. Квартиру клиентам показывать – ремонт одно из условий.

Олег выглянул в окно и посмотрел на взмывающие в небо надменные и такие дорогие стены. Такой шанс нельзя упустить.

– Тысячу рублей дашь? – спросил Олег, немного подумав.

Через десять минут Олег с роскошным букетом в руках нажимал на кнопку звонка квартиры номер 144. В номере было что-то знакомое… Первые три цифры домашнего мурманского телефона – вспомнил Олег и решил, что это хороший знак. Из-за двери послышался хорошо поставленный женский голос:

– Кто там?

Бодрый и приветливый ответ должен был вызвать безоговорочное доверие:

– Ольга Сергеевна, добрый день. Это Олег. Ваш студент.

Щелкнул замок, дверь со скрипом отворилась, и Олег увидел пожилую невысокую женщину с удивительными глазами. Любая старушка ассоциировалась в представлении Олега с мутным, ничего не выражающим и чаще всего злым взглядом. Эти же глаза были ясными, живыми и необыкновенно глубокими, словно из давно минувших времен, когда женщин называли сударынями и галантно целовали им руки. Олег весь подобрался, глубоко вздохнул и… протянул букет стоящей перед ним даме.

Еще через минуту он прохаживался вдоль стены обветшалой гостиной, любуясь старинными фотографиями с видами Парижа позапрошлого века. Около письменного стола он остановился, осмотрел кипы бумаг, исписанных бисерным почерком, и красную пишущую машинку «Traveller De Luxe». Затем его внимание привлекло дряхлое пианино, на котором стояла изящная деревянная пирамидка, украшенная позеленевшим от времени бронзовым вензелем. Под вензелем чернилами было выведено: «Любимому ученику Сереже Орловскому от строгого учителя – Карла Францевича Кройнерта. Февраль 1911 года». Олег хмыкнул и восхищенно покачал головой.

– Удивительно, Олег, я вас совершенно не помню, – послышался голос.

Олег обернулся: Ольга Сергеевна вошла в комнату, неся в руках большую стеклянную вазу, в которой красовался его букет.

– Стыдно, Ольга Сергеевна, прогуливал. А тут ехал в поезде, открыл полистать Бальзака… «Гомсек»…

– «Гобсек»! – наставительно отчеканила Ольга Сергеевна, ставя вазу на комод.

Олег комически похлопал себя по губам:

– Ну да, «Гобсек»… Потрясло! Решил вас найти, спросить, что еще почитать.

– Все расскажу, – пообещала Ольга Сергеевна и тепло улыбнулась.

– Ольга Сергеевна, что это такое? – Олег указал на деревянную пирамидку.

– Метроном, Олежек, обычный метроном. Вы музыкой в детстве не занимались? Он помогает держать ритм. Смотрите…

Она откинула переднюю стенку пирамидки, оказавшуюся съемной, и Олег увидел стальной стержень с прикрепленным грузиком. Ольга Сергеевна освободила стержень от фиксирующего зажима, и тот закачался вправо-влево, ритмично отбивая удары звучными щелчками.

– Здорово… Вещи почти сто лет, и она все еще работает!

– Да, работает… – Ольга Сергеевна со вздохом остановила стальной маятник и снова закрыла пирамидку крышкой. – Ив отличие от меня проработает еще сто. Этот метроном подарили моему отцу – он замечательно играл. Очень любил Рахманинова… И Свиридова.

Чувствуя, что для сближения достаточно обменяться еще парой реплик, Олег пошарил глазами по стенам, кивнул на большую фотографию Эйфелевой башни и восхищенно уточнил:

– Париж?

– Да, – снова вздохнула Ольга Сергеевна, – несбыточная мечта жизни… Вы садитесь, Олег, к столу… Там у окна, здесь бумаги… Сейчас я сделаю чай.

Ольга Сергеевна вышла из комнаты и зазвенела на кухне чашками. Олег прошел к маленькому столику у окна и с интересом посмотрел на старинные часы, стоящие на комоде рядом с вазой. На белом циферблате чернела надпись «Павел Буре».

«Фигасе… – потрясенно подумал Олег. – Бабуля с хоккеистами дружбу водит… За фигом ей только Павел Буре свои часы подарил?»

Шепилов терпеливо ждал Олега в машине. Был уже восьмой час, и если бы не указание шефа Сергея Борисовича – ждать парня до упора, он давно бы уже уехал. Не нравился ему этот Олег – «юноша бледный со взором горящим», мечтающий получить все и сразу. Шепилов работал с Борисычем восемь лет, создавал с ним компанию с нуля, вел всю юридическую базу, но три процента от сделки начал получать только год назад. А этому выскочке обещан такой шоколад за пару часов сладкого трепа? Впрочем… против фактов не попрешь: и Шепилов, и Игорь действительно получали от стариков отказ за отказом, и последний договор содержания фирма «Хрустальный дом» заключила еще зимой. Если Олег действительно сможет уболтать эту профессоршу, они, во-первых, получат солидный куш, во-вторых – отличные перспективы. Адресов у них в базе данных десятки – только чеши. Шепилов вздохнул, набираясь терпения, и стал шарить в эфире FM-станций, стараясь найти хорошую музыку и все время натыкаясь на бесконечную болтовню ведущих, уверенных отчего-то, что их тупые приколы – вершина остроумия.

За окнами сгущались сумерки. В квартире Ольги Сергеевны горели светильники с древними, как метроном Карла Францевича Кройнерта, матерчатыми абажурами. Ольга Сергеевна наливала Олегу третью чашку ароматного, но некрепкого чая и продолжала воодушевленно рассказывать про свою монографию:

– Студенты до сих пор повторяют по советским учебникам: «Бальзак обличал пороки буржуазии…» А ведь это про сегодняшний день! Эжен де Растиньяк и Люсьен де Любампре – герои нашего времени! Вам после «Гобсека» обязательно надо прочесть «Отец Горио» и «Блеск и нищета куртизанок». Весь цикл «Человеческой комедии» необходимо прочесть, но у кого сегодня хватит времени? В этом и смысл моей монографии – вся «Человеческая комедия» в одной книге, спроецированная на современность. Это же учебник жизни!

– Я бы такой учебник купил первым! – восторженно откликнулся Олег. – Долго еще писать?

Ольга Сергеевна вздохнула:

– Долго, Олежек, конечно, долго. Приходится брать переводы… На три тысячи разве можно прожить? Работаю урывками… А как издаваться буду – вообще не знаю…

Олег поставил чашку на стол. Пора было переходить в наступление. Нужно сделать все, вывернуться наизнанку, чтобы выцарапать из словоохотливой профессорши согласие на договор! Он должен доказать «Хрустальному дому», что лучшего клиент-менеджера им не найти. И он это сделает! Будет убеждать Ольгу Сергеевну так, словно от нее зависит, уступят ли ему последнее место в спасательной шлюпке тонущего корабля. А это недалеко от истины. Другого такого шанса может никогда больше не представиться.

И Олег заговорил… О достойной осени жизни, которая выстрадана и заслужена десятками лет почти бесплатного труда. О единственной реальной возможности воплотить желаемое в действительное. О приятных сюрпризах, которые, кроме денег, принесет с собой новая жизнь – жизнь после подписания договора с фирмой «Хрустальный дом».

– Ольга Сергеевна, компьютер с Интернетом – необходимость номер один. Пишущая машинка – это даже не вчерашний день, это средневековье какое-то… Мы все подключим, мой друг научит вас пользоваться. Любой архив будет у вас под рукой.

– Я никогда это не освою, – безнадежно протянула Ольга Сергеевна, поглаживая клавишу верной пишущей машинки.

– Освоите, поверьте! Это не сложнее телефона. И в Интернете вашу книгу можно будет выложить безо всяких издательств. Читать ее смогут хоть в Мурманске.

Ясные глаза Ольги Сергеевны загорелись:

– Вот это интересно!

– Тогда вы понимаете, как вам поможет такой договор?

Блеск вспыхнувших было глаз снова угас:

– Так оно так, Олежек, но я не хочу, чтобы кто-то ждал моей смерти.

– Не думайте про смерть! – патетически воскликнул Олег, взмахнув руками. – Думайте про жизнь! Насколько дольше вы проживете, если не будете надрываться переводами, и сколько успеете сделать!

Ольга Сергеевна задумчиво постучала по клавише – каретка машинки сделала несколько шажков влево.

– Я не знаю…

Олег подошел к Ольге Сергеевне почти вплотную и склонился над ней:

– И я не знаю, когда вы поймете, что это лучший вариант. Думаю, что сейчас. Потому что сейчас я скажу главное.

…Двор высотки давно погрузился в темноту. Одинокий «БМВ» стоял на том же месте, и раздраженный Шепилов яростно выяснял у телефона:

– Борисыч, скажи, я теперь водитель, что ли? Мне его до ночи в машине ждать?! Потом помыть машину, в девять утра за ним заехать, да? Мне больше заняться нечем?! О, погоди, вот он идет…

Из подъезда выскочил Олег – подлетел к машине и безо всяких объяснений возбужденно спросил:

– Слушай, нам для ремонта надо ее куда-то отправить, да?

– Ну да, – растерянно ответил Шепилов, не вполне понимая, что скрывается за этим странным вопросом. – В пансионат недели на три.

– А в Париж можно?

Глава 10

На сцене полутемного подвального рок-клуба андеграундная группа – нечто среднее между «Круизом» образца 1988 года и «KISS» начала семидесятых – старательно выдавала приличный тяжелый рок. У микрофона извивалась разукрашенная готическим гримом девушка в коротких шортах, длинных латексных сапогах и латексном топе. Два гитариста в таком же гриме слаженно наяривали на гитарах, потея в лохматых меховых шубах, составлявших главную фишку сценического образа. Барабанщика в группе не было, и ритм-секция шла фонограммой, что, по мнению участников коллектива, было главной причиной затянувшейся безвестности. Но если взять барабанщика, скромные гонорары от клубных выступлений приходилось бы делить на четверых, и получались бы сущие копейки.

На балкончике клуба, изредка поглядывая на сцену, сидели за столиком Костя и менеджер группы – щекастый кучерявый толстяк, похожий на подавшегося в шоу-бизнес Винни-Пуха в «косухе» с заклепками. Грохочущая музыка мешала нормально разговаривать, поэтому толстяк темпераментно орал, перегибаясь через стол к Косте:

– Запомни: один год, один год, и эти ребята – звезды! Я звукорежиссеру не доплатил триста баксов, знаешь почему? Его вставила песня, которую он им писал! Он даже себе в мобильник ее загнал. Сегодня они никто, они лохи. Завтра выпускаем альбом, снимаем клип, чешем тур, собираем стадионы! Пальцы сотрем, когда бабки считать будем!

Как всегда сдержанный Костя еще раз посмотрел на вокалистку, похожую на персонаж из готического фильма ужасов, и спросил:

– Стае, а у вас на клип есть бюджет какой-то?

– Саша, какой бюджет? – завопил толстяк, растопырив пальцы, унизанные серебряными перстнями с черепами и драконами.

– Я Костя.

– Да мне по фигу, понимаешь! Ты снимешь пару свадеб – вот у тебя в кармане бюджет. Тебе нужна группа – считай, ты нашел звезд. Ты на нас себе имя сделаешь! Это еще я должен решать, подходишь ты нам или нет!

Толстяк схватил за абажур подвесную лампу, висевшую над столиком, и посветил Косте в лицо, картинно проверяя, годится ли он на кандидатуру клипмейкера. Костя заслонился от яркого света рукой. Толстяк отпустил лампу, подпрыгнул на стуле от переизбытка эмоций и сложил пальцы рамочкой, изображая видоискатель.

– Давай рассказывай, как ты себе все представляешь.

Костя пустился в долгие объяснения. Когда он закончил, толстяк так лучился счастьем, что, казалось, освещал столик не хуже подвесной лампочки.

– Это гениально, старик! Знаешь почему? Потому что просто. Строгие индустриальные конструкции. Трубы, крыши, алюминий. Это вставляет! Я ждал человека, который это предложит. Мы с тобой одной группы крови. Дай пять!

Костя протянул руку. Толстяк схватил его ладонь и прижал ее тыльной стороной к столу.

– Армреслинг! Ты проиграл. С тебя бюджет!

Громко заржав, толстяк забарабанил по столу.

– Давай, старик, заказывай технику. Мы станем звездами, ты – клипмейкером номер один. Я это вижу. На всех обложках.

Костя, улыбаясь, поднялся из-за стола:

– Значит, договорились? Я позвоню?

– Здесь телефон не берет – бывшее бомбоубежище, бетон глушит. Приезжай так, я здесь каждый день. Все будет, парень! Мы друг друга нашли!

В это самое время в офисе «Хрустального дома» стояла торжественная тишина. Сергей Борисович вынул из сейфа в своем кабинете тонкую пачку хрустящих стодолларовых купюр и протянул подпирающему косяк Игорю.

– Передашь парню деньги, проведешь все по бухгалтерии, грамотно. Остальные дашь, когда подпишем бумаги.

– Я говорил – парень стоящий, – отозвался Игорь, принимая деньги.

– Без лирики. – Сергей Борисович принялся запирать сейф.

Сидящий в кресле Шепилов ядовито поинтересовался:

– А в Париж теперь всех отправлять будем?

– За Париж вычтем… Давайте ему всю информацию, пусть работает как хочет. Захочет нарядиться Снегурочкой – достанете ему костюм Снегурочки. К слову, о костюме…

Сергей Борисович отсчитал из собственного кармана еще пару тысяч и передал деньги Шепилову:

– Возьми над парнем шефство. Посмотри, как ты одет и как он. Свободны.

Время близилось к полуночи, когда Костя закончил рисовать эскизы к будущему клипу и решил немного размяться. В подвальном жилище был один несомненный плюс – в любой момент можно было взять какую-нибудь железку и сделать несколько упражнений, не затрачивая на это много времени. Костя выбрал сгибания рук на скамье и начал сосредоточенно поднимать и опускать приличного веса гантели. Все-таки армейские тренировки не прошли даром – мышцы радостно отзывались на привычную нагрузку.

Хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, и прямо над Костей навис сияющий Олег. Костя окинул его взглядом, и гантели сами собой брякнулись на покрытый толстой резиной пол. Олег был одет в роскошный черный в тонкую полоску костюм. Из-под пиджака выглядывала щегольская розовая рубашка. В руках новоявленный модник держал штук шесть бутиковых пакетов, и весь его вид не просто говорил, а выкрикивал одно слово: «Видал?!»

– Ты чего, нефть нашел? – спросил потрясенный Костя.

Олег швырнул пакеты на столик в углу. Он был так наэлектризован, что от него чуть ли не летели искры.

– Костян, не случайно мы машину ту взорвали! Шестеренки так зацепились – у меня аж крышу рвет. Видал?!

Олег сунул Косте под нос запястье, на котором красовались дорогущие часы.

– «Кар-тьер»… – по слогам прочел Костя и обалдел окончательно. Он не слишком разбирался в часах, но знал, что часы «Картье» стоят столько, сколько ни он, ни Олег в его представлении просто не могли заработать. И вдруг – на тебе!

Олег, сполна насладившись Костиной реакцией, потащил друга к столику, на котором разложил новоприобретенные богатства. О том, что «Картье» были «лучшей бельгийской копией с настоящим швейцарским механизмом», купленной за триста долларов в Интернет-магазине, он, разумеется, умолчал.

– Пробил я эту контору через Интернет… – излагал Олег, лихорадочно копаясь в бутиковых пакетах, чтобы найти нечто конкретное. – «Хрустальный дом» входит в двадцатку лучших риелторов. Бабло за машину тебе тоже простили.

– Здорово! – обрадовался Костя.

– Да… Леха по магазинам провез. Держи – это тебе.

Обнаружив, наконец, на дне одного из пакетов красивую модную куртку, Олег достал ее и протянул Косте. Тот смущенно отступил:

– Олег, ты чего?

– Нормально! – Олег продолжал держать куртку в вытянутых руках. – У тебя шестеренки зацепятся – ты мне подаришь.

– Спасибо…

Костя принял куртку, надел ее прямо поверх спортивной майки и подошел к зеркалу.

– О, другое дело! – оценил Олег. – Столичный пацан!

Костя потянул вверх «молнию» и, чтобы не выглядеть в глазах друга безнадежно отставшим лузером, как бы невзначай сообщил:

– У меня, кстати, тоже кое-что зацепилось…