Текст книги "Открывашка и война"

– Темень, – кивнул я.

– Добро пожаловать в средневековье! – шутканул Илья.

Что ж, выглядит как максимально унизительное для противника избиение. Действительно, зачем боевые жуки в этой ситуации? Неделя, вторая, третья – как скоро оккупированные японцами народы начнут возмущаться и поднимать оккупантов на вилы? Главное – не думать о том, что происходит в оккупированных япошками городах: история хорошо показывает, насколько у самураев от вседозволенности и чувства собственной исключительность слетают тормоза.

Глава 6

Операция продолжалась уже девятый час. Оборотень-Илья держался молодцом, оборотень-Сергей – тоже. Пиромант-Тимофей держался похуже, но его спасала спецподготовка, и, наверное, железная воля. Полковник Клюев, будучи самым обычным человеком, создавал ощущение двужильного: как и положено нормальному командиру, он ходил, разговаривал и думал больше всех вместе взятых, что просто не могло не вызывать уважение.

Очередная порция «Градов» взмыла в небо, и мы вернулись на базу. Местное время приближалось к обеду, с серого, затянутого тучами неба лил дождь. Полковник скомандовал двадцатиминутный «перекур», и мы переместились за стол под натянутый тент. За издаваемым базой шумом стук дождевых капель по брезенту почти не был слышен. Мы расселись, и в «шатер» вошел генерал Ласточкин в сопровождении держащего коробку и повесившего на спину бачок военного.

– Сидите, – отмахнулся генерал от подскочивших было служивых. – Держишься? – спросил меня.

– Свеж и бодр, – ответил я чистую правду.

Симбионт и не так может.

– Молодец, – похвалил Ласточкин.

– Все молодцы, – отмахнулся я.

– Все молодцы, – согласился он. – Накрывай, – велел «носильщику».

Тот бахнул на стол коробку, вынул из нее запаянные в зеленую пленку брикеты и раздал нам.

– Эталон–5! – обрадовался Илья печати на упаковке.

Хороший сухпай, видимо. Пока мы распечатывали рационы, повар снял со спины бачок, отцепил закрепленные на нем алюминиевые кружки и налил нам чаю. Так, консервный нож, консервы…

– Сгущенка! – обрадовался Илья. – Фарш сосисочный, – следующая банка вызвала меньше энтузиазма. – Сало, – смирился еще с одной. – Суп варить не на чем, да и не успеем, – отложил брикет концентрата. – Печеночный паштет, на галеты мазать самое оно, – прокомментировал последнюю банку, открыл ее, распечатал пачку галет и намазал, косясь на три отложенных прямоугольника с надписью «шоколад».

На десерт оставил.

Я решил начать с сосисочного фарша. Здравствуй, «мясной продукт механической обвалки категории „бэ“», ты нашел меня и в этом мире! Отключив вкусовые рецепторы, при помощи пары галет вычистил баночку и открыл паштет.

Генерал тем временем недовольно косился на часы, но питаться нам не мешал.

– А у тебя сало или тушенка? – спросил меня Илья.

Я посмотрел.

– Тушенка.

– Давай я тебе сало и фарш, а ты мне – тушенку? – предложил он.

– Давай, – согласился я на обмен.

Биомасса есть биомасса – гастрономического удовольствия от сухпайка все равно никакого.

Довольный пацан произвел обмен и тут же принялся поглощать неплохие куски мяса из банки. Я открыл сало – да, это жир со специями. Видимо, по принципу «не выбрасывать же» упаковывают. Питательная ценность, однако, сомнений не вызывает – голодный солдат такое съест и будет доволен.

– Интересно, а чем япошки питаются? – спросил закончивший с основными блюдами Илья.

– Это мы скоро узнаем, – ухмыльнулся Тимофей, достал из висящей на поясе сумки-планшета бумажку и показал генералу.

– Ох уж эти операции КГБ, – горько вздохнул тот. – Вань, организуй звонок министру обороны, – попросил «повара». – Через полторы минуты.

– Есть, – оставив чайный бак на столе, тот убежал к расположенной в двух десятках метров от нас «буханке» со спутниковой тарелкой на крыше.

– Политической важности дело, товарищ генерал, – без малейшей вины в голосе переложил ответственность Тимофей.

– У меня прямой запрет его, – указал на меня Ласточкин. – В тыл противника пускать.

Вот оно что! То-то все наши операции только на подконтрольной нам территории проходили.

– На ЛБС тоже не рекомендуется, но мы же пойдем, – заметил КГБшник.

– «Не рекомендуется» и «запрещено» – это разное, – резонно парировал Ласточкин и пошел к машине связи.

– Знаешь, че такое «ЛБС»? – нагнувшись над столом, спросил Илья.

– Линия боевого соприкосновения, – ответил я.

– Знаешь, – расстроенный пацан вернулся к доеданию шоколадки.

Меня больше интересовало другое:

– Бомбу в Киото понесем? – спросил я Тимофея.

– Теракты – не наш метод, – покачал он головой.

– А почему «теракты»? – спросил маленький Рембо. – Бомбардировщики по Киото работают и ничо, а пронести нельзя?

И ведь действительно – какая разница?

– У тебя же по политической «отлично»? – подозрительно прищурился на пацана КГБшник.

– Так нам про такое не рассказывали, – развел руками Илья. – А вы из КГБ?

– Из КГБ.

– Круто! – восхитился пацан. – И вы молчали?

– Потому и молчал, – хохотнул тот.

– Я тоже в КГБ хочу, – вздохнул Илья. – Но туда оборотней не берут.

– Сейчас дело доделаем и устрою тебя, – пообещал Тимофей.

– Так нельз… – сообразив, пацан закрыл рот руками.

– Молодец, – похвалил его КГБшник.

Миф и реальность во всех мирах отличаются, но в этом – особенно. Тут к нам вернулся генерал и скомандовал:

– Двухминутная готовность. Да найдется кому убрать, – одернул бросившегося сгребать «посуду» в кучу Илью.

– Виноват! – обрадовался тот и с надеждой посмотрел на Тимофея. – А вы меня точно в КГБ возьмете?

– Если нормативы сдашь.

– На ходу перспективные кадры режут, – вздохнул Ласточкин.

Пацана аж подбросило, на лице отразилось счастье и решимость не ударить в грязь лицом.

– Оперативное командование этой операцией – на полковнике Плетнёве, – скомандовал генерал.

Наконец-то узнал фамилию Тимофея.

– Так точно, – расстался с полномочиями полковник Клюев.

– С богом, – пожелал нам Ласточкин.

Оставив тент, мы под стучащим по каскам дождем пошли к пробою. Временный командующий выдал короткий брифинг:

– Прибудем в пустой подвал пять на двадцать. Готовимся к боевому контакту – может быть ловушка. Илья – тебя не касается.

– Я… – возмутился было пацан, одумался и перевесил автомат обратно с груди за спину. – Есть.

– Огонь открывать по моей команде или ответный, – добавил КГБшник. – Помнишь подвал? – протянул мне руку.

– Помню, – ответил я протащил группу в подвал азиатской многоэтажки.

В помещении стоял развеиваемый лучами из узких окон полумрак. На улице – никого, и это не удивляло: в воздухе стояли грохот взрывов и треск крупнокалиберных очередей. Наши самолеты работают, получается. Напротив пробоя, ощерившись пистолетами, стояло двое взмыленных, закопченных азиатских разведчиков. Едва я вышел на грязный бетон пола, они расслабились – узнали. Где остальная часть группы, думаю, лучше не спрашивать.

Тимофей вышел из пробоя с паролем на устах:

– Нивы сжаты.

– Рощи голы, – отозвался правый разведчик и скомандовал напарнику. – Уходим.

Они наклонились, подхватили с пола пару ковров с торчащими из них босыми, явно женскими, ступнями.

– Похищение? – спросил я.

– В подвал Минобороны, быстро, – не стал тратить время на ответ КГБшник.

Переправившись в подвал Министерства обороны, я повторил вопрос.

– На базу, – снова не ответил он, когда разведчики и «груз» попали в руки дежурных вояк.

После перехода, пока мы грузились в «Грады», Тимофей наградил за терпение:

– Пара важных дам из семейства, чей глава вхож к императору. Сделка простая: он идет к монарху с реальными сводками, а мы возвращаем ему жену и доченьку.

– Самурай по идее на такое вестись не должен, – предположил я.

– Проси мы его соврать или предать – спору нет, – ухмыльнулся КГБшник. – Но мы же просто предлагаем ему рассказать правду обманутому подлыми генералами императору.

– Хитро! – оценил не стесняющийся подслушивать Илья. – А меня такие планы придумывать научат?

– Обязательно!

* * *

Аббревиатура «ЛБС» лично у меня вызывает «электрические» ассоциации. Полагаю, это связано с «ЛЭП» – что там три буквы и начинается на «Л», что тут. Частично я в своих ассоциациях оказался прав – напряжение в воздухе ощущалось знатное. Мы сидели в неплохо оборудованном блиндаже – стены и потолок прикрыты щитами ДСП, над головой – несколько рядов бревен, защищают от вражеских снарядов.

БАХ!!! С потолка посыпались струйки земли, утоптанный пол под ногами тряхнуло.

– Недолет, – прокомментировал Илья.

Первое время пацан пытался уговорить полковника Клюева разрешить высунуться из блиндажа в окоп – посмотреть на врагов, и даже может быть по ним немножко пострелять – но запретили до момента, когда до японской артиллерии доберутся наши: или артеллеристы, или летчики – приказ есть у всех, потому что до пробоя отсюда добрых три десятка метров по изрытому воронками попаданий полю. Бежать от пробоя сюда было неплохо – местные успели изучить врага, и наша группа попала аккурат в две минуты затишья.

Позиции здесь знатные – три линии траншей, связанных сетью накрытыми деревьями и бронеплитами проходов. Отсюда, с первой линии, откуда до врага меньше километра, можно попасть в наши тылы ни разу не высунувшись на поверхность. Такие позиции, как мне объяснил Илья, построили еще давно, как раз на случай японской агрессии. Конкретно этот участок находится на левобережье Амура, между Николаевском и Комсомольском, и мы перебросили сюда пару тысяч человек подкреплений: сейчас отработают пушки и самолеты, япошки забьются в укрытия, и наши солдаты пойдут на штурм вместе с соратниками из расположенных к северу и югу от нас подразделений. Цель – обнулить остатки японского плацдарма.

Самолеты и артиллерия – это замечательно, но без перестрелок и перекидывания гранатами на дистанциях в несколько метров от врага не обойтись. Альтернатива – сдача япошек в плен. На других фронтах, где под ружье поставлены этнические корейцы и прочие покоренные народы, с этим попроще – осознавшие бесперспективность войны с русскими солдаты просто режут японского командира и выбирают жизнь. Но тут, увы, засели япошки настоящие, и они скорее коллективный суицид исполнят, чем сдадутся.

Вопреки ожиданиям, никакого пренебрежения к нашей странной группе солдаты-штурмовики не выказывали. Казалось бы: они через поле и посадки сейчас опорные пункты пойдут штурмовать с гигантским риском для жизни, а мы – нет, но относятся к нам хорошо и с пониманием. У каждого тут своя работа, и вся она полезна и нужна.

Экипированы наши штурмовики на загляденье! Родина не скупилась: помимо очевидных броника, похожих на АК–12, оснащенных «обвесами» автоматов и гранат каждый имел тактические очки и беспроводную гарнитуру в ухе. Очки не простые: в них встроен тепловизор, фильтры для ориентирования в дымовой завесе (даже не знаю, как это работает), дальномер, подключенный к смарт-прицелам автоматов целеуказатель и система опознавания «свой-чужой», защищающая от дружеского огня. Просто охренеть, насколько военные этого мира подмяли под себя технологии. Так-то и в моем мире так можно было бы, если бы человечество отказалось от прелестей общества потребления. Или за него «отказались», вот как здесь. Интересно, во сколько денег обходится такая снаряга? Даже думать об этом страшно – неудивительно, что тут на мясо акциз ввести пришлось.

БА-БАХ!!!

– А вот это почти по нам, – прокомментировал Илья.

– Третьи сутки так сидим, – поделился впечатлениями «местный» лейтенант. – Привыкли – даже спать не мешает, – он вынул из нагрудного кармана карамельку «Рачки» и протянул Грише. – Зачем ребенка-то с собой притащили?

Вопрос понятен, равно как и зачисление нас с Ильей во «взрослые»: некоторые солдаты здесь нифига не старше, и от этого становится грустно: нихрена пожить не успел, а уже на пули и снаряды лезть приходится. Впрочем, мужиков средних лет, которых здесь большинство, жалко не меньше – у всех есть семьи, друзья, родня. Смерть – она такая: умирает один, а плохо из-за этого многим.

Я же и войны-то не видел! Этих сюда отвел, тех – туда, а отсюда отстрелялись. Насчет врагов никаких мук совести нет – я прекрасно отдаю себе отчет в том, что наши «Грады», вообще-то, перемалывают людей в фарш, отрывают конечности и заставляют сгорать заживо. Но вы же сами полезли, так? Вы же моих соотечественников не щадите, так? А почему я должен испытывать жалость? Нет, так не работает – наше дело, как ни крути, правое!

Над головой проревели двигатели самолетов, следом просвистело – снаряды пошли, и сыплющиеся на нас снаряды закончились.

– Минутная готовность! – пронеслось над позициями.

«Местные» поднялись со скамеек и нар и принялись поправлять снарягу.

– Выходим, – скомандовал лейтенант.

«Местные» нас покинули, а полковник Клюев для верности решил выждать еще пару минут. Над головой засвистело – наша артиллерия через наши головы пуляет смертоносное железо на позиции врага, прикрывая наступление. Взрывы по ту сторону ЛБС говорят о том, что у артиллеристов все получается.

– Идем, – велел Клюев.

Покинув блиндаж, мы выбрались на поле. Видно наших – человеческая волна, пригибаясь, прячась в воронках и уцелевших кустах, бежала в противоположную солнцу сторону – вечер, светило успело переместиться на запад.

БАХ! БАХ! БАХ!

Какие-то сильные духом япошки пальнули грамотно: снаряд приземлился прямо в воронку, в которой только что спряталась пятерка «привыкшего» лейтенанта. Второй «прилет» накрыл кустарник, подняв в воздух перемешанный с землей фонтан частей тел. Третий лёг рядом с нами, повалив всех, кроме меня и Гриши с ног.

– Бегом! – рявкнул полковник Клюев, вскакивая на ноги и хватая меня за руку.

Оглушенный не столько физически, сколько морально, я смотрел на лежащего у моих ног Илью. Засыпанное землей лицо оторопело хлопало глазами, изо рта полезли кровавые пузыри. Из живота пацана торчал здоровенный осколок, легко пробивший бронежилет.

– Иди! – выдохнул он.

Поняв, что взрослым до малоценного оборотня нет никакого дела, я схватил его за петлю бронежилета и потащил за собой в направлении пробоя. Единственный раненый, а на него всем плевать! Чертыхнувшись, Сергей наклонился над пацаном и вырвал из его живота осколок. Брызнувшая кровь почти сразу иссякла. Перехватив у меня петлю броника, взрослый оборотень взвалил крякнувшего маленького сородича на плечо:

– Беги, придурок – все с ним нормально будет, оборотни живучие!

Разве вытаскивать раненного друга с поля боя – поступок «придурка»? Достигнув пробоя, я позволил себе покрутить головой: снаряды врага продолжали сыпаться на поле боя, иногда попадая куда надо. Чем мы, б***ь, вообще занимаемся?!

– Вперед! – подтолкнул меня Клюев.

Переместившись на базу, я сел на землю и посмотрел, как медики содрали с Ильи бронежилет, потыкали пальцами в затягивающуюся прямо на глазах багровую рваную полосу на его животе и ушли заниматься более важными делами.

– Нам за ранения недельный усиленный паёк положен, – весело поделился со мной пацан.

Выдавив ответную улыбку, я внезапно обрел спокойствие, уверенность и решимость. Пока я болтаюсь как говно в проруби, куча людей успела умереть или умрет в ближайшее время. Моих людей нынче много – аж три планеты, но это же не повод? Мне нужны все, и меня всю сознательную жизнь раздражало стремление безволосых обезьян резать сородичей. Не хочу! Не позволю!!!

Повернувшись к Грише, я попросил:

– Сеннит, помоги моим людям понять, насколько они не правы.

Жук-дипломат развел ручками:

– Это под силу только самим людям. И не сразу – понадобятся годы и поколения, привыкшие не видеть в людях чужаков и потенциальных врагов.

– Андрей, пожалуйста, давай без самодеятельности, – неуютно поежился Тимофей. – Все идет хорошо, война почти закончилась, индусы в Китай вошли, еще пара дней – и япошки будут молить о перемирии, чтобы перебросить остатки армии на второй фронт – там у них хоть шансы есть.

– А какая разница, товарищ полковник? – с улыбкой спросил я. – Что русские, что японцы, что индусы – это же человечество. Я человечество люблю.

Повернувшись к Грише, я попросил о выполнимом:

– Останови войну, Сеннит.

– Хорошо, – ответила Королева устами жука-дипломата.

– П***ц! – схватившись за голову, простонал Тимофей.

Интерлюдия: экстренный сбор

Святой Престол

Папа Бенедикт XVII грустил. Много лет служивший Святому Престолу верой и правдой Диего де Деса Таверма ошибся первый и последний раз в своей жизни, причем там, где ошибиться было нельзя. Казалось бы, что может быть проще? У русских самый большой процент предателей среди всех! Парадокс: нищий народ за свою страну будет до последней капли крови во вражеские глотки вгрызаться, а так называемая «элита» охотно принимает подарки из других краёв, отдариваясь совершенно секретными сведениями и выполняя необременительные, но такие полезные для своих врагов поручения. Вот тот же генерал Лебедев уже больше пяти лет сотрудничает с секретным отделом инквизиции. Сведение, впрочем, передавал специфические: вот в этом месте удои выросли, там – кусочек танкового завода под производство тракторов переделали. Полсотни страниц стенограммы ругани гражданских и военных специалистов прилагаются. Сейчас-то понятно, что губернатор просто складывал взятки в бюджет, сливая бесполезную инфу, но раньше это подозрений не вызывало: он же гражданский чиновник по сути, вот и носил то, что от гражданского чиновника и ждали.

Семьдесят три миллиона имперских реалов – цифра для Престола не самая болезненная, но обычного человека заставит выпасть в осадок. Это – три десятка великолепных вилл на тёплом океанском берегу! Этого достаточно, чтобы вооружить и снабжать пятитысячную группировку войск, щедро насыщенную техникой и артиллерией! Проклятые безбожники из Министерства финансов были очень недовольны. Сам факт того, что Папины траты проходят через мирское министерство, вызывал у Бенедикта хорошо замаскированные припадки ярости. Это – деньги Церкви, и Церковь должна иметь право распоряжаться ими по своему усмотрению!

Сковырнув мягкие домашние туфли, Папа поправил «домашнюю» серенькую рясу, устроился в кожаном кресле у камина в своих покоях поудобнее и вытянул ноги к огню.

В первый день вторжения язычников-япошек в Россию немного поправил Папе настроение: другой возможности легко отжать оккупированные русскими территории может уже и не представиться, а быть Папой всей Европы Бенедикту хотелось больше, чем нынешнего огрызка. На второй день от оптимизма не осталось и следа: японцам показали такую войну, что им придется падать русским в ноги за возможность сохранить Японию хотя бы в границах Кюсю. Открывать второй фронт в этой ситуации нет никакого смысла – карту актуального расположения стратегических резервов русской армии прислали в Ватикан еще вчера, и на ней четко видна бесперспективность силового пути возвращения хотя бы Скандинавии: ни одну из призванных защищать западные границы России частей на Дальний Восток не перебросили – незачем. А сама Скандинавия – еще хуже, потому что хитрые русские заселили регион своими демонами. Демонам волей-неволей придется воевать до последнего, потому что политика Империи на их счет совершенно однозначна: любой испорченный скверной бывший человек должен быть подвергнут очищению огнем. Оборотни сгорают долго – это позволяет страданиям вернуть душе изначальную, безгрешную форму и отправиться прямо в рай.

В Папином сейфе хранятся толстые папки на всех важных подручных. Они могут считать себя самыми умными, но для Бенедикта не был секретом тот факт, что в Господа по-настоящему верит едва ли треть важных церковных иерархов. Большинство пришло в Церковь за хорошей зарплатой и властью. Вздохнув, Папа взмолился Господу о прощении. Вот уже больше половины века Бог испытывает человечество, но обезьяны упрямо цепляются за свою греховную биологию: алчность, похоть, чревоугодие, ложь, лицемерие – все это никуда не делось даже сейчас. Алчность гонит японцев на позиции русских. Алчность заставляет в целом-то мирных индусов ударить японцам в спину. Грех лицемерия заставил Диегу де Деса Таверму оступиться, за что его и покарали истинно верующие братья.

События последних дней позволили Папе взглянуть на мир по-новому. Может мальчик и вправду Мессия? Может сейчас, впервые за две тысячи лет, Господь снова решил дать шанс человечеству? Что ж, тогда ничего удивительного в том, что все идет так, как идет: эти странные русские носят Христа в сердце. Им не нужны храмы, не нужна Инквизиция.

Скривившись, Папа осторожно – он же себе не враг – пнул поленницу рядом с камином. Проклятое Православие! Столько веков борьбы с этим порождением древней Византии, и всё напрасно. Неужели католики сбились с пути? Господь посылает знаки только тем, кто способен их разглядеть, и сейчас Папе больше всего на свете хотелось этих знаков не видеть. «Господь, если мы сбились с пути, пошли такой знак, пропустить который не сможет даже такой погрязший слепец, как я!».

В коридоре послышался шум, и в гостиную Папы ворвалось двое очень странных, похожих на одетых в смокинги людей, жуков. Что ж, такой знак пропустить не получится при всем желании – Господь услышал Бенедикта и прислал своих ангелов положить терзаниям Папы конец. В следующую секунду жуки подбежали к креслу и подхватили Папу за подмышки, направившись к окну.

Когда через тридцать секунд, перепрыгнув вырубленную охрану в коридоре, в гостиную ворвалась усиленная группа личной охраны иерарха, ее встретили только мирно потрескивающий поленьями камин и закрытое окно.

Барон

– Мои предки пили с Его Императорским Величеством чай еще тогда, когда твои предки боялись оторвать взгляд от рисовых полей, чтобы не получить мечом по голове, – не теряя лица, очень спокойно объяснял сидящий за столом в ведущем к Императорскому дворцу КПП.

Гость уважаемый, поэтому дворцовая стража не выгнала его взашей, а со всеми почестями препроводила в комнату ожидания – без приказа к Императору пройти могут только члены монаршей семьи, в которую барон Икеда, увы, не входил.

– Простите, барон, – низко поклонился оставленный «развлекать гостя» стражник. – Мы всего лишь выполняем распоряжения начальника охраны.

Барон в целом-то не имел ничего против этого юного паренька, но накопившееся за последние дни зло требовало выхода:

– А пока твой грязный папаша плёл соломенные тапки, слуги моего многоуважаемого отца вдесятером драли твою мамашу – хоть на что-то она сгодилась.

– Как вам будет угодно, господин, – поклонился стражник еще ниже.

– А через девять месяцев ее потасканное лоно исторгло в этот многострадальный мир тебя – живое воплощение неспособности простолюдина увидеть что-то кроме плошки риса!

– Простите, что на КПП не нашлось достойного вас собеседника, господин барон! – третий поклон был еще ниже.

Пустая трата времени – этот крестьянский помёт недостоин даже того, чтобы пачкать о него фамильный меч! Отточенными движениями барон взял со стола чашку и отпил вполне приличного зеленого чая – императорский дворец все же, а не придорожная ночлежка.

Коварные гайдзины заманили армию Великой Японии в ловушку. Все сводки, по которым русские должны были сдаться и молить о переговорах еще на исходе первого дня войны оказались ложью. Барон полагал – ложью умышленной, подкинутой русскими через двойных агентов. Провокация! Барон помнил старые времена – тогда он был еще молод и силён, и престарелый отец однажды взял его с собой в чайный домик, познакомить с достойными людьми из Генерального штаба. Те старики еще были способны разглядеть ложь, поэтому не попались в ловушку Перл-Харбора, сосредоточив силы на возвращении по праву принадлежащих Японии колоний. Прозорливость тех генералов позволила выстроить великую империю, расставившую всё на свои места. Теперь те, кому самим мирозданием начертано служить Императору, это делают. Делали до недавних пор. Восстания грязных камбоджийцев на своих землях барон подавил играючи – хватило трех десятков показательных казней. В бывшей Корее, однако, все не так радужно. Проклятые корейцы! Подлость, лживость, животная трусость – вот основные качества корейцев! А теперь эти твари десятками тысяч бросают оружие и сдаются русским в плен. Какая черная неблагодарность! Великая Япония построила на вшивом полуострове промышленность, наладила сельское хозяйство и даже строила школы грамотности и счёта! Мерзкие, презренные псы!!!

Русские в плане подлости еще хуже, но животная трусость, по величайшему в мире недоразумению, почему-то северным гайдзинам не свойственна. Когда дело касается войны, даже самый забитый и слабоумный русский крестьянин берется за автомат и начинает демонстрировать достойные великих самураев прошлого чудеса отваги. Теперь, когда барону пришлось идти к Императору с реальными сводками, Икеда невольно задумывался: если бы СССР восьмидесятилетней давности не был вынужден воевать со всей Европой и инопланетными жуками одновременно, может у Японии бы и не вышло завоевать столько земель? Теперь частью из них придется пожертвовать, но какой именно частью решать будет уже не барон. Свои владения, впрочем, он предложит передать врагу в первую очередь – Император оценит такой широкий жест и приложит все возможные усилия для сохранения земель рода Икеда. Земель, которые, возможно, некому будет передать – коварные русские похитили единственную дочь на выданье. Да, сейчас она жива, но где гарантии, что гайдзины вернут ее целой, невредимой и непорочной?

Предателей и слабаков в роду Икеда не было никогда, и барон не собирался становиться первым из них. Если бы война шла по плану или хотя бы не сильно проигрывалась, он бы ни за что не сунулся к Императору из-за похищения каких-то там баб. Но чем дольше длится эта уже проигранная битва, тем большим придется поступиться Великой Японии. Если Император запросит переговоры прямо сейчас, еще можно попытаться сохранить хотя бы ядро империи. Японцы – мудрый народ. Они накажут виноватых, учтут ошибки и примутся за работу. Однажды, когда ошибки будут устранены, а достоинства – преумножены, можно будет попытаться загрызть русского медведя снова. Но для этого войну нужно закончить как можно скорее.

Древняя, аналоговая рация – всей мощи японских технологических гигантов не хватило противостоять русским ЭМИ-бомбам – ожила:

– Его Императорское Величество приглашает достойнейшего представителя древнего рода Икеда разделить ужин.

– Так точно! – поклонился рации стражник, повернулся к барону и поклонился снова. – Икеда-сама, Его Императорское Величество ждет вас.

– Ему не придется ждать долго! – поднявшись со стула, Икеда отправился за не забывающим оборачиваться и кланяться стражником.

Путешествие по Императорскому саду было коротким, но прекрасным: нигде в мире не найти подобной красоты, и даже у варваров-гайдзинов не поднимается рука бомбить территорию Императорского дворца. С другой стороны – после того, как в сад Императора упадет хоть одна бомба, все японцы как один воспримут это как величайшее оскорбление и будут воевать до последнего солдата.

Раскланявшись с более важными стражниками, барон позволил слугам отвести себя в столовую. Опустившись в позу величайшего почтения на пороге столовой, Икеда взмолился:

– Ваше Императорское Величество, этот недостойный подданный просит прощения за неподготовленный и бесцеремонный визит.

Благодаря лучшим Целителям Японии стадвадцатидвухлетний Император Хирохито выглядел едва ли на пятьдесят. Одетый в роскошное кимоно, он кивнул:

– Я знаю, что ты не пришел бы ко мне просто так, Икеда-сан. Раздели со мной ужин и расскажи о том, что привело тебя сюда.

Хирохито идиотом не был, и прекрасно понимал, что отключение электроэнергии с началом военных действий не сулит его стране ничего хорошего, а фанатично блестящие глаза потных от нервов генералов не прибавляли веры их словам. Технически Хирохито мог бы прекратить войну своей волей прямо сейчас, но ему нужен повод – сводки барона Икеды лягут в основу большого судебного процесса против обманщиков в больших погонах.

Через пятнадцать минут, когда Император собрался было отдать приказ об аресте генерального штаба и запросить начало переговоров с Москвой, прямо в столовой появилась тройка странных жуков, окрас и форма которых напоминала наряженных в смокинги людей. Охрана открыла огонь, но пули бессильно отскакивали от хитина. Жуки ответили выстрелами шипов из верхних конечностей, безошибочно впившихся в глотки охраны.

Барон Икеда, будучи настоящим самураем, обнажил фамильный меч и заслонил собой Хирохито:

– Убирайтесь!!!

Проигнорировав воинственный вопль, жуки одним прыжком приблизились к оставшимся в живых японцам, отобрали у Икеды меч, схватили обоих и оттащили к стене, на которой появилось невидимое людям золотистое свечение.

Ворвавшийся через две минуты, усиленный наряд охраны, не обнаружив Императора и не выдержав позора, не стал утруждать себя оповещением генштаба о пропаже монарха и дружно выпустили себе кишки, тем самым сохранив честь рода и обеспечив себе достойное перерождение.

Белый дом

Рабочий день подходил к концу, и усталый Дональд Трамп, поставив печать на очередной неинтересной бумажке, отдал ее ассистенту и повернулся к окну, полюбовавшись окутанным закатными лучами Вашингтоном. Быть президентом Америки не так уж и сложно, и это заставляло привыкшего переть вперед разгневанным носорогом Дональда скучать.

Внезапно зазвенел телефон, который за два с половиной года президентства Трампа не звонил ни разу. Прямая линия из Москвы, пользоваться которой может только президент или приравненный к нему по полномочиям человек. Потерев руки – наконец-то настоящая президентская работа – Дональд выждал полторы минуты, показывая русским свою занятость и важность, и снял трубку.

– Президент США.

– Добрый вечер, мистер президент, – на хорошем английском поприветствовал его знакомый голос.

Никто не ожидал, что политик второго эшелона в такой короткий срок подомнет Россию под себя. Будучи американцем и предпринимателем, Трамп знал цену риску и уважал людей, на него способных. Тем более – тех, кто рискнул и победил.

– Доброе утро, мистер диктатор, – показав уважение знанием о часовых поясах, Дональд позволил себе замаскировать осторожное отношение к новому правителю России дружелюбной подколкой.

Политика!

– Лучше «Владимир», – поправил Жириновский.

– Дональд, – принял обновление Трамп.

– Дональд, у меня для тебя очень важные новости, – продолжил Владимир Вольфович. – Помимо жуков-агрессоров существуют другие, дружелюбные нам.

– Хорошая шутка, Владимир, – не поверил Трамп.

– К сожалению – это не шутка, – ответил Жириновский. – Мы собираем большое совещание: приглашены японский император, Папа с президентом Европы, Раджив Ганди и лидеры Африканского Союза. Я бы очень хотел, чтобы ты присоединился к нам.