Текст книги "Главная роль – 3"

Ну погорячился с окладом, а сразу же пересматривать – это потеря лица. Пусть будет типа «командировочные», мужики неплохие кубышки накопить успели. Не рады, конечно, но понимают, что разница в жаловании моих и остальных слуг вызовет недовольство и зависть.

– Правильно, – благожелательно кивнула Императрица. – Я понимаю, что ты хочешь показать этим людям свое расположение, но, если бы слухи об их жалованиях разошлись, многие заслуженные, не один десяток лет доказывавшие свою преданность Империи и вверенному их рукам делу люди попросту подали бы в отставку. Петя, считаешь ли ты справедливым свое нынешнее жалование? – обратилась она к стоящему у стены с салфеткой на руке лакею.

– Каждый день бога за долю мне уготованную благодарю, Ваше Императорское Величество! – поклонился он.

– А ежели бы тебе в месяц две с половиною тысячи жалование положили?

Вызвав у меня подозрения в оговоренности такой реакции, Петя упал на колени, протянув руки к Императрице:

– Матушка-государыня, не губите! Да меня господа Их Высокопревосходительства за такие деньжищи не простят!

– Встань, Петя, – велела ему Дагмара. – Это был всего лишь вопрос.

– Виноват! – подскочив, поклонился Петр и снова «слился» со стеной.

Время идет, психика адаптируется – вокруг меня все время столько народу, что не только вышколенные быть незаметными слуги, но и люди с вот-такенными бакенбардами да погонами воспринимаются как элемент декора. Что ж, даже если сценка срежиссирована мамой, суть ясна, тем более что уровень зарплат я понял уже давно, и держался только ради гребаного «лица».

Ну не может правящая или готовящаяся таковой стать персона себе позволить быстро менять решения. Нужно создавать впечатление обдумывающего все на сто шагов вперед, взвесившего все «за» и «против», крайне продуманного и уверенного в себе человека.

– Теперь нам нужно обсудить трех других твоих приближенных, – продолжила Дагмара отрабатывать свою мысленную «повестку». – Остап Пилинога! – хихикнула, дети рассмеялись. – Уверена, мы не раз будем иметь удовольствие наблюдать, как забавно с фамилией твоего секретаря будут пытаться совладать иностранцы.

Посмеялся со всеми и я – вправду забавно, Зихао Фэн, например, не справляется. Императрица с довольной улыбкой продолжила:

– На прошлой неделе я нанесла визит в Смольный, где имела удовольствие познакомиться с Татьяной Федоровной и Надей – матушкой и сестрой Остапа. Они произвели на меня хорошее впечатление. Оля, как зовут ту простоватую девчушку с веснушками, которая заведует моим набором для вышивки? – проверила знания дочери на прочность.

– Еленою, мама, – отозвалась Оля.

– Спасибо, – наградила ее улыбкой Дагмара и вернулась к делу. – Елена в скором времени выйдет замуж и покинет Двор. Полагаю, Надя станет достойной заменой.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Раз! – и Остап уже не мой, а общий. Я в дополнение немного попадаю в мамины моральные должники – невелика милость, конечно, но все равно Дагмаре полезно.

– Остапа нужно учить, Георгий, – продолжила она.

Не мытьём, так катаньем кого надо подсунет.

– Нужно, – согласился я. – Поможете подобрать ему наставников?

– Уже, – «обрадовала» она меня. – Теперь китаец. Как его зовут?

– Зихао Фэн. Учитель конфуцианства, китайского языка и копилка непонятных, но солидно звучащих цитат.

– Это как? – заинтересовался Миша.

– Я тебе потом расскажу, – пообещал я.

– Этот китаец – шпион, – заявила Дагмара.

– Я знаю, – улыбнулся я.

– Если знаешь, значит все в порядке, – неожиданно кивнула Императрица. – Азиаты, – вздохнула. – То слона подарят, то шпиона.

Посмеялись, и я сработал на опережение:

– Кирил мне нужен, чтобы добывать деньги на развитие моих задумок, не трогая государственной казны.

Например, прямо сейчас Кирил тратит два миллиона на выкуп подешевевших в среднем больше чем на треть российских ценных бумаг. Цинично, но хорошо, что Романовы не спешат сообщать народу подробности случившегося с Александром. Тревожные слухи, как оказалось, неплохо так «шатают» биржу, а значит после официальных объявлений о том, что царь жив и показа его народу можно смело ожидать хорошего повышения стоимости «портфеля».

– Я бы хотела подробнее узнать о твоих задумках, – попросила Императрица.

– В моих апартаментах несколько больших ящиков с ними, – улыбнулся я.

– Но не сегодня, – смалодушничала Дагмара. – Тебе нужно немного отдохнуть, Георгий, – перевела стрелки на меня. – Ты проделал длинный и тяжелый путь.

– Сегодня можно отдохнуть, – согласился я. – Но в ближайшие дни у меня будет много гостей.

– Например? – поинтересовалась Дагмара.

– Первым прибудет Дмитрий Иванович Менделеев, – ограничился я обозначением примерного уровня людей, которым направил приглашения при помощи Ксюши до того, как в недрах дворца смогли отыскать анатомический атлас.

Императрице хватило, и, пока она не докопалась еще до чего-нибудь, я предложил Мише:

– Поехали выберем тебе собаку?

Я же обещал подарить «мужскую».

Глава 6

Ее Императорское Величество тут же перехватила инициативу:

– Нет нужды ехать в Петербург, тамошние дворняги все равно недостойны Миши! Едемте в Егерскую слободу!

Жестом отправив лакея передать приказ готовить выезд, она поднялась из-за стола, попросив маленького князя:

– Миша, я уверена, что тебе хватит такта не выбрать белую лайку.

Андреич рассказывал и об этом – был у Александра любимец, Камчаткой звали. В том самом крушении поезда он погибл.

– Камчатка был один, и другого не будет, – проявил маленький князь понимание. – Я хочу меделяна.

Это еще кто? Борзых – знаю, овчарок да лаек – знаю, меделяна – не знаю. Ладно, посмотрим.

– Братец, только у тебя не будет собаки, – заметила Ксюша.

– Дипломатия! – многозначительно надул я щеки. – Если я заведу собаку, у кайзера Вилли не останется возможности подарить мне немецкую овчарку. Вдруг от отчаяния он подарит мне какую-нибудь ненужную чушь вроде слона или шпиона?

Младшие рассмеялись, Императрица поморщилась и выразила Высочайшую волю:

– Выезд через полтора часа.

Мы разошлись по покоям, я отказался от предложенного гардеробщиком охотничьего наряда, выбрав совершенно штатский костюм. Переодевшись, занялся неразобранным кусочком почты – письма от кайзера и Марго с переходом к занятию анатомией помешали это сделать до обеда.

Так… ерунда… бесполезное… это прочитаю перед сном, это даже открывать не буду – отдам секретарям для составления отписок. А это… Зажмурившись, я потряс головой и снова посмотрел на имя отправителя. Не изменилось: граф Лев Николаевич Толстой! Открываем, быстро, решительно!

Какой невероятный, достойный самого опытного в мире врача, изумительно неразборчивый почерк! Я эту клинопись, при всем уважении к живому и от чистого сердца любимого мною в литературном смысле классику, ни в жизнь не разберу!

– Семен, прочитай искаженные литературной гениальностью строки! – с внутренним трепетом попросил я камердинера.

Камердинер с уважительным поклоном принял письмо, посмотрел в него, покраснел, обильно пропотел и смущенно признался:

– Виноват, Георгий Александрович. Не могу разобрать.

Хохотнув, я велел ему найти того, кто сможет разобрать бесценные строки – письмо же непременно будет отдано биографам великого классика, как только таковые в нашем государстве заведутся. А чтобы что-то «завелось», у этого чего-то должна быть кормовая база.

Вооружившись пером и листом гербовой бумаги, я набросал заказ на биографические книги типа серии «Жизнь замечательных людей». Набросанного на скорую руку списка имен на первое время хватит. Романовых упоминать не стал специально – про нас уж как-нибудь сами напишут, за такое ведь можно и чин отхватить, но я гонорары и тиражи оплачивать не стану. Почесав в затылке, ухмыльнулся и добавил «бомбу» – издадим в серии «Житие протопопа Аввакума», добавив комментарии (чисто исторические, без ухода в богословие) и биографию легендарного попа.

Ермак, Дежнёв, Дубенский – покорителей Сибири в свете моей поездки по ней обделять нельзя, получат по книжке. Емелька Пугачев, даром что враг государства Российского, тоже удостоится звания «замечательного человека» – в книге о нем следует напирать на последствия Пугачевщины для простых людей – пришла шобла, отобрала еду, убила да изнасиловала кого захотела и пошла дальше. Оно вам надо, мужики? Социалисты именно такого будущего нашей стране и хотят!

Жуковский, Пушкин, Лермонтов, Лесков, Салтыков-Щедрин, Достоевский, Мусоргский, Гоголь, Карамзин – последний своей «историей» место заслужил в полной мере. В отдельный том «сложим» авторов одного, зато сразу же ставшего культовым, произведения: Грибоедов, Фонвизин, Ершов и его «Конек-Горбунок».

За науку будут отдуваться конечно же Ломоносов с Менделеевым. Кулибина я бы добавил, но очень много там будет гениальных изобретений и находок, которые не были претворены в жизнь. Частично – по совершенно объективным причинам. Частично – из самодурства высоких покровителей, которые хотели от Кулибина фейерверк, а не протезы ноги. В общем – пока не стоит, потому что у читателя сложится впечатление, будто царская власть гнобит науку. И вообще книга о нем уже есть – у какого-то из губернаторов видел, «Жизнь русского механика Кулибина и его изобретения».

Менделеев заодно выступит «бомбой» – удостоившись книги при жизни, он подаст пример другим живым в эти и будущие времена ученым: старайтесь, господа, и попадете в «ЖЗЛ» на радость благодарным потомкам.

Ну и конечно же нельзя в пронизанной снизу доверху военным духом стране обойтись без книжек про армию и флот! Александр Невский, Дмитрий Донской, Суворов, Ушаков, Багратион, отдельная книжка про Минина, Пожарского и Смуту, и восстанавливающий историческую справедливость «двуединый» том с названием: «Как Барклай де Толли и Кутузов француза били». Забыли благодарные потомки Барклая – он же автор той самой стратегии, которую реализовал Кутузов, по итогу слупив всю историческую славу. Так, нужен кто-то по менее заметному, но крайне важному, Кавказскому направлению. Ну конечно же Ермолов!

Велика и необъятна родная история! «Замечательным» ее акторам несть числа! В кабинете что-то грохнуло, лакей Ваня побежал посмотреть и быстро вернулся:

– Книга плохо стояла, Ваше Высочество, сквозняком-с с полки сдуло.

Хе, а не ЗНАК ли это?

– Какая?

– Виноват, не помню имени. Паевской А.Н., «Виктор Гюго: его жизнь и литературная деятельность».

Та-а-к…

– Неси.

Глянув на книжку, я мысленно перекрестился, ибо она была как раз из серии «Жизнь замечательных людей», датирована прошлым годом, тираж – 8100 экземпляров. Почти подставился! Спасибо, Господи, за знаки такие, что даже такой темный и духовно слепой человек как я их без труда разглядит! Полистав, нашел «куратора» серии – Флорентия Федоровича Павленкова и тут же написал ему приглашение на ужин в следующий понедельник – быстрее не получится, всё занято. Внесем коррективы в дальнейшие планы, отодвинув иностранцев в угоду соотечественникам. Тиражи меня тоже не устраивают, подниму тысяч до двадцати хотя бы – чтобы в каждой библиотеке по экземпляру было, да еще и охочим людям на продажу останется. А я-то думал «ЖЗЛ» уже советское детище! На ходу хитрые хроноаборигены подметки режут!

Камердинер Семен совсем не удивил, притащив для чтения письма не абы кого, а пожилую статс-даму Анну Дмитриевну Строганову – если бы он ее не представил, я бы, понятное дело, ее имени бы и не узнал. Высочайшая матушка снова демонстрирует свою всеобъемлющую придворную мощь – Анна Дмитриевна сразу после чтения письма конечно же побежит к ней с докладом. Лишенные иголок, основанные исключительно на желании помочь, мягкие и добрые «ежовые рукавицы» гораздо эффективнее каноничных, основанных на самодурстве и биении непослушных палкою. Императрица просто хочет помочь сыночку унаследовать Престол и распорядиться им как должно – а «должно» так, как считает Мария Федоровна.

Строганов… Фамилия знакомая, но фамилии князей да видных дворян в памяти вообще хорошо откладываются – даже мое поколение от истории сбежать не может, а все эти люди в ней есть. Не факт, что прямо «эти», возможны и однофамильцы. Потом у матушки узнаю, чем Анна Дмитриевна заслужила честь числиться статс-дамой, а пока отвешиваем пару обязательных дежурных комплиментов и сажаем рядом с собою на диван, демонстрируя расположение – с меня не убудет, но мне зачтется.

Много про Льва Николаевича анекдотов есть, и немалая их часть обыгрывает объем «Войны и мира». Я с легкостью вспомню книги объемом побольше – порою в десятки раз больше! – но их в школах десятилетиями не проходили, а потому огребать за экстремально крупную жанровую форму за всех пришлось Толстому. Я на осиливших только краткое содержание – а порою и до него не добравшихся – одноклассников и одноклассниц смотрел с удивлением, а учительница литературы не менее удивленно смотрела на меня – я единственный в классе не только прочитал «ВиМ» целиком, но еще и получил от процесса огромное удовольствие.

Словом – письмо от Льва Николаевича было очень длинным. Не умеют люди в этом времени низводить письма до утилитарного назначения. И о погоде классик рассказал, и о положении дел в своем имении – посевная закончилась совсем недавно, а значит сам бог велел ее обсудить! – и о своем отношении к паевым аграрным обществам – я о них много в интервью говорил, и это дало графу повод обвинить меня в желании торговать землицею – она же непосредственно Господу принадлежит. Но этим его претензии ко мне ограничились, сменившись осторожной надеждою – Толстой прибавке в виде новой губернии радовался, но еще сильнее его порадовала «бескровность» приобретений. Понравился и Сибирий – в простоте его получения Толстой, будучи бывалым адептом той самой «простоты», видел божий промысел. Ну а моя «разборка» с Лениным вселила в Льва Николаевича надежду, что я, в отличие от Александра III, знаю толк в «непротивлении злу». Жаль расстраивать классика, но он видит то, что хочет увидеть.

Не став утруждать себя ответом, я поблагодарил Анну Дмитриевну за помощь и велел Семену отправить Толстому приглашение на совместный воскресный молебен в местном храме с последующим чаепитием тет-а-тет. Даже если Лев Николаевич по итогам чаепития поймет, какая я циничная тварь и отходит меня тростью, я все равно буду очень доволен: это же, блин, Толстой! Какой смысл «попадать» в XIX век, если не пользоваться возможностью хотя бы немного посмотреть на людей, годами на меня взиравших со стен школьных и университетских кабинетов? А ну как откроется мне что-нибудь «эдакое»?

Выезд монаршей персоны – штука строго регламентированная, и наша маленькая прогулка до Егерской слободы превратилась почти в парад из карет и едущих верхом конвойных и лейб-гвардейцев. Улочки Гатчины нас вмещали отлично – не первый день здесь Августейшая семья ездить изволит. Несмотря на близость довольно значимой резиденции с образуемыми ею рабочими местами, работающими на нужды дворца мастерскими, сопутствующими учреждениями и прочим, Гатчина на меня никакого впечатления не произвела, напомнив славный сибирский город Канск. Улицы широкие, но не мощеные. Вывесок на зданиях много, но все какие-то потрепанные. Убери отсюда резиденцию, и Гатчина превратится в самый обычный русский город, коих на карте что звезд на небе.

Народ на нас, конечно, глазел да кланялся, но без малейшего энтузиазма – привыкли, частенько Императорский кортеж видят. По пути семья помогала мне разобраться в придворных чинах Табели о рангах, и я отыскал странность:

– Почему так много чинов высших классов и так мало чинов нижнего и среднего класса?

– Потому что Табель о рангах был введен почти двести лет назад, – ответила мама. – С тех пор Империя и мир изменились, пришлось менять и Табель.

С тех пор отгремела Эпоха дворцовых переворотов, череда реформ и контрреформ, из-за которых при Дворе образовалось изрядно высокопоставленных бездельников. Не далее как за обедом я сам чуть не сделал так же, но я-то от незнания, а предыдущие Романовы – укрепляя положение и отодвигая подальше табакерку. Еще неизвестно, что хуже, на самом деле. Хорошо, сделаю зарубку в памяти разобраться и по возможности навести порядок – мне табакерки тоже не надо, но тащить в XX век всю эту прожирающую казну шоблу мне не с руки – народ-то просыпается, крутит головой по сторонам и начинает спрашивать, почему с него три шкуры дерут, а придворное бесполезное чмо себе третий дворец на казенные деньги строит.

– Анна Дмитриевна помогла тебе? – как только «Табель» был отработан, спросила Императрица.

– Помогла, – кивнул я.

– Прекрасная семья, – отрекомендовала Строгановых мама. – Павел Сергеевич, супруг Анны Дмитриевны, состоит при Дворе обер-шенком.

Это еще что за зверь? Звучит зловеще. Считав пробел в моей «памяти», Мария Федоровна подсказала:

– Я уже отдала ему распоряжения касательно напитков для тебя, Георгий, – вздохнув, поделилась инфой. – Саша при всех своих неоспоримых достоинствах редко отказывал себе в рюмке-другой, и я очень рада, что ты избавлен от этой дурной привычки.

Ясно, «обер-шенк» у нас заведует вливаемыми в Высочайшие рты напитками. Кажется, раньше такое называлось «виночерпий». Человек очень высокого положения, и «оптимизировать» его должность чревато – а ну как подольет чего от обиды? Потом, конечно, на виселице свои дни закончит, но отравленному Романову от этого будет не легче. Кажется, начинаю понимать, почему придворная часть Табели так сильно перекошена в сторону высших чинов. Может надеть уже френч, завести трубку да воззвать с броневичка к народу – душат, мол, бояре клятые, давайте их всех снесем! Эх, мечты.

Егерская слобода вогнала меня в легкую грусть: это же в полном смысле слова «слобода», сиречь – поселение. Живет здесь несколько сотен людей. Живут в аккуратных, построенных по генеральному плану, деревянных домиках на две семьи. В слободе имеются свои школы, свой храм – красивый! – своя лечебница и прочее. Местные хлеба почти не сеют – для души разве что, малым объемом – и большую часть свободного времени проводят в заботе о собаках. Пресловутая фраза о том, что собаки барские да царские лучше людей живут, полностью подтвердилась – собачки очень породистые, лоснящиеся шерстью и здоровьем, обитают в просторных, отапливаемых, чистеньких загонах. Корм для них готовят здесь же, централизованно. Если дворняга может питаться чем бог послал и неплохо себя чувствовать, породистая борзая от такой диеты быстро загнется. Верно это для всего на нашей планете – чистая порода, будь ее носитель хоть животным, хоть растением, хоть человеком, требует особенного отношения: природа требует скрещиваний, мутаций и эволюции. Посмотрим, к примеру, на европейских монархов – они доигрались в «голубую кровь», и от этого имеют кучу генетических болячек.

Слободу «оптимизировать» не хочется хотя бы потому, что люди здесь живут сытно, комфортно, при инфраструктуре, а главное – совершенно стабильно, не переживая о завтрашнем дне. Ну как «не переживая» – слухи о болезни царя тревожат и местных, но это же, блин, Царская Охота! Какой царь от нее откажется?! Даже если Сам заядлым охотником не числится, у него есть родственники и высокопоставленные подчиненные, которым местные собачки очень даже пригодятся. У меня, к сожалению как для местных, так и для высокородных охотников, новости заготовлены печальные. Закрывать Слободу и другие подведомственные Егермейстерской конторе места я конечно не стану, но конкретно собак и их дрессировщиков можно очень качественно перенаправить на дичь поопаснее – на людей. Собака может искать взрывчатку, наркотики, помогать искать беглых и тех, кто пытается скрыться «по горячим следам». Короче – местные в массе своей не пропадут, став полезной частью силового аппарата Империи.

«Меделяны» оказались собаками огромными, напоминающими догов, с большими головами и мощным сложением. По словам сопровождавшего нас егермейстера – используются в охоте на медведей, и я согласен с тем, что лучшего назначения такому здоровенному псу не найти. Нрав, по словам того же егермейстера, у них при должной дрессировке для хозяев и других людей покладистый, добродушный, а посему завести такого питомца Мише можно смело. А еще егермейстер с гордостью заметил, что меделян считается русской породою, первые упоминания о которой относятся к XV веку. Надо брать – грядет эпоха небывалых в истории человечества войн, и она моим подданным не понравится. Тяжело будет, а когда «тяжело», хороши все средства, в том числе подчеркнутая «русскость» правящей персоны. Меделян здесь подходит гораздо лучше потенциальной «подарочной» немецкой овчарки.

Нас подвели к загону со щенками, и я неожиданно для окружающих рявкнул, захлопав на щенков ладошками. Основная масса собачек благоразумно сбежала, а двое самых «лобастых», один – золотистый, другой – бело-золотистый и полосатый – с бодрым лаем кинулись на источник агрессии – меня.

Егермейстер и присутствующие псари посмотрели на меня с уважением – именно так лучших щенков в «помете» и определяют.

– Полоски или золото? – предоставил я Мише выбор.

– Полоски! – решил он.

– Тогда я возьму себе второго, – улыбнулся я ему.

Многовато сегодня решений менять приходится, но оно и к лучшему – там, где твердое ломается, гибкое гнется, да выдерживает!